Глава первая.
Вторая половина 80-ых. Москва.
Сентябрь выдался по-летнему жаркий. В открытые окна «Волги» врывался горячий воздух, пропитанный запахом большого города. Из пластмассовых колонок с надписью «Pioneer» громыхал свежий хит примадонны «Надо бы, надо бы, надо влюбиться.»
В черной машине с «блатными» номерами сидели два паренька лет двадцати с небольшим. Оба были широкоплечи, русоголовы и сероглазы, как родные братья. Оба ритмично покачивали головами в такт песне.
Тот, что сидел справа, выключил магнитофон.
- А между прочим, у Пугачихи в «Рецитале» на басу наш пацан играет. Николаевский. Мы с ним когда-то в горсаде на танцах вместе играли. Саня Багнов.
- Земляк твой? – улыбнулся второй, Генка Котовский. – Еще и знакомый? А чего ты у него контромарку не попросишь?
- Неудобно как-то, - пожал плечами Лёха Шведов.- Кто я и кто он? Саня меня, может и не помнит уже.
- Завидую я вам, провинциалам! – Котовский толкнул друга плечом. – Устроился к Пугачевой или Ротару в подпевки, в кино снялся третьим матросом в пятом ряду и уже звезда! Глядишь, мемориальную доску на роддом приколотят, улицу в твою честь назовут и бюст на Родине еще при жизни откроют. Зашибись! А тут батя замминистра, мамка зав отделом, а сам дурак дураком. Никому не нужен, кроме лучшего друга и девчонок. Кстати! Как тебе вон те? Снимаем? А, Лёх?
- Да ну их!- Шведов махнул рукой и состроил максимально безразличное лицо.
-Чего? Постой, паровоз! В чем проблема? – Генка притормозил и уставился на друга.
- Ни в чем. Просто не хочется, - ответил его приятель, глядя в окно.
- Это ты из-за Нинки, что ли? Любовь-Морковь? Заратустра не позволяет? Слушай, Лешка! Брось ты эту затею! Нинка та еще сука.
- Ген, ты её совсем не знаешь! Она…
- Это ты не знаешь ничего! – усмехнулся Котовский. – У Нинки папа в цэка сидит! Она тебя, чудо из Николаевска, в упор не видит. Нет, ну может и видит, пока ты в универе первый парень с гитарой. Но чтобы всерьез… Никогда такого не будет.
- Было, - буркнул Алексей и густо покраснел.
- Чего? Ты Нинку отжучил? А я узнаю об этом последним? Хорош друг!
- Первым, не переживай, - Шведов вставил кассету в магнитолу , чтобы больше не говорить о Нине.
- Погоди! – нажал на клавишу Геннадий. – И что?
- Жениться хочу. Еще вопросы есть?
Котовский в сердцах двинул кулаком о баранку.
- Ты дебил, Леха? Это же всему кирдык! Жизни, девкам, дружбе нашей. Впрочем, не даст ей папаша за такого как ты замуж выходить. Ты не из их круга! Вот за меня отдали бы!
- За тебя? –насторожился Шведов.
- Но мне она нафиг не нужна! Там же клейма ставить негде. Она еще в школе своей французской…
- Замолчи!
- Леш, брось её! Забудь и всё! Она тебя просто ради смеха к себе подпустила. Хочешь, докажу! Завтра же она у меня под одеялом будет!
- Знаешь что?! – Леха распахнул дверь и выскочил из машины. – Пошел ты! Еще друг… Сволочь ты, понял?
Шведов решительно двинулся от «Волги».
-Лешка! Стой, дурило! – раздалось ему вслед. – Друга на шалаву меняешь? Пожалеешь потом!
В семь утра в комнату Шведова постучали.
- Лешенька, - вахтерша, теть Аня, вынула мундштук изо рта. – Иди, там тебя твой генеральский отпрыск срочно к телефону вызывает.
Алексей натянул застиранное синее трико и пошлепал на вахту.
- Что надо? – сонно буркнул он.
- Леха! Ты мне еще друг? Давай по-шурику ко мне! Бегом!
-Зачем?
- Надо! Правда, надо. Приезжай.
Шведов, не дожидаясь лифта, легко взбежал на четвертый этаж. Дверь в квартиру Котовских была приоткрыта. Леша толкнул дверь и прошел внутрь.
- Гена! – негромко позвал он. – Анатолий Александрович!
Никто не ответил. Леха подошел к дверям в Генкину комнату. Нехорошее предчувствие шевельнулось где-то внизу живота. Он решительно взялся за ручку и потянул дверь на себя. В Генкиной кровати спала Нина. Красивая и отвратительная. Леха повернулся и встретился взглядом с другом.
- Ну? – спросил тот, поправляя на поясе махровое полотенце. – Убедился? В этой жизни, брат, можно доверять только себе и лучшему другу. Любовь – это все самообман.
- Что ты там бормочешь, Гена? – кошкой потянулась Нина и подняла
голову. - Леша? Ты зачем пришел?
- Это я его позвал, - стальным голосом произнес Котовский и положил руку на плечо друга. Тот дернулся.
-Нина, как же тебе… Какая же ты… - Лёха не находил слов.
- Ну, что ты, как маленький? Мы же с тобой несерьезно. Просто под настроение произошло. Выпили, потанцевали…
- Ты ведь говорила, что любишь…
- Ой, ну чего не наговоришь во время секса. А ты всерьез решил? Дурачок! Сам подумай, куда тебе до меня? Вот Гена это да!
- Сука! – прошипел Шведов и двинулся в прихожую. – Скоты! Сволочи!
- Лешка! – крикнул ему вслед Генка. – Плюнь и забудь! Я ведь тебе говорил.
Яростно хлопнула входная дверь.
- Котовский, ты так и будешь стоять? – Нина поманила его рукой. Генка скинул полотенце…
Ноябрьские праздники общага отмечала, как никогда. Всё-таки семидесятилетний юбилей. Лёшка с утра валялся на кровати, перечитывая любимую «Одиссею капитана Блада». Он даже на демонстрацию не пошел, несмотря на то, что явка, согласно объявлению, была строго обязательна. В комнату, после негромкого стука, вошла Лариска Большакова.
- Привет!
Леха глянул поверх книги.
- Угу.
- А Татишвили где? – кивнула она на соседскую кровать.
- Валерка? У родственников гуляет. Ты к нему?
- К тебе, - Лариса присела на край кровати. – Ты почему на демонстрацию не пошел?
- Болею, - буркнул Лёха.
- И справка есть? – не унималась комсорг Большакова.
- Будет справка, не переживай.
- Лёш, а вы с Генкой всерьез поругались?
- Тебе это зачем? – Шведов отложил книгу и уставился на Лариску.
- Ну… - замялась та. – А из-за чего поругались-то?
- У нас классовые противоречия.
- Понимаю… - покачала головой комсорг. – Эти москвичи… Сынки и доченьки всяких генералов и министров. Они ведь нас и за людей не считают.
- Большакова! Ты чего пришла?
- С праздником поздравить. Все отмечают, а ты один лежишь. Выпить хочешь? Я принесу…
- Тащи, - Лёха, наконец, поднялся с кровати и бросил книгу на стол.
- Лёш, так ты про Котовского не в курсе? – остановилась Лариска в дверном проеме.
- Нет. А что с ним случилось? – насторожился Шведов.
- Ничего страшного. Свадьба у него десятого. Он мне сегодня пригласительный дал.
- Передавай ему совет да любовь. И это… Не надо ничего. Что-то мне нехорошо. Не до выпивки…
- А знаешь, на ком он женится? На Нинке Гвоздиковой. Говорят, по залёту.
- Ну и правильно! У ребенка должна быть полноценная семья! Всё? Иди уже!
Лёха свалился на кровать, перевернулся с боку на бок, вскочил и нервно заметался по комнате.
- Друг называется! Он же мне, как брат был! Скотина! – Шведов остановился. Прислушался к громыхавшей сверху музыке. – Пойду-ка я к Герке Нойгебауэру. Шнапса накидаюсь.
Шведов скинул трико, натянул итальянские джинсы и тонкий черный свитер «под Боярского». Входная дверь скрипнула, и на пороге возник Генка.
Водрузил на стол звякнувший пластиковый пакет.
-Здорово! – выдохнул он после нескольких секунд молчания. – Леха, давай мирится. Не могу я сукой жить.
- Да ладно?! Не можешь? А что так? Увел у друга любимую, ребенка ей заделал. А теперь совесть замучила? – Шведов все больше распалялся. – И дальше что? Теперь я другом семьи буду?
- Правильно говоришь. Всё правильно… - не поднимая головы, согласился Геннадий. – Я бы, наверно, тоже такого не простил. Но у меня ведь кроме тебя нет никого. А свадьба… Слышал, наверно. Нинка забеременела, маме настучала. Мама папе. А папа к моему батраку в кабинет. Типа, рады породниться и всё такое. Она, конечно, девчонка классная. Но жить с ней…
- От меня-то тебе что надо? Прощения? Ну, прощаю. Благословить? Ради бога! Плодитесь и размножайтесь! – рявкнул Шведов. – И вали отсюда, пока я тебе перед свадьбой морду не отрихтовал!
- Отрихтуй, Лешка! Правда. Ну, хочешь, не будет свадьбы. Уеду прямо сейчас. В Сибирь, на БАМ. Хочешь?
- И ребенка своего предашь? Дурак ты, Гена! И сволочь, каких мало. Забирай свой пакет и проваливай к чертовой матери!
- Я уйду. Только, брат… - Котовский вытащил из пакета коричневую бутыль с кубинским ромом. – Давай по стакану, а? По-мужски! Без сердца. А?
Шведов поставил на стол две эмалированные кружки. Генка налил с горкой.
- За дружбу!
Парни чокнулись и выпили до дна.
- Иди! – кивнул Шведов на дверь. – Зла не держу. Но и другом тебя считать не могу. Понимаешь?
- Понимаю, Лешка. Прости еще раз, - Генка протянул руку и Шведов ответил ему рукопожатием. Несколько мгновений они молчали.
- Пошел, - вздохнул Котовский и вытащил из кармана пригласительный на
свадьбу. – Может, придешь? Старики мои скучают без тебя. Мамка все спрашивает, почему ты не приходишь. Ты же нам, как родной.
- Посмотрим, - ответил Лёха, хоть и знал, что не пойдет.
Едва ушел Котовский, как снова пришла Большакова. В руках она держала бутылку «Гадрута» и целлофановый мешок с сыром и таллиннской колбасой.
- Шо, опять? – двести граммов рома уже начинали действовать. – Ну, садись, комсорг! Отметим семьдесят лет нашей советской власти. Мне тут от генеральского стола отвалили кой-чего.
- А зачем Котовский приходил? – Лариска метнула взгляд на пригласительный. – Пойдешь?
- Не-а.
- Тогда дай мне. Я Наташку Процик с собой возьму.
- Забирай! – усмехнулся Шведов и налил себе и Большаковой рома. – Давай, комиссар! За Родину!
Комсорг Большакова была пьяная и совсем неискушенная в интимных делах. Она вообще оказалась девушкой, чем крайне удивила Шведова. Утром, пока он спал, Лариска тихо оделась, откупорила «Гадрут» и прямо из горлышка подлечилась. Взяла с полки тетрадь и большими буквами написала: «Спасибо, Лешенька! Все было хорошо, но ничего не было. Договорились? Целую.»
Генкина семейная жизнь не клеилась. Внешне все было вполне пристойно. Нина через месяц-полтора должна была родить. Жили молодые в отдельной кооперативной квартире на Калининском проспекте. Подарок от стариков-Котовских. Гвоздиковы же подарили молодым «восьмерку» и дачу с камином.
Нину Генка не любил. Он считал её причиной их разбитой дружбы с Лёхой и давно уже пожалел о содеянном. Так или иначе, Нинка все равно бы бросила Шведова, но дружба осталась бы вечной. А теперь? Что он с этого всего поимел, кроме одиночества и тоски?
А Леха перевелся на другой факультет, чтобы не видеть ни друга, ни его молодую супругу. Он еще больше погрузился в общественную жизнь, и кроме репетиций в ВИА, был еще администратором институтского дискоклуба и руководителем студенческого театра. Время понемногу вытравливало из памяти все недоброе и болезненное, оставляя безобразные, но уже нечувствительные шрамы.
Генка загулял. Рестораны, девчонки, сомнительные компании, карты до утра. Нина особенно не переживала за супруга, а вскоре и вовсе переехала к родителям. Там ей было спокойней дожидаться предстоящих родов. Котовского такая свобода совсем лишила ума и чувства меры и, в конце концов, он серьезно проигрался. Карточный долг – долг чести. Это он знал с детства. Но где взять столько денег? Просить у родителей не хотелось. Врать Генка не умел, а правда могла ему дорого обойтись. Обращаться к тестю тем более было бессмысленно и унизительно. Оставалась «восьмерка». Но её предусмотрительная Нина оформила на себя, выдав мужу лишь доверенность на право управлением.
В минуты тяжелых раздумий и попалась ему Лиля. Кассир из университетской бухгалтерии. Бывшая офицерская жена, мать-одиночка, чьи вдовьи ночи иногда скрашивал Генка еще с первого курса. Лиля, не моргнув глазом, потащила его в кассу, где привычно отдалась старому любовнику. Ритмично двигая тазом позади нагнувшейся вдовы, Котовский заметил открытый сейф и несколько красных банковских упаковок на полке. Этих денег вполне хватило бы, чтобы рассчитаться с долгом.
Вечером Генка встретил Лилю на троллейбусной остановке и пригласил к себе. После бурного секса он угостил кассиршу шампанским с заранее купленным снотворным. Убедившись, что Лиля спит, он вытащил из её сумки ключи и отправился в универ.
Перед дверью в кассу Котовский натянул хирургические перчатки. Ключ легко провернулся, дверь открылась… И тут же зазвенела сигнализация! Генка пошарил по стене и вскоре нашел выключатель. Сердце бешено колотилось, руки тряслись так, что он никак не мог попасть фигурным ключом в замочную скважину сейфа. Наконец справившись, он принялся лихорадочно запихивать деньги за пазуху. Потом запер сейф, включил сигнализацию и прикрыл дверь кассы.
Уже когда он вскочил на подоконник первого этажа, за спиной раздались шаги.
- Котовский? Ты что тут делаешь? – это был голос молодого препода Ветлицкого, подрабатывающего по ночам сторожем.
Генка прыгнул на асфальт и пустился наутек.
Прибежав домой, он сунул ключи в сумочку любовницы. Только сейчас он осознал, что совершил ужасное. Его видел Ветлицкий, а значит, его сразу заподозрят в краже денег. Но следов он не оставил! Никаких улик. А что он делал ночью в университете? Ну, мало ли? Хотел курсовую стырит из методкабинета, чтобы не париться самому. А потом Лиля… Она всегда подтвердит, что Генка провел с ней всю ночь. А Ветлицкий? Он просто обознался. Мало ли кого можно принять за Котовского в темном коридоре в два часа ночи. Стоп! А Лиля? Если докажут, что дверь и сейф был открыт её ключами, вина ляжет на неё. Нехорошо подставлять женщин… А с другой стороны, сама виновата. Нечего таскать в кассу посторонних и ночевать где попало с ключами от сейфа. У неё, между прочим, пацан маленький. Восемь лет всего. А она его одного дома бросает ради утех. Нечего голову морочить! Завтра он вернет долг, а потом займется другими проблемами по мере их важности.
Генка разбудил Лилю в шесть утра, угостил кофейком и вызвал такси. А в половине одиннадцатого к нему приехали из милиции. Обыскали квартиру, но денег не нашли. Отвезли к следователю, взяли объяснение и подписку о невыезде и отпустили. Генка продумал всё. Кроме упертого Ветлицкого и следака, которого Котовский-старший когда-то понизил в звании за особое служебное рвение.
Капитан Абакумов без труда подобрал ключи к зареванной Лиле, обрисовав ей те восемь лет, которые её сын проведен без отбывающей наказание матери. Кассирша тут же рассказала где и с кем провела ночь, а заодно и том, что как-то странно заснула в тот вечер. Капитан провел второй обыск у Генки, забрал на экспертизу всю посуду и пустые бутылки, перевернул все вверх дном в поисках снотворного, но ничего не нашел. Оставалось только следить за Котовским и ждать, когда тот все же воспользуется ворованными деньгами. Генка же делал вид, что ничего не произошло. Кто-то посоветовал ему подключить отца, но Котовский был категорически против. Да и кресло под его всемогущим папашкой уже ходило ходуном. Перестройка, мать её!
Но одно дело следствие, а другое ректор Университета. Старик давно и открыто ненавидел студента-пятикурсника и только благодаря его папаше терпел этого раздолбая. Пропуски, неважнецкая учеба, связь с кассиршей и, наконец, подозрения в серьезном преступлении были по мнению ректора вполне достаточными причинами для исключения Генки из альма матер.
Вечером к Шведову пришла Нина. Он заметно пополнела и все время запахивала на животе расстегнутый плащ.
-Что случилось? – с тревогой спросил Алексей. Он понимал, что только что-то экстраординарное могло заставить Нину придти к нему.
- Гену из университета исключают, - всхлипнула она.
- Проблема? Один семестр до диплома остался. Пересдаст в будущем году. А Анатолий Александрович что же? Неужели не хочет помочь сынуле?
- Гена не хочет ему ничего говорить.
- Давно уже пора самому в жизни барахтаться, а не за папины лампасы прятаться. Я-то тут при чем? – Лёха старался быть абсолютно равнодушным. Даже циничным.
- Ты не все знаешь, Леша. Генку подозревают в краже восьми тысяч рублей из университетской кассы.
- Кого? Котовского? – подскочил Шведов - Глупость какая! Кто его обвиняет-то?
- Кассирша Петрова говорит, что у неё с Геной был роман. Он её напоил, а сам выкрал ключи от сейфа и стащил деньги.
- А Генка чего? Молчит? – про связь Лили и Котовского Лёха знал давно. Но воспользоваться связью, чтобы обчистить кассу мог кто угодно, только не Котовский.
- А что ему говорить-то?! Нет у них никаких доказательств! Вот только ректор наш, пенек трухлявый, решил от Генки избавиться от греха.
- Я что-то не понимаю, Нина…Что ты от меня-то хочешь? Я тут при чем вообще?
- Не знаю, Лешенка…- она снова пустила слезу. – Ты же умный. Придумай что-нибудь. Вы же друзья с ним! Вот заберут Геночку в армию на два года, а я одна с ребенком останусь. А вдруг он там себе бабу найдет? Ты ж его знаешь. А если его в Афган пошлют?
Нина разрыдалась в голос.
-Ладно, - Шведов взял её за руку. – Придумаем что-нибудь. Где он сейчас?
-Дома сидит. Пиво пьет.
-Ясно. Пойду поговорю, - Леха поднялся, намекая, что разговор окончен. И вдруг спросил. – Кого ждешь?
- Не знаю. Анатолий Александрович уверен, что будет мальчик. Даже имя уже придумал. Лёшенка.
- Ну… Правильно! Хорошее имя! – рассмеялся Шведов.
Котовский открыл дверь не сразу. Увидев друга, он на секунду замер.
- Здорово, Лёха…
- И тебе не хворать, братишка, - ухмыльнулся Алексей. В квартиру пустишь?
- Конечно! – засуетился Генка. – Проходи! Пиво пьешь?
- Я все пью.
Шведов уселся в кресло напротив Котовского, налил себе полную кружку и с наслаждением сделал несколько глотков.
- Ну, рассказывай.
- Про что? – Генка не скрывал своей радости от визита Лёхи. – Как дошел до жизни такой?
- Нет, это мне неинтересно, - Шведов напустил на себя мрачный вид. – Колись, гад, как Лильку напоил и универовскую кассу брал! Что молчишь?
- Было, брат. От тебя скрывать не буду. Черт попутал. Очень деньги были нужны.
- Т-ты чего? Дурак? – вытаращил глаза Лёха. – Совсем уже что ли? Посадят же тебя!
- Не посадят,- вдруг развеселился Котовский. – Улик нет! Да я спал с Лилькой, ну и что? Ветлицкий видел меня со спины, да еще в полумраке. Хрен тут чего докажешь.
И денег они не найдут. Потому что я почти все отдал.
- Почти? А остальные где?
- А тебе зачем? – удивился Генка.
- Надо, раз говорю. Задницу твою спасать буду, чтоб тебя в армию не загребли от беременной жены.
- В гробу я её видел, жену эту! Слишком дорого она мне обошлась, Леха… - Котовский опустошил кружку и налил снова. – Так что не надо никого спасать.
- Значит так, - Шведов отобрал у Генки кружку с пивом и поставил её на пол.
- Бросить Нинку на сносях я тебе не дам! А будешь выделываться, я пойду к твоему бате и все ему расскажу, - Лёха знал слабое место друга. – Так что давай деньги и жди, когда тебя в институте восстановят. И чтобы диплом получил, понял! И сына не бросил. Или дочку…
- Ты чего задумал, Шведов? – насторожился Генка.
- Пошли за деньгами. Я тебе сказал, сиди и не рыпайся! А я все улажу. Ты, главное, не суйся, что бы ни произошло.
- Можно, - заглянул Алексей к ректору.
- Леша? Заходи, конечно! Как дела? Песни сочиняешь? А стихи?
- Петр Сергеевич, я к вам по важному делу, - Лёха вытащил из кармана две пачки червонцев и положил на стол ректора.
- Это что? – заморгал глазами старичок.
- Деньги. Те самые, из кассы. Можете номера проверить и печати на упаковке.
- Откуда они у тебя, Лешенька? – прищурился ректор.
- Это я кассу ограбил, - спокойно ответил Шведов.
Петр Сергеевич долго разглядывал Алексея, а потом потянулся за папиросами.
- Я понял. Я всё понял. Глупо, Алексей! Ради кого ты себе жизнь ломаешь? Думаешь, тебя за это пожурят-пожурят да отпустят под честное слово? Это тюрьма, любезнейший! Лет пять, не меньше! И вся биография насмарку. Это ты сейчас думаешь, что совершаешь благородный поступок. Друга спасаешь. Его семью, ребенка. Не так? Кроме того, Александр Осипович лично видел твоего Котовского.
- Это был я. Мы с Генкой похожи и Ветлицкий принял меня за Котовского.
- Ну, хорошо. Допустим, это был ты. Вот ты и деньги вернул. А остальные где?
- Как где? – улыбнулся Шведов. – В ресторанах оставил. Девчонки, подарки, туда-сюда…
- Шестнадцать тысяч?
- Ну, да.
- Ох, Лешенька. Ты ведь даже не знаешь сколько всего денег украли. Пошел вон!
Благородный де Бержерак выискался! Каждый должен отвечать за свои поступки. И нечего хвататься нести чужие кресты.Это вредно для здоровья и укорачивает жизнь. Ясно? – пискляво заорал ректор. Генка ретировался. Через полчаса он уже знал, сколько всего денег исчезло из кассы. И направился к следователю Абакумову.
Шведов по-прежнему любил Нину и Генку. И готов был ради них на все.
Абакумов хоть и расстроился, что не посадил сынка генерал-полковника Котовского, но от возможности раскрыть дело об ограблении и кассы не отказался.
Шведова после оформления явки с повинной закрыли в изолятор и сидеть бы ему в тюрьме, если бы не Генка.
Поняв, что ради него сотворил его дружок, Котовский решил рассказать все матери. Тамара Никитична любила Алексея, как родного сына, и услышанное было для неё ударом. Она надавила на супруга и вскоре дело закрыли за недостаточностью улик. Шведова освободили. Правда, из университета его уже отчислили. Побыв три дня на свободе, Леха получил повестку в военкомат. Спустя месяц он уже маршировал в учебке под Душанбе. А еще через год и месяц вернулся в родной Николаевск. С Красной Звездой, медалью «За отвагу» и без левой ступни. Шведов еще с год ждал писем от друга, но так и не дождался. А жизнь летела дальше…
Глава вторая.
1996-ой год. Рязань.
Лето наступило досрочно, отхватив у необычно ранней весны почти месяц. Шведов смотрел в открытое окно и блаженно улыбался чему-то, вдыхая аромат цветущего под окном жасмина.
- Алексей Михалыч, тут к вам… - раздалось в коммутаторе. Дверь распахнулась, и в кабинет ввалились три здоровенных парня. Посетители были, как отксеренные – в одинаковых спортивных костюмах «Адидас» китайского производства, в белых кроссовках от того же производителя и в кожаных куртках, несмотря на жару.
-Бройлеры! – усмехнулся про себя Шведов. – Доброго дня! В чем проблема, молодые люди?
- У нас проблем не бывает, - огрызнулся средний и вытащив жвачку изо рта прилепил её к столу Алексея.
- А неплохо! – оглянулся по сторонам правый. – Доходы приличные, да?
- Ну, дык, - Алексей Михайлович развел руками. – Работаем… Для того и за дело взялись, чтобы толк был. Просто так денег никто не даст.
- Правда? – заржал средний. – Это смотря кому. Тебе не дадут, а нам…
- Короче, терпило, - перешел к делу тот , что справа. – Бог завещал делиться.
- Да ну? - Шведов деланно вытаращил глаза. – Завещал? А чо, помер, типа?
- Кто? – бройлеры переглянулись.
- Кто завещал, - хохотнул хозяин кабинета. – Вам чего надо, пацаны?
- В обссем, это… - заговорил ,наконец, левый. – Будес за крысу платить. Со следуюсего месяца. А сисяс заверни нам телек с видаком. У сэфа днюха сегодня.
- Ну, сися, так сисяс, - Шведов едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. – Завернем!
Он нажал на кнопку.
- Юля, позовите ко мне завскладом Ермоленко. Тут товарищам завернуть надо.
Шведов поднялся с кресла и опираясь на трость подошел к посетителям. Едва в дверях появился начальник охраны Ермоленко, Алексей нанес левому удар тростью в лоб. Средний получил коленом в пах и моментально ткнулся лицом в столешницу. Шефу секьюрити достался правый, и всего на пару секунд.
- Это кто, Швед? - спросил он, упаковав всю троицу в наручники.
- Крышевать нас пришли, придурки.
- Сынки, - покачал головой Ермоленко. – Вы вывеску читали? Как наш магазин называется?
- Ну, «Хост», - пробурчал средний.
- А что это значит? – прищурился Шведов.
- Да хрен вас знает! Нам вообще по барабану. Кот приказал «Хост» под крышу поставить - мы приехали.
- Слухайте сюда! Второй раз повторять не буду, - начальник охраны присел на корточки. – У нас тут не просто магазин бытовой техники. Тут каждый сотрудник с боевым опытом. Даже секретарша Юля зэ-бэ-зэ имеет. Понятно? Коту вашему передайте, пусть хвост подожмет и идет мимо. А захочет войны, пусть сразу землю на кладбище покупает под всю бригаду.
- Зря вы так. Кот такого не проссяет! Всех полозым до единого и Юлю васу по кругу пустим!
- Сань, - поморщился Шведов. – Вывези ты эту босоту куда-нибудь, чтобы ими тут не пахло.
- Есть, командир!
Вечером в кабинете Шведова снова появился Ермоленко.
- Лёш, давай я с тобой ребят пошлю. Не нравится мне сегодняшняя история.
- Я тоже не в восторге, но не думаю, что всё так серьезно, - отмахнулся
Алексей. – Ты про Кота пробивал? Что за овощ?
- Бывший московский мент. Молодой ,а до подпола дослужился. Папаша помогал. А патом и его и папку в один день пнули с лишением звания и льгот. Сюда переехал два года назад. Уже со своими боевиками. Женат. Две дочери. Что еще? Жестокий, сучара, до крайности! И грамотный, гад!
- Ну и хрен с ним! – Шведов хлопнул ладонями по столешнице. – Поехали по домам. Завтра девятое мая. Праздник. Ты насчет полевой кухни и ста грамм распорядился?
- Так точно! Все будет, как обычно. Для ветеранов и сто грамм и закусь и подарки.
- Отлично! Тогда до завтра. Лене привет!
- Швед, может все-таки с охраной? – спросил Ермоленко.
- Отставить, я сказал! – Алексей развернул начальника охраны и толкнул в спину. – Домой!
Шеф секьюрити спустился по лестнице и, убедившись, что Шведов его не услышит, достал мобилу.
- Стас? Шведа аккуратно проводите до дома. Но чтобы не заметил! И пошли Петровича домой к нему. Пусть повертится часа два, Ермоленко несколько раз кивнул и добавил. – Боюсь, придется. С такими, как Кот, только воевать. Они слов не понимают.
Едва Шведов въехал во двор, как арку позади него перегородил черный «Патроль». Дальним светом ослепили еще два джипа, припаркованных у подъезда.
- Ты скажи, как страшно-то! – усмехнулся Алексей. Достал из-под сиденья «чезет», повертел в руках и сунул обратно. – Хотели бы убить, убили бы по дороге и без понтов. Впрочем…
Он достал из бардачка « лимонку» защитного цвета. Подкинул её в руке.
- Мы тоже не без понта, - рассмеялся Шведов. Граната была деревянной.
Не обращая внимания на бандитские джипы, он вышел из машины и направился к подъезду.
- Алексей Михайлович, подойдите к машине! – властно раздалось за спиной.
- Вам надо, вы и подойдите, - нагло ответил Шведов. Защелкали замки в джипах. Через минуту бригадные окружили Алексея.. Внутрь кольца прошел коренастый молодой мужчина лет тридцати .Судя по одежде, он ни в чем себе не отказывал. Шведов еще не разглядел его лица, но догадался, что это и был тот самый Кот.
- Алексей Михайлович, ваше поведение заставило меня бросить гостей и в собственный день рождения приехать в ваш вонючий хрущевский двор…
- С днем Рождения! - прервал его Шведов. Он слишком хорошо знал Саню Ермоленко, чтобы поверить в то, что он сейчас один. Это придало ему еще больше наглости. – А у меня вам подарок!
Шведов вынул деревянную «лимонку», сорвал кольцо и бросил к ногам Кота. Одновременно с этим звякнули и погасли фару в джипах. Петрович славился быстрой и меткой стрельбой. Бандиты бросились врассыпную. Только Шведов и Кот стояли друг против друга. На втором этаже зажглось окно, осветив обоих.
- Лёха? - прошептал Кот и кинулся на Шведова, пытаясь закрыть его от взрыва.
- Генка! - падая прохрипел Алексей. – Ты?
- Лёха!
- Да слезь ты с меня, кабанище! - расхохотался Алексей. – Граната фуфловая! Таких, как ты пугать.
Друзья поднялись на ноги.
- Ни хрена себе! Это как? – оглянулся по сторонам Котовский. Все его люди лежали лицом вниз с наручниками за спиной. – У тебя же магазин, а не банда. Где ты их набрал?
-Да везде, Гена. Эти люди через многое прошли и многое умеют. Родине они больше не нужны, да и Родины нет. Той, которой мы в верности клялись. Вот и приходится самим как-то выгребать. Инвалидам помогаем, семьям погибших, старикам-ветеранам .
- Ты как всегда! За других хоть голову в пекло. Лёш, поехали в ресторан!
- Извини, брат. Не поеду. Не хочу старого бередить.
-Ты про Нинку? Неужели до сих пор любишь? Поехали! Нечего там бередить! Сбежала твоя любовь с турком одним. Бросила меня с дочками и свалила. Три года назад. А Светка тебе вряд ли душу разбередит. Она у меня гламурная. Хотя…. – от избытка чувств Котовский заржал и крепко обнял друга. – Мама тебя любила…Схоронили в девяностом. Рак. Ну? Едем?
- Погоди. А это всё? - Алексей обвел руками вокруг.
- Мужики! - крикнул Генка. – Это братан мой. Десять лет не виделись. Кончайте воевать, поехали водку пить! Всех приглашаю! Пойдет?
Мужчины одобрительно зашумели и разбрелись по машинам.
Солнце уже давно завалилось за рощу, но до ночи было еще далеко. Шведов облокотился на новенькие резные перила, еще пахнувшие лаком. В саду, время от времени, раздавался глухой стук. Пришла пора яблок и груш. Алексей пригубил пива из запотевшего высокого стакана.
- Шикарная дача! Все по-хозяйски: крепко, красиво и на века, -похвалил он сам себя. – Вот только самой малости не хватает. Пустячка. Жены и детишек. На хрена мне одному этот терем? А столько яблок зачем?
Пиликнула мобила.
- Здорово, братишка! – обрадовано крикнул в трубку Шведов. - Давай, бери своих и приезжай ко мне на дачу.
- Погоди, Лёха. Ты на даче? – голос Котовского слегка подрагивал.
- Что-то случилось? – догадался Шведов.
- Да. Валерку Рыкова только что застрелили. Прямо в казино.
- А кто это?
- Это, Леша, зам мой, - тяжело вздохнул Генка. – Я там тоже должен был быть. Опоздал. Случайно.
- Ну?
- Сообщи мне эсэмэской название поселока, где стоит твоя дача и встречай на трассе. Все остальное, при встрече, - Котовский положил трубку.
Через два часа у машины Шведова притормозил старенький, горбатый «запорожец». Алексей не поверил глазам, когда увидел в нем все семейство Котовских.
- Это что? – рассмеялся он - Маскировка или ностальгия?
- Сейчас не до шуток, Леха. Честное слово, - Генка обернулся к детям и жене. – Пересаживайтесь к Леше!
Сам снова втиснулся в «горби».
- Какой там у тебя адрес, брателла? – крикнул он Шведову. – Я сейчас этого динозавра отгоню подальше и к тебе нарисуюсь. Тогда и поговорим. Да, если кто-то будет звонить и спрашивать про меня, даже мои, ты ничего не знаешь.
Алексей кивнул.
Котовский пришел на рассвете. Его дорогущий костюм был мокрым и грязным. Разговорился Генка только переодевшись и выпив стакан водки.
- Началась война, братишка. Вернее мочилово. Менты подставу организовали и теперь пацаны друг друга кладут. В Москву надо ехать, к авторитетам. Только они смогут эту бойню остановить. Машину дашь?
- Не вопрос! – усмехнулся Шведов.
- Ты напрасно лыбишься. Подумай, прежде чем связываться со мной. Если узнают, что ты мне помог из города свалить, тебя тоже грохнут, - почти прошептал Котовский.
- Подумал. Давно еще. Семья у меня спрячется?
- Больше негде. Про твою дачу не знает никто. Я так думаю. Лучше, конечно, им в погребе пересидеть. Или в сарае каком. Там надежней будет.
- Ладно, не драматизируй. Я сейчас Сашке Ермоленко звякну, дивизией твоих не возьмут.
- А вот этого, как раз, не надо, - Генка схватил Шведова за руку. – Мы не знаем, на чьей стороне твой Сашка. Может, его купили уже. Или запугали. Короче, эту проблему мы решаем вдвоем: ты и я. Хоп?
- Хорошо, - Алексей поднялся и поманил друга за собой. Отодвинул шкаф от стены. За ним оказалась небольшая комната.
-Здесь пересидят,- Шведов махнул рукой в сторону противоположной стены. – Бери, что надо.
Котовский протиснулся в комнату и увидел целый арсенал.
- Ни чего себе! – присвистнул он. – Ну, тогда я спокоен. Сейчас со Светой переговорю и поеду. Жди ночью.
Шведов готовил завтрак. Впервые на целую семью. На веранду вышла Светлана. Она была одета не по-домашнему и накрашена
- Света, вы куда собрались? Разве Гена вам не сказал, что за пределы дома выходить нельзя?
- Да чихала я на него! Кто он мне, чтобы приказывать? Как хочу, так и живу. Ясно? А проблемы этого лузера меня вообще не интересуют.
- Да вы что? Вы не понимаете, что вас могут убить. И вас и детей… - у Шведова от удивления даже слов не находилось.
- Кому я нужна? А детки это его гемор. И вам, Алешенка, я тоже советую не лезть в это дерьмо.
Шведов услышал звук приближающихся машин.
- Вы? – с презрением спросил он.
- Естественно, - Светлана присела на плетеный стул, закинув ногу на ногу. – Пока вы тут колдовали над хавчиком, я позвонила кому следует. Хотите жить? Просто отойдите в сторону и не вмеши…
Света не договорила. Мощный удар ногой в голову свалил её на пол. Шведов легко закинул тело на плечо и прихрамывая понес его к хозпостройкам. Там открыл крышку погреба и без особых церемоний бросил Свету вниз.
- Генка приедет, разберется, - сообщил он девушке.
Потом Шведов поковылял к дому и перетащил спящих девчонок в потайную комнату. Прихватил с собой кое-что из оружия, занял оборону под яблоней.
Первый джип снёс дачные ворота и притормозил у дома. Следом въехали еще три машины, набитые боевиками.
- Ого! – прошептал Алексей. – Это все за двумя девчонками?
Он заметил, как два качка потащили к дому канистры.
- Что-то вы, парни, совсем страх потеряли, - покачал головой Шведов и нажал на курок.
Бой длился минут сорок. Раненый в плечо Алексей успел вытащить детей из дымящегося дома и спрятать их в бане. Вторую пулю он поймал через десять минут. Теряя сознание, Шведов увидел бледное лицо местного участкового и Стоящего за ним взъерошенного Генку.
- Спасибо, братишка, - шмыгнул носом Котовский. – Где мои?
- Девчонки в бане, - просипел с клекотом Алексей. – А Света… В погребе. Если живая. Это она…
- Я знаю, Лешка. Потому и вернулся. Ты только не вздумай помереть, понял?! Гони её, суку костлявую!
Генка вскочил и паля воздух заорал: «Где скорая?! Бегом, сволочи! Не довезете, всех перестреляю, мать вашу!
Шведов услышал какой-то монотонный, капающий звук. Приоткрыл глаза. Над ним стояла Нина. В какой-то униформе вишневого цвета.
- Нина? Ты?
- Вообще-то Таня, - ответила медсестра, регулируя систему. - Я сейчас доктора позову.
- Постойте, -чуть слышно проговорил Алексей. – Таня… Та-ня… Я женюсь на вас.
Хорошо?
- Хорошо, - покачала она головой и улыбнулась. – Разве такому напористому откажешь?
Глава третья.
2010-ый.
Москва.
В полумраке небольшого кабинета вразнобой тикали часы. Их было десятка два. Настольных, настенных, напольных. С маятниками, с гирьками, с боем и без.
Синдецкий повертел в руках орден. Поднял выше плафон лампы.
- Новый совсем!
- Неодеванный! – несколько раз кивнул Шведов. – Муха не сидела.
- Откуда он у вас? – прищурился антиквар.
- Как откуда? –растерялся Шведов. – Мой!
- Ну-ну… - Синдецкий снял очки в золотой оправе и оглядел визитера. – Верю. Тысячу долларов дам.
-Сколько? Нет, ну как же? Мне говорили, Красная звезда, минимум, десять тысяч стоит, - торопливо, но неумело сопротивлялся Алексей.
- Дорогой мой! Если бы это был орден героя войны, да с документом, тогда конечно. А ваша Звезда весьма сомнительного происхождения…
- Что? – вскочил Шведов. Задрал штанину, - А это? Это тоже сомнительного?
Он полез в карман и вытащил полиэтиленовый пакет. Вывалил на стол медали и документы.
- Вот! Можете убедиться! Все моё!
- Не кипятитесь! – поднял руки антиквар. – Сейчас поглядим.
- Глядите, - тихо произнес Алексей.
-Ага, - Синдецкий с довольным лицом почесал нос. – Если отдадите все, дам восемь тысяч. Ладно восемь пятьсот. Всё! Не больше!
- Хорошо, - кивнул Алексей.
- Только деньги в конце недели.
- Постойте! Мне сейчас надо! Срочно!
- Тогда шесть, - зевнул антиквар. – Хотите больше, идите! Ищите того, кто даст.
- Что ж… - Шведов с минуту помолчал. – Добро.
Татьяна взяла из рук мужа пачку купюр и разочарованно швырнула её на продавленный диван.
- Это всё?
- Больше не дали, - вздохнул Алексей.
- И что нам с ними делать? Господи! За что? Лёшенька, милый! Когда я вышла за тебя замуж, ты был настоящим мужиком. Богатым, авторитетным! И сам зарабатывал и другим помогал. Где теперь это?
- Танюш, ты опять? – скривился Щведов.- В жизни всякое бывает. А потом… Ты вспомни, кто маме твоей двухэтажный дом построил? А братца твоего от тюрьмы кто спас? «Феррари» следователю подарил, а сам на «копейке» ездил. А на Глебку сколько денег ушло?
- То, что Глеб родился больным виноват ты! Нельзя тебе было детей иметь! Не бывает у калек здоровых детей!
- Что ты несешь, Таня? Причем тут мои ранения?
- При всем! Кто знает, какими лекарствами тебя лечили? Какие тебе наркотики кололи?
- Хватит верещать! В больницу поедешь? – Алексей стукнул ладонью по столу.
-Нет! Что там делать с этими копейками?
- Ну так не сиди! Ищи!
- Где искать? – взвизгнула Татьяна.
- Давай квартиру поменяем. На однокомнатную с доплатой, - невнятно пробурчал муж.
-Шшшто?! А жить где? В одной комнатке с больным ребенком? А почему бы тебе не продать квартиру в Николаевске? - она сорвала со стола скатерть и смачно в неё высморкалась.
- А мать куда? - вскинул брови Шведов.
- Не знаю! В дом престарелых! К родственникам! Только не сюда! – Татьяна шмыгнула носом и уже спокойно произнесла. – Шведов, ну почему так? Почему все это нам с тобой? К тебе же все за помощью шли, и всем ты помогал. Просто так. А сейчас, когда жизнь твоего ребенка висит на волоске, тебе не к кому обратиться.
- Брось, Таня! – Алексей сел присел рядом с женой прямо на деньги. – Не все еще так плохо. Прорвемся!
- Врач сказал, что это был последний приступ. Операция помогла бы полггода назад. Теперь только пересадка. А это деньги. Огромные деньги. И время! Нужен донор. Надо торопиться, Лёш. Иначе останемся мы с тобой вдвоем…. – Таня заревела, уткнув лицо в скатерть.
- Почему ты мне этого раньше не сказала? – мрачно спросил Шведов.
- Я боялааась…
- Чего? Чего еще можно бояться?
- Что ты квартиру продашь! – раздалось сквозь скатерть.
- А сейчас уже не боишься?
- Поздно уже. Не успеем…
- Т-ты! Ты о чем думаешь, а? О квартире? Идиотка! – вскочил Шведов и прихрамывая прошелся по комнате.
- А ты о чем? У тебя дружок миллионер. Депутат Государственной Думы! Он тебе, между прочим, детьми обязан!
- Молчи! Пойду. Поговорю с Генкой… - Алексей направился к дверям
- Давно бы так! А то хорохорился. Все успешного бизнесмена перед ним корчил. По тебе, будто не видно, что ты нищета голимая, - крикнула ему в спину жена.
- Гражданин! Вы куда! – рослая секретарша уперлась в Шведова упругой грудью.
- К Котовскому!
- Геннадий Анатольевич сегодня не принимает!
- Меня примет, - улыбнулся Алексей.
-А вы кто?
- Друг я. Даже брат.
- Да? – секретарша оценивающе оглядела наглого посетителя. – Вроде, похож… Но я не слышала, чтобы у Котовского были братья.
- Вы ему просто скажите, что Шведов пришел, - миролюбиво улыбнулся Алексей.
- Шведов? А говорите, брат, - насторожилась девушка.
- Мы сводные. Вы просто скажите Генке… Геннадию Анатольевичу. Если не примет, я в другой раз зайду.
Секретарша направилась к столу, но в это время из кабинета вышел Котовский.
- Жанна, я уехал насчет свадьбы. Сегодня не буду. О! – депутат заметил
Шведова. – Лешка! Братан! Ты куда пропал? Где ты? Как?
- Где? Тут я. В Москве живу… - промямлил Алексей, не зная, как попросить у друга денег. - Десять лет…
- Десять лет? И ни разу не позвонил? Ну ты скот, Лешенька!
- Ты тоже не звонил, Геныч.
- Сравнил! У тебя бизнес, все дела. А у меня, брат, политика. Тут вздохнуть лишний раз времени нет, - громко расхохотался Котовский. Секретарша сдержанно улыбнулась. – Кстати! Я уже убегаю. Дочу младшую женю, понимаешь. В смысле замуж… В общем… Да нет! Женю! С этими каши не сваришь! Всё на мне!
- Поздравляю! – Шведов крепко пожал руку друга.
- Ты не представляешь, сколько надо денег, чтобы свадьба была не хуже, чем у людей! Веришь, я машину продал. На казёнке двигаюсь! Обчистили меня до нитки эти молодожены!- Генка глянул на часы. – Всё! Извини! Завтра в два часа дня у Христа Спасителя. С Таней и Глебом! Большой уже, наверно?
-Четырнадцатый год, - вздохнул Шведов.
- Вот визитка, вот пригласительные, - Котовский сунул бумажки в карман друга. – Побежал, извини! До завтра! Жанна! Налей ему коньячку, да побольше!
Шведов не только выпил коньяк, предложенный Жанной, но и вовсе напился со встреченным во дворе соседом Серёгой. Под водочку и разговоры за жизнь как-то отпустило. Таня смотрела в окно на мужа и плакала. Ей было жалко всех. Себя, Лёшу, Глеба… Даже непутевого брата Юрку, мотавшего седьмой срок и все за наркотики. Она знала, что муж так и не решился поговорить с другом. Потому и пьет.Около пяти утра она вытащила из холодильника бутылку водки и пошла во двор. Разлила поллитровку по стаканам, выпила с мужиками наравне и повела Шведова домой.
-Лешка, вставай! – толкала Таня мужа. – Вставай, говорю! Алкаш!
- Что? – Шведов поднял тяжелую голову. – Четыре часа! Я весь день проспал?
- Лёш, у Генки беда, всхлипнула Татьяна.
- У Генки? Какая беда? Свадьба у него, - Шведов уселся на диване. В голове зашумело и в затылке забарабанил пульс. Жена взяла пульт и включила телевизор.
- ЧП на свадьбе депутата, - раздалось из динамиков. – Как мы уже сообщали . Трагически закончилась свадьба дочери депутата Госдумы Котовского. В один из лимузинов свадебного кортежа врезался грузовик КамАЗ. Как стало известно, грузовик был угнан девятнадцатилетним студентом Павлом Бортко, находящимся в состоянии наркотического опьянения. В результате столкновения погиб водитель лимузина и зять Геннадия Котовского, бизнесмен Иван Доронин. Старшая дочь депутата Марина доставлена в реанимацию в тяжелом состоянии. По словам врачей она находится в коме.
-Господи! Горе-то какое! Ох, Генка-Генка…
На кухне пиликнул телефон. Таня тяжело поднялась и вышла из комнаты.
- Лёш, - через минуту вошла она. – Глебке плохо. Врач сказал, что лучше бы нам приехать.
Из реанимации вышел доктор.
- Шведовы? Можете зайти…
-Доктор, как он? – всхлипнула Таня.
- Вы же медик, Татьяна Александровна… Должны понимать, зачем я вас сюда вызвал.
- Я понимаю, - она крепко схватила руку мужа. – Пойдем, Лёшенька.. Пойдем, пока он еще живой…
- Шведов? - раздалось за спиной. – Танечка?
Котовский догнал их и обнял.
- Видите, ребята беда какая… Вот так, бабах и всё!
- Гена, -Шведова взглянула ему в глаза. Держитесь! И найдетесь!
- На что надеяться? Эти… мммедики! Они говорят, что Маринка в коме, что надо подождать, что…Чего ждать, братишка? Мозг у неё поврежден. Мозг, понимаешь!
- Генка, ты извини. Посиди здесь, - Шведов положил руку другу на плечо. – Мы скоро придем.
- А вы куда?
- Глебка у нас тут,
- В реанимации? Что с ним? – вскочил Котовский.
- Сердце у него слабое. От рождения. Мы сейчас, - Таня ухватила мужа за рукав и потащила к дверям.
- Доктор, - Котовский поймал пробегавшего мимо врача. – Что там у мальчишки? У Шведова? Плохо совсем?
- Честно? – доктор старался не глядеть на депутата.- Ели не сделать операцию по пересадке сердца, до утра не доживет.
- А почему не делаете? – взревел Котовский.
- Денег у родителей нет. И сердца донорского тоже. Да и не каждое подойдет, сами понимаете.
- Ясно, - Генка тяжело поднялся и устало пошагал по коридору.
Шведовы сидели на скамейке в больничном скверике.
- Как же нам теперь жить, Тань. Что делать? Мы же одни с тобой.
- Что ты такое говоришь! – Татьяна толкнула мужа плечом. – Сынок живой еще, а ты его в покойники записал.
В сумке раздался звонок мобилы. Шведовы переглянулись. Таня взяла телефон.
- Да, Валерий Николаевич. Что? Готовите к операции? Нет, мы не ушли, мы тут, в садике. Бежим, конечно!
- Что случилось, Тань? – Алексей уставился на жену.
- Глебку готовят к операции и нам надо расписаться.
- К какой операции? – не понял Шведов. – Нужны деньги, донор… Этого ничего нет…
- Есть! – уже на бегу крикнула Таня. – Врач говорит, кто-то оплатил операцию, и сердце нашлось. Доктор! Мы здесь!
- Валерий Николаевич! - подбежал к врачу Шведов . – Как же так? Кто заплатил? Откуда сердце?
- Успокойтесь вы! Пойдемте в кабинет, подпишете необходимые бумаги и поговорим.
- Доктор, а это сердце…. Оно приживется? Точно подойдет?
- Подойдет, братишка, - подошел к Алексею Котовский. – Можешь не сомневаться.
- Ты? – начал догадываться Шведов. – Это ты заплатил? А сердце? Зачем ты это сделал?
- Мозг умер раньше тела. На что там было рассчитывать? Эти , - кивнул Генка на больницу, - с меня бы бабки тянули, пока сердце не встало. Нет больше нашей Маринки. Нашей с тобой, брат.
- В смысле? – Алексей внимательно взглянул на друга.
- Твоя она была. А ты не знал? Я думал… В общем, сестра она вашему Глебу. Пусть теперь живут оба…