Нина Васильевна, учительница рисования, с утра была очень
расстроена. На директорском совещании она узнала, что уроки рисования
упразднялись. Впрочем для неё было найдено альтернативное решение - группа
продлённого дня, где можно было рисовать, лепить, мастерить оригами и всё
остальное, что она любила делать на своих уроках . Беда лишь была в том,
что на продлёнку оставались самые нерадивые ученики, чаще всего из многодетных
семей или оттуда, где одна мамка работала на нескольких работах и надеялась
на то, что её дитёнка накормят, чему-то научат и займут чем-то полезным.
Дети бегали по партам, стреляли друг в друга жёванной бумагой, свистели,
мычали, плакали ,постоянно отпрашивались в туалет. Все ждали полдника.
В столовой могли порадовать молочным коржиком или глазированным сырком.
Нина Васильевна тоже ждала полдника – чтобы передохнуть от шума. Голова
сегодня просто раскалывалась. Но она держала себя в руках. На детей никогда
не кричала, а просто давала задание, показывала, как его надо делать, хвалила
или очень мягко журила.
Костик Шкель сидел на первой парте и старательно рисовал машинку. За урок
он их делал штук 20, все одинаковые и все одним цветом. Заставить рисовать его
что-то другое было невозможно. Костик был особенным ребёнком. В школе в разных
классах учились пятеро его братьев. Все удивительно похожие друг на друга,
одинаково стриженные веселые двоешники. Все они мастерски ругались матом,
таскали у однокашников печенье и бутерброды, карандаши и ручки. Когда им делали
замечание – невинно хлопали глазами, говорили скороговоркой : -простите
пожалуйста, больше никогда не буду, я нечаянно, в дневник не пишите, мамке не
говорите.
Все Шкели пребывали всегда в чувстве голода.
Костик смотрел на Нину Васильевну своими пронзительно голубыми глазами :
-Давайте поспорим на коржик. Скажите, что сегодня дают в столовке.
Сырок или коржик.
- А два коржика не будет тебе много?
- Нет не много , я мог бы три сьесть. Или даже десять.
Оставалось пять минут до вожделенного похода в столовку. Она закрыла
журнал с заданиями, и стала скреплять готовые рисунки степлером.
Степлер как-то странно щёлкнул и выплюнул из себя сразу блок скобок.
Учительница развернула взбесившуюся машинку, посмотреть, что случилось,
и, вдруг острая боль впилась в переносицу.
Кровь брызнула на бумагу.
Дети засуетились.
В классе была аптечка, в ней бинты, вата, перекись, зелёнка. Всё это с
ахами и вздохами было моментально поставлено перед учительницей.
Шум в классе стих.
Все, затаив дыхание, смотрели на окроваваленые руки Нины Васильевны,
которая прижимала к ране смоченную перекисью вату.
Дверь класса резко открылась , и вошла учительница математики.
- Что случилось. Как-то у вас тихо стало.
- Да вот, неприятная неожиданность, поранилась стэплером. Не могу кровь
унять. Вы не сводите детей на полдник?
-Конечно, я и додежурю за вас. Идите в поликлинику. Или домой.
Дети тихо и послушно построились и вышли из класса.
Разглядывая себя в зеркало, Нина Васильевна видела, как лицо
её стремительно отекает. Рана болела. « А вдруг у меня там скрепки?».
Одной рукой прижимая рану, учительница собирала в стопку тетрадки с
заданиями, журнал. Дверь приоткрылась, показалась голова Костика Шкеля.
-Нина Васильевна, вы живы?
-Конечно, Костик.
Она рассматривала себя в зеркальце. Кровь остановилась, но лицо
распухло ещё больше. -Боже, какая страшная,- вздохнула Нина Васильевна.
Костик осторожно подошёл к учительскому столу, что-то пряча за спиной.
Он пытался заглянуть Нине Васильевне в глаза.
-Что тебе, Костик, почему ты сбежал из столовой? Надо идти с классом.
Ей подумалось, что мальчишка специально вернулся в класс, чтобы в
отсутствие детей, стащить что - нибудь.
- Что ты прячешь за спиной. Ну-ка покажи.
Костик смущённо положил на край стола надкусанный коржик.
-Это вам, Нина Васильевна. Только я не удержался, откусил немножко.