Часть 9. Когда голова ногам покоя не даёт.
Все родственники на работе. Дома я один. С тех пор, как вернулся из армии, впервые решаюсь заглянуть в маленькую комнату, которая когда-то была моей.
В комнате все по-старому: вот деревянная кровать, на которой я спал, вот рижский полированный шкаф, с которого, нацепив отцовский военный планшет, я прыгал на кровать, изображая сбитого летчика-истребителя. Когда-то в шкафу лежали мои вещи, а сейчас... а сейчас здесь лежит всякая дрянь, например очки без стекол. Я примеряю очки перед внутренним зеркалом на дверце шкафа. Очки мне к лицу. Были бы у меня друзья или, на худой конец, знакомые, я мог бы появиться в очках. «Что случилось? Почему ты в очках?» - всполошились бы они. «Село зрение», - ответил бы я с таинственной грустью. Но у меня нет ни девушки, ни друга, ни какого-нибудь самого завалящего знакомого, никого, кто обратил бы внимание на мои очки. Хоть горшок надень на голову, ни одна собака не спросит, зачем я это сделал. А просто так ходить в очках неинтересно.
Вот полиэтиленовый пакет, набитый чем-то, похожим на проволоку. Открываю пакет, а в нем самые настоящие человеческие волосы!
Преодолевая брезгливость, вытаскиваю волосы и примеряю на себя. Накладка здорово меняет мою внешность, и, нужно сказать, меняет в лучшую сторону. Будь у меня такие волосы, никакие Кули и Иры передо мной не устояли бы. С такими волосами я был бы уверенным в себе покорителем женских сердец.
Скоро должен прийти Борис. С грустью возвращаюсь к своей раскладушке.
С некоторых пор ненавижу быть дома. Особенно когда собирается вся семья: родители, сестра и ее муж - все большие любители влезть в душу с идиотскими вопросами типа: когда я устроюсь на работу? почему тяну резину и не завожу девушку? не слишком ли расстроен в связи с облысением? и т.п. Больше всех достает мама. В моем присутствии она постоянно говорит одно и то же:
- Ничего, как-нибудь проживем. Мы не красавцы и не уроды. Есть лучше нас, есть хуже.
Или:
- Ничего, как-нибудь проживем. Есть богаче нас, есть беднее. С голода не умрем.
Или отцу при мне:
- Ты пораскинь мозгами: не был бы ты лысый, у тебя характер был бы другой, и как знать, сошлись бы мы с тобой?
Или еще:
- Можно подумать, если 24 часа в сутки думать о волосах, то они вырастут.
И все в том же духе. Она считает, что этим успокаивает меня. На самом деле эти ее бесконечные «как-нибудь» бесят меня ужасно. Мама не понимает, что «как-нибудь» меня категорически не устраивает. По-моему, лучше совсем «никак», чем «как-нибудь».
Я выскальзываю из дому до того, как мои родственники начнут приставать ко мне. На дворе декабрь. Холодно и сыро. Денег у меня нет совсем. Поэтому время убиваю в метро. Как правило, катаюсь до станции «Киевская» и обратно. Мне нравится ездить в час пик, когда много народу. В метро исчезает чувство одиночества и можно увидеть и услышать много интересного. На меня успокаивающе действуют одинокие люди с грустными глазами. На окружающих они смотрят по-особенному: с нескрываемым любопытством и надеждой.
Бывают и неприятные моменты. Не люблю, когда в вагоне есть еще кто-то, одетый в такую же, как у меня, белую финскую курточку. В этом случае я выхожу и дожидаюсь следующего поезда. Или если рядом пристроится лысый человек. Терпеть не могу лысых. В этом случае я тоже выхожу.
Сегодня ничего подобного не происходит. Еду в полупустом вагоне. И даже умудряюсь сесть. Напротив меня расположилась веселая компания: парень с двумя девушками. Девушки, слов нет, хороши и лицом, и фигурой. У парня буйно вьющаяся шеве-люра. В остальном ему похвастаться нечем. Страшен до безобразия: лицо в прыщах, на носу содрана кожа, глаза бессмысленные, а в губы и уши вставлены дешевые металлические шарики величиной с горох. Несмотря на шум в тоннеле, половина вагона может слышать его рассказ о том, как они с другом Юриком «в лом нализались водяры» и как их двоих «в натуре перла» на себе некая Викуха. Очевидно, обе попутчицы хорошо знают Викуху: историю слушают с неподдельным интересом, иногда ее комментируя.
- Я ей, - кричит парень, преодолевая шум поезда, - я ей: «Куда ты нас прешь?», а Викуха: «К себе домой».
- Так и сказала? - восклицает одна из девушек.
- А то! - с горделивой небрежностью говорит парень.
- Вот тля ненасытная. Страшна до безобразия, а туда же! - вторит ей вторая.
- Ага, - соглашается парень и продолжает. - В натуре, нам не по кайфу к ней переть. Ради понта говорю: «Викуха, нальешь опохмелиться – пойдем к тебе, а нет - так пошла на х...»
Парень четко произносит ругательное слово. Смотрю за реакцией девушек. Против ожидания, им хоть бы хны. Вместо того чтобы встать и уйти, спокойно продолжают расспрос:
- А Викуха что?
- Что, что? - улыбается парень. - Говорит: «Базара нет, налью».
- Вот, блин, тля, дешевка! Ну, и что дальше?
- Что, что? По дороге Юрик два раза об асфальт приложился. Стал поднимать и сам тюкнулся. Вот, половину шнобеля стесал.
Рассматривая рану на носу парня, девицы восклицают:
- Ух ты! Красотища!
- У вас бабки есть? - неожиданно спрашивает парень.
Девушки опускают головы.
- На меня не рассчитывайте. Я - полный голяк, - предупреждает парень.
Девицы поднимают головы. Они весело переглядываются между собой.
- Да шутим мы. Деньги у нас есть, на хавчик хватит. Отдыхай и не парься.
Поезд несет меня дальше. Еду и думаю о рыжем парне. До чего же несправедливо устроена жизнь: какой-то дебил, недоносок с шевелюрой, законченный алкоголик, одним словом - ничтожество, развлекается с двумя пусть испорченными, но объективно хорошенькими девицами, причем развлекается за их счет, а я, весь такой положительный, готовый сам за всех платить, мотаюсь в метро, как неприкаянный, в полном одиночестве, без всякой цели и смысла!
Рядом собирается присесть миловидная девушка с грустным лицом, по моей классификации - одинокая. В последнюю секунду девушка передумывает и садится далеко от меня. Мне почему-то неприятно! Почему она не села рядом со мной?
Народу в вагоне набирается порядочно. Уступаю сидячее место старушке с мальчиком лет пяти.
- Бабушка, - интересуется ребенок, - куда все люди едут?
- С работы, детка, домой едут.
- И я с работы еду?
- И ты, милый, с работы. Ходить в детский садик - это твоя работа.
Все едут по делу, даже этот мальчик! И только я один мотаюсь в метро бессмысленно и бесцельно! Мне сделалось душно. Я выбрался наверх.
Когда-то, до армии, Старый Арбат производил на меня ошеломляющее впечатление. Сейчас эта пешеходная улица потускнела, брусчатка местами провалилась, фонарные столбы поржавели. Художники, а также торговцы русскими матрешками и солдатской амуницией скучают. На их лицах равнодушие и усталость. То там, то здесь мелькают небольшие компании молодых людей с озабоченными серыми лицами. Это наркоманы. С ними Старый Арбат напоминает большую коммунальную квартиру.
Я завидую даже наркоманам. Они, по крайней мере, не одиноки, у них компания, у них есть цель, важное дело, которым они полностью поглощены. Наверное, это и есть счастье?! А что я? Я пуст, потому что одинок, или одинок, потому что пуст. Так страшно, будто из меня выкачали воздух. Нечем дышать. Сами собой наворачиваются слезы.
Перед театром Вахтангова сворачиваю в Большой Николопесковский переулок. Здесь меньше народу и раздражающей суеты. Вдали вижу странное сооружение. Оно напоминает палубу подводной лодки: высокий пандус, обнесенный металлической оградой с узкой кирпичной надстройкой-рубкой. На двери табличка «Посторонним вход воспрещен». Рядом - доска объявлений. На ней приколота бумажка. Из объявления следует, что некой дирекции по обслуживанию высотных зданий требуются электрики с окладом, размер которого меня лично очень даже устроил. Но о чем говорить, если до сих пор нет паспорта?
Иду дальше. Большой Николопесковский переулок на деле оказался небольшой тупиковой улицей. Она заканчивается двумя домами старой постройки. Между домами - узкий переход на Новый Арбат.
Из подъезда одного из домов выпархивает стайка молодых людей. Они летят прямо на меня. Несмотря на холод, они без верхней одежды. Как на подбор, все - и юноши и девушки - стройны и хороши собой. И точно так же, как староарбатские наркоманы одинаковы своей серой озабоченностью, так и эти молодые люди похожи друг на друга, но только просветлен-ными лицами, излучающими уверенность, веселье и чистое возбуждение. Теплая волна из обрывочного смеха, неоконченных добрых фраз волной искреннего счастья накрывает меня с головой, проходит сквозь меня и уносится дальше. Так, как будто я бестелесен! Так, как будто я не существую вовсе! Веселая компания перебегает улицу и стремительно скрывается в арке дома напротив.
Как далеки от меня эти красивые и радостные люди! Как я далек от них со своей лысиной и раскладушкой в родительской комнате! Неужели в этой жизни мне не познать радость общения, доступную другим?
На стене подъезда, из которого выбежали молодые люди, табличка «Театральное училище имени Щукина». Вот оно что! Это были не простые ребята, а будущие артисты!
Двери училища открываются, пропуская девушку в скромном пальто с непокрытой головой. У нее простое лицо, небольшие серые глаза, в которых читается легкая и спокойная грусть, слегка вздернутый носик и очень милые косички. Она улыбается. Улыбка ее грустна. Странно видеть грустного человека выходящим оттуда, откуда только что изверглась лавина энергии и счастья.
С опозданием до меня доходит, что я стою у девушки на дороге. Будущая актриса обходит меня. От нее исходит головокружительный нежно-малиновый запах. Из двери училища высовывается парень с красивыми спокойными волосами.
- Юля, - кричит он девушке, - мы тебя ждем!
- Хорошо. Узнаю, как там дедушка, и вернусь, - отвечает девушка.
- Лады, - грубовато соглашается красавец и, измерив меня строгим взглядом, скрывается за тяжелой дверью.
Мне почему-то кажется, что этот парень неравнодушен к Юле.
Юля заходит в подъезд рядом стоящего дома. Ясно, она живет в этом подъезде. Наверное, здорово жить и учиться в самом центре Москвы. Юля, скорей всего, из семьи коренных москвичей. Представляю, как она поднимается по широкой лестнице, входит в благородную залу с лепниной на высоком потолке, подходит к старинному дивану, на котором полулежит горячо любимый дедушка, и целует его. Дедушка слабо улыбается. Счастливец! Хотел бы я быть на его месте.
Продолжение - http://www.proza.ru/2013/01/21/630