Эта кошка нисколько не отличалась от других беспородных и потому никому не нужных кошек, привычно блуждающих в поисках еды по мусорным ящикам и городским помойкам. Самая обыкновенная, серая с темными полосками, невыразительная и незапоминающаяся, она по всем законам должна была вести, принятый в среде полуголодных уличных кошек, бездомный образ жизни.
Однако так случилось, что выпал ей фантастический, невероятный, уникальный в своем роде успех, – она прижилась при рабочей столовой, с ее аппетитными запахами простой еды иногда доносившимися из кухни. Почему такое произошло именно с ней неясно, но факт остается фактом: капризная фортуна на эту "блатную" должность из всего кошачьего рода почему-то выбрала ее!
На столовской кухне она была своя, то есть единственная кошка, имеющая монопольное право на многоразовое питание. Утром она получала полстакана молока и сыр с кусочком масла, на обед обычно полагалось мясо или рыба, и ужинала творогом со сметаной.
Хотя столовая, где она также квартировала, была не высшего разряда и готовили там еду без всяких изысков, кошка воспринимала свою каждодневную жизнь, как настоящий подарок судьбы. Ее кормили, поили и давали спрятаться от непогоды, причем все эти блага сыпались на нее без особых усилий с ее стороны, без всякой обязательной отработки, даже мышей она ловила не по заданию, а только так, для собственного удовольствия, чтобы с ними поиграть.
Люди, торопливо поглощающие в столовой простую, нехитро приготовленную пищу, были неразборчивы и, судя по всему, приходили сюда не потому, что хотели вкусно поесть, а потому что хотели есть. Они иногда подкармливали ее прямо со стола, нужно было только жалобно помяукать, ожидающе заглянуть в глаза, выгнуть спину и немного потереться о ногу. Конечно, дело иногда заканчивалось не лакомым кусочком с тарелки, а обидным и грубым пинком, но, когда имеешь дело с людьми, никогда нельзя рассчитывать только на благоприятный результат.
Бывали периоды когда какие-то странные мысли вдруг начинали тревожить кошку, лишали ее привычного покоя, не давали сладко уснуть, свернувшись уютным клубочком в теплом месте на кухне. Она выходила из своей столовой в заманчиво-опасный ночной мир, нюхала прохладный воздух, приносивший волнующие ее незнакомые запахи, и смотрела вдаль на далекие мерцающие звезды. Какая-то иная, неведомая жизнь манила ее своей неопределенностью. Тогда ей почему-то хотелось уйти, попробовать что-нибудь другое, но решиться на такое она не могла: столовая была столь сильным магнитом, что отнимала всякую свободу выбора.
Привычный комфорт так въелся в кошкину плоть и кровь, что она, в конце концов, оставила бесцельные мечтания и полностью погрузилась в свою благоустроенную, сытую жизнь, где каждый следующий день был точным повторением предыдущего. Она лениво грелась на солнце летом или у плиты на кухне зимой и думала, что, в сущности, незачем что-то менять, когда и так все хорошо.
Потом столовую закрыли на длительный ремонт, кошка оказалась на улице, в одночасье потеряв привычной комфортный и расслабленный образ жизни. Она утратила всё, без чего уже не могла существовать, и, несмотря на все свои старания, так и не смогла научиться находить еду, быстро хватать и съедать все выброшенное, драться с другими кошками за свою территорию или кусок ржавой селедки, то есть, фактически, стать настоящей «помоечной» кошкой.
Сильно исхудав и вконец отчаявшись в поисках хоть какой-нибудь приемлемой пищи, кошка перестала бороться за выживание, с тоской смотрела на спешащих мимо людей, у которых было бессмысленно что-либо просить, и бесцельно бродила по враждебным улицам, каждый раз опасаясь столкновения с гуляющими там домашними собаками. Вскоре, одним холодным осенним вечером, в последний раз вспомнив свою прежнюю замечательную жизнь, она забилась в кучу опавших листьев, чтоб немного согреться, и умерла от тоски и голода.