Мы каждый день встречаемся с маленькими зверятами, а кто и с большими хищниками. Но как вести себя с ними? Никто, похоже, не ведает. А он – знал!
По разрешению дрессировщика и в сопровождении кормильца зверей я зашел во двор Запорожского цирка. Знаете, что меня там больше всего поразило? Запах! Резкий, словно укол в вену.
Из клеток на меня, высоко подняв головы, с любопытством сельских старушек взирали совсем не страшные, за решёткой, огромные кошки – тигры и львы. Их тоже взволновал незнакомый пришелец и его запах. Сюда ведь чужие не суются. Замечу по пути, что мы для зверей пахнем так же резко и устрашающе, как и они для нас.
После такого знакомства иду к дрессировщику. Летний зной проник и сюда, в его большой кабинет. Народный артист Украины и СССР Владимир Шевченко (он ушёл от нас навсегда в конце прошлого года) был голый по пояс. На мощных руках, груди видны шрамы от «ласк» подопечных кошек.
– Как вы стали дрессировщиком? – спрашиваю, присаживаясь. – Ведь таких смельчаков – один на сорок миллионов! Зайти в клетку к тигру, мне кажется, страшнее, чем подняться в штыковую атаку.
Честно признаться, то, что я услышал дальше, меня просто потрясло:
– Есть люди – хуже зверей, – как-то буднично и вместе с тем многозначительно сказал маэстро сдержанным баритоном. Слышать от НЕГО такое было страшно. Ведь он говорил не вообще о зверях: каких-нибудь кошечках, собачках. А о матёрых хищниках. И человек оказывался хуже их! Владимир Дмиртиевич помолчал и продолжал:
– А что касается арены, у нас семейная традиция. Здесь, можно сказать, мой родной Дом. С 14 лет я рос у клеток. Закончил училище в Москве. Был гимнастом-акробатом. Потом пошли тигрицы, львицы, леопарды на лошадях…
– Какой нужно иметь характер для этого?
– Не знаю. Это скорее образ жизни. Теперь уж мы с женой Людмилой остались последними из могикан, кто работает в клетке. Одни в Украине ушли на пенсию, других уж нет…
– Бывали у вас опасные случаи?
– Ну, если я их допущу, мне там больше делать нечего. А по поводу страха… Только шизофреник ничего не боится. Я встречался с многими людьми экстремальных профессий и у нас, и за рубежом. Обязательно нужна очень быстрая, порой молниеносная реакция. А страх… Он приходит потом (улыбается сдержанно), когда все закончилось. Часа через два-три. И опять в клетку.
- Выходит, что такие люди – не обыкновенные?
- Совсем другим становишься. Это истинная правда. Ведь школы дрессуры вообще в мире нет, и никто тебя ничему такому не научит. Все постигаешь сам. Буквально на собственной шкуре. У нас метод гуманный. На Западе – дикий. В любом случае в клетке ты должен быть хозяином, со своей волей, фантазией, интеллектом, эрудицией. Мы ведь вместе с хищниками создаем спектакль!
- Как и в политике? – осторожно заметил я. Кавалер орденов князя Ярослава Мудрого понимающе подмигнул и продолжал:
-Тиграм, например, присуще чувство баланса. Они превосходные эквилибристы. А истинные кошки – это леопарды, пантеры и пумы. Многие думают, что они высокоорганизованные. Ничего подобного. Они стараются делать только то, что хотят. А самые организованные – это львы и львицы. Они живут прайдом-семьей, по 10-15 особей, и там есть лидер. Это на генном уровне, что мы и используем при дрессировке. В клетке тоже есть лидер. В чем опасность? Когда ты «завязался» с львицей, то ей на помощь обычно идет вторая, третья, ее друзья. Бывают ситуации, где тебе нужно уверенно обороняться сразу от многих львов.
У меня мороз по коже пробежал. Речь-то шла о прогулке… по лезвию бритвы! Невольно пришла мысль: «Но так же живут и сплочённые народы». Укротитель же спокойно продолжал:
– А тигры ведут себя совершенно по-другому. У них иная физиология, психология. Они эгоисты. По природе своей. Почему я знаю? У меня много друзей было в Сибири. Это сейчас все развалилось, и до уссурийской тайги не добраться. А раньше мне отлавливали тигров. Присылали телеграмму. Я вылетал. К чему говорю? Они эгоисты – тигры. Вот он ходит по своей территории в тайге, и туда уж никто не сунься. Находит самку. Рожают детенышей и… расходятся. В жизни, может, никогда больше не увидятся!
Все заботы о мальцах достаются матери. Однако диких свиней – основной добычи тигров – и оленей поймаешь не всегда. Их уничтожает человек. Потому тигрята порой остаются без еды, и мать их бросает. Так у них заведено. Охотоведы это отслеживают и продают нам несчастных… Впрочем правильнее сказать - продавали. Да и цена сегодня неподъемная: 5000 долларов за особь.
Когда же мамаша кормит тигрят, то водит их до трех лет. У нее получается всего два-три потомства. Потому они и вымирают. Хотя я люблю больше бенгальских.
– Но они же поменьше и послабее?
– Не скажите. У меня были самки-бенгалки, ни в чем не уступающие уссурийкам. Но тут есть и проблема. Сибиряки, да, громадные. Однако у них плотный подшерстник, и они очень тяжело переносят жару. Мы с цирком катаемся, допустим, по югу Украины или в Италии. Кондиционеров нет. Животные вялые, еле лапы переставляют.
– А как у них с коллективизмом?
– Если с одним тигром «завязываешься», то второй никогда ему на помощь не придет. Отворачивает морду, вроде это его и не касается.
Мне больно вспомнилась украинская пословица: «Моя хата с краю». Что-то у нас, ей-богу, как и у всех славян, есть общее с тиграми на генном уровне. Я, конечно, не стал спрашивать о том у Владимира Шевченко. А он рассказывал своим сдержанным баритоном:
– У них нет привязанности, любви друг к другу, как у львов. Хоть три тигра могут ходить вокруг самки. Если же львица загуляла – страшное дело! Ее супруг просто с ума сходит, никого и близко к ней не подпускает. Это надо знать дрессировщику. Самый опасный период. А зрители ждут представления. Его не отменишь!
– Допустим, Владимир Дмитриевич, что кто-то из молодых захочет продолжить ваше опасное и тонкое искусство. Где ему взять тигров?
– Трудный вопрос. Принята международная конвенция: нельзя продавать тигров из зоопарков. Только в третьем поколении разрешается. А это, как известно, уже выродки. Почему? Да их предки в тайге питались еще и травами, ягодами, гонялись за добычей. А тут в двух поколениях ничего этого не было. Вот и печальный результат.
Слушая мудрого мастера, обладателя «Серебряной ветви» (Италия), «Золотой медали Парижа», «Золотого орла» (Япония), я с горечью думал о городских ребятишках, вырастающих на асфальте и часами сидящих у телевизора, компьютера. Ох, не к добру это! Что их ждёт завтра?
Шевченко встал, растер широкую грудь, сказал:
– Львы ближе к собакам. Он или она может подойти к тебе, приласкаться.
– Не могу представить. Что, огромный лев ласковый?
– Конечно, – улыбается Владимир Дмитриевич. – Тигр – нет или очень редко. Он как бы посредине между кошкой и собакой.
– А вот рыси. Я где-то читал, что они вообще не поддаются дрессировке.
– Чепуха. Это собачий вариант. В Австралии, Сибири я встречался со знатоками рысей. У одного она ходила, как собачка, на поводке, возила тележку, очень была привязана к хозяину. Есть и у нас, в Украине, цирковой номер с рысями.
- Люди идут к вам, Владимир Дмитриевич, чтобы посмотреть, что могут делать животные и дрессировщик. А какую цель вы с женой ставите перед собой?
- Хороший вопрос. Цирк – это театр, только своеобразный. У нас есть и комедия, и фокусы, и ловкость. А работа с хищниками – драма. Мы показываем характеры тигров, львов, пантер в их относительно свободной игре с человеком. В очень опасной игре, как сама жизнь!
Слушая легендарного мастера, я невольно думал: «Когда же еще у нас появится новый, молодой, мудрый дрессировщик хищников?»