Как селёдку ни мой,

Юрий Лучинский
...всё равно она пахнет п***ой!

Поговорочка припоминается при взгляде на восточного типа рабочих ЖКХ, строителей, подсобников в магазинах.  Постоянно движущихся. Копающих, расчищающих, красящих-штукатурящих, переносящих коробки. Сосредоточенных и трезвых.
Сейчас припоминается. 

А тогда, в 83-м,  поговорочка припомнилась при входе в мой кабинет помдежа по 14-му отделению. Со свежим материалом для меня, дознавателя. И задержанным мужиком.
Запах, исходивший от последнего, тут же ассоциировался с феминистической раздевалкой некоего прядильно-ткацкого цеха. После трудового дня.

***

Мелкий расхожий начальник. С некоего объекта  «Ремстройтырпыртреста».
Проверяет достижения бригады работяг. Ремонтируемые производственные помещения магазина на Ленинском проспекте.
Очень огорчается, обнаружив объект в состоянии «конь не валялся».
С присутствием тружеников, распивающих спиртные напитки в «ремонтируемом» складе.  Употребляющих «гонорар», полученный от магазинной директрисы. За произведенный «леваком» ремонт её кабинета. С использованием, естественно, казённых материалов, предназначенных для иных, законных,предусмотренных договором и включённых в смету, работ. 

Гневные тирады босса.
Обещанные лишение премиальных бонусов и взыскание причиненного «Тырпыртресту» ущерба. Разъяснение работничкам таинства их происхождения и характеристика их родственников.

Вызверившиеся от облома кайфа работяги.
Разъяснение шефу сути его личности. Описание формы контакта, в котором с ним находятся подчиненные. И рекомендация нехорошему человеку следовать в надлежащем направлении.
Широкий мах начальственной ноги. Переворот стола. Приведение «дастархана» в непригодное для жратвы и питья состояние. 

Бешенство пролетариата. Сбитый на пол начальник, облитый селёдочным рассолом из ближайшей бочки. 

Менты,  прибывшие по звонку магазинной администрации, доставляют в 14-е всех чохом.
Гнусноватые мужики группируются в комок. Как черви для аквариумного корма, когда их ткнёшь пинцетом. В один голос заявляют, что начальник накинулся на них без видимых причин. Наносил им множественные удары. Пока нечаянно не наткнулся на селёдочную бочку и одорально себя не обесчестил. 

Работать надо.
Провожу проверку как можно въедливее.


Мужиков не расколешь.
Двести шестая, первая[1] офоршмаченному начальнику прёт в полный рост. Для начала. А далее ещё и широкое поле для уголовно-правового креатива.
Сам злодей особой неприязни у меня не вызывает. Свое положение оценивает реалистично. Пребывает в тоске. Через пять дней, привезя мне необходимые для оценки его личности документы, источает изящный парфюмо-селёдочный букет. 

Заручившись ходатайством «Ремстройтырпыра», опираясь на ангельские характеристики «хулигана», прекращаю проверку по «десятке»[2]. Законно, с согласия районного прокурора.

*** 

Вот и вспоминаю похабную прибаутку про селёдку.  Глядя на работающих восточных ребят. Трезвых. И не очень дающих поводы для повторения данных историй. 

«Как селёдку ни мой……»
А без гастарбайтеров вырождающаяся страна не обойдётся. 

_______________________

[1]  Ст. 206 ч. 1 тогдашнего УК – неквалифицированное хулиганство. До года лишения свободы.

[2]  Ст. 10 тогдашнего УПК – отказ в возбуждении уголовного дела с передачей материала на рассмотрение товарищеского суда по месту работы субъекта.
Были тогда такие советские формирования.
Процессуальный акт был хорошим средством для милиции «спускать» на тормозах «тухлые дела» или «отмазывать» выгодных клиентов от судимости, не теряя при этом показателя по раскрытым и расследованным преступлениям.
Ибо «десятка» считалась нереабилитирующей статьёй. И «деяние, содержащее признаки преступления» таковым оставалось. В т.ч. и легким пятнышком на биографии избавленного от наказания гражданина.

 
2009 г.