Сиротка

Евгений Кескюль
               
  Была обычная рабочая пятница. Получив отгул после суточного дежурства, я решил посвятить свободный день семье.
   «Пойдешь гулять…»,- когда я закончил вопросительную фразу,- «с папой?», моя четырехлетняя дочурка Ника уже стояла рядом со мной и держала меня за руку. Все куклы и мишки остались брошенными посреди комнаты в таком виде, в каком их застало мое предложение. Жена, занятая хозяйственными делами на кухне, не стала нам перечить. Она надела на Нику нарядное платье и вплела в косички пышные розовые банты. Мы с дочкой любили бывать в детском кафе, где между столиками ходят настоящие клоуны и показывают фокусы, а выглядеть там нужно соответственно. Застегнув Нике пальтишко под самое горло, очевидно, на случай дождя с холодным ветром, жена с радостью выпроводила нас за дверь. Теперь ей никто не станет мешать!
  Мы вышли из дома свободные и счастливые. В обществе с папой ребенку дозволено все, или почти все. Поэтому, первым делом Ника расстегнула верхнюю пуговицу на пальто, чтобы воротник не давил на горло. Свобода, так свобода! Еще холодное, но уже немного весеннее, пасмурное небо намекало на дождь. Гулять просто так, конечно, возможно, но лучше всего – найти для себя какую-нибудь цель, придумать культурное мероприятие. Я шел нарочито медленно, чтобы маленькая Ника могла поспевать за мной своими маленькими шажками. Она находилась в более сложном положении, потому что в ее личные детские обязанности входила еще и необходимость глазеть по сторонам. Иначе, что же это за прогулка?
   «Зеня, Зеня, смотри, Буратино!», - внезапно раздался ее счастливый и звонкий крик. Что мы с женой не делали, но наша дочка категорически отказывалась признавать нас папой и мамой, называя исключительно по именам. То, что мы - друзья, это, с одной стороны, хорошо. А с другой – панибратство какое-то! Ни Макаренко, ни Ушинский подобного не предусмотрели, а журнал «Детская педагогика», который выписывает наша бабушка, моя мама,об этом умалчивает. По крайней мере, она так утверждает.
   Ника радостно смеялась, указывая ручкой на пеструю театральную тумбу. Собственно, сама тумба моего удивления не вызвала. Я так привык к ее афишам, пробегая мимо по нескольку раз за день, что не замечал их содержания. А вот объявление! В Театре музыкальной комедии шло дневное представление под названием «Тайна золотого ключика»  Положение стрелок привокзальных часов свидетельствовало, о том, что мы на спектакль успеваем.
    «Идем в театр, смотреть сказку про Буратино?»,- спросил я Нику.
   Большие, плещущие благодарностью, детские глаза доверительно посмотрели на меня, а пухлые губы шепнули такое «Да!», что я почувствовал себя самым счастливым отцом на свете.
   Но наша радость оказалась преждевременной. Перед кассой, действительно, не находилось ни одного человека, но по той причине, что в самой кассе не было ни одного билета! Никакие уговоры и денежные посулы не помогли. Очень уж закаленный народ театральные кассиры. Им такие атаки выдерживать приходится, что натиск единичного посетителя не более, чем пыль, ничто! Но самое неприятное заключалось в том, что серые глаза моей спутницы глядели на мир так, будто все обстояло в полном порядке. Во всем ее облике не присутствовало и тени сомнения в том, что если папа рядом, то волноваться нет причин. Конечно же, папа приготовился дойти до самого главного администратора, до директора. Да что там директора, до Буратино! Но у входных дверей стояли две, грозного вида, «тети маши», хоть и без швабры, однако, еще круче кассирши. Я попытался пробудить в них материнское сочувствие, «дать на лапу»,  объяснить, что мне, всего на минуточку, нужен администратор... Тщетно! Неизвестно, чем бы все эти переговоры закончились, если бы к театру не подкатил большой пузатый автобус, из чрева которого появилось на свет несметное количество ребятишек: мальчиков и девочек. Дети вели себя спокойно. Они не шумели, не толкались, не баловались, собираясь в молчаливые группки. Их сопровождали две воспитательницы, отдавая распоряжения негромкими спокойными голосами. По их приказу детишки разбились на пары и взялись за руки. Все девочки и мальчики были одеты в одинаковые серые пальтишки казенного покроя. От этой одежды, от серого неба, лица детей также казались серыми. Ни румянца, ни улыбки. И, хотя ростом своим они не превышали мою маленькую дочку, выглядели вовсе не детьми, но этакими маленькими человеками. Во всяком случае, их глаза, в которых хотя и присутствовала некоторая доля свойственного детям любопытства, глядели на мир со всей серьезностью взрослых людей.
   «Все ясно, школа приехала!»,- подумал я, настойчиво продолжая вырабатывать план своих дальнейших действий. Длинная лента билетов, переданная воспитательницей вахтерше, подлила масла в огонь. Я стоял и пыхтел, как паровоз, ожидая, когда закончится шествие, чтобы, горя желанием победы, снова броситься в бой. Но этого делать не пришлось. Одна из воспитательниц неожиданно вернулась, подошла ко мне и, с улыбкой кивнув головой в сторону дочки, спросила: « Это вас, что ли, на спектакль не пускают?»
   Лицо мое, очевидно, залилось краской. Я украдкой взглянул на Нику и пробормотал: «Нас. Сказали, нужно было заранее…»
   « А вы отдайте девочку нам. Мы ее не обидим, хоть и детдомовские!»
   Что тут поделаешь? Я присел на корточки и, внимательно вглядываясь в лицо дочки, спросил: «Ника! Давай ты с детками пойдешь? А папа здесь пока погуляет»
   Малышка серьезно сжала губки и, молча, кивнула головой. Кто знает, какие процессы происходили в ее прелестной головке? С одной стороны, это – маленькое предательство, с другой…  Если, по их детскому соображению, Буратино одинаково интересен  для всех возрастных категорий? Тогда папа тоже очень хочет попасть на представление. Если же нет, то пусть себе погуляет!
   Заметив ее неуверенность, я кивнул головой в сторону билетерши и добавил: « Тетя тоже здесь остается. Пока идет спектакль, мы с ней поболтаем. Ну?»
   Ника отпустила мою руку и последовала за воспитательницей. Как бы то ни было, а мероприятие состоялось. Я начал слоняться по вестибюлю и разглядывать висевшие на стенах фотографии актеров. Но, не прошло и десяти минут после начала спектакля, как ведущая в зал дверь приоткрылась, и, знакомая уже, билетерша знаком подозвала меня. В действительности, эта женщина оказалась не настолько уж вредной, насколько это представилось мне.
   « Уже начали!»,- сообщила она,- « Многие не пришли, и в зале есть свободные места. Вы пройдите и сядьте тихонько где-нибудь»
   Нет, все-таки, есть на свете добрые люди! Я с готовностью принял предложение уже лишь потому, что моя дочка, моя девочка, там одна, среди чужих людей. Мало ли что?
   Спектакль представлял собой новогодний утренник, на котором отчаянно пытались веселиться действующие лица, большинство из которых действительно являлись персонажами сказки про Буратино. Дети смеялись? Детям нравилось? Значит, актеры справились с поставленной задачей! Когда мои глаза привыкли к темноте, я отыскал среди зрителей Нику. Она сидела рядом с воспитательницей, а дети, время от времени, поворачивали свои головы и смотрели не на сцену, а на мою дочь. Во время антракта мне, не без труда, удалось пробраться сквозь поток спешащей к выходу, кричащей и толкающейся ребятни к дочке. Я нашел ее стоящей в окружении детдомовских девочек. Они сняли свои пальто, и остались в одинаковых, местами вылинявших, хлопчатобумажных платьях болотной раскраски. Ника, со своими пышными бантами, до нелепости ярко выделялась  на окружающем ее фоне. Мальчики тоже разглядывали ее, держась немного поодаль. Я поздоровался с детьми, они нестройно ответили мне, и одна девочка, очевидно, самая смелая, спросила: «Дядя, а это ваша девочка?»
   «Моя!», - попытался улыбнуться я.
   «А можно мы ее потрогаем?»
   Как ответить на такой необычайный вопрос? Я вопросительно посмотрел на дочку.  Будучи ребенком детсадовским, она нисколько присутствующих не стеснялась и чувствовала себя словно рыба в воде. Мне даже показалось, что Ника гордится положением этакой именинницы.
   «Если она не против, то…», - все, что смог ответить я. Слово «потрогайте» показалось мне в данной ситуации нелепым.
  Девочка, что стояла рядом с дочкой, тут же взяла ее за руку. Но их мгновенно разъединила другая: всем должно достаться поровну. По справедливости! Дети стали по очереди подходить к Нике и осторожно дотрагиваться до нее пальчиком. Моя дочь была для них существом из другого мира! Мира, в котором у детей есть мамы, папы, нарядные платья и чудесные банты!
   В горле моем образовался предательский комок. Я сунул руку в карман и изо всех сил ущипнул себя, чтобы не позволить слезам появиться на глазах, которые и так достаточно были воспалены из-за проведенной без сна ночи.
   Когда процедура знакомства окончилась, я отозвал в сторону воспитательницу и предложил: « Знаете, что? А давайте угостим ваших деток чем-нибудь! Ну, скажем в счет моих билетов»
   Женщина посмотрела на меня глазами учительницы, которая вычитывает своего любимого ученика за постыдно нелепый промах и сказала: «Да как вы все, взрослые, не поймете? Им не подачки нужны! От этого только хуже. У нас в детдоме кроватей нет, а им всё конфетки пытаются всучить! Эх, да что там!» Воспитательница безнадежно махнула рукой, а я почувствовал себя ответственным за несчастье сирот не то мэром города, не то губернатором. А может быть президентом?
   Когда мы возвращались домой, наша городская улица напомнила мне недавно виденные декорации Страны Дураков. Привокзальный сквер, с несколькими фигурами бомжей в лохмотьях, походил на Поле Чудес, прогуливающийся полицейский - на бульдога, который бросил несчастного деревянного мальчишку в озеро. А кто же я? По логике вещей – Буратино! Но тогда все люди, вокруг меня, тоже, в некотором роде, буратины, каждый из которых живет мечтой о заветном ключике. А самое примечательное то, что, даже если нам удастся отыскать свои ключики, то за дверкой мы обнаружим новый, гораздо лучший, но тоже театр.  А сценарии к спектаклям в театре пишем, к сожалению, не мы.