Пролог.
На заборе написано «Х-Й», а там - дрова. Чаще - наоборот.
«Виктор Суворов основоположник концепции, получившей его имя – „концепции Суворова“. За 20 лет не появилось ни одного научного исследования, которое бы минимально аргументировано доказывало бы противоположную концепцию – о том, что Сталин готовил оборону от внешнего врага, а сам ни на кого не собирался нападать», -
пишет Дмитрий Хмельницкий, бессменный составитель ежегодных сборников «Правда Виктора Суворова».
Ну, запузырил так глубоко, что приходится разбираться. Ну, зачем же так? «Концепция Суворова» возникла гораздо раньше, чем появился на свет её «основоположник».
«Никогда немецкий народ не испытывал враждебных чувств к народам России. Только на протяжении двух последних десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу. Не Германия пыталась перенести свое националистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-большевистские правители в Москве неуклонно предпринимали попытки навязать нашему и другим европейским народам свое господство, притом не только духовное, но, прежде всего, военное... В то время, как Германия войной 1940 года в соответствии с т.н. пактом о дружбе далеко отодвинула свои войска от восточной границы и большей частью вообще очистила эти области от немецких войск, уже началось сосредоточение русских сил в таких масштабах, что это можно было расценивать только как умышленную угрозу Германии...»
Как видим, "концепция" насчёт агрессивности Сталина и необходимости нанесения ему упредительного удара вполне внятно сформулирована в Обращении Адольфа Гитлера к немецкому народу 22 июня 1941-го.
Вот всё та же «концепция, получившая имя «КОНЦЕПЦИИ СУВОРОВА!», - в листовках Геббельса, сброшенных над советскими позициями в самом начале войны:
«КРАСНОАРМЕЙЦЫ И КОМАНДИРЫ! ...ЗАКЛЮЧИВ ДОГОВОР О ДРУЖБЕ С ГЕРМАНИЕЙ, СТАЛИН ВСЕМИ СИЛАМИ СТАЛ ПРОВОДИТЬ ПОДГОТОВКУ НАПАДЕНИЯ НА ГЕРМАНИЮ... СВОИМ ВЫСТУПЛЕНИЕМ ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ГЕРМАНИЯ ТОЛЬКО ПРЕДУПРЕДИЛА ГОТОВИВШИЙСЯ ЕЙ УДАР В СПИНУ...»
Отработанный сценарий. Даже слегка упрощённый. Вторжению в Польшу 1 сентября 1939 г. тоже предшествовало громогласное, озвученное как Гитлером, так и Геббельсом обвинение самой жертвы, что это она-де готовила нападение на Германию. Уже и «совершила агрессию» – захватила немецкую радистанцию в пограничном Гляйвице(Gleiwitz, ныне Гливице), передав сообщение оттуда на родном польском языке.
Этой провокации весьма поспешествовали хвастливые заявления польских официальных лиц (цитируемые здесь далее).
Инсценировка захвата радиостанции (с «обнаружением» окровавленного трупа) была осуществлена эсэсовской диверсионной групой; немецкий антифашист был прикончен в помещении – «для большей очевидности».
С Советским Союзом, как видим, церемонились меньше. Европа была уже подмята Гитлером, репутация Сталина была подмочена бесславной «зимней войной» с Финляндией (на Германию ли целиться на вершине её военной славы?), - задача Гитлеру гляделась проще.
Всё это очевидно, задокументировано, и давно известно. Поражает наглость объявленного нам корифея и «основоположника концеции, получившей его имя», появившегося на свет божий уже после войны.
На заборе – одно, за ним, как видим, совсем другое.
И почему же непременно – «концепция Суворова»? Кто этот наш СУВОРОВ да ещё и VICTOR (лат. – ПОБЕДИТЕЛЬ), - победитель турок под Фокшанами и Рымником? взявший штурмом Измаил и восставшую Варшаву?..
«Мы – русские! Какой восторг!» (А.В. Суворов).
Ну, я вот, к примеру, сочиняю стишки. Могу подписаться, конечно, псевдонимом Сидоров или, с претензией, - Рабинович. Ну, не «Пушкин» же!..
Если так уж мучит тщеславие, почему Резуну не назваться бы Сердюковым. (Сердюков – министр обороны РФ, должность заметная...)
Типаж, словом, хлестаковского формата и качества: «Спешу уведомить тебя, душа Тряпичкин, какие со мной чудеса. На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму, весь город принял меня за генерал-губернатора. И я теперь живу у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с которой начать, — думаю, прежде с матушки, потому что, кажется, готова сейчас на все услуги.
Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали нашерамыжку и как один раз было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого короля? Теперь совсем другой оборот. Все мне дают взаймы сколько угодно. Оригиналы страшные. От смеху ты бы помер.
Ты, я знаю, пишешь статейки: помести их в свою литературу... Я сам, по примеру твоему, хочу заняться литературой. Скучно, брат, так жить; хочешь наконец пищи для души. Вижу: точно нужно чем-нибудь высоким заняться...»
И занялся наш герой – "чем-нибудь высоким". Т.с. пищей для души?..
Место и время: зал польского культурного центра в Берлине, лето 2000 года.
По просцениуму мечется толстенький Резун-"Суворов" - звезда сезона. На сцене за столом Д. Хмельницкий, автор свежеиспечённой тогда апологии "Ледокол из Аквариума.(Вот так!- М.Т.) Беседы с Виктором Суворовым".
(Мишка (мальчик на побегушках): - А барин ваш разве не генерал?
Осип (слуга Хлестакова): - Генерал - да только с другой стороны.
Мишка. - Больше или меньше настоящего генерала?
Осип (скребя пятерней в затылке): - Больше.
Мишка: - То-то у нас сумятицу подняли).
«Соловей поёт и пляшет». Коварство Сталина в сравнении с недотёпистостью Гитлера демонстрируется клоунадой.
- Встаньте, кто считает себя дураком! . обращается Резун к залу.
Никто не встаёт. Резун удовлетворён: владеет ситуацией!
- Дима, - поворачивается он к ДХ, - представь, ты - Сталин, я - Гитлер. Молотов с Риббентропом только что подписали договор. Мы поделили Польшу. Теперь только вторгнуться и захватить. На глазах всего мира! Значит, так, Дима: по счёту "три" стреляем... Раз, два, ТРИ!
- Пиф-паф! Бах-бабах! - "стреляет", выставив указательный палец, Хмельницкий.
- Вспомни: ты - Гитлер, я - Сталин. Видишь, как я тебя, сопляка, провёл! - взрывается Резун, воздевая в восторге руки. - В глазах всего прогрессивного человечества ты, Гитлер, - агрессор, а у меня, у Сталина, ручки-то чистые!
Резун - залу:
- После выхода первой же моей книги в Германии получил три кубометра почты от бывших германских солдат и офицеров: письма, книги, дневники, фронтовые документы, фотографии. После выхода книги в России – получил больше.
Из зала:
- В кубометрах?..
"Хлестаков:
- А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего». Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш... (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол).
Мне даже на пакетах пишут: «ваше превосходительство». Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, — куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, — нет, мудрено. Кажется и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! После видят, нечего делать, — ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров!
Бобчинский (Добчинскому):
- Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со страху. Как вы думаете, Петр Иванович, кто он такой в рассуждении чина?
Добчинский.
- Я думаю, чуть ли не генерал.
Бобчинский.
- А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус!"
Мой привет и поклон Бобчинскому и Добчинскому!
1.
Время от времени вялые обывательские мозги встряхиваются какой-нибудь очередной сенсацией. «Снежный человек» (я сам в 1958 г. был командирован на Памир «Литературной газетой» – на поиски!), инопланетяне, «загадки пирамид», какая-нибудь вновь найденная Атлантида ...
«Версия» Резуна того же ряда. Но - не без подлянки.
Полагать, что Сталин, не столь давно заподозривший собственную армию в измене и вырезавший («чистки»!) едва ли не три четверти её командного состава, что он же, кое-как завершивший позорнейшую войну против Финляндии с населением, едва ли превышавшем население одного только Ленинграда и т.д., - что Сталин, не выигравший ни одной стоящей войны, замыслил напасть в 1941-м на Гитлера в зените его военной славы, на Германию, в считанные месяцы поглотившую, по сути, всю Западную Европу, - такая «версия» могла придти в голову разве что простака или прохвоста.
Первыми спохватились, естественно, прохвосты.
«Оглушительное молчание официальной военно-исторической науки - это не просто "знак согласия" с гипотезой (концепцией!) Суворова. Это белая простыня капитуляции, свисающая с подоконника генеральских дач».
Официальное, можно сказать, заявление весьма плодовитого "суворовца" - М. Солонина.
Вообще, с признанием профессиональными историками спекуляций Резуна-Солонина-Хмельницкого дела обстоят скверно. М. Солонин жалобно сетует:
"Разве где-то в мире звание "профессора истории" является выражением чего-либо иного, нежели согласия 20 других профессоров признать данного 21-го своей ровней? Разве где-то в мире качество (достоверность) гуманитарного исследования проверяется теми методами, которыми тестируется новое лекарство или новый авиадвигатель? Разве где-то в мире "академическое сообщество" историков, социологов, культурологов, философов и пр. является чем-то иным, нежели замкнутой группой, ревниво оберегающей свою, весьма скудную кормушку, от чужаков извне?.."
Стенания доморощенных "историков от сохи" можно продолжить...
Сам я не представитель официальной науки, не генерал и не развешивал белых простыней. Но прочитав насчёт этих «простыней капитуляции (!)», послал Солонину своё когда-то написанное Открытое письмо В.Б. Резуну, - письмо, опубликованное и в «бумажных» изданиях и на сайтах. Откликов было более чем достаточно (всяких, разумеется, и не кубометры) – только не от самого Резуна.
Вот и от Солонина, признаться, не ждал ответа. Пришёл ответ – слегка меня ошеломивший:
«На своем персональном сайте я размещаю ТОЛЬКО то, что интересно мне. Никакого плюрализма мнений на моем личном сайте НЕТ, НЕ БЫЛО И НЕ БУДЕТ».
Как-то от души отлегло. Ясно стало, с какими "историками" и с какой "наукой" имеем дело. Что «на заборе» и что – за ним...
Я весьма признателен г-ну Тененбауму, одному из самых ярых поклонников "концепции", выступающему и на персональном сайте Солонина, за его чеканную формулировку:
"В истории можно проверять факты, цифры и имена. Все остальное - вопрос интерпретации, которая зависит, вообще говоря, от политических взглядов интерперетатора".
Проще говоря, история - не наука; всякая-де "историческая концепция" подтверждается подбором удобных фактов, цифр, имён - при замалчивании, отрицании, охаивании неудобных.
Такая практика не имеет ни малейшего отношения к какой бы то ни было науке. И к НАУКЕ ИСТОРИИ.
Раздел на сайте Солонина:
" Место дискуссии для вменяемых".
"Вменяемые" здесь это синоним чайников.
Вы - "вменяемый"?
"Всякий инакомыслящий - дурак" (Гюстав Флобер. Словарь прописных истин). Здесь - "совок". Я, к примеру - совок. Ну, и слава богу!
С учётом того, что на сайте Солонина только подтверждение его мнений, читаем следующее:
«Я возмущен до глубины души действиями израильского руководства, которое подвергло неоправданному риску жизни израильских солдат. (Речь о десанте израильского спецназа на турецкое судно с «гуманитарной помощью» Хамасу. – М.Т.). Кому было нужно это голливудское шоу с высадкой спецназа на палубу? Предупреждение - раз, пулеметная очередь поверх мачты - два, и после этого - немедленное уничтожение кораблей нарушителей...»
Такая «стратегия» соответствует, надо думать, темпераменту Марка Солонина.
Вот обычный образец его бурной фантазии:
"В качестве конкретного содержания провокации (нападения СССР на гитлеровскую Германию. - М.Т.) была избрана инсценировка бомбового удара немецкой авиации по советскому городу (городам). Предшествующий дню начала мобилизации воскресный день 22 июня 1941 г. как нельзя лучше подходил для осуществления задуманного. Для получения максимально-возможного числа жертв среди мирного населения бомбардировка днем в воскресенье была оптимальным вариантом: теплый солнечный выходной день, люди отоспались после тяжелой трудовой недели и вышли на улицы, в сады и скверы, погулять с детьми… Технические возможности для инсценировки были: еще в 1940 году в Германии были закуплены два бомбардировщика «Дорнье»-215, два «Юнкерса»-88 и пять многоцелевых Ме-110, не говоря уже о том, что на высоте в 5-6 км никто, кроме специалистов высшей квалификации, и не распознал бы силуэты самолетов".
(Читателю советую сравнить этот умозрительный шедевр с подобным же современного варшавского профессора-историка, "специалиста по истории 2-й мировой": здесь-ниже, гл. 14-я).
А вот как - по авторитетному свидетельству Солонина - изъяснялся Сталин со своим "близким кругом". (Заметьте: закавычено Солониным, даже выделено курсивом. Как бы слово в слово):
«“В результате своего скудоумия, Гитлер дал нам (!) возможность построить базы против самого себя… С точки зрения экономики, Гитлер зависим только от нас, и мы направим его экономику так, чтобы привести воюющие страны к революции. Длительная война приведет к революции в Германии и во Франции… Война обессилит Европу, которая станет нашей лёгкой добычей. Народы примут любой режим, который придёт после войны...“
Солонин развивает свою мысль:
Если заменить ритуальное в разговоре между «товарищами коммунистами» слово «революция» на гораздо более адекватные ситуации слова «разруха, хаос и анархия», то простой, как и все гениальное, план Сталина предстанет перед нами во всей своей красе».
Нетрудно заметить, Сталин у Солонина изъясняется стилем пошляка, близким к зощенковскому...
Каковы же согласно нашему стретегу «планы советского командования»?
«Главный удар, как было уже отмечено выше (солидность! - М.Т.), предстояло нанести в направлении Львов-Краков, с дальнейшим развитием наступления на Познань-Берлин или Прага-Вена. Плановая продолжительность решения «первой стратегической задачи» составляла 25-30 дней».
Так туда или сюда? Или "либо-либо"? Ну, не интересно ли!..
И взгляните-ка на карту: где Краков - и где Познань? Почему же из Львова, а не из Бреста? Минуя Варшаву?.. Это как если бы из Жмеринки в Бердичев через Одессу...
Неугодных ему историков Солонин развенчивает- разом, скопом. Без различия чинов и званий. Ирония, как известно, признак высокого интелекта. Она же в исполнении Солонина:
«...На эту тему (о начале войны. - М.Т.) написаны уже сотни статей и книг. Первой по хронологическому порядку (стиль!) была выдвинута потрясающая по своей абсурдности версия о том, что товарищ Сталин был не доверчивый, а супер-доверчивый. Наивный и глупый. Воспитанница института благородных девиц, краснеющая при виде голых лошадей на улице, могла бы считаться «гением злодейства» по сравнению с этим простодушным дурачком. Оказывается, Сталин любовно разглядывал подпись Риббентропа под Пактом о ненападении вместо того, чтобы привести войска в «состояние полной готовности»…
Порой снисходит к персональному развенчанию:
«Для пущей важности (!) был вызван (куда-зачем? - М.Т.) израильский профессор Г.Городецкий, который, к слову говоря, не репатриант из бывшего СССР, а урожденный израильтянин, написавший книгу с восхитительным названием: «Роковой самообман. Сталин и нападение Германии»...
Уточним. Израильский историк Габриэль Городецкий – профессор, директор Каммингсовского центра по изучению России и Восточной Европы Тель-Авивского университета...
Какие свои звания и профессиональные достоинства могут представить нам Солонин с Резуном? Наглость, какой-то почти уголовный хапок вполне характеризует действия этого «историко»-коммерческого предприятия.
Случайное обстоятельство заставило меня присмотреться к «стратегическому творчеству» нашего героя. На одном из сайтов была опубликована спорная, перегруженная социологизмами статья «Религиозное, политическое и национальное самосознание Цветаевой».
Рядовое событие. Обычно незамечаемое.
Солонин заметил. И хотя литературоведение, вроде бы, «не по его ведомству» ударно откликнулся. Невредно лишний раз прогуляться по подиуму.
«Мне не смешно... Письмо в редакцию» Солонина снабжёно было в качестве эпиграфа известными пушкинскими строками о «фигляре презренном» и начиналось так: «С чувством глубокого удивления, омерзения и ужаса (! – М.Т.) я прочитал статью Виктора Финкеля...»
Не подумайте, что Солонина в защиту «великого русского поэта» от посягательств еврея Финкеля подвигли сколь-нибудь эстетические пристрастия и мотивы. Ничуть. Голый расчёт. Он, в качестве жителя российской глубинки, счёл нужным предстать перед публикой патриотом России, защитником её чести.
В другом тексте, уже в своём обычном качестве еврея он сетует: «Советское руководство (единственное, принимавшее в преддверии войны еврейских беженцев. – М.Т.) с ледяным безразличием наблюдало за судьбой целого народа... К моменту освобождения Освенцима (советской армией. – М.Т.) живых евреев там почти не осталось». Резюме: «Сталин – антисемит!»...
Священный трепет по поводу судеб русской культуры не покидал Солонина вплоть до последних строчек его обширного «Письма»:
«...Разве можно не ужаснуться тому, что сделал поганый «совок» с душами людей?.. Сильна, как смерть, удушающая тьма «совка», стрелы ее – стрелы огненные».
Избыточная эмоциональность, попросту именуемая хамством, замечена была не только мной. Последовали резкие замечания, на которые автор «Письма», реагировал поразительным образом: «...Я уж промолчу про то, что люди, получившие хорошее воспитание и работающие над своим самообразованием, фамилию "Солонин" должны бы знать. Уже пора!»
Так о самом себе пишет сам этот феноменальный Солонин!..
А вот как он же о критикуемом им авторе: «тупой графоманский бред», «некто Финкель, удачно устроившийся на шее американских налогоплательщиков»...
(Как-то, безо всякого на то повода, Солонин счёл нужным публично заметить, что Тартаковский живёт в Германии – не без намёка, что-де тоже «на шее»)...
«Я не люблю Сталина», - доверительно сообщает нам Солонин. Верю. Я и сам его не люблю. У меня для моих чувств большее основание: я жил при Сталине. Едва не погиб в июле 41-го при бегстве под бомбёжками по дорогам и просёлкам Украины; голодал – во время войны и после тоже; был скандально исключён «за еврейский национализм» из Киевского университета (философский факультет), едва не арестован; работал фактически чернорабочим прессо-сварочного цеха...
Я не люблю Сталина. Но не строю на этом своё просперити.
Солонина «в историческую науку» напутствовал «сам» Резун – протагонист, гуру; Солонин и не отрекается от своего духовного отца.
Но раз уж понятно «откуда ноги растут», займёмся преимущественно «не ногами».
2.
«Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры».
В этом, в целом разумном, определении Сталиным нации меня всегда интересовало, что понимается как «психический склад нации» или, по нынешнему, менталитет? «Менталитет (фр. Mentalite) — образ мышления, мировосприятие, духовная настроенность, присущие коллективу, народу». Мой дядя Симха (брат отца) настоял на том, чтобы я получил имя Маркс. Тому были серьёзные причины. Никто из трёх братьев (папа – младший) не был членом партии, но все были в разной степени идейными. Дядя Симха, бухгалтер рафинадного завода (Бердичев) был гётеанцем, требовал, чтобы меня с детства приучали к чтению «Фауста» (особенно второй части, которой дядя просто упивался); он просиживал ночи, переводя марксов «Капитал», подозревая, что в официальном переводе что-то утаено – самое значительное.
У каждого из братьев – по единственному сыну. Абраша, сын дяди Симхи, в трёхлетнем возрасте перенёс гнойный менингит – и было ясно, что останется навсегда инвалидом. (Впрочем, воевал на Волховском фронте и был демобилизован жестоко контуженным и обмороженным). Оттого-то дядин интерес ко мне. Тогда как младшим братом (папой) он, похоже, пренебрегал. Папа до революции учился в хедере, после революции – в каком-то, прости господи, «еврейском техникуме» (представить только: «цыганский колледж», «кабалкаробардинский...»).
Папа явно не годился для постижения прекрасной Елены, чей дух Фауст извлекает из царства мёртвых, чтобы соединиться с ней всей душой. Увы, в нем пробуждается чувственная страсть, он хочет обнять прообраз Елены – увы и ах! Так будет с каждым, кто кто с плотскими намерениями хочет приблизиться к духовному миру! С гомеровой Еленой нельзя соединиться в бурной страсти, но можно совместно переживать тайны бытия...
Нет мой папа не годился для этого. И, похоже, жалел, что уступил натиску своего идейного брата, назвав единственного отпрыска (меня) сакральным именем. Папу вообще удивляло, отчего это евреи гуртом попёрли в марксизм, хотя сам Маркс ненавидел своё еврейство, а мы, евреи, обрели хоть сколько-нибудь достойное место среди народов именно при капитализме – в «эру Меркурия», бога торговли.
Мода на марксизм прошла. В ходу теперь «концепция, получившая имя её создателя»...
Я не стану злоупотреблять здесь слишком эмоциональным понятием – еврей. Поговорим о чайниках. Термин вполне вошёл в наше обиходное сознание, прост и понятен. Есть, к примеру, серия книг солидного издательства «Диалектика», озаглавлена простенько и со вкусом: «...для чайников»: «Кибернетика для чайников», «Экономика для чайников», «Секреты для чайников», «Библия для чайников»...
Издательская серия – для популяризации научных знаний. Вот и у наших стратегов «на заборе» крупно и внятно: ИСТОРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ!
Проще говоря:
«История 2-й Мировой для чайников».
Для Добчинского с Бобчинским.
К.Маркс, кажется: «Идея, овладевшая массой, становится материальной силой».
Чайнику хочется вполне понятных ему подтверждений, что Сталин был тиран и негодяй (это сущая правда!); что он хотел всех ленинградцев выморить голодом (а это чушь!); что Жданову (мерзавцу, что тоже правда) специальными самолётами доставляли в осажденный город свежую чёрную икру, и принимал он доклады генералов, уплетая при этом какие-то особым образом приготовленные безе (они стоя докладывают, а он полулёжа в позе патриция ест), - что есть уже попросту бред сивой кобылы...
Сталин действительно "мобилизовал" даже православного боженьку против Гитлера, но сообщения о том, что в критические дни 41-го по распоряжению Сталина икона Казанской божьей матери облетела на самолёте вокруг Москвы, - это, разумеется, досужие россказни.
Еврейские сетования на то, что во время войны частенько замалчивались подвиги бойцов-евреев и, особенно, наши жертвы, справедливы, но недостаточно умны. Когда осенью 41-го появилось в газетах известное стихотворение узбека Гафура Гуляма «Я – еврей», мой отец сказал примерно следующее: «Всего ужаснее, если Гитлера представят лишь злостным антисемитом, а русский народ – спасающим евреев».
Война не могла вестись «в защиту евреев», но (обиходный казённый оборот) - «всех братских народов великого Советского союза».
«Дело врачей-вредителей» (1952-53 гг.) было гнуснейшим предприятием (некоторой «моральной компенсацией» для Сталина за обманутые надежды в отношении новообразованного Израиля); депортация советских евреев, по примеру других согрешивших народов, – была перспективой проблематичной, маловероятной; тогда как слухи о том, что обвинённых врачей собираются прилюдно вешать на Красной площади, а на железнодорожных станциях, через которые проследуют эшелоны с депортируемыми, уже нацелены толпы для избиения евреев, - а это уже чистейшая ахинея.
У тиранов есть замечательное обыкновение – не пускать дело на самотёк: никогда, ни при каких обстоятельствах не допускать какого бы то ни было народного волеизъявения.
Тираны хорошо знают, чем это кончается.
Но чайникам так уж хочется понюхать жареного, прикоснуться к Истории, встать плечом к плечу с нынешними её творцами; так уж это щекочет нервы, так уж хочется поверить во что угодно и уже безо всякой опаски (как это было при живом Сталине) возмутиться – т.е. опять-таки встать в один ряд с нашими непреклонными борцами со сталинизмом, с этими отважными разоблачителями тирана, который хотел вот развязать мировую войну – но Гитлер (тоже не слишком, конечно же, симпатичный) в силу необходимости нанёс превентивный удар.
Так что судить Гитлера надо бы не как изверга, развязавшего всеевропейскую бойню, но лишь как превысившего пределы необходимой обороны. А это уже куда как более гуманная статья УК.
Для чайника неприятие «концепции, получившей имя», первый признак «совковости». «Советский Союз исчез, а совки остались». Определитьcя бы только: что это – «СОВОК»? Тот, очевидно, кто доверился советской власти, проникся её идеями, стал мыслить соответственно...
Тут бы несколько призадуматься... Довериться государству, при котором худо-бедно ешь-пьёшь, имеешь крышу над головой, как-то естественнее, согласитесь, чем вокзальной шлюхе или базарной гадалке... Как-то и Сталину - "Вождю народов", всё-таки, естественнее довериться, чем очевидному прохвосту, который известные (ему, но не вам) слова Гитлера преподносит качестве собственной «концепции». Т.е. врёт вам с первого же слова. Тут же, не переводя дыхания, загружает вашу черепную коробку уймой фактов, из которых многие, возможно, ИСТИННЫЕ, предлагая вам тут же доморощенные «версии», – и вам уже не приходит в голову, что возможно и иное истолкование этих же фактов (разумеется, если сами же проверите их на истинность)...
К шлюхе вас влечёт неукротимый инстинкт, к гадалке – любопытство, смешанное с надеждой на возможное счастье, к прохвосту – желание прислониться к ПРИЗНАННОМУ авторитету, поскольку на собственный вы давно уже не рассчитываете.
Вы как бы уже не одиноки, - но входите в круг посвящённых в эту новую веру. Вам здесь комфортно – примерно так же, как прежде в лоне марксистско-ленинских идей, объясняющих вам абсолютно всё – вплоть до того, что «электрон так же неисчерпаем, как и атом».
Интеллектуально подкованные вы бьёте копытом, чувствуя необычайную отвагу. И теперь уже несогласных с вами – с вашим интеллектуальным окружением! – вы можете безошибочно называть СОВКАМИ.
Важнейший психологический феномен. Попав на крючок, вы уже психологически неспособны взглянуть на «концепцию» со стороны, критически. Неспособны разглядеть ни сами преподносимые вам факты, ни альтернативы – иные их истолкования.
Чайник, обращаясь к "военному авторитету", цитирует: «Мобилизации есть фактическое объявление войны. Мобилизация есть война, и иного понимания ее мы не мыслим».
Ну, почему же так: «не мыслим»?.. "СКРЫТАЯ советская мобилизация" летом 1941 г. – весомейший аргумент суворовцев в поддержку «концепции» о готовящемся советском нападении на Германию. Так ли это?
В огромной советской (прежде – царской) империи c её бездорожьем, с отдалённейшими деревнями, откуда набирался едва ли не основной контингент пехоты, с национальными республиками, которые составляли едва не половину населения и где призывники порой не могли разобраться в простейших военных командах, произнесённых по-русски, - в сравнении с благополучнейшей Германией, где мононациональное население, поголовная грамотность и прекрасные дороги при обилии всяческого транспорта, - так вот, с учётом сказанного, в СССР мобилизация могла и должна была быть превентивной, заблаговременной.
И - СКРЫТОЙ. Потому что - известно ли это предъявленным нам здесь "историкам"? - что кайзеровская Германия в 1914 г. объявила войну России едва царь только лишь ОБЪЯВИЛ о мобилизации.
Т.е. кайзер прекрасно понял свои преимущества на ближайшие недели, а то и месяцы, пока в России завершится мобилизация.
"Ника" доверял "кузену Вилли", воевать не хотел, и мобилизация - отнюдь не военные действия! - была направлена пока лишь как предупреждение Австрии, ультимативно угрожавшей Сербии.
Мобилизация "в нашем случае" ничуть не означала решения напасть на гитлеровскую Германию в ЗЕНИТЕ ЕЁ ВОЕННОЙ СЛАВЫ, когда на неё работала едва ли не вся военная промышленность (по сути, и Швеции) завоёванной Европы... В случае реализации угрозы, буквально висевшей в воздухе (о чём предупреждала не только разведка, но даже премьер Черчилль...) - в случае нападения гитлеровской Германии, мобилизация в российских условиях могла бы запоздать на месяцы, когда война уже была бы начисто проиграна.
3.
«На заборе» – и за ним... Авторы «концепции, получившей имя» (их, как видим, несколько) предоставляют любому чайнику замечательную возможность – прислониться к историческим событиям и полюбоваться собой тоже.
В их опусах с претензией на научность так уж шибает в нос дешёвая публицистичность, маскируемая обилием цифр, и откровенное заигрывание с читателем: «Каждому, конечно, известно...», «Не беспокойтесь, уважаемый читатель...», «Как разумный человек вы же понимаете...», «Внимательный читатель, должно быть, обратил внимание...», «Вы разве не знаете, что...»...
Даже так: «Если читатель не дурак, он должен понять...» Я – дурак? Вы – дурак?
Какой-то учебник высшей математики открывается утверждением - «Известно, что...» Такова исходная позиция для последующих выводов.
В исторической науке подобная «исходная позиция» - заведомое шарлатанство. Для чайника, до отказа нагруженного «концепцией», ИЗВЕСТНО, ЧТО «исторически (?) русские полководцы никогда не считались с потерями - в Крымскую Войну штурм Севастополя стоил союзникам 7,000 убитых, и это считалось катастрофой, а чуть ли не в тот же месяц под Карсом русские положили 10,000 человек при бесполезном штурме неприступной крепости - и этого никто не заметил, и вряд ли кто вспомнит сейчас. Потери же в Великой Отечественной шли на миллионы и миллионы...»
Увы и увы - миллионы и миллионы. Это так. Но в заявлении чайника помимо эрудиции проглядывает и нечто иное – очевидное злорадство по поводу неудач России, что в просторечии именуется русофобией, чрезвычайно характерной для рассматриваемых нами «историков» и их «Истории для чайников».
Присмотреться бы не только к тому, что излагается, но и КАК: прямо-таки шибает русофобией.
Упомянутый чайник (и сам, кстати, пописывающий на исторические темы, «в духе Тарле» - как сам он полагает) упирает на неудачную для России Крымскую войну. Вспомнить бы гораздо более приближенную к нам во времени Первую мировую, когда инспирированная Уинстоном Черчиллем, тогда Первым лордом Адмиралтейства, провалившаяся Галлиполийская операция, длившаяся почти год, унесла более четверти миллиона жертв англо-французских войск - более половины всего состава.
Даже турки при всей дезорганизованности своей армии потеряли меньше...
И тогда же, в 1915 г., в Сарыкамышском сражении те же турки были наголову разромлены сравнительно малочисленным русским корпусом, потеряв убитыми девять десятых своего состава. Был окружён и пленён весь 9-й турецкий корпус...
Примеров такого рода (и обратных) сколько угодно. На войне как на войне. Восхваляемый во Франции в качестве национального героя Наполеон (прах торжественно перенесён с далёкого атлантического острова в центр Парижа и упокоен как национальное достояние) истребил более миллиона только французских юношей, - цвет нации, насчитывавшей тогда немногим более 20 миллионов, не говоря уже о миллионах европейцев – не только противников, но и союзников - баварцев, фламандцев... ВО ИМЯ ЧЕГО? Никто не претендовал на территорию Франции – и после разгрома Наполеона она осталась практически в своих прежних границах.
Т.е. все жертвы были попросту НАПРАСНЫ.
Да и припомним ли в истории другого полководца, который бы ДВАЖДЫ - в Египте и в России -ДЕЗЕРТИРОВАЛ (!!!) – сбежал от своего воинства, оставив его на погибель?
Таков ГЕРОЙ цивилизованной Франции...
При всяком случае наши «суворовцы» злорадно вспоминают потери советские во 2-й мировой – несравнимые с британскими, тем паче с французскими. Упоминается ли при этом, что Франция, чьи потери столь ничтожны, легла под Гитлера с такой готовностью, почти мгновенно, что и лица её не успели разглядеть?
Упоминается ли, как гордые британцы тогда же едва унесли за море ноги?..
Русские сражались, французы сдавались – потери, естественно, разные.
Вспомнить бы и о Сингапуре, укреплённом ОСТРОВЕ со стотысячным британским гарнизоном, капитулировавшим в феврале 1942 г. перед малочисленными японскими силами...
При всяком случае нынешние герои с откровенной издевкой упоминают о трагедии 41-го года – о ВНЕЗАПНОМ гитлеровском вторжении приведшем к катастрофе. Тут бы поставить в параллель Францию с Великобританией 1940 года – уже не только отмобилизованных, но и объявивших войну Германии ещё в сентябре 39-го, для которых вторжение, однако, тоже явилось полной неожиданностью...
А неожиданность нападения на Пирл-Харбор, когда прошляпили передвижение по океанской глади из десятитысячемильной дали целой японской эскадры...
Предстаёт ли Сталин в таком сопоставлении глупее своих т.с. цивилизованных коллег?
С упоением вспоминаются насилия русских солдат над немками, - но что же и как вытворяли в подобных случаях марокканцы уже ПОСЛЕ военных действий во французской оккупационной зоне!.. Факты дичайшие, чудовищные, вовсе не похожие на удовлетворение элементарной похоти....
И т.д. и т.п.
Русофобия (как, скажем, юдофобия) мало чем отличается от откровенного расизма. Почти невинного – в наше «вегетарианское время». Не сразу только поймёшь, с кем имеешь дело – с банальным дураком, нагруженным «эрудицией», пустоголовым демагогом или циничным лжецом.
Но то – чайники. «Суворовцы» не таковы. Им вообще наплевать на какие бы то нибыло «идейные соображения». Включая русофобию. Они отлично знают, что всё, что написали и пишут, - ложь. Цель простая – загрести побольше. Т.с. чистый «бизнес-проект».
Даже не новый.
В первые послевоенные годы я учился в украинских школах Киева, где большинство соучеников незадолго до того были в оккупации. Гитлеровская пропаганда была им памятна: ввиду-де угроз Сталина фюрер ВЫНУЖДЕН был напасть первым.
Утверждение это можно было толковать двояко – не только как агрессивность, но и как решимость Сталина покончить с человеконенавистническим режимом. Потому-то, может быть, озвучивавшие его Пронькин, Пидопличко и Хоменко (имён за давностью лет не вспомню), смогли окончить школу (Пидопличко, кажется, с золотой медалью) и поступить в Киевский университет.
Я же был второгодником и поступил в университет годом позже, когда всех троих уже арестовали. Вспоминаю – экспансивного Пронькина, сдержанного интеллигентного Пидопличко, высокомерного хамоватого Хоменко, который ещё в школе дерзил преподавателям, если они переходили на русский язык.
Мужская школа № 49 по Тимофеевской, где я был, вероятно, единственным евреем, была весьма национально ориентированной. Здесь учились сыновья многих украинских писателей – Кундзича, Копыленко, Бычко, сталинских лауреатов Рыльского и Сосюры... Хоменко его дерзость сходила с рук. Это его поощряло...
Последующее известно мне лишь по слухам. Пострадали все трое чрезвычайно жестоко: Пронькина осудили на 22 года, Пидопличко на 15; Хоменко (будто бы, каялся и «кололся») был осуждён на 7 лет.
Сам я впервые написал о лживости гитлеровской «концепции» задолго до появления Резуна на арене. Публикация готовилась в моей книге «Нравственность без воздаяния», уже объявленной и рекламированной Политиздатом (1985 г.). В силу цензурных условий (которым я решительно противился) публикация (увы, в сокращении) осуществилась лишь в «пору гласности». («В поисках здравого смысла» /М. Изд-во «Моск.рабочий», 1991 г./)
4.
О своих претензиях на «восточное ПРОСТРАНСТВО» Гитлер вполне ясно и недвусмысленно прокламировал почти за 20 лет до войны:
«Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени.
Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше прежнее развитие 600 лет назад.
Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определённо указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке.
Мы окончательно рвём с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.
Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены.
Сама Судьба указывает нам перстом...» («MEIN KAMPF», гл. «Восточная ориентация или восточная политика»).
Судьба указывала на восток как-то странно – как если бы Германия непосредственно граничила с «Россией и подчинёнными ей окраинными» Украиной и Белоруссией. Перстом указывалось как-то поверх Польши (привольно возлежащей между), - как если бы последней и вовсе не существовало.
Читали ли чванливые лидеры Rzeczpospolita основополагающий объёмный манифест фюрера, который полагалось иметь в каждом добропорядочном немецком доме?..
Польша, надо сказать, была первой страной, которая признала нацистский режим и еще в 1934 году заключила пакт с Гитлером.
Поспешность станет понятна, если вернуться на полтора десятилетия назад.
При молчаливом попустительстве Антанты Польша с начала 1919-го года по всему периметру своих границ провоцировала «национальные восстания», подкрепляемые прямыми военными вторжениями.
В декабре 1919 г. союзники предложили определить восточную границу Польши по этническому принципу — по «линии Керзона», разделяющей собственно поляков от этнических меньшинств (украинцы, евреи, белорусы), чему тут же воспротивился первый глава возрождённого государства маршал Юзеф Пилсудский.
Элита страны тогда ставила себе целью «возродить ясновельможную» Польшу в границах 1772 г. «Rzeczpospolita од можа до можа" - от Балтики до Черного моря!
25 апреля 1920 г. польские войска без объявления войны двинулись на Восток, заступив, в конце концов, даже за линию Киев-Минск.
Согласно Рижскому договору поляки отступили, оставив, тем не менее, в своих руках более четверти украинских и белорусских земель.
Пользуясь слабостью Литвы, послевоенная Польша в октябре 1920 г. захватила Вильно (Вильнюс) и Виленскую область, нагло нарушив Сувалкский договор, одобренный Антантой, согласно которому эти территории признавались литовскими.
«Право сильного» было подтверждено позднее конференцией послов Англии, Франции, Италии и Японии. Лишь Советский Союз заявил тогда о праве Литвы на её столицу...
Тогда же «ясновельможная» неоднократно выступала с требованиями предоставления ей «хоть каких-то колоний», вровень «с великими державами»... Бисмарк, этот «железный канцлер», как-то заметил: «Если бы Германия гналась за заморскими колониями, то стала бы похожа на польского шляхтича, который хвастается собольей шубой, не имея ночной рубашки».
Пока над поверженной Германией (1-я мировая война) нависал Версальский договор - пока можно было безопасно поживиться - польские войска стали регулярно «наведываться» в немецкую Верхнюю Силезию, сопровождая набеги всякого рода провокациями. Тут и подвернулся неожиданный «сюрприз». Весной 1921го из-за недовыплаты Германией репараций, союзники вошли в Дюссельдорф, Дуйсбург и другие города Nordrhein-Westfalen. Не заставил себя ждать ультиматум Антанты с угрозой оккупации Рура. В Германии рухнуло правительство...
Этим тут же воспользовалась Польша. 3 мая 1921 г. она начала очередной хапок Верхней Силезии. «Политическая погода» чрезвычайно благоприятствовала. Союзники предупредили Берлин, что вмешательство рейхсвера будет означать войну.
К октябрю 1921 г. к Польше отошла изрядная часть Верхней Силезии с 80% всей промышленности и основными угольными копями.
Но вот едва Германия, эта опасная западная соседка, окрепла, Польша принялась спешно исправлять свою «оплошность» - и добровольно взяла на себя защиту интересов гитлеровского Рейха в Лиге наций, которую Германия демонстративно покинула в 1933 г. С этой трибуны поляки оправдывали наглые нарушения Гитлером Версальского и Локарнского договоров - и введение в Германии всеобщей воинской повинности, и отмену военных ограничений, и вступление гитлеровских войск в демилитаризованную Рейнскую зону в 1936 г. т.п.
Роль Польши, союзницы нацистской Германии, в развязывании всеевропейской войны трудно переоценить.
5.
Сталин, уже с середины 20-х гг. вполне осознавая тщету и несбыточность коминтерновских потуг на «мировую революцию», публично и недвусмысленно объявил о «строительстве социализма в одной отдельно взятой стране». «Перманентная революция» по Троцкому (по Зиновьеву, Бухарину, Радеку...) объявлялась преступной ересью. Адепты этой «теории» попросту истреблялись.
Одновременно, укрепляя свою власть, Сталин принялся за «расстрельную чистку» армии, изначально созданной Троцким и впитавшей экстремистские «шапкозакидательские» идеи. Согласно излюбленной троцкистской схеме, «социалистическая революция становится перманентной в новом, более широком смысле: она НЕ получает своего завершения до окончательного торжества нового общества на всей нашей планете».
В целом это согласовалось с ленинской теоретической установкой: «Правильная оценка нашей революции, возможна только с точки зрения международной».
Бухарин, «золотое дитя революции», как любовно называл его Ленин:: «Если революция в России победит прежде, чем вспыхнет революция на Западе, - мы должны будем разжигать пожар мировой социалистической революции».
Ленин: «Завоевав власть, пролетариат России имеет все шансы удержать её и довести Россию до победоносной революции на Западе... Мы не одни. Перед нами целая Европа. Мы должны начать»...
Россия, её многомиллионный народ, должен был послужить полешком для разжигания мирового пожара.
Троцкий в своей «Истории русской революции», написанной уже в изгнании, в названии одной из глав издевательски повторил формулу Сталина: «Социализм в отдельной стране?» Вопросительный знак у Троцкого выражает сарказм.
Троцкий цитирует Ленина, подчёркивая совпадение взглядов – своих и признанного вождя: «Русский пролетариат не может одними своими силами победоносно завершить социалистическую революцию, Но он может облегчить обстановку (стиль! – М.Т.) для вступления в решительные битвы своего главного, самого надёжного сотрудника (! – М.Т.), европейского и американского социалистического пролетариата».
Подчёркнута всё та же «концепция перманентности».
Установка Сталина на «одну отдельно взятую» (тавтология, чрезвычайно для него характерная: «народная демократия» т.п.), - установка эта в полном соответствии с его пониманием действительной сути дела. Он (в глазах Троцкого "наиболее выдающаяся посредственность нашей партии") несомненно образованнее, во всяком случае, не в пример умнее своего противника.
А главное, у Сталина уже есть опыт государственного строительства. С трагическими для его подданных последствиями, - но есть.
Бисмарк как-то сказал, что идея социализма, возможно, и неплоха, но чтобы проверить её экспериментально, нужно бы выбрать страну, "которую не жалко". Большевику Сталину – не жалко. Он полагал жестокость не только необходимостью, но и большевистской добродетелью.
Но! Ещё во время советско-польской войны, в мае 1920 г., Сталин высказывал вполне неординарные мысли - далеко не кондово большевистские:
«Ни одна армия в мире не может победить (речь идет, конечно, о длительной и прочной победе) без устойчивого тыла. Тыл для фронта - первое дело, ибо он, и только он, питает фронт не только всеми видами довольствия, но и людьми-бойцами, настроениями и идеями. Неустойчивый, а еще более враждебный тыл обязательно превращает в неустойчивую и рыхлую массу самую лучшую, самую сплоченную армию… Тыл польских войск в этом отношении, - предостерегает Сталин, - значительно отличается от тыла Колчака и Деникина к большей выгоде для Польши. В отличие от тыла Колчака и Деникина тыл польских войск является однородным и НАЦИОНАЛЬНО спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение - "чувство отчизны" - передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость. Отсюда стойкость польских войск» (см.: Сталин И.В. т.4, стр.323-324).
Ни слова, заметим, о «классовом сознании», о «классовой солидарности», прочих марксистских благоглупостях. Сталин трезво предвидел разгром поляками Красной армии (дошедшей до Варшавы), - как и, тогда же, греческой армии, дошедшей до Анкары, турками.
Юзеф Пилсудский, как и Мустафа Кемаль (Ататюрк) опирались на патриотический подъём народов, возглавлямых этими национальными вождями.
В самой категорической форме (статья в большевистской "Правде" 11 июля 1919 г.) Сталин осуждал "бахвальство и вредное для дела самодовольство" тех, кто "не довольствуется успехами на фронте и кричит о "марше на Варшаву", тех, кто, "не довольствуясь обороной нашей Республики (! – М.Т.) от вражеского нападения, горделиво заявляет, что они могут помириться лишь на "красной советской Варшаве".
Ленин полагал иначе. Сталин тогда остался в одиночестве среди большевистской верхушки. упоённой первоначальными победами...
Встав «у руля страны», Сталин отчётливо понимает, что социализм – ничуть не «светлое будущее», но – огосударствление всего и вся; всего благоприятнее - на локальной («отдельно взятой») территории без внешних потрясений. Идеальный образец, если угодно, – Тауантинсуйу, империя Инков, порой упоминаемая в социалистических теориях, надо думать, знакомых Сталину.
Социализм, практически воплощаемый, как бы «окукливается», замыкается «в коконе».
Сталину любы лишь те войны, которые ведутся за пределами его империи. Он – кто бы спорил! - рад был бы при случае вцепиться в загривок ослабевшей стороне. У него шакалья повадка, но не волчья – как у Гитлера
Так что незачем (как это «в концепции, получившей имя») смешивать действительные намерения диктатора с пропагандистской барабанной трескотнёй , призванной оглушить народ:
«...Мы на вражьей земле всех врагов разобьём малой кровью, могучим ударом!»
Что иное мог посулить диктатор своему не шибко счастливому народу?..
6.
«Перманентные» бредни Троцкого изначально выглядели отнюдь не бреднями...
В Мюнхене, столице Баварии, сворачивая за угол гостиницы Байерхоф, где оставливаются во время нередких здесь политических сборищ короли, президенты, премьеры, - так вот, сворачивая, будьте внимательны: вы можете наступить на лежащего человека. Он был застрелен именно здесь, на тротуаре; фигуру скорчившегося мертвеца отлили в чугуне.
Таково напоминание прохожим о Курте Эйснере, забытом писателе, но незабытом, как видим, первом премьер-министре республики Баварии.
7 ноября 1918 г. мюнхенцам, ошарашеным капитуляцией Германии, представилось не слишком многолюдное шествие, возглавляемое социалистом Куртом Эйснером - коротышкой с огромной бородой; пенсне на носу под огромной чёрной шляпой дополняли его портрет. В современном нью-йоркском Куинсе или на Брайтон-Бич фигура была бы довольно обычной – у мюнхенцев она вызывала недоумение.
«Под красным знаменем старик
По улице идёт:
Абрам не просто большевик –
Он просто идиот»...
Так вот, в общей тогда общественной суматохе группа эта без единого выстрела захватила здание правительства и парламента, объявила об отречении короля и провозласила Баварию республикой.
Пока что – просто республикой. Строго говоря, Эйснер большевиком не был; был, т.с., местным Керенским, Но уж, как повелось, спустя полгода (вслед за упомянутым удавшимся покушением на Эйснера) Бавария была провозглашена Советской республикой.
"Красную Баварию" возглавил «поэт и драматург» Эрнст Толлер, её правительство - стихийно сложившийся двуумвират Евгений Левине – Максим Левин; оба коммунисты, профессиональные революционеры (что и говорить, интересная профессия!).
Все четверо не были баварцами: Эйснер родился в Берлине, Толлер в Восточной Пруссии, Левине – тот даже в самом Петербурге, Левин - в Москве.
Все четверо были евреями.
(Тогда же том же, в Мюнхене, в армейском лазарете лежал ослепший от газов ефрейтор-фронтовик. Позднее он напишет: «10 ноября нас посетил пастор лазарета – и мы узнали о произошедшем... Почтенный старик весь дрожал, когда он говорил, что дом Гогенцоллернов должен был сложить с себя корону, что отечество наше стало "республикой"... Итак, всё было напрасно. Напрасны были все жертвы... Ради этого ли наш немецкий солдат терпел усталость и муку?..»)
Всего же в Германии евреев было тогда менее одного процента от общей численности населения, в Баварии – менее полупроцента.
Тогда же, в 1919 г., журналист и коммунист Бела Кун (еврей, родившийся в Трансильвании) провозгласил Венгерскую Советскую республику...
(Евгений Майбурд, историк экономических теорий:
"Посмотрите у меня в статье "Может ли социализм?", кто возглавил правительство Австрии в 1918 г. Я не педалировал, но все австро-марксисты /социал-демократы/, упомянутые там, евреи /кроме Шумпетера, который не был ни евреем, ни марксистом/.
Гильфердинга нацисты достали потом, когда он уже готов был сесть на пароход.
А правительство Германии, устроившее гиперинфляцию 20-х?.. И Роза Люксембург...
Почти все правительство Германии 1918 г. и, кажется, вообще всё целиком правительство Австрии - евреи-социалисты. И всё, что они навытворяли от экономической безграмотности и социалистической идеологии - все беды обеих стран уже после Версаля, не говоря уже о Спартаке, Красной Баварии... - все было приписано нам с вами /Гитлером - евреям. - М.Т./.
Не хочется продолжать и вдаваться в причины - почему...")
О Троцком, Свердлове, Зиновьеве с Каменевым, о Коминтерне и пр. мы помним. Всё же для полноты картины упомянем и позабытого (впрочем, возникающего на экране ТВ в качестве депутата нынешнего Европарламента) Даниэля Кон-Бендита – заводилу весной 1968 г. парижской «революции сытых», главаря анархистской, троцкистской, маоистской молодёжи.
Приветствуя своего кумира, бунтари скандировали: «Мы все здесь немецкие евреи». Потому что сам Кон-Бендит был как раз таковым...
Не чувствовал ли он себя в послевоенной Франции (как прежде названные – в России, Венгрии, Германии) цивилизатором в дикой стране? «Белым человеком в Чёрной Африке»?
Заметим, что и Сталин, и Гитлер (да и Наполеон) тоже «патриоты не своих отечеств». Случайность ли?..
«У пролетариев нет отечества» - объявлено в «Коммунистическом манифесте».
У евреев слишком долго тоже не было своего отечества. Т.с. самая что ни на есть «пролетарская нация».
Однако! «Революции совершают троцкие, расплачиваются за неё – бронштейны».
Из Баварии, из Мюнхена, выполз гитлеровский нацизм...
7.
В этом городе, если вы пересекаете по осевой Кёнигсплац к Чёрному обелиску (может быть, закомому вам по одноименному роману Ремарка), вы вступаете в «коричневый квартал». Так его называли когда-то, давно: в зданиях направо и налево размещались официальные партийные учреждения III Рейха. Были тогда и два мавзолейчика тоже направо и налево – тут же на входе: ритуальные погребения полутора десятка нацистов, погибших во время путча 1923 г.
Мавзолейчики снесены – но на одинаковые здания, примыкавшие к ним, обратите внимание – одинаковые, булыжного цвета, сундукоподобные. В правом (от вас) была канцелярия фюрера, левое именовалось просто: Фюрерхаус.
Фронтально у здания справа два парадных входа. Дальний всегда закрыт. Под его козырьком всю зиму удобно размещался какой-то бомж. Там был им установлен застланный одеялом топчан; были и прочие приметы долговременного жилья.
По ступеням ближнего к вам парадного поднимитесь медленно, с сознанием причастности к мировой истории. Вот так же восходили по ним к монументальному входу премьер-министры Артур Невилл Чемберлен с Эдуардом Даладье, их итальянский коллега Бенито Муссолини и рейхсканлер Адольф Гитлер. Сходя невдолге по этим же ступеням, они сфотографировались, судя по всему, довольные исторической встречей.
Премьер Чемберлен тут же вылетел к себе в Лондон порадовать своих англичан. Ещё спускаясь по трапу самолёта, он замахал бумажкой за подписью фюрера: «Я привёз вам мир!»...
Проследуйте выше – в само здание. Вход свободный. Теперь здесь музыкальная школа несколько повышенного разряда – ничего особенного. Поднимитель по парадной лестнице коричневого с белыми прожилками мрамора на бельэтаж. Войдите в Главный концертный зал – это тоже можно. Огромный полукруглый амфитеатр, восходящий ложами почти до потолка. Колоссальный орган занимающий почти всю фронтальную стену. Может быть, углядите на скамеечке у клавиатуры какого-нибудь парнишку, облачённого отнюдь не концертно: не исключено, что в трусах и маечке. Будущий маэстро извлекает оглушающие вас органные звуки – разучивает пассажи...
Я стоял в этом огромном зале оглушённый, исполненный значимостью момента. Какие исторические картины проносились тогда в моём воспалённом воображеиии – не стану докладывать. Потому что, уже покидая историческое место, у самого выхода встретил пожилого толстенького господина (может быть, какой-нибудь музыкальный профессор) и поделился увиденным и домысленным.
- Что вы! – Он только всплеснул ручками. – Историческая Конференция происходила вовсе не в парадном зале. Это не было широким мероприятием. Обстановка была келейной, почти интимной...
- Междусобойчик? – спросил я по-русски.
Собеседник кое-как владел русским (полжизни прожил в ГДР), но новояз не понял. Да и был в тот момент далёк от иронии:
- О, если бы фюрер тогда немножко бы подумал и остановился, он вошёл бы в нашу историю почти как Бисмарк. Да что там – выше Бисмарка! Я так думаю. Он восстановил тогда честь Германии! К величайшему сожалению, он уже не мог остановиться – ему везло и его несло...
Короче, поднялся я опять по парадной лестнице коричневого в прожилках мрамора в скромную комнату № 105, именовавшуюся, впрочем, «каминной комнатой». Камин сбоку от входа, действительно, был – тоже весьма скромный. К нему была прислонена виолончель. Рядом валялась спортивная сумка...
Был и выход на просторный балкон – нависавший как раз над парадным входом. Он был усыпан окурками, и я подумал, что сэр Артур Невилл (он, кажется, курил) тоже выходил сюда покурить. (Гитлер терпеть не мог, если курили в его присутствии)...
"Англии был предложен выбор между войной и
бесчестием. Она выбрала бесчестие и получила войну". У. Черчилль (3.10.1938 года)
Сейчас, спустя десятки лет после МЮНХЕНСКОГО СГОВОРА, развязавшего руки нацизму и повлекшему гибель десятком миллионов на фронтах и в тылу, для виновников ПРЕДАТЕЛЬСТВА, их наследников ложь Резуна - бальзам на душу. Без сомнения эта грязная продукция оплачивается звонкой монетой.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.