Телефонная трубка текла и потела, тихий воркующий голос нежно шептал в самое ушко:
- Дава-ай! Приезжа-ай! Отметим как надо...,врубаешься! Родители уйдут! Ну! Виталик! Жду же! Ну-у! Жду-у, же!
До Нового года оставалось всего ничего - часов десять. Зима 1978 года холодная. Мороз крепчал, к вечеру обещали до тридцати пяти. Виталий открыл шкаф и оглядел висящее в нем тряпье.
Через час он сидел в теплой электричке с бутылкой водки и шампанского в сумке. И то правда! Придешь в компанию, там люди сидят, стол накрыт, а ты пустой. Нехорошо! Виталик был человеком русским..., этикет понимал.
Три часа пролетели незаметно и вот она Москва! После маленького, тихого городка показалась она Виталику, что-то вроде, почти что ...Нью-Йорка!
«Как войду, так сразу обниму и поцелую! – размечтался Виталик. - Может прямо сразу и … , а уж потом Новый год и все такое! В чем она выйдет-то? А лучше бы совсем ни в чем! Нет! В полотенчик обернутая! В небольшой такой!
- Приехал! – выбежала в коридор Катька, - Давай быстро переодевайся! На электричку опоздаем!
С него содрали модную куртку и узконосые модельные туфли, натянули огромный милицейский тулуп сверху и старые валенки с калошами. И выставили на мороз.
«Куда ж это мы? – всполошился вдруг он. - В такой мороз-то! Могли бы и тут остаться!»
Наконец явилась Катерина, одетая как торговка с рыбного ряда. Особенно поражал насупленный взгляд из-под надвинутого на самые брови пухового платка.
Гудящий как улей предновогодний вокзал воткнул их в предпоследнюю электричку и отправил в южном направлении. До станции назначения добрались всего за сорок минут. Было уже в районе десяти. Катька достала из сумочки маленькую бумажку и сверила направление движения.
- Туда, вроде! – несколько небрежно для этого времени суток махнула она рукой в кромешную темноту, и они побрели в сторону леса. Дорожку давно замело, пришлось двигаться строго друг за другом, нога в ногу, чтобы не провалиться в снег по пояс. Страшный мороз потихоньку пробирался сквозь одежду, царапал по телу так, что хотелось почесаться. Бутылки при ходьбе сильно били по самым незащищенным местам. Страстные мечты Виталика постепенно затухали, выдвигая на первый план желание согреться, да и выпить бы тоже.
Начали было блудить, да на счастье вдали показался тусклый огонек, и вскоре они постучали в двери небольшой покосившейся избушки на краю леса. Долго не открывали. Только минут через десять послышались тяжелые шаги, громыхнул засов и в дверной проем высунулась ни разу в жизни не мытая и не бритая, перекошенная пьяная рожа.
Пару минут ушло на идентификацию образов.
- Туда, эта ...! – шевельнулись, наконец, опухшие запекшиеся губы. Рука хозяина безвольно махнула назад и вбок, один глаз при этом не моргая смотрел вверх и вправо, другой, слегка подбитый не открылся совсем.
Мгновенно обессилив от сложных телодвижений, призрак рухнул рядом с дверью и сразу же заснул. А может и потерял сознание.
Путники осторожно перешагнули тело, прошли внутрь избы и очутились в небольшой, довольно чистенькой и уютной комнатке. Посередине стоял большой круглый стол, уставленный новогодними закусками и напитками, а вокруг него молча сидели с десяток людей разного возраста и пола с закрытыми глазами, склоненными вниз головами и собранными у груди кулачками.
Наконец, самая старая из присутствующих открыла глаза, шумно выдохнула, откинула голову назад, встряхнула руками в сторону дверей и торжественно объявила:
- Друзья мои...! Обо всех подумали, всех вспомнили!? Все плохое выбросили! Все хорошее сохранили! Все! Встреча-а-а-ем! Теперь можно!
Оглядевшись вокруг, Виталик решил, что вот сейчас, в такой суматохе, самое время представиться. Он степенно вытащил из карманов дары Бахуса, с достоинством выставил их на край стола и скромно отошел к стене.
Мгновенно воцарилась тишина. Все буквально замерли в тех позах, в которых их застали неразумные Виталькины действия.
«Чего это они? – вспотел Виталий. – Мало что-ли? Куда ж больше! Катька не пьет...!»
Старушка медленно подошла к нему и строго заглянула в самую душу. Обозрев его от валенок до кончиков взмокших волос на затылке, отошла и, облокотившись о столешницу, надолго задумалась.
- Слушайте все! – произнесла она минут этак через семь-восемь. – Этот человек, этот ... тип! Он нарушил! Самое … святое! Этими своими, этими ..., мерзкими ...! Так! Всё! Стол осквернён! Осквернён! Все выбрасываем! ВСЕ! ВСЕ! Всё на помойку!...А этого...в костёр!
- Это тетка моя и друзья ее, туристы! – успела шепнуть ему Катька. – У них сухой закон, е-мае! Забыла сказать!
- Тетя! Ну, те-те-чка! – заверещала плаксиво Катька. – Это друг мой, Виталик! Жених мой! Ну не знал он! Я виноватая! Не сказала! Ну те-те-чка, ну пожалуйста! Новый год же!
Тетя сидела на краю стула, прикрыв глаза рукой и чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Все напряженно ждали.
- Ладно! Делайте, что хотите! – чуть слышно сказала она. Катька тут же подскочила и чмокнула ее в дряблую щеку. Часы пробили одиннадцать. Боясь, чтобы чего-нибудь еще не произошло, все резво разобрались по местам.
Старый год проводили блекло. Со стихами, загадками, шарадами и старыми не
смешными анекдотами. Одна немолодая женщина даже спела арию из неизвестной оперы, игриво поводя обнаженным плечиком и закатывая к облупленному потолку круглые голубые глаза.
И в полдвенадцатого все, подчиняясь некоей внутренней команде, разом встали, натянули комбинезоны, обули лыжи, взяли в руки палки и со звериным гиканьем умчались в лес.
Виталик посидел еще немного в тепле, вздохнул Ванькой Жуковым, влез в ставшие родными валенки, засунул в штаны обе злополучных бутылки и потащился поминутно проваливаясь по пояс на раздававшиеся в глубине леса страшные вопли туристов. Вскоре он добрался до большой поляны, на которой стояла огромная лесная красавица, увешанная самодельными игрушками и гирляндами.
Горел большой костер, люди со страшной скоростью проносились мимо него, кричали непонятные слова, появлялись на свету и пропадали во тьме. Их огромные тени метались по поляне, то взлетая к верхушкам деревьев, то извиваясь по искрящемуся снегу. За тенями гонялась невероятных размеров пёс.
Судя по разбросанным кругом разноцветным конфетти и погасшим огрызкам петард, Новый год уже наступил.
«Как же так! – поразился сам себе Виталий. – Я что же, Новый год в сугробе встретил? На сухую!?»
Оглядевшись,он увидел одного из гостей, которого отметил еще в избе по тоске в глазах. Этот горемыка, так же как и Виталик, примчался неизвестно куда вслед за своей возлюбленной. Той самой, что арию завывала.
Две отвергнутые странным сообществом души, соединились чуть в стороне от поляны под небольшой пушистой елочкой.
- Есть чего? – едва слышно выдохнул Виталик. –
- Есть ВСЁ! – с достоинством ответил напарник и открыл изящный саквояжик, в котором в строгом порядке располагались выпивка и самая разнообразная закуска. Отдельно находились приборы, изящные стаканчики и даже салфетки.
- Виталий! – подцепил кусочек «брауншвейгской» наш герой. – Старший инженер особого конструкторского бюро.
- Сеня! – протянул ему полстакана коньяку напарник. – Старший повар ресторана "Прага".
Молча выпили и закусили, поминутно вздрагивая и оглядываясь при каждом резком звуке доносившемся с поляны. По телу, сверху вниз прокатила теплая волна и оттолкнувшись от пяток вернулась опять к голове. Виталика охватило бесконечное блаженство.
«Катька-то, где? – вдруг вспомнил он о цели приезда. – Хорошая она! Славная! Сейчас пойду и скажу ей всё! В Новогоднюю ночь!»
Осмелевший Виталик вышел из тени. Оказавшись на поляне, он весело пнул пробегавшего рядом пса, расцепил руки кружащим в хороводе туристам и резво поскакал вокруг елки вместе со всеми, разыскивая замутившимся взглядом ту самую, свою, единственную.
Пролетавшая мимо Катина тетя вдруг резко остановилась и подняла руки вверх.
- Стойте! – крикнула она. – Стойте же все!
Хоровод резко встал, повалив добрую половину людей в снег.
- Посмотрите на него! – указала она пальцем на Виталика. – От него пахнет.... ЭТОЙ ДРЯНЬЮ! Я чувствую! В огонь, в огонь!
- В костер! В костер! – орали хором туристы, размахивая лыжными палками над головами.
Виталик успел еще подумать, что все это может быть и не шуткой вовсе. Тут же мысль эта вместе с его головой были безжалостно воткнуты, и слава Богу, не в костер, а в огромный сугроб.
Стужа постепенно сковывала тело, движения его становились все более вялыми, сознание затуманивалось, жутко хотелось спать.
«Ка-а-атька!» – мелькнуло и тут же провалилось всё в его изорванном страшными новогодними испытаниями мозгу.
Очнулся он от ... жары. Тело его было совсем голым и прикрыто лишь вонючей шкурой неизвестного зверя. Лежало тело прямо рядом с печкой. По левую сторону, прижавшись к нему спиной, мирно сопела Катька. По левую, свернувшись клубком, похрапывал чуть вздрагивая тот самый пёс. Напротив, на кривом стуле сидела тетя, глядя немигающим взглядом на рвущийся из печи огонь.
Старушка встала и прошла в комнату. Потом она вернулась, неся что-то на маленьком подносике. Там, на блюдечке лежал ломтик лимона, а рядом стояла до краев наполненная запотевшая рюмка.
- Пей! Чего уставился? – приказала тетя. – А то околеешь тут на хрен! Ковыряйся тут с тобой! Тем более, что жених!
Виталик встал по стойке смирно, и придерживая сползающую шкуру, не спеша, с достоинством выпил. И чинно закусил лимончиком.
- Больше не дам! – строго пояснила тетя. – Ложись! Размораживайся!
Виталик упал на прежнее место, одним боком подпихнулся к псу, другим придвинулся к тихо похрюкивающей Катьке и почти сразу же заснул.
За окном зачинался первый день Нового года.