На этом весьма некачественном снимке моя мама Зинаида Иосифовна Гинзбург с Димой Выскубенко (сыном наших друзей, живших в соседнем подъезде). Других фотографий мамы этого периода времени у меня нет.
Маме у нас понравилось
Неожиданно в июле приехала мама. Как я был счастлив, когда я увидел ее лицо в тамбуре вагона.
Мама решила посмотреть, как мы живем. Все ли хорошо у нас с житьем-бытьем. Она все еще не верила в крепость наших семейных уз, считая Любочку неподходящей для меня, ее сына, парой. Но это проявлялось только во время специальных разговоров, которые она время от времени начинала. Я эти разговоры пытался пресечь на корню, но мама начинала говорить об этом снова и снова.
Она увидела, конечно, что я много времени уделяю общественной работе, и говорила со мной об этом тоже.
В молодости мама была активной комсомолкой, секретарем комитета комсомола концессии «Шток и Ко», но она знала цену этой работы. Ведь ее едва не «вычистили» из партии, когда партийные органы решили (видимо по чьему-то доносу), что ее отец был раввином. И больших трудов стоило доказать, что он только учился в раввинской школе, но раввином не стал. Ну а если бы и стал, что из того? Тогда детям духовных лиц не разрешалось состоять в партии. Но раввин – это не духовное лицо, а ученый титул. Он даёт право возглавлять конгрегацию или общину, преподавать в иешиве и быть членом религиозного суда.
Так или иначе, мама хотела, чтобы я держался подальше от общественной работы и партийных органов. Она, член партии, полагала, что они всегда найдут, к чему прицепиться.
– Ах, мама, мама, как же ты была права! – если бы я держался подальше?! Но это был бы, наверное, уже не я.
Иринка быстро привыкла к бабушке, и они часто гуляли вдвоем по улицам Академгородка, которых тогда было совсем мало, и лесным тропкам, начинающимся рядом с домом.
Обское море, куда мы ходили купаться, удивило маму. Она не ожидала увидеть эту отнюдь не речную гладь, этот огромный песчаный пляж, окаймленный соснами. И мама нежилась на нашем сибирском солнце, удивляясь тому, что в Сибири может быть 30 градусов тепла, а в море теплая вода.
Ей понравилась природа Академгородка. Леса, раскинувшиеся вокруг. Чистейший воздух. Яркое летнее солнце. Малина и земляника, свежая зелень, которые продавались бабками из окружающих деревень около котельной прямо рядом с нашим домом.
Она была несколько огорчена, что мы живем в коммунальной квартире, но наши условия жизни были лучше, чем их условия жизни в Ленинграде, – ведь там в большой коммунальной квартире на ул. Восстания в комнате площадью 24 кв. м жило четверо, – мои родители, сестра Аллочка, на 7 лет младше меня, и брат Боренька, на 7 лет младше моей сестры. И в перспективе им тогда ничего не светило. И если бы мы остались в Ленинграде, то мыкались бы, снимая комнаты, как это делали два последних года перед отъездом в Сибирь. А если не удавалось снять, жили всемером. Здесь же, имея две комнаты в трехкомнатной квартире, грех нам было жаловаться.
Мне кажется, мама уехала довольная тем, что увидела. Правда, она спросила меня, как идет работа над кандидатской диссертацией. И, мне кажется, моим кратким ответом была не очень довольна.
А мне было грустно, что опять разлучаемся. И кто знает, на какое время?
Продолжение следует: [http://www.proza.ru/2012/12/28/352]