Из таких, как я, спортсмены не получаются. Я абсолютно равнодушен к соревновательности. Доказывать, что я лучше, сильнее, умнее, красивее, я никогда не стану по причине того, что не понимаю смысла подобных действий. Вернее, теоретически понимаю, но не принимаю и сразу же засыпаю, как только ощущаю в себе тягу с кем-то потягаться. Но я совершенно по-бабски любопытен и наверное поэтому помню себя с менее чем полугодовалого возраста. Однако, прямо скажу, что любовь к новому и любопытство под маркой любознательности у меня некачественные. Раскусивши необычное, ранее невиданное, я быстро становлюсь равнодушным.
Постоянные чувства я испытываю к котам, собакам и очень небольшому числу людей, которых к моему сожалению я встречал чрезвычайно редко. Среди них много танцоров, немного живописцев, очень много певцов и певиц, но всё это заочники. А тех, до кого можно дотянуться руками, устами или емейлами, к сожалению, действительно мало, намного меньше, чем хотелось бы. Ещё постоянные чувства симпатии я ощущаю ко всему человечеству, но только ко всему вместе взятому без разделения на академиков, президентов, знаменитостей. Последних особо не перевариваю. Может возникнуть представление обо мне, как о человеке весьма поверхностном и неспособным на упорный труд, но это не так. Я большую часть сознательной жизни работал над разнообразными проектами в очень жёстком режиме: 48 часов работаю, 15-18 часов сплю. Однажды я без сна проработал трое суток и чуть не получил инсульт, инфаркт и двубортную грыжу впридачу.
Во время учёбы в университете на первом курсе у меня появилась тяга понять, что представляют собой различные виды спорта. До поступления в университет к спорту я не имел ни малейшего отношения. Знакомясь с описанием моих достижений, прошу принять во внимание, что в своей жизни никогда я не страдал от чувства ложной скромности, поэтому буду предельно честен и объективен. Короче, с плаваньем у меня ничего не получилось. Плавать я умел, но, как потом выяснилось, обгонять кого-то мне было не интересно по причине полного отсутствия обгоняльных устройств в моём мозгу. Так что и на легкую атлетику я не клюнул. Однажды по просьбе не помню кого заменил заболевшего студента на межфакультктском соревновании и пробежал два километра, вначале опередив всех спортсменов на целый круг, а затем добравшись до финиша на карачках.
Первый серьёзный успех у меня случился на секции акробатики. Я практически самостоятельно тут же освоил сальто вперёд, но через несколько уроков был свидетелелем того, как маленький мальчик из команды тех, которых тренер готовил в цирковое училище, неудачно приземлился плечом и головой одновременно, получил растяжение чего-то, посинел и вытянулся на мате, закатив глазки. Подбежавший тренер произвел несколько скупых движений руками и умирающий мальчик через пол часа весело демонстрировал рондат-фляк, а я уже не способен был сделать сальто, поскольку посиневшее личико будущего циркача возникало перед моими глазами всякий раз, когда я готовился производить действия, о смертельной опасности которых ранее как-то не задумывался. Короче, я перешел к занятиям теннисом.
Теннисная секция мне очень понравилась. Пружинистые шлепки ракетки по мячу действовали подбодряюще успокаивающе. Теперь-то я понимаю, чего я не понимал тогда, но в первое время мне никак не удавалось ударить по ракетке так, чтобы мяч приземлился на поле противника. Дело было в Баку, теннисный корт находился на противоположной стороне улицы от гостиницы "Интурист", и мои удары по мячу через 2-3 раза оканчивались тем, что мяч приземлялся за оградой гостиницы. Первые несколько раз моя могутность в отправке мяча в немыслимую даль, хорошо смотревшаяся на фоне моей атлетической фигуры относительно, правда, невысокого роста, приводила меня в форменный восторг. Но, когда на лице тренера я прочёл весьма нелестное мнение о моих умственных способностях, я стал стараться бить не так далеко, но у меня плохо получалось, и навалившаяся на меня скука погнала меня в секцию тяжёлой атлетики, где я оказался на высоте: в первый же день выполнил норму третьего разряда, чем расположил к себе тренера, который поклялся сделать меня чемпионом чего-то не помню чего. Мне очень нравятся только женские тела, а не воняющие пОтом мужские. И вообще поднимание тяжестей меня не увлекло, видимо, по причине моей природной лености.
Два месяца я никуда не записывался. Потом по несколько занятий походил на бокс и гимнастику. На первых трёх занятиях меня несколько раз сильно стукали, а на четвёртом, сам не зная как, я вызвал кровотечение из носа у парня намного худее меня. Сопли с кровью мне не понравились. Гимнастика меня не увлекла, и я записался в секцию фехтования. Секция фехтования была последней спортивной секций в моей юной жизни. Во взрослой жизни я, правда, получил два квалификационных пояса по кунг-фу в Калифорнии. Я возил в соседний город на занятия двух своих сыновей и решил попробовать как это всё выглядит, поскольку собирался открыть школу карате. Но в стране победившего социализма фехтование было последним видом спорта, изучением которого я занимался. От фехтования у меня остались наиболее яркие впечатления и была некая тотальная, можно сказать, польза. Польза философского, методологического, гносеологического, эпистемологического плана. Ради раскрытия смысла этой пользы я навалял предыдущие четыре абзаца.
Итак, секция фехтования меня сразу привлекла. Маски, металлизированные куртки, сабли, шпаги, рапиры - всё это выглядело романтично и интересно. Кроме того, я всегда чувствовал, что владею чрезвычайно высокой остротой реакции, и мне казалось, что именно здесь я найду свой реальный интерес. Тренер - очень приятный на вид дяденька с мужественным скуластым лицом - очень мне понравился. Правда, во взгляде его ощущалась некоторая надменность, но я воспринимал это как неизбежное приложение к виду спорта, связанному с владением оружием. Тренер почему-то принял меня с неожиданной необъяснимой теплотой, обняв правой рукой за плечо, левой рукой водил по воздуху, подкрепляя демонстративными движениями свои объяснения. Одновременно со мной впервые в этот день заявились ещё трое учеников, но тренер поручил их своей помощнице и непонятно почему занимался только со мной.
Он коротко рассказал мне об истории применения шпаги. Прошло с того времени немногим меньше 60 лет, поэтому не всё я помню одинаково хорошо. Хорошо помню лишь то, что показалось мне странным и необъяснимым. Мне было непонятно, почему он объяснял мне, а не всем четырём новичкам, включая меня. Может быть он хотел предоставить свободу манёвра своей помощнице? Не знаю. Но рассказывал он про шпагу и очень кратко про полуторастолетний опыт её использования очень интересно. В частности, я запомнил, что шпага в атаке сильнее, нежели в защите и что известны были случаи, когда единственный укол шпагой оказывался смертельным и когда раненный шпагой человек умирал, после того, как выигрывал бой. Помню, что всё было чрезвычайно интересно.
Потом он показал мне схематично виды защиты. Если не ошибаюсь их было восемь. Когда время приближалось к концу урока, он дал мне куртку, маску и рапиру, сам экипировался и сказал, что покажет мне, как работают методы защиты, а на следущих уроках я уже все буду отрабатывать подробно. Он показал мне ритуал приветствия, мы поприветствовали друг друга и он сказал мне, чтобы я пытался его заколоть. И тут я вытворил хохму, поскольку в те годы был очень смешливым и большим шалуном. Я хорошо помню, что я сделал. Я два раза стукнул шпагой по полу справа от себя, потом вялым круговым движением пронёс влево шпагу до уровня пояса, после чего поднял остриё по диаганали вверх и уколол тренера в маску. На все три моих движения тренер реагировал, но, по-моему, ключевым движением в моём нападении было изображение вялости, с которой я двигал шпагой влево от себя. Он отбил это моё движение, но укол в маску я сделал с молниеносной быстротой и он не успел его парировать. Тренер сказал что-то типа того, что новичок - человек, который не знает правил боя, может его выграть. Отошёл от меня и больше ко мне не подходил. Я ходит на занятия ещё примерно месяц, но тренер меня уже не выделял среди занимающихся. Мне было немного неприятно. Я думал, что тренер оценит мою находчивость, к которой он меня собственно и призывал, но он, видимо, не оценил.
Зато я этот случай взял на вооружение и регулярно вспоминал его в течение своей жизни тысячу раз. Для меня это было нагляднейшей демонстрацией того, что дилетант в любой области науки может одолеть профессионала, поскольку в любой области знания интерпретация фактов (читай: теория защиты!) имеет характер искусственный и ограниченный совокупностью интеллектуальных усилий людей, принимавших участие в научных исследованиях, а возможности человеческого интеллекта (читай: способы нападения!) безграничны и непредсказуемы. Всё это может показаться совершенно банальным. Но было и остаётся для меня чрезвычайно важным то обстоятельство, что испытал это в деле. Здесь софизмы и мнения авторитетов ничего не стоят: укол в маску - это укол в маску!