- Ну, ладно я. Здесь земля моих предков. Я воюю за свободу, но ты-то за что воюешь? – спросил Бродяга, не глядя на собеседника.
Рифат задумчиво поджал губы и в очередной раз, терпеливо сказал:
- Я тоже воюю за свободу. Все мусульмане братья. И если брат помогает брату…
Бродяга зло сплюнул:
- А еще за тем, чтобы меня не убили! – передразнивая арабский акцент Рифата, процитировал он.
- И за этим тоже, - не раздражаясь и не повышая голоса, согласился Рифат, - ведь чем лучше я научу тебя и твоих братьев убивать, тем сложнее будет убить вас.
На это возразить было нечего. Рифат был отличным инструктором - знающим, терпеливым, настойчивым. Кто-то говорил, что он родом из Сирии, но это были только догадки. Впрочем, никакой разницы не было. Национальность не имела значения. В этих горах воевали все подряд. Были непримиримые фанатики, были одураченные пастухи, но было и много наемников. Платили за это хорошо. Вот только доживали до богатства немногие. Сколько раз Бродяга убеждался в том, что наполненные долларами счета в западных банках оказывались фикцией, сколько раз сам принимал баулы с фальшивыми долларами для расчетов с боевиками. Правда, в своих деньгах он был уверен. Его люди в Москве, те люди, которым он доверял абсолютно, все проверили, и уже перевели часть денег на другие счета. Так безопаснее…
Они стояли на склоне горы, пропуская вереницу боевиков. «Федералы» сильно потрепали их сегодня.
По данным разведки в селе не должно было быть солдат. Поэтому они вошли едва ли не сразу за передовой группой. И попали в засаду. Если бы Хаким не заметил движения в окне, то они втянулись бы еще глубже, и сейчас Бродяга лежал бы, накрытый куском брезента на сельской площади, ожидая своей очереди на опознание.
Правая рука Бродяги висела на перевези. Когда граната, выпущенная «федералом» из РПГ попала в угол дома, кусок камня угодил Бродяге в плечо, опрокинув его на спину, и выбив из рук автомат. Огромный кровоподтек был сам по себе не опасен, но рука очень сильно болела. Троих тяжелораненых пришлось добить. Вместе с ними потери составили двенадцать человек. Хуже всего, что погиб Файзуло по кличке «Вепрь» - командир их группы. Теперь старшим становился Бродяга. По спутниковому телефону уже подтвердили его полномочия. Рифат, отошедший во время телефонного разговора на несколько шагов, вопросительно посмотрел на Бродягу.
- Подтянулись, - негромко, но строго скомандовал Бродяга.
Рифат понимающе покивал головой. Значит у него теперь новый командир.
По едва заметной тропинке группа уходила от преследования. Позади, в километре от них, саперы устанавливали растяжки…
Бродягой владело двоякое чувство. С одной стороны он подспудно хотел этого. Хотел стать командиром. И даже не из корыстных побуждений, а просто для того, чтобы группой командовал местный, а не наемник.
С другой стороны, Бродяга уже не раз и не два задумывался о своем месте в этом мире. Почему он на войне? Свобода? Какая свобода? Бродягу не угнетала необходимость годами бегать по горам, скрывая собственное имя, не доверяя никому, голодая и каждодневно смотря в непроницаемое лицо смерти. Ради высшей цели он готов был терпеть любые лишения. Годы войны закалили в нем настоящего бойца. Слово «горец» было для Бродяги не пустым звуком.
Но в чем была цель!? Создать независимую страну? Но ведь в этой стране мужчины разучились работать. Они умеют только воевать. Промышленность разрушена. Нет школ, больниц, дорог, водопроводов. Целое поколение детей не умеет читать и писать. Единственная доступная статья доходов для такой страны – наркотрафик. Но тогда на нее ополчатся те же самые богатенькие дяди, которые сейчас финансируют эту войну. И начнут бомбить как Афганистан, и введут сюда свои войска, как это уже сделали «федералы». Так для чего все это!?
Хотя, с другой стороны – какой у него был выбор? Несколько его дядьев и двоюродных братьев также воевали уже не первый год. Двое погибли. О судьбе еще двоих ничего не было известно. Но никто никогда не мог сказать, что кто-то из его рода трус.
Когда Бродяга первый раз увидел «чужого» солдата через прицел автомата, никаких сомнений – стрелять или не стрелять – у него не возникло, и несколько пуль из выпущенной им очереди, сделали из живого человека «груз-200».
… Почему «федералы» не бросились в погоню? Наверняка они знают их численность. Или, может быть, они приняли группу Бродяги за авангард более крупного соединения, и теперь перестраховываются, ожидая подкрепления? В любом случае, это дает выигрыш по времени и возможность надежно укрыться в горах.
- Али, фланговую разведку, - скомандовал Бродяга.
Рослый негр в черном берете, с кокардой, похожей на немецкого орла, без лишних расспросов направил по два боевика влево и вправо от тропы. Так надежнее…
- «Сенеж», я «Байкал», как слышишь меня, прием.
- «Байкал», я «Сенеж», слышу хорошо, прием.
- Вижу группу боевиков до сорока человек. Как понял, «Сенеж»?
- Принял, сорок.
- Квадрат семнадцать. Направление юго-восток.
- Принял семнадцать, юго-восток.
- Ориентировочно через двадцать минут вход в квадрат двадцать три.
- Принял, «Байкал». Жди гостей. Позывной «Кедр». Связь по прямой.
- Есть, «Кедр» по прямой.
- Отбой.
- Есть, отбой.
Два человека, замаскированных так, что увидеть их было бы непросто, пройдя всего в двух шагах, просидели практически без движения в своем укрытии почти двое суток. Теперь они знали, что их усилия не прошли даром.
- Командир, самолет!
Бродяга воспринял обращение «командир» как должное.
Над горами нарастал гул истребителя.
До хорошего леса группе оставалось совсем немного – просто пересечь неширокую, метров в триста, лощину. Просто пересечь.
- Всем стоп! Из-под деревьев не высовываться. Здесь они нас не заметят, - Бродяга зло улыбнулся, - дождемся тишины.
- «Кедр», я «Байкал». Слышу вас. Даю свет.
Из-под засыпанной павшими листьями маскировочной сетки ударил луч лазера, подсвечивая большой валун на самой опушке леса.
- «Байкал», я «Кедр», вижу свет. Работаю.
От самолета одна за другой отделились две «сигары», которые, кувыркаясь, устремились к земле. Не долетая до земли, «сигары» раскрылись, превращаясь в рой небольших шариков, похожих на огромный черный град.
«Неужели кассета? Но ведь нельзя! Запрещены кассеты!!!» - успел подумать Бродяга, и тотчас горы содрогнулись от череды взрывов, слившихся в сплошной рев. Лес потонул в вихрях пламени и клубах дыма. Через секунду на землю упали бомбы второй кассеты, покрывая лес вторым слоем смерти.
- «Кедр», я «Байкал». Отличная работа.
- «Байкал», я «Сенеж». Оставить позицию. Молодцы парни.
- Принято, оставить. Спасибо «Сенеж».
* * * * *
Если это и было, то не со мной. Я не стал Бродягой. Когда в далеком 1942 году на моего деда Юсупа Тлишева пришла похоронка, моя бабушка Маша сбежала из Грозного, где родила мою маму. Поэтому я родился в Алуште. А та война, на которой погиб Бродяга, не стала моей. И дело не в том, что осетины – христиане… Дело в альтернативе.