Удивляет меня, дорогой читатель, беспечность наших ученых мужей. Казалось бы, где, как ни в Дурканске, городке великих и малых чудес, вести им свои исследования? Но не жалуют ученые наш провинциальный городок, а посему мне, как летописцу, стоит рассказать еще об одном удивительном явлении. Впрочем, сами дурканцы это явление за чудесное вовсе не признают. Да и в самом деле, чудеса для горожан – вещь такая же обыденная, как восход и заход солнца. Поэтому и относятся они к талантам своих детишек, как к чему-то очевидному. Да только любой сторонний наблюдатель обязательно заметит уникальные способности молодых дурканцев.
Этак посмотришь на какого-нибудь мальца, он и говорить еще не всякое слово умеет, а такие поделки мастерит, что многим взрослым не под силу. То телегу самоходную соберет, а потом туда своих приятелей посадит, и ну пыль дурканскую поднимать, то качели замысловатые, которые взлетают непременно выше крыш.
А какие картины рисуют маленькие горожане на всем, что попадется под руку! Идешь по улице и удивляешься, не заборы, а картинная галерея под открытым небом. Но самым признанным рисовальщиком на весь Дурканск был, конечно же, Петюня, сын Евграфовны. Портреты, которые малец выводил, были настолько узнаваемы, что всякий мог сказать, что это, мол, Трофимыч, видишь, какие руки пририсованы, а у нас только у Трофимыча такие руки. Бывало, высунет Трофимыч свою руку в окошко, да до соседней улицы дотянет, куда его курочка, невзначай, забрела. Схватит хохлатку и во двор свой отправит, на ее место жительства. И все это с кровати не вставая. А красавица с длинным языком и огромными ушами, непременно, Степановна. Степановна в Дурканске что-то вроде журналистки, всегда узнает о новости еще до того, как она случилась. А уж как ей удается эту новость по всему городку разнести за столь короткое время, никто понять не может. Глянет, скажем, Лукич, на баню свою старую, и не успеет подумать о том, что надо бы подновить, а к нему уже соседи спешат, помощь, да стройматериалы предлагают. И уже никто этому факту в Дурканске не удивляется, вопросов лишних не задает. Знают все, что это Степановна соседей оповестила.
В каждом доме городка висели портреты, Петюней нарисованные. Да что там портреты дурканцев. Мальчишка и живность всю увековечил, всех кошек, собак, коров и коз перерисовал. А у самой Евграфовны не дом вовсе, а прямо-таки вернисаж. На стенах все интересные события последних лет отображены. Вот эта картина повествует о том, как горожане сокровища из пыли добывали, а вот и чудесная дверь, за которой любое желание исполнялось. Аккурат над столом ухо Федулово пририсовано. Помню, наделало это ухо переполох в городке.
В один из летних теплых дней спешил Петюня по своих художественным делам на соседнюю улицу, в курятник Климовны, пернатое хозяйство дурканки изобразить, как вдруг в городской пыли нашел карандашик, кем- то оброненный. Обрадовался художник такой находке, тем более что карандашик был с ластиком, вещью для юного дарования незаменимой. Решил он находку свою опробовать. Достал альбом, что носил с собой, пристроился на лавочку и нарисовал паучка, который неподалеку плел свою паутинку. Тут что-то вдруг нашло на нашего Петюню. Решил он нашему паучку крылышки пририсовать. А когда мальчик оторвался от своего рисунка и посмотрел на образец, то чуть альбом свой из рук не выронил. Наш паучок, забросив свою паутинку, летал вокруг лавочки, крылышки пробовал. Да в полете огромное количество мух и мошек разных ловил. Стер тогда Петюня ластиком лишние крылышки, а тут и паучок наш прямо на свою паутинку и шлепнулся. Недолго длилось счастье паучье, видать судьба его, бескрылого, весь век караулить и ждать.
Не успел малец и в себя прийти от такой метаморфозы, а рядом на лавочке уже Степановна оказалась. Да ласково так нашего мальчишку просит, мол, нарисуй меня писаной красавицей, такой, чтобы всякий, кто посмотрит, тут же от красоты с ног и валился. Петюня свой альбомчик раскрыл, да как мог бабенку приукрасил. Глядь, а рядом с ним сидит вовсе не Степановна, а девица красная, с косой до пят, да ресницами, которыми можно в жаркую погоду, вместо веера обмахиваться. Румянец девичий щеки свекольным цветом залил, а губки сложились в столь круто завязанный бантик, что и не понятно, сможет ли теперь Степановна новости по домам разносить. Вспорхнула девица легонько с лавочки и не пошла, поплыла по дурканским улицам.
Не успел малец до своего дома дойти, а у ворот почти все жители городка собрались. И все с просьбами. Кто просит нарисовать его похудее, кто потолще, кто солидности в личность добавить. Кто одежды дорогие заказывает, а некоторые и дворцовую мебель. Без устали трудился Петюня, а заказы не убавлялись. Нарисует он, скажем, кому хоромы барские, а сосед тут же бежит за царскими. Перессорился, расскандалился Дурканск. А некоторые мужички до того дошли, что свои заказы на ухо Петюне нашептывали, да при этом так ухмылялись, что не выдержала Евграфовна, схватила волшебный карандаш, да в печь и отправила. Вмиг все по-прежнему стало в городке. Кто уродился худым, стал худым, а кто потолще в свое тело вернулся. Порассыпались выдуманные дворцы, отвалились нарисованные косы. Притихли дурканцы, пошли по соседям мириться, да за шутками стыд свой прятать.