Теория Нормы и теория Сверхнации

Спасибо всем, кто нашёл на меня время, не оставайтесь равнодушны к тому, о чём я пишу, жду ваши отзывы.
                С уважением
                Лепехов С.Н.

                Ф и л о с о ф с к и е
                Т е х н о л о г и и


Лепехов С.Н.


ТЕОРИЯ НОРМЫ И ТЕОРИЯ СВЕРХНАЦИИ

Философия дня сегодняшнего и дня завтрашнего



2010-2012 гг.


Лишь тот, кто понимает, что происходит, сможет что-то изменить.
Но изменить он сможет только и единственно самого себя. Стремящийся же изменить других никогда ничего не изменит.


СОДЕРЖАНИЕ

Вступление.Безвестный путник

Общее предисловие

Теория Нормы

Предисловие 
«Гомо сапиенс»
Войны
  I."Гений нашёл бы способ обойтись без войны!.."
  II.Парадоксы истории войн
«Воля божья»
Собиратели душ
Придуманные миры
Блеск фальшивок
Палач по имени Азарт
Бетонные монстры
Города
Кризисы
Правители
Людишки 
Любовь и семья
Брошенные дети
«Судьба»
Везение 
Добро и зло
Вместо заключения: одна проблема на всех

Теория Сверхнации

Предисловие
«Сверхчеловек» Ницше: три великих превращения 
И снова безвестный путник
Отбор
Пятнадцать лишних
По следам Джона Дьюи
Развитие
Предприятия будущего
Там, где нет лидеров
Спорт
Блеск и нищета классиков
«Серьёзные отношения»
Вместо заключения: человек Сверхнации – не деспот



ВСТУПЛЕНИЕ.БЕЗВЕСТНЫЙ ПУТНИК

     …Мы повстречались морозным январским вечером. Стояла лютая стужа, и, устав после долгой дороги, я решил остановиться и развести костёр, дабы хоть немного согреться. Уже почти совсем стемнело, холод ночи вовсю давал о себе знать, и, занятый своим делом, я не заметил, откуда он пришёл. Случайно подняв глаза, я увидел его, когда он уже подошёл почти вплотную.
    –  Не помешаю? – просто спросил он.
    – Да нет, ради бога, – ответил я. Одинокий путь, которым шёл я много дней, порядком наскучил мне, и компания нового собеседника оказалась бы как нельзя более кстати.
     Я ждал, когда он заговорит, но незнакомец молча грел руки у костра. Наконец, я внимательнее взглянул на него, и странное чувство вдруг посетило меня: очередной каприз погоды, похоже, совершенно не трогал его. Он не был молод, но смотрел на меня весело и задорно, и блеску его глаз позавидовали бы многие из представителей современной молодёжи.
     Я первый решился нарушить повисшее молчание.
    – Да, погода сегодня не подарок!
    – Погода? А что погода? – в ответ оживился он. – Как говорят англичане: «Не бывает плохой погоды, бывает плохая одежда».
    – Так то англичане! – ответил я. – У них ведь таких проблем нет, как у нас!
    – Проблем? Да каких проблем? – с неподдельным удивлением в голосе спросил мой собеседник. – У нас нет проблем, кроме тех, что мы создаём себе сами.
     Прозвучавшие слова заставили меня вновь присмотреться к нему. Одет он был неброско, хотя по всему в подборе вещей его угадывалось, что хозяин их имеет вкус. Происходил он явно из интеллигентов – тех, рядом с которыми подвыпивший работяга вряд ли смотрелся бы выигрышно, но – странное дело – в голосе его я не услышал тех брюзжащих интонаций, по которым так легко распознаются сегодняшние вечно чем-то недовольные, как они гордо себя именуют, приверженцы умственного труда.
    – Так о каких проблемах речь? – продолжил меж тем он. – Поведайте мне, молодой человек – может быть, я чего-то не знаю?
    – О каких проблемах? – уже позабыв про мороз, переспросил я. – Да хотя бы о том, в чём причина богатства одних и нищеты других? Сидящий во власти может быть бездарем, но при этом будет купаться в роскоши, а талант из простых смертных – оказаться невостребованным, никому не нужным и умереть в нищете?
    – Не забывай об одном, – незаметно перейдя на «ты», ответил он, – любой ставленник правителя, бездарь он или гений, будет у власти лишь до тех пор, пока он устраивает систему власти, выстроенную в государстве. И пока он её устраивает – зачем власти кто-то ещё, кто, возможно, со временем сможет сбросить своего повелителя с трона с тем, чтобы занять этот трон самому? А что касается талантов – человеку мало быть талантливым, нужно ещё найти своим способностям достойное применение, без чего самый великий талант в мире не стоит ломаного гроша.
    – Жизнь несправедлива? – насмешливо спросил я.
    – Напротив! – возразил он. – Жизнь в высшей степени справедлива! Всех и каждого она расставляет по своим местам, просто не каждому в ней находится достойное место. Естественно, те, кто обделён, недовольны долей, доставшейся им, и требуют какой-то призрачной справедливости. Какой справедливости? Разве мыслимо всех сделать богатыми и счастливыми? Иисус Христос, как гласит легенда, пятью хлебами накормил всех голодных – я до сих пор горю желанием раскрыть секрет, как ему удалось это сделать! Но даже если завтра вдруг случится чудо и что-то подобное произойдёт – что, если послезавтра этих голодных станет вдесятеро больше – где на них ты найдёшь богатства и счастья?
    – Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы? – вновь не без сарказма спросил я.
    – В какой-то степени – да, – впервые он чуть заметно вздохнул и выдержал небольшую паузу. – Нас стало слишком много, и многие неизбежно стали лишними, человеческая жизнь по крайности обесценилась. Ты будешь ценить то, чего у тебя много и достаётся тебе это легко? Видишь, например, этот коробок спичек? Спичек этих полно, и стоят они гроши – станешь ты бережно относиться к ним? Зажёг – и выбросил. Вот и с собой мы сейчас всё чаще позволяем поступать также. Таковы, говоря языком экономической науки, законы рынка, законы спроса и предложения – но почему, принимая их непреложность в отношении товаров и услуг, человек не хочет признать их справедливость и в отношении себя? И каковы результаты такого его глупого упорства? Как относятся к нам сегодня сильные мира сего? «Не нравится такая жизнь – не живите, никто ведь не заставляет», – чуть ли не открыто готовы заявить нам их представители. Будь нас меньше – они бы много раз подумали, прежде чем «выдавать» нам такое, ведь тогда мы были бы более ценны, а к ценному не станешь относиться пренебрежительно. «Лучше меньше, да лучше», – эта пословица родилась не на пустом месте.
    – Что же теперь? – спросил я. – Не создавать семей, не продолжать род свой?
    – Да почему, напротив! – возразил он. – Продолжать нужно обязательно: резкий спад рождаемости приведёт как минимум к чудовищнейшим экономическим кризисам, краху национальных экономик, последствия чего вряд ли кто-то сможет предугадать.  Повальное увлечение статусом «чайлд-фри» из одной крайности бросит нас в другую. Однако пусть каждый задумается, какое потомство ему следует после себя оставить: будет ли оно занимать достойные позиции в обществе людей или будет обречено на вечную борьбу за выживание, которая в итоге всё равно может закончиться ничем? Ты, я думаю, заметил, что некоторые народы прямо-таки плодятся, как саранча – их правительства уже вынуждены принимать специальные меры, направленные именно на ограничение рождаемости – и в итоге вынуждены выживать подобно этой самой саранче, объявив тотальную войну всему остальному миру, да и друг другу, наверное, тоже. Чудес не бывает – везде, где есть сегодняшняя элита  человеческого общества, она уже давно сформировалась и живёт по клановому принципу, большинство так называемых «уважаемых» граждан просто-напросто унаследовали своё положение в обществе от родителей, человеку со стороны вряд ли светит когда-нибудь занять такое место. Но жажда заполучить что-то подобное и демагогия обманщиков и тех, кому они сумели запудрить мозги («Каждый может добиться успеха, надо лишь немного постараться!» – заявляют они; добьёшься ли ты чего-то – ещё неизвестно, плодами твоего каторжного труда элементарно могут воспользоваться другие, а вот что сил угробишь немеряно, дабы чей-то чужой карман пополнить  – это точно!), подстёгивают их – и человек всю жизнь лезет из шкуры наружу и в итоге зачастую всё равно не получает ничего. И если вероятность такого исхода будет велика – не лучше ли сократить это самое потомство, дабы количество таких людей во всём мире из поколения в поколение неуклонно уменьшалось? Тогда и неудачников будет меньше, и достойным спокойнее – на их место со временем будет всё меньше желающих.
     Он помолчал, а затем продолжил:
     – И это – лишь одно из зол. Второе, не меньшее, чем первое – цивилизация, объявленная благом, но уже не одно десятилетие, как ставшая проблемой. Человек всё время хочет сделать свою жизнь лучше, комфортнее, удобнее, но, стремясь к этому, наживает ещё больше проблем. Создавая одно, он явно или незримо разрушает другое и тем самым сам себе роет яму. Цивилизация даёт определённые блага? В какой-то мере – да, но у каждой медали есть своя оборотная сторона. Человек придумал машины – и понадобилось ему топливо для них, и научился он добывать его из земли, но оно грязно и превращает в грязь всё вокруг и там, где оно добывается, и там, где его используют. Однако людям оно нужно, они готовы его покупать, а значит – будут те, кто наживётся на его добыче. Привыкнув обогащаться на ней, сделают они всё, чтобы текло оно рекой, пока не вынут из земли всё подчистую, и не позволят никому остановить себя. Своим богатством привлекут они на свою сторону правителей, и целые армии будут готовы ринуться в бой, защищая роскошь, в которой они привыкли жить. Они считают себя гениями бизнеса, но на самом деле они не просто неразумны – они безумны, ведь они разрушают планету, на которой мы все живём, рубят сук, на котором сидят и они сами. Самый умный человек способен до самой последней минуты надеяться, что что-то нехорошее произойдёт не с ним и не сейчас – и остальных заразить этой роковой беспечностью. И, слушая таких, мы покорно разрешаем рубить им этот самый сук, более того – мы невольно поддерживаем их, покупая у них то, добывая что, медленно, но верно разрушают они наш общий дом. Когда из недр вынимаешь что-то, образуется пустота – ты не представляешь, сколько уже их сейчас под нами. Пустота, сам знаешь, желает быть чем-то заполненной – и начинаются подвижки в земной коре, и катастрофами аукается всё это на поверхности нашей планеты – не заметил, как подозрительно много их стало в последнее время, не задался вопросом, в чём причина такого буйства природного? Аномалиями называют всё это сейчас, но ведь на самом-то деле в этом нет ничего аномального – всё вполне закономерно, иначе и быть не могло. И ведь не только под землёй – и на поверхности многое уродует человек ради своих сиюминутных прибылей. "Гомо сапиенс" вырвался из единения с Природой – и злая сила безумного человеческого гения, называемая «наукой», породила невиданную массу тех веществ, которые силы Природы уже не в состоянии переработать, и это всё накапливается в виде огромной массы отходов. Горы мусора, занимая всё большие площади, всё меньше оставляют нам пространства для жизни: видишь, уже даже не Природа – сами мы, собственноручно порождаем то, что в конечном итоге нас уничтожит. Повсеместно слышен крик о «проблеме мусора»: да не мусор – это мы стали проблемой! Нанятые учёные, которых купили для того, чтобы пускать нам пыль в глаза, дабы не мешали и дальше обогащаться, разрушая и засоряя при этом планету, находят массу ложных причин происходящего (по крайности забавно смотреть на них, когда они, преисполненные серьёзности, с умным видом несут весь этот околонаучный бред), массу вместо одной, единственно верной – воздействие человека. И если всё так и пойдёт, как идёт сейчас, по принципу: «Дальше – больше» – представь себе хоть приблизительно, что нас ждёт! Природа, как породила нас, так и уничтожить способна – только недалёкий усомнится в её могуществе. И она не будет разбираться, кто прав, кто виноват – поголовно все мы окажемся под катком её гнева. Нас то и дело пугают разного рода мифическими апокалипсисами – но вот это и будет такой апокалипсис, равного которому человечество в своей истории, боюсь, ещё не знало. Даже если человечество в итоге не погибнет полностью – немногочисленные оставшиеся будут отброшены обратно в каменный век и опять поставлены на грань выживания – и это достойный финал эволюции человека, после всего того, через что мы прошли и чего достигли?   
    – Да уж, лучше не думать об этом… – неуверенно ответил я. Какое-то непонятное беспокойство вдруг, совершенно неожиданно, закралось мне в душу: своими словами мой собеседник как будто разрушил что-то, в чём до этого самого момента я нисколько не сомневался, и теперь я уже пребывал в некоторой растерянности от того, что мне, похоже, совершенно нечего возразить ему.
    – Вот-вот: по жизни не думаем, потом виноватых ищем! – с жаром повёл он разговор дальше. – Но даже это ещё не всё! Богатства природы – «ресурсами», изначально предназначенными на использование, потребление, назвали их продажные околонаучные умники – не бесконечны. До сих пор их вроде как хватало всем, и всё равно – какие войны шли за них в веке двадцатом! Представь себе, что будет, когда их в результате столь чудовищного выкачивания и, вполне возможно, дальнейшего увеличения численности населения Земли, действительно станет не хватать – как человечество будет тогда за них воевать! Да это будет такая бойня, такая резня, рядом с которой Вторая мировая вполне может показаться просто детскими игрушками! И вновь кто-то будет рыдать по убиенным, проклиная войну, косвенной причиной которой сам же и выступил. И что самое интересное – потери будут огромны, и в итоге человечество опять же неизбежно уменьшится – к тому же самому и придём, только уже через кровь! Как ни крути, что ни придумывай, нет у нас другой конечной остановки – и человечество избрало самую худшую дорогу к ней! И человек себя разумным считает после этого?
    – Прекрасно! – вновь насмешливо ответил я. – Давайте вернёмся в пещеры, к первобытнообщинному строю, каменным топорам и шкурам диких животных вместо одежды. Я не сомневаюсь, что современные кутюрье даже из шкур смогут смастерить что-нибудь изысканное и будут устраивать великосветские показы в пещере Большой Моды – на радость всем неандертальцам мужеского полу, которые, как обычно, пялятся не на тряпки, а на стройные фигуры тех, кто их демонстрирует!
     Он усмехнулся, а затем задумчиво продолжил.
    – Сейчас, после того, как человечество ушло настолько вперёд, это было бы глупо. Но оставлять всё как есть – тоже путь в никуда. Одна историческая личность, когда её спросили, как она относится к цивилизации, ответила так: «Цивилизация – это как водка: поначалу хорошо, а чем дальше – тем хуже». Вот наша главная задача – сделать всё, чтобы это «хуже» не наступило никогда, чтобы цивилизация созидательная не превратилась в цивилизацию разрушительную. Минимум промышленных производств и максимум живой Природы, минимум городов – оставить только то, что действительно необходимо для выживания. А выход у нас один – планета перенаселена, и только решив эту проблему, решим мы все остальные. Как минимум в семь раз нужно сократить население на Земле – и даже это, на мой взгляд, не окончательная цифра. А для этого – тотальный контроль над рождаемостью нужен отныне и вовеки веков: тогда и ценность жизни человеческой возрастёт, и планету разрушать перестанем. Отпадёт надобность в таких организациях, как «Гринпис» и ей подобные – уже давно ясно, что они бесполезны - ведь они никогда не остановят то, что сегодня позволяет существовать миллионам. Вот только когда не будет этих самых миллионов, существующих грабежом планеты – тогда и грабёж этот уйдёт в прошлое. К примеру – сколько сегодняшним семи миллиардам требуется одних только нефтепродуктов? Не будь их – и нефть тогда и добывалась бы только в необходимых объёмах в двух-трёх местах на планете, при этом не нанося ей ощутимого урона. Ведь каждый добытчик, грабящий Природу и создающий ради «бизнеса» такого гигантские корпорации, существует, лишь пока существуют те, кому продаёт он добытое, а вернее – награбленное, украденное у Природы. Станет их меньше – и многие постепенно откажутся от своего разрушительного бизнеса, останутся лишь те, кто действительно производит необходимое, без чего род людской просто не выживет. Из Земли будет выниматься самый-самый минимум, и тогда прекратим мы её разрушать, и хватит её богатств, дабы не воевать за них, а значит – просуществует человечество  ещё очень-очень долго…
    – Уж не о теории ли «Золотого миллиарда» пойдёт речь дальше? – прищурив глаза, спросил я.
    – Так называемая «теория «Золотого миллиарда» ошибочна и антинародна. На Земле действительно, как утверждают некоторые учёные-экологи, может одновременно жить, не загрязняя и не разрушая её, не более одного миллиарда человек – и с этим я полностью согласен. Однако на этом правда заканчивается и начинается, пардон, полная бредятина. Столпы этой «теории» утверждают, что наилучшие люди Земли – этот самый «золотой миллиард» - сосредоточены в нескольких определённых, наиболее развитых сегодня, странах – США, Канаде, странах Западной Европы, Японии и некоторых других. Тут у меня сразу возникают возражения: во-первых, немалая часть от этого так называемого «золотого» миллиарда – безработные, преступники, алкоголики, наркоманы, проститутки, сидящие на шее у налогоплательщиков юристы и целая армия государственных чиновников, оправдывающих своё существование борьбой с хаосом, который они же сами и создают. И это лучшие люди? Бред! Во-вторых – совершенно не факт, что эти страны будут доминировать на мировой арене всегда, троны как захватываются, так и теряются. И что самое главное – прямо такого «теория» не заявляет, но если ею подразумевается, что только эти люди должны остаться на планете – выходит, все остальные должны исчезнуть? Знакомая «философия»?
    –  Именно! – загорелся я. – Прямо новый «Майн кампф» - «Зиг хайль, майн фюрер»!
    –  Вот-вот! Так что сия «теория» несостоятельна. Человек не появился бы там, где нет необходимых условий для жизни. Никто ведь не живёт ни в заснеженной Антарктиде, ни в высушенной Сахаре… Но если человек где-то всё же живёт – значит, там есть все условия для его нормального существования – почему авторы «теории» хотят отобрать право на существование у столь многих народов Азии, Африки, Восточной Европы, Латинской Америки? Население планеты действительно нужно свести к максимум миллиарду (это и будет для него некая «норма», которую не стоит превышать), но этот миллиард или менее не будет сосредоточен в каких-то нескольких «продвинутых» странах, а будет разбросан по всему миру – сто тысяч здесь, миллион там – в общем, как-то так… Ну так, возвращаясь к тому, о чём мы с тобой говорили: тотальный контроль – хорошо бы было. Будь это в моей власти, я бы ввел имущественный ценз на рождаемость: обеспеченные члены общества – элита – могут иметь двух отпрысков для гарантированного продолжения рода своего, все остальные же – не более одного. И только когда человечество опять в приемлемые объёмы вернётся – получат простые смертные право на второго и, возможно, даже третьего ребёнка, дабы человечество совсем не исчезло. Один единственный закон – а сколько проблем решил бы!
    – Как всё, оказывается, просто! – заметил я.
    – Да вот именно-то, что не так всё просто! – ответил он. – Весь парадокс в том, что правитель, который должен был бы давно уже принять такой закон, заинтересован как раз в обратном. Он в одной упряжке с крупным бизнесом, а тому выгодна перенаселённость: сколько бы народу ни появилось – все хотят выжить, и потому согласны работать за меньшие деньги. В итоге стоимость труда становится гораздо ниже – сам понимаешь, любому нанимателю такое только на руку. (Кстати, Мальтус писал о том, что нищета миллионов простых смертных – результат исключительно природной ограниченности ресурсов, которых, когда людей становится много, неизбежно не хватит на всех, и тут он был и прав и неправ одновременно, потому что бедность – результат сложения и природной ограниченности ресурсов, и политики высокой рождаемости и удешевления труда, проводимой уже человеком. Философствуя со своей колокольни, с позиций XVIII столетия, когда проблема перенаселённости и, как следствие её – неизбежного голода, ещё не стояли так остро, учение Мальтуса тогда не смогло опровергнуть бредовых идей некоторых о том, что, бесконечно совершенствуя орудия и способы производства, якобы можно прокормить десятки и даже сотни миллиардов населения Земли. Если бы это было действительно так, если бы Земля действительно была столь плодородна – мировое сельское хозяйство понятия бы не имело о тех же неурожаях. Планета у нас одна, и она не бесконечна, поэтому никакие самые эффективные методы сельхозпроизводства от истощения Земли не спасут – лишних людей голод и недоедание, разрушающие их иммунную систему и обрекающие их на смерть от истощения и болезней, ждут в любом случае…) Все преимущества дешёвого труда были правителями, как сейчас говорят, «просечены» ещё в древности – потому испокон веков делали они и будут делать всё, что в их силах, чтобы человечество никогда не поняло, в чём его основная проблема, и ничего не делало, чтобы ликвидировать её. Будучи поначалу продуктом обычного бесконтрольного животного инстинкта размножения, которым живёт Природа, со временем перенаселённость начала активно поддерживаться заинтересованными в ней сильными мира сего – и поощряется до сих пор. Будучи хорошими психологами, они ловко подсовывают народу предрассудок о том, что непременный атрибут счастливой семьи – это много детей, производя таким образом для себя огромную массу дешёвой рабсилы. А это значит что? – он повернулся ко мне, и я увидел, как в свете костра сверкнули его глаза. – Значит, сами мы должны, сами, через понимание того, что происходит и что нужно сделать, взять всё в свои руки, иначе – конец истории нашего существования, кто не уничтожит друг друга в войнах, того добьют природные катаклизмы – планета-то у нас одна, и негде будет спрятаться, когда разгневаем её окончательно. ОДИН РЕБЁНОК В СЕМЬЕ – вот та ситуация, которая уже сейчас, добровольно или вынужденно, стала нормой для многих семей и на какое-то время должна стать нормой для ещё очень-очень многих – только так, преодолев сопротивление власть имущих, разжиревших на дешёвой рабсиле, на наших с тобой хребтах и ещё миллионов таких, как мы, и свои собственные предрассудки, ими же, кстати, незаметно, исподволь и навязываемые повсеместно, всеми возможными способами, всем нам – приведёт человечество себя обратно в приемлемые пределы, из которых оно столь неразумно позволило себя вывести. «…Общественное благосостояние должно вытекать из благосостояния каждого отдельно, и для достижения этого каждый должен заботиться о самом себе. Не понадобится даже взаимное содействие. Долг каждого сводится к тому, чтобы не производить на свет детей до тех пор, пока не имеешь средств для их прокормления и воспитания. Если человек женится, не имея уверенности в том, что у него будут средства для содержания семьи, то он принимает на себя всю вину за бедствия, причиняемые его поведением самому себе, своей жене и детям. Необходимо, чтобы он отсрочил вступление в брак до тех пор, пока трудолюбием и бережливостью он не приобретет средств для содержания семьи…» (Мальтус Т., «Опыт о законе народонаселения») Так Мальтус одним абзацем озвучил главную мысль своей философии, простую, как всё гениальное, технологию наведения истинного порядка на нашей планете. Это – единственный способ, с помощью которого простые смертные смогут хоть что-то изменить и на планете, и в жизни своего народа, к лучшему. И тут, кстати, очень многое зависит именно от женщин: это ведь в их руках на самом деле сосредоточено всё планирование семьи, и, решая, сколько у них будет детей – один, двое, трое, пятеро или больше, только они могут повлиять на численность населения планеты, увеличивая либо, наоборот, уменьшая её. Сумеют ли в первую очередь они преодолеть свою слепую подчинённость животному инстинкту размножения, отказаться от вековой роли бездумного ходячего инкубатора для вынашивания великого множества очередных пожирателей ресурсов – тогда и станет ясно, сумеем ли мы свернуть с нашей сегодняшней дороги к той пропасти, край которой уже понемногу маячит на горизонте.
    – Кстати, о ситуации «Один ребёнок в семье», – подхватил я. – Тема эта не нова, и много аргументов «за» и «против» слышал я в дискуссиях. Так добро это всё-таки или зло?
    – Это не добро и не зло, а объективная необходимость: то, что, возможно, не хотелось бы и не нравится, но нужно сделать. Это как вставать по утрам на работу: никому не хочется – спал бы да спал себе до полудня, да только деваться некуда: работать-то за нас никто не будет. Бывают в жизни моменты, когда нужно забыть слово «хочу» и во главу угла поставить слово «надо». Так и тут, и потому только когда творящие перенаселённость и оправдывающие её станут рассматриваться как люди не от мира сего, как истинно творящие Зло – а именно это и представляет из себя их сущность, хотя многие из них пока этого не понимают и думают, что благое дело совершают – изгоями должны стать такие, и только тогда что-то сдвинется с мёртвой точки. Конечно, не так просто всё будет: возвращение в Норму будет сопровождаться огромными потрясениями, жесточайшим экономическим кризисом, когда, возможно, исчезнут целые государства – но иначе никак, мы сами виноваты в том, что столько разрушили и создали столько лишнего, того, что рано или поздно неизбежно будет уничтожено – неважно кем, нами или Природой…
     – Знаешь, – сказал он после некоторой паузы, – поскольку эта самая Природа устроена разумно, то весь животный мир подконтролен её разуму: при продолжении рода нужное потомство приживается, ненужное – погибает. Сравнивая животных и человека, я долго думал над одним вопросом: если всё действительно так разумно и чуть ли не идеально, то для чего тогда Природе потребовалось создавать род «гомо сапиенс» – это ведь ею был запущен процесс эволюции, в результате которого мы когда-то и произошли от обезьян? Сколько миллионов лет существовали динозавры – и эволюция так и не вывела из них разумных существ. Ответ пришёл ко мне совсем недавно: да Природе просто надоело выступать в роли вечного палача в отношении лишних, ведь убийство, пусть даже вынужденное, противоестественно самой её сущности: рождённый жить рождён всё-таки для того, чтобы жить. Человек был создан для того, чтобы самостоятельно, силой своего разума, урегулировать процесс воспроизводства самого себя, дабы Природе не понадобилось уничтожать и его излишнее потомство. А что сделал он, получив от Природы карт-бланш? Всё наоборот! И чего мы все после этого ждём от жизни? Все, кто в этом мире нищенствует, перебивается с хлеба на воду, страдает от недоедания и умирает от голода – они ещё спрашивают себя, за что же им такое?..
     Наступило молчание. Собеседнику моему, видимо, нечего было больше добавить к сказанному, мне же, воспитанному привычными убеждениями и стереотипами, нужно было время, чтобы осмыслить всё услышанное и решить, прав ли он или всё же, на мой взгляд, ошибается. Костёр догорал, и огни того села, в которое я так спешил, уже видны были на горизонте – пройти оставалось, казалось бы, совсем немного.
     Сосед мой, наконец, поднялся, собираясь прощаться.
    – Я, наверное, наговорил много такого, что тебе не сразу станет понятным? – с улыбкой спросил он. – Согласен, всех нас воспитали по иному и продолжают внушать то, что иначе как одурачиванием и не назовёшь, но это – единственная правда жизни, и рано или поздно ты поймёшь, что я был прав. Нет у нас другого пути. Извини, пора мне. Удачи!
     Он, не спеша, двинулся дальше. Была уже глубокая ночь, но тьма, похоже, нисколько не пугала его – он знал путь свой и уверенно шёл по нему. Я долго смотрел ему вслед – он ни разу не оглянулся. Видимо, он нисколько не сомневался в правильности пути, выбранного им.
     И странная мысль вдруг возникла в моей голове, упорно не желая уходить: а не пойти ли и мне той же дорогой?..



ОБЩЕЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

                Ещё одна книга для всех и ни для кого («Книга для всех и ни для кого»: Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», пер с нем. Ю.М.Антоновского. – М.: Академический Проект, 2007.)

     Много лет наукой под названием «Философия» человек пытается ответить на свои извечные вопросы: кто он есть на планете Земля? Что он должен делать и как он должен жить, исходя из чего строить общество себе подобных и каковы должны быть его отношения с этими самыми ему подобными? Возможно ли всеобщее счастье человечества или это лишь иллюзия? Десятки философских течений прошлого и настоящего, выдвигая множество концепций и постулатов, споря и противореча друг другу, всё же так и не дали однозначного ответа на эти вопросы. На основе некоторых из них, при этом не имея целью ни одно ни подтвердить, ни опровергнуть, и сообразуясь со своим опытом, знаниями, наблюдениями и размышлениями, создатель этого труда, выступая как независимый автор, выдвинет свою теорию основ действительно достойного человеческого бытия.
     Созданный во многом под впечатлением от философии Т.Мальтуса и Ф.Ницше, этот труд ни в коем случае не претендует однозначно на истину в последней инстанции – всё высказанное здесь является сугубо личным мнением одного человека. И, тем не менее, автор возьмёт на себя смелость заявить, что некоторые положения этого труда, все вкупе высвечивающие ПЕРЕНАСЕЛЁННОСТЬ ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ КАК ГЛАВНУЮ ПРОБЛЕМУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, прямо или косвенно с течением времени и породившую практически все остальные его проблемы, как раз и являются той единственной правдой, которая, хоть и не скрыта, если  не  сказать  больше  –  лежит на поверхности, – но до сих  пор мало кем подмечена  и   понята.  Более  того   –   веками   человеческое   сознание искусственно уводится в сторону от её понимания путём  подмены истинных ценностей ложными. И лишь   развенчав    всё,  искусственно   навязанное  извне, привлекательно выглядящее,  но  дурно  пахнущее,  блестящее,   но  не  золотое,  безжалостно отбросив в  сторону инфантильные чувства, желания, глупые животные инстинкты, привычку жить, всё время оглядываясь на других, и вооружившись, наконец, разумом, холодным, строгим расчётом и необходимостью отказываться от всего, что на самом деле несёт лишь видимость пользы, при этом явно или тайно принося вред, человечество, пусть через жертвы, боль и страдания, но всё-таки придёт к тому, что единственно способно выжить на планете Земля, не уничтожив  в  конечном  итоге  самое  себя  и  не  порабощая  себе   подобных – к обществу природной Нормы и высшей Сверхнации.
     У человека нет другого пути. Другой путь рано или поздно станет путём Смерти. Для всех. И постепенно начинает приходить понимание этого, поскольку  уже  сейчас  автор  данного  труда  далеко  не  единственный,  кто
высказывает подобные суждения (Тема «Перенаселение Земли несёт в себе опасность» в Yandex). Наравне с другими своим трудом автор преследует одну-единственную цель: он хочет, чтобы его услышали...
     Вкупе с ницшевским «Заратустрой», автор так же считает свой труд «книгой для всех и ни для кого». Указанный в нём свет в конце тоннеля единственен для всего человечества – избрав другой путь, оно придёт в никуда. Вместе с тем многие не услышат, не поймут, а главное – в силу  навязанных им извне предубеждений активно не примут то, что здесь будет сказано. И если человек останется глух к тому, что «Норма» и «Сверхнация» на самом деле и есть те два условия, без которых любая цивилизация на планете Земля обречена, этот труд воистину станет книгой ни для кого.
     И настанет время, когда прочесть его тоже станет некому.   




ТЕОРИЯ НОРМЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ

     Из глубины веков дошла до нас старинная пословица: «Всё хорошо в меру». Автор её неизвестен, да, в конце концов, и не имеет большого значения, кто он был. Важно другое – какой смысл он вкладывал в сиё изречение? Изначально его можно трактовать так: не употребляй лишнего, не желай лишнего – оно не принесёт тебе ничего хорошего. Но для того, чтобы употребить, надо сначала произвести, для того, чтобы желать, надо внушить себе иллюзию превосходства желаемого над тем достаточным, что уже есть, и всеми силами стремиться к нему, к его созданию, к его появлению на свет и получению. Кто сильно желает – готов платить, а спрос, как известно, рождает предложение. И в итоге истинный смысл некогда сказанного становится однозначен: «Не создай лишнего!»
     Так зачем создаём?..    
     В чём причина всех войн в истории? Те, кто мнит себя историками, в один голос закричат о воинственных амбициях правителей, склонности их к завоевательству - вот, дескать, как возжелал царь Вася захватить земли царя Пети, так и войной на него пошёл. Именно такую причину, считая её главной и вполне достаточной для объективного освещения тех или иных драматических событий прошлого, историки веками ставят во главу угла, традиционно не считая нужным вдаваться в другие аспекты некогда происходившего.Конечно, с одной стороны они правы: чем же ещё может быть спровоцирована любая захватническая война, если не неуёмным стяжательством власть имущих, но! - кто создаёт благодатную почву для того, чтобы каждый раз пожар такой войны возник и разгорелся в полную силу, бушующим пламенем, кто громоподобно, тысячами голосов, поддерживает повелителя, воинственный клич которого возвещает о начале нового военного похода на чужие земли, жители которых зачастую не выказывают никаких враждебных намерений по отношению к завоевателям, кто первым хватается за оружие и бросается на того, кого его господин указал в качестве неприятеля? Даже будь вождь самым бесстрашным и искусным воином на планете – разве когда-нибудь пойдёт он воевать с тем, кого объявил врагом, в одиночку, не поддержанный своим народом? Любой король – ничто без своего королевства, и самый властный тиран и диктатор в мире никогда не сможет начать никакую войну, если вся нация едино скажет «нет» его захватническим, кровавым планам. Однако не происходит этого, более того – странное дело! – так часто добровольно облачаются тысячи ставших его ратниками в доспехи и идут убивать себе подобных и грабить поселения их, зная, что могут и сами не вернуться обратно, однако подчиняются его воле, не противясь её воинственным устремлениям. Не противясь потому, что власть лишь подталкивает человека и слегка помогает ему в том, что он и сам хотел бы сделать – стать воином-завоевателем. Находится немало тех, кто хочет воевать – и правитель, по сути, лишь потакает желаниям таких. Разве исключительно силой, всегда только под страхом смертной казни гнал свои армии на покорение новых земель Александр Македонский, разве подневольно шли в военные походы орды Чингисхана, войска Наполеона Бонапарта, полчища Адольфа Гитлера?.. А кто гнал вперёд колонизаторов обеих Америк? Но почему они хотели и хотят этого, чего не хватает им в их мирной жизни, в чём причина того, что они готовы поддержать любую кровавую бойню? Выходит, что добиться чего-то в жизни они способны только войной, напав и отняв у другого? У всех войн, чем бы они ни были вызваны, явно или незримо есть ещё одна общая причина - тот катализатор, та предтеча, то необходимое условие, без которого человечество, возможно, вообще никогда не узнало бы, что такое война, и вот именно о нём-то лояльные власти учёные мужи от истории дружно предпочитают умалчивать, выставляя, таким образом, на всеобщее обозрение лишь верхушку айсберга и, вольно или невольно, пряча от мира его более опасную подводную часть.
     А заключено это условие в следующем: когда одна нация увеличивается в своей численности настолько, что ей становится мало той территории, того жизненного пространства, которое она занимала до сих пор, она начинает захватывать территории других народов (либо же различные её группировки  сталкиваются в борьбе за внутренние ресурсы, как в случаях гражданских войн). И когда такое случается – только кажется, что правитель ведёт в бой свои армии: на самом деле он лишь следует за теми, кто с воем и гиканьем бросается в атаку на чужие владения, предвкушая будущие грабёж и мародёрство.Таких гонит жажда наживы, наживы того, что столь трудно было бы заполучить им честным трудом у себя на родине – потому что там они стали лишними, непристроенными, невостребованными гражданами. Интересный парадокс просматривается на протяжении всей военной истории человечества: на Евразийском континенте ни одной хоть сколько-нибудь значащей, масштабной по разрушительности и кровопролитности, войны не начали ни Россия, ни Китай, ни Индия. В Западном полушарии ни Канада, ни Бразилия никак не тянут на звание грозных внешних агрессоров. Даже столь нелюбимый практически всем миром звёзднополосатый хищник – США – лишь охраняет своих поставщиков ресурсов, совершенно не претендуя при этом на чужие территории. Австралия – де-факто остров, со всех сторон окружённый водой – всё же не раз имела возможность напасть и захватить близлежащие и Новую Зеландию, и Индонезию, и Новую Гвинею, и множество более мелких островных земель Океании, однако так и не предприняла почти ничего подобного, более того – сама оказалась бессильна перед лицом колонизаторов из страны, в десятки раз меньшей по площади. Страны, благодаря своим огромным территориям всегда имевшие в избытке всех необходимых ресурсов, в том числе и людских, именно для захватнических войн, менее всего о них помышляли – почему? На самом деле никакого парадокса здесь нет, и ответ прост: этих самых обширных пространств всегда хватало всем их жителям, и они не мечтали о большем – если и так уже всё есть, зачем что-то ещё? Эти настроения понимали и правители, осознавая, сколь сложно будет среди совершенно не желающих воевать граждан собрать достаточные армии – и потому даже самые продуманные, порой просто гениальные планы военных походов в чужие земли, как правило, в итоге отправлялись в корзину для мусора. Так родилась пословица: «Сытый голодного не понимает» – потому что именно страны с небольшой территорией, выступая в роли этого самого «голодного», на протяжении всей истории бессчётное количество раз яростно, непримиримо ополчались на других. В Европе наиболее отличились в колониальных захватах и агрессиях против других народов Британия, Франция, Германия, Испания, Турция – военная и колониальная история каждого из этих, совсем не обширных, государств достойна, пожалуй, отдельной энциклопедии. Также не остались в стороне Португалия, Швеция, Польша… В Азии увековечили по себе «добрую память» Иран, Монголия, Япония – тоже далеко не гиганты по территории. И причина такой их агрессивности незамысловата: их население, неуклонно разрастаясь, в итоге раз за разом просто «выходило из берегов», и у правителей иногда даже не оставалось выбора: отказ от военных походов, призванных в том числе и снизить в государстве непомерное количество лишних голодных ртов, приводил в этих странах к невиданному разгулу преступности и внутренним конфликтам, в конце концов неизбежно становившимся для государства проблемой номер один. Война становилась предпочтительней мира – у этого дикого, жуткого итога «разумной» жизни тогдашней Европы не было других причин, кроме одной – перенаселённости этой самой Европы (и вообще, не будь именно этой причины – двинулись ли бы потоки, прямо-таки лавины европейских колонизаторов по всему миру?). В конце концов, представьте себе огромный котёл и маленькую кастрюлю, в которые вы с одинаковой силой льёте воду – что быстрее наполнится и начнёт выплёскиваться наружу?.. Там, где один земледелец обрабатывает большое поле, ему ни к чему другие земли – собранного с этого поля урожая ему одному вполне хватит. Но что, если завтра на этом поле появится десятеро таких земледельцев? Поле не может дать больше, чем оно может дать, и кто-то неизбежно останется с пустой ложкой. Он будет на этом поле лишним и тогда, чтобы выжить, в поисках лучшей доли для себя, он возьмётся за меч и пойдёт войной на соседей, обрабатывающих такие же поля, чтобы отнять у них их владения, и даже может повернуть оружие против своих вчерашних соплеменников – теперь они его враги, поскольку они занимают то место под солнцем, которое он бы и себе с удовольствием присвоил. Ведь у каждого поля может быть только один обладатель… Всем вышеизложенным я ничуть не пытаюсь представить перенаселённость разных стран и неизбежное «переполнение и выплёскивание» народа, его «выход из берегов» в качестве единственной причины войн: конечно же, патологическая алчность, агрессивность, коварство, вероломство политиков, о котором многие авторы так любят рассуждать на страницах своих исторических хроник, имели место ничуть не реже – и многие войны разгорелись в результате сложения этих двух причин. Однако, если разобраться, окажется, что вторая причина всегда напрямую обусловлена первой: опять же - какой правитель и какие завоевательные планы смог бы строить, не будучи уверенным в том, что соберёт для их осуществления достаточную армию? И вот уже на волне именно лёгкости организации агрессий в чужие страны, именно лёгкости нахождения немалого количества, просто целых орд тех, для кого война стала гораздо более престижным занятием, чем мирный труд, стала прямо-таки смыслом жизни, вылезли и уселись на трон те, у кого и без всяких войн есть всё, что им нужно, но им мало этого и всегда будет мало: для патологического завоевателя не существует границ его жадности… Поэтому если со второй причиной простой народ вряд ли мог что-то поделать, то уж первая однозначно, целиком и полностью, всегда была и остаётся поныне в его власти. И ликвидация её именно «снизу», никак не «верхами», вполне вероятно, создала бы предпосылки для того, чтобы вельможи, наконец, поумерили свои захватнические аппетиты. Переломайте руки боксёру – и самая грозная звезда ринга станет беспомощна, как ребёнок. Агрессору, дабы он перестал быть таковым, надо обрубить руки – лишние люди, всегда готовые надеть военную форму, и есть эти самые «руки». Изучая историю войн, всегда можно прочитать множество талантливо написанных книг и статей о взаимоотношениях держав, явной и тайной дипломатии, кознях и интригах правителей, интересах сильных мира сего во всех уголках земного шара и прочем, в итоге и приводящем к военным конфликтам, но когда сквозь дебри всего этого читатель представит себе любое войско, когда-либо выступившее за пределы своего государства военным походом, и осознает, что войско это на самом деле состоит из таких же совершенно обычных людей, как и он сам – думается, у него не сможет не возникнуть одного единственного вполне закономерного вопроса: «Бог мой, да чего же им в их собственной-то стране не хватало, что полезли в чужую?!» И точно так же истинный разум много раз силился проснуться в головах тех, кто, сидя в окопах и глядя на надвигающуюся лавину наступающего противника, задавал и себе и соседу один и тот же вопрос: «Слушай, и чего мы с ними воюем-то, а?..»
     Война – удел лишних. Порождая таких вот лишних, общество вроде бы разумных людей выбирает ложный путь. Ущербный путь порабощения всего и вся и себе подобных, путь разрушения своей планеты и медленного, но верного убийства самого себя, путь хаоса во всём, которым мракобесы от власти пользуются безраздельно. И даже кровопролитные войны уже становятся не самым страшным спутником человечества.
     Так спросите себя: нужно ли было доводить до того, что нации так разрослись и погрязли в войнах за то, чего некогда хватало всем? И кто ИСТИННО виноват в таком разрастании?


«ГОМО САПИЕНС»

     «…И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всей землёю, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле…»(Книга Бытия, гл. 1:26-28) Так и с таким предназначением, если верить Библии, появилось на планете Земля величайшее её создание, ставшее величайшим её проклятием  – человек...
     И вот дожил этот самый человек до двадцать первого столетия. Путь прорубив себе в джунглях природных, создал он джунгли каменные. Верх одержав над миром диких животных, бросился он в войнах истреблять себе подобных. Летать захотев, подобно птице, взмыл он в небо на бездушных крылатых чудовищах, убивающих его при каждом своём падении. Захотев стать властителем водного царства, пустился он в бурное море, надеясь на крепость своих судов, уносящих его вместе с собой в морскую пучину всякий раз, когда крепость сия не оправдывала его ожиданий. Найдя в своей земле богатства, безжалостно вынул он их и унёс с собой, оставляя после себя грязь, трупы и пустоту. Леса вековые он вырубил, артерии рек  перегородил плотинами, и наступает мертвая пустыня там, где вчера ещё плодородная земля вела свою жизнь. Землю, воду, леса, недра, поля,  рыбу,  птиц,  зверей – всё  посчитал   он  заслуживающим    не    более      чем     оказаться     в     подчинении    у    его «наполнения и владычества», стать инструментом в деле претворения  в  жизнь его грандиозных  планов,  рождённых бредовыми   идеями,  на   службе у его безумного стремления к использованию всего и господству над всем.  Стекло и бетон стали его добровольной тюрьмой, держащей мёртвой хваткой, и, задыхаясь в казематах этой тюрьмы, которую сам же себе и выстроил, умоляет он о спасении и мечтает о лучшей жизни, мечтает хотя бы об одном свободном вздохе. Основу выживания своего на планете Земля – труд – превратил он в тотальную каторгу для себя и остальных, и превозносит он эту каторгу, этот свой безумный трудоголизм как единственно приемлемый для него образ жизни, с непониманием глядя на тех, кто ещё осознаёт, насколько важна умеренность во всём. Остроносые крылатые убийцы, несущие смерть миллионам, стоят на страже его параноидального страха перед себе подобными, ополчившимися друг на друга. Прекрасное чувство к женщине стало для него повседневной привычкой, и тащит он эту привычку на своём горбу всю жизнь, не зная никакой подходящей альтернативы ей, а потому оправдывая её как единственно достойную. Работа вместо жены, смог вместо свежего воздуха, Интернет как единственное развлечение, – вот к чему пришёл он сегодня. Вся жизнь – сплошная борьба за выживание, бесконечное каждодневное перелопачивание проблем, что громоздятся перед ним, подобно Эвересту, и уже не понимает он её смысла, не знает, куда и зачем он идёт, чего на самом деле хочет: потерялась та нить, что вела его вперёд, миражом оказались считавшиеся важнейшими цели, и давно в тумане неопределённости блуждает он, не зная, куда завтра придётся ему направить свои стопы. Пусты его дни, пусты и ночи. Произвол и самодурство сильных мира сего он давно уже воспринимает как должное – его бесправие не оставляет ему выбора, привык он к тому, что правила всегда навязываются кем-то другим. И на фоне всего этого, посчитав себя разумным, а значит – способным стоять выше всего остального мира и уже вроде как стоящим в силу своих изобретений, открытий, созданий, завоеваний, объявил человек себя хозяином всего сущего на планете Земля, повелителем всей живой Природы, которая должна безропотно покориться желаниям его и, если человек посчитает нужным – положить всё, что имеет, без остатка, на алтарь его величайшего безумия – безудержной цивилизации. И при этом забыл он лишь об одном, что было, есть и будет всегда, что бы он ни делал.
     С полным правом распорядиться на этой планете он может только самим собой и тем немногим, что призвано помочь ему выжить. Всё остальное, чего когда-либо касались руки человеческие – не более чем атрибуты безумного желания некоторых разбогатеть, заиметь то, что на самом деле им совершенно не нужно. Стоит такому желанию возобладать – и человек, не в силах побороть искушения, бросается за всё большей добычей, бросается завоёвывать и наживаться, бросается создавать много грандиозного и монументального, но на самом деле не создаёт – разрушает он! Всё, абсолютно всё, чем он гордится сегодня, создано за счёт природных богатств, но никакие богатства эти на самом деле не принадлежат ему: не для него создавала их Природа – лишь малую их часть, ту часть, отсутствие которой не нанесёт ощутимого вреда планете, имеет он право забрать для своей полноценной жизни. И не во благо – во Зло неизбежно обернётся всё, создаваемое им на том пути, по которому он идёт сегодня: запущенный один раз маховик тотального разграбления всего, что создавала и накапливала  Природа тысячелетиями, уже не сможет остановиться, пока не будут разграблены эти сокровища подчистую. И что ждёт разжиревшее и разросшееся на их пресловутом «широком освоении» человечество тогда?…
     Но человек не хочет признавать этого. Вновь хочет он добиваться, господствовать, владеть и обладать и видеть всю остальную Природу исключительно в качестве вечной дойной коровы – и отбирает у неё всё больше и больше, идя напролом, прорубаясь сквозь джунгли и сметая всё на своём пути. Победителем хочет он видеть себя, успешным, счастливым, постигшим смысл жизни и нашедшим своё место в ней, достигшим небывалого и стремящимся к новым горизонтам.«Я наделён способностью мыслить, а значит, я – высшее существо! – вновь и вновь внушает он себе один и тот же бред и, одержимый безумием этим и жаждой завоеваний, заставляет всех поверить в него. – Что есть природа? Она неразумна, она не может мыслить, а потому не использует своих несметных сокровищ. Но я-то знаю, как ими воспользоваться! Ведь я хозяин, я покоритель! Я умею мыслить и потому знаю, как, используя все эти природные сокровища, создать общество лучше, чем создано природой!» И, объявив себя таким вот высшим существом, чуть ли не богом, безумным устремлениям которого вся остальная Природа должна безоговорочно подчиниться, в который раз бросается создавать то, что должно стать его великим царством…
     С незапамятных времён мечтал человек о подобном царстве и всеми силами пытался построить его. На смену пещерам и первобытным человеческим хижинам пришли гранитные замки и каменные города. Рушились замки – человек возводил новые, заносились песками одни города – отстраивал он другие взамен, уходили в прошлое государства и целые народы – иные приходили им на смену. И всё время смотрел человек с надеждой в грядущее – мечтательно за линию горизонта устремлялся его взгляд, в поисках своего будущего счастья. «Куда же идти мне? – вопрошал он себя, с тоской и печалью глядя на его сегодняшнюю, как ему казалось, серую и унылую жизнь, достойную разве что сожаления и презрения. – Где я буду счастлив и где моя жизнь будет наполнена смыслом? Что я должен сделать, чтоб будущее моё было светлым и не было мрачным настоящее?» И, разглядев призрачный лучик света вдали, бросался к нему, как мотылёк на пламя свечи. Не зная, что есть его счастье и как оно выглядит, слепо верил человек и верит до сих пор всему, что говорят ему кажущиеся мудрыми и достойными уважения, но на самом деле – лишь искусные лжецы и обманщики. Сотни проповедников, купленных алчными правителями или просто безумных, указывали и до сих пор указывают ему ложный путь к свету – и лишь мрак и рабство он находит на этом пути. Но, каждую ночь, засыпая, в самых прекрасных своих снах видит он мир, где каждый будет счастлив и каждый нужен. Или хотя бы почти каждый. Мир, где не будет места войнам, братоубийству, воровству и насилию, где не будет ни рабов, ни рабовладельцев и не будет ни слуг, ни господ, где нация достойных людей будет с радостью встречать каждый рассвет и провожать каждый закат, зная, что ничто теперь не посмеет угрожать их достойному существованию и достигли они, наконец, того, о чем веками мечтали их предки. И снова и снова он бросается строить то, что считает ценным и вечным, что станет фундаментом нового мира, который уж точно предел его мечтаний, и займёт в нём человек достойное место, место хозяина и место царя, почивая на своих заслуженных лаврах, и лишь очередную тюрьму сам себе выстраивает, где с самого начала приготовлены ему кандалы. Не жалея себя, разрушает и создаёт он, свергает одних тиранов и выбирает на царствие новых, ещё более кровавых. И всё время ищет, ищет, ищет путь к своему счастью. И вот, наконец, казалось бы, находит он верную дорогу. Дорогу, которая в конечном итоге опять оказывается дорогой в очередное рабство.
     И рушатся его мечты и планы, и разочарованием сменяется эйфория, и с удивлением вопрошает он себя: «Что? Что произошло? Что же я сделал не так? Ведь я старался, я ночей не спал, я работал в поте лица. Стоило преодолеть одну стену, как тут же возникала другая – и я, собрав последние силы, шёл на штурм. И после всех трудов не получил я желаемое? Но куда идти мне тогда, в чём смысл жизни моей?» И не находит он ответа, и опускаются руки его.
     Ответ давно уже очевиден всякому, имеющему глаза – почему его никто не видит? Не надо быть учёным, чтобы понять: не богом мифическим и не призрачной высшей силой – Природой создан человек, и непререкаемо главенство её над ним, и нет над ним более никакой высшей силы, кроме неё. А Природа гармонична: она представляет из себя единый целостный организм, разумом Естества управляемый, и в разумности создания, построения, организации, структурирования всего и вся слились Природа и Естество в единое целое. Давно сложилось равновесие всех частей этого организма, баланс всех противоположностей незыблем в нём, и потому, не создавая ничего и никого лишнего, существует вся живая Природа в согласии с одним основным законом – Нормой на всё, безжалостно уничтожая всё то, что, увеличившись, способно нарушить это самое сложившееся равновесие. И в первую очередь – Нормой на численность особей каждого вида живых тварей. Становится много полевых грызунов – и размножаются питающиеся ими хищники, но стоит добыче пойти на убыль – и в борьбе за выживание хищники бросаются пожирать друг друга. Лишь один из двух выживет, и тем, что в конечном итоге останутся, не грозит вымирание – их численность не превышает Нормы, отпущенной им Природой, всегда найдут они себе пропитание. Разрастается популяция насекомых-вредителей леса, дающего кислород, что так необходим всем населяющим планету – и слетаются на прокорм тучи питающихся ими птиц: так Природа охраняет свои создания. Так или иначе, один биологический вид регулирует численность другого, и ни один вид не идёт войной на другой: разумной Природой заложен в нём инстинкт знания своего места и своей роли, и не желает он большего. Так Природа существует миллионы лет, и человек – не что-то особенное: он не более чем ещё один точно такой же биологический вид, отличающийся от остального животного мира лишь тем, что наделила Природа его в ходе эволюции всего живого на Земле способностью мыслить. И также, как и всему остальному животному миру, отпущена ему природой своя Норма – всё та же норма на численность особей его рода, что уживутся в мире друг с другом, не прибегая к войнам, что гарантированно прокормят себя, прокормят сегодня, завтра и всегда, и норма на природные богатства, что он может забрать для себя, при этом не нанося непоправимого ущёрба планете. Потому, лишь существуя в пределах этой самой природной Нормы, возможно построить всё то, о чём  мечтал человек на протяжении столетий. Нормы, в которой не пойдёт человек войной на своих соседей, дабы захватить их земли – ведь его род немногочислен и урожая со своей земли ему вполне хватает для пропитания. Нормы, в которой не станет никто, дабы несказанно обогатиться, отбирать у Природы все её богатства, которые она создавала миллионы лет, и тем самым медленно, но верно рубить сук, на котором сидит и сам – ведь это нарушит её гармонию и равновесие, а такого Природа никому не простит. Нормы, в которой, в конце концов, никто не будет лишним…
     Но человек до сих пор не понял всю ценность Нормы, поскольку посчитал, что она ограничивает его непомерные амбиции – но лишь безумные могут быть одержимы теми амбициями. На самом деле расплодившемуся человечеству просто стало не хватать места под солнцем – и на самое себя пошло оно войной в борьбе за это место. И потому, в своём безумии посчитав живую Природу ущербной, превысил все отпущенные ею ему пределы человек чудовищно. Пустив способность мыслить свою во зло, сумел он на какое-то время вырваться из-под контроля Природы – и самоуверенно вообразил, что не писаны для него её законы. А, почувствовав свою силу – уже не смог остановиться. Воодушевлённые своими достижениями, расплодились люди непомерно,  и не осталось уже не планете Земля живого уголка, где не ступал бы ещё жадный двуногий завоеватель. Повсеместно настроил он своих чудовищных городов и сооружений, кои посчитал нужными для себя – и завтра уже негде будет спрятаться от него, если возжелает он опять посягнуть на что-то ещё. И любуется он своими созданиями и завоеваниями, любуется чудесами науки и техники – детищами прогресса, далеко превосходящими зверей и птиц, чувствуя себя настоящим победителем. Но не к победе – к поражению идёт он, сей путь избрав! Распухшее человечество пожирает всё больше – и вынуждает оно повсеместно грабить природные богатства и отнимать их друг у друга, ведя захватнические войны, наивно думая, что безнаказанно пройдет сей грабёж Природы, что всегда отдаст Природа человеку всё, что ни пожелает он забрать у неё, и никогда не посмеет она силой остановить то опустошение, и никогда не иссякнут её богатства, и бесконечно будут сыпаться в мировые закрома, как из рога изобилия, и вечно будет купаться человек в роскоши, создаваемой за их счёт. Безудержную, тотальную цивилизацию сделало человечество своей иконой, на которую молится каждый день и без которой уже не представляет себе свою жизнь, и бросилось в неё, как в омут, с головой, не понимая, что идёт навстречу своей верной гибели. Из попутчика Природы превратился человек в её злейшего врага, презрел он всякое чувство меры и чувство нормы, не зная или не желая задумываться над тем, что, разрешая одни его сложности, не остановленная вовремя цивилизация неизбежно породит массу новых, которые в конечном итоге и сколотят всем или почти всем обитателям планеты Земля один огромный гроб. Не думая о том, что будет завтра, безудержное потребительство сделав смыслом своего сегодняшнего существования, живёт человек одним днём, лишая себя таким образом будущего. И гордо несёт он своё звание, которое сам же себе когда-то и присвоил: «гомо сапиенс» – «человек разумный», самодовольно и самоуверенно ещё раз намекая званием этим на то, что является он разумнее живой Природы, его породившей, разумнее птиц и зверей, живущих инстинктами. История не донесла до нас имени того, кто придумал сиё словосочетание и столь сильно возвеличил им себя и всех  себе подобных. Возможно, был  этот  некто  гораздо умнее  сородичей своих,  но с этими двумя словами он всё же ошибся.
     Человек неразумен.


ВОЙНЫ

I."Гений нашёл бы способ обойтись без войны!.."

     Человечество воюет,  сколько помнит себя. Веками живут  в народе легенды о храбрых воителях древности, прославляя их силу, отвагу, ловкость, с которой разили они своих недругов. Обожествить готовы эти легенды тех, для кого война и убийство себе подобных стали повседневным занятием, создавая образ великого воина-защитника, могучего великана, с которого вроде как пример должен брать всякий, кто хочет гордо носить звание настоящего мужчины – и до сих пор привлекательно смотрятся обладатели кителей и мундиров, притягивают восхищённые женские взгляды блестящие погоны на их плечах, и заставляют замирать многие женские сердца накачанные бицепсы, татуированные символами любимых родов войск. Ещё бы, ведь они призваны служить благородному делу – защищать свою землю от врагов лютых, что спят и видят в своих самых радужных снах, как бы им завоевать её и поработить всех её обитателей. Только вот незадача: враги те не прибыли на Землю из других миров и далёких планет, они – такие же люди, вроде как призванные быть добрыми соседями всем остальным обитателям планеты Земля. Почему же тогда нужно опасаться их, как и когда стал человек врагом другому человеку? Что заставило вчерашнего мирного жителя, невзирая на все ожидавшие его на этом пути опасности, на возможную гибель в будущих кровавых битвах, однажды стать воином, что вложило в его руки меч, смерть и кровопролитие призванный нести всем из рода «гомо сапиенс», кто окажется на его пути?
     Поначалу, на заре своей эволюции, подобно диким зверям, существовал человек охотой и рыболовством, и это нередко ставило его род на грань выживания. Но со временем, пустив в ход свою способность думать, сменил он свои шаткие, на удаче основанные прежние промыслы на более сытые и спокойные – скотоводство и земледелие. Казалось бы, на этом он и остановится, но… Достигнутая стабильность, призванная вроде как обеспечить всему роду человеческому достойное существование, в результате неразумности человека дала противоположный эффект: изначально создала Природа всего в избытке для выживания и пропитания немногочисленного рода "гомо сапиенс", но, найдя все условия для этого самого своего достойного существования, поначалу живя ещё в пределах природной Нормы, человечество, вырвавшееся из-под контроля живой Природы, бездумно плодилось и размножалось, наивно полагая своим недалёким умом, что оно совершает благое дело, в угоду инстинкту размножения даря радость бытия большему количеству своих отпрысков. И вот оно увеличилось настолько, что прежней пищи уже стало не хватать на всех, и двинулось оно покорять и осваивать новые земли. Но не все земли были свободны: многие из них к тому времени уже были заняты другими такими же «разумными» существами,  кои, естественно, не ушли бы со своих земель добровольно, не отдали бы их без борьбы – лишь силой можно их принудить к этому. Так начавшееся на заре мировой истории и постепенно нараставшее расселение по новым территориям всё увеличивавшихся народов дало толчок первым войнам – уже тогда расплодившемуся роду «гомо сапиенс» стало недостаточно пустынных земель для освоения, и на занятые другими пространства обратился хищный взор первых Ганнибалов и Цезарей, Александров и Ксерксов. И потому, научившись металл выплавлять, что выковал человек сразу же после топора? Тот самый меч! И веками любовался он этим мечом, зная, что недолго тот будет оставаться в ножнах, и оттачивал своё боевое умение, и обучал ему своих детей, как непреложной, необходимой науке, без которой не будет им счастливой жизни. Вот так постепенно отошли на второй план деревянные копья охотников и каменные топоры лесорубов – стальные мечи воинов вытеснили их, став для многих подчас основным орудием в борьбе за выживание. И, поначалу боявшийся буйства природных стихий, истинного объяснения которым не было способно найти его мышление неандертальца, постепенно смелел человек всё больше и больше – и вот уже внушил себе, что должна вся живая Природа безропотно покориться непререкаемому главенству его над всеми и всем, и выше всяких доводов разума ставила одержимость его этим превосходством мечту о его тотальном владычестве, которое не может быть завоёвано иначе, как железом и кровью…   
     Тысячи лет минули с тех пор, как утихли первые бряцания мечей и первые победные крики сражавшихся – и тысячи лет мирное соседство, мирное земледелие и строительство так нечасто были в почёте у неуклонно разраставшегося рода «гомо сапиенс». Веками гениальнейшие умы были заняты разработкой стратегий и тактик, целые династии существовали изобретением и производством всевозможного оружия, предназначенного убивать, убивать и убивать, и выросло то производство в гигантскую индустрию смертоносных изделий. И даже сегодняшняя цивилизация не утихомирила воинственный пыл двуногого «повелителя» – напротив, именно военная мощь становится визитной карточкой любой державы, первейшим признаком всего её могущества. Авианосцы и сверхзвуковые истребители с блеском продолжают славные дела, начатые первобытными мечами. И при всём при этом, пренебрежительно относясь к животным, лишённым способности мыслить и потому снисходительно именуемым «братьями нашими меньшими», забывает человек  об одном: не умеющие мыслить, живущие инстинктами, но живущие в согласии с Природой «братья меньшие» населяют Землю сотни миллионов лет. Человечество же, не существующее ещё и миллиона, уже однажды было в одном шаге от того, чтобы полностью избавить третью планету от Солнца от своего присутствия. Крылатые убийцы, несущие смерть миллионам, коих создала индустрия смертоносных изделий для человека в его безумной гонке к мировому господству, в тот раз были в готовности номер один, и дело оставалось за малым – лишь нажать на кнопку…
     Но разве войны неизбежны на жизненном пути человечества? Вражда, антагонизм, противостояние возникают там, где на одно и то же претендуют двое или даже больше. Любая война – крайний способ добиться желаемого, того, чем не завладеть, не подняв меч, что можно получить, лишь отняв у прежнего обладателя. Но чего желать тому, у кого и так есть всё, что ему нужно? Живя в пределах Нормы, разумный человек всегда понимает, что не стоит хотеть большего – это большее придётся завоёвывать, и ведь как он поднимет свой меч, так поднимут меч и на него. Он понимает, что те, кто тогда станут его врагами, сильны и не сдадутся без боя, а значит – может он и не стать победителем в схватке. Любое богатство лишь живому в радость, мёртвому оно ни к чему. Потому синица в руке всегда лучше – именно так родилось на свет понятие «мирное сосуществование».
     Что есть Норма, в которой не будет места войнам? Один земледелец в  большом поле – вот она. Когда земледельцев этих появляется больше, война меж ними – лишь вопрос времени. Где двое – там трое, где трое – там пятеро, где пять – там десять, где десять – там столкнутся интересы и пойдёт война за поле и его урожай. А что в итоге? Рано или поздно всё неизбежно вернётся на круги своя, и вновь на поле том останется лишь один земледелец – остальные падут от мечей друг друга, ведь никто не захочет уступить добровольно. Война выступит в роли страшного, кровавого, но справедливого регулятора, неумолимо загоняя человека обратно в царство Нормы, которую он столь неразумно презрел. И будет он проклинать войну, не понимая, что проклинает то, что сам же и вызвал, и плакать по убиенным, не понимая, что плачет по тем, кого сам же и обрёк на такую участь тем, что породил их на свет, в ту жизнь, где не выжить без борьбы. Дорогу вперёд он решил проложить мечом – и обратился этот меч против него самого. Так нужно ли было доводить всё до того, что пришлось вынуть его из ножен? Так много раз предостерегал человека голос незримого разума живой Природы.
     Но никто не услышал того голоса, и отпущенную Природой Норму человечество превысило  ещё в незапамятные времена. Тысячи «земледельцев» войной пошли на себе подобных, и руки их давным-давно отвыкли от плуга – меч стал единственным, с чем управлялись они быстро и ловко. Когда вступали они в долины, слепил глаза блеск их доспехов, и тучи посланных во врага стрел закрывали солнце. Идя к победе по изрубленным телам своих врагов, они не знали других успехов в жизни, кроме успехов ратных. Но что следовало потом? Сегодня объявлял их триумфатор победителями, пирующими на богатых трофеях, но завтра, убрав мечи в ножны, становились они обычными простолюдинами, которых правитель мог запросто превратить в презренных неприкасаемых. Мог казнить и миловать по своему усмотрению, кидая вчерашним соратникам своим жалкие подачки, порой достойные разве что собак. И с изумлением вопрошали недалёкие умы прошлого себя и других: что, что происходит? Разве за это мы воевали? Ради такого финала отдавали мы ещё вчера свои жизни на поле брани? Но диктатор неумолим – суровое наказание он приготовил тому, кто осмелится роптать. Рабы, а не свободные граждане – вот кто ему нужны. Человек не понимал тогда и не понимает до сих пор одного: покинув пределы Нормы, он будет лишним, что бы он ни делал.
     В чём же выход? Природа не приемлет слабости, и слабые рано или поздно отправятся на корм хищникам. А сила предполагает прежде всего  умение бороться и воевать – таково непременное условие выживания. Заложив в природу человека способность мыслить, Природа даёт ему способность осмысленно выжить там, где любой другой биологический вид неминуемо погиб бы – затем и породила она на планете Земля род «гомо сапиенс». Потому привычка держать как топор и копьё, так и меч наготове заложена в самой природе человека. Расчищая себе место под солнцем, в чём-то он всегда неизбежно вынужден будет прибегнуть к силе. Если плодородное поле заросло лесом, человек вырубит его, дабы засеять, если хищник, ища пропитания, нападёт на него, человеку придётся взяться за оружие, дабы себя защитить. Но, живя в пределах Нормы, человек не станет вырубать весь лес – только тот, что мешает ему, не станет уничтожать всех хищников – только тех, что посягают на жизнь его. Он уживётся в согласии со всей остальной Природой, став её достойной частью, а не врагом. Пока он один и ему не с кем воевать, будет он жить в ладу с собой и окружающим миром. Но если он допустит, чтобы человечество начало увеличиваться, неизбежно порождая лишних людей, вышедших за пределы Нормы и потому вынужденных вести за своё выживание яростную борьбу не на жизнь, а на смерть – станут они расчищать себе новые места, отвоёвывая их у Природы, и рано или поздно столкнутся с себе подобными. И опять сойдутся лоб в лоб интересы в борьбе за одно и то же, и опять мечи будут вынуты из ножен, чтобы вновь обагриться кровью – и вновь допустивший такое назовёт себя «разумным»? В разумной жизни человечества нет и не может быть места войнам, и не стоит романтизировать образ солдата – в убийстве себе подобных на самом деле нет ничего благородного. Глупо выставлять образ защитника как пример для подражания – функция защитника вынужденная, вызванная исключительно субъективными причинами: в ней не было бы никакой нужды, построй человек свою жизнь разумно. Даже Голливуд, регулярно выдающий «на-гора» тонны зрелищных и не очень киноподелок на тему всевозможных войн, противостояний, нерушимых солдатских братств и прочего одурачивания для простаков, однажды всё же проговорился устами персонажа фильма «Пёрл-Харбор»(США, 2001 г., реж. Майкл Бэй): японский адмирал, удачно спланировавший нападение на американский флот в бухте, давшей название фильму, на похвалу своего подчинённого: «…вы гений!» отвечает: «Гений нашёл бы способ ОБОЙТИСЬ БЕЗ ВОЙНЫ!»… И это были воистину великие слова - человек создан для того, чтобы жить в мире со всем остальным миром, а не воевать с ним. Ведь было же время, когда люди не воевали друг с другом – как удавалось им это? Может быть, потому, что тогда в этом просто не было никакой нужды?..
     Добро и Зло вечно борются в душе человека. Но что есть Добро и Зло? Разными путями они ведут человека к тому, что в итоге станет закономерным концом его эволюции – Норме или гибели. «Уничтожь того, кто мешает тебе на твоём пути!» – шепчет Зло. «Не создавай того, кто будет мешать тебе на твоём пути!» – шепчет Добро. И я на его стороне.

II.Парадоксы истории войн

     История человечества вообще и история войн в частности содержит немало парадоксов, на которые практически все историки из века в век упорно закрывают глаза, считая их не заслуживающими внимания. Однако на самом деле ничего парадоксального во всём, о чём пойдёт речь далее, нет, всё вполне закономерно, и закономерности эти при более детальном рассмотрении становятся очевидны. Первое: нет в истории ни одного упоминания ни об одной войне, вёдшейся во времена т.н. «Каменного века», закончившегося от 6 до 2,5 тыс. лет до наступления Нашей эры. Разве человек не воевал тогда? Воевал. Но те войны носили настолько ограниченный, локальный характер, в результате не оставив в памяти человечества хоть сколько-нибудь заметного следа, что мировая история просто не посчитала нужным уделить им внимания как событиям, исторически имевшим хоть какое-то значение.  Почему же они не вписали в учебники науки о прошлом ни одной яркой страницы, способной хоть сколько-нибудь заинтересовать историков, ведь деревянные копья и каменные топоры, предназначенные для охоты на доисторических мамонтов, уж тем более вполне сгодились бы и в противостоянии против себе подобных? Согласно подсчётам антропологов, население Земли периода каменного века составляло не более 3 млн. человек, живших в наиболее благоприятных для проживания зонах (http://perenaselenie.narod.ru/). Причина проста: всего на всех хватало, малочисленное человечество, со временем освоившее скотоводство и земледелие, просто не нуждалось в иноземных завоеваниях…
     Далее: согласно Википедии, первый военный конфликт, официально получивший статус полноценной войны в истории человечества – т.н. «Египетско-Хеттская война» – датируется XIII веком до н.э. – к тому времени население одной только Европы далеко превзошло вышеупомянутые 3 миллиона. Конечно, военные конфликты на планете происходили и ранее, однако охват территорий и численность воинов противоборствовавших сторон в них вряд ли позволяют назвать те противостояния полномасштабными войнами… И вот здесь начинается самое интересное: все 38 известных истории войн, произошедших в Европе до начала новой эры, в том числе знаменитая Троянская, Пунические, Греко-персидские, обессмертившие подвиг 300 спартанцев, и прочие войны, произошли именно в Средиземноморье – ПОЧЕМУ? А как же вся остальная Европа, как же её центральные и северные (немалые, надо сказать!) пространства – территории современных Великобритании, Скандинавии, Германии, Франции, Польши – они ведь не были необитаемы! Так чем же населявшие их племена кельтов, готов, викингов, германцев оказались настолько «хуже» греков, римлян, персов, египтян, что, не гнушаясь периодическими мелкими грабительскими набегами на территории соседей, всё же так и не вписали в историю древнего мира ни одного полномасштабного военного конфликта между собой, должного традиционно сопровождаться многочисленными воинствами с обеих сторон и претензией на покорение изрядных территорий? (Даже на столь обширное и богатое Средиземноморье, в ту пору – самый лакомый кусок в Европе для любого завоевателя, «гости с Севера» покусились всего один раз: малоизвестная Кимврская война 113-101 гг. до н.э. Рима с германскими племенами кимвров, тевтонов и кельтов, в которой вторые в итоге потерпели закономерное поражение от закалённых во множестве военных конфликтов воинов «Вечного города».) Ответ на этот вопрос кроется там же, где и ответ на вопрос, почему первые европейские государства также возникли именно в Средиземноморье: тёплый климат, благоприятные условия для жизни привлекали сюда очень и очень многих, к тому же к увеличению рождаемости в этих странах добавлялись привозимые из военных походов рабы, которые нередко, получив свободу, оставались в странах, их приютивших. Не менее заманчивой для переселенцев была и перспектива достойной осёдлой жизни в сформировавшихся государствах, развитая промышленность которых требовала много рабочих рук. Людей становилось всё больше, неизбежно возникала конкуренция за рабочие места, чем, естественно, в конце концов закономерно не преминули воспользоваться те, кто в силу своего положения имел возможность ставить условия другим – и в результате расставлял их по своим места согласно своим интересам и его видению упорядоченного общества. Именно так, благодаря скученности и само собой вытекающей из неё неизбежной зависимости простолюдинов от воли сильных мира сего в Европе – и именно в первую очередь на юге - и появились первые государства. Появились задолго до появления чего-то подобного в центральной и северной Европе, задолго до появления сегодняшних Германии, Франции, Великобритании, Швеции, Польши… Вместе с тем рост населения, поначалу принесший власти столь многие выгоды, не прекращался, массы начинали всё больше ставить правителей перед фактом своего избытка, и те в итоге не нашли ничего лучше, как периодически избавляться от «ненужных», отправляя их на войну. И войны вспыхивали, вспыхивали всё чаще и чаще: если с момента окончания знаменитой Троянской войны в XII столетии до н.э. почти пять столетий прошли относительно спокойно, то уже V столетие до Рождества Христова ознаменовалось четырьмя войнами, а последнее перед наступлением новой эры – целыми семью. Европа стремительно шла к тем временам, когда крестовые походы одних против других становились самым обычным делом…
     Не менее интересная картинка тем временем разворачивалась и в Азии. Все военные конфликты к востоку от Европы в последнем тысячелетии до н.э. «вращались» вокруг двух основных очагов: на территориях современных Турции, Сирии, Иордании, Ирака и Ирана на Западе и нарождающейся «поднебесной империи» - Китая – на Востоке. История не донесла до нас точной численности тогдашнего населения всех территорий к югу от современной России, однако тот факт, что именно в двух вышеупомянутых ареалах появились первые государства (Древний Египет, Шан-Инь – первое государство на территории современного Китая, а также Персия), говорит сам за себя: государство опять же возникает там, где есть возможность, пользуясь конкуренцией между простыми смертными за достойные места под солнцем, держать в подчинении немалое количество народа, диктуя ему свою волю. В остальные же земли государственное устройство (а ко многим вместе с ним – и неизбежные войны) закономерно пришло позднее потому, что населявшие их малочисленные древние общины и племена просто-напросто не имели достаточных предпосылок к тому, чтобы сами по себе пойти под власть единого властителя – к такому их можно было принудить только завоеванием извне…
     Нет ничего удивительного в том, что последующие два тысячелетия количество войн на земном шаре из века в век лишь разрасталось прямо пропорционально тому, как разрасталось население Земли – с первого столетия новой эры и до наших дней в одной только Европе их вспыхнуло более двухсот. Вполне закономерно и то, что, в то время как перенаселённая Европа на протяжении столетий «полыхала» практически постоянно, по соседству с ней слабозаселённая в виду своих бескрайних территорий Россия точно так же веками пребывала в относительном мире и спокойствии и, если бы не частые вторжения иноземных захватчиков, наверное, так же весьма смутно представляла бы себе, что такое война, как жители экваториальной Африки могут представить себе, что такое снег. И, тем не менее, с подачи писателей и историков мир до сих пор не связал увеличение числа войн с увеличением численности населения Земли. Более того – все попытки провести какие-то подобные параллели наталкиваются на бурную критику сторонников традиционного истолкования исторических событий. В качестве аргументов они приводят эпизоды, когда перенаселённость, по их мнению, совершенно не влияла на возникновение и разрастание военного конфликта: к примеру, тот факт, что население Монголии в эпоху завоевательных походов Чингисхана и его последователей составляло менее полумиллиона человек, на основании чего их родину якобы никак нельзя считать перенаселённым государством. Однако и здесь есть объяснение, которого «традиционники» либо не видят, либо упорно не желают замечать: даже кажущаяся относительно низкой плотность населения не способна спасти от появления лишних людей: структура производительных сил, сложившаяся исторически, вбирает в себя лишь нужных, неумолимо оставляя за бортом всех остальных – и рано или поздно встают многие из них под знамёна очередного крестового похода!.. Бесплодные монгольские степи были не в состоянии дать пропитание даже немногочисленным народам, Монголия не зря известна как страна кочевников: прокормиться на одной и той же территории там было просто немыслимо. Ведение примитивного сельского хозяйства, основой которого было скотоводство, не требовало множества рабочих рук – и в результате даже в этой, казалось бы, совсем не перенаселённой стране тот же легендарный Чингисхан, задумав свой первый военный поход, без труда нашёл немало сторонников… В качестве другого примера также приводится тот факт, что и Великобритания к началу своих колониальных захватов по всему миру так же вроде как совсем не была сколько-нибудь перенаселённым государством: к VXI столетию численность её населения едва перевалила за 3 миллиона человек. Конечно, на фоне сегодняшних 60 с лишним миллионов жителей туманного Альбиона такая цифра выглядит более чем скромно, однако и тут есть свои скрытые нюансы: объявляя военные походы, родина Джорджа Байрона и Уильяма Шекспира всегда вовлекала в них множество отбросов со всей Европы, собирая немалые армии. Так уже много веков подряд перенаселённые страны Европы, стремясь избавиться от тех людей, отсутствие которых характеризовалось поговоркой: «Невелика потеря», в случае той или иной войны с готовностью помогали друг другу пушечным мясом. Если бы не этот фактор – думается, и Наполеон Бонапарт, и Адольф Гитлер вряд ли собрали бы армии, достаточные для столь грандиозных завоеваний…
    За последние полвека человечеству пока удавалось счастливо избежать Третьей мировой войны, которая, неизбежно ведясь с применением оружия массового поражения, скорее всего, привела бы уже не к миллионным – миллиардным жертвам. Однако, глядя на то, как регулярно в тех или иных уголках земного шара вспыхивают локальные военные конфликты, как уже десятки миллионов жителей Земли по всему миру в мирное время надевают военную форму и берут в руки оружие, сделав войну смыслом своего существования и напрочь забыв обо всех остальных занятиях, неизбежно задаёшь себе один-единственный вопрос: мир когда-нибудь осознает, что, пока на планете Земля есть лишние люди, войны никогда не закончатся?

«ВОЛЯ БОЖЬЯ»

     «На всё воля божья», – говорят те, кто верит. Или, по крайней мере, заявляют, что они верят. Верят в высшую силу, именуемую Богом, который якобы создал в своё время Землю и всё, что на ней, а сейчас мудро руководит всем и всеми откуда-то сверху. И, перекрестившись и воздев очи к небу, как бы обращаясь к тому, чьё имя только что было упомянуто, идут они своей дорогой, и дальше готовые оправдать этой самой «волей» всё происходящее. Любые злодеяния, любое мракобесие оправдают они и даже возведут в ранг добродетели: так хочет Он!
     «Есть высшая сила, и, создав всех нас, она управляет нами», – заявляют они, и вновь поднимают глаза к небу, как бы обращаясь к этой самой силе. Она наверху, высоко над всеми нами. Она всемогуща, судьба мира – в её руках. Не пытайся ей противостоять – всё предначертано, и ты бессилен что-либо изменить. Покорись и слушай, что говорят тебе её провозвестники!
     «Бог есть в каждом из нас», – заявляют они. Да, и особенно много его в тех, кто творит неприкрытое зло, уверовав в свою безнаказанность! Убийцы и мракобесы, чьи руки по локоть в крови, удивительным образом всегда находят оправдание любой своей жестокости. «…Лишь в некоторых Бог спит», – добавляют они. Превосходно! Спит и вряд ли когда-нибудь проснётся? Но что толку тогда с такого бога?
     «Бог есть на небесах, и оттуда он видит всё: все грехи одних и благочестие других», – много лет заявляли они, выдавая свои утверждения как непреложные и не подлежащие обсуждению, жестоко карая всех несогласных с ними. Сожжение ведьм, палачи инквизиции, с именем Христа на устах проливавшие реки крови, многовековое навешивание ярлыка «еретичество» на все естественные науки, призванные прежде всего объяснить человеку природу происходящего вокруг – и этим указать ему истинный путь вперёд, к настоящей цивилизации – и до сих пор мир верит тем, кто некогда такое считал нормой жизни, безжалостно пресекая всякий отход от «праведных» традиций?! Не этим ли объясняется то, что мир столько времени топтался на месте в болоте феодальной отсталости, отрицания приоритета естественных наук над предрассудками?.. Ни один из них при этом ни разу не был на этих самых небесах и понятия не имел о том, как он выглядит, этот самый Бог, но, не раздумывая, продолжал утверждать сей бред и дальше. Кто-нибудь когда-нибудь слышал хоть от одного служителя церкви: «Ну, знаете, в общем мы, гм… предполагаем, что где-то там есть некий «Всевышний», который и управляет всем и всеми на Земле, но, поскольку его существование не доказано – можете нам верить, можете – нет»? Нет и нет – никто из носящих рясы и митры ни разу не поставил существование бога в том виде, в каком народу его традиционно преподносит религия, под сомнение. Когда же в двадцатом столетии полетел человек в космос и не нашёл там никакого Бога, ни Рая, ни Ада и вообще ничего, что хоть какое-то отношение имело бы к священным писаниям – ничуть не смущаясь, продолжили они нести в массы  ложь своих учений, бредовыми проповедями уводя людское сознание в дремучее болото незнания истинно происходящего. Их уличили в обмане – но, не обратив никакого внимания на своих разоблачителей, спокойно повели они дело своего тотального одурачивания дальше. Почему так многие бездумно верят им?
     С детства известен всякому библейский сюжет об изгнании Адама и Евы из Эдема за то, что, ослушавшись Всевышнего, вкусили они запретного плода(Бытие, глава 3.). Но почему сей плод был запретен, для кого тогда он предназначался? И почему сделал его Господь доступным для вкусивших его? Адам и Ева, согласно священному писанию – прародители рода людского, от которых и зародилось некогда всё остальное человечество. Так, выходит, в наказание изначально существует всё человечество на планете Земля: «…за то, что ты… ел от дерева, о котором Я заповедовал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от неё во все дни жизни твоей…»(Бытие, глава 3: 17)? И за что несёт оно сиё наказание – за то, что его прародители решились на собственном опыте проверить правоту господних заповедей, дабы не было более в них никаких сомнений? Но разве не для того и была дана человеку способность мыслить, чтобы самому, своим разумом дойти до всего, самому решить, что для него есть добро и зло, самому отделить зёрна от плевел и на костях этого отбора построить высшее общество на Земле? Если всё не так – чем же тогда человек отличается от бессмысленных животных, ведущих бездумную жизнь, если вечно должен Господь выступать для него в роли няньки, в роли поводыря, пастуха, ведущего за собой стадо – то стадо, что рано или поздно неизбежно будет отправлено под нож мясника? И даже, как из самого Священного писания свидетельствует, вовсе не сам факт ослушания подвинул Господа на то изгнание: не жаль ему было запретных плодов, но убоялся он своего создания, убоялся человека, явно способного  уподобиться ему, встать с ним в один ряд, а затем – кто знает – возможно, и лишить трона Всевышнего: «…Адам стал как один из нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простёр он  руки своей, и не  взял также от дерева  жизни, и не вкусил, и не  стал жить вечно…»(Бытие, глава 3: 22.) Разум – в первую очередь знание своего предназначения, своих возможностей и своего места под солнцем и понимание всей вредоносности хотения чрезмерного – так выходит, изначально неразумного человека Всевышний создал по своему образу и подобию? Сомнительна легенда об Адаме и Еве, сомнительна и легенда о Каине и Авеле: действительно ли способен так просто,  без раздумий,  решиться на  убийство тот, кому нечего делить со своими собратьями? Не из этого ли мифа «растут ноги» у столь распространённого сегодня предрассудка о том, что человек будто бы изначально ущербен, что он злобен и агрессивен сам по себе, по своей природе, вне зависимости от внешних причин, от способной любого превратить в чудовище борьбы за выживание, и что, даже останься на земле даже всего два человека, они всё равно будут враждовать друг с другом?..
   Множество заповедей, говорят те, кто верит, придумано Богом для людей. Множество заповедей, которые никто не имеет права нарушить – он совершит страшный грех! И звучат они как будто красиво и призывают всех к высшей справедливости, к любви и праведности по отношению друг к другу: «Возлюби, не убий, не укради, не возжелай…» Но чему они учат на самом деле? «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всей душой твоею…»(«Евангелие от Матфея», 22: 37), – но что такого ценного этот самый Бог сделал для человека, чтобы  тот воспылал  к нему столь  пламенным чувством и всё сказанное безоговорочно принял на веру? То, что именно бог якобы создал человека и дал ему жизнь? Но раз он решился на такой шаг, значит – ему объективно понадобился «гомо сапиенс» на планете Земля? Стал бы он создавать того, кто не нужен? «Возлюби ближнего своего, как самого себя…»(«Евангелие от Матфея», гл. 22: 39) – но  присмотрись  к своему ближнему: кто он? Не точит ли он в этот самый момент нож на тебя? Не замышляет ли он очернить тебя в глазах других, дабы возвыситься самому, не  хочет ли он отнять твоё у тебя, уже тайком предвкушая обладание этим?   «Мирись   с   соперником  своим, пока ты ещё на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, и не ввергли бы тебя в темницу: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь всё до последнего кодранта»( «Евангелие от Матфея», гл. 5: 25, 26), – а если соперник твой, почувствовав свою силу, не захочет примирения? И ты покорно, без борьбы, проиграешь соревнование – но чем он лучше тебя, что достоин победы? И судья – кто он, что изначально нужно опасаться встречи с ним? Он способен без колебаний, сговорившись с твоим соперником, спокойно ни за что тебя осудить – и что это за судья такой? Выходит, он изначально продажен, и плевать ему на справедливость – и с таким вот «вершителем правосудия» писание, именуемое Священным, потребует от тебя смириться? «И кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду»(«Евангелие от Матфея», гл. 5: 40) – а лучше вообще не появляйся на свет: ведь рано или поздно этот кто-то всё равно сживёт тебя, такого податливого, совсем неспособного постоять за себя, с него. «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся»(«Евангелие от Матфея», гл. 5: 42), – но что завтра все эти просящие-хотящие скажут тебе в ответ, когда ты что-то попросишь у них? «Не укради», – но как быть с тем, кто сам нечестен с тобой? Обманом или своей властью, налогами или непомерными ценами на то, что тебе необходимо, нагло запустит он руку в твой карман, чтобы  лишить  тебя  заработанного твоим  же  трудом,  потом  и кровью – и ты посчитаешь недостойным при случае отплатить  ему  той же монетой?  «Не возжелай жены  ближнего своего…»(Исход, гл. 20: 17) – но что, если союз их давно  уже  дал  трещину?  Их   парусник,  алые    паруса   которого    некогда   были   так   прекрасны, готов пойти ко дну, и женщина уже  готова покинуть его,  дабы  найти себе новый  корабль – может быть,  это будет твой корабль? Их союз был ошибкой, и  лишь  возжелавший, появившись в их жизни,  раскрыл  им на  это глаза.  А  иначе – ни  один  возжелавший, что бы он ни делал,  никогда в жизни не сможет пустить ко дну их корабль, гордо летящий по волнам. Ведь что наша жизнь – проба и эксперимент, только попробовав и испытав на себе, узнает любой, что ценно, а что преходяще. Так почему, по какому праву так называемый Господь лишает человека права, пусть и путём проб и ошибок, но всё же САМОМУ решить, что для него лучше? И главное: «…И отцом себе не называйте  никого на земле, ибо один у вас Отец, который  на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос…»(«Евангелие от Матфея»,  гл. 23: 9-10), – высшая сила, выходит, изначально претендует на звание истины, которая «не обсуждается»,  решительно  пресекая  всякое  инакомыслие:  «Всё  иное  –  от лукавого»?
    «Христос – наставник»? Превосходно! Но чему научит своих последователей такой наставник? Готовности к самопожертвованию – но во имя чего? Что он изменил, придя на Голгофу и оказавшись на кресте, как гласит главная легенда Библии? Мир стал лучше, добрее, люди вдруг отказались от своей злобной, волчьей натуры, что взращивалась в них веками? «Прости им, господи, ибо не ведают они, что творят…», – шепчет Иисус, когда гвозди вбиваются ему в ладони. Опять же – разве достойны такие «не ведающие», чтобы ради них шли на самопожертвование? Смеялись они над распятым на кресте Иисусом две тысячи лет назад – посмеялись бы они над ним и сейчас. Та жертва изначально была пустой – и потому грош цена такой жертве! И при всём при этом даже со своим же Священным писанием поборники веры умудрились вступить в противоречие: легендарный Христос вовсе не считал себя Богом, заявляя, что он – не более чем сын божий, и никакая он не высшая сила на Земле и над Землёю: «Моё учение есть не Моё, но Пославшего Меня»(«Евангелие от Иоанна», гл. 7: 16). Но где тогда гарантия истинности того учения, что он нёс в массы, раз не он есть Бог? И, тем не менее, они отвели ему самое почётное место на небесном Олимпе, место, достойное Зевса или Юпитера, и его учение иконой сделали для всех. Учение, достойное юродивых своей бредовостью.
     Однако и этого поборникам взращённых незнанием суеверий показалось мало! И помимо глупой легенды об Иисусе Христе, что в реальности мог быть самым обычным фокусником и шарлатаном (а чудо «воскрешения» его – не более чем трюк с близнецами), дикость и невежество породили множество других учений об иных (само собой, «истинных»!) «создателях» всего и вся. Буддизм, иудаизм, мусульманство и подобные им уже целые энциклопедии массового одурачивания стали образом жизни миллионов по всему  миру.  Ни  в  одной  религии  нет  ни  слова  об  истинном,  природном происхождении человека – в качестве творца рода «хомо сапиенс» всегда выступает некий абстрактный всемогущий создатель, представляя своё творение как высший, исключительный вид, призванный главенствовать и хозяйничать над всем и всеми. И уж, само собой, ни в Библии, ни в Коране, ни в Торе, ни в Ведах, ни в «Четырёх благородных истинах» нет ни слова о природной Норме и о том, что человек также, как и весь остальной животный мир, не имеет права её игнорировать.  Тем не менее, ни разу не видев никого из прославляемых ими богов, не представив ни единого хоть сколько-нибудь достоверного доказательства их существования и истинности утверждений, приписываемых им верованиями, кричат проповедники каждой религии об истинности именно их учения и ложности остальных (а как же иначе, ведь не могло  же  у мира быть несколько создателей!) И  фанатически верят их недалёкие последователи во всё, что вещали им многие тысячи лет назад и вещают сейчас, и отметают всё, что не вписывается в рамки нарисованного перед ними мира, и, не колеблясь, войной готовы идти на всех «неверных»-инакомыслящих.  И,   рисуясь   перед    объективами   телекамер, потрясают они своим оружием, свою браваду выставляя всему миру напоказ. Браваду, что дружный смех вызывает у мудрых мира сего. Воистину – никогда не уйдет в историю правило «Разделяй и властвуй!», ставшее визитной карточной самых легендарных политиков Древнего Рима и до сих пор успешно применяемое на деле сегодняшними Крассами и Августами.
     С ангельским выражением на лицах учит духовенство человека страшному злу – непротивлению этому самому Злу. Смирение и покорность – высшая добродетель, заявляют те, кто верит. Но ведь Зло не существует само по  себе - оно творимо людьми. Так  чем   те,  кто  творит  Зло,   лучше  остальных, почему им позволено? «Рай ждёт  всех  смиренных  и покорных, ад уготован грешникам!»,  –  не  моргнув  глазом,  заявляют  обманщики в  рясах и митрах. Кто-нибудь, наконец, видел этот рай или ад? Где доказательства их истинного существования? Проповедуя нужный им образ жизни, дьяволы в рясах собирают души, насаждая ценности призрачного, ложного мира, дабы увести свою паству в сторону, обесценить тот единственный мир, в котором человеку реально  жить. Жить счастливо, в  ладу со  всем окружающим. Пока, ведомый своим безумием, он не вышел за пределы природной Нормы, и не понадобились ему пастыри, дабы кнутом своих учений указать ему истинно достойное такого место – в стаде баранов, предназначенных на убой…
     Часто приходится слышать: «надо во что-то верить». Верить во что? В того самого мифического создателя, мотивы действий которого, мягко говоря, не очень ясны? И куда такая вековая вера привела человечество? Всё то, что видит человек вокруг себя сегодня – достойный финал его единственно правильного пути? Какую цель преследуют верующие, молитвами обращаясь к высшей силе, именуемой «Богом»? Выпрашивание милостей? Но с таким же успехом можно просить вулканы, призванные регулярно «выпускать пар» от внутренней, происходящей в недрах, деятельности планеты, не извергаться, реки, переполняемые по весне талыми водами, не разливаться, океаны – не обрушивать на прибрежные поселения разрушительные цунами, а некогда плодородные поля, вконец истощённые нещадной эксплуатацией ввиду необходимости кормить всё больше голодных ртов – по-прежнему давать стабильные урожаи: ртов-то этих меньше не становится! Так каких милостей ждут те, кто воздаёт поклоны и осеняет себя крестным знамением, совершает намазы и ходит в синагоги? Тысячи лет по всему миру паствы пытаются что-то вымолить у Бога, вместо того, чтобы, пустив в ход мышление, просто хотя бы попытаться понять принципы и механизмы действия той самой силы, которую церковники и именуют Богом, разобраться, кто и почему эти «милости», скорее всего, получит – что это, если не вековая глупость зомбированных церковью? Остаётся только представить лица сильных мира сего, откровенно потешающихся при виде всего этого, вроде бы многоликого, но на самом деле  совершенно одинакового в своём бездумии стада. А во время служб достаточно повнимательнее всмотреться в лица прихожан – и их остановившиеся, бессмысленные, устремлённые в одну точку глаза всё скажут сами. Всем, кто с благоговением произносит имя Всевышнего, давно пора задать себе один вопрос: что принесли им тысячи лет молитв и жертвоприношений? Обильный урожай? Но урожай даёт земля – конечно, когда она не истощена нещадной эксплуатацией. Исцеление от хворей? Но человека на самом деле исцеляет не мифическая «божья благодать» - его исцеляют скрытые силы его собственного организма, помещённого в активизирующие их условия. Так чего ждут они тогда от того, чьё имя «святится отныне и вовеки веков»? Разве ни о чём не говорит тот факт, что именно за последние всего-то два столетия человеческая цивилизация, отбросив путы религиозного фанатизма, абсурдных обвинений науки в «ереси», колдовстве и прочего «достойного» наследства древности, совершила столь мощный скачок вперёд, тогда как до этого тысячелетиями по сути топталась на месте, увязнув в болоте всеобщего феодально-рабовладельческого мировоззрения?.. Совсем не имея целью оскорбить религиозные чувства миллионов – в конце концов, верования каждого есть его личное дело – пора, наконец, прямо заявить, что не во всём правы те, кто готов поддаться этим самым чувствам на сто процентов. Нет над нами никакого «Бога», по одному ему понятным канонам решающего, что «благочестиво», а что «греховно». И никогда не было его.  Естество – вот  единственный  создатель  Вселенной,  Земли, Природы  и  всего  живого,  и химия, физика и биология – его единственные и истинные прародители. Как высший разум Вселенной, Естество использовало живую Природу на планете Земля как рабочие руки и инструмент для создания земного живого мира. Естество запустило эволюцию, создавшую в конечном итоге человека, однако на этом роль Естества в Природе заканчивается, и этот самый человек на планете Земля предоставлен самому себе. И поскольку он рождён в живой Природе, то, как и весь остальной животный мир, он не может жить, идя вразрез с  её законами: именно она и управляет всем живым на планете Земля, раздавая каждому его предназначение, его место под солнцем, и, как следствие – то, как сложится в дальнейшем его жизнь, то, что принято именовать «судьбой». Никто более, кроме неё, не властен  над  ним, и  лишь  от  него  зависит,  будет  он в  этой  жизни  рабом, господином или, если сумеет всё же разбудить свой разум – тем, кто не будет ни приказывать, ни подчиняться. И, оценив все преимущества Нормы, поняв, что нет у него другого пути, двинется к ней, не обращая внимания на нашёптывания тех, кому было бы рабство его души выгодно.

СОБИРАТЕЛИ ДУШ

     Они продались с самого начала. Продались Дьяволу в человеческом обличье, никому не известному и никем не виданному, так как он предпочитает держаться в тени. Либо же в плену предрассудков, им издавна культивируемых, они пребывают всю жизнь. В угоду ему они придумывают, что ценно, а что преходяще, и внушают, внушают это всем, кого им удаётся привлечь на свою сторону, собирая, увы, немалую паству.
     «Ты должен!» – звучит постоянно из их уст. – «Должен, должен, должен! Каждый обязательно должен создать семью – нехорошо существование вне её, завести детей – они цветы нашей жизни. Если всего этого в твоей жизни не будет – ты зря её прожил. Не будет тебе радости в этой жизни и Рая в той. Брось все силы на продолжение своего рода!» И не стоит человеку задумываться над тем, какое продолжение он даст этому самому своему роду, будут ли его потомки пристроены и востребованы или станут очередной дешёвой рабочей силой, презираемой своим работодателем – всё давно уже решено за него. Поскольку изначально уготована ему сильными мира сего участь быдла, простого исполнителя, тупо делающего то, что велят ему, то и порождать он должен на свет таких же исполнителей, дабы и дальше мог купаться в роскоши незримый хозяин собирателей душ – а может, имя ему рабовладелец? Каждый раз, пытаясь речь завести о своих правах, слышит такое быдло только одно: «Не нравится – уходи!» – так разве в будущем случится чудо и его потомки будут слышать что-то другое? И горе всякому, кто попытается разоблачить собирателей – его объявят безумным, отщепенцем, выпадающим из общей картины, выставят на посмешище, представят недостойным того, чтобы на такого равняться, брать с него пример. И поверит тёмный, безграмотный люд собирателям душ, ведь то, что является благом лишь для них и их хозяев, ловко представят они благом для всех, а своих врагов искусно выдадут за общих врагов.  И не станет никто жалеть об изгое: не от мира сего он, а потому не стоит верить его словам – он говорил бред! И невелика потеря, если его не станет: одним больше, одним меньше, независимо от того, послушным он был или вольнодумцем… Женщины ещё нарожают!
     Но жизнь не ограничивается только семьёй – занятие человека не менее важно, ведь оно даёт ему всё для выживания и пропитания. И тут тоже появляются собиратели душ, дыша человеку в затылок и нашёптывая свои грязные речи: «Добейся успеха! Ты же видишь, что другие оказались способны на это – а ведь они такие же простые люди, как и ты. Почему они могут, а ты нет? Поставь себе такую цель и иди к ней, несмотря ни на что! Забудь обо всём: успех – вот чему ты должен подчинить все интересы в своей жизни. Работай в поте лица, не жалей себя, наступи на горло своим желаниям и привычкам – лишь тогда сможешь чего-то добиться в жизни, лишь тогда почувствуешь себя полноценным! Успех – это богатство, богатство даст тебе всё, о чём ты только мог мечтать: силу, власть, уважение, любовь… Так просто ничего не будет, а значит – должен ты лезть из шкуры наружу, а значит – должен, должен, должен…» Снова, как дамоклов меч, висит проклятое «должен» над головой человека, становясь его изнурительной ношей. Внушают ему собиратели, что нет и не может быть у него другой жизни – и вышедший из Нормы, обречённый всю жизнь бороться за выживание и не знающий другой жизни, начинает верить, что всё действительно так. Все силы свои бросают собиратели на то, чтобы никогда он не понял одного – если человек не брал на себя обязательств, никому он ничего не должен.
     Что есть успех, прославляемый собирателями, если не превосходство над другими? И в случае проигрыша – каково будет оказаться в числе этих самых других? Лопнуть готовы от осознания важности собственных деяний гонщики за успехом, не замечая или не желая замечать, насколько они смешны в глазах мудрых. Камня на камне не оставляет от таких великий Ницше: «…Посмотрите же на этих лишних людей! Богатства приобретают они и делаются от этого ещё беднее. Власти хотят они, и прежде всего рычага власти, много денег – эти немощные!.. Посмотрите, как лезут они, эти проворные обезьяны! Они лезут друг на друга и потому срываются в грязь и пропасть. Все они хотят достичь трона: безумие их в том, будто счастье восседало бы на троне! Часто грязь восседает на троне – а часто и трон на грязи…»(Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел "О новом кумире")
     Кого понадобится в своей деятельности обходить на повороте живущему в Норме, с кем и зачем соревноваться ему, из последних сил стремясь к победе?  Разве одному земледельцу на большом поле требуется много усилий, дабы получить урожай? Ведь он обрабатывает не всё поле – лишь ту часть, что ему нужна, чтобы жить полноценно. При этом, конечно, он тоже трудится, но трудится в меру, понимая, что, хотя только трудом и сможет выжить, но чрезмерный труд в итоге неизбежно разрушит его, лишит сил, износит организм, сделает больным и немощным – и что радости потом будет с такого труда? Труд и отдых в жизни человека должны уравновешивать друг друга – отсутствие или избыток того или другого одинаково гибельны для него. И, сделав своё дело, идёт он отдыхать, зная, что ему незачем особо беспокоиться о своём будущем – пока он живёт в Норме, земля всегда даст всё, что нужно будет ему для жизни. И скрежещут зубами в бессильной злобе собиратели душ – душу такого обитателя планеты Земля никогда не получит их незримый хозяин.
     «Хочешь жить – умей вертеться, – продолжают они меж тем. – Вся жизнь – соревнование, ловчи, хитри, изворачивайся, дабы обойти своих соперников, иначе ничего не добьёшься. Обойдут  тебя  на  повороте, и  проиграешь  ты, а потому  – не  жалей  никого,  ведь и  тебя, в случае чего,  никто  не  пожалеет. Человек человеку волк, и лишь победитель, через кровь и трупы идущий, достоин приза! Возьми в руки меч и воюй за своё, отнимай у других, ведь если они слабы и не смогли отстоять своё – они не достойны существования!..» Читающий эти строки – ничего такая «философия» не напоминает тебе? Бессмертное: «Разделяй и властвуй!» – со времён Древнего Рима известен сей принцип, и таким вот образом успешно в интересах Зла в человеческом обличье натравливают собиратели одних на других, внушая верящим им глупцам, что это и есть «полноценная» жизнь, и нет и не может быть у них никакой другой жизни. 
     Кому быть волком тому, кто в Норме живёт? Он и так будет иметь всё, пока он один на большом поле, и нечего ему делить с себе подобными – всего и так хватает на всех. Войны, конфликты, интриги, драки, вражда – удел из Нормы вышедших, и лишь там, где появятся девятеро лишних – там будет война за то поле, и появятся там собиратели, дабы оправдать ту войну и братоубийство, как норму жизни представляя их всякому верящему им, под благодушными улыбками пряча клыкастый оскал своего хозяина.
     И глаза Дьявола увидит всякий видящий в их глазницах.
 
ПРИДУМАННЫЕ МИРЫ

     Чем дальше живёт человек на Земле, тем сложнее становится его жизнь. Покинув Норму, непрерывно пытается он разрешить ворох возникших проблем – но только ещё больше других возникает перед ним. Непроста, трудна стала жизнь, и только разгребает человек один завал на своём пути – тут же появляется другой. «Напряг», как стало принято называть это с недавних пор, стал бичом божьим современного «гомо сапиенс». Не понимая, в чём истинная причина всего этого, и не видя достойного выхода, хочет представитель современности уйти от своих проблем, уйти от своей прямой обязанности принимать решения и самому воплощать задуманное на деле – ведь это так сложно! Вот перенестись душой, хотя бы на какое-то время, в призрачный, придуманный мир, в сказку, где всё так, как хотелось бы современному «сапиенсу» – гораздо проще. И ведь находятся доброхоты, на блюдечке, как хлеб-соль, спешащие преподнести ему ту нирвану!
     Сказки современности начинались с супергероев. Извечная тема борьбы добра и зла никогда не выходила из моды, и главные персонажи, перекочевав из комиксов на большой экран, подаются в наиболее выигрышном ракурсе – супергерои наделены сверхъестественными способностями, способны на то, что не под силу обычному человеку. В жизни каждого есть много такого, что ему неприятно, что он считает злом, с чем хотел бы покончить – и, когда он бессилен что-то изменить, ищет любой выход, пусть и призрачный. И супергерои дают ему иллюзию такого выхода: ты слаб, ты ничего не можешь, но мы-то можем всё! Мир биполярен и чёрно-бел, есть зло, которое непременно должно быть наказано, и добро, которое обязательно победит – иначе сказка перестанет быть сказкой. Ты либо с нами, либо против нас. И, превратившись в индустрию, империя супергероев набирает обороты, всё больше выдавая желаемое за действительное, и всё слабее простодушный зритель различает границу между реальностью и вымыслом. Реальный мир всё более обесценивается – ведь он сложен, малопривлекателен, полон проблем, которые так трудно, порой почти невозможно разрешить. «Забудь этот мир, ведь он так труден для тебя, – нашёптывает собиратель душ в маске супергероя слабым. – Уйди в мой мир, ведь он прекрасен, здесь всё, как ты хочешь, мечты сбываются. Будь со мной – тебе здесь понравится». И незримый наркотик забирает сознание, и армия Суперменов и Бэтменов, Джеймсов Бондов и Терминаторов, Человеков-Пауков и Зорро и прочих  марионеток индустрии развлечений, спасающих мир от надуманных напастей, под дорогими костюмами прячущих свои клоунские наряды, довольно потирает руки: как много душ получит их незримый хозяин! Душ тех, кто ещё не осознал, что все супергерои из кинематографа и комиксов – уродливое порождение лояльной властям пропаганды, призванной романтизировать войну, выставить её в качестве якобы вечного и неизбежного спутника человечества, который исчезнет только вместе с самим родом «гомо сапиенс», и самих воинов как, дескать, бесспорный идеал истинно настоящего мужчины. Весь блеск, всё «благородство» штампованных кумиров, противники которых изначально позиционируются как абсолютное зло, подлежащее обязательному уничтожению, призваны служить одной цели: заставить зрителя сочувствовать им, гордиться ими, выставляя их победы как некий пример для подражания, но что самое главное – чтобы зритель и далее всё так же простодушно никогда не задумывался над тем, в чём причина противостояний, что побудило киношных "злодеев" предпринять агрессию. Через такое реализуется истинная главная задача создателей супергероев, негласно одобряемая правителями - оправдать сегодняшний образ жизни на перенаселённой в угоду вельможам планете, где агрессия одного «вышедшего из берегов» народа против другого – норма жизни, и наступление мира между народами, если когда-нибудь и возможно, то только через создание сверхмощной обороны от потенциальных противников и, как следствие этого – неизбежную гонку вооружений, на которой ещё не одно поколение чиновников в погонах совсем не откажется погреть руки…
     Всевозможные игры стали другой, не менее увлекательной, сказкой. Разочаровавшись в действительном мире и презирая его, переносится человек в  фантастический, ирреальный мир – «виртуальным» зовётся сейчас он. «Здесь всё, как ты хочешь, – вновь шепчет ему Зло в обличье создателей и пропагандистов таких миров. – Твой мир, твои правила. Ты – великий воин, оружием наводящий порядок, сокрушая своих врагов. В этом мире нет преград на твоём пути – так почувствуй себя и вправду сильным, почувствуй себя победителем! Здесь в самом деле можно одержать победу!» И другой наркотик захватывает умы и сердца тех, кто, возможно, равнодушен к первому – ведь так приятно осознавать, что хоть здесь-то ты чего-то стоишь! Разрушительство стало любимым занятием миллионов, примкнувших к стаду. Идя напролом, разрушая и уничтожая, пусть и в ирреальном мире, искренней любовью проникаются такие к взрывам и сражениям, огнём выжигая всё вокруг себя и с землёй ровняя всё, построенное кем-то другим. Так разве научатся когда-нибудь такие истинному созданию, разве познают радость от самолично построенного, написанного, изваянного, изобретённого и сконструированного? День и ночь поют лазеры и танки свою жуткую песню в их руках, бесполезными ставших.
     Преступник стал почти национальным героем. Зачем трудиться и создавать там, где можно ловко ограбить или украсть? И вот воровство уже преподносится как некая благодетель – ведь современный вор талантлив, а талант ищет приложения. И лихо провёрнутая кража уже представляется чем-то выдающимся, достойным восхищения, а потому – вроде как уже и не таким злодейским. К тому же нередко жертвы воров – крупные воротилы и корпорации, которые сами небезгрешны, а потому у таких и украсть-то не зазорно… Бравыми и благородными Робин Гудами нередко представляют преступников сегодняшние создатели массовых зрелищ, создавая призрачный мир превосходства таких над обычными работягами, на которых держался и держаться будет всегда реальный мир. И верят таким, и восхищаются их героями, и уже готовы равняться на этих самых героев, мечтая делать с них свою жизнь, забывая при этом об одном – вор и разбойник не может быть благородным, что бы он ни делал и как бы его ни превозносили. Ведь он ничего не создаёт: пользуется созданным другими – но в чём тогда его ценность? Если грабит он нечистых на руку воротил – чем он в этом случае отличается от них? И даже если раздаёт он потом награбленное добро бедным, поступает глупо – ведь оно опять же не создано, а присвоено, и не поймут последние причину бедности своей, и дальше, вместо того, чтобы построить жизнь свою в соответствии с здравым смыслом и необходимостью возвращения в Норму, будут ожидать подачек от всевозможных «робингудов»… Воистину прав был великий Ницше, когда писал образ подлинно достойного человека: «В этой книге выведен житель подземелья – сверлящий, роющий, подкапывающий… медленно, осторожно, терпеливо продвигается он вперёд, не чувствуя слишком больших неудобств от продолжительного отсутствия света и воздуха: можно сказать даже, что он доволен своей жизнью и работой во мраке… Переносит терпеливо он свой мрак, оставаясь непонятым, потому что надеется обрести своё утро, своё искупление, свою утреннюю зарю… и я пришёл оттуда…»( Ницше Ф., «Утренняя заря», "Предисловие")
     Забыв о всякой поучительности, на развлекательность создаваемого делают упор создатели зрелищ – но что они на самом деле пропагандируют? Присмотреться к ним получше – и всякий видящий увидит, как агрессия становится главной целью, как война пропагандируется в качестве единственно достойного образа жизни, а насилие – привычной нормой этой самой жизни, как личина достойных надевается на обычных грабителей и убийц, как тактики и стратегии подчиняются одной цели: завладеть, отнять силой у прежнего обладателя, уничтожив его, если будет сопротивляться. Другие обещают любому шанс прославиться, голосом базарно-балаганных зазывателей вещая: «Каждый может стать звездой!», внушая своему простодушному зрителю, что он способен стать тем, кем до сих пор и не помышлял. Но, может быть, потому до сих пор он и не стал ничем таким, что это просто не его епархия?
     Много подобных примеров можно здесь привести. Безгранична фантазия того, кто дёргает за ниточки марионеток, создающих придуманные миры. Зло способно на многое: оно знает все  слабые стороны человека, дабы каждый раз,  предоставляя ему мнимую панацею от всех его бед, с лёгкостью им манипулировать. С древних времён увод человека в сторону от реальной жизни и нужды решать насущные проблемы  практиковался как действенный способ управлять им в своих интересах. Шаманство, амфитеатры, охота на ведьм, всевозможные празднества, подачки, кидаемые правителем в толпу – всё служило делу развлечения и одурачивания простолюдинов. Наступил век современности – и изощрённей стали уловки тех,  кто призван  подменить реальный мир придуманным и  тем увести сознание в сторону: наука и  техника, психология и маркетинг стоят теперь у них на службе. Обман вырос в индустрию, ворочающую миллиардами. И потому ещё в позапрошлом столетии, задолго до времён высоких технологий, телевидения и Интернета, писал обо всём таком великий Ницше: «…Оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, всё равно, знают они об этом или нет. Они презирают жизнь, эти  умирающие и  сами себя  отравившие, от  которых устала земля: пусть же исчезнут они!..»( Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел "Предисловие Заратустры") – слова эти, тогда относившиеся более к предрассудкам верования, справедливы также и здесь: религия экранов и джойстиков порабощает не меньше. Всё  больше  уходя в  придуманный мир, все  меньше  человек будет существовать в реальном мире и меньше будет приспособлен  к полноценной  жизни в нём – а таким так легко  управлять в своих интересах!
     Ненависть к реальному миру, который так жесток к вышедшим из Нормы, будет озлоблять человека против него – и перестанет искать он решение своих  действительных проблем, решив, что нет им никакого решения, и спрячется в придуманном мире,   как   прячет   голову   в   песок    трусливый страус.   Зло    в  глубине  души  каждого неосязаемо,  но  просыпается   оно   далеко  не   само – его пробуждает незримый дьявол в человеческом обличье. И не стоит задумываться, почему мир так жесток и вроде как несправедлив – ведь тогда можно докопаться до истинных причин всего происходящего, а этого дьявол в человеческом обличье ой как не хочет!

БЛЕСК ФАЛЬШИВОК

     Сребролюбивость  человека  родилась  вместе  с   ним  самим.  Засматриваясь на чужие богатства, забывают многие обо всём. Наивно думая, что можно купить всё, мечтают они о дне, когда смогут, наконец, купить это самое всё. Представляют в своих мечтаниях, как бы они зажили, обладая всеми  теми  предметами  своих  вожделений,  коими  так  незаслуженно,  как они считают, наделён кто-то другой и так несправедливо обделены они. И задыхаются  от  своей жадности  и  зависти, коей  эта  самая  "обделённость" – кость поперёк горла.
     Лишь живущий в пределах Нормы знает, какова истинная  цена  богатства
и как им с толком распорядиться – ведь он и есть создающий. Создающий то, что и будет истинным богатством. И не деньги и золото будут тем богатством, ведь все деньги мира – пустая бумага, если нет того, что можно купить на них, всё золото бесполезно там, где нет того, кто желал бы дать за него достойную цену. Разве не отдаст без раздумий любой, оказавшись посреди жаркой пустыни и умирая от жажды, всё золото мира за один стакан чистой холодной воды?.. Что есть богатство для транжиры? Возможность с шиком спустить его, и превращается оно в саму бесполезность: им не распорядились с толком, не вложили в дело, потратили на пустое потребительство – и ничего от него не осталось, ничего оно не принесло  вчерашнему своему обладателю. Для создающего же любое богатство – не более чем инструмент, с которым он создаёт другие ценности, с которым строит и производит, и никогда он не засмотрится на блеск презренного металла и «лучших друзей девушек». Лишь безумных способен очаровать сей блеск, и Зло, надев личину Золотого Тельца, радостно потирает руки: недолго осталось ждать свежих душ.
     Зависть движет такими, зависть – глупейшее чувство и по отношению к хозяину, и по отношению к транжире. Какова судьба богатства в руках и того и другого? Хозяин пустит его в дело, вложит в бизнес – и тем самым он выступит в роли создателя, выстраивающего нечто новое. От транжиры богатство неизбежно уйдёт к другому – но если будет тот другой таким же транжирой, сорящим деньгами направо и налево, то и он не удержит его: так оно будет переходить из рук в руки, пока, наконец, не попадёт к настоящему хозяину. Так жизнь, которая всегда справедлива, сама неизменно расставит всё по своим местам, и получит завистью снедаемый от неё по заслугам: даже если и добьётся он своего и разбогатеет – рано или поздно, так или иначе, но неизбежно лишится он своего богатства, неспособный достойно им распорядиться. Такие даже жениться разумно неспособны, и вместо жён-союзниц, единомышленниц, коллег по общему делу, стремящихся поддержать их во всём, выбирают себе смазливых, сексапильных, алчных и стервозных девиц, способных в итоге обобрать их до нитки. И, таким образом, тоже теряют они свои богатства, которых изначально не заслуживали.
     Ни к чему богатство тому, кто живёт в пределах Нормы: он и так имеет всё. Лишь тот, кто оказался за пределами Нормы, ежедневно должен выживать, а потому он хочет реванша: лавры других, нередко кажущиеся ему незаслуженными и несправедливо полученными, не дают ему покоя. Поставив богатство своей главной целью, всё подчиняет человек достижению этой цели, и не замечает, как остаётся один. И окружают его вроде бы верные друзья, но не друзья это вовсе, а такие же, как он, вышедшие из Нормы и жаждущие урвать от будущего пирога. Не до женщин становится ему, и женщины отворачиваются от него. До безумия довела его его сребролюбивость, и нет у него другой радости, кроме радости пересчитывать свежие банкноты, и когда, наконец, терпит он неудачу, то не может понять, в чём её причина, что он сделал не так. А причина проста: палач ждёт вышедших из Нормы, палач Природы, и он дождётся своих жертв – им некуда спрятаться. И любое богатство в их руках обратится в прах, потому как они не способны найти ему достойного применения и потому не найдут ничего лучше, чем транжирить его направо и налево. И мертво оно станет, и блеск золота и бриллиантов, в борьбе за которые столь часто гибнут, но гибнут на самом деле не лучшие представители человечества,  станет блеском фальшивок – ведь потеряет любое богатство какую бы то ни было ценность в руках неспособного умело его приложить, и лишь тогда оживёт, когда попадёт к настоящему Хозяину, для которого богатство – не цель, а инструмент. Ведь любое богатство – ценность, измеримая в деньгах, а деньги должны работать, и лишь в этом качестве, в качестве рабочего капитала, призванного «крутиться», любое богатство становится действительно богатством. Лишь инвестиция сохраняет и приумножает богатство – трата уничтожает его.
     И вот здесь пора подойти к итогу этого раздела: что всё же есть истинная ценность? Деньги? Однозначно нет – без подкрепления товарами они – пустая бумага. Золото? Во времена войн и кризисов отдавали огромные ценности просто за хлеб. Ресурсы? Но они – лишь сырьё, без последующей переработки в готовый конечный продукт и они никому не будут нужны. Товар? Но его ещё нужно произвести. Производство? Но производство производству рознь, земледелец с сохой при всём желании не сможет тягаться с земледельцем на тракторе. И вот тут мы подходим к окончательному ответу на главный вопрос: самое ценное в этом мире – ТЕХНОЛОГИИ. Натуральное хозяйство вполне обошлось бы без современной цивилизации, но из желания человека иметь самое лучшее и выросла торговля как обмен того, что у него было, на то, что он не мог произвести сам, но мог бы выменять у другого. Спрос, как известно, рождает предложение. Владеющий технологиями купит любое сырьё – у его поставщиков нет иных вариантов, кроме как продать его для дальнейшей переработки, наймёт лучших исполнителей, невзирая на их национальность, взгляды и прочее, и в итоге поставит на поток производство того, за что по праву назначит достойную цену. Так рождается экономическое могущество, закономерно влекущее за собой могущество военное. Тот, кто владеет производством – владеет миром и диктует ему свои условия… 
     Истинный предприниматель, хозяйственник – вот кто единственно достоин банковских счетов с большим количеством нулей.Когда на планете Земля останутся только такие держатели больших капиталов – человечество, если ещё и не будет жить в Норме, отпущенной ему Природой, то, по крайней мере, будет гораздо ближе к этой самой Норме, чем сейчас. Такие богаты потому, что не могут жить иначе, как в мире риска и капиталов, они рождены для этого. Лишь их мир бизнеса примет с распростёртыми объятиями. Только такие, услышав поговорку «Большие деньги – большие проблемы!», будут лишь снисходительно посмеиваться: она не про них, и никогда, ни разу они не потеряют покоя днём и сна ночью. А всем остальным, и в первую очередь любителям и желающим нажиться, там просто не место. Да на самом деле не так уж и нужно им всё то, что видят они в своих самых радужных снах. Устами одного единственного литературного персонажа можно было бы посмеяться над всеми, мечтающими о золотых тельцах: «Парень, если завтра тебе начнут платить в десять раз больше – ты что, сможешь съесть в десять раз больше макарон?..»

ПАЛАЧ ПО ИМЕНИ АЗАРТ

     Веками спорят о том, что же такое азарт – зло или благо? «Только азарт способен двигать человека вперёд! – заявляют одни. – Азарт – это то великое, что не даёт человеку остановиться. И совершает он великие открытия, каковые  другой,  степенный  и   рассудительный,  никогда  не  совершил  бы! Открыл бы, например, Христофор Колумб Америку, когда бы азартная жажда нового не позвала его в море?» «Азарт ослепляет человека, подчиняет его волю себе, делает его неспособным отвечать за свои поступки, –  возражают другие. – Разве мало история знает примеров тому, как гигантские состояния проигрывались в примитивных играх, как в одночасье теряли созданное веками – и это ли не безумие азартного? Сколько кладоискателей нашло смерть свою там, где азарт нашёптывал им искать несметные богатства? Сколько путешественников бросалось открывать новые земли – и сколько из них не вернулось обратно? Мало ли мечтавших достичь, например, Северного полюса нашло свою смерть в снегах Арктики, прежде чем мечту их исполнил Роберт Пири? Миллионы продают азарту душу, но лишь единицам везёт – стоит такое исключение того, чтобы стать правилом?»
     Так зло азарт или благо? Каждый сам в этой жизни отвечает на этот вопрос, но… Скорее зло он. Азарт не терпит строгих расчётов – он рождён авантюризмом, и вечная погоня за призрачной удачей – вода и воздух того авантюризма. И, желая большего, нежели стоило бы желать, бросаются в неизведанное с головой, ставят всё на кон и идут ва-банк, вкладывают в бизнес последние деньги – и столь часто разоряются! Вполне закономерно разоряются, ведь мать любого азарта – непрактичность, неспособность достойно распорядиться имеющимся – и уходит оно, оставляя у разбитого корыта вчерашнего своего обладателя. Не авантюризмом, не надеждой на авось – исключительно расчётом и существованием в Норме рождается истинно успешный бизнес – потому как и ему отпущена Природой своя Норма.
     Может ли быть азартен живущий в Норме? Зачем? Ему и так не о чем беспокоиться, он имеет всё, что ему нужно, успех, превосходство не важны для него: существование в золотой середине не рабов и не господ устраивает его стопроцентно. И он никогда не поставит всё на карту – сомнителен такой успех, никогда не пойдёт ва-банк – как легко так остаться ни с чем! Ценит он то, что имеет, ведь имеет он всё, что действительно нужно человеку – зачем что-то лишнее? Азарт способен ослепить лишь вышедшего из Нормы. Борясь за выживание, он наивно думает, что можно разбогатеть, не создавая, подняться над другими, ни дня ни работая, уповает на везение: мол, слишком долго ему не везло, должна же ему, наконец, улыбнуться удача! «Жизнь полосатая», – глупо утешает такой себя. Не понимая истинных причин своих несчастий, готов он свалить всю вину за них на невезение, которое непременно должно рано или поздно закончиться. И тогда уж почиет он на лаврах своей победы, надо лишь ещё немного подождать и постараться! Плевать на других – ему, именно ему одному непременно повезёт, а другие пусть воют и завидуют, проклиная свою несчастливую судьбу! И когда не происходит этого, когда рассыпается радужный мираж, рушатся все планы и все мечты и жизнь берёт за горло мёртвой хваткой – сходят такие с ума, и бьются об стены головой, и руки на себя накладывают, кляня судьбу, столь немилосердно с ними обошедшуюся, и свою горькую долю, коей они, на их взгляд, совершенно не заслуживали. И вновь невдомёк вышедшему из Нормы одно лишь – не простит Природа никому выхода из Нормы, безжалостно сломает и раздавит она тех, кто презрел её законы. И выступит Азарт незримым палачом у неё на службе, забирая души и умерщвляя тела – не нужен ни Природе, ни человечеству несозидающий…
     Вспоминается один старый фильм. Пассажир роскошного океанского лайнера, вёзший с собой крупную сумму, видя плохую погоду за бортом, поспорил на все деньги, что у него были, что корабль не придёт вовремя к месту назначения. Но на следующий день погода наладилась. Видя, что пари проиграно, от отчаяния спорщик пустился на хитрость: решил он будто бы нечаянно упасть за борт, перед этим упросив встреченную на палубе одинокую пассажирку позвать на помощь: судно остановится, дабы спасти его, и эта задержка даст ему шанс выиграть спор. Но женщина оказалась умалишённой, и когда пассажир прыгнул в воду, вместо того, чтобы закричать: «Человек за бортом!», она просто помахала ему рукой. Появившаяся сиделка увела её обратно в каюту, лайнер продолжил свой путь, и никто не заметил, что среди пассажиров не хватает одного человека…
     Станет кто-то жалеть того спорщика? Он получил заслуженное. Вот так жизнь сама определяет участь каждому, и неумолим палач по имени Азарт – его острый топор никогда не затупится!   

БЕТОННЫЕ МОНСТРЫ

     Научившись отбирать у Природы её богатства, человек придумал, как получать из них всё то, что посчитает нужным для себя. Но вручную, своими силами, он может немногое – и тогда он создал машины и выстроил бетонных монстров, дабы имели эти машины крышу над головой и производили в достатке всё то, что ему нужно для себя. День и ночь дымят их чёрные трубы, изрыгая клубы удушливого дыма, день и ночь чёрным делают они всё вокруг, день и ночь разверзают они свои пасти, чтобы принять своих рабов внутрь. Рабов, появившихся на свет вне Нормы и производящих для таких же рабов, которым уже не найдётся в этой самой Норме места, обречённых на борьбу за выживание, а потому готовых стать жертвами бетонных монстров. День и ночь их лёгкие принимают копоть и сажу, день и ночь они глохнут от грохота машин, день и ночь ест их глаза тяжёлый полумрак бетона и стали. Въедается пыль бетонных монстров им в кожу, и не отмыть её уже ничем…
     Рабы порождают рабов. По наследству передаётся ярмо от тех, кто не видел в жизни ничего другого, тем, кто не увидит ничего другого. Бетонным чудовищам требуется всё больше душ, которые, в свою очередь, требуют для себя большего. И появляются новые бетонные монстры, которые опять же требуют для себя ещё больше рабов. И так разрастается этот снежный ком и, подобно цепной реакции, катится всё быстрее и быстрее, гоня от себя прочь одну неприятную мысль – сам по себе он способен катиться лишь под гору… Пресекает порочный замкнутый круг все попытки разорвать его, нанятые хозяевами бетонных монстров глашатаи, для которых ложь и обман давно стали профессией, громко кричат, убеждая рабов в полезности и благодетельности существования бетонных чудовищ и называя всё происходящее развитием. Ожидая подачки от того, с чьих рук едят, они старательно замалчивают то, без понимания чего никогда не начнёт человек путь к свету: никакое развитие не может длиться вечно. Выйдя за пределы Нормы, развитие это неизбежно превратится в мыльный пузырь, участь которого предрешена. В печально известную теорию «просперити», столь уверенно пропагандировавшуюся многими вроде бы мудрыми, уважаемыми, почитаемыми членами тогдашней Америки, тоже искренне верили миллионы. Пока не пришла Великая депрессия и не отрезвила их…
     Привык человек отбирать у природы всё, что посчитает своим. Расплодились бетонные монстры, и требуют они всё большего. День и ночь открывают рабы заслонки их топок, чтобы больше отнятого у Природы закинуть в них. Где вчера добывал человек немногое – гигантскую добычу ведёт он сегодня. Но природные запасы не беспредельны, и когда вдруг нежданно иссякает богатство там, где ещё вчера было его вдоволь, гаснут печи бетонных монстров, и тысячи рабов остаются не у дел. И вновь громко кричат глашатаи, называя происходящее кризисом и находя множество объяснений его причины. Множество, кроме одного, единственно верного, но которое они призваны всеми силами замолчать, скрыть ото всех. Ведь если поймут рабы ту причину, могут они решиться на то, что единственное сможет покончить с диктатом владельцев бетонных монстров – сокращение своего потомства, тот единственно верный шаг, которому этим самым владельцам, привыкшим к тому, что все остальные всегда зависимы от них, впервые совершенно нечего будет противопоставить. Потому как ни с чем тогда останутся многие из них, придётся попрощаться им с жизнью в роскоши, к которой они так привыкли. А значит – сделают они всё, дабы не случилось этого…
     До поры до времени не случилось. Богатства Природы не беспредельны, и когда иссякнут они совсем, не пожалеет она ни бетонных монстров, ни их обитателей, ни их хозяев. И навсегда погаснут их печи, и истребят друг друга за кусок хлеба их рабы, и будут их руины пустыми глазницами окон взирать на мир, тоскуя о своём былом величии – величии, гордясь которым, вырыли они сами себе могилу. 

ГОРОДА

     Совершенства достигли они в наше время. Подобно бриллиантам, переливаются на солнце радужным блеском окна небоскрёбов, извилистыми змейками разбегаются во все стороны ленты автострад, ровных, словно водная гладь. Мосты и развязки, проспекты и площади – невольное восхищение вызывает их вид у того, чей глаз впервые видит такую картину. Всяко надо отдать должное их создателям: постарались они на славу, воистину величественную картину создала кисть их строительной и инженерной мысли. Картину, завораживающую красотой своей…
     Но обманчива та красота! Обратная сторона есть у любой медали, и  совсем не блестит она! Ужасна изнанка небоскрёбов и витрин: трущобы, нищета миллионов на фоне роскоши единиц, голод, болезни и рабский труд за гроши… Грязный воздух и грязная пища стали повседневными спутниками городского жителя, и незримо, медленно, но верно и неотвратимо они убивают его, жизнь сокращая и больных плодя. Каждодневные стрессы, дорожные пробки, каторжный труд на благо корпораций, мракобесие жиреющих хозяев которых не знает пределов – вот удел сегодняшнего городского обитателя, и уже принимает он это как должное, не зная другой жизни. Вросли в землю фундаменты, убив её плодородие – и отвык городской житель от земледелия, отвык от вида колосящейся пшеницы, чистого озера и леса, уходящего далеко за горизонт. В неволе взращён он, в неволе стекла и бетона: никакой свободы себе уже не ищут его потухшие глаза, глаза старика, давно смирившегося с существованием вместо жизни. В погоне за призрачными благами, которые в итоге отнимут больше, чем дадут, за мифическим успехом, за удачей, ценность которой изначально сомнительна, он не заметил, как потерял цель в жизни – и вот уже просто привычно плывёт каждодневно по её сложившемуся течению, плывёт неизвестно куда. Чистый воздух стал для него чуть ли не экзотикой – ему придётся уехать за город, чтобы сделать хоть один его глоток, а каменные джунгли – единственным, на чём отдыхает его глаз: никогда он не променяет своего города на те места, где нет небоскрёбов и автострад. Смог и асфальт, через который не пробиться живому ростку, стали его каждодневными спутниками – но они ещё не самое худшее, что его ожидает. Природную первозданность на каменные джунгли променяв, запустил он часовой механизм исполнения своего приговора. Того приговора, что вынесла ему Природа, когда он презрел непреложность её Нормы. Того приговора, что он сам себе подписал своим безумием и амбициями, безудержную цивилизацию, тиранию городов на свет породившими. 
     Как появились города? Изначально они создавались ради ремёсел, переросших со временем в промышленное производство. Но шло время – и совершенствовалось производство, увеличивало оно свою мощь, беря на вооружение всё более современные машины – и вот уже один город способен производить столько, сколько раньше производило десять. А потому… Потому лишними неизбежно становятся девять остальных, отпадает надобность в них – и будут они постепенно приходить в упадок. И участь их жителей незавидна: привыкли они к росту, к развитию, к успешности своего дела, привыкли видеть себя пристроенными и востребованными и с уверенностью смотреть в завтрашний день. Но "одеяло" той востребованности тает, и тянуть его на себя становится всё труднее – и придёт день, когда для многих исчезнет оно совсем…
     И сократит нищета потомства, и оборвутся роды и династии, и тихо станет там, где ещё вчера кипела жизнь, и опустеют целые кварталы, и будут развалины вчерашних жилищ, словно могильные кресты,  бессмысленно взирать на мир, как памятники своей изначальной обречённости. Человек создал машину, чтобы облегчить свой труд, и выстроил города, дабы прислуживал их житель машине, но пришло время – и сжила машина его и города его со света, сделав ненужными. И  будет вчерашний обитатель тех городов горевать: закончилась красивая сказка, в которой он жил вчера, исчерпало себя общество потребления, как исчерпывает себя всякое, что ничего не даёт взамен. Но возрадуется мудрый: ушли в прошлое вышедшие из Нормы разрушители живой Природы, ненасытные потребители её богатств, добыча коих ускоряла её разрушение многократно. Ведь настоящая цивилизация – это не компьютеры и небоскрёбы, это натуральная пища, чистая вода и свежий воздух: всё то, без чего человек обречён на вымирание. Главная истинная цель цивилизации – по максимуму заменить ручной труд машинным, но, создав её, не заметил человек, как попал к ней в полную зависимость, стал её рабом – как относились к рабам в том же самом Древнем Риме?.. А потому вся история городов, как и история всего человечества – не более чем история явного или тайного, но неизбежного и справедливого превосходства живущих в Норме над всеми остальными и неумолимой обречённости этих самых остальных.

КРИЗИСЫ

     Экономика – основа существования рода человеческого. Ею человек живёт всегда, когда не воюет, ею заняты его мысли двадцать четыре часа в сутки. Торговля и производство – вот смысл его существования, и он засыпает и просыпается с одной мыслью: как удешевить то, что он покупает, и удорожать то, что продаёт? Короткое и звучное слово «бизнес» захватило умы и сердца, стало культурой и религией двадцатого века, и вот уже «создатель» не воспринимается как таковой, если не есть он «предприниматель» и «бизнесмен». В как можно большем создании, развитии и расширении своего дела он видит свой путь, но… похоже, сильно перестарался он на этом пути.
     Экономика прошла огромный путь. На смену кустарным мастерским древности пришли цеха и мануфактуры Средневековья, со временем выросшие в современные заводы и фабрики. Предпринимательство выступило её двигателем, поставив себе одну задачу: продавать! Предприниматель хотел продавать как можно больше и найти как можно больше покупателей на свой товар. Ослеплённое манией развития, человечество разрасталось. Миллионы жителей планеты Земля сменились миллиардами. И вот уже транснациональные монстры накрывают и опутывают своими щупальцами весь мир. И десятки тысяч их сотрудников – продавцы одного и потребители другого, каждый день поддерживающие и оправдывающие существование друг друга. И вроде бы всем доволен предприниматель – сегодня много клиентов у него, но…
     Слово «кризис» стало самым страшным словом в его лексиконе. Засыпая и просыпаясь, добираясь на работу рано утром и возвращаясь с неё поздно вечером, ведя переговоры с одними и отдавая распоряжения другим, постоянно молится он своему незримому богу, чтобы тот не наслал на него проклятие, именуемое этим словом. Ведь тогда пойдут на убыль его доходы, с помощью коих он всегда  разрешал любые затруднения. Не сможет он больше сорить деньгами направо и налево, как делал легко ещё вчера, отвернутся от него его мнимые друзья, других мужчин предпочтут его «практичные» подруги, за ними же, не раздумывая, последует и его расчётливая супруга. Всё рухнет вдруг в один момент, и из победителя и хозяина жизни превратится он в неудачника, вынужденного вновь искать себе чёрное занятие, достойное простолюдина, дабы хоть как-то прокормиться. И с изумлением вопрошает он себя: «Что произошло? Как такое могло случиться? Почему я, ещё вчера такой крутой, уважаемый, респектабельный, сегодня стал никому не нужен? Почему отвернулись от меня? Что я делал не так? Ведь я же не грабил, не воровал: люди добровольно отдавали мне деньги – значит, нужно им было то, что они покупали у меня! Так что изменилось?!»
     Не понимает он или не хочет понять одного: сказка, в которую он поверил, в которой так понравилось ему жить и которую так жестоко отнял у него злодей по имени Кризис – иллюзия, рассеется она рано или поздно неизбежно, как дым. Возненавидел он кризис и записал себя в его невинные жертвы,  но кризис – не зло, это вышедший из Нормы стал злом: ведь теперь, обречённый на борьбу за выживание, он готов на всё, на любую подлость, жестокость и предательство, готов создавать великое множество колоссов на глиняных ногах и даже грабить и убивать кого угодно, прикрываясь циничной пословицей: «Цель оправдывает средства». А потому сам по себе кризис не разрушителен: наоборот, он несёт благотворное с собой, ведь он – не более чем то же своеобразное возвращение в Норму, безжалостная ликвидация всего лишнего, того, что лишь временно могло существовать в угоду своей призрачной нужности, а значит – несло больший вред, потому что воспринималось как нечто постоянное, на что можно рассчитывать, оперевшись на что, можно было бы уверенно смотреть в будущее, не опасаясь особо сюрпризов дня грядущего. Кризис – проверка на прочность всего, что человек в угоду своей корысти посчитал нужным создать, что объявил стоящим, грандиозным и монументальным, но что нередко лопалось нежданно для всех, как мыльный пузырь, сразу же, как только сгущались тучи над ним и сменялось ненастьем ясное безоблачное небо. И в этом и заключается вся нужность кризиса: подчистую уничтожает он всё, что вышло из Нормы, ведь если поощрять такое – разрастётся оно, как бурьян на плодородном поле, и в итоге истощит всю его плодородность. Потому, как правило, и не всем суждено пережить его… Не бывает, как лживо утверждает сегодняшняя экономическая теория,  периодов роста и периодов упадка, подъёмов и спадов и подобного тому – есть периоды создания лишнего и периоды ликвидации лишнего. Ведь никогда, что бы ни случилось, не рухнет то, что действительно нужно и стояще, что реально есть удовлетворение стабильного спроса, без чего не обойтись человечеству в своей жизни. Одержимый своим бизнесом, на поверку оказывающимся гнилой конторой, бесспорностью приоритета его призрачного развития и процветания, которую сам же себе и внушил, не захотел человек признать одного: если он вышел из Нормы, как и его покупатели – его предприятие обречено. И рано или поздно споёт палач по имени Кризис по нему отходную…
     И нужно ли далеко ходить за примерами? Вот целый рой мелких частных фирм – как галки, бросаются они всюду, где светит хоть какой-то барыш, и грызутся друг с другом за его крохи, и ярмо каторжного труда их приготовили хозяева простым работягам. Они появляются, если вдруг возникает в них надобность, и исчезают вместе с этой надобностью, и вновь появляются – и нет ни у кого, занятого в них, твёрдой уверенности, что завтра не окажется его компания не у дел, а сам он не будет выброшен на улицу. Потому нет никакой уверенности у их сотрудников в завтрашнем дне – и о такой жизни они мечтали? А вот стоит завод, мощное предприятие-производитель: он производит нужные всем издели, будь то хоть гвозди или стулья. Чего ему бояться, какой кризис его подкосит? Он не выходил из пределов Нормы, он нужен – и несгибаемо превосходство его одного над десятками «Рогов и копыт», создаваемых проходимцами: стабильность – на самом деле величайший плюс любой экономики, и из всей палитры непотопляемых, не страшащихся банкротства предприятий, как мелких, так и крупных, в реальности и закладывается истинное стабильное, сытое существование экономики нации в целом. Проходимец не заинтересован в стабильности: он пришёл сорвать куш и уйти, потому, идя по пути т.н. «максимизации прибыли», он сделает всё, дабы его подчинённые не увидели достойных зарплат – а в условиях экономического хаоса такое гораздо проще: невостребованность рабочей силы позволяет хозяевам диктовать простым смертным свои условия. Что самое интересное, всей этой дикости ловко находится даже «научное» оправдание: в угоду проходимцам лживые теоретики якобы преимуществ свободного рынка над регулируемым по сей день старательно замалчивают тот факт, что плановая экономика Советского Союза 70 лет не знала, что такое экономический кризис. Секрет такого достижения был прост – в полностью контролируемой государством промышленности в каждой отрасли создавался необходимый минимум (не более!) предприятий, ввиду стабильного спроса со стороны немалого населения СССР всегда обеспеченных заказами на свои изделия… Этот минимум никогда не превышался в угоду недолговечной сиюминутной прибыли, как бы ни хотел этого тот или иной авантюрист – и потому граждане Страны Советов ни разу не испытали на себе, что такое стагнация производства и массовые увольнения…
     Так что никаких кризисов не стоит бояться живущему в Норме – он всегда соберёт свой урожай и прокормит себя и свою семью: производит он лишь то, что действительно нужно, не меньше, но и не больше. Норма даёт ему все возможности для этого, и никакие кризисы ему не страшны, так как продажа излишков урожая или производства и прибыль – не более чем надстройка в его хозяйстве, и он не боится потерять своих покупателей, так как проживёт и без них. Изначально человек достойно существовал там, где была у него возможность заниматься сельским хозяйством, возделывать землю. Города, промышленные производства, корпорации – опять же не более чем надстройка над скотоводством и земледелием, надстройка, всецело зависимая от их благополучия. Торговец боится за свой бизнес, но разве кто-то заставлял его бросать своё хозяйство и идти на рынок, где ему ничего не обещано? Существование, построенное исключительно на сбыте излишков, не подкреплённое собственным натуральным хозяйством, подобно глиняному колоссу – ведь завтра этих излишков может и не быть… Каждое перенаселённое государство, не желая довольствоваться имеющимся, стремится заполучить лучших производителей, выгодные контракты, большие инвестиции. Мировая экономическая действительность давно уже превратилась в постоянное перетягивание одеяла на себя. И когда это «одеяло» достаётся другому – каков будет финал сей безумной лотереи? Политика всех уровней как не более чем стремление всеми силами и средствами к экономическому господству давно уже с согласия всех стала «грязным делом». Заговоры, интриги, перевороты, убийства, войны, противостояния и прочее – всегда следствие борьбы за те или иные ресурсы. Была бы надобность во всём этом, не будь планета перенаселена?
     Как тут ещё раз не вспомнить про поле и земледельцев на нём! Работая в одиночку на большом поле, обрабатывает один земледелец лишь его часть – ту часть, что ему необходима для собственного выживания и продажи излишков урожая, если найдёт покупателей. Остальная часть поля не используется. И вдруг случилось так, что поразили соседних земледельцев неурожай и засуха, и не получили обычные покупатели их товара желаемого. Но ведь они хотят его получить и готовы заплатить достойную цену. И тогда ещё один земледелец, появившийся на поле первого, обрабатывая неиспользованную часть поля, может неплохо заработать и даже обогатиться. Но неурожай и засуха у соседей будут не вечно, и рано или поздно всё вернётся на круги своя. Их покупатели вновь возвратятся к ним – они их привычные продавцы, у них они покупают много лет. И будет в одночасье оставшийся не у дел второй земледелец, уже привыкший к прибыльности своего дела, горевать о доставшейся ему плохой доле, не желая признавать, что иначе и быть не могло – его дело изначально было обречено в конечном итоге на провал, успех мог быть лишь временным…
     Если копнуть ещё глубже в экономическую историю, снова очевиден парадокс: почему до XIX столетия мировая экономика, основанная на кустарном производстве античности и мануфактурах Средневековья, экономика, которую сложно назвать цивилизованной, как и в случае с СССР, совершенно не знала, что такое экономический кризис? Причины, если разобраться, и тут не так уж замысловаты. Во-первых, бытовавшее до тех времён слаборазвитое, умеренное производство, основанное во многом на примитивном, ручном труде, не давало возможности произвести сразу огромное количество, массу того или иного товара, на котором можно было бы сказочно разбогатеть, получить те прибыли, которые в XIX и уж тем более в ХХ столетии для мирового капитала стали нормой. Соблазн получения таких барышей всегда ограничивался в первую очередь технической трудновыполнимостью проведения подобных операций – и потому мало кто решался на подобные авантюры. Т.е. не было технической возможности в массовом порядке создавать предприятия с целью извлечения временных или даже разовых прибылей, состоящие из временных или выведенных за штат сотрудников, которых легко уволить (в отличие от вышеописанной ситуации с Советским Союзом, где такое просто не допускалось государством) – и тем самым неизбежно создавать предпосылки для будущих спадов производства. К тому же в силу отсутствия достаточного для перевозки больших масс товаров транспорта проблематично было перевезти и реализовать много изделий где-то за пределами географически близких рынков сбыта – потому производилось в основном только нужное, никто не спешил расширять производство, дабы извлечь сверхприбыль. И во-вторых, что самое главное – в те времена мир не был ещё так перенаселён, поэтому, даже получи владелец той же средневековой мануфактуры неким чудесным образом машину, способную в разы увеличить объёмы производимых товаров, она была бы ему без надобности – производить такую массу товара было бы просто-напросто не для кого…
     Однако с   изобретением в 1782 году Джемсом Уаттом паровой машины, давшим толчок промышленной революции в Европе, ситуация начала меняться: поставленное на поток производство товаров, нужных перевалившему к середине позапрошлого столетия за миллиард населению земного шара, которые постепенно, со строительством всё более протяжённых железных дорог, стало возможно продавать во многих уголках своей страны и даже вывозить на экспорт, стало позволять промышленникам всё туже набивать карманы. И золотой телец ослепил многих: все, кто мог производить, бросились производить всё больше и больше, делая это не в расчёте – в надежде на сверхприбыль, которая никогда и никому не гарантирована, не желая понимать, что никакое разрастание не может длиться вечно, что бы кто ни делал и как бы ни старался выиграть в конкурентной борьбе. Однажды извлёкший большую прибыль и вкусивший богатства и роскоши не пожелал остановиться на достигнутом и в результате неизбежно создал слишком много лишнего – ведь спрос на любой товар не бесконечен, но этому никто не захотел придавать значения: надежда порой чисто на удачу, на какие-то причины, которые «вдруг» уберут конкурентов и позволят захватить новые рынки сбыта, подстёгивала обезумевших стяжателей. В результате именно бесконтрольно создаваемые, основанные на одобренной продажными правителями анархии, предприятия породили сегодняшнюю небывалую перенаселённость планеты: в периоды т.н. экономических подъёмов предприятиям, на которых практически повсеместно господствовал ручной труд (первые примитивные машины тогда ещё только начали внедряться) требовалось огромное количество рабочих рук, что подхлёстывало высокую рождаемость. По данным упоминавшегося уже сайта http://perenaselenie.narod.ru/, именно за последние двести лет население планеты увеличилось в семь (!) раз, с одного миллиарда в 1820 году до семи миллиардов в 2012, в то время как до того ему понадобилось почти две тысячи лет, дабы род «гомо сапиенс» вырос хотя бы в десять раз – со ста миллионов в начале новой эры до упомянутого уже миллиарда в 1820-м. И причина столь резкого скачка одна – рост мирового промышленного производства. Начавшийся быстрый рост населения Земли и закономерное увеличение всеобщего спроса на большинство товаров, принося временные экономические подъёмы, внушили миру иллюзию о том, что вечное наращивание производства и процветание вполне возможны, что кризис, если и случится – явление непродолжительное и бояться его не стоит. Помещённое в относительно тепличные условия, человечество снова глупо дало волю животному инстинкту размножения, «человек разумный» упорно гнал прочь от себя нелицеприятные мысли о том, что ждёт этот мир, когда лопнувший мыльный пузырь в очередной раз заставит вчерашнего миллиардера считать каждый цент – не говоря уж о том, какая участь в этом случае ожидает простых смертных…      
     Первый кризис, разразившийся в Англии уже в 1825 году, призван был наглядно показать, насколько ошибочна была тактика создания экономики, нисколько не регулируемой государством. Пройдя сквозь все последующие потрясения, включая знаменитую Великую депрессию, человечество до сих пор не поняло одного: ничему лишнему в этом мире не стоит рассчитывать ни на какую стабильность, и в итоге оно всё равно будет ликвидировано. И потому вновь борются Добро и Зло за души людские, и каждое нашёптывает своё, стремясь перетянуть человека на свою сторону. «Создай больше – и обогатишься!» – шепчет Зло. «Лучше меньше, да лучше!» – шепчет Добро. И я на его стороне. Как не знало малочисленное население Земли эпохи каменного века, что такое война, так не знал мир прошлых столетий, что такие экономические кризисы – пока не оказался столь чудовищно экономически переразвит и перенаселён.
     В экономической действительности уже сегодняшних дней есть один факт, старательно замалчиваемый лояльными правителям мировыми СМИ: на фоне всех катаклизмов, сотрясающих мировую капиталистическую систему и, как ни парадоксально, в первую очередь именно страны, считающиеся ведущими державами, вроде как с прочной экономикой, оказывается, есть государства, довольно слабо подверженные – на фоне других можно смело сказать, что не подверженные вообще! - кризисным явлениям в этой самой экономике. Речь здесь идёт, к примеру, о таких странах, как Норвегия и Австралия. Первая, при площади, чуть большей, чем площадь современной Германии, имеет население порядка 4 с половиной миллионов человек: в мире есть немало не то, что государств – городов, население которых превышает эту цифру как минимум вдвое. В Австралии же при площади, близкой сегодняшней Европе, по последним данным проживает всего-то 23 миллиона жителей – в разы меньше, чем в любой из четырёх европейских членов G7, уж не говоря обо всей Европе в целом. Так вот: на фоне всех тех стагнаций, стачек, забастовок, народных протестов, дефолтов, банкротств, громких отставок и всего прочего, что практически постоянно сотрясает Северную Америку и Европу – часто ли вы слышали о чём-то подобном конкретно в этих двух странах? И при всём при этом, при всех отдельных негативных явлениях в экономике, обе страны официально (согласно ежегодному докладу ООН) уже не один год имеют самый высокий уровень жизни своих граждан в мире(!) - никто не задумывался, почему? Не потому ли, что решающую роль здесь играет именно отсутствие перенаселённости в двух этих странах? Нет лишних людей – а в результате практически нет безработных, все пристроены, востребованы, имеют более-менее стабильные рабочие места, а значит - достаток в семье и уверенность в завтрашнем дне. А где нет высокой безработицы, там нет её неизбежного спутника – высокого уровня преступности, что добавляет гражданам такой страны ещё больше уверенности в том, что они идут верной дорогой. И, что ещё немаловажно – нет большого количества малообеспеченных, а значит – недовольных, руками которых вполне возможно совершить в стране государственный переворот в пользу иностранной державы, подобно тем, что разразились за последние несколько лет в Египте, Ливии, Сирии, Тунисе, на Украине и вероятность чего ещё не исключена в России и Китае. И в результате подавляющее большинство граждан этих двух стран довольны своей сегодняшней жизнью – и разве не об этом мечтает каждый нормальный житель планеты Земля?..    

ПРАВИТЕЛИ

     Они существуют давно. Даже живущий в Норме нуждается в них – ведь не со всем он способен справиться в одиночку. Норма не всегда держится на торжестве индивидуализма – были, есть и будут дороги, которые лишь совместно осилят идущие. Но путь группы без вожака – это путь в никуда, путь стада, которое на пути своём в конечном итоге не найдёт себе ничего, кроме ножа мясника. И группа выбирает его – лучшего, способного повести их к свету, и идёт за ним, потому что без него она не достигнет намеченной цели, но и он без них не осилит тяжёлого пути. Лидер требует подчинения – иначе он перестанет быть лидером. И группа подчиняется его диктату – но только пока не кончилась дорога.
     Живущий в Норме не боится их диктата – он независим и не позволит превратить себя в раба. И правители, чьи государства в Норме – не более чем очаги совместно создаваемой цивилизации - мудры по отношению к таким, ведь они есть основа их процветания, незыблемости власти.  И вся жёсткость их правления – не самодурство, а тот цемент, что укрепляет стены их замка. Каменные стены, что в тысячу крат прочнее, чем стены первобытных хижин из соломы, дабы живущий в Норме был спокоен за себя и свою семью, чувствовал себя защищённей – если, конечно, появится нужда в таком. Однако появились те, кому уже нет места в Норме – и они воспользовались этим.
     Вышедшие из Нормы вынуждены бороться за выживание. Для сохранения своей жалкой, никчемной жизни они готовы на всё, и участь презренной собаки, ожидающей обглоданную кость с хозяйского стола, дабы наброситься на неё с рычанием и жадностью на потеху хозяину и его гостям, уже не считают позорной – удивительным образом они научились оправдывать всё, что постыдным посчитал бы для себя любой, живущий в Норме. Правитель зовёт их к себе в рабство, рабство его законов и воли, обещая некоторые блага в обмен на их зависимость от него. И вот уже готовы слабые души на все унижения.
     Попав в зависимость, вынужден такой беспрекословно исполнять волю своего господина. Властитель говорит ему: «Ты видишь богатство? Я достоин его, а значит – имею право. Я выше, сильнее, умнее тебя, а значит – мне решать, чьё оно будет. Не спорь со мной – иди и принеси мне его!» «Но мне придётся отнять его у других, – неуверенно возражает человек. – Отнять у тех, кто, возможно, мне дорог, отнять у земли, у детей…» «Да, отнять, и что в этом нового?! – грозно вопрошает властитель. – Разве не так, отнимая и разрушая, живёшь ты сотни лет? Или не хочешь ты получить награду? Награде в этот раз предпочтёшь ты голодную смерть?!» И, в очередной раз уподобляясь бросающейся за куском хлеба бродячей собаке, берёт человек в руки меч…
     Свершив своё чёрное дело, удаляется он на отдых. Рассматривает он свой меч, которым ещё вчера рубил и убивал, и тяжкие мысли начинают одолевать его. Почему всё так? Почему он вынужден исполнять волю своего повелителя, почему не может воспротивиться? Но что будет, если он воспротивится? Правитель велит казнить его, а на его место быстро найдётся другой – такое же ничтожество, как и он сам, в угоду своему хозяину ставшее таким же безжалостным убийцей. И всё повторится сначала. И невдомёк рабу, что он бессилен что-либо изменить: он вышел из Нормы, и приговор ему уже подписан. Он обречён, и потомков его ждёт то же самое – правителю нужны мясники для исполнения его воли, а свободных мест в Норме уже давным-давно не осталось. Давно остались в прошлом те времена, когда все люди были равны: ум одних постепенно выделил их из общей массы, сначала сделав вожаками, старейшинами, а потом и подсказав, как можно использовать других… И снова человек слышит голос правителя, который, видя все эти его раздумья, со смехом говорит ему: «Ты недоволен? Но ведь я не держу тебя – ты можешь идти, куда хочешь, но помни: там не будет моего диктата, но не будет и моей опеки, там ты будешь вынужден выживать сам, в одиночку, строить всё с нуля, на пустом месте, и никто не даст гарантий, что ты выживешь, не погибнешь. Готов ты к столь смелому шагу?» И с грустью человек понимает, что не готов…
     Я снова возвращаюсь к тому самому «грязному делу». Военные перевороты, интриги, подкупы, шантаж, убийства, войны информационные и войны реальные – повседневные занятия тех, кого ими же усердно распространяемые по всему миру мифы окрестили «всесильными и непобедимыми». Никто в мире не сомневается в «грязности» такого дела, однако, пока всё это не касается его самого непосредственно, привычно смотрит на неё сквозь пальцы. Смотрит, не понимая, что на самом деле она давно уже коснулась всех. Тот айсберг, надводную верхушку которого ежедневно можно лицезреть в парламентах и на трибунах – непримиримое противостояние власти и капитала, каждый из которых постоянно тянет одеяло на себя, используя спецслужбы первый и экономическую мощь второй. Эта война ведётся с древних времён, от вельмож Древнего Египта до сегодняшних олигархов и транснациональных корпораций, и в ней «государев человек» чаще выступает в роли деструктивной силы: чиновник по натуре своей проходимец, жаждущий личной наживы, в отличие от хозяйственника, пустившего корни в определённом месте и потому кровно заинтересованного в его процветании. Потому чиновнику хозяйственник у власти всегда как кость поперёк горла, со всеми вытекающими отсюда последствиями…
     Создав государства – свои норы, настороженно, ощетинившись дулами орудий, смотрят они на весь остальной мир, дулами орудий в ответ ощетинившийся. Они очертили рубежи своих владений – и их защиту объявили почётным делом, почётным для своих подданных. «Защита и оборона наших владений от лютых врагов – вот первейшее дело!» – заявляют они, сами же в любую минуту готовые на своего соседа пойти войной, как только решат, что есть шанс выиграть эту войну. И уродливость этих созданий ещё в позапрошлом столетии заклеймил позором великий Ницше: «…каждый народ говорит на своём языке о добре и зле – этого языка не понимает сосед. Свой язык обрёл он себе в обычаях и правах. Но государство лжёт на всех языках о добре и зле: и что оно говорит, оно лжёт – и что есть у него, оно украло… Рождается слишком много людей: для лишних изобретено государство! Смотрите, как оно их привлекает к себе, это многое множество! Как оно их душит, жуёт и пережёвывает! «На земле нет ничего больше меня: я упорядочивающий перст Божий» – так рычит чудовище. И не только близорукие… опускаются на колени…»(Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел «О новом кумире») «Для нас важен каждый!» – так лицемерно заявляют они сегодня – до сих пор не оскудевает Земля лишними, для которых и приготовлены эти лживые речи. Зачем сегодняшние государства, подобные лермонтовской «немытой России», зачем законы, зачем границы, зачем заборы и каменные стены, зачем пушки и армии тому, кто живёт в Норме? Кто, не вышедший из Нормы, захочет пойти войной на него? От кого ему защищаться? Разве станет кто-то разумный желать большего, когда у него и так всё есть?

ЛЮДИШКИ

     Что представляет из себя живущий в Норме? Он работник, он созидающий, строитель и производитель, создающий то, что нужно ему и его сородичам. Он пристроен, востребован (и, как следствие – обеспечен), уважаем и ценим, правила, по которым он живёт, более созданы им самим, нежели кем-то другим или же навязаны обстоятельствами. Он подчиняется законам своего правителя, но эти законы в основном созвучны общепринятым нормам морали, кои и без них всегда принимались человечеством, как непреложные правила достойной жизни. И меч его – не более чем орудие защиты, уже много лет лежащий без дела, и потомство его немногочисленно, но сильно, и богатырское здоровье и врождённое трудолюбие – вот его главные черты, из поколения в поколение с молоком матери передающиеся. И осознание неподдельного счастья, радости действительно полноценной жизни – как два крыла, что несут живущего в Норме и его потомков через всю их жизнь.
     Вот то, чего никогда не будет у вышедшего из Нормы. Обделённость сопутствует таким на протяжении всёй их жизни и, не понимая её причину, наполняются их сердца завистью и злобой ко всем, живущим в Норме – ведь те имеют больше от жизни. Прячут тщательно от народа правители истинную причину той обделённости, и живёт в недалёких умах ненависть к живущим в Норме, не знающая своей причины и передаваемая из поколения в поколение. Так создаётся масса – масса серых, безликих людишек, которым не светит добиться чего бы то ни было в этой жизни, отвращение испытывающих ко всем, кто ярок, талантлив, кто отличается от них, и культ отвращения этого – их пожизненный удел. «Инициатива наказуема… Выше головы не прыгнешь… Знай сверчок свой шесток…», – так оправдывают такие свою серость, своё пожизненное пребывание на дне. И цветёт буйным цветом такое отвращение в их умах и сердцах – важно правителям, чтобы никто в массах никогда не понял истинной причины всех их несчастий и не поведал миру о них. Ведь пока жив будет в умах и сердцах массы образ живущего в Норме как того, кто незаслуженно больше имеет в жизни – не «свой» он массе, не такой, как она, а значит – против неё он, масса не дойдёт своим умом до истинных причин всех своих несчастий и дальше будет пребывать в рабстве у сильных мира сего. Потому каждого, кто попробует раскрыть миру глаза на эти причины, они предадут анафеме и лишат права на достойную жизнь в их обществе, «приличном» именуемым, но не своими руками: опять же ловко выдадут такого за безумного, за ущербного, того, кто своими речами более мешает, нежели приносит пользу. Он отличается от толпы, выглядит белой вороной среди остальных серых, не «свой» он толпе, а потому – бей и гони его, толпа! И радостно потирают руки свершившие расправу, празднуя свою победу над отщепенцем, коему тайно завидовали и потому ненавидели его ещё больше, не понимая, что на самом деле никакая это не победа: никого дикость и серость победить не способны, и изгнание одиночки – это его победа над толпой, признавшей его опасным. Тот, кто отличается от других, ищет своё место под солнцем и, независимо от того, найдёт он его или нет – он уже победитель: он не примкнул к толпе, не стал её бессловесной частью, не поддержал её в её «славных делах», по сути своей являющихся не более чем бурей в стакане воды, но, тем не менее, в кабаках и пивных затем с азартом и восторгом обсуждаемых неандертальцами, и в этом его истинная ценность. Ему нет места среди  людишек, своим умом недалеко ушедших от обезьян, поэтому достойное изгнание всё же лучше, чем позорное существование в их стаде, которое потребует непременного уподобления их дикости и свинству. Но тайно радуются их правители – вот они уж точно одержали верх над массой, не изменившей своё отношение к жизни и к миру, а потому – незачем им беспокоиться о своём будущем: ещё очень-очень надолго хватит им этой самой массы, живого расходного материала для утоления своих амбиций…
     «…Низший вид разучился быть скромным и раздувает свои потребности до размеров космических и метафизических ценностей. Этим вся жизнь вульгаризируется: поскольку властвует именно масса, она тиранизирует исключения, так что эти последние теряют веру в себя и становятся нигилистами…» (Ницше Ф., «Воля к власти» - «Книга первая: европейский нигилизм» - «2.Дальнейшие причины нигилизма») Кто способен осудить индивидуалиста, поднять его на смех за его вольнодумные мысли? Человек толпы, массы. Но кто есть этот самый человек толпы, чтобы навешивать ярлыки? Чего он добился в жизни, что создал, чтобы делить других на достойных и ущербных, чтобы кого-то записывать во второсортные? На фоне яркого индивидуалиста бездари будут выглядеть ещё ущербнее – потому не приемлет толпа индивидуальности. Но толпа не способна сама идти вперёд – она будет искать лидера, поводыря. И лидер найдётся, но не на равных он будет существовать с толпой – он не ровня им, на простых бездарей он будет смотреть с презрением, потому как намного умнее их и всегда может позволить себе больше, чем они. И индивидуалист опасен для него: он вольнодумец, способный и других заразить своей непокорностью, подать пример более достойной независимой жизни, в которой он уже не так зависим, как другие, а потому избавиться от такого не мешало бы. Более того: где есть король – там есть и придворные, мечтающие о троне или хотя бы о каком-то возвышении над своими выгребными ямами, в коих сидят и хвалят их, как кулик своё родное болото, и для них вольнодумец тоже опасен – ну как тоже возжелает посягнуть на то место, которое они уже присмотрели для себя?
     Так проходят века, поколения сменяются поколениями, и не замечают людишки – высокопоставленные и не очень – как тихо, постепенно, исподволь, исполняется суровый приговор Природы, не избегнуть которого никому из них. Как мало-помалу, незаметно уходит жизнь из их городов. Уходит творчество и создание, уступая место серости и однообразию. Уходят художники и предприниматели – зачем им города, где их не ценят? И утекают капиталы, и женщины не ищут себе больше женихов здесь, и прерывается один род за другим. На задворки истинной, полноценной жизни становятся выкинуты поселения людишек – постепенно они всё больше начинают напоминать резервации. И превращаются в отстойники города, избравшие толпу своей иконой, и спиваются их жители, и постепенно и незримо затухает в них жизнь, и пустеют их кварталы, и в руины превращаются их проспекты – неумолимы палачи Природы, хранящие её Норму, и неизбежно исчезнут с лица Земли города, ставшие лишними…
     Из каждого правила есть исключения. История знает примеры, когда на каких-то этапах стадность приносила свои преимущества. Так, Советский Союз вряд ли одержал бы победу во Второй мировой войне, не объедини Иосиф Сталин весь народ железной рукой в одну силу и не заставь жить по единому правилу: «Всё для фронта, всё для победы!» Однако стратегия, оправдавшая себя в военное время, в мирное запустила механизм сначала отставания, затем разложения и в итоге – краха социалистической системы. Отгородившийся железным занавесом от всего мира, от его научно-технического прогресса, соцлагерь, всеми силами воспитывавший в своих гражданах одинаковость, серость, безличие, безынициативность, привычку даже не помышлять о большем, в конце концов этих самых граждан, постепенно осознавших, что хозяевами они в своей стране совершенно не являются, окончательно разочаровал. «Свой путь», отучивший славян жить своим умом и строить всё на основе здравого смысла, оказался ошибочен и привёл к затяжному кризису, очередному «смутному времени», переживаемому Россией до сих пор… И итог сей закономерен - задавливание, нивелирование индивидуальности, делание из неё изначального объекта насмешек способно привести к двум основным последствиям: индивидуалист либо перестаёт искать применение своим способностям, решив, что не будет им здесь применения никакого, и эта его невостребованность, тот факт, что он как личность несостоялся, не нашёл себя, становится приговором ему самому, влияя на всю его жизнь: он лишний в стаде, ему неинтересно в компаниях других, и женщины, привычные именно к этим компаниям, не видят в нём какого либо значения, веса по сравнению с другими, не видят достойной партии – и он идёт к вырождению. Либо он уезжает в другую страну, дабы, если найдёт там себе применение, стать полноправной частью другой нации, более достойной, прогрессивной, где индивидуальность не будет граничить с чем-то постыдным – и совместно с другими, такими же, как он, вносить свою лепту в её развитие и возвышение, ваять и ковать истинное могущество этой нации. Т.е. оба таких исхода явно или тайно ведут к одному и тому же: ущербной, не принимающей его, не признающей его за полноценного только потому, что он не такой как все, нации индивидуалист не помогает ничем и в итоге не добавляет ей могущества, достойную же усиливает, расцветая буйным цветом, подобно цветку, попавшему на благодатную почву. Это явление, существование которого, наконец, с радостью или нехотя, но признано всем миром, сегодня получило название «утечка мозгов», и если отследить, из каких стран и в какие они, в основном, «утекают» – заметно сложившееся, не особо нарушаемое постоянство. Читающий всё это – ты ещё не задумывался над тем, почему одни и те же страны стабильно идут в авангарде мировой цивилизации, другие же безнадёжно плетутся в её хвосте, и первые всё больше начинают диктовать свою волю вторым, нацеливаясь на неизбежное лишение их жизненного пространства – ведь экономическое могущество неизбежно влечёт за собой и могущество военное, милитаристское? Так стадность людишек, которой они столь гордятся, в итоге оборачивается против них самих… Не стоит думать, что правила, негласные законы,  по которым существует стадо, возникли сами по себе: они сгенерированы, продуманы, опробованы много лет назад. Оружие удушения индивидуальности призвано обесталантить народ, возвышение которого нежелательно. Народ привык думать, что его правителям выгодно иметь в подчинении стадо, но – не из-за рубежа ли растут ноги у этой «выгодности»? Компьютер на самом деле сначала был изобретён в Советской России, но в итоге нашёл себе применение (и о! - какое применение!) на Западе – сей факт разве ни о чём не говорит? Вообще в прославянской прессе периодически помещаются материалы о том, что как минимум треть всех мировых изобретений принадлежит славянам, и сим фактом этим самым славянам якобы можно гордиться. В пылу такой гордости авторы всех этих статей как-то забывают об ответе на один простой вопрос: и чем все эти изобретения помогли упомянутым славянам? Их страны стали более развитыми, богатыми, цивилизованными, влиятельными на мировой арене? Людишки всех мастей предпочли закрыть на все эти плоды стараний индивидуалистов глаза, и в результате они закономерно «уплыли» в руки других, более развитых, наций. И что в итоге? Какие государства сейчас обладают наибольшей экономической и военной мощью? Таланты могут появляться на свет в любой стране, но в тех странах, где правит масса, достойных людей ждёт судьба, озвученная в одной песне некогда известного всё в той же России исполнителя: «…Я навеки останусь, видимо, в этих списках пропавших без вести, на фронтах той войны невидимой одарённости с бесполезностью…»
     И вновь борются в душе человека Добро и Зло, и каждое свою достойность оправдывает. «Приспособься к толпе!» – шепчет Зло. «Беги от толпы!» – шепчет Добро. И я на его стороне.         

ЛЮБОВЬ И СЕМЬЯ

    Великое чувство, веками на все голоса воспеваемое многими поэтами мира! Кто-то верит в его существование, кто-то давно разочаровался в нём. Кто-то переживает нечто подобное или считает, что переживает, кто-то ждёт его и надеется, что когда-нибудь дождётся, поставив одну минуту его как главную цель всей своей жизни. Кто-то испытывает его, едва став взрослым, кто-то не испытает никогда. Имя ему – Любовь.
     Но существует ли она на самом деле, в чём многие уже сомневаются?
     Изначально ничего такого нет. Человек видит то, что ему нравится, то, что он не хотел бы, чтобы исчезало из его жизни, что он хотел бы видеть рядом. И появляется то, что многие часто принимают за любовь – влечение. Мужчине требуется доля секунды, чтобы понять, что эта женщина ему нравится, точно также, как и женщине тоже требуется мгновение, чтобы выделить из толпы «свой» тип. Но никто из них в здравом уме и трезвой памяти никогда не сможет объяснить, почему им нравятся одни и совершенно не нравятся другие, вроде бы ничем особо не отличающиеся друг от друга люди. Потому что влечение неосознанно – оно живёт в подсознании человека и не знает себе никаких объяснений. Логика неведома ему - это чувство, не привыкшее слушать доводы разума. Противоположности притягиваются потому, что иначе и быть не может: каждая ищет в другой то, чего ей по жизни не хватает, в чём испытывает потребность её природа, что, восполнив её пробелы, способно сделать более гармоничной её жизнь, подобно тому, как однорукий калека вдруг, каким-то чудесным образом, получит назад свою вторую, потерянную некогда, руку. Влечение затягивает, его приятно испытывать, в эйфории пребывает  одержимый им, и кажется ему, что вот он нашёл уже любовь всей своей жизни и более нечего ему хотеть, но… Любое, абсолютно любое влечение рано или поздно неизбежно проходит – такова его природа, определённая раз и навсегда. Стоит появиться потребности в чём-то большем, чем просто секс, и… И лишь у малой толики смертных, кому повезёт, истинно повезёт в этой жизни найти, как стало модно выражаться нынче, «свою вторую половинку», оно перерастёт в нечто осмысленное, продиктованное целесообразностью и опытом и главное, что и отличает его от влечения  – проверенное годами: любовь. Настоящая любовь – уже более осознание, чем чувство, когда хотения уступают место строгому расчёту, когда взвешиваются все «за» и «против», когда приходит понимание того, что человек действительно, как говорится, нашёл свою судьбу и жизнь вдвоём становится гораздо более наполненной смыслом, нежели жизнь в одиночку. Истинная любовь выдержит любую проверку временем, она не угаснет и через десять, и через двадцать, и через тридцать лет – банально прозвучат эти слова, но это действительно так. Ведь выражение «найти свою половинку» родилось не на пустом месте – оно очень точно обрисовывает настоящее чувство: ничто, кроме смерти, никогда в жизни не сможет разлучить двоих, спаянных таким чувством в единое целое. Настоящая любовь не знает прошедшего времени, не может закончиться, не приемлет глагол «была»: она либо была, есть и будет на всю оставшуюся жизнь, либо не было её изначально. Она не может быть первой, второй или последней, прошлой или будущей: она может быть только единственной. Ей никто не в силах противиться, да никто и не захочет этого. И главное, что питает её десятилетиями: настоящая любовь всегда взаимна и держится не столько на желании найти счастье самому, сколько на желании сделать счастливым другого. Это чувство двоих друг к другу, а не одного к другому неразделённо, именно поэтому настоящая любовь не способна причинить боль – она призвана дарить исключительно счастье, иначе это уже не любовь. Ну а если прошло время – и прошли чувства, и нет больше ощущения праздника, когда видишь предмет своих вчерашних обожаний, если стал он обузой и одиночество уже видится как что-то лучшее, чем время, проведённое с ним – значит, никакой любви и не было: было влечение, которое пройдет рано или поздно неизбежно, что бы двое ни делали и как бы они ни старались сохранить и удержать его – такова его природа. И глупо жалеть о нём – совершенно оно того не стоит! Банальное «останемся друзьями», как самый страшный кошмар всё ещё воспринимаемое многими, в первую очередь женщинами – не трагедия и не приговор, а лишь закономерное окончание того, что изначально обречено было на такой финал. Именно поэтому не более чем пустыми словами являются клятвы в вечной любви в начале отношений двоих: жизнь, стремясь к наведению порядка во всём, везде вносит свои коррективы, и многим лишь со временем становится ясно, кто им действительно, на самом деле нужен. Вот почему столь часто распадаются незрелые, поспешные браки двадцатилетних, вот почему так не везёт большинству в так называемой «первой любви», на самом деле являющейся не более чем влечением, и вот почему союзы более старших людей, ведущих более осознанную жизнь, гораздо крепче и нерушимее. Обоим полам нужно сначала научиться разбираться в людях, отделять зёрна от плёвел, видеть истинную подноготную каждого, более верно определять, кто ценен, а к кому есть не более чем симпатия, которая не выдержит проверку отношениями – именно это и отличает незрелых подростков от истинно взрослых мужчин и женщин. Любовь невозможна без влечения, но влечение перерастёт в любовь, в постоянные, долговременные отношения только у тех, кому суждено Природой быть предназначенными друг другу. Конечно, есть случаи, когда незрелые отроки, встретившись, что называется, находят друг друга один раз и на всю жизнь – однако здесь уже изначально всё дело чисто в везении, и процент таких союзов стабильно невысок.   
     Найти настоящую любовь – привилегия живущего в Норме: он ценен, нужен, востребован, занимаясь делом, зарабатывая деньги, он уже привлекателен для женщин, подсознательно чувствующих в нём удачную партию, достойного будущего главу семейства. И сложно будет обрести её вышедшему из Нормы – каждодневная борьба за выживание будет отнимать и силы, и время, и не до личной жизни уже зачастую становится такому. Так Природа, которую никому не обмануть, незримо ведёт свой отбор, зелёный свет давая тем, кто существует в Норме, и отбрасывая на обочину жизни всех остальных, подобно тому естественному отбору, что описал давным-давно уже Чарльз Дарвин. И не прошедшим отбор не стоит лезть из кожи вон, всеми силами стремясь попасть в число «везунчиков» – никогда не отвоюют они у жизни больше, что бы они ни делали.  Однако им всеми силами внушается обратное: ловко пущенное в массы выражение «каждый может найти свою любовь» в умах недалёких приобретает несколько иной смысл: «Каждый обязательно найдёт свою любовь». А не нашедший – неполноценный, изгой, неудачник, на которого сам бог велел смотреть косо, потому – хватайся за соломинку, за первого встречного, кто хоть немного подходит под потенциального избранника… Так в угоду навязанному правителями стадному чувству там, где не стоило создавать никакой семьи вообще, создавались неполноценные семьи, состоящие из неподходящих и ненужных, нелюбящих друг друга людей, так поощрялись и продлевали свой род те, кого довольно сложно (если вообще возможно!) отнести к достойным, так упоминание слова «любовь» всуе, когда им называли любое влечение, любую симпатию и просто секс, привело к дискредитации самого этого понятия и откровенному нигилизму многих, разуверившихся в существовании этого высокого чувства, способностью к которому наделён только род «гомо сапиенс». Однако всем этим неполноценные лишь отсрачивали неизбежное: поколение за поколением, не видя перед собой примеров истинно полноценной семьи, основанной на чувствах, рушились семейные ценности, семья и родительство становились всё менее привлекательными – и вырождение в итоге ждало таких. Так неполноценные в конце концов избавляли и будут избавлять планету – сами от себя.
     Семья – тот институт полноценной жизни, который приходит в жизнь каждого только тогда, когда он нашёл себе истинно достойную пару. В реальной жизни бросаются создавать её все, кому не лень, и своим глупым авантюризмом только калечат свою жизнь – со временем кончается сказка, потухают чувства, разбиваются о быт алые паруса, и превращается вчерашнее прекрасное и радостное в каторгу, полную ссор, обид и разочарований. Потому как вновь уподобился человек животному – инстинкт, а не здравый смысл двигал им. Из глупого желания быть «не хуже других», чтобы «всё, как у людей», а если получится – ещё и поставить своё «Я» выше этих самых «других», создаёт человек то, что изначально обречено на провал – не нашёл он свою вторую половинку, не разглядел в блестящем лишь подделку под золото, не распознал в своей призрачной любви не более чем влечения, которое проходит. Всегда. Какой, какой смысл создавать семьи там, где нет условий для их полноценного существования? Повинуясь вековым предрассудкам?
     Но что есть семья и в чём нужность её? Каждый ответит себе на этот вопрос, когда поймёт, кто он есть на планете Земля. А он есть работник, создатель, своим каждодневным трудом совокупно с такими же, как он, создающий осмысленно существующее общество себе подобных. А потому семья есть единственное и ничто иное, как продолжение трудовой династии, где родитель передаст отпрыску всё понимание необходимости труда и любовь к нему, опыт, умение сначала создавать и лишь затем потреблять, дабы не разрушилось это общество и не вернулся человек обратно к состоянию обезьяны, движимой инстинктами. Но случилось так, что вышел человек из природной Нормы – и перестала существовать для него ценность династии, потому как он лишний и труд его дёшев или даже вообще никому не нужен, и не видит он ценности в нём, а потому не видит ценности и в семье: отпрыски его, скорее всего, будут обречены на то же самое – станут ли они благодарить того, кто обрёк их на столь жалкое существование, породив на свет? В силу своей неразумности человечество не заметило, как вышло из Нормы, и многие до сих пор не осознали всей губительности такого шага: даже если сейчас к ним придёт понимание этого – дело уже сделано. Бесполезна профилактика там, где болезнь уже наступила – бороться нужно с ней самой, и теперь уже более жёстко и решительно. Там, где нет царства Нормы, слова «трудовая династия» становятся пустым звуком, и многим нет смысла создавать семьи, так как нет полноценного труда, нет создания, и человек неизбежно опустится, вернётся в состояние обезьяны – и это его достойное будущее? Жизнь, выстроенная на основе разума, порой заставляет идти на жертвы – а, выйдя из Нормы, человек сам себя поставил перед нелёгким, мучительным выбором,  который всё же придётся сделать. И что бы кто ни говорил об этом, но когда кто-то сам, вольно или невольно, создаёт лишнее, то, что более тормозит его и даже тянет назад, нежели развивает, жизнь, в конце концов, неизбежно приводит его к той истине, которую никто не хочет признать добровольно – лишь сила внешних обстоятельств, давление их способно заставить человека осмелиться самому себе сказать её: ИНОГДА, ЕСЛИ ЖЕЛАЕШЬ ДОБРА СВОИМ ПОТОМКАМ - ЛУЧШЕ НЕ ПОРОЖДАТЬ ИХ НА СВЕТ.Несмотря на все усилия пропаганды, полностью ангажированной на то, чтобы все непременно создавали семьи и заводили детей, в угоду власти и капиталу порождая на свет всё новых и новых рабов, с течением времени неизбежно всё больше и больше жителей Земли начнёт осознавать, как сильно человечество вышло из Нормы, как небывало осложнили жизнь себе вышедшие и ожесточённо ополчились друг на друга в борьбе за выживание, как постепенно превратилась жизнь для них в войну, а семья – в каторгу, привычно-любимую, желанную для женщин, живущих инстинктом размножения, но, явно или тайно, отторгаемую мужчинами, не разумом – опять же подсознательно, но всё же чувствующими, как сомнительно порой ожидающее их удовольствие от уз Гименея – потому столь часто так неуверенно идут они к алтарю. Но уровень чувств и подсознания, ощущений и интуиции не знает себе объяснений: будто неким внутренним голосом подсказывает он человеку, на что стоит решаться ему, а от чего лучше было бы отказаться. Тем голосом, который никогда не стоит игнорировать. Однако, живя чувствами, человек (и в первую очередь мужчина), тем не менее, всегда хочет найти реальное объяснение тому, почему натура его принимает одно и отвергает другое.
     То объяснение, которое давно пора бы уже услышать ему…

БРОШЕННЫЕ ДЕТИ

    Как много их стало! Печальными глазами смотрят они в мир, вопрошая: почему? Как получилось, что я стал не нужен тем, кто породил меня на свет? Почему отказались они от меня? Чем я хуже других детей, что пригреты и обласканы своими родителями? И что теперь ждёт меня?
     Живущий в Норме не бросит своего отпрыска, ведь он – плоть и кровь своего родителя, продолжатель рода, а главное – продолжатель трудовой династии. Земледелец не бросит плодородное поле, кормящее его, но со временем становится он слаб и немощен, а потому нуждается в потомках, что продолжат его дело за него и позаботятся о нём в его старости. Лишь тот, кто вышел из Нормы, способен отказаться от своего потомства. Инстинктивно осознавая, что рождён жить, жить, а не существовать, бросается человек в гущу событий – но проходят годы, а ничего не меняется, и осознаёт вышедший из Нормы, что он ничего не добился, не стал никем достойным, что выбросила жизнь его на обочину, несмотря на все его таланты и трудолюбие. Не занял он в этой жизни достойного места – ведь уже заняты такие места другими, и не уступят ему ни пяди завоёванного. И рушатся все его мечты и планы, и разочаровывается он в жизни, и начинает ненавидеть её и всё вокруг, и спивается, не видя никакого света в конце своего туннеля, и собственные дети становятся ему не нужны. «Зачем они мне, – думает такой горе-родитель. – Что я смогу дать им? Чему я научу их, что оставлю им после себя? Не была моя жизнь достойной – и на меня предложу я равняться им? Я и так не живу – лишь существую, не более, а тут ещё они – пусть выживают, как хотят». И становятся дети таких сиротами при живых родителях.
     И что потом? Создают правители для таких детей приюты, но что ждёт их там? С детства жизнь по волчьим законам, где сильный унижает слабых, отсутствие родительской заботы и ласки – и в кого в итоге вырастут такие дети? Жалость и сострадание вызывают они всем своим видом, но не доведут жалость и сострадание до добра тех, кто всецело поддастся таким чувствам. Опасность кроется в безмятежных глазах детей этих, и опасность огромная. По генам от родителей перешла к ним ненависть ко всему миру, в котором их родителям не нашлось достойного места. Прибавляется к этому закон сильного в приютах – и вырастают маленькие злобные волчата в свирепых, диких волков, готовых идти вперёд по трупам и остервенело вести войну со всем миром. Жестокость и беспринципность становятся нормой их жизни. Конечно, из любого правила есть исключения, и из таких иногда вырастают достойные. Но исключение – это вовсе не правило, никогда «иногда» не заменит «всегда», такие исключения не делают погоды и совершенно не стоят того, чтобы из-за них терпеть общее негативное правило. Дело не в том, кто лучше – воспитанник родителей или воспитанник детдома, дело в том, что второму придётся в любом случае начинать сначала – и что достойного он создаст? Представьте себе ситуацию, при которой Природе пришлось бы каждое тысячелетие запускать заново процесс эволюции, которая и сделала обезьяну человеком – и чем бы сейчас был этот самый человек? Тот, кто создал лучшее, не создавал это «с нуля»…
     Лишённые принципов, отрицая нормы морали, живут такие с убеждением, что отнять всегда лучше, чем создать. Живут в ущерб себе и остальным, ополчившись против общества, которое волей-неволей вынуждено ответить им тем же. И преступление они уже не считают аморальным, поскольку убеждены, что общество обделило их, и обделило незаслуженно, а потому вечно должно им. И идут они отбирать этот, как они считают, «долг», становясь врагами всем вокруг.
     Странна логика породивших на свет их. Странна и непонятна. «Я не смогу прокормить их, не смогу поднять» – оправдываются они. Но зачем тогда было вообще порождать их на свет? Повинуясь глупому инстинкту размножения? Но инстинктами живут звери, не имеющие разума, и потому Природа безжалостна к ним – беспощадно уничтожает она любое не прижившееся их потомство. Человек же тем и отличается от животных, что Природой дана ему способность мыслить. А значит это только одно: не имеет он права жить инстинктами.       И, тем не менее, зачастую именно так он и поступает. Существуя на Земле столько лет, человек всё ещё способен уподобиться животному. Но почему тогда молчит правитель? Воровство, убийство признал он грехом, заслуживающим наказания, и прописал везде и всюду обеспечивать неотвратимость этого наказания. Но разве отказ от своего отпрыска не аморален и не заслуживает такой же кары? Или голос кучки чиновников, в ведении которых и существуют сегодняшние детские дома, не упускающей случая прикарманить из казны лишнюю монету, якобы на пользу бедным сироткам направляемую, вечно будет заглушать голос разума? Буйным цветом цветёт Зло на поле, имя которому – Безнаказанность, а потому живут горе-родители инстинктами и спокойно уподобляются диким зверям. И становится не взращённый обществом врагом ему – какую цель преследует общество, плодящее таких врагов? Войны хочет оно?
     Оно её получит.

«СУДЬБА»

    Веками человек задаёт себе один и тот же вопрос: что нами движет и управляет? Что наша жизнь: заранее, раз и навсегда определённая программа, которую уже ничто не в силах изменить, или цепочка случайностей? Есть ли какая-то высшая сила, предопределяющая всё, что произойдёт с каждым из нас, и если она всё же существует – что движет её действиями? Действительно ли Фортуна слепа или же наоборот - осмысленны все её деяния, порой состоящие из сплошных парадоксов?
     Давно уже пора понять человеку: никакой высшей силы, кроме Природы, над ним нет. Потому он во многом предоставлен сам себе, и нет и не может быть у него никакой другой судьбы, кроме той, что он сам творит. И, самолично творя её, вольно или невольно проецирует он всё, что является её составными частями, на других, также, как и они проецируют свою судьбу на него. Жизнь – цепочка случайностей? И да, и нет! Жизнь не может быть заранее, от начала и до конца, определённой программой, которую никто не в силах изменить: будущего ещё нет, и оно будет таким, каким обитатели планеты Земля его все вместе совокупно построят. Но множество человеческих жизней плетёт множество цепочек, состоящих из того, что будет случайностью для одного, но станет фатальным для другого. Каждодневно, делая что-то или, наоборот, не делая, задумываясь об одном и гоня прочь из мыслей своих другое, считая одно ценным, а другое преходящим, сообщая себе подобным одно и утаивая от них другое, плетёт человек сам незримую нить того, что принято называть его «судьбой», ударов которой он так опасается, но которые, вольно или невольно, своим действием или бездействием, но всё же сам и спровоцировал.
     Водитель-лихач сбивает насмерть пешехода. Виноват он? Да. Но только ли его вина в произошедшем? Разве он впервые сел за руль в тот день? Новички за рулём, как правило, не спешат лишний раз нажать на акселератор. Выходит, не первый день он ездил и не первый день «лихачил», пролетая на красный сигнал светофора, «подрезая» других водителей. При этом он никуда не спешил – его непомерные амбиции просто хотели поднять его «Я» выше других, продемонстрировать всем, что он лучше всех, быстрее всех, опытнее всех, искуснее всех за рулём. И никто не остановил его – безучастно смотрели другие на его безобразные выходки, и никто не усмирил его, никто силой, кулаком и грозным взглядом – так смотрит справедливость в глаза тому, кто самонадеянно бросил вызов остальным наглостью своей – не заставил его амбиции поутихнуть. И, подпитываемая безнаказанностью, расцвела его наглость буйным цветом. Пешеход, что погиб под колёсами его, обычно тоже безучастно взирал на глупые выходки подобных же лихачей – и тем подписал себе свой незримый приговор. Нация неполноценных неизбежно встаёт на путь уничтожения самой себя. Всегда.
     И не только себе подписал он тот приговор. Непротивление злу окрыляет это самое зло безгранично – и вот уже, почувствовав свою безнаказанность и  стремясь заполучить как можно больше душ, оно возводит себя в ранг добродетели, забирая незрелые умы и объявляя всех несогласных неудачниками и изгоями. И преподносится лихачество на дорогах уже как некий признак мужественности, смелости и отваги, превосходства над остальными – вновь хочет больное человеческое себялюбие поднять своё «Я» выше солнца. «А тормоза придумали трусы, правила движенья – понты…», – весело поют безумные, со смехом давя на газ в стремительной гонке к своей последней стоянке. И многих дождётся та стоянка, пока не поймёт, наконец, человек – на самом деле некуда спешить ему в этой жизни... Там, где много людей – будет много машин, а значит – неизбежно кто-то будет находить себе смерть и под их колёсами, и в их салонах.    
     Альпинист идёт в горы и погибает, попав в снежную лавину. Кто-то заставлял его рисковать, кто-то гнал его к вершине? Он прекрасно знал, куда идёт, понимал, что риск огромен – но, как всегда, понадеялся на «авось». Ведь что-то нехорошее может случиться с другими, но с ним – никогда! Так думал он, но не так рассудила Природа. Но что он искал в горах, на что рассчитывал, идя, несмотря на опасность, к пустынной, заснеженной вершине, где ничего нет? Чем бы помогло ему это в жизни, если бы он добрался-таки до неё? Разве спокойная, безопасная жизнь в равнине настолько его не устраивала, что бросился он туда, откуда уже не суждено было ему вернуться обратно? Амбиции, желание поднять своё «Я» выше других – вот что им двигало. Такова природа таких, и нет для них других вариантов – лишь одно, устами классика бардовской песни сказанное, служит им жизненным кредо: «Лучше гор могут быть только горы, на которых никто не бывал!..»: «Я взошёл, я покорил, я могу то, чего не могут другие, выходит – я лучше, сильнее, смелее них, а значит – я победитель!», – бредовыми идеями ослеплённые, рассуждают они. Они хотели получить всё и сразу без особого труда, но смерть на таком пути найдут многие. «Умный в гору не пойдёт…» – разве на пустом месте родилась та поговорка? Ведь горы всегда опасны. Они столь недоступны для людей, покрыты вечными снегами, лишены условий для массового проживания и в итоге безлюдны потому, что они должны быть безлюдны, немым вопросом встречая любых визитёров: что вам нужно здесь? Всем, кто когда либо задавался вопросом, для чего Природе вообще понадобилось их создавать, почему бы не сделать всю сушу тёплой, плодородной равниной, стоило бы задуматься над таким ответом на этот вопрос: возможно, горы нужны были для того, чтобы под их массивной, многокилометровой толщей скрыть то, до чего человек никогда, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должен добраться… Дайвер ныряет глубже, чем стоило бы – и не возвращается из глубин морских. Что столь ценное он искал там, чего не хватало ему на земле, где, в отличие от океана, человек единственно приспособлен жить? Как мир до сих пор ещё не понял, что морские глубины потому и опасны для человека, что ему там совершенно не место? Такими их делает Природа, дабы никто безумный не проник туда и не нарушил своим невежеством природного равновесия.
     Разбивается огромный пассажирский авиалайнер – и погибают все летевшие в нём. Но кто гнал их в столь дальний и опасный путь, что искали они за тридевять земель от своего дома? Что такое они не нашли в своей земле, что рассчитывали получить на чужбине? Разве не понял человек до сих пор, как опасно то, что он, не умея делать сам, решил доверить машине? Если бы разумной Природе было нужно, чтобы человек умел летать – наверное, сейчас он уже превзошёл бы в таком умении всех пернатых созданий планеты Земля. Лишь птицам дала Природа такую возможность – но они летают миллионы лет, и потому приспособились, и взлететь могут откуда угодно, и в любом месте приземлиться, и непогода им не страшна – они спокойно облетят и грозы, и ураганы, и не страшны им неровности Земли – вовремя предупредят о них их природные локаторы и эхолоты, коими от рождения наделена каждая крылатая особь и кои никогда не лгут и не отказывают. Даже подстреленная охотником, чаще птица выживает, нежели гибнет – ведь для приземления ей не нужен огромный аэродром с длинными полосами, и лес и горы не станут ей смертельной помехой – природа приспособила её ко многому. А машины создаются человеком – и в погоне за барышами не заботятся их хозяева о безопасности тех, кто отдаёт им свои кровные, дабы пуститься в полёт. На перенаселённой планете авиаперелёты стали массовым явлением, поставлены на поток, на конвейер – о какой их надёжности может идти речь?  На что надеются пассажиры, ступающие на борт, жаждущие поскорее взмыть в небо, хотя зачастую есть немало способов проделать намного более безопасно такой же путь по земле? На извечный «авось»? Никто до сих пор не  пожелал задуматься над тем, скольким этот «авось» уже вырыл могилу? Создав крылатых чудовищ, человеческая глупость хвастливо подняла крик о том, что человек научился летать – но ведь летает не он, летает машина. А человек становится её рабом, едва ступив на борт. Рабом – и попутчиком к неизбежному. 
     В страшном пожаре погибают жильцы сгоревшего дома. Но разве нечего сегодня противопоставить огню, подчас превращающемуся из верного союзника в смертельного врага? Любое пламя можно потушить своими силами, ещё когда оно только начинает разгораться – к тому и призваны новейшие системы пожаротушения в современных зданиях, работающие без помощи человека. Но почему не было такой системы в том доме? Выйдя из Нормы, стали лишними его жильцы, и не по карману им подобная система – а потому и им в итоге вынесла Природа свой, всегда объективный, приговор.
     Вчерашняя счастливая жена и любящая мать теряет своего мужа и остаётся одна с детьми без средств к существованию. Кончается красивая сказка, в которой витала она в облаках своей Любви (или, может быть, лишь казалось ей, что она любит?), не замечая ничего и никого вокруг, и начинается суровая жизнь, совсем не похожая на праздник. Но разве она первая, с кем такое приключилось? Ведь она не ребёнком выходила замуж – выходит, с возрастом так и не пришло к ней взросление, учащее тому, что в этой жизни никто не застрахован от такого поворота? Что, если хочет она быть счастливой – нужно было предусмотреть и такой вариант развития событий, прежде чем попадать в зависимость к супругу, который не вечен, и порождать на свет потомство, на которое немалых средств потребуется, дабы взрастить? И после этого она будет жаловаться на судьбу, искать виноватых на стороне? Кто ещё может быть повинен в такой её неудаче, кроме неё самой? Как известно, самый лучший выход из любого затруднения – просто не попадать в него, и тем и отличается истинное взросление от завуалированной инфантильности, что с приходом его всякий не заучивает наизусть – осознаёт: нельзя в этой жизни полагаться на кого бы то ни было, кроме себя самого. Лишь на себя самого всегда рассчитывающему в этой жизни не стоит бояться её ударов – для него они не станут неожиданностью.
     «Как аукнется, так и откликнется…» – таков принцип действия того, что каждый привык именовать своей Судьбой: что бы он ни запустил в мир – подобно бумерангу, неизбежно вернётся это что-то к нему обратно. Как отнесётся он, так отнесутся и к нему. Сталкиваясь каждодневно с тем, что именует ударами судьбы, человек многократно задумывается: что не так в его жизни, почему весь мир так враждебен к нему? И лишь тогда он ответит на эти вопросы, когда поймёт: если он вышел из Нормы – он обречён на войну. На войну со всем миром, с Природой и себе подобными, потому что на самом деле он не нужен Природе. Всё, что каждодневно испытывает он на себе, есть не более чем результат борьбы за выживание, борьбы лишних, вышедших из Нормы, против всех остальных – и так каждый день получает он заслуженное. А потому то, что живущим в Норме Природа даёт добровольно, вынужден отнимать он силой, и становится лютым врагом её и себе подобных, и неизбежен ответный удар с их стороны. Но по праву своим, заслуженным, заработанным считает он добытое, а потому так непонятны ему удары судьбы, которыми весь остальной мир просто-напросто защищается от него, которыми противодействует его враждебности. И не будет ему другой жизни: вышедшие из Нормы обречены, и не какая-то там «судьба» – сами они подписали себе свой приговор. Выражение: «Умереть не своей смертью» – демагогия, придуманная теми, кто лоялен сегодняшней антинародной власти: на самом деле каждый, каков бы ни был финал его жизненного пути, умирает своей, заслуженной, заработанной, справедливой и закономерной смертью. Потому не бывает преждевременных смертей – у каждого финала жизни есть своя причина, и то, что она наступила именно здесь и сейчас – объективно всегда. Пора, наконец, осознать, как сильно заблуждаются все верующие в Бога и верящие в судьбу, в том, что нами будто бы кто-то управляет. У всего, что бы с нами ни происходило, нет никаких сверхъестественных причин, и потому управляют не нами – управляем мы, все совокупно создавая то единое целое, что затем и влияет и на всех нас вместе, и на каждого в отдельности. Тот, кто надеется каким-то волшебным образом в стороне от этого общего процесса и изыскивает для этого все возможности, пусть оставит всякую надежду.
     В стороне не останется никто.

ВЕЗЕНИЕ

     «Свершилось! Я добился! Я победитель! – кричит получивший то, что желал. – Смотрите, люди – Я сделал! Я сотворил! Я создал! Я, я, я…!» Захлёбываясь от радости достигнутого и осознания собственной важности и значимости, прёт его «Я» изо всех щелей, парит в недосягаемой выси, сверху вниз с превосходством смотря на весь остальной мир. Но наступает день – и вдруг он лишается завоёванного - того, что привык уже по праву считать своим, без обладания чем уже не представлял себе свою жизнь. И постигает его горькое разочарование, и, горестно вздыхая, вопрошает он: «Что, что произошло? Что я сделал не так? Почему потерял законное, то, что нажил, трудясь в поте лица, то, что вчера ещё бесспорно было моим? И чем тот другой лучше меня, что занял он моё место?» Привык он считать свои достижения исключительно своей заслугой, и не хочет признавать, что в основе большинства, если не всех, его побед лежит исключительно везение. Везение, которое как пришло, так и уйти может, и не ведает оно чувства справедливости – ведь Фортуна слепа.
     Спортсмен участвует в соревновании – и приходит к финишу первым. Почему именно он стал победителем? Потому что был лучшим – самым сильным, самым быстрым, самым выносливым, самым ловким? Да потому, что не нашлось никого, кто оказался бы лучше него – и в этом его везение. На силу всегда найдётся другая сила, и если в следующий раз появится таковой – проиграет ему вчерашний чемпион. И плакать будет его душа, что не получил он приза, за который так боролся, и проклинать свою горькую судьбу, которая ещё вчера была к нему столь благосклонна и так разочаровала его сегодня – ведь он уже поверил в свою исключительность, уже убедил самого себя в своей непобедимости, и никак не хочет он признать, что лишь везение – основа всех его побед. Везение, которое приходит и уходит.
     Предприниматель находит новый рынок сбыта своего товара – и обогащается. Сегодня с лёгкостью делает он деньги – и с лёгкостью расстаётся с ними, но завтра приходят на прибыльный рынок его конкуренты – и вот уже вынужден он поднапрячься, и поясок туже затянуть, дабы не потерять свою курицу, несущую золотые яйца, совсем. И если всё же теряет – не может он смириться с потерей той, поскольку считал себя лучшим – ведь не неудачник же он, в конце концов, раз ещё вчера такие деньги зарабатывал! И не хочет он понимать, что не было в том, по сути, его заслуги – он занял свои позиции на том рынке потому, что просто никто не успел занять их до него – и в этом его везение. Везение, которое столь нечасто бывает долгим!
     В чём основа везения и невезения, что на самом деле движет Фортуной? И почему, несмотря на то, что она, как принято считать, "слепа", всегда есть те, кого с завистью и восхищением называют «баловнями судьбы»? Человек привык к мысли, что никакое везение не может быть вечным – и вдруг выясняется, что есть те, кому сей закон не писан! Но почему, почему так везёт им, за что они столь обласканы судьбой? Причина проста – они не покидали пределов Нормы, и потому столь благосклонна к ним Фортуна, благосклонна потому, что вовсе не в Фортуне изменчивой тут уже дело. Ценят они то, что имеют, независимо, многое имеют они или нет, и не хотят большего, не стремятся к сомнительным победам, хватаясь за маятник везения в надежде, что отбросит он их к победам – ведь так легко может отбросить он к поражениям! Уже само то, что живут, они считают огромным везением – Природа ведь могла и не дать человеку шанса появиться на свет. И жизнь сама расставляет их по тем местам, коих они заслуживают, как никто другой, и нечего опасаться им в этой жизни, ведь не везением – достойностью заняли они своё место под солнцем. Той достойностью, которая непреходяща, ведь она изначально заложена в самом человеке, она – его натура и образ жизни, выразитель его личности, а потому более одарит она любого, чем самое большое везение на свете, которое даёт сегодня и отнимает завтра. И напротив, тот, кто вышел из Нормы, стал для человечества изгоем, неудачником. Но он не согласен с этим, и хочет реванша, и успех и победы сделал смыслом своей жизни, и теряет он этот самый смысл, когда, упустив удачу, терпит поражение. И не хочет признать одного – лишь живущий в Норме способен одержать настоящую победу. Ту победу, ради которой ему не понадобится ни с кем соревноваться и надеяться на удачу: не надеждой – уверенностью он живёт. А у остальных – жизнь полосатая, и стремительно тают её светлые полосы: борьбу за выживание никто не сможет вести вечно, рано или поздно сломает она любого…
     Не ищет удачи живущий в Норме – закономерно обладание всем тем, что он имеет по жизни. Многие сегодня воспринимают жизнь как соревнование, главный приз в котором: карьера, деньги, уважение… Но на самом деле в реальной жизни вообще нет места соревнованию иначе как досужей забаве – есть превосходство живущих в Норме над теми, кто оказался вне её. Оправдывающим же жизнь как соревнование стоит попристальнее в неё вглядеться – и тогда имеющий глаза увидит, как легендарное: «Разделяй и властвуй!» – трансформируется сегодня в более современное: «Пока дураки дерутся, умные должны делать деньги!» Потому глупо желать кому-то удачи: расчётливость – вот основа истинной достойности и того, что сейчас наивно принято считать везением. И потому никогда не добьётся вышедший из Нормы той достойности – он лишний, и никакой расчёт не вернёт его в природную Норму, лишь видимость успеха уготована ему - успеха случайного, преходящего. Та видимость, которая рано или поздно неизбежно рассыпется в прах. И потому лишь недалёкие станут радоваться тому, что жизнь удалась, и сожалеть о том, что не сложилось – их «каждому – своё» ждало их закономерно, иначе и быть не могло. Фальшив, преходящ, призрачен успех того, кто позиционирует себя как охотника за удачей: ненужность его в обычной жизни в качестве производителя вынуждает его ту охоту сделать смыслом своего существования. Охоту за тем, что к живущему в Норме придёт как закономерный результат его востребованности. Вышедший же из Нормы никогда не обретёт истинную удачу – неизбежна невостребованность такого, которая ещё никого не возносила наверх. Есть, конечно, у него шанс занять место в Норме живущего – но в реальности немногим, очень немногим выпадает такая удача. Поэтому на самом деле в этой жизни нет везения и нет невезения: есть обеспеченность, сытое и довольное существование нужных и пожизненная борьба за остатки с барского стола остальных. И в результате победы победитель всего лишь получает своё, проигравший же лишается того, что на самом деле не его и никогда его не будет.
     И вновь борются Добро и Зло за людские души, и Зло расхваливает свою мнимую правоту, играя на человеческих амбициях и рисуя красивые картинки будущей счастливой жизни. «Добейся большего, добейся успеха – и ты победитель, весь мир у твоих ног!» – шепчет Зло. «Цени то, что имеешь – или завтра можешь потерять всё!» – шепчет Добро. И я на его стороне.

ДОБРО И ЗЛО

     Так что есть Добро и Зло? Так ли уж благородно то, что принято считать первым, и достойно осуждения именуемое вторым? До сих пор многие, не задумываясь, отвечали себе на этот вопрос, но сейчас… осекутся такие, едва раскрыв рот – уж слишком много возражений приготовили последние два столетия их речам, ещё до недавнего времени звучавшим столь уверенно и убедительно. Очень часто добро для одних оборачивается злом для других, а любое зло сравнимо с телесной болью: она неприятна, когда её испытываешь, хочется унять, но ведь сама по себе боль не есть хворь или рана: она есть сигнал, подаваемый нам нашим телом, сигнал о том, что что-то в нём не в порядке. Выходит, она никакое не зло – наоборот, она несёт в себе благо, вовремя сообщая нам о том, что пора нам заняться нашим здоровьем.
     Так же и в жизни: творящий то, что всегда было принято считать злом, будет творить его только там, где ему позволят такое, где не последует за такие деяния сурового наказания, призванного отбить всякое желание впредь совершать что-то подобное, и этим он укажет всем, кого так или иначе коснётся всё сделанное им, на их недостатки, на их слабые места, укажет добру на прорехи в его обороне, просочившись через которые, зло способно проникнуть ему в тыл и нанести внезапный удар в спину. И чем более вопиющей будет безнаказанность такого зла, тем сильнее выставит оно напоказ эти недостатки, громче заявит о них во всеуслышание. Так выходит, что, может быть, оно и не такое уж однозначное зло, если заставит своими действиями хоть кого-то задуматься о том, что в его жизни не так? «Всё, что не убивает меня, делает меня сильнее…»(Ницше Ф., «Падение кумиров», гл. «Изречения и стрелы») – вновь тысячу раз прав был гениальный «великий немец»: любое зло, творимое в отношении умного, дарит ему бесценный опыт преодоления в дальнейшем этого самого зла. Дурак же вечно будет жаловаться на то, как жесток и несправедлив этот мир – и этим лишь выставит напоказ свою ненужность.
     Выйдя из Нормы, человечество небывало осложнило себе жизнь, породив массу трудноразрешимых, порой просто тупиковых ситуаций. Не видя выхода их них, лишь в интересах кучки дельцов существует большая часть из сегодняшних семи миллиардов – тех дельцов, что купили марионеточных правителей, проповедников и актёров, дабы те и дальше оправдывали существующее положение как единственно правильное. Как глупое утешение этой большей части существует с недавних пор вошедшая в моду поговорка: «Не можешь изменить ситуацию – измени своё отношение к ней», – так придумавший её, видимо, рассчитывал оправдать античеловечную политику перенаселённости, искусственно творимую в  интересах тех самых  воротил. И не заметил, как создал то утверждение, которое, поняв его истинный смысл, должен принять как единственно верное всякий живущий на планете Земля.
     Человечество вышло из Нормы, и сейчас человек ежедневно в жизни испытывает на себе последствия этого. Выражается это в тех проблемах и трудностях, с которыми он сталкивается в своей повседневной жизни – и, естественно, хотел бы он освободиться от всех таких преград  на своём пути. Но, может быть, всё дело в том, что он просто избрал неверный путь, раз так сложно идти по нему? Все несчастья, что преследуют человека на его пути – может быть, таким образом Природа просто защищается от безумно плодящегося и размножающегося человечества, разрушающего её всё сильнее и сильнее? Столкнувшись с очередной проблемой, желает человек её разрешения, усматривая  в этом добро – но,  может быть, если бы он добился этого разрешения, это в результате и стало бы тем злом, которое в конечном итоге, всё в совокупности, и привело бы к необратимым последствиям? Возникновению любой проблемы есть логическое объяснение, и, ставя перед людьми её неразрешимость, Природа, которая всегда разумна и одна и является высшей силой на планете Земля и единственно создаёт всё и всех, незримо всем этим управляя, ставит барьер её разрешению, которое кто-то посчитал бы добром, потому что хочет его и видит в нём приятное, желанное для себя, но которое для неё, а в итоге – и для всего человечества – обернулось бы ЗЛОМ. Так часто приходится слышать сожаления по поводу несделанного, недостигнутого, незаработанного, незавершённого, но, может быть, в том и есть великая сила Природы, стремящаяся позволить каждому лишь то, что не пойдёт во вред ей, а значит, и всем нам – так или иначе, явно или тайно, сразу или со временем. (Наверное, что-то такое и имеют в виду, когда говорят: «Не судьба!..») В чём истинная победа в жизни и что есть на самом деле поражение? Сложно, невероятно сложно будет человечеству, в угоду диким предрассудкам стремящемуся построить свою жизнь по принципу: «Хочу, и всё!», понять и принять сии истины. И успех, и неудача закономерны: и то, и другое придёт лишь к тому, кому предопределён был такой финал. Почему предопределён - что есть поражение, как не сигнал потерпевшему его о том, что он избрал не ту цель, пошёл неверной дорогой, запустил не те начинания, понадеялся не на тех соратников? Выходит, само по себе поражение не разрушительно – на самом деле благотворное несёт оно в себе, указывая человеку на то, что необходимо ему начать искать другую дорогу, стремиться преуспеть и возвыситься в другом деле, увлечь за собой других единомышленников! Окончание одного всегда есть начало другого – и только так, терпя поражения на ложных, по ошибке выбранных путях, найдёт человек, наконец, свою единственную дорогу. Потому поражение на самом деле есть победа – оно заставляет задуматься человека, что же на самом деле в его жизни не так, чтобы в дальнейшем более грамотно, обдуманно – разумно выстраивать её. Любая победа, любой успех, любой триумф – это не заслуга одержавшего её, это не более чем закономерный итог в жизни человека, всего лишь избравшего, сразу или со временем, верную дорогу. Лишь недалёкие будут горевать по упущенному: без поражений многие никогда не стали бы теми, кем они стали, если бы не прошли через то, через что они прошли, и не потеряли то, что потеряли – на самом деле не предназначено потерянное им. Глупое, пришедшее из детских сказок и поддерживаемое низкопробной голливудщиной желание обладать волшебством, магией, способной исполнять любые желания – не более чем хотение того, чего на самом деле человеку не дано получить. Всегда, когда сталкиваешься с чем-то покинутым, заброшенным, позабытым, у многих естественно, в силу взращённого воспитанием мировосприятия, это что-то вызывает сожаление, но надо и задать себе справедливый вопрос: а почему его постигла такая судьба?..
     К тому же – чего хочет человек, желая разрешения того или иного затруднения? Такое разрешение кажется ему добром – ведь в итоге он получит желаемое, но что было бы, если бы всегда выходило так, как он хочет? Человечество перестало бы думать, перестало бы осмысливать ситуацию и свою роль в ней, свои действия. Максимально достигнув желаемого общества, подобного сегодняшнему обществу потребления – а глупцы уверены, что ради него и была задумана вся цивилизация, – человек запустил бы процесс, обратный эволюции (и уже кое-где видны признаки его) – и в результате неизбежно вернулся бы назад к животному состоянию, превратившись уже даже не в обезьяну – в свинью, ни к какой самостоятельной жизни, в отличие от той же обезьяны, не способную. И, будучи не в состоянии выжить самостоятельно, исчез бы он с лица Земли навсегда…
     А потому пора, наконец, понять: любое зло, творимое кем бы то ни было в отношении человека, всё, что испытываем мы на себе неприятного, есть не более чем реакция Природы и всего остального мира на тех, кто вышел из Нормы и вынужден каждый день вести войну за всё: за лучшее место под солнцем, за лучшее пропитание, за лучшее занятие, за лучших женщин… Войну всех против всех. Она обычно незрима, но от этого не меньше её жестокость. Никакое Зло не существует само по себе – оно опять же творимо людьми, но творимо лишь там, где такое позволяют. Вор украдёт лишь там, где вчерашний обладатель украденного ничего не сделает, чтобы защитить своё жилище, своё имущество от воровства и тем позволит этому самому воровству свершиться – выходит, сам он косвенно и спровоцировал то преступление? Убийство совершится лишь там, где убийца рассчитывает на безнаказанность – может, пора задуматься остальным, почему он считает, что есть у него шанс уйти от ответа? Причём нередко убийство – тоже своеобразное наведение порядка: так ли уж ценен тот, кто так легко позволил избавиться от себя, тот, кто, так или иначе, прямо или косвенно, вольно или невольно, но всё же сам нашёл своего палача, решившись на что-то такое, что и привело к такому финалу – и речь здесь не только о так называемых «заказных» убийствах? Лишние люди в борьбе за выживание объявляют войну всем, кто стоит у них на пути – и от шальных пуль той войны нередко гибнут те, кто не имеет к ней совершенно никакого отношения. И самоубийство зачастую – не признак малодушия: перенаселённость неизбежно будет порождать людей, несмотря на все их таланты, совершенно невостребованных жизнью. Жизнь есть каждодневное, тотальное и повсеместное наведение порядка – порядка как оружия Природы против абсурда, созданного человеком, и ставшие жертвами наведения этого порядка не есть достойные – на самом деле они просто занимали не своё место или даже вообще не были нужны (наверное, справедливость и неизбежность таких жертв на всеобщем пути к лучшему и имел в виду великий Ницше, говоря: «Падающего – толкни»). Природа очищается от лишнего – и человек всё больше становится этим самым лишним: преступность, насилие, жестокость есть порождения перенаселённости, вынуждающей вести борьбу за собственность, за ценности, делающей людей смертельными врагами друг другу – и вот уже самые лучшие, талантливые и благородные, истинные создатели вынуждены взяться за оружие и уподобиться кровожадным викингам, дабы просто отстоять своё. Вся жестокость, чудовищность, кровавость войн призвана показать человеку: неверен его путь, раз попал он на этом пути в такое. И большая любовь и счастливая семья вовсе не ждут на жизненном пути поголовно всех и каждого: стремясь сократить численность того или иного излишне размножившегося биологического вида, Природа пускает в ход все возможные способы – может, то, что кто-то не состоялся в личной жизни, не нашёл своей второй половины, и есть результат действия одного из этих способов? Если это так, выходит, что волею Природы такой итог закономерен и объективен. Такой подход жесток с точки зрения общепринятого гуманизма, но кто сказал, что в Природе всё должно быть прекрасно и радостно?..
     Как ответить однозначно на вопрос, что есть Добро и Зло? Каждый сам решает это для себя, но для автора этого труда Добро – это торжество того, кто сознательно стремится к царству природной Нормы, и на этом пути сумел убедить других и увлечь за собой. Войны, голод и все остальные бичи божии человечества он не посчитает злом: они не есть зло, они – закономерный итог выхода человечества из Нормы, иначе и быть не могло. И сила его – не мускулы и не бетонная голова, а умение принять правильное решение, пойти на жертвы, отказаться от того, что в угоду перенасёлённости будет существовать во вред человечеству. Дурак захочет примкнуть к стаду – и лохмотья зависимого будет носить до конца своих дней, мудрый же, видя, что род его вышел из Нормы, волевым решением откажется от большого потомства – и в этом его сила. Та единственная сила, которой опять же впервые нечего будет противопоставить так поощряющей как можно больший выход из Нормы, как можно большую перенаселённость и дешевизну рабочей силы шайке заевшихся воротил, видящих себя мировыми рабовладельцами: лишь то, что отнимет у этих самых рабовладельцев их рабов, лишит кровососов привычной для них крови, позволит покончить с их диктатом, с их произволом. Не сразу дадут о себе знать результаты таких действий, но эта сила и есть то единственное, что, поначалу вернув род людской от огромной массы бесправных ненужных к обществу немногочисленных ценных и тем самым оградив его от гибели и вымирания, в конечном итоге возвысит человека и направит его, наконец, к тому, о чём так мечтал Ницше и что единственно верным считает автор теории Нормы – состоянию высшего существа, сверхчеловека. И только это способно дать простому смертному, от которого традиционно вроде как ничего не зависит, ощущение истинного счастья, ощущение своей значимости в силу того, что всё-таки он может что-то в этой жизни изменить сам – ведь именно так, «регулируя» настоящее и изменяя таким образом будущее, каждый и ответит себе на главный вопрос своей жизни: зачем он живёт? Счастье на самом деле – это не набор из удовольствий и наслаждений, это широта воли человека, способного жить расчётом и, мысля разумно, «глобально», осознанно принимать решения, способные вызвать сегодня осуждение у многих, живущих стадом, но единственно правильные на пути индивидуалиста, избравшего свою дорогу – ведь именно такие дороги, все в совокупности, и приведут мир в итоге к обществу высших существ. И наоборот, Зло – торжество оправдывающего выход из Нормы, оправдывающего большие семьи и перенаселённость, способные принести счастье лишь очень немногим и неумолимо ведущие человечество к гибели, и, независимо от того, куплен ли он или просто живёт во власти предрассудков – нет на Земле другого Зла. В разумной жизни человечества нет и не может быть ни добра, ни зла, выдуманных человеком с целью оправдать всю ущербность традиционного построения своего общества и традиционных отношений, потому что всё, абсолютно всё, творимое живой Природой, частью которой (не более того!) человек был, есть и будет всегда, на самом деле ОБЪЕКТИВНО.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ: ОДНА ПРОБЛЕМА НА ВСЕХ

     Не  даёт современному человечеству покоя  масса его проблем. Всё  те  же войны, голод, нищета, бедность, эпидемии, коррупция, хунты и тирания, экономические кризисы, экологические и техногенные катастрофы, участившиеся стихийные бедствия – да много чего ещё. И произносят речи вроде бы образованные и уважаемые представители рода человеческого во всеуслышанье, предлагая те или иные способы разрешения этих проблем: разрешить то, запретить это, профинансировать что-то там ещё, ввести санкции, принять декларации, создать фонды помощи… Воистину, просто смешно уже становится смотреть на всех этих клоунов! Глядя на них, одно лишь приходит в голову: неужели сами они действительно верят в весь тот бред, что несут со столь умным видом с экранов телевизоров и со страниц газет, в ту лапшу, что вешают на уши миллионам своих слушателей и читателей? Ведь то, что они предлагают, неспособно принести хоть сколько-нибудь серьёзной пользы. (А, может быть, на самом деле прекрасно осведомлены они об этом?!) Когда бы всё было так просто, как они хотят представить – все проблемы человечества давно уже были бы разрешены.
     Как часто в этой жизни звучат – и веками звучали – пожелания всего наилучшего: добра, счастья, мира, любви. Конечно, желающими такого движут самые наилучшие побуждения, но когда человечество осознает, что все эти пожелания так и останутся пустым звуком, повиснут в воздухе, если не создать нужных условий для их исполнения? Нельзя насытиться, не приняв пищу, нельзя научиться плавать, при этом не касаясь воды – и точно так же невозможно достичь всего желаемого как наивысшего состояния человека и истинного мирового порядка, не идя ко всему этому. Если просто сидеть и ждать, когда оно наступит – оно не наступит никогда, оно может стать только и единственно результатом активных действий человека, понимающего корень всех своих затруднений, а, значит, способного разрешить их и уже грамотно разрешающего, чем единственно и изменит он что-то на этой планете. Но ничего человек не сможет разрешить и ничего не изменит, пока, наконец, не поймёт одного: у каждого города и каждого поселения, каждого народа, каждого государства, каждого региона, каждого континента в частности и всего человечества вообще на самом деле есть только одна проблема: проблема лишних людей. Тех лишних, что вышли из природной Нормы и нет у них шансов когда-либо в неё вернуться. Многие из них умны, образованны, талантливы, среди них немало действительно достойных людей, ведь всех нас Природа создаёт способными к чему-то, и в этом – великая сила её разума. Но при всех своих богатствах Природа просто физически не в состоянии обеспечить каждому достойные условия существования. Поэтому будут лишние, а значит – невостребованные жизнью люди: перенаселённость, созданная уже человеком, давно поделила и продолжает неумолимо делить всех людей на нужных и ненужных, и в этом – самое яркое свидетельство неразумности сегодняшнего «гомо сапиенса». Чудовищно перенаселена планета – перенаселена такими вот лишними. И не вина сегодняшних поколений в этом – вина их будет в том, если и дальше всё будет так, как есть сегодня. Тут уместно было бы вспомнить то, с чего начиналась эта книга: с библейской версии сотворения человечества «по образу и подобию божию». Повелев человеку: «…наполняйте собою Землю…», господь, видимо, забыл при этом добавить: «Но ни в коем случае не переполняйте её!» Потому и воспринят был тогда и воспринимается до сих пор призыв: «Плодитесь и размножайтесь!» – буквально, со всеми вытекающими более чем очевидными его последствиями. Потому на самом деле и не бывает в мировой истории периодов великих потрясений – бывают периоды, когда Природа просто вынуждена всё жёстче справляться с распоясавшимся человечеством, и нередко его же руками…
     И уже раздаются голоса разума, справедливо считающие перенаселённость Земли главным злом, и кто-то даже называет цифры якобы наиболее приемлемого количества разумных обитателей третьей планеты от Солнца: 529 миллионов против 7 миллиардов нынешних (Майер Б., «Борьба против перенаселения»). Как бы там ни было, лишний, вышедший из Нормы человек бесспорно стал проблемой. И только сумев разрешить эту проблему, избавится человечество ото всех остальных – вернее сказать, они просто исчезнут сами собой. Ведь, подобно головам многоголовой гидры, все они растут из единого туловища – лишний человек стал тем туловищем. Но есть те, кому выгодна эта перенаселённость – и они сделают всё, что в их силах, дабы оставалось всё, как есть. Дабы и дальше ни гроша не стоила человеческая жизнь, и дешёвой рабсилы было вдоволь, и пушечного мяса в достатке, и бесконечно могли бы они наживаться на той дешевизне. И жить в роскоши, от всей души презирая тех, кому этой самой роскошью обязаны, предметом самых оскорбительных насмешек  делая их в разговорах. Однако, кем бы ни стали все эти «успешные», чего бы ни добились – суровый приговор вынесла таким Природа устами великого Ницше: «…Посмотрите же на этих лишних людей! Они крадут произведения изобретателей и сокровища мудрецов: культурой называют они свою кражу – и всё обращается у них в болезнь и в беду! Они всегда больны, они выблёвывают свою желчь и называют это газетой. Они проглатывают друг друга и никогда не могут переварить себя. Богатства приобретают они и делаются от этого ещё беднее. Власти хотят они, и прежде всего рычага власти, много денег – эти немощные! Дурным запахом несёт от их кумира – дурным запахом несёт и от всех этих служителей кумира. Разве хотите вы задохнуться в чаду их пастей и вожделений?..»(Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел "О новом кумире")
     Пора, наконец, понять, в чём корень зла, приводящего в итоге ко всем этим проблемам. Таится он в том, что всегда было принято считать добром и благом – в неоправданно больших семьях, веками культивируемых правителями и всеми лояльными им. В чём видит человек полезность создания таких семей? В том,  чтобы подарить свою радость и заботу большему количеству отпрысков? Но в чём необходимость столь обильного продолжения своего рода? Разве не справятся  двое потомков там, где  до них справлялись двое их родителей? Эти родители плохо воспитали их, не вырастив из них настоящих созидателей, настоящих работников,  достойных продолжателей своего дела? Но ведь тогда и пятерых, и десятерых своих отпрысков они, скорее всего, не смогут сделать такими вот достойными. И в чём логика действий их?
     Сложно будет человечеству понять и принять сию истину, и уже слышен возмущённый хор голосов – в первую очередь голосов женских: «Как же так, ведь семья – высшая ценность, ячейка общества! Дети – цветы нашей жизни, наше будущее, то, ради чего мы живём! У каждого из них есть шанс чего-то добиться в жизни, занять достойное место – и лишить их этого шанса?! Дети уже сами по себе приносят радость – жизнь неполна без них!..» Добиться чего? Чудес не бывает, если родители не способны прыгнуть выше головы – разве будут их дети наделены волшебством? О каких достойных местах речь? Количество таких мест в мире изначально было ограничено, и большая их часть в сложившемся сегодняшнем мироустройстве давным-давно и прочно занята - так и создаётся элита любого общества. На что надеется тот, кто думает, что такое место найдётся для каждого? Так какую цель преследует создатель большого семейства? Создать побольше будущей дешёвой рабочей силы и, при  надобности – пушечного мяса? О, возрадуются такому сильные мира сего – жизнь в роскоши обеспечена им! Той роскоши, что они создадут себе, отнимая всё у вышедших из Нормы, а потому – бесправных подданных своих! Дети уже сами по себе приносят радость? Радость кому – их родителям? Так, значит, эти родители производят их для себя, дабы порадоваться самим, и при этом не важно, ждёт ли этих детей счастливое будущее – потом пусть сами, как хотят, выживают? Что это, если не чудовищный эгоизм людей, привыкших жить бездумно, – то есть опять же животными инстинктами, подобно баранам, не имеющим разума, глядя, что делают другие?..   
     Да, семья – ячейка общества, но лишь там, где никто не нарушил царство природной Нормы, где потомки – продолжатели дела своих родителей, а не брошенные на произвол судьбы и обречённые на борьбу за выживание. Так существует Природа: будучи в целом разумной, она безжалостно уничтожает излишнее потомство своих, живущих инстинктами, тварей – подобно тому, как уничтожает защитная иммунная система разумно устроенного живого организма поражённые болезнью клетки, дабы не распространялась зараза дальше и не сгубила в итоге весь организм. Но человек опять же тем и отличается от этих тварей, что он способен мыслить, а значит – планировать численность своего будущего потомства и не порождать на свет того, кто может оказаться никогда не пристроен. Так разве не понимают лишние, что именно такими вот больными клетками они и стали, а потому – неизбежно обречены? Ведь не просто так – с уже описанной выше определённой целью Природа создала человечество, все теории о том, что человек – плод случайной генной мутации или якобы попал на Землю из космоса пока не имеют основательных доказательств (и даже если они верны, это ничего не меняет, Природа в любом случае не допустила бы к существованию на планете тот биологический вид, который совершенно ей неподконтролен). И наделён он способностью мыслить для того, чтобы силой своего мышления прийти к высшему разуму, который укажет каждому его единственную истинно верную дорогу, пределы его разумной деятельности и развития. Как безошибочно распознать живущего в Норме? Пристроенность, востребованность, понимание смысла своей жизни и её цели, и, как следствие – обеспеченность и уверенность в завтрашнем дне – вот первейшие признаки такого. И не жизнь диктует ему правила – это он диктует их ей. И в этом – его сила.
     И что бы человечество ни придумывало, что бы ни старалось делать, как бы ни пыталось себя обмануть – нет у него другой дороги в этой жизни и на этой планете, кроме возвращения в Норму, независимо от того, захочет оно этого добровольно и самостоятельно решится избавиться от всего лишнего или же, в угоду своей тупости и амбициям, и дальше пойдёт войной человек на весь остальной мир, дабы неизбежно проиграть. И, скорее всего, на том проигрыше и закончит род людской недолгую историю своего пребывания на планете Земля: если человек сам противопоставил себя Природе, пошёл войной против неё – какова должна быть её ответная реакция? Добывая тут, качая там, вырубая здесь и разрушая везде, человек превратился в её врага номер один – захочет ли она дать ещё один шанс тому, кто был для неё столь враждебен и разрушителен?
 




ТЕОРИЯ СВЕРХНАЦИИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

    Вечерело. Багровый диск солнца уже почти совсем скрылся  за чёрной линией горизонта, своими последними лучами освещая бескрайнюю степь. Постепенно сгущавшиеся сумерки незаметно, но цепко окутывали горную гряду с одной стороны долины и нескончаемые ряды холмов, уходившие далеко за горизонт…
     Шло стадо.
     По извилистой горной тропе, значительно расширявшейся к подножию, неторопливо спускалось несколько десятков баранов. Отягощённые своими думами и общим желанием побыстрее добрести до ближайшего пристанища, послушные животные не задумывались над тем, куда и зачем они идут – понукаемые пастухом и направляемые вожаком, гордо шествовавшим впереди, они шли по уже давным-давно проторённой тропе. Никто не задумывался над тем, куда ведёт эта тропа – пастух и вожак с самого начала заявили, что знают дорогу…
     Вступив в долину, стадо медленно двинулось вдоль освещаемых тусклым закатом возвышений. И вдруг над ближайшим холмом один из баранов заметил одиноко стоявшую тень.
    – Смотрите! – закричал он. – Там, на холме, кто-то есть!
     Всё стадо остановилось. Животные замерли, во все глаза вглядываясь в верхушку холма, пытаясь во всё более сгущавшихся сумерках хоть немного рассмотреть незнакомца. Но тень не двигалась, темнота наступала, и пастух уже взялся за кнут, как вдруг вожак, присмотревшись внимательнее, закричал:
    – Эй, ты! Кто ты такой! Почему один?
     Тень неторопливо двинулась в их сторону, и вскоре ближние животные смогли рассмотреть своего одинокого сородича. Но странным образом он не был похож на них: никем не понукаемый, он шёл, гордо выпрямив хребет и подняв голову. Он был одного с ними роста, но, казалось, смотрел на них сверху вниз…
    – Почему ты один? – вновь грозно повторил вожак. – Где твоё стадо?
    – Мне не нужно стадо, – с достоинством отвечал баран-одиночка. – Я сам вижу свой путь.
    – Так не бывает, – возразил вожак. – Все должны жить в стаде и идти туда, куда им указывают…
    – Бывает, –  холодно отпарировал одиночка. – Как же я тогда иду один?
     Открывший было пасть, чтобы возразить, вожак вдруг осёкся: одиночка совсем не выглядел усталым и измождённым, наоборот, пройденный путь как будто только придавал ему сил. Глаза его блестели и смотрели, казалось, уже не на вожака и других баранов, а далеко поверх них. Не зная, что сказать, вожак в растерянности повернулся к пастуху: отложив кнут, тот внимательно слушал их разговор, не пропуская ни единого слова.
    – Мне не нужны поводыри, – продолжил одиночка. – Не стада ищу я, а товарищей, единомышленников, тех, с кем на равных продолжим мы путь. Я пришёл, чтобы сманить многих из стада(1), ведь вы не рабы, и каждый из вас может идти своей дорогой, не нуждаясь в погонщиках…
    – Разбойник! – закричал пастух, не дав ему договорить. – Добрые и праведные(2)! Этот нечестивец хочет лишить вас стада, лишить того, чем вы жили всю жизнь, того, что было смыслом вашего существования! Без стада вы заблудитесь, потеряете дорогу, не доберётесь до пастбищ! Только мы знаем дорогу туда, что вы без нас? Голодная смерть – вот что ждёт вас тогда!
    – Посмотрите на него! – кивнул одиночка в сторону пастуха. – Вы благоговеете перед ним, но он так же несвободен, как и вы. Эти двуногие забыли легенду, которую сами они называют Исходом – забыли, как одно их племя, жившее в подчинении и рабстве у другого, не пожелало более жить в зависимости и ушло в пустыню, где им вроде бы не было никакой пищи – но сейчас этот народ гораздо более могуществен, чем те, кто некогда были их хозяевами…
    – Этот негодяй смертельно опасен! – вновь вскричал пастух. – Убейте его! Убейте!
     Стадо в нерешительности двинулось вперёд, но одиночка снова заговорил.
    – Но даже многие из тех, кто знает о том исходе, не догадываются об одной малоизвестной детали, которую такие, как эти, – одиночка вновь кивнул в сторону пастуха и вожака, – очень хотели бы скрыть. Согласно легенде, тот народ, прежде чем прийти в свои новые земли, сорок лет скитался по пустыне – якобы в наказание за то, что прогневал своих богов, усомнившись в их могуществе. Однако это не совсем так: на самом деле предводитель этого народа – один из мудрейших людей в истории – специально сорок лет водил свой народ по пустыне, пока не умер последний, рождённый в неволе(3). Догадываетесь, с какой целью он это сделал? 
    – Прах вас возьми, да что вы стоите? – закричал вожак и первый бросился на одиночку. Стадо всё вдруг в один момент пришло в движение, и не успел гордый баран отступить, как десятки животных набросились на него и затоптали  насмерть. В одну минуту всё было кончено, и от вожака, несколько поотставшего от остальных, дабы не принимать участие в общем убийстве и не мараться, не укрылось, как пастух тайком радостно потёр руки. Вожак не умел улыбаться – он был животным, но и его душа возликовала – его хозяин был доволен свершившимся…
     Через несколько минут стадо всё так же неторопливо продолжило свой путь. Тьма наступила окончательно, и пастух зажёг факел, мрачное пламя которого освещало всё тех же устало бредущих животных. И вскоре все забыли странные слова, сказанные одиночкой – никто не представлял себе жизни вне стада. Послушные обладатели рогов и копыт видели перед собой лишь белый хребет вожака, уверенно шедшего вперед, одному ему и пастуху, как они заявили, известной дорогой.
     И за холмами, в конце этой дороги, с визгом работал наждак, точа длинные ножи любителей шашлыка из баранины…
_________________________

(1)«…Сманить многих из стада - для этого пришёл я…»: Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел «Предисловие Заратустры».
(2)«…Посмотри на добрых и праведных! Кого ненавидят они больше всего? Того, кто разбивает их скрижали ценностей, разрушителя, преступника – но это и есть созидающий…»: Там же.
(3)«…Не зря Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне – пока не умрёт последний, рождённый в рабстве…» - Басов С.А., «О духовном рабстве в России», разд. «О рабстве и свободе»

«СВЕРХЧЕЛОВЕК» НИЦШЕ: ТРИ ВЕЛИКИХ ПРЕВРАЩЕНИЯ

    Величайшим философом всех времён и народов был и остаётся Фридрих Ницше. В своих суждениях - сложных, малопонятных, порой, казалось бы, противоречащих всякому здравому смыслу - так же видит он Зло во многом из того, что Добром до сих пор считал «человек разумный», и наоборот. От кризиса к кризису идёт традиционное человеческое общество, от одного упадка к другому шествуют его власть и культура – и его мораль, основы построения, само мышление человека всё больше подвергает сомнению «великий немец». Конечно, вряд ли можно слепо принять на веру всё то, о чём он пишет, вряд ли можно во всём согласиться с ним – но любая философия для того и существует, чтобы быть в первую очередь спорной наукой: ведь именно споры, как известно, способны породить на свет реальную истину. И лишь один разумный путь человека приемлет мировоззрение автора «Заратустры» – путь к сверхчеловеку.
     «В человеке важно то, что он мост, а не цель… человек есть переход и гибель» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел "Предисловие Заратустры"). Отметает Ницше сегодняшнее состояние человека как крайне несовершенное, считая его не более чем переходным к последней и высшей стадии – стадии с приставкой «сверх». «…Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором. Вы совершили путь от червя к человеку, но многое ещё осталось в вас от червя… даже мудрейший из вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!» (Там же)
     Но не понял век двадцатый того, что вкладывал автор того учения в понятие «сверхчеловек». И дошло до абсурда: мракобесы и демагоги со свастикой на знамёнах приравняли к сверхчеловеку себя, самоуверенно заявив о бесспорном превосходстве своей нации над другими. «Истинные арийцы, – так гордо именовали себя они, – величайшее творение Земли, и лишь они способны создать на Земле общество высших людей. Лишь одна нация может  стать самой  лучшей, заслуживающей право жизни  на  Земле – остальные   неполноценны,   и   не  место   им  тут…» И  двинулись  полчища убийц на Восток и на Запад,  и  творение  Хуго Шмайсера  успешно решало  вопрос,  как быть с миллионами этих самых «неполноценных». Однако не захотел признать крикливый Адольф, красивыми фразами из своего ключевого труда «Майн Кампф» прикрывавший самое обычное завоевательство и порабощение других народов, тогда одного: национал-социалистическая идеология была в корне неверна с самого начала, потому как почти всегда предпочитала великому низкопробное. Ведь если верить ей, то бездарный нацист для общества и сейчас был бы бесспорно ценнее, чем конструктор лучшего в мире стрелкового оружия, но не истинный ариец Михаил Калашников, чем создатель великой компьютерной империи, но опять же не истинный ариец Билл Гейтс – да мало ли подобных примеров можно привести здесь? Авиценна, Платон, Леонардо да Винчи, Иссак Ньютон, Джеймс Уатт, Томас Эдисон, Генри Форд – разве текла в их жилах хоть капля «арийской» крови? Лучшие люди планеты Земля никогда не ограничивались одной расой. Иллюзию возвышения лучшего создал нацизм – но на самом деле он возвышал посредственное, и потому столь позорным  поражением закончил свои дни. Даже если бы Гитлер и не пошёл войной на другие страны – изгоняемые из его рядов лучшие творили бы великое под флагами других держав, и в конце концов тоталитарная нацистская Германия просто не выдержала бы экономического противостояния, как не выдержал его (именно его!) Советский Союз…   
     Что же такое тогда «сверхчеловек»? Каким его видел автор «Заратустры»? Каким-то неслыханно великим и могучим и потому – подобным царям, завоевателям и покорителям прошлого, пришедшим из легенд великим воинам, неким полубогом – ведь именно какой-то такой образ невольно и рисуется в умах многих при одном упоминании о том самом, который «сверх»? Да, Ницше позиционирует своего «сверхчеловека» как нечто, изначально стоящее над толпой всех остальных, стоящее над массой «червей», «растений и призраков», но разве это самое «над» означает стремление к власти над ними? Тот, кто понимает приставку «сверх» как синоним исключительно властительства одних над другими, ставшего закономерным итогом превосходства над ними – безнадёжно глуп. Позволить командовать собой, диктовать себе способны только слабые, и, становясь их господином, любой вроде бы достойный неизбежно принижает себя до их состояния: чего добьётся повелитель царства живых призраков, пожизненных безликих теней, не способных создать самостоятельно ничего истинно великого, привыкших жить с постоянной оглядкой на своего властелина? С таким же успехом можно, найдя муравейник в лесу, провозгласить себя его генералом – и что такое «генеральство» принесёт его обладателю? Так самый достойный полководец в мире зароет в землю свои таланты: растратив себя на господство над толпой бездарей, даже трижды гений  всё равно потерпит поражение – не то поле для приложения своих сил он выбрал, не единомышленников – рабов неразумно захотел сделать попутчиками своими. «…Дело идёт не о том, чтобы идти впереди (этим путём можно в лучшем случае стать пастухом, то есть верховной и настоятельной потребностью стада), а о возможности идти самому по себе, о возможности быть иным…» (Ницше Ф., «Воля к власти», раздел "Критика доброго, хорошего человека") Истинно достойному обществу мало великого правителя – ему нужны великие граждане, вот почему за тысячи лет своего существования человек так и не создал достойного общества себе подобных, и до сих пор вся история существования его общества была историей векового торжества предрассудка под названием «стремление к власти»: издавна, желая лишь того, что необходимо для выживания и достойной жизни и добывая это немногое у Природы, жил человек в согласии с ней, но, возжелав большего, возжелав богатства, которое на самом деле совершенно ему не нужно, со временем поделил поделил самое себя на господ и прислугу, на рабов и вельмож, и культивировались, воспевались рабство и диктатура как безальтернативные много лет. «Власть» стала синонимом могущества, всесильности, но на самом деле она – всего лишь способ добиться силой ещё большего богатства, роскоши, комфорта, сумев отнять побольше у других. Так, постепенно нарастая, породило в мышлении, в психологии дикаря снедавшее его желание разбогатеть и превратить свою жизнь в цепочку сплошных, нескончаемых удовольствий, страшный порок – иллюзию ценности господства над другими, ценности как можно более полной власти над ними, что и должна принести ему несметные богатства. Но, стремясь к ней всей душой, варвар добивался прямо противоположного результата: объявив на таком пути войну всем, кто мог бы ему помешать, он рано или поздно неизбежно сталкивался с другой, более мощной силой и вместо господства сам оказывался у неё в подчинении. И, не в силах противостоять её диктату, принимал ставившиеся ею условия его существования в ней. Так рушилась ценность человека как создателя, так падала до нуля сама ценность человеческой жизни, так самые великие превращались в дармовое пушечное мясо, и опьянённые успехами властители становились уверены, что им позволено всё. И разрушение живой Природы в угоду своим интересам воспринималось ими как закономерная, неотъемлимая часть раз и навсегда выбранного курса, и перенаселённость планеты, создание как можно большего количества дешёвых исполнителей их воли, у которых можно отнимать всё больше и больше, поддерживалась и культивировалась ими как необходимый инструмент достижения всех их безумных устремлений – и так и раб, и господин запустили обратный отсчёт неизбежной гибели своей цивилизации, построенной на самодурстве одних и унижении других. Человек вынес приговор себе не тогда, когда заявил: «Это моё!», а тогда, когда заявил: «Хочу больше!..»
     Не власть, не подчинение и порабощение других будут лежать в основе  представителя истинно высшего общества планеты Земля. «Сверхчеловек» должен стать не очередным тираном и диктатором, коих в истории было предостаточно и которые в итоге так и не создали достойного общества достойных людей, а помочь поднять на новый уровень само качество жизни, само восприятие действительности и единственно верные действия по отношению ко всему, что окружает каждого, когда не найдётся более места убогости и никчемности, когда уйдёт в прошлое система «властитель-толпа» и на смену ей придёт «общество достойных»: оно действительно возможно, но не в виде общества лже-«равных», как не раз пытались создать социалисты. Ницше не раскрывает образа своего «сверхчеловека», не рисует его подробный портрет: размыт и неясен этот образ – возможно, потому, что его автор не хотел навязывать своим читателям никаких готовых эталонов чего-то, что, неверно истолкованное, как в случае с германским нацизмом, могло в итоге вновь направить человека по ложному пути. А может быть, потому, что тогда иначе и быть не могло: в девятнадцатом столетии человечество, ослеплённое манией того, что преподносилось как развитие, манимое блеском золота и хрустом купюр, ещё не понимало, в чём истинный смысл его существования. Безотчётно осознавая ущербность, а потому – обречённость царившего кругом варварства, «великий немец» не разглядел истинных причин, питавших его столетиями, не смог обосновать всю неизбежность гибели цивилизации, построенной на дикости властительства одних над другими, дабы уже тогда заставить человечество задуматься о том, верную ли дорогу оно выбрало. Потому, не предложив реального решения, не выставив законченной концепции общества будущего, которое единственно и способно выжить на планете Земля, не идя к своей неизбежной гибели, общества высших существ, представителя которого и можно было бы с полным правом назвать каким-то таким «сверхчеловеком», он тогда так и не был услышан. Вместе с тем не было тогда, нет сейчас и не может быть никогда готовых эталонов того, что можно назвать «высшим»: бездумно идя к тому, что преподносит как высшее кто-то другой, человек придёт лишь к очередному стаду. Только и единственно сам он должен прийти к пониманию того, что есть высшее и единственно ценное для него, к чему ему стоит стремиться, если он не хочет вернуться обратно к «растению и червю». Существует множество трактовок ницшевского понятия «сверхчеловек», однако наиболее подходящим (и именно в таком контексте оно и будет употребляться далее) представляется автору образ сверхчеловека как существа в первую очередь мудрого, высоконравственного и волевого, сумевшего найти своё место в жизни, не воюя с другими и не отнимая у других, выдавив из себя и свинью, и неандертальца, и раба, и стяжателя, живших во власти предрассудков. Избавлением от предрассудков создаются две основы сверхчеловека – высшая нравственность, противопоставленная дикости и варварству, грязи и беспорядку, тунеядству и низменным инстинктам, которая, по замыслу «великого немца», и должна стать главной отличительной чертой сверхчеловека: Ницше видит его художником и мыслителем, сделавшим свою индивидуальность главным локомотивом всей своей жизни, и железная воля, которая есть способность осознанно, не обращая внимания ни на какие советы и увещевания, идти своей дорогой, принимая в отношении себя самого единственно верные решения и потому не становясь человеком толпы, неспособным самостоятельно ни на какие решения, отдавшим ей право решать.
     «Три превращения», по замыслу автора «Заратустры», должен пройти человек, чтобы достичь состояния сверхчеловека, три стадии развития и трансформации своего мышления и мировоззрения – мысля аллегорически, автор «Заратустры» сравнивает эти стадии с состояниями «верблюда, льва и ребёнка». Первое превращение, поначалу создавшее из обезьяны человека, со временем сделало из него не более чем рабочего верблюда, вечно навьюченного поклажей и не видящего в жизни иного смысла, кроме как бесконечного, пожизненного труда на своего хозяина – это та картина, которую Ницше ежедневно наблюдал вокруг и которая до сих пор у каждого перед глазами. На второй стадии, осознав всю ущербность, бесперспективность, безысходность такого существования, поначалу одиночки, зачастую непонимаемые и гонимые другими, а  затем – всё больше  и  больше людей и, наконец,  всё человечество  в  целом, приходит к пониманию истинной  ценности  индивидуализма,  ценности  «своей дороги»,  ценности  истинного успеха как результата прежде всего приложения своих способностей и нахождения единственно своего места в жизни. Путём долгих и мучительных проб и ошибок находя свой путь, наконец, избавляется человек от предрассудков общества, избавляется от зависимости от стада, от его серости, безликости, от его стелящихся по дну достижений, пытаясь «научиться жить своим разумом и волей». Сложен и опасен будет такой путь: не зная верного направления, не зная, куда ему стоит стремиться, на что надеяться, на что рассчитывать и делать ставку, человек вступит на совершенно незнакомую ему дорогу, ошибаясь и теряя. Движение по такой дороге сравнимо с восхождением по почти отвесному склону к самой высокой горной вершине, какую только можно себе представить: не всем суждено будет подняться и покорить её, многие под давлением старой системы, стремящейся поголовно всех сделать вечными «верблюдами», не выдержат противостояния с ней и скатятся обратно к состоянию этого самого «верблюда» – но именно так жизнь и выберет лучших, способных двигать себя дальше на пути к сверхчеловеку. Такова, согласно Ницше, должна быть вторая, переходная стадия, обозначенная им как стадия «льва»: «…в  самой уединённой пустыне совершается второе превращение: здесь львом становится дух, свободу хочет он себе добыть и… ради победы бороться с великим драконом по имени «Ты должен». Тысячелетние ценности блестят на чешуях этого дракона, на каждой из которых блестит, как золото, «ты должен»: «Ценности всех вещей блестят на мне! – так говорит дракон. – Все ценности уже созданы, и каждая созданная ценность – это я!» Но к чему нужен лев в человеческом духе, чему не удовлетворяет вьючный зверь, почтительный и воздержный? Создавать новые ценности – этого не может ещё лев, но создать себе свободу для нового созидания – это может сила льва. Завоевать свободу и священное «Нет» даже перед долгом – для этого нужно стать львом. Завоевать себе право для новых ценностей – это самое страшное завоевание для духа выносливого и почтительного. Оно кажется ему грабежом и делом хищного зверя. Как святыню, любил он когда-то «ты должен», и теперь нужно стать львом, чтобы добыть свободу от этой любви…» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел "О трёх превращениях") «Пустыню» отказа от инстинктов стада, где каждый повинуется лишь одному: «Ты должен!», считает «великий немец» ключевой, описывая второе превращение: только у не боящегося пойти против безволия толпы, вечной одинаковости и вечной лояльности своему пастуху, есть шанс вступить на путь «льва»…
     Те же, кто сумеет, несмотря ни на что, пройти этот путь до конца, со сменой поколений постепенно придут к высшей стадии, именуемой Ницше как «состояние ребёнка», в котором уже нет агрессии, порождённой тягой к богатству и порождающей преступность и войны, зато есть примирение с миром, в первую очередь с живой Природой, не разрушая которую, только и способно выжить человечество (скорее всего, именно к какому-то такому состоянию человечество и придёт по возвращении в природную Норму – С.Л.). На этом этапе человек приходит к искусству жизни в мире без войн и насилия – пожалуй, это и будет какое-то такое общество, о котором человечество мечтало на протяжении столетий, потому эта стадия и именуется «состоянием ребёнка»: избавленный, наконец, от нужды держать в руках оружие, воевать ради выживания, что всегда было уделом лишних взрослых, живёт человек-«ребёнок» в мире с живой Природой, со своей планетой, с её недрами и атмосферой, с её растениями и животными и немногочисленным племенем себе подобных, и живёт долго и счастливо, имея всё необходимое ему и потому не желающий чужого, живёт многие миллионы лет. «…Почему хищный лев должен стать ещё ребёнком? Что может сделать ребёнок, чего не мог бы даже лев? Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой мир находит потерявший мир…» (Там же) Современный цивилизованный мир ещё не жил в таких условиях – так, может быть, пришло время попробовать?
     Таково ницшевское видение постепенной, ведущейся со сменой многих поколений, трансформации обычного человека в сверхчеловека, но на деле оно пока что способно породить больше вопросов, нежели ответов. Какая причина должна заставить «верблюда» презреть своё, пусть и нищенское, но всё же в чём-то стабильное, существование и пуститься на полную опасностей дорогу восхождения через «льва» к сверхчеловеку, на которой ему ничего не обещано и которую не все осилят? Против чего должен протестовать «лев»? До сих пор богатая бунтами, восстаниями и революциями история человечества не дала ответа на этот вопрос: свергнув тиранию одних правителей, бездарная чернь, неспособная управлять сама, неизбежно выдвигала на власть других – и всё начиналось сначала. Как бы ни был мощен и силён сверхчеловек, он всё же не может существовать сам по себе, отдельно от общества себе подобных – что будет представлять из себя это самое общество? Существующая сегодня система порочна и античеловечна, но какова достойная альтернатива ей? Образ сверхчеловека построен его создателем в основном на противопоставлениях всему, что Ницше считал ущербным, и он не даёт ответа на главный вопрос, что неизбежно возникнет у любого, живущего уже реальностью сегодняшних дней: что должно привести человека к пониманию действительно ценности такого пути, какая причина должна сподвигнуть его принять принципы, по которым и будет существовать сверхчеловек – ведь по каким-то принципам он будет существовать – в качестве единственно верных и потому бесспорных, и покончить со своим сегодняшним состоянием «червя»? Что заставит человека наступить на горло своим амбициям и своему варварству: ведь много лет, поощряемый антинародными правителями, считал он их своим богом и смыслом своей жизни – так что заставит его сломать и проклясть их? Веками слышал он лишь их голос, и они прочно укоренились в человеческом сознании,  глубоко  пустили корни в людские души – благодаря чему, какой, весомейшей из причин, вырвет он эти корни?
     Уже более столетия прошло со дня смерти «великого немца» – и где то, что он считал обществом будущего? Разве сегодняшнее общество «человеков разумных», окончательно погрязшее в стяжательстве, истреблении друг друга и уничтожении живой Природы, можно назвать хоть сколько-нибудь близким к тому, что всеми силами возвеличивал автор «Заратустры»? Так и нет на Земле того, о чём мечтал создатель учения о сверхчеловеке – и почему? Может быть, Ницше ошибался? Нет, просто много веков жил человек дикостью, и не сможет добровольно прервать этого порочного круга, пока не появится всё та же, весомая причина к тому, что человеку станет необходимо, оставив своё варварство в прошлом, вступить на дорогу «трёх превращений». Ещё не вышла на свет та причина, но она есть – она пока в тени, нужно лишь то, что её высветит, и заставит человека по-новому взглянуть на всё, понять, наконец, куда ему стоит идти. А высветит её одно: незначительные проблемы не гнетут людские умы – лишь их накопление и обострение, уже понемногу маячащая на горизонте перспектива гибели всего человечества заставит человека, наконец, начать искать выход. Живя в девятнадцатом столетии, Ницше смотрел на все проблемы человечества сквозь призму тогдашнего мировоззрения: представляя себе своё видение будущего царствия сверхчеловека, он не видел ясной дороги к этому царствию – но теперь, наконец, она мало-помалу проступает из тумана невежества, лжи и обмана. И лишь одно укажет человеку на неё: когда откажется он от своего самоубийственного безумия, именуемого безудержной, тотальной Цивилизацией, и вернётся в природную Норму, главной задачей человечества станет одно: более никогда оно не должно покинуть эту Норму. Гарантом этого может быть только мудрость всего человечества, а не его отдельных представителей, веками накопленная в разуме строителей нового мира и культивируемая отбором во всех остальных, которая и станет прародительницей той высшей нравственности общества, высшей его морали, о которой так мечтал создатель учения о сверхчеловеке и в чём так солидарен с ним автор теории, по которой все совокупно, никогда более не покидая пределов Нормы природной, должны будут высшие существа, подобные этим самым сверхчеловекам, создать величайшее общество на Земле – общество Сверхнации.

И СНОВА БЕЗВЕСТНЫЙ ПУТНИК

    …Я никак не ожидал встретить его вновь! Но судьба опять свела нас на том же самом месте. Январские морозы уступили место июльскому зною, и воздух был пропитан дымом горевших в округе торфяников. Стоял ясный день, и ни облачка не было на небе.
     На этот раз я заметил его издали. Появившись с другой стороны дороги, он вновь шёл мне навстречу, всё так же спокойно, как и в прошлый раз, когда уходил, как будто не чувствуя никакой усталости и не обращая внимания на палящий зной и удушливую гарь. Я сразу узнал его, и он тоже заулыбался, увидев меня.
    – Ну, всё, – весело начал он. – Прямо как в старом добром фильме: «Место встречи изменить нельзя!»
    – У меня такое впечатление, что вы меня преследуете, – также в ответ отшутился я.
    – Может быть, – загадочно заявил он, и в ответ на мой удивлённый взгляд пояснил: – Та же дорога, то же место, да и разговор-то наш прошлый я бы не назвал законченным…
    – Почему же? – вновь с удивлением спросил я. – Вроде в прошлый раз вы просто и понятно изложили свою главную идею: вернуть человечество в Норму, отпущенную ему Природой – тогда его проблемы отпадут сами собой.
    – Вернуть нужно обязательно, только это ещё не всё – я бы сказал, даже не полдела. Допустим, вернулось, в конце концов, человечество в природную Норму – где гарантия, что более никогда оно из неё не выйдет? Пройдёт время, сменятся правительства, придут к власти алчные дикари, хотящие богатства, роскоши, которой можно добиться, только отняв у кого-то – и вновь поведут они политику поощрения высокой рождаемости, перенаселённости, чтобы вновь стал человек дешёвой рабсилой и пушечным мясом, как сейчас. И если будет род людской так же недалёк, как сегодня – поверит он их ловкой демагогии, поверит пламенным и сладким речам, как верили Адольфу Гитлеру – и вновь вернёт себе прежнюю жизнь, опять став врагом и Природе, и самому себе. (Кстати, ты ведь помнишь, чем кончили нацисты? Стоит присмотреться – и станет очевидно, что мир сейчас во многом идёт по их же пути.) Человечество в истории своей уже было много раз в шаге от того, чтобы вернуться в эту самую Норму – и много раз неизбежно вновь выходило из неё. Вспомни хотя бы эпидемии чумы в Средневековье, опустошавшие в Европе целые города – это ведь было не что иное, как реакция Природы на непомерно увеличившееся население Европы, жившее тогда в жуткой антисанитарии. Но стоило эпидемиям закончиться – и человечество тут же бросалось заново «плодиться и размножаться», думая, что восстановить существовавшее ранее положение, так злодейски нарушенное проклятой заразой – его прямая задача. Героями в такие периоды чувствовали себя европейцы, считая, что строят новый, лучший мир на костях старого, и свою дикость, своё невежество и моральное уродство возводили в ранг добродетели. Добродетели, неизбежно приводившей человека к новым эпидемиям.
    – Мало покорить вершину – её ещё нужно удержать? – в тон ему резюмировал я.
    – Человек действует на основе своего видения мира и своего места в нём,  – задумчиво произнёс он. – Если так и не поймёт он всю ценность Нормы и презреет её – человечество погибнет. Что меня, кстати, нисколько не опечалило бы – если человечество окажется настолько бездарно, что неспособно будет решить эту проблему, то ему и существовать-то незачем, и разговор наш с тобой сегодняшний просто-напросто бесполезен. Ну а если всё же придёт, в конце концов, оно в природную Норму – крайне важно, чтобы никогда более оно не покинуло её в угоду гнилым, варварским амбициям ущербных. И не мудрый правитель, коих так мало было в истории человечества, должен быть гарантом этого – сам человек должен прийти к пониманию этого и мораль жизни в согласии с Природой и себе подобными сделать иконой, на которую молиться он будет каждый свой день. Истинный разум человека, которым сейчас обладают немногие – я бы сказал, буквально единицы – должен, наконец, подсказать ему, на чём будет держаться будущее общество людей нового типа, тех людей, которым не грозит вырождение: только истинные мудрость и высоконравственность теперь уже всех и каждого могут стать гарантом всего этого, но при этом не могут они быть навязаны кем-то извне – тогда они искусственны, искусственны и потому нежизнеспособны, отторгать их будет природа человека, если сама их не породила. Высоконравственность есть понимание того, что только культура и цивилизованность позволят построить на Земле высшее общество – дикость и варварство, что бы ни казалось в них привлекательным, только тянут назад, а потому должны, наконец, уйти в прошлое. Именно высоконравственность, к ценности которой человечество, в конце концов, неизбежно придёт, потому что всё остальное просто загонит его в могилу, выдавит из человека грязного варвара, вечно хотящего чужого, привыкшего, сев в танк, идти напролом, грабя и разрушая. Тем более, что вся сегодняшняя безнравственность человечества как раз и выросла из перенаселённости и постоянного передела собственности: шкурный интерес, борьба за  природные богатства, за ту самую собственность, которой стало не хватать, и сделали человека волком другому человеку, породили в интересах немногих религию вечной вражды, вечной войны всех против всех, возвели сегодняшние обман и мошенничество в ранг культа, некоей престижной способности, примера для подражания. А мудрость – умение не только осмысленно стремиться к лучшему в своей жизни, но и способность вовремя остановиться в своём развитии, если надо – пойти на жертвы, отказаться от того, что нравится, но обречено и потому принесёт вред, в угоду целесообразности и необходимости сделать то, что не хотелось бы, но нужно сделать. Потому, только приняв два этих начала, как непреложные постулаты достойного существования, придёт человечество к своей высшей форме жизни - к той форме, что стала бы венцом творения Природы живой в отношении его.
    – Только одно сразу приходит на ум: Ницше и его пресловутый «сверхчеловек», хотя я лично, перечитав все его труды, так и не понял, что же он всё-таки понимал под этим самым «сверхчеловеком»? – насмешливо ответил я.
    – В девятнадцатом столетии человечество ещё не дошло до понимания истинных причин своих проблем и своего единственно верного пути, – ответил он. – Человек ещё метался от одного к другому, всё ещё, ослеплённый глупыми идеями своей исключительности в живой Природе, пытался построить общество, где превосходство его и его созданий над всем остальным было бы высшей ценностью – и в результате только попадал из одного тупика в другой. В прошлые века, когда проблема перенаселённости и губительного для всего человечества уничтожения разросшейся индустрией живой Природы ещё не стояла так остро, как сейчас, а стремительная цивилизация, рост промышленности и городов, принося какие-то плюсы, воспринимались как некое благо, как несомненное развитие, движение вперёд, мир ещё не был готов к тому, чтобы прийти к пониманию всей ценности природной Нормы, необходимости и неизбежности возвращения в неё – возможно, что нужно и даже полезно было сначала избрать неверный путь и пройти через море ошибок и заблуждений, через все кризисы, войны и прочие потрясения века двадцатого и века двадцать первого, чтобы понять: эта дорога никуда не ведёт. «…Почему появление нигилизма в данное время необходимо?.. Вся наша культура уже с давних пор движется в какой-то пытке напряжения, растущей из столетия в столетие, и как бы направляется к катастрофе: подобно потоку, стремящемуся к своему исходу, не задумываясь, боясь задуматься… Нужно сначала пережить нигилизм, чтобы понять, какова, в сущности, была ценность всех наших «ценностей», которыми мы жили до сих пор… Нам нужно когда-нибудь найти новые ценности…» (Ницше Ф., «Воля к власти» - «Предисловие» ) – так Ницше опередил своё время: ещё полтора столетия назад он понял всю необходимость создания общества, гораздо высшего, нежели сегодня – общества того, кого он возвеличил как «сверхчеловека». И сегодня – очередной период кризиса старых ценностей, период очередного нигилизма, когда мы снова и снова проходим через пожары нашей истории, в огне которых, в конце концов, гибнет старая философия, чтобы из пепла, как «феникс», появилась новая философия – философия высшего существа.
     Сегодняшнее несовершенное состояние человека закономерно приведёт человечество к гибели – с ним должно быть покончено. Сегодняшний недочеловек будет вечно воевать даже там, где в этом нет совершенно никакой необходимости, будет завидовать своим собратьям и враждовать с ними даже там, где и без них имеет абсолютно всё – и это наилучший представитель рода «гомо сапиенс»?  Сегодняшнее «растение и червь» вечно будет испытывать соблазн – и в первую очередь соблазн разбогатеть: отсюда все беды. Но разбогатеть можно, лишь отняв у другого, или, как всё чаще бывает сейчас – у Природы. Начинает отнимать один, второй, третий, десяток, сотня – и вот человечество запускает часовой механизм своего неизбежного конца. Но существо, подобное сверхчеловеку, лишено сегодняшних предрассудков, и потому никакой соблазн не одержит над ним верх: его взращённый способностью мыслить разум и, как следствие – мудрость, способность предвидеть все катастрофические последствия таких действий никогда не толкнет его на эту дорогу в никуда. Эволюция сделала из обезьяны человека, но на этом закончилась лишь биологическая эволюция – нравственная же ещё даже и не начиналась. Поэтому, пытаясь заглянуть за горизонт, увидеть будущее человечества, Ницше был прав в одном  – высшее общество человека, получившего, наконец, приставку «сверх», будет держаться на победе опять же нравственности над амбициями и дикостью, нравственности всех, а не кого-то отдельного. Но что порождает и питает истинную нравственность, как сделать так, чтобы она никогда не угасла в умах и сердцах людских – философия Ницше всё же была продуктом своего времени, и тогда он не дал ответов на эти вопросы, видимо, предоставив своему читателю право самому найти эти ответы. По сути, Ницше был самым обычным мечтателем, на которого лишь тоску нагоняло всё то, что он видел вокруг, и он мечтал об обществе, где всё будет прекрасно и радостно, где его нация сверхчеловеков едино, силой своей воли, покончит со всеми недостатками сегодняшнего общества – при этом, естественно, он не сказал главного: что должно привести человека к сверхчеловеку, какая причина станет тем двигателем, что запустит механизм создания таких вот высших обитателей планеты Земля. Не сказал, потому что в тине предрассудков того времени просто этого главного не увидел. Поэтому только сейчас, начиная с двадцать первого столетия, человечество, наконец, постепенно станет приходить к тому, что нравственность – порождение взращённой на ошибках и неудачах прошлого мудрости, подобно тому, как пресловутое «шестое чувство» человека складывается из предыдущих пяти: осознанно, сам, без помощи других, через пробы и ошибки, как свои, так и чужие, приходит человек к пониманию того, что ценно для него, как он должен строить свою жизнь, как относиться к другим и окружающему миру, к каким последствиям приведёт каждый его шаг. Сегодняшняя мудрость, основанная на вековом опыте предыдущих поколений, уже есть нечто большее, чем мудрость традиционная, всегда навязывавшаяся со стороны: прошедший через испытания сам отвечает себе на свои вопросы, прежде всего выяснив, чего в этой жизни делать не стоит – и так он, не будучи гением, постепенно подойдёт к единственно верному выбору в своей жизни. Объективное отношение к самому себе, понимание своей цели и места в жизни, холодный, строгий расчёт, жёсткое распределение приоритетов по принципу: «нужно – не нужно» – вот что зовётся «воля» и потому должно двигать им. Практичность эта не означает тотального прагматизма и меркантильности – такой человек всегда откажется от прибыли, получение которой пойдёт в итоге во вред другим – ведь этот вред в конечном итоге бумерангом вернётся и к нему самому (но там, где это должно будет стать закономерным результатом бизнеса, работающего на общее дело  – не откажется никогда). Общее благополучие нации он, не раздумывая, поставит выше всех своих разрушительных амбиций, которые, в конце концов, опять же неизбежно против него и обернутся. Потому не законы и не диктат правителей, а лишь нравственное, духовное саморазвитие и самосовершенствование человека позволит ему перейти в разряд высшего общества человечества – разряд сверхчеловеков, которые все вместе совместно с Природой создадут общество высочайшего существа на Земле – общество Сверхнации.
    – И что же такое Сверхнация? – спросил я. – Для того, чтобы выбрать путь, надо знать, куда идём. Чтобы построить общество этой самой действительно Сверхнации, нужно знать, что она представляет из себя.
    – Да, избрав всеобщую высоконравственность как основу природы сверхчеловека, «великий немец» не расписал конкретных технологий достижения её. Для начала человечество должно вернуться в Норму – без этого и разговаривать не о чем. Я думаю, осознание такой необходимости и есть первый шаг на пути к стадии «льва» в знаменитых «трёх превращениях» Ницше. Как я уже говорил в прошлый раз: максимум земледелия и необходимый минимум промышленного производства, минимум городов или даже полное их отсутствие. Правда, – задумчиво продолжал он, – границы Нормы расплывчаты и неопределенны – я думаю, к ней мы придём тогда, когда человек покончит с нищетой и перестанет воевать с себе подобными – ведь в Норме сами предпосылки всего этого исчезают. Когда всего опять станет на всех хватать – всеобщая деятельность, направленная на выживание рода человеческого, потребует трудолюбия и профессионализма. На культивирование двух этих качеств должны быть брошены все силы. Трудолюбие нельзя привить: оно либо есть, либо нет, это качество, закладываемое при рождении, а вот профессионализм – это то, что должно воспитываться с детства. Таланты, таланты человека, способности его к чему-то определённому – вот что должно с детства выявляться и служить предметом обучения и началом его жизненной дороги, пусть даже и в ущерб остальному. Если я не художник – держите меня за руку – я не нарисую, если я не музыкант – выпрыгните из шкуры наружу – я не сыграю. Как можно раньше нужно определять, к чему способности есть у человека, и развивать их максимально, дабы в будущем он нашёл своё место в жизни – это ведь сделать гораздо легче, когда с самого начала знаешь, чем будешь заниматься. Сверхнация – это нация в первую очередь действительно нужных людей, которые будут востребованы, как говорится, «при любом раскладе», а не тех, кто существует, только пока существует перенаселённость. Потому, в конце концов, на Земле останутся лишь производители: с них мир начинал, ими он и закончит, все остальные уйдут в прошлое. Именно тогда уйдёт и «лев», традиционно ассоциирующийся у нас с бунтом, борьбой и войнами, и мир вступит в стадию «ребёнка»: перестав воевать друг с другом, все мы начнём, наконец, жить, а не выживать. Истинно лучшая нация будет стремиться не к военному превосходству, делающему её врагом других наций, а значит – уязвимой, особенно, если последние объединятся в борьбе против неё, как и произошло с казавшейся поначалу непобедимой гитлеровской Германией, а к экономическому преобладанию, ищущему себе союзников, партнёров, а не противников. Ну и, что тоже неотъемлемо – культурность человека, привычка к чистоте и порядку во всём, опять же воспитываемые с детства, как непреложные существующие, станут визитной карточкой его высшего общества. Если бы меня попросили описать в двух словах, что такое «человек нравственный» и что такое «человек высоконравственный», я бы ответил так: первое – это трудолюбивый профессионал, второе – интеллигентный трудолюбивый профессионал. 
     Как добиться этого общества? Тут нужно снова вернуться к Ницше: «…В человеке можно ценить лишь то, что он переход и гибель…», – под «переходом», понятно, имеется в виду, что сегодняшний человек – не более чем промежуточный этап, перевалочный пункт, умное, но не разумное существование на пути к высшему существу: «…человек – это нечто, что должно превзойти!..» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра» - «Предисловие Заратустры») Ну а гибель – это, конечно, не физическая гибель, не смерть человека как таковая, а постепенное, со сменой поколений, сокращение и последующее завершение рода его в угоду роду высшего существа – осознанная, добровольная, бескровная жертва: ведь, как бы ни пытался лишний выжить, как бы ни цеплялся в борьбе за выживание за соломинку, лучшие всё равно, рано или поздно, одержат верх и вытеснят его с лица Земли – вот тут и должна сработать и уже во многих семьях, осознанно или вынужденно, работает ситуация «Один ребёнок в семье», о которой мы с тобой говорили в прошлый раз. На пути к сверхчеловеку человечество почти полностью переродится. Видишь этот лес? Когда одно из его деревьев заболевает, Природа не пытается его вылечить – она его уничтожает, расчищая тем самым место для других деревьев, тех, которые устояли перед натиском болезни, и так она выводит лучших, самых жизнеспособных. Гниль, плесень, вирусы и бактерии, вызывающие многочисленные хвори и болезни – всё это «придумано» Природой: создав что-то, она испытывает это самое что-то на прочность, дабы выделить из общей массы лучшее и сделать его своей основой, фундаментом существования себя самой. Природа – огромная экосистема со своим величайшим разумом, который не дано постичь никому, подобна легендарному «Солярису» Станислава Лема. Точно также все испытания, что переживаем мы в своей жизни,  посланы нам Природой, дабы выделить лучших уже среди рода «гомо сапиенс»: деревья бесчувственны, человеку же затем и дана способность чувствовать, чтобы он страдал от происходящего: страдание заставляет искать выход, заставляет действовать – дабы в конце концов человек нашёл единственно верное решение в отношении себя… Так почему, воспринимая такой отбор в Природе как должный, в отношении себя человек считает такое чем-то бесчеловечным? Ведь иначе нельзя: никогда обычный человек не станет сверхчеловеком, что бы он ни делал, и не построить ему общества лучше сегодняшнего – цели совсем другие у него. Даже возвращение человечества в Норму не поможет ему: он не сможет пересилить свою несовершенную, варварскую натуру, заложенную в нем при рождении такими же дикими предками, ведь она – то, что движет им по жизни, ею он живёт с рождения и до самой смерти, и он никогда не изменится, как бы кто-то ни стремился сделать его цивилизованнее и культурнее. Бесплодны будут те попытки: человек неспособен пойти против своей природы, она сильнее его и всегда одержит верх. А потому – именно через «гибель» и опять же перерождение, отбор лучших мы придём к высшему, что человек способен создать на планете Земля – обществу Сверхнации. И Ницше уже в девятнадцатом столетии сумел вывести своеобразную формулу, описать основной принцип действия этого отбора: «…Для всякого высшего света нужно быть рождённым; говоря яснее, нужно быть зачатым для него: право на философию – если брать это слово в обширном смысле – можно иметь только благодаря своему происхождению: предки, кровь имеют решающее значение также и здесь. Многие поколения должны предварительно работать для возникновения философа; каждая из его добродетелей должна приобретаться, культивироваться, переходить из рода в род – и сюда относится не только смелое, лёгкое и плавное течение его мыслей, но и готовность к огромной ответственности, чувство своей оторванности от толпы, её обязанностей… охранение и защита того, чего не понимают и на что клевещут, склонность и привычка к великой справедливости, широта воли, спокойное око, которое редко удивляется, редко устремляет свой взор к небу…» (Ницше Ф., «По ту сторону добра и зла: прелюдия к философии будущего» - раздел «Мы, учёные») Только такие, вернув человечество в природную Норму, смогут пройти те самые «Три превращения», дабы мир стал, наконец, миром, а не ареной вечных войн, вражды и противостояний мелких людишек друг против друга. Механизм отбора этого ещё не запущен, и будет ли он запущен когда-нибудь, зависит если не во всём, то во многом от тех, кого называют лучшей половиной человечества.
    – Ну, всё: без женщин жить нельзя на свете, нет!.. – весело начал я. - Опять мы о них!
    – Природа не зря именно женщину сделала продолжательницей рода: она способна повлиять не только на количество будущих потомков, о чём мы с тобой говорили в прошлый раз, но и на их качество. Существующая уже полтора столетия дарвиновская теория наследственности вполне позволяет говорить о том, что дочь с большей или меньшей долей вероятности унаследует черты, присущие матери, сын – качества отца. Женщины во всём мире считают, что главное их предназначение в этой жизни – дом, семья, дети. Согласен, но на самом деле это лишь его часть. А основное же их предназначение – тот самый отбор, выбор лучшего мужчины для продолжения своего рода и создания лучшего потомства – и вот с этим-то многие из них совершенно не справились. Повсеместно слышны жалобы: вот, дескать, нет достойных мужчин – но откуда им взяться, если наши самые красивые и самые любимые их НЕ СОЗДАЛИ? Крепкая семья – основа любого общества, но такую можно создать только с истинно достойным мужчиной, а таких нужно сначала просто вывести – да, да, не смотри на меня так, именно вывести, подобно лучшим сортам растений. Думаю, несложно догадаться, почему до сих пор этого не было сделано – достойный, знающий себе цену мужчина всегда потребует своего, он не будет бессловесным бараном в стаде быдла, которое столь несложно грабить и вести куда угодно – а такое, сам понимаешь, весьма нежелательно для веками стоящих над нами кукловодов. Потому тысячи лет их приспешники делают всё, что в их силах, чтобы женщины никогда не отважились на такой шаг: семейные ценности прославляются в качестве обязательных для всех, т.е. по сути своей – брак с кем попало: с отбросом, с домашним тираном, с неандертальцем, с недалёким, с неудачником – лишь бы и дальше плодились ущербные, безвольные, подчиняемые люди, лишь бы сильная половина человечества никогда не наполнилась истинно благородными… И раз уж их действительно нет – это что, достойное оправдание связи с отбросом и порождения новых отбросов, засоряющих генофонд нации? Кто сказал, что мужчина должен быть отцом детей всего одной-единственной женщины? Вовсе нет, как раз достойный, успешный-то мужчина и может, а от себя я бы добавил – должен стать отцом детей нескольких женщин, и неприятие такого – предрассудок, на самом деле в этом нет ничего постыдного. Всё-таки лучше быть матерью-одиночкой и вырастить достойного сына или дочь от достойного мужчины, пусть даже при этом он будет всю жизнь связан с другой женщиной и никогда её не бросит. Никакие способы не аморальны, даже то, что специалисты сегодня называют искусственным оплодотворением – ведь и при этом будущая мать также сама, осознанно, делает выбор, кто будет отцом её ребёнка: она выбирает достойного, ведя всё тот же отбор, и в этом и есть истинное великое её предназначение: этим она даёт начало новому роду, у которого изначально есть шансы стать в будущем достойной династией. Пусть у неё будет всего один ребёнок – но его достойное происхождение плюс то, что его мать способна сосредоточить всё своё внимание на нём одном, вложить в него по максимуму, так многому его научить: всё это – огромные преимущества ситуации «один ребёнок в семье» (двоих детей всем поголовно семьям стоит начать заводить лишь по возвращении человечества в Норму, дабы полноценно сменялись поколения). Так всегда лучше, чем связаться с отбросом и наплодить целый выводок подобных ему очередных отбросов, плюющих на тротуар и отравляющих воздух смрадом своего грязного дыхания. Предпочти таким достойное – и избавляться-то от них не понадобится: постепенно сами исчезнут, уступив место более заслуживающим его, и в этом – великая роль отбора. Матери-одиночки от достойных мужчин – так нация не только оздоровится, но и облагородится. Кстати, действует и обратное правило – вовсе не обязательно, чтобы здоровая, цветущая молодая женщина была продолжательницей рода всего одного достойного мужчины. Мир всё ещё продолжает воспринимать расставание двоих как нечто отрицательное, но, возможно, в этом и заключается великая сила Природы, чтобы, дав потомство от одного мужчины, женщина, прервав исчерпавшие себя отношения, нашла другого, дабы ещё более облагородить мир и его потомством. Пример с известной топ-моделью Натальей Водяновой, я думаю, говорит сам за себя. Конечно, есть определённая прослойка женщин, для которых мои слова будут пустым звуком – такие неспособны любить никого, кроме маргиналов. Такова их природа (как говорят в таких случаях: «подобное притягивает подобное»), и им не стоит пытаться переделать себя – вырождение ждёт их так же, как и «объектов» их нежных чувств...
   Ты не представляешь, какую огромную роль играет на самом деле наследственность: к примеру, почему из двух воспитанников одного детского дома один выбивается в люди, а другой спивается или становится уголовником – ведь вроде всё у них было одинаково: и среда, и окружение, и воспитание? Да всё-то в том и дело, что человек уже рождается либо личностью, либо нет – я не знаю, кто автор сего утверждения, но согласен с ним на сто процентов – и его натура, заложенная в нём генетически, делает из него то, кем он будет по жизни. Наследственность – пожалуй, намного более действенный фактор, чем воспитание,  ведь если человек – личность, то никакое окружение, никакое воспитание аморальных «наставников» всех мастей никогда не сломают его и не сделают человеком массы, человеком стада, которому уготована участь отброса: таким станет только тот, кто хочет стать таким изначально, потому что такова его природа, заложенная в нём при зачатии – и не пересилит он её никогда. «…Из души человека нельзя изгладить того, что больше всего любили делать и чем постоянно занимались его предки… Совершенно невозможно, чтобы человек не унаследовал от своих родителей и предков их качеств и пристрастий, что бы ни говорила против этого действительность. В этом и заключается проблема расы. Если мы знаем что-то о родителях, то позволительно сделать заключение и о детях: отвратительная невоздержанность, затаённая зависть, грубое самооправдывание – три качества, служившие во все времена неотъемлимой принадлежностью плебейского типа – всё это должно перейти к детям столь же неизбежно, как испорченная кровь; и с помощью самого лучшего воспитания и образования можно достигнуть лишь обманчивой маскировки такого наследия…» (Ницше Ф., «По ту сторону добра и зла: прелюдия к философии будущего», раздел «Что аристократично?») Воспитание по сути своей – не более чем моделирование родителями каких-то штампов, которые они считают удачными, с целью перенесения этих штампов на потомков, воспитание из них того, что они хотели бы видеть в качестве наиболее выигрышного варианта продолжения них самих – но в реальности совсем не факт, что именно этот вариант окажется действительно наиболее подходящим. К тому же в процесс формирования генофонда нации опять же постоянно вмешивается Природа, и в результате многие детки из т.н. «благополучных семей» идут «по наклонной» - всё дело тут в том, что в таком мире зачастую благополучие шатко и относительно и держится на перенаселённости, с которой Природа не перестаёт бороться всеми возможными способами. Истинная личность не слишком нуждается в так называемой полноценной семье и воспитании – сама жизнь станет для неё главным и единственным учителем, лучшим, нежели самые лучшие родители в мире, которые при всём желании не смогут обучить своё чадо всему. В реальной жизни даже зачастую происходит наоборот: в этих самых «полноценных» семьях любовь родительская оберегает детей от внешнего мира и этим страшно вредит им, не давая им возможности самим стать теми, кем они хотят быть, не уча их самостоятельно бороться с трудностями. Настоящая личность всегда сама познает всё, что ей нужно для своего будущего достойного существования, сама свои «дали и горизонты» перед собой раскроет: для неё воспитание должно стать не более чем обучением всему необходимому, что понадобится в дальнейшей жизни. Ну а трусу и слюнтяю никакое воспитание не поможет, ведь все постыдные качества характера его – опять же часть природы его, которую никто, никакое воспитание не в силах изменить. Если потомок воспринимает воспитание не как обучение азам будущей взрослой жизни, а как набор каких-то готовых, бесспорно обязательных к исполнению постулатов, навязываемых родителями, школой, улицей – выходит, он по своей натуре внушаем и в будущем, скорее всего, опять же будет подчиняться чужому влиянию – создаст такой когда-нибудь хоть что-то достойное? Продолжение рода – это всегда попытка: попытка создать нечто лучшее, чем было ранее, это своего рода эксперимент – а не все эксперименты заканчиваются удачно. А потому, лишь запустив механизм отбора, постепенной замены худших лучшими, придём мы, в конце концов, к тому, о чём мечтал Ницше, да и все, кого природа наделила хоть каплей разума – обществу Сверхнации и сверхчеловека. ВЕЛИКИЙ, НЕУМОЛИМЫЙ, НЕ ПРЕКРАЩАЮЩИЙСЯ НИ НА МИНУТУ И РАБОТАЮЩИЙ МНОГОСТУПЕНЧАТО, НА ВСЕХ СТАДИЯХ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА И ВО ВСЕХ СТОРОНАХ ЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ ОТБОР И ВЫЖИВАНИЕ ЛУЧШИХ ИЗ ЛУЧШИХ - ВОТ ОСНОВНОЙ ИНСТРУМЕНТ СОЗДАНИЯ СВЕРХНАЦИИ! И воспитание лишь подтверждает первостепенную роль лучшей наследственности как главного двигателя очищающего, улучшающего, победоносного Отбора: эффективно оно будет только тогда, когда его примет и одобрит сама природа воспитуемого, когда она не восстанет против того образа жизни, который вели предки, но который, возможно, совершенно не подходит потомкам. Только так и тогда великие предки начнут, наконец, плодить истинно великих потомков. Ну а отброс, мало того, что наплодит таких же, так ещё и воспитывать их будет в духе превосходства своих ложных ценностей, своего гнусного образа жизни над всем остальным – так будет он оправдывать перед ними своё пустое, бесполезное существование, свою мораль неандертальца. Бессмысленно ждать и от него, и от его отпрысков чего-то другого: такова их природа, их натура, которая движет ими по жизни, и не смогут они преодолеть её никогда – такими они родились, такими и умрут. (Это и имеют в виду, когда говорят: «От себя не убежишь».)В реальной жизни отброс никогда ничего не добьётся, никогда никем не станет – его ущербность выражается в первую очередь в неспособности и нежелании становиться достойным производителем, занятым делом, зарабатывающим деньги, т.е. всем тем, что и обуславливает способность мужчины становиться настоящим мужчиной и истинным главой семьи,  и этим отвратит от себя разумных продолжательниц рода, тем самым ступив на дорогу своего вырождения. Глядя на таких, я всё время задаю себе один вопрос: как они не понимают, что они уже обречены, что они однозначно не выдержат под напором другой, более прогрессивной, более созидательной нации, которая неизбежно придёт на их землю – и станет, наконец, достойным, полноправным хозяином на той земле? Замена худших лучшими всегда и везде закономерна, и она – не более чем вопрос времени...
    – Красивые слова… – начал я высказывать свои сомнения. – Возможно ли такое общество на деле?
    – В идеале – нет, – сразу ответил он, – идеального вообще ничего не существует. Но создать нечто подобное вполне реально. Скажу больше – в истории человечества уже были общества, которые более или менее, по принципам своего построения и образу жизни приближались к тому, что можно было бы назвать обществом Сверхнации. Известны, по крайней мере, два таких примера. Первый – государство Спарта в древней Греции. Помнишь легендарный клич царя Леонида из знаменитого кинофильма о трёхстах спартанцах: «Спартанец возвращается домой либо с победой, либо на щите!» («300 спартанцев», историко-военный фильм, США, 1962 г., режиссер Рудольф Мате.) Конечно, тогда было время открытия и освоения новых земель, сопровождавшихся опять же многочисленными захватническими войнами, а потому профессионализм спартанцев касался в основном военного дела. Но зато  на  какую  высоту  он  был   поднят!  Начиная  с  того,  что  в  спартанцы отбирали  с  младенчества – и  отбирались  самые  здоровые  и  крепкие – ты помнишь, как поступали с остальными. Кому-то это может показаться жестоким, но в конечном итоге  в условиях  того времени это было  оправданно и справедливо. Сейчас, конечно, в таких варварских методах отбора  нет  необходимости  –  современная  медицинская  техника позволяет вовремя выявить то, что ребёнок, скорее всего, родится слабым и болезненным, и вовремя отказаться от его рождения. Так цивилизация позволяет вести всё тот же отбор более человечными методами: Сверхнация за то и зовётся Сверхнацией, что в ней лучшие порождают лучших. Потому, хотя в Норме и нет места войнам, но ценность профессионализма ещё никто не отменял. Второй пример – это, бесспорно, Соединённые   Штаты.   Официально не существующее ещё и трёх столетий государство в кратчайшие сроки стало ведущей мировой сверхдержавой, первой экономикой планеты – как удалось им это? В людях, в людях заложен секрет успеха их! Когда в конце пятнадцатого столетия Христофор Колумб открыл новые земли – кто ринулся их осваивать? Самые сильные, самые смелые, решительные, предприимчивые, истинные фанаты выбранного дела и столпы трудоголизма, которые и создали в итоге такую вот суперстрану. Много достойных людей одновременно собралось в одном месте – и результаты не заставили себя долго ждать. Правда, вся беда американцев в том, что ослеплённые манией развития, они не смогли вовремя остановиться – и Великая депрессия стала первым звеном в цепочке всего того, что трясёт их до сих пор.
    – Так-то оно так, – возразил я, – но не стоит забывать о том, что эти смелые и достойные, прежде чем создать это своё супергосударство, сначала почти полностью уничтожили коренное население Северной Америки, тех, кого можно по праву называть истинными американцами – американских индейцев.
    – В истории каждой нации есть страницы, о которых она хотела бы забыть… – поморщившись, ответил он. – Не забывай – это было время войн, когда многие разногласия решались силой – в ту пору ещё не было придумано другого такого же действенного способа разрешить столкновение интересов. Уничтожив индейцев, предки современных янки обратили оружие своё друг против друга – наступила эпоха Дикого Запада, когда много лет кольт выступал в качестве самого убедительного из аргументов в споре. Но если бы всего этого не было – сейчас и самих Соединённых Штатов тоже не существовало бы. Столкновение двух наций неизбежно приводит к тому, что одна, более прогрессивная, вытесняет другую, просто в наши дни это происходит относительно мирными способами. Только так можно навести мировой порядок и создать Сверхнацию – через перерождение и отбор лучших. Пример Соединённых Штатов показал: лучшая нация – это не какая-то одна мононация, безраздельно царящая над остальными, как пытались утверждать нацисты, это сборка лучших людей из разных народов. Только такие, получив зелёный свет своей деятельности и своему образу жизни, создадут на Земле высшее общество всех времён и народов – общество Сверхнации. И в древней Спарте, и в Штатах много лет формирование нации было основано на жесточайшем отборе – и оба этих государства вошли в историю.
    – Прямо-таки евгеника какая-то! – вспомнил я о недавно прочитанном во «всемирной паутине».
    – Наслышан о ней. Согласен, есть много общего, однако, исповедуя схожие принципы выделения лучших, евгенисты совершили серьёзную ошибку: отойдя от научных основ своего учения, они сделали его идеологией, обязательной для всех, чем закономерно восстановили массы против себя. Наука тем и ценна, что она не гонит человека куда-то неизвестно куда кнутом, а аргументированно указывает ему истинно верный путь, по которому он и должен пойти – пойти исключительно добровольно. Достойные, избрав этот путь, станут создавать новое общество, где не будет места дикости, и этим поставят остальных в такое положение, при котором и среди них начнут выделяться достойные, а отбросы, опять же закономерно и неизбежно, выродятся.
    – М-да, – вздохнув, насмешливо спросил я, – доживём ли мы когда-нибудь до такого общества?
    – Надежда умирает последней, – уверенно ответил он. – Дожить-то, может, и не доживём, но стремиться-то к этому надо. Кто, в конце концов, если не мы?
    – Да, и ещё, – спохватился я. – Есть одно «но», о котором мы не договорили в прошлый раз. А если некоторые народы, не желая возвращения в Норму, решат воспользоваться тем, что другие стали малочисленны, и бросятся завоёвывать их  земли?
    – В Норме нет места войнам, – ответил он. – Но, раз уж человечество вышло из Нормы и появились те, кто захотел чужого – мы все поставлены перед фактом, что свой дом нужно защищать силой, с оружием в руках. У сегодняшней цивилизации много минусов, но один из немногочисленных плюсов её в том, что современная война перестала быть войной армий, превратившись в войну технологий – обладающему ими многомиллионные войска ни к чему. Ведущие державы, которым суждено стать очагами создания Сверхнации из числа наиболее достойных – как коренных жителей, так и иммигрантов – в дальнейшем, вобрав в себя лучших людей разных народов, должны повести жёсткую политику закрытия границ и пресечения потоков иммиграции в свои страны – и этим заставить все остальные народы тоже вернуться в пределы Нормы. Принимать в себя нужно тех представителей других народов, кто действительно ценен, кто уже как-то проявил себя на деле – одарённых спортсменов, учёных, изобретателей, деятелей искусства и прочих, тупо же вбирать тех, кто не сумел навести порядок в своей стране и теперь массово стремится в чужую на всё готовое – величайшая глупость сегодняшних правительств, и за это их страны ещё поплатятся. Вливание в страны неконтролируемых масс эмигрантов в угоду алчным чиновникам в итоге приведёт к гражданской войне, в ходе которой допустившее такое правительство будет свергнуто – и ещё неизвестно, чей ставленник придёт к власти в результате. Наведение порядка у себя и принуждение к тому же других – это будет тот мировой порядок, который придётся наводить опять же силой, если понадобится – железом и кровью, но иначе нельзя: другого способа, вернувшись в Норму, сохранить её, нет. «Кто с мечом к нам придёт – от меча и погибнет!» – эти великие слова должна принять на вооружение любая нация достойных, независимо от того, что будет представлять из себя этот самый «меч» – военную ли силу либо же попытки экономического закабаления одного народа другим…
     Он вдруг засмеялся, а затем продолжил:
    – Я много раз спрашивал себя, как же на деле должно выглядеть создание Сверхнации, по каким идти принципам. Тут я позволю себе небольшое лирическое отступление: ты, я думаю, помнишь финальную сцену фильма «Аватар» («Аватар», фантастический фильм, США, 2009 г., режиссёр Джеймс Камерон): душа благородного героя посредством колдовства переходит из ущербного человеческого тела калеки в мощное тело гиганта «На-ви». Конечно, это была показана красивая сказка, но, наверное, как-то так, по какому-то схожему принципу и будут появляться на свет те, кому суждено создать нацию высших людей: наделённая истинным разумом душа в мощном, великого здоровья, теле. До сих пор Природа, как правило, давала человеку либо силу, либо интеллект – в человеке Сверхнации всё это будет соединено воедино! 
     Я не нашёлся, что возразить ему – как и в прошлый раз, его слова вновь открыли мне нечто новое, ту истину, которая до сих пор была сокрыта от меня за вековыми предрассудками данного мне предками воспитания. Видя это и понимая, что мне нужно время, чтобы обдумать услышанное, он замолчал и обратил свой взгляд в ту сторону, куда собирался продолжить свой путь. Послеполуденное солнце уже клонилось к закату, но я знал, что он никуда не спешит – тьма не заставила бы его свернуть с намеченного пути. Спешил я – куча повседневных дел, требовавших разрешения, гнала меня в дорогу, но после разговора с ним снова странная мысль пришла мне в голову – а стоят ли все эти мелочные заботы моего труда?..
    – Норма нужна, чтобы Природа не уничтожила человечество, а Сверхнация – для того, чтобы человечество никогда более не покинуло пределов Нормы, – подытоживая всё сказанное, нарушил он, наконец, повисшее молчание. – Возвращение в Норму – это приведение в порядок по количеству, а создание Сверхнации – селекция по качеству. Достигнув пределов, отпущенных человеку Природой, человечество в дальнейшем должно решительно пресекать всяческие покушения своих отдельных особей на что-то большее, любые их попытки вновь выйти из Нормы и вернуть время войн и рабства – такое безумие способно погубить любую цивилизацию. Так и будет создаваться высшая нравственность общества – глупое стремление некоторых получить не своё всегда выделяет их из числа других, таких же, как и они, и мудрые женщины всегда разглядят таких и никогда не свяжутся с ними, дабы не плодить и дальше подобных выродков – так и останутся в итоге только достойные. Пришло время учению Ницше об абстрактном сверхчеловеке трансформироваться в конкретную технологию создания общества высшей нации: независимо от того, понимал это сам «великий немец» или нет, но его «три превращения» и есть отказ всех от предрассудков жизни в стаде равнобезликих и создание общества немногочисленных мудрых и талантливых индивидуальностей, которые уже не допустят вновь появления на планете лишних. Можно бесконечно долго разговаривать об этом, но рано или поздно мы к чему-то подобному придём или погибнем. Что ж, не буду тебя больше задерживать – удачи тебе! Может быть, ещё увидимся когда-нибудь – когда, я надеюсь, в мире наметятся, наконец, какие-то сдвиги к лучшему. Всё. Пока.
     Он опять ушёл не оглядываясь, и я поймал себя на мысли, что вновь пристально смотрю ему вслед. И сейчас, после его ухода, его слова о нашей будущей встрече вызвали у меня улыбку – я всё отчётливее понимал, что так оно и будет. Ведь теперь я уже был твёрдо уверен в том, что рано или поздно пойду той же дорогой…

ОТБОР

     Веками человечество стремится к лучшему во всём. Отыскивая лучшее поле для земледелия, лучшие пастбища для скота, лучшее место для жилища, наиболее достойное занятие для себя, человек не сомневается в своём выборе – он Природой приучен отделять зёрна от плёвел. Женские, вроде бы наивные, мечты о принце на белом коне на самом деле имеют под собой вполне реальную основу: инстинктивно каждая из представительниц прекрасной половины человечества желает найти для себя наиболее выигрышную партию, и ни одной из них не приходит в голову мысль игнорировать это своё устремление, потому что только так и сможет реализоваться великая конечная цель отбора: выжить должен достойнейший, тот, кто и способен стать настоящим «принцем», и именно он имеет бесспорное право на полноценное продолжение рода. Стремясь к большей урожайности своих полей, человек непрерывно проводит селекцию зерновых, отбирая зёрна лучших сортов, дающих больший урожай, для последующего посева. Но почему в отношении себя человечество не слишком-то стремится провести подобную селекцию?
     Преступность, желание силой получить не своё, заиметь, не заработав, веками была и есть бич божий человечества. Но разве она – неискоренимое зло? Любое зло, найдя возможность для совершения, указывает нам на наши слабые места, но далее самим своим появлением, самим наносимым нам ущербом оно закономерно требует ликвидации главной причины своего возможного повторения, имя которой – БЕЗНАКАЗАННОСТЬ. Укравший один раз – украдёт и второй, убивший однажды – рано или поздно вновь возьмётся за оружие, ведь трудно только первый раз – во второй и третий уже гораздо легче! И тот, кто решается на второй и третий, окончательно снимает с себя маску какой бы то ни было достойности, являя миру уродливую личину того, кто презрел создание. Глупо ещё и ещё раз назначать такому временное наказание – отбыв его, не поменяет он своего мировоззрения, не сможет пойти против своей природы, против склонности желать чужого – она заложена в нём при зачатии. Сколько ни заставляй вчерашнего вора жить честным трудом – разве получится из такого достойный производитель? Нет и нет – протестовать будет против такой жизни его натура, его воровская природа, призванная быть его пожизненным спутником, которая уйдёт в могилу только вместе с ним самим. К тому же – многие сегодняшние т.н. «исправительные» учреждения давно уже превратились в своеобразные «кузницы кадров» криминального мира, и многие, попавшие туда «любителями», «новичками», «начинающими», через несколько лет выходят на свободу уже убеждёнными, закалёнными «профессионалами» с широкими планами на будущее – до каких пор общество будет терпеть всех этих червей в стволе своего дерева? Пока ствол не будет изъеден настолько, что само дерево рухнет?.. Конечно, и из этого правила есть исключения, но как нечасты они! Многие ли, пойдя на рецидив, в итоге, тем не менее, смогли всё же опровергнуть это правило в отношении себя? Колонии-поселения, откуда нет возврата – вот достойное место для таких – это там, где народ не будет сам расправляться с такими на местах или власти не будут создавать спецотряды, подобные знаменитым «эскадронам смерти» для очистки общества от таких. Поселения, разные для мужчин и женщин. К тому же как правило, вся сознательная жизнь воров, грабителей, мошенников, авантюристов, «солдат удачи», наркоторговцев и прочих ничего не производящих паразитов не теле человечества нередко сопряжена с немалым риском, с внушительными сроками лишения свободы, более скорой потерей здоровья и прочими «прелестями» таких занятий, что не может не вызвать естественной реакции отторжения – несимпатии к ним со стороны прекрасного пола и неприятие их как возможных глав семьи. «Запасть» на таких, вопреки столь излюбленным некоторыми «мэтрами» Голливуда киносюжетам, способны только недалёкие женщины – дабы в итоге, сразу либо с течением времени и со сменой поколений, избавить планету от своего изначально бесполезного и бессмысленного присутствия на ней…      
     Эгоизм не есть преступление против общества, но есть преступление против высшей нравственности. Никогда человечество не придёт к тому, чтобы абсолютно все хотели одного и того же – люди рождены для того, чтобы быть разными. Желания каждого имеют право на уважение со стороны других, но чьи желания захочет знать эгоист, кроме своих собственных? Всё и вся он стремится подчинить своим капризам и прихотям, но разве остальные рождены, чтобы стать его прислугой? Что радости будет существовать рядом с тем, для кого все остальные – пустые места, недостойные внимания? И чем руководствуются те, кто пускается в авантюру связи с эгоистом? Разве сможет он когда-нибудь переделать свою природу и начать замечать в этом мире ещё кого-нибудь, кроме себя любимого? Наследственность – вот мать появления на свет таких: отец-эгоист – сын-эгоист! В силу этого эгоизм как желание и стремление к подчинению всего своей воле проявляется уже с младых лет, потому, ведомый такой ущербной природой, эгоист, как правило, легко распознаваем. Но разве невозможно прервать эту цепочку, просто перестав рассматривать таких как потенциальных глав семьи? Ведь ген эгоизма, себялюбия, равнодушия и неуважения к другим, нелюбви и потребительства по отношению к другому возник по вине самого этого другого, из века в век безропотно позволявшего что-то подобное в отношении себя – и снова он ничего не сделает, дабы покончить с этим варварством? Бесполезно лелеять надежду переделать кого-либо: именно природа эгоиста заставляет его быть чёрствым по отношению к другим, и таким он будет всегда, потому что, ведомый ею, не может он не быть таким. Человек не меняется, диктат своих желаний эгоист выставляет перед другими потому, что не мыслит для себя другой жизни, в которой желал бы хоть кого-то приласкать своей теплотой и вниманием…
     Тунеядство – не меньший порок. Именно труд, как ни банально звучит, сделал из обезьяны человека – разве хочет человечество вернуться обратно? Создатель, производитель, труженик – вот кто основа любого общества, и уж подавно – общества Сверхнации, которое тунеядец будет позорить одним своим присутствием. Кто способен поставить под сомнение почётность труда? Тот, кто стремится этим возвысить себя, навязать гнилые ценности ничегонеделания другим, что постепенно неизбежно разложит нацию изнутри – и гибель ей, будет она поглощена другой нацией! С корнем вырвано должно быть тунеядство, в умах и сердцах убито, и женщины должны сознательно отвернуться от таких – нет им места в высшем обществе! Нравственность и трудолюбие идут рука об руку, и нравственность людей Сверхнации не должна быть навязана правителем – от них самих должно исходить желание избавляться от всего, чему не место в их стане!
     Россказни глупых о том, как они покончили с алкоголизмом своим – чушь. С алкоголизмом, в том случае, когда имеет место именно зависимость, а не привычка, с которой вполне по силам расстаться, невозможно покончить – это наследственное проклятие рода алкоголиков, то, что человек не в силах контролировать – наоборот, оно будет его контролировать, ведь он родился с ним, организм его уже изначально подстроен под него, и лишь обрыв рода такого покончит со страстью его к бутылке. Потому как страсть эта есть изначально опять же часть натуры человека, его природы, которую никому, абсолютно никому в этой жизни ещё не удалось пересилить: именно это и имеют в виду, когда говорят: «От себя не убежишь…» Алкозависимый безволен: свою волю он отдал «зелёному змию», отдав ему право решать за него, как отдают людишки волю и силу свою толпе, ищущей себе диктатора, поводыря, потому лишь в интересах этого самого «змия» будет он принимать те или иные, только кажущиеся волевыми и самостоятельными, решения. Но главное зло алкоголизма – вовсе не в порабощении отдельных особей рода «гомо сапиенс», которые неизбежно будут отмирать в результате отбора, ведомого Природой, а в той самой ущербной наследственности, в условиях которой появление на свет потомков, изначально расположенных к алкозависимости, весьма и весьма вероятно, если не сказать больше. Конечно, и из этого правила были и будут исключения, но всё же… Всё же мудрая женщина должна многократно задуматься перед тем, как продолжать род такого. Создав что-то, Природа испытывает это что-то на прочность: устоявший перед бутылкой, дабы не привести в итоге род свой к проклятию по имени Алкоголизм и тем самым – под топор палача по имени Отбор, идёт на своём пути к званию лучшего к новым испытаниям, что этот самый отбор ему готовит, не устоявший же… Отбор неумолим.
     Проповедуя в своё время человеконенавистничество и мракобесие, идеологи нацизма всё же были правы в одном: за чистоту рядов нужно бороться! Но если преступник заслуживает тюремной камеры, то эгоист, алкоголик, наркоман, тунеядец, транжира, раб азарта, патологически, беспричинно жестокий и агрессивный и просто недалёкий – прерывания своего рода: Сверхнация не приемлет выродков. Можно сколько угодно жалеть, презирать, ненавидеть таких, можно изо всех сил гневно изобличать и позорить их, можно потратить всю жизнь на то, чтобы пытаться как-то их исправить, наставить на путь истинный, относясь к таким как к «заблудшим овечкам», и всё будет тщетно: ОНИ НЕ ИСПРАВЯТСЯ – такова их природа, их ущербная генетика, коей наградила их Природа при зачатии… И потому в том и заключается великая мудрость женщины, чтобы вовремя распознать такого и просто не позволить его роду продолжиться – иначе это будут уже неизбежно не столько её, сколько его дети, по генам перенявшие всю гниль и ущербность родителя, великое создание считающие чем-то низким, недостойным себя, воспитанные в лучших «традициях» людишек, с радостью готовые продолжить «славные» дела своих предков, и мать, вынашивавшая их под своим сердцем и в боли и муках порождавшая на свет, будет для таких не более чем ходячим инкубатором для размножения. Всё опять повторится сначала в том же виде, что и ранее, и ничем, абсолютно ничем последующее поколение не превзойдёт предыдущее, и вновь не увидят вокруг себя женщины достойных мужчин, не понимая, что в этом виноваты только и исключительно они сами – там, где нет отбора и продолжения рода именно лучших, там, где женщины, руководствуясь глупой пословицей «На безрыбье и рак – рыба», плодят тех, кто в любом случае обречён, независимо от того, понимает он это или нет – там никогда не будет высшей нации… Так пусть участь отброса уготовит им разум людской, пусть сознательно отвернутся от них женщины Сверхнации, и сама память о них, заложенная в гены человечества, уйдёт в прошлое! Умение именно вовремя разглядеть такого, в какие бы наряды он ни рядился и чьи бы маски ни одевал – отличительная черта истинно мудрой женщины, наделённой той мудростью, которая мало к кому приходит в восемнадцать лет. Что же касается остальных – неудачными союзами, подчинением чужой воле, равно как и навязыванием своей, и прочими атавизмами, присущими сегодняшним недочеловекам, они будут не более чем оттягивать закономерный финал неудачного эксперимента под названием «своё появление на свет».  Потому как безгранична фантазия Природы, старающаяся нащупать слабые места тех или иных и через формирование губительных, препятствующих качественному продолжению рода, зависимостей и натур, отделить их от истинно достойного общества…
     Никто изначально не имеет права делить людей на плохих и хороших, на достойных и отбросов: только со временем их дела и достижения способны показать, кто на самом деле есть кто. Потому у многих есть шанс, и проиграть в честной борьбе никогда не постыдно: постыдно уступить без борьбы, сдаться сразу, даже не попытавшись, как у популярного некогда исполнителя, «разобраться, кто ты – трус иль избранник судьбы»: ведь тогда и победитель, к которому победа пришла легко и просто, не будет истинным победителем, закалённым жизнью и способным и в дальнейшем постоять за себя, когда на арену явится более сильный соперник. И только так нация, избавившись от грязи и балласта, двинется к своей высшей цели – обществу Сверхнации. Элита сегодняшнего общества «человеков неразумных» сформирована, но с возвращением человечества в Норму и она претерпит существенные изменения – прежде всего в связи с постепенным вымиранием городов. Отбор в таких условиях не сможет работать как простая замена элитных родителей элитными детьми и внуками: новое общество будет формироваться из числа самых достойных, лучших из лучших, и не только из числа нынешней «богемы», потому обычным обитателям планеты Земля и будут предоставлены равные условия с «избранными». Из их числа и из числа обычных и выделятся великие: условия, в которые и те и другие будут поставлены жизнью, как раз и позволят всем их талантам раскрыться полностью. В этом и было одно из основных заблуждений тех, кто считал мировую элиту раз и навсегда сформированной: на пути к возвращению в Норму и созданию высшего общества, общества Сверхнации, она изменится ещё не раз. 
     Так отбор работает сначала, и в грязные отстойники, выгребные ямы, свалки отходов со всего мира превратятся жизненные пространства народов, не запустивших его. Им в лучшем случае уготована видимость цивилизации, и смрад свалок и помоек далеко будет слышен от такой «цивилизации». Пока не придут лучшие и не покончат с ней…

ПЯТНАДЦАТЬ ЛИШНИХ

     Банально прозвучат слова о его важности. Банально и не ново. Но от этого их значение ничуть не становится меньше. «Было бы здоровье – остальное будет!..» – эта фраза из популярной некогда песни никогда не станет пустым звуком. Лишь общество здоровых людей способно создать что-то жизнеспособное, устойчивое, не боящееся испытаний. Но общество Сверхнации не приемлет частицы «бы», оно не может допустить нездоровых людей в свои ряды – или оно перестанет быть таковым.
     В чем секрет великого здоровья человека, залог его долголетия? В спорте и врачевательстве? Но какой спорт спасёт того, кто отроду болен, и разве уже придумана врачами панацея ото всех хворей, что подстерегают человека на его пути? Воистину ужасна истинная личина сегодняшнего чудовищного лицемерия дельцов от медицины, предлагающих всё больше слабеющему от загрязнённой окружающей среды и непосильных работ здоровью человека мнимое спасение в виде всевозможных искусственных медикаментов: разве будет когда-нибудь создана таблетка, способная заменить организму ту мощнейшую крепость, подаренную ему самой великой, разумнейшей Природой – иммунную систему?.. Секрет этот кроется в наследственности человека, в «базе», подаренной ему его отцом и дедом. Почему в прошлые века жители планеты Земля славились гораздо большим здоровьем, нежели сейчас? Конечно, сказывались и отсутствие грязных, чадящих заводов и фабрик повсюду, и пища, не знавшая слова «химия», но… Не это было решающим фактором. В старину, в отсутствие современной медицины, нередко поступали так: во многих поселениях женщины за жизнь рожали по восемнадцать детей, из которых пятнадцать умирало, не дожив до года. Зато трое выживших в будущей жизни своей не знали проблем со здоровьем – им его было не занимать. Так в прошлом нация, возможно, сама того не осознавая, вела прогрессивнейшее дело отбора, через гибель неспособных к выживанию выращивая, культивируя свою наиболее здоровую часть, и гибель нежизнеспособных отпрысков вовсе не становилась для их матерей такой трагедией, таким кошмаром, каким становится она для сегодняшних женщин, упорно не желающих понять, что отмирание нежизнеспособного неизбежно. Сейчас, в век современной науки и техники, нет необходимости в столь варварском отборе лучших, но… Подобный отбор нужен, просто необходим, как от преступников, эгоистов и тунеядцев,  поющих оды безнравственности, так и от больных общество должно избавиться – иначе оно никогда не назовётся «Сверхнацией», и если мировая наука решит, как вести его более цивилизованными методами – это и будет реальным шагом на пути к истинной Сверхнации. Пока же в мире всё ещё властвует повсеместно насаждённая концепция лживого гуманизма, с претензией на человеколюбие утверждающая, что все зачатые и рождённые должны непременно выжить, независимо от их здоровья, способности к выживанию и продолжению рода – и не изжит этот предрассудок, в зловонное болото способный превратить самую цветущую нацию на земле, до сих пор.
     Женщина принимает решение рожать, несмотря на все предупреждения о будущей болезненности ребёнка – разве мудро она поступает? Кому она хочет добра – своему будущему отпрыску, обрекая его рождением на жизнь в страданиях? Крайне сомнительно такое добро… Не о нём – о себе она думает в такой момент, о своём предназначении стать матерью, которое вроде как будет не выполнено, если она откажется от родов – но разве она должна стать матерью кого попало, абы кого? Кому принесёт она пользу, порождая того, кто неспособен создавать – что, по жизни хворями мучимый, сможет он? Безжалостно избавлялись от больных в древней Спарте – и величайших воинов, истинных покорителей и создателей давала Спарта миру! Вообще раннее родительство, к которому сегодня стремятся многие, руководствуясь правилом «Пока молоды – здоровы, значит, и детей заводить надо как можно раньше», на самом деле неизбежно несёт в себе зло «безмудрия»: только с годами к человеку может прийти ценнейший житейский опыт и мудрость, как производное этого опыта, которые он и должен передать по наследству, на генном уровне, своим потомкам. В пользу именно такого подхода к продолжению рода говорит сама история: немало великих личностей человечества были в числе последних детей в семьях, они появлялись на свет, когда родителям было уже далеко за… Что передадут потомкам своим двадцатилетние, сами ещё только-только вышедшие из незрелого юношеского возраста?
     Здоровая наследственность имеет огромную силу, но она сродни костру – рано или поздно он неизбежно угаснет, если не поддерживать. И поддерживать его нужно с детства, дабы пылал он в жизни человека неугасимым огнём. Перво-наперво отказаться нужно от всей пищи и напитков, что содержат заменители. Создав человека, Природа максимально приспособила его организм именно к натуральной, природной пище, действительно содержащей все те элементы, необходимые для полноценной жизни и работы всех его органов, и прежде всего иммунной системы – во вред ему пойдёт любое, созданное не Природой. Правда, если очень нравится – оно допустимо, только в малых количествах и не каждый день. Однако, если что-то вкусу нравится, не стоит надеяться, что оно безвредно: если невидим ущерб, совсем не значит, что его нет – медленно, с течением времени, но верно и неотвратимо разрушает заменитель организм того, кто в угоду вкусу начинает всё чаще и чаще его употреблять. Никому не спастись от такого разрушения, никакое здоровье не будет надёжной защитой там, где беспечно надеются на его нерушимость. Лишь решительный отказ от каждодневного приёма такой пищи станет одним из слагаемых великого здоровья, но не обрадует этот отказ того, кто грязный продукт – фаст-фудом именуется подобное – производит: он ведь привык обогащаться на его продаже, и не захочет терять свои прибыли, и сделает всё, дабы не потерять свой бизнес: обманом его реклама будет завлекать в свои сети простодушных покупателей, всячески умалчивая о том, насколько вреден этот продукт для любого из них. Сущность Сверхнации заключена в мудрости, и она, не раздумывая, откажется от потребления всего, что ущербно для неё, к чему всеми силами будут склонять её некоторые проворные и пронырливые предприниматели. Жизнь в Норме означает меньше города и больше села, а значит – вся пища должна быть местного производства: только так смогут забыть, наконец, её производители ставшее уже зловещим слово «химия». 
     Бесспорно то, что именно труд сделал человека человеком, но кто сказал, что чрезмерный труд также благотворен? Вновь справедливо будет вспомнить тут старинную пословицу о том, что всё хорошо в меру – трудясь чрезмерно, разве не напрягается человек больше обычного и не изнашивает тем самым быстрее свой организм? Ведь он подобен машине – чем более её эксплуатируют, тем быстрее она изнашивается, вырабатывая свой ресурс. Но машину можно починить, заменив вышедшие из строя детали – и таким образом очень часто она служит гораздо дольше, нежели рассчитывалось изначально. А как «починить» человека? Любой труд, даже самый, казалось бы, нетяжёлый, на самом деле изматывает и старит – так разве прав тот, кто избрал трудоголизм своим образом жизни и другим проповедует его ложную ценность? Конечно, прогресс в конце концов полностью сделает всю работу человека машинной – ручной труд малопроизводителен, потому в обществе Сверхнации он неприемлем. Но и машинный труд – это всё-таки тоже труд, от которого периодически необходим отдых.
     Веками человек задаёт себе вопрос, в чём причины того, что он так часто раньше времени старится - что становится тому основной причиной? Спорт полезен любому, и игнорировать его – неизбежно приближать свою старость, но… Это не единственная причина и, возможно, даже не главная. Одна из главных причин, как водится, не скрыта, но многие не замечают её в силу своей пожизненной близорукости. Болезни – вот что незримо подтачивает организм изнутри, ведь с возрастом ему требуется всё больше сил, дабы восстановиться после очередной хвори. Как свести к минимуму вред, наносимый ими? Ответ, опять же, очевиден: для чего человек проводит антикоррозийную обработку своего автомобиля? Чтобы не проела ржавчина его металл и не сгубила «железного коня» раньше времени. Но организм человеческий во многом схож с машиной, и ему также требуется свой «антикор». Много таких «панацей» предлагали и предлагают человечеству разного рода врачеватели, но что лучше всех? Сама медицина давно уже ответила на этот вопрос, широко применяя самый обычный спирт в качестве дезинфекции. Качественный (либо такой, либо никакого!) спиртосодержащий алкоголь, употребляемый в меру – вот лучший барьер многим заразам. Каждодневное употребление его небольших объёмов – вот то, что, безболезненно проходя для организма человека, который быстро приспособится к такому препарату, предохранит его от многих инфекций и вирусов…
     Вегетарианство – одно из величайших заблуждений человечества, в поиске всех слагаемых якобы здоровой жизни готового поверить любым шарлатанам. Организм человека устроен в высшей степени разумно: через потребности, через аппетит, через желание употребить именно сейчас именно те продукты и никакие другие подаёт он своему хозяину сигнал о том, из чего каждый раз должен состоять его рацион – то, что содержится именно в этой пище, станет топливом в котёл его иммунной системы, без полноценной работы которой и речи не может быть о здоровье человека и выживании его рода. Сытость, удовольствие от употреблённой пищи – самый верный сигнал организма о правильности питания человека. Так сколько той же растительной пищи нужно употребить, чтобы сытость от приёма её сравнялась с сытостью от приёма хотя бы небольшого куска самого обычного мяса? Никакая растительная пища, никакие фрукты и овощи никогда стопроцентно не заменят животную пищу – нет в них и сотой доли тех веществ, что даже в малых количествах способны напитать организм. Стремясь вроде бы к здоровому образу жизни, своим отказом от естественной пищи многих млекопитающих, вегетарианец достигает прямо противоположного результата: непотребление мяса, поначалу давая какие-то, как правило – не слишком ощутимые, плюсы в виде снижения риска некоторых заболеваний, на самом деле незаметно, исподволь, постепенно ослабляет иммунную систему человека – тот мощнейший бастион, что самой Природой воздвигнут в организме каждой твари живой на пути всяких хворей. И трескаются стены этого бастиона, и прорыв подкопы под ними, проникает зараза: постепенно, незримо, из поколения в поколение через хронические наследственные болезни ведёт она человека к угасанию его рода, к неспособности воспроизводить полноценное потомство и, как закономерный конечный итог – к обрыву такой династии. Как полный бред, как визитная карточка недалёкости звучат заявления некоторых о неприемлемости пищи, «полученной путём убийства»: весь живой мир, великое множество тварей природных существует, питаясь продуктами подобных «убийств». Существует сотни миллионов лет.
          Вековую проверку временем прошла поговорка: «Чистота – залог здоровья». В своё время презрели сей постулат средневековые проповедники антинародного мракобесия, имя которому – католическое христианство: они восхваляли жизнь в грязи, молились на антисанитарию, как на икону – и напустила Природа на них наказание за их дикость и глупость: эпидемии чумы, уничтожавшие миллионы, воздавали по заслугам варварам в камзолах дворян и варварам в лохмотьях простолюдинов. Те времена давно канули в лету – но так ли уж далеко ушла современность от них? Сегодня вдобавок к народной мудрости, в обоснование её найдено уже научное подтверждение той поговорке: современными специалистами, наконец, установлено, что более половины своих усилий иммунная система современного человека - в первую очередь горожанина - тратит на борьбу с пылью, дымом, выхлопами двигателей и прочим, и в результате сил на сопротивление хворям у неё уже почти не остаётся. Так когда мир, наконец, поймёт, что именно своей неизбежной грязью, прежде всего, и убийственен современный город для своего жителя? Меркантильные интересы самодурствующих городских властей, привыкших к диктату и вседозволенности, неизбежно подвигнут их на постепенную вырубку парков и скверов, дающих кислород, что так необходим для здоровья человека, для полноценной работы его иммунной системы, и созданию как можно большего нагромождения бетонных джунглей – и что тогда неминуемо ждёт обитателей проспектов и авеню? И потому города неизбежно опустеют, уйдут в прошлое, как бы кто сегодня ни боготворил их. Силой своего, в высшей степени разумно устроенного, организма, в дыхании, в ощущении всей своей кожей, чувствует человек разницу между городом и селом, между грязью чёрных заводских труб, выхлопных труб автомобилей и свежим воздухом полей и лесов – так когда, наконец, наберётся он смелости, в первую очередь, самому себе признаться, насколько ущербно, неполноценно, саморазрушительно для него и, в конечном итоге – самоубийственно для всего его рода существование в обители небоскрёбов и автострад? Стремление многих сегодняшних городских жителей почаще бывать за городом, «выбираться на природу», на свежий воздух, вывозить туда родственников и в первую очередь детей, дабы были хоть чуть-чуть поздоровее, выглядит просто забавно: для того, чтобы быть действительно здоровым, за город не надо выезжать. Там нужно жить и работать. Постоянно. Когда, наконец, всё человечество задумается над одним простым вопросом: почему уже давно зачастую не особо заботящийся о своём здоровье житель села столь часто гораздо, можно сказать – «на порядок» здоровее горожанина, который в погоне за хоть каким-то здоровьем надрывается в спортивных залах, изнуряет себя диетами и прочее, а результаты в итоге всё равно оставляют желать лучшего?.. Пожалуй, уж и говорить не стоит о таких понятиях, как режим сна и режим питания, являющихся само собой разумеющимися, нормой жизни на селе и о которых столь многим городским жителям остаётся только мечтать. Присовокупите к этому отказ от калорийной пищи, приём её на бегу и нерегулярность питания, что ведут к ослаблению иммунной системы… Приговор жителю сегодняшнего мегаполиса уже вынесен. В таком виде города существуют относительно недавно, весь их вред ещё не дал о себе знать, ещё не стал действительно ощутим, что и внушает недалёкому городскому жителю, что такая жизнь вроде как вполне безвредна и безопасна.  Так может полагать только наивный: часовой механизм тикает – тикает медленно, но верно и неотвратимо. 
     Другие слова нередко случается слышать сейчас: «Чисто не там, где метут, а там, где не мусорят». Но почему где-то мусорят, а где-то нет? Варварство и цивилизация всё ещё соседствуют на одной планете. Уже есть страны, на улицах городов в которых настолько чисто, что по ним можно ходить буквально в носках, как заявляют многие, посещавшие их. За плевок на тротуар заплатит плюнувший немалый штраф или даже отправится за решётку – и этим получит заслуженное, дикарям не место в лоне истинной Цивилизации, призванной стать отправной точкой человечества к высшей нравственности, к обществу великой Сверхнации. Но как получилось, что через столько веков эволюции ещё остались дикари на планете Земля? Великий и непобедимый отбор – вот что увеличивает древо цивилизованных «гомо сапиенс» и обрывает род дикарей. Но не везде он был запущен – и властвует до сих пор дикость там, где её возвели в ранг морали. Грязь и нечистоты стали повседневным зрелищем в таких местах, поселяясь в сердцах и душах их обитателей. Так веками жили и живут они, не задумываясь над тем, что грязь всегда неизбежно убивает: медленно, незаметно, но неотвратимо затухает здоровье тех, кто согласен жить в её «царстве», всё меньше становится способных качественно продолжить род – и сокращается потомство, и обрываются один род за другим. Хронические, наследственные заболевания, эпидемии, с каждым последующим поколением делая иммунную систему человека слабее, дают зелёный свет другим хворям – и вот уже, все совокупно, массированно атакуют они организм, не способный более оказывать действенного сопротивления. И нет смысла проповедовать цивилизованность современным неандертальцам: не приемлет такого их природа, заложенная в них при рождении, и не изменить её никому и никогда. Лишь отбор, место под солнцем расчищающий от таких для более достойных, способен избавить планету Земля от тех, кто всю жизнь достойно оправдывал звание отброса.
     В культивировании своего железного здоровья Сверхнация не может жить, не задумываясь над тем, что она ест, пьёт и чем дышит. Наплевательское отношение к себе – первый признак дикости: лишая себя здоровья, такой обитатель планеты Земля лишает его и своих будущих потомков, тем самым неизбежно идя к обрыву своего рода. Чем, кстати, окажет и нации своей, и всему человечеству большую услугу: опять же не приемлет Сверхнация выродков. То же увлечение табакокурением, ощутимый процент курящих среди жителей того или иного сегодняшнего государства говорит лишь об их дикости – дикости людей, бездумно уничтожающих свою иммунную систему и лишающих свой род будущего: такие уже сами по себе обречены. И так отбор работает затем.

ПО СЛЕДАМ ДЖОНА ДЬЮИ

     Многие из читающих эти строки помянут школу, в которой некогда учились, добрым словом? Каждодневное навязывание знаний, которые никогда потом не пригодятся, изучение наук, в реальной жизни представляющих интерес лишь для узких специалистов, бессмысленная зубрёжка произведений, авторы которых мечтали о том, чтобы написанное ими понимали, а не тупо заучивали наизусть, дабы забыть сразу, как только будет с грехом пополам сдан экзамен, грозные преподаватели, гром и молнии мечущие в «тупарей»-учеников и не желающие понять, что не родился ещё на планете Земля такой человек, который мог бы преуспеть абсолютно во всём… Такими были многие школы дней вчерашних, такими их хотели видеть антинародные правители, мечтающие превратить всё человечество в одно огромное стадо безропотных исполнителей своей воли – и до сих пор не избавились ещё многие из них от этого абсурда. «…Все машины Форда совершенно одинаковы, но не существует двух совершенно одинаковых людей. Каждая новая жизнь – это нечто новое под солнцем; никогда ранее не было ничего в точности такого же и никогда больше не будет. Молодой человек должен именно так смотреть на себя – он должен искать ту единственную искру индивидуальности, которая и отличает его от других людей, и разжигать её всеми силами. Общество и школы могут попытаться потушить эту искру, они хотят стричь всех под одну гребёнку: не давайте искре погаснуть!…» (Aforism.info/Афоризмы по авторам/Генри Форд) Создатель одной из величайшей автоимперий мира ещё столетие назад разглядел, насколько традиционная школа антинародна.
     Не бывает в мире этом бесполезных людей – есть те, кто не нашёл своё предназначение. Дети – продолжатели дела родителей, продолжатели трудовых династий, их отражение в зеркале будущего – выходит, бесполезно, бессмысленно было существование родителей, породивших на свет никчемушных детей? Предназначение, призвание человека, стремление найти своё место под солнцем, дабы затем подкрепить свой профессионализм выявленными талантами – вот смысл его жизни, то, чем он должен задаться с малых лет, чему подчинить всё своё взросление и учёбу. И школа обязана максимально помочь ему в этом. Как тут не вспомнить Дьюи (Дьюи Джон (1859-1952) – американский философ и педагог, представитель философского направления «прагматизм») и его труд «Школа и общество»: «…занятие, состоящее исключительно в поглощении истин  и  фактов,  является   исключительно  личным  делом… единственным мерилом успеха здесь служит соперничество, и соперничество в худшем значении этого слова: в сравнении плодов зубрёжки или экзамене, чтобы можно было видеть, чей ребёнок был настолько успешен, чтобы стать выше прочих детей в собирании и накоплении самого большого количества сведений…» ( Дьюи Д., «Школа и общество», - makarenko-museum.narod.ru > Classics/Dewey…Dewey J…) Остаётся только добавить: сведений, в большинстве своём бесполезных и ненужных, навязываемых детям по воле чиновников от образования. «Спускаемая» ими программа обязательна к освоению для всех без исключения – но как можно освоить то, что тебе чуждо - чуждо изначально и будет чуждо всегда? А потому – разве никто не помнит, как скучал он на многих уроках, как с нетерпением ждал звонка на перемену? Сейчас, по прошествии многих лет, разве не задал он себе вопрос – а нужно ли ему было всё то, на что потратил он годы школьной жизни? Если сама его природа протестовала против школьной тоскливости, если само его естество требовало занятия, которое бы истинно понравилось ему, которое захватило бы его с головой, за которым время, как у влюблённых, летело бы незаметно?..
    «…Там, где школьная работа состоит в простом заучивании уроков, –  продолжает дальше Дьюи в своём труде «Школа и общество», – труднее всего становится приобрести опыт – мать всех дисциплин, достойных носить это имя. При  господстве  узкой,  окаменело-обычной  школьной дисциплины никто не видит ту более глубокую и безгранично широкую дисциплину, вытекающую из участия в построительной работе… Когда же на сцену выходит деятельная работа, всё это меняется. Дух свободного общения, обмен идеями, мыслями, выводами, успехами и неудачами предыдущих опытов – становятся главным содержанием рассказов… Разницу, которая обнаруживается, когда занятия ручным трудом делаются явно средоточием  школьной   жизни,   нелегко   описать  словами;  эта   разница  заключается  в основании, в духе, в атмосфере. Если войти на кухню во время работы, где группа  детей   деятельно   занята  приготовлением    пищи,   психологическая разница, переход  от более или  менее бездеятельного  и вялого  восприятия и стеснительности к явно бьющей ключом энергии настолько  разительны, что, можно  сказать, ударяют  посетителей в лицо… введение  в школу различных видов деятельной работы приведёт к полному обновлению школьного духа, позволит школе примкнуть к жизни, стать обществом в зародыше, и лишь тогда итоги  воспитания будут действительно настоящи…» Так ещё  в начале века двадцатого Дьюи выдвинул идею, вошедшую в мировую философию под названием «инструментальной» педагогики, строящейся на интересах и личном опыте ребёнка, преподавание в которой должно сводиться преимущественно к игровой и трудовой деятельности, познанию через собственные действия и, как итог – способности к самообучению…
     Ничто не ново под луной – уже тогда гениальный Дьюи понимал и пытался нести в массы главную идею эффективного образования: бесполезно учить кого-то тому, чему он НЕ ХОЧЕТ НАУЧИТЬСЯ САМ. Искусственно будет всё, навязанное кем-то другим, и не примет природа подрастающего отпрыска всего этого. Только сам он, пройдя через всё, уже более близкое к взрослой жизни, должен через собственный труд и ошибки получить нужные знания и опыт. Главная цель педагога – распознать способности ребёнка и развивать в нём умение делать именно то, к чему он имеет эти самые способности, дабы они стали основой его будущей профессии. Ученик не усваивает тот или иной предмет и получает по нему неудовлетворительные оценки потому, что на самом деле предмет этот ему просто не предназначен: его кажущейся «тупостью» в этой учебной дисциплине Природа просто ставит барьер на получение знаний, которые ему совершенно ни к чему. Однако концепция эта, получившая некоторое распространение в первой половине века двадцатого, во второй половине многими была благополучно забыта. И результаты не заставили себя долго ждать: так часто приходится сейчас наблюдать, что вчерашние школьные «двоечники» и «троечники» достигают в жизни гораздо больших высот, нежели «отличники». И такое лишь на первый взгляд можно назвать парадоксом, потому как секрет его прост: вне школьных стен тратя гораздо больше времени на обмен опытом и знаниями в том, что им действительно нравится, нежели на изучение постылых школьных дисциплин, дети и подростки неосознанно развиваются именно в тех областях человеческой деятельности, в которых им во взрослой жизни, скорее всего, и придётся работать. И приходят вчерашние вроде как посредственные ученики в мир уже во многом подготовленными к своей будущей деятельности, отлично знающими, чем они будут заниматься, в чём смогут преуспеть,  в отличие от «пятёрочников», обласканных школой, но после получения аттестата зачастую понятия не имеющих о том, куда бы себя приложить. Так призванная вроде как нести образование в массы, на деле, как следствие в корне неверного построения учебного процесса, сегодняшняя школа оценок и наказаний, одинаковости всех и вся, закономерно даёт прямо противоположный ожидаемому результат.
          В другом труде своём – «Психология и педагогика мышления» – расписывает Дьюи необходимость именно практического образования: «…История культуры показывает, что научные знания человечества развивались… из основных проблем жизни. Анатомия и физиология выросли из практических потребностей поддержания здоровья и деятельности; геометрия и механика – из потребности измерять землю, строить и делать машины, экономизирующие труд; астрономия была тесно связана с мореплаванием, давая отчёт о течении времени; ботаника выросла из требований медицины и агрономии; химия была связана с окрашиванием, металлургией и другими ремесленными занятиями… Автомобиль, телефон… являются плодами науки. Эти факты полны воспитательного значения…» ( Дьюи Дж., «Психология и педагогика мышления», §3 «Созидательные занятия» uic.unn.ru    › pustyn/lib/dewey.ru.html)  Любой школьный предмет – это прежде всего наука, имеющая практическое значение и требующая подготовки специалистов, но разве можно научить кого-то всему? Нет, конечно, да этого и не требуется: пытаться преуспеть во всём - пустое занятие. Каждый с детства осмысленно должен выбрать, чем будет заниматься во взрослой жизни, и главное предназначение школы – основываясь на определении склада ума человека, его «профиля» – технического, гуманитарного или же какого-либо ещё, помочь ему с таким выбором.
         Именно несуразностью сегодняшнего школьного образования объясняется тоска многих по взрослой жизни, желание поскорее закончить эту самую школу, где всё так сильно поставлено с ног на голову, и вступить во взрослую жизнь, где, как они наивно думают, они смогут что-то изменить к лучшему – но сам вектор заданного школой неверного развития никогда не наделит их достаточной значимостью для сколько-нибудь существенных изменений чего-либо. Сама сущность нации, претендующей на приставку «Сверх», не приемлет  формального подхода к образованию. Образование, имеющее своей целью научить всех поголовно «чему-нибудь и как-нибудь», должно безвозвратно уйти в историю. Школа будущего, система образования которой, переходя от обязательного для всех общеобразовательного комплекса в начальных классах к сосредоточению последующего обучения на определённом выбранном каждым «профиле», будет базироваться на исключительно добровольности получения знаний и умений в тех или иных областях и должна стать неким своеобразным клубом по интересам от образования, где каждый с детских лет будет готовиться сразу к своей будущей наиболее вероятной профессии, с которой он свяжет свою взрослую жизнь. В таких заведениях не стоит полагаться на воспитание – человека не переделать, невозможно привить то, что не приемлет его природа. В учебных заведениях нужны не воспитатели, а инструкторы. И не стоит бояться раннего взросления отпрысков – получив истинно ценный опыт, знания, умения, навыки, они будут намного более благодарны школе, что максимально подготовила их ко взрослой жизни, нежели сегодняшние общеобразовательные учебные заведения, насмешливую улыбку вызывающие у многих их бывших выпускников при воспоминании о них. Только так школа станет настоящей кузницей кадров для общества, учебным комбинатом, представляющим из себя огромный комплекс, где бесполезная теория будет по максимуму заменена богатой познавательной трудовой практикой, где в миниатюре будут созданы аналоги настоящих промышленных производств, рабочих мастерских и научных лабораторий, испытательных полигонов и тренировочных площадей, охватывающих все основные стороны деятельности человека. И будут такие комбинаты формировать группы по интересам и способностям, в которых большая часть учебного времени будет сводиться к углублённому изучению того, к чему каждый имеет способности, и непрерывной практике в этом занятии. И пусть это будет лишь одно занятие – будущий узкий специалист, но специалист, что называется, «от бога», всегда предпочтительнее умеющего «всё, но понемногу» дилетанта. И будут в итоге выходить вчерашние школьники в жизнь уже максимально готовыми к тому, что совокупно составит основу жизни их великой нации – к труду и созданию… Всем, кто ещё сомневается, стоит ли практиковать именно такой подход к образованию, стоит взглянуть на современную армию – зачем в ней создаются рода войск? Армия не пытается научить каждого солдата всему, генералы прекрасно понимают, что если, когда речь идёт о выживании государства, каждый в войсках не будет заниматься своим делом – войны не выиграть. Так почему школа до сих пор упорно игнорирует это правило?
   И так работает отбор в образовании.
P.S. В конце концов, каждый, не развивший свой особый, экстраординарный, выдвигающий его, что называется, «из ряда вон», талант, равно как и тот, кто после всех попыток так и не нашёл себе достойного применения, всегда успеет скатиться до уровня сегодняшней низкоквалифицированной рабочей силы, до уровня уборщиков, грузчиков, таксистов и прочих им подобных, до той работы, на которую в развитых странах сегодня согласятся разве что иммигранты из бедных стран, дабы таким итогом погасить свою привлекательность в глазах прекрасного пола, инстинктивно ищущего самого достойного мужчину для создания семьи и продолжения того рода, который действительно стоило бы продолжить… Ученик и учитель находятся в разных возрастных категориях, и это обуславливает столь бросающиеся в глаза различия между ними. Никогда, никогда, никогда, что бы кто ни делал, только-только вошедший в мир подросток не будет таким, каким бы хотелось его «преподам». Он познаёт мир, исследует его, решает для себя, что к чему, выясняет, гостеприимен ли этот мир для него или наоборот – враждебен и, уже заранее, скорее всего, сам того не осознавая, ищет своё место в нём. Разве не в том заключается великая истинная миссия учителя, чтобы указать ему верный путь? Так почему учителя так стараются «подогнуть» учеников под себя, навязать то, чего навязывать ни в коем случае нельзя и чего они сами бы не приняли в подростковом возрасте? Занятие любимым делом, пусть оно и кажется несуразным, никому не нужным, а потому – нерентабельным и не стоящим того, чтобы отдавать ему всего себя полностью, на самом деле есть высшее наслаждение для любого. Наслаждение для потомка, который им занимается, наслаждение для родителя, видящего, что его чадо «нашло себя», наслаждение для учителя – его труд не был напрасным! Что бы это дело из себя ни представляло – оно нужно, если именно к нему «лежит душа» человека. А уж жизни решать, кто в итоге, занимаясь именно таким вот любимым делом, добьётся высот и станет истинно успешным и привлекательным для женщин. И именно желанием связать свою жизнь непременно с таким человеком, с творческой личностью, выходящей из ряда вон, выбивающейся из толпы одинаковых и уже одним этим в какой-то мере стоящим над этой самой толпой – именно этим объясняется подсознательное, неудержимое влечение девушек к каждому, кто не такой, как все, к кумирам, будь то любимый киноактёр, рок- звезда, преподаватель в университете или кто-то ещё, стремление связать свою жизнь именно с таким и продолжить именно его род. Так женщины веками, сами того не осознавая, ошибаясь и ломая свою и чужие жизни, волею Природы пытались создать на планете Земля истинно высшее общество – общество Сверхнации…

РАЗВИТИЕ

    Что есть развитие? Развитие человека и развитие его дела? «Больше, дальше, выше, сильнее, быстрее»? Любое развитие, как привык понимать его «гомо сапиенс» – стремление от худшего к лучшему, но не приведёт ли это лучшее впоследствии к ещё большему злу? Развитие – стремление к идеалу, к тому, что считают самым лучшим, находящемуся на своеобразном полюсе, противоположном тому, на котором находится худшее. Но надо ли стремиться к нему? Оба полюса – крайности, впадая в любую из них, человечество не придёт ни к чему хорошему. Такая картина всегда сравнима с полюсами Земли: Северный и Южный противоположны друг другу, но как на одном, так и на другом – одинаково холодно и безлюдно.
     В безумие превратилось развитие транспорта. Увлечённый скоростью, человек забыл о безопасности. Глупые голливудские киноподелки наподобие  «Форсажа» стал иконой для многих. Уже ходят по рельсам поезда, способные за час пролететь триста, четыреста, пятьсот километров – да и это, похоже, ещё не предел. Но куда спешить их пассажирам? Выигрыш по времени от таких скоростей кардинально решит все их проблемы, даст им огромное, прямо-таки решающее преимущество? А если случится с этим поездом катастрофа на такой скорости – много будет шансов выжить у тех, кого он вёз?
     Безудержная цивилизация не принесёт человечеству счастья, и подлинная польза от многих научных открытий – уже сейчас вопрос спорный. Чего не хватает человеку в его жизни, что так упорно он старается найти? Лекарств, способных стать панацеей от всех болезней? Но что породило эти самые болезни, если не перенаселённость и прекращение отбора, при котором выживали наиболее здоровые? Новых ресурсов и энергоносителей, призванных восполнить уже маячащий на горизонте дефицит традиционных – но настал ли бы такой дефицит когда-нибудь, не будь планета так чудовищно перенаселена?.. До сих пор не изжила жизнь в умах и сердцах умалишённых безудержную тягу к освоению космоса. «…На тайных тропинках далёких планет останутся наши следы!..» – поют такие, одержимые безумной жаждой познания неизведанного. Неужели до сих пор невдомёк им, что их просто элементарно используют? Завоевав околоземное пространство, человек получил некоторые преимущества перед непредсказуемостью природных стихий – да и то спорен вопрос о том, есть ли и в самом деле польза от такого завоевания. Но что он ждёт от, в мечтах постоянно видимых, полётов в космос дальний? Что нового, невиданного, фантастически полезного для себя он желает найти на далёких планетах? И куда стремиться ему, вооружённому такими технологиями – чего не хватает ему на его родной планете, разве лишний он на ней? И если даже это так и у себя дома он непристроен и невостребован – где гарантия, что на далёкой, пусть и пригодной для жизни, но чужой планете, сумеет он чего-то добиться и найти себя? И как он будет добиваться этого чего-то – снова войнами и завоеваниями? Нет, не жажда познаний – жажда наживы возвела ракеты и невесомость в ранг тех ценностей, что сегодня многие считают достойными, без которых, как они думают, нет цивилизации, на которые мечтательно устремляются взоры детей и наивных. Всё гораздо прозаичней: просто знает кучка сырьевых воротил, что не беспредельны богатства земной Природы – и их хищный взор устремляется в глубины космоса, к богатствам уже дальних планет. (Как тут не вспомнить ещё раз легендарный уже «Аватар»: никто не забыл, для чего «небесным людям», по сюжету фильма, понадобилась планета Пандора? И на что готовы были пойти без раздумий те бравые добытчики ради получения желаемого?) В своих сладких мечтах они видят огромные космические корабли, свозящие миллионы тонн ресурсов из всего космоса на планету Земля, и в фантастических фильмах и повестях такие поставки – уже самое обычное дело. Затем они и финансируют через купленные правительства бредовые космические программы – но что вполне может произойти, если вдруг когда-нибудь действительно удастся этим безумцам запустить подобный бизнес? Миллионы, миллиарды тонн попадут на Землю – и утяжелят они планету, и сойдёт она со своей орбиты. И неважно, притянется ли она вследствие своего утяжеления к Солнцу или же, наоборот, отдалится от него – в обоих случаях последствий всего этого увидеть уже будет некому. Если человек, в конце концов, окажется настолько бездарен, что, не сохранив свои собственные природные богатства, будет вынужден ввозить их с других планет – разве это спасёт его? Уж и говорить не стоит о военных технологиях и изобретении ядерного оружия: неизбежно спровоцировав всё-таки, в конце концов, третью мировую войну, человечество точно покончило бы со всеми своими проблемами. Покончило бы так же, как способен острый топор палача покончить с проблемой головной боли у жертвы… Из десятков женщин, побывавших в космосе, родить потом смогли единицы. Космос так же опасен для человека, как высокие горы, глубины океана, жаркие пустыни и ледяные полюса Земли, и потому так же безлюден, что человеку там точно так же совершенно нечего делать…
     Сродни таким бредовым мечтаниям другие, не менее безумные: о кладах, о чудодейственном лекарстве – панацее от всех болезней, о всевозможных эликсирах вечной молодости и вечного бессмертия, о контактах с внеземными цивилизациями, представители которых якобы периодически посещают планету Земля, о поисках легендарной Атлантиды, готовность положить жизнь на изучение всевозможных «аномальных зон» – да много чего ещё.  Лишь улыбку способны вызвать у мудрых попытки некоторых найти нечто особенное, экстраординарное, найти с единственной целью – прославиться и, как следствие – разбогатеть. Даже простой интерес к чему-то подобному уже вызывает один справедливый вопрос – здоров ли душевно интересующийся тем, знание о чём ему совершенно ни к чему? Многие пытаются воплотить такие мечты в жизнь, но закономерно, что практически все они в итоге остаются ни с чем: в том и заключена великая сила Природы, чтобы дать человеку только то, что ему действительно нужно. И в прошлом, и в настоящем сорвавшиеся с насиженных мест путешественники кладут жизнь на поиски своего места под солнцем, какого-то непонятного и неведомого даже им «счастья» в чужих землях, несметных богатств и небывалых красот – и в итоге естественно остаются ни с чем: на самом деле они просто стремились на всё готовое, созданное Природой либо кем-то до них, не понимая или не желая понимать, что всё это создано не для них: истинно ценным для них может быть только то, что они в этой жизни создадут сами. Потому, потратив жизнь в погоне за тем, чего никогда не получат, они гибнут в чужих странах либо уже на склоне лет возвращаются в родные пенаты, полностью деморализованные, потерявшие всякий смысл жизни и интерес к ней. Их родные края, с которых они сорвались когда-то, и тогда казались им привлекательными, и сейчас они переносят на них свою злость, свою обиду за недостигнутые цели, не осознавая, что им просто не суждено было достигнуть этих целей: Природой предусмотрено, запрограммировано рождение каждого человека в тех или иных краях именно для того, чтобы потомок жил и работал именно там, был частью населяющего именно эти места общества, его либо индивидуальной, либо совокупно с другими движущей вперёд, к прогрессу, цивилизации и порядку, силой. Именно поэтому вполне закономерно то, что рождённый в одних местах так часто чувствует себя неуютно, некомфортно в других (и дело здесь не только в климате): он не может найти объяснения такому непонятному дискомфорту, однако неизбежно тоскует по тем местам, которые покинул и где когда-то было столь хорошо. И причина здесь одна: так Природа всеми силами старается вернуть его туда, где он на самом деле должен быть… В периодически поднимаемой в прессе истерии по поводу того, есть ли жизнь на Марсе, смешны и журналисты, изо всех сил старающиеся раздуть сенсацию из ничего, и те, кто им верит. Как уже совсем полная шизофрения выглядят изыскания с целью найти способ путешествовать во времени: безумное человечество быстро уничтожило бы себя, если бы хоть один такой способ был бы найден.
          Выражение «спеши жить» стало своеобразным кнутом. Когда человек перестанет, наконец, вечно к чему-то стремиться – к чему в этой жизни ему действительно стоит стремиться? Давно уже пора посмотреть на живую Природу, взять с неё пример – разве, существуя сотни миллионов лет, она постоянно стремится к чему-то, разве точно так же ставят перед собой её вроде как неразумные создания грандиозные, наполеоновские цели, зачастую изначально не задумываясь над тем, реально ли вообще когда-нибудь  претворение этих целей в жизнь? Ни за какими призрачными удачами, жертвуя спокойным настоящим в угоду сомнительному будущему, не гоняется живая Природа – она просто живёт, радуясь уже одному тому, что ей дана такая возможность, и не желая большего – чего ещё, столь маняще ценного, столь жизненно необходимого, желать ей сверх того, что она имеет сейчас? Ни о чём таком, ни о каком космосе не мечтает живая Природа, довольствующаяся имеющимся на планете и той жизнью, что у неё есть, потому мудрый человек Сверхнации никогда не потратит ни минуты драгоценного времени своего впустую. Рождённый ползать не умеет летать, но может быть, пройдя сквозь сотни тысяч лет эволюции, для того он и был наделён умением лишь ползать, чтобы, научившись летать, не прельстился бы сомнительной далью и не покинул свою Природу, частью которой должен быть? Складывавшаяся веками мудрость общества Сверхнации в конце концов возведёт один постулат в разряд аксиом: главное в любом развитии – вовремя остановиться. Иначе крайность недоразвития перерастёт в крайность переразвития – призванное дарить, она начнёт отбирать, поглощая всё больше и, будучи не в силах остановиться, неизбежно рухнет рано или поздно с достигнутых заоблачных высот, утягивая многих за собой. Потому, сообразуясь с вековым опытом, откажется человек Сверхнации от всего, что, обещая призрачную пользу, в итоге не принесёт ничего. А безумные скорости оставит дикарям, и пусть, попав рано или поздно в железнодорожную или иную катастрофу, окажут они Сверхнации огромную услугу, навсегда избавив царство природной Нормы от своего присутствия. И так работает отбор адекватных.

ПРЕДПРИЯТИЯ БУДУЩЕГО

     Уже невозможно представить цивилизованную жизнь без них. Невозможно, да и не нужно. Жизнь в Норме не отрицает их существования – она лишь не допускает существования лишнего.
     Каков главный признак действительно предприятия будущего? Он в том, что на таком предприятии ручной труд везде, где это возможно, заменён машинным, и главная функция человека там – лишь управление этими машинами и их обслуживание. Тотальная, максимальная автоматизированность производства – вот главная истинная цель цивилизации, то рукотворное чудо, к которому в конечном итоге и должна была привести человека сила его мышления, данная ему Природой, дабы обеспечить ему более надёжное, более сытое существование по сравнению со всем остальным животным миром. Давно известно, что ручной труд малопроизводителен по сравнению с машинным – и потому должен уйти в прошлое. Дикость ручного труда – это дикость древности, та дикость, на которую обречены вышедшие из Нормы, и потому ему не место на предприятиях будущего. Конкуренция отбирает лучших – и не победить в ней тому, кто ручной труд, пусть и дешёвых «гастарбайтеров», сделал основой своего предприятия.
     Но как добились бы сотрудники такого предприятия его полной механизации? Уповая на мудрость руководства? Но эта «мудрость» всегда предпочтёт прогрессу дешевизну – ведь именно так и появилось в современном лексиконе понятие «гастарбайтер». Нет, сложность машин, занятых на производстве, требует профессионализма, и профессионализма наследственного, династического – или станут все эти машины бесполезными, попав в руки бездарей («Любой механизм в руках неандертальца – кусок железа…»). Потому держалась и будет держаться вся промышленность, в пределах природной Нормы необходимая для обеспечения нужд человечества, прежде всего на квалифицированных сотрудниках производственных предприятий, на потомственных, не в первом и не во втором поколении верных своей корпорации – они и есть основа цивилизованного общества, общества истинной Сверхнации. Профессионализм для истинно разумного представителя рода человеческого был, есть и будет главнейшей ценностью, гораздо более ценной, нежели золото или бриллианты: любое материальное богатство рано или поздно неизбежно закончится, оставив своих обладателей, к тому времени уже совершенно отвыкших от какой бы то ни было работы, ни с чем, профессионализм же, являясь богатством духовным, неисчерпаем, а потому прокормит всегда.
     Сегодняшняя экономическая теория поёт прямо-таки оды конкуренции, считая её двигателем прогресса. Но во что выливается конкуренция на деле? В ускорение и утяжеление труда и снижение его стоимости, и, как следствие – падение уровня жизни, падение рождаемости. Такие предприятия в конце концов просто лишаются главных ресурсов – людских, и в итоге неизбежно прекращают своё существование. Но там, где удаётся достичь монополии, останавливаются нововведения, останавливается прогресс, взвинчиваются цены, а в итоге – приходят новые конкуренты, и опять же теряет монополист свои позиции. Так какую модель сосуществования корпораций выберет общество Сверхнации в качестве наиболее для себя подходящей? Олигополия в полной мере способна ответить всем требованиям рынка сегодняшнего и рынка завтрашнего: два-три крупных производителя, не дающих затихнуть конкуренции между собой, а значит – прогрессу и инновациям, и в то же время имеющие незыблемые позиции в экономике, использующие, благодаря способности вложить крупный капитал, самые передовые технологии и стабильным спросом на свои изделия надёжно защищённые ото всех кризисов. Тем более, что на таких предприятиях постепенно даже рядовым сотрудникам – где-то больше, где-то меньше - будут создаваться те условия, которыми на сегодняшних заводах и фабриках зачастую могут похвастаться лишь немногие избранные… Человек Сверхнации будет работать в высшей степени качественно в условиях конкуренции не из-за страха потерять покупателя, а потому, что просто не может иначе: являясь производителем одного, он одновременно и покупатель другого, потому всегда ставит себя на место того, кому предстоит купить произведённое им. Производитель будущего будет представлять из себя разумную комбинацию изобретателя-творца и исполнителя в одном лице, в пику производству прошлого, когда оторванный от реальной жизни изобретатель был никудышным исполнителем, исполнитель же неспособен был ничего изобрести и лишь тупо исполнял те обязанности, за которые ему платили, и в результате и тот, и другой попадали в зависимость к нанимателю. Желание создавать, а не тупо находиться на своём рабочем месте «с 9 до 5», то желание, которое двигало всеми художниками мира, и будет вести по жизни человека Сверхнации… И династии их сотрудников будут пожизненно им верны: у кого сытое, стабильное существование человека пристроенного вызовет желание уйти на сторону? Выигрыш в конкурентной борьбе за пределами таких компаний всегда призрачен – как легко, поверив кучке шарлатанов от экономики, броситься создавать то, что нежизнеспособно и, потерпев в итоге закономерную неудачу, утянет на дно и своих создателей! Раз вышли из Нормы такие создатели – не обмануть им Природу никогда.
     Никакое развитие опять же не может длиться вечно. Сегодня гений от экономики, от предпринимательства, от финансов ценится очень высоко, но зачем ещё нужен гений, если не затем, чтобы развивать? Любое предприятие стремится к какому-то, большему или меньшему, успеху, но истинная конечная цель его – стабильность на завоёванных позициях, а не демагогический «максимальный успех», которого на самом деле не добиться никогда и который, если гоняться за ним постоянно, в конечном итоге приведёт к кризису и с лёгкостью погубит всё предприятие – «журавль в небе», скорее всего, так в небе и останется. Важно всегда знать свои пределы и не стремиться их превзойти, иначе гений своего дела станет его заклятым врагом: достижение пределов и остановку на них он расценит как инертность предприятия, как его неспособность двигаться дальше, не осознавая, насколько гибельным может оказаться это самое «дальше». Гениальность требует постоянного движения вперёд, и нежелание искать новые высоты, довольство достигнутым вызовет у него презрение – так станет он врагом и своему делу, и самому себе. Способность обуздывать таких, сдерживать их гонку к бесконечным призрачным успехам – высшая мудрость человека нации, достойной носить приставку «Сверх». В обществе будущего крупные компании, сегодня зачастую ассоциирующиеся со стяжательством, экспансивной политикой и корпоративными захватами, будут избавлены от соблазна присвоить лишнее ради простого обогащения – возвращённому в Норму человечеству это самое лишнее просто-напросто ни к чему – и всецело смогут посвятить себя своей главной и единственной цели – производству нужного. Только так сбудется вековая мечта человека о прекращении войн, всегда ведущихся за те или иные ресурсы, и в первую очередь за главный камень преткновения последних двух столетий – нефть. Когда разумное человечество вновь поставит во главу угла то, что с незапамятных времён было главным ресурсом его выживания – плодородную землю, представленные немногочисленными, но крупными и высокотехнологичными предприятиями, корпорации будущего продолжат то великое дело, что было когда-то начато в кустарных мастерских древности и  ради чего на самом деле существует большинство из них – снабжение сельхозпроизводителя…
     Отдельным вопросом стоит сегодня карьерный рост, престижность которого шарлатанами доведена до абсурда – и вот уже на не стремящегося к нему смотрят недалёкие умом как на изначального неудачника. Но чем недостойна позиция квалифицированного исполнителя, если компания предложит ему все условия для приемлемого существования в своей структуре? Сторонники обязательного стремления к карьерному росту оправдывают его целесообразность ростом доходов, утверждая при этом, что необходимые ставшему руководителем умения придут сами с опытом и навыками. Однако, если бы всё зависело от опыта и навыков, ситуация, при которой «сапоги тачает пирожник, а пироги печёт сапожник», никому не казалась бы чем-то ненормальным. Но в основе успешной деятельности каждого лежат способности, заложенные изначально, при рождении, к которым знания и опыт служат лишь надстройками, необходимыми приложениями, призванными, направив таланты человека в нужное русло, обеспечить ему достойное место под солнцем. А потому никогда достойный исполнитель не станет успешным руководителем, а прирождённый руководитель – исполнителем: эти два противоположных полюса крайне редко сходятся вместе в одном человеке. И исполнитель, и руководитель хороши тем, что для каждого его ипостась – это его природа, которую он не в состоянии будет когда-либо пересилить. И потому – что бы кто ни говорил, но лезть не в своё дело гораздо хуже, чем не лезть ни в какое дело вообще. И лучше всю жизнь пробыть никем, чем составить компанию никудышным руководителям. И так работает Отбор в производстве.

ТАМ, ГДЕ НЕТ ЛИДЕРОВ

     Издавна власть была не более чем правом лучших принимать решения относительно всех. Однако изначально никто не имел такого права абсолютно, неоспоримо – он мог лишь, сгенерировав идею, затем выставить её на всеобщее обсуждение. Так работала демократия как истинная власть народа – демократия Древней Греции, демократия Великого Новгорода на Руси… Правда, то были единичные примеры правления народа, не имевшего ещё сформировавшейся прослойки профессионалов-управленцев и потому, будучи неспособным самолично принять важные, призванные затронуть всех, решения, выбиравшего «на правление» лучших из числа простолюдинов. С появлением лишних появились и узурпаторы и диктатуры, стали создаваться государства как инструменты навязывания другим своей воли и города как вроде бы центры ремесленного производства, а на самом деле – как опять же инструменты стопроцентного обеспечения того самого навязывания – беспрекословно, повсеместно, всем и каждому. Так бывший не более чем надстройкой над селом, не способный и дня прожить без его продукции, город начинал ставить селу свои условия – и жестоко карал несогласных. Так дискредитировалось само понятие «власть», так «служение народу» трансформировалось, подпитываемое рабством лишних, в подчинение себе «всех и вся», так правитель, изначально бывший носителем мудрости в деле принятия важных решений, постепенно становился тираном и врагом тех, кем он правил. Что может быть абсурднее, уродливее ситуации, когда потребитель командует производителем? Когда кто-то постоянно кусает руку, кормящую его, что в конце концов сделает эта самая рука? Вся сегодняшняя политика – не более чем мышиная возня недочеловеков, позволяющих разрушать Природу и до сих пор видящих в перенаселённости немалые плюсы для себя. Даже те, кто правит миром – недочеловеки, потому что они не элита великого общества, а аристократия помойки, короли выгребной ямы, в которую медленно, но верно превращает мир кучка помешанных на прибылях дельцов. И вонь от этой ямы чувствуется всё больше.
     Сверхнация, как нация будущего – это мир производителей. Создание предполагает совместный труд, и на этом этапе появление лидеров неизбежно: совместная работа невозможна без координации действий всех в единое целое, без приведения группы к такому состоянию, когда все работают как одна команда. Человек Сверхнации может признавать над собой лишь одно главенство – главенство корпораций как производителей, частью одной из которых он является. Однако традиционно лежащее в основе такого главенства лидерство руководителей, до сих пор нередко сопряжённое с диктатом и навязыванием своей воли подчинённым, уйдёт в прошлое. Трансформируется общество – трансформируется и лидерство как таковое. Кто был всегда лидер по сути своей? Ведущий он, вожак, способный повести других за собой, не боящийся новой дороги и ответственности за то, что она может привести к гибели. Но каждая дорога ведёт к чему-то новому – разве вечно будет человечество открывать это новое? Все пророки в истории вели народ свой к свету – но, придя в конечном итоге, к этому самому свету, куда бы они двинулись дальше? От добра добра не ищут, какой смысл желать большего там, где и так всё есть? Именно движение, развитие, разрастание, модернизирование и осовременивание и, как следствие – экспансия, агрессия, захваты и поглощения были до сих пор неотъемлимыми составляющими политики корпораций, и именно с ними ассоциировалось лидерство как способность двигать и двигаться. Однако все войны за экономическое преобладание когда-нибудь, рано или поздно, неизбежно закончатся, и после возвращения человечества в Норму у выживших и занявших весомые позиции на рынках сбыта корпораций вряд ли будет нужда в лидерах-вожаках и полководцах: дойдя до пика своего развития, компании неизбежно остановятся на достигнутом, дабы дальнейшая дорога не стала скатыванием вниз. Вместе с тем это вовсе не означает, что, по наступлении такого времени, руководство компаний, почивая на лаврах, неизбежно расслабится и растеряет свои «бойцовские» качества: конкуренция сохранится в любом случае, и сама вероятность возобновления борьбы за рынки сбыта, угроза потери завоёванных позиций будут обуславливать активную деятельность по удержанию «своих» покупателей и поддержанию связей с контрагентами – к этим основным функциям и сведётся руководство корпорациями. Главная функция того, что принято понимать под лидерством, в корпорациях будущего будет выражаться в координации действий всех рядовых производителей в единый процесс, и именно в таком единственном виде лидерство и руководство как таковое будет принято людьми Сверхнации. Так будет достигнуто равенство руководителя и подчинённого, равенство как отсутствие диктата одного над другим: на гениального скрипача в оркестре хороший руководитель всегда смотрит иначе, нежели на простого скрипача. Человек Сверхнации как качественно высшее образование, как гений и талант не нуждается в том, чтобы ему указывали его путь – он идёт по нему независимо ни от кого. Но вместе с тем в обществе будущего никто не сможет выжить в одиночку: каждый способен лишь к чему-то своему, к призванию, способности к которому получены им при зачатии, и при всём желании не сможет заменить собою общество: с таким же успехом можно пытаться заменить всё тот же оркестр одним музыкантом. Координация, «дирижирование», дабы «симфония» на выходе получалась наилучшей – вот альфа и омега в будущем того, что сегодня именуют «лидерством».
     Есть ли место государству в сегодняшнем его понимании в обществе Сверхнации? Основанное на разумности построения всего и вся общество будущего потребует максимальной оптимизации, призванной в первую очередь не создавать ничего лишнего, чего так много существует сейчас. Абсурдность системы, в которой чиновничий аппарат, мало того, что ничего не производящий самолично и сидящий на шее у производителей, так ещё и ставящий условия этим самым производителям и заставляющий их существовать по своим правилам(!), очевидна уже сейчас, и в будущем, избавленные, наконец, от необходимости мирового противостояния друг против друга, сегодняшние госструктуры неизбежно уйдут в прошлое, окончательно уступив место тем, кто уже сейчас де-факто является истинным хозяином планеты и в конце концов займёт это место официально – крупным корпорациям. Корпорация как единственно эффективная производительная сила заинтересована в благоприятном климате для своих сотрудников, ведь люди – это и есть её основа, без них не будет ничего, госчиновник же бездушен и знает только свои интересы, он не умеет производить и создавать, его единственная цель – лишь стяжательство в ущерб всему, так как он не создавал всё то, что его окружает, над чем, как он считает, он властвует. Будучи помазан на должность группировкой, захватившей бразды правления, он будет охранять лишь её интересы – и ничьи другие. Такие не могут стоять во главе высшего общества – они самые настоящие враги этого общества, и нация высших людей избавится от них, как от раковой опухоли, нарыва, который ликвидирует любой мощный организм на своём теле. Каждый из сегодняшних народов, избавившись от всего лишнего, оставит себе лишь производства, основанные на его исторически сложившейся экономической специализации – и только тем он и будет ценен, только тем и будет оправдано существование его на планете Земля вообще. Весь мир будет поделен крупными производителями на зоны влияния, и рано или поздно весь род людской попадёт под их крыло. Работа в их структуре либо активное с ними сотрудничество станут нормой жизни и залогом выживания каждого. Либо же, как вариант – будущие государства будут представлять из себя большие объединения нынешних с едиными правительствами или даже с одним единым мировым правительством. Скорее всего, уйдут в прошлое и сегодняшние города как обители заводов и фабрик: в будущем немногочисленные крупные предприятия корпораций-олигополистов, истинно заботящихся о здоровье своих сотрудников, будут располагаться в сельской местности, свежий воздух, натуральные продукты и чистую воду которой разумный человек Сверхнации всегда предпочтёт глупой, от начала и до конца надуманной, романтике современного мегаполиса. Не случайно сегодня жители крупных городов, находя в их черте для себя достойные рабочие места, всё более стремятся жить за городом, в результате чего эти самые города всё больше становятся обителью офисов – но разве в будущем не смогут корпорации располагать свои офисные службы непосредственно на вне города расположенных предприятиях, тем самым даруя и персоналу этих служб самое ценное, что неизбежно отнимет город – железное здоровье? И вокруг себя такие предприятия будут создавать жилые посёлки для своих сотрудников, все сообща в интересах своего бизнеса создавая необходимые им инфраструктуры, подобные сегодняшним городским устройствам. Именно так, в противовес ошибочной теории муссолиниевского фашизма, не государство создаёт лучшую нацию: нация лучших – нужное им государство. Труд создал из обезьяны человека, и только его колыбель – производство, которому на самом деле и призвано служить любое правительство и любые структуры – единственно ценно в жизни каждого.
      Боясь «засилья» корпораций, многие сегодня продолжают рисовать их и то, что они неизбежно должны принести в мир, исключительно мрачными красками. Как пишет, к примеру, один автор: «…плавная ликвидация мелких самостоятельных хозяйств и замена их трансконтинентальными корпорациями, скупающими эти мелкие предприятия на корню, уничтожая национальную неповторимость и традиционный колорит… благодаря чему во Франции и Испании вместо блюд национальной кухни торгуют гамбургерами и кока-колой…» Однако на самом деле всё не совсем так, просто потому, что человека, выросшего на этих самых блюдах, нельзя заставить в одночасье отказаться от них и перейти на упомянутые гамбургеры и кока-колу, уже сейчас вызывающих всё больше и больше сомнений в своей безвредности для организма. Истина в том, что жителям каждой местности необходимы именно их традиционные национальные блюда, содержащие в достатке нужные вещества для иммунной системы именно в том составе, свойствах, наборе и пропорциях, в которых они необходимы именно этим жителям – так Природа незримо заботится о здоровье каждого из нас. (Вот почему чужестранцам бывает непросто привыкнуть к пище аборигенов – это пища совсем не их организмам «адресована» Природой.) Конечно, корпорация может «выжать» с прибыльного места заведение конкурента, дабы, затем организовав там своё, в погоне за прибылью кормить посетителей вредными для здоровья продуктами – но тогда те либо быстро начнут обходить такое место стороной, либо, наплевав на своё здоровье и на здоровье своего будущего потомства, будут гробить себя пищей, являющейся для них медленным, но верным самоубийством – и в конце концов так же банально избавят планету Земля от своего присутствия, «похоронив» вместе с собой и заведение, дабы расчистить место для более достойных и рестораторов, и их клиентов. Вот причина, по которой любая корпорация, избравшая основой своей политики экспансию и диктат своих интересов в ущерб другим, обречена. Достойная корпорация, управляемая мудрым руководством, не станет сворачивать производство национальных блюд нации, а создаст аналогичное заведение, но уже защищённое её протекторатом – дабы никто в будущем, придя в сей сегмент рынка, не смог лишить нацию необходимого. И рано или поздно так будет везде…
     Сложно сказать, какие вертикали власти будут создавать корпорации на контролируемых территориях, однако уже сейчас совершенно ясно одно: миру следует забыть о том, что сегодня именуется «демократией». Всё лицемерие сегодняшней власти, её многовековое одурачивание и оболванивание простого народа, основанное на утверждении: «Демократия – истинно великая ценность, ведь благодаря ей ты сам можешь выбрать себе правителя!» - легко опровергается одним-единственным вопросом: а откуда обычный человек, далёкий от властных коридоров, может знать, КТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО  ЛУЧШИЙ? Разве лучший – тот, кто ловко сумел разрекламировать, «пропиарить» себя, пустить пыль в глаза простому избирателю? Не это ли – причина того, что во многих, даже развитых, странах, гениальные, действительно вошедшие историю, главы государств – чаще исключения, нежели правила? Как не понимает, к примеру, американский избиратель, каждые четыре года с энтузиазмом опускающий свой бюллетень в урну для голосований, насколько забавно в этот момент он выглядит, насколько мракобесен тот спектакль под названием «Выборы», который перед ним разыгрывают: ведь уже почти два столетия в звёзднополосатой державе у руля власти стоят всего две партии – Демократическая и Республиканская, на самом деле являющиеся двумя половинками одной партии. Регулярная смена их местами не вносит существенных изменений в политику Белого дома и Капитолия – потому что у руля постоянно находится одна и та же партия, никто другой во власть просто не допускается. «Свобода выбора» на самом деле является не более чем фикцией, от которой давно пора избавиться. Простой народ не может знать, кто был бы лучшим управленцем на том или ином посту, но вот руководство корпорации, знающее всех кандидатов не понаслышке, способно принять более верное решение. Главы должны не выбираться, а назначаться: корпорация заинтересована в порядке на подконтрольной территории, и вряд ли она отдаст бразды правления тому, кто не будет эффективен.
     Любое общество – это группа, но как строят отношения её члены внутри её? Варвары, не способные самостоятельно вперёд идти, ищут лидеров – и те становятся диктаторами. Толпа ищет себе вожака, но тот, найдясь, ведёт её в нужном ему, а не ей, направлении, обманом или силой заставляя всех следовать за собой и третируя несогласных, человек Сверхнации же способен кого угодно увлечь за собой, но ведёт он вперёд в первую очередь самого себя. Диктатура нужна для защиты группы от внешних врагов – от кого защищаться существующему в Норме? Такие существуют на равных со всеми, своей ли дорогой идёт каждый из них либо одной общей дорогой идут они к цели своей. Нет самодурства и нет подчинения – человек Сверхнации не позволит сломить себя, о чём прекрасно знает всякий, потому и не стремится к диктаторству – попытки добиться его обречены. И если понадобится – вырождение рабству предпочтёт человек Сверхнации. Вырождение, но не смирение. И так работает отбор в лидерстве.

СПОРТ

     Можно бесконечно говорить о его пользе, превознося все его виды без остатка. Но любое ли занятие будет полезно человеку? Гоняясь за модой, человек подчас бросается в то, что ему совершенно не подходит – и тем только разрушает себя.
     Понимание правила «каждому – своё» отличает человека Сверхнации от сегодняшнего «червя». Кому-то нравится футбол, кому-то – фитнес, кому-то – шахматы, но почему нравятся они им? К ним расположен их организм, и не приемлет он иного. Никакой спорт не постыден, если он выбран по душе – постыдно, гоняясь за модой, бросаться в не своё. Поступая так, чувствует человек тяжесть – его натура не приемлет чуждого занятия: «Уйди, брось это, всё это тебе ни к чему, займись тем, что нравится, а значит – полезно, благотворно для тебя, даже если на первый взгляд и не несёт здоровья: душевное спокойствие – вот главный залог твоего здоровья. Всё, что нравится, продлевает жизнь – опять же, если не увлекаться им, ведь оно хорошо только в меру, как и всё остальное. Так разве придёшь ты к своему душевному спокойствию, занимаясь в угоду моде тем, что на самом деле тебе не подходит?» Так подсказывает человеку верное решение тот самый его внутренний голос – голос истинного разума, носители которого – подсознание и организм его сообща, и разумные никогда не проигнорируют сказанное этим самым голосом.
     В угоду предрассудкам, культивируемым антинародными правителями, много лет существовал спорт-каторга, повсеместно насаждаемый дворовыми традициями или низкопробным образованием: он служил делу превращения людей в послушных баранов, вёл к бездумной одинаковости. Каждый прямо-таки обязан был уметь играть в игру, негласно обязательную для всех – и на посмешище выставлялся неспособный к ней, комплекс неполноценности становился его каждодневным спутником, висящим всю жизнь на шее тяжёлым камнем. И часто невдомёк было такому: не слабость – сила его в том, чего он не умел. Великая сила разума Природы при создании человечества выражается в том, что нет таких, кто не умел бы ничего – просто каждый способен к чему-то своему. И именно в этом – его сила, что поведёт его по жизни, и выбор того спорта, которым он будет заниматься с удовольствием и потому сделает тот спорт его жизнь яркой, насыщенной и продлит её. Нация талантливых индивидуалистов, способности которых достойны восхищения, а не осмеяния – вот фундамент будущей Сверхнации, которая будет со смехом вспоминать когда-нибудь о сегодняшнем царстве живущих стадом ущербных варваров, их идолопоклонстве «Большому спорту», превращённому мракобесами в бизнес-индустрию, построенную на крови и жизнях спортсменов, приносящих себя ей в жертву  – медленный убийца под названием «допинг» ничьему здоровью не оставит ни единого шанса. Апофеоз всего этого безумия под название Олимпийские игры давно уже стал бизнесом, а не соревнованием равных и достойных, и не проходит честно: подкупы, использование допинга и прочее, свергающее дело достижения великого здоровья в выгребную яму заколачивания денег, там стали нормой. Спорт как увлечение полезен каждому, но превращённый в профессию очень часто становится медленным, но верным губителем избравшего такое: лишь у вовремя остановившегося спортсмена есть шансы не закончить свой жизненный путь преждевременно.
     Как можно вообще делать спорт, основанный на неизвестности результата, на погоне за удачей, на не более чем вероятности успеха, профессией? Великая сила призвания пожизненно отождествляет человека с выбранным им делом всей его жизни, становится для него той путеводной звездой, которой он следует часто до самого последнего вздоха. Водитель ли он, слесарь ли, врач или учитель – он останется верен своему ремеслу и в преклонные годы, даря свою верность достойному работодателю, занятому производством нужного и тем самым имеющему незыблемые позиции в жизни, обеспечивающему своих сотрудников достойным делом, не зависящим ни от какой изменчивой удачи. Но любой спорт, став единственным занятием, имеет целью своей первенство на основе соревновательности, успех ценой проигрыша других, которые, естественно, тоже «выложатся» по полной, дабы отобрать у спортсмена столь желанную победу, и потому требует приложения огромных усилий, максимума того, на что способен стремящийся к победе, чем этот самый спорт закономерно быстро изнашивает его организм и лишает его главной ценности в жизни любого – здоровья. По всему миру в истинно цивилизованных странах установлена оптимальная продолжительность рабочего дня – 8 часов в день. Спросите у любого спортсмена – его «рабочий день» (тренировки, отборочные туры и прочее) – совсем-совсем не превышает этих восьми часов? На что он надеется, вкалывая от зари до зари, какие самые грандиозные успехи смогут компенсировать ему безвозвратно утерянное здоровье? Посмотрите ему в глаза в тот момент, когда он радуется своим победам – он ещё не осознал, какой ценой они достигнуты? По молодости принято наивно думать, что вечно будешь молодым – когда человечество, наконец, избавится от этого дикого предрассудка? Впрочем, те, кто не избавится, не заслуживают жалости – жернова отбора рано или поздно перемелют и их, лишая здоровья, сокращая потомства и обрывая династии, дабы расчистить место для с юности более мудрых, а потому – истинно достойных.
     Соревновательность делает людей конкурентами, соперниками, а значит – врагами, восстанавливает их друг против друга – тех людей, которые в обычной жизни могли бы стать союзниками, попутчиками, единомышленниками в общем деле и тем самым более эффективно его развивать. Так стоят ли приносимые таким спортом каштаны, что нужно таскать из огня, преходящие, временные победы, затрачиваемых усилий? Именно здоровье необходимо любому спортсмену для достижения хоть каких-то успехов в большинстве видов спорта – но разве сможет он и на склоне лет тягаться с молодыми? Из спорта рано или поздно придётся уйти, но куда идти тому, кто с юности не знал никаких иных занятий?..   
     В будущем, в обществе разумных, ценность спорта именно как увлечения, но ни в коем случае не как профессии, поднимется на гораздо большую высоту, нежели сегодня, ещё и вот по какой причине. В мире без войн и насилия, где всё стабильно, выстроено, налажено и очерчено, человек – и в первую очередь мужчина – постепенно начнёт терять те свои мужские качества, которые в нём исторически были взращены необходимостью в условиях старого мира бороться и выживать, как теряет организм, давно не подвергавшийся нападкам болезней, иммунитет против них. Эту потерю и будет призван заменить спорт, что он и сделает с успехом, являясь порождением уже не вынужденности, которую каждому, независимо от его способностей, навязывает жизнь в борьбе, а добровольности и пристрастий. Организм любого человека, устроенный самой Природой в высшей степени разумно, всегда подскажет ему, какой спорт будет наиболее полезен для него, давая именно то физическое развитие, которое и будет нужно человеку будущего, поскольку это самое будущее, как и все исторические периоды и эпохи, неизбежно выставит свои требования к роду «гомо сапиенс», выполнение которых и станет залогом его выживания. Более того – поскольку общество, пришедшее к высшему своему состоянию и понимающее, что дальнейшее движение – это неминуемо движение назад, «под гору» – будет лишено главного стимула стремлений сегодняшних дней – стремлений к развитию, к совершенствованию, к лучшему, то именно спорт, не являясь основным занятием для человека Сверхнации и в то же время служа лучшим полигоном тренировки его силы на досуге, станет для пришедшего к высшему обществу человечества истинным и единственным полем для приложения всех его стремлений к лучшему, к более полезному, к стопроцентной выживаемости и стопроцентно полноценному продолжению рода – ведь в других областях человечество к тому времени достигнет истинного совершенства. Нормальный человек не способен прожить без спорта, но именно тот спорт, которым его не надо заставлять заниматься, и будет ему единственно полезен. Физическая развитость человека, перестав быть вынужденной реакцией на необходимость бороться за выживание, станет следствием занятия именно любимыми, нравящимися видами физических нагрузок и будет способствовать наиболее полному развитию каждого, исходя именно из его особенностей. И так работает отбор в спорте, призванном быть носителем здоровья, но в обществе Сверхнации в этой сфере жизни человека отбор уже не делит всех на достойных и лишних – в стане истинно великих в этом уже не будет необходимости, – а просто расставляет всех по своим местам.   

БЛЕСК И НИЩЕТА КЛАССИКОВ

     Они существуют с древних времён. Им нет критиков и нет правил: поэзия – состояние души, а не ремесло. Чтобы быть истинным поэтом, им нужно родиться, и никак иначе. И, родившись, не уйдёт поэт от своего призвания – зов души никому ещё не удавалось обмануть. Их порождает желание романтики, и все они романтики в душе, независимо от того, признают они это или нет. Но бойтесь такой романтики: она никогда не научит жизни.
     Поэты не живут земной жизнью – витают в небесах, увлечённые лишь своим. И в этом – их главная опасность: такими, оказывается, так легко управлять! У них находится масса поклонников – и верят безоговорочно почитатели во всё, что внушают им мастера ямбов и хореев, не понимая, что уже не людьми – обычным стадом они стали. Стадом, которому так обрадуется правитель за его покорность! И будет правитель возвышать одних поэтов, чьи вирши помогают ему сохранять стадо стадом, и безжалостно растаптывать других, кто захочет видеть человека создателем, а не быдлом. И не верьте тому, кто якобы гоним властями: это мнимая опала, так подмастерье от поэзии или просто безумный, но выгодный правителю,  привлекает к себе внимание, как привлекает проститутка своим нарядом – так он втирается в доверие к своим читателям и слушателям, хочет стать своим среди них, чтобы ему верили, не сомневаясь, и его стараниями мыслили в нужном правителю направлении. Гонения, вернее, видимость их, ловко изображаемые наймитами власти, на самом деле – искусный приём раскрутки, применения уже ставшего легендарным «пиара», призванного подогреть интерес не слишком-то мудрой толпы к артисту, якобы отважно противопоставляющему себя антинародной власти, дабы в народе сработал давний предрассудок: «Враг моего врага – мой друг». Будучи не в силах оправдать перед народом всю жестокость, бесчеловечность своего правления, всю абсурдность диктата сидящей в высоких кабинетах кучки ничтожеств производителям, – тем, за счёт кого всё человечество, в том числе и они, существует - диктата всё более становящегося очевидно ненужным города селу (как бы кто ни старался, такое ничем нельзя оправдать!), «вожди» пускаются на хитрость: выстроенную систему власти и подчинения искусно преподносят как безальтернативную, пугая своих подданных в случае отказа от неё анархией и хаосом – и именно такую «безальтернативность» в людских умах и сердцах и призваны взлелеять и всеми силами поддержать певцы вроде бы «народного» счастья. Видя, как одарённые, талантливые люди точно так же вынуждены жить в существующем мирке,  вроде как испытывая те же трудности и пребывая так же в недовольстве от политики власть имущих, чернь волей-неволей проникается симпатией к тому, кто, хотя и выше неё, но, видимо, вроде как сочувствует ей. Виртуозы пера пишут о повседневной жизни простых смертных, об их проблемах и способах вроде как эффективного вроде как преодоления их, о горестях, создаваемых этими самыми проблемами, и о радостях от того, что та или иная трудность вроде бы «преодолена» – и  внушают, всеми силами внушают всё ещё неразумному народу, что только такая жизнь у него и может быть, что всегда будут властители и подчинённые, что все сегодняшние трудности неизбежны, что цивилизация в её существующем виде на самом деле весьма полезна и нужна и человечество действительно развивается, а не идёт к своему постепенному угасанию, а перенаселённость планеты – вовсе не столь страшная проблема, как кто-то рано или поздно осознает и начнёт утверждать. «Живите, как позволено и сложилось, и не помышляйте об ином – потому что ничего другого просто не может быть» – вот что скрыто, завуалировано, устами виртуозов пера и декламаций стараются внушить сильные мира сего остальным.
     Практически вся мировая художественная литература построена либо на таком вот «подлизывании» к простому народу, либо на интригах. В основе этих интриг лежат столкновения интересов тех или иных противоборствующих сторон в борьбе за ценное – власть, влияние, собственность, женщин… Нет числа способам, которыми эта война всех против всех, известная с незапамятных времён, подаётся каждый раз в новом свете, в самых неожиданных ракурсах, с новыми и новыми вроде как интересными персонажами и местом действия, подаётся с единственной целью: заинтересовать, завлечь читателя, заставить читать и, главное – заставить верить читаемому и принимать его как должное, как норму жизни, той жизни, которую человечество будет вести до скончания времён. Никто из этих авторов, как великих классиков, так и малоизвестных, ни разу даже не заикнулся об единственной истинной причине большинства, если не всех, конфликтов как в живой Природе вообще, так и – естественно уж! – между особями рода «гомо сапиенс» в частности. Причина та всё та же и по прежнему ни от кого не скрыта: у всего, у абсолютно всего, что является хоть сколько-нибудь ценным, может быть только один обладатель, и когда двое желают одного и того же, что и становится поводом к любому конфликту, это значит только одно: один из этих двоих лишний, порождённый перенаселённостью, и потому должен уйти, и только тот, который не лишний, будет истинно достойным хозяином того, из-за чего и разгорелся весь «сыр-бор». Полуправда и замалчивание главного, сосредоточение внимания читателя на самом конфликте, но не на его причине, причине того, что там, где вчера был всего один бесспорный хозяин чего либо ценного, способного стать предметом спора, появился ещё один претендент на обладание им – и тем самым выступил зачинателем конфликта, раздул пожар войны - вот с чем столкнётся читатель с первых же страниц той или иной "нетленки"...      
    На чём строил свои произведения до сих пор прославляемый Уильям Шекспир? В знаменитой «Ромео и Джульетте» никто не знает, с чего началась вражда семейств Монтекки и Капулетти – члены обоих семейств просто периодически истребляют друг друга, не утруждая себя раздумьями о том, можно ли как-то остановить сиё кровопролитие. Как правило, истинная причина таких конфликтов – банальная борьба за территорию, которой закономерно становится не хватать на всех там, где пригодные для проживания места перенаселены. Однако о том, что никакого конфликта между двумя семействами не было бы, существуй всего одно из них там, где существовали оба, автор не говорит ни слова: эту «подноготную» Шекспир упорно замалчивает. Дабы исправить, наконец, недалёкость людей, в конфликт вмешивается сама Природа: любовь Ромео и Джульетты призвана соединить два семейства в одно и тем погасить конфликт. Но влюблённая парочка «проваливает» испытание: неспособная бороться за свою любовь и  противостоять воле деспотичного отца, планирующего выдать её замуж за другого, Джульетта пускается на хитрость, однако Ромео, приняв её мнимую смерть за настоящую, кончает жизнь самоубийством, после чего малодушная Джульетта, неспособная смириться с гибелью любимого, неспособная найти в себе силы жить дальше, несмотря ни на что, сама сводит счёты с жизнью. И на самом деле это именно Природа двигала их руками, когда один выпивал отраву, а другая вонзала в себя кинжал: оба они недостойны высшего общества, к нему пойдут другие – люди с несгибаемой волей и твёрдым характером. В конце произведения читателя ждёт слезливый финал, в котором гибель двух главных героев должна вроде как примирить два столько лет враждовавших семейства. Неужели Шекспир был настолько наивен, что и сам в такое верил? Пока есть два претендента на одно и то же – конфликт никуда не уйдёт. Пройдёт время, постепенно забудутся и Ромео, и Джульетта, у родов Монтекки и Капулетти народятся новые потомки – и новая вражда разгорится с новой силой… Противостояние не закончится, пока одна из сторон этой вражды не уступит другой, иначе в итоге всё вполне может закончится тотальным, поголовным истреблением обоих семейств – это будет та война, в которой не будет победителей. Подобно знаменитой «холодной войне» двадцатого столетия, которая, не уступи Советский Союз, рано или поздно неизбежно закончилась бы третьей мировой войной, третьей и последней в истории человечества: наступившая ядерная зима раз и навсегда покончила бы с любыми конфликтами на планете, просто избавив её от всех возможных участников этих самых конфликтов. Так что, как говорится - как ни крутите, а «Боливар не выдержит двоих»…
     В не менее знаменитом «Гамлете» снова борьба двоих за одно и то же – теперь уже за королевский трон – привела к убийству отца главного героя. В данном случае трона этого не заслуживают оба: и отец Гамлета, столь легко позволивший себя убить и лишить нацию лидера, и убийца-брат, наивно полагающий, что подлость и коварство способны открыть ему путь к истинному могуществу. Даже сам Гамлет – принц датский, поначалу позиционируемый автором как благородный, положительный герой, по ходу пьесы, будучи в состоянии аффекта, убивает ни в чём не повинного человека – отца своей возлюбленной(!), своего потенциального родственника, просто приняв его за другого: со своей навязчивой идеей отомстить за смерть отца он становится уже просто-напросто опасен для окружающих. В финале произведения все главные герои погибают, Шекспир, естественно, позиционирует всё произошедшее как трагедию, но – стоит ли плакать по таким? Ни один из них на самом деле не был благороден, практически все ради достижения своих целей готовы были идти вперёд по трупам – и посредством ущербных генетических программ Природа ликвидировала не только тех, кого автор представлял в качестве злодеев, а и всю династию в целом. Ликвидировала, дабы расчистить место для более достойных…  Кстати, в плане того, как посредством генетики Природа избавляет человечество от ущербных особей, показательна и трагедия «Отелло»: уж сколько слёз было пролито по «невинно убиенной» Дездемоне – но так ли уж она безгрешна? Женщина, которую, дабы она стала продолжательницей рода истинно достойного мужчины, Природа наделила неземной красотой, в качестве этого самого «достойного» выбирает себе в мужья того, кто лишь кажется благородным – потому что только дикарь, откровенный неандерталец способен убить лишь по подозрению, при этом не имея на руках ровным счётом никаких достоверных доказательств этих своих подозрений. И этим она подписывает себе смертный приговор. Природа ликвидирует и её, и недалёкого Отелло, и сделавшего подлость и коварство своей иконой Яго – ликвидирует, прерывая их роды, дабы опять же расчистить место для более достойных. Занавес…
     Что хотел донести до читателя Густав Флобер своим романом «Госпожа Бовари»? Историю женщины, которая, несмотря на замужество и рождение дочери, по сути, так и не вышла из детского возраста и соответствующего восприятия жизни? Неудовлетворённость любящим, но не отвечающим её непомерным запросам мужем, поиск «принца», способного превратить жизнь своей принцессы в одну сплошную, нескончаемую сказку в итоге сводят Эмму Бовари в могилу: в своём метании от одного любовника к другому ей уже становится не до родительства и материнства, весь природный инстинкт продолжательницы рода задушен, неуёмное транжирство, которое часто свойственно таким, вечно неудовлетворённым жизнью, женщинам, загоняет её в финансовую кабалу, из которой она уже не видит выхода – и сводит счёты с жизнью. Ненадолго переживает её и её слабый и малодушный муж Шарль, за красивой оболочкой не разглядевший гнилого нутра ущербной особи, коей была его супруга. Так Природа избавляет планету и от их присутствия на ней: в общество будущего им нет дороги, и тот факт, что они ограничились одним ребёнком, говорит сам за себя. Неясно и будущее их единственной дочери – пережив в раннем детстве смерть обоих родителей, не имея перед глазами реального примера счастливой семьи, сможет ли Берта в будущем найти себе достойную пару? Финал объективен и закономерен – но озвучил ли хоть как-то автор романа читателю, что такие, как Эмма и Шарль Бовари, обречены? Никак не комментируя, не делая никаких, хотя бы завуалированных попыток разложить всё по полкам, Флобер, выводя гибель обоих героев на передний план, явно пытается преподнести её как трагедию, как результат рокового стечения обстоятельств, а вовсе не обречённости «неудачных существ» в силу их ущербной натуры и ущербного восприятия мира, тем самым обманывая и успокаивая читателя: вот, мол, от такого никто не застрахован, мы все такие, в психологии каждой женщины заложена установка на вечный поиск идеального мужчины, и в этом поиске каждый может потерпеть неудачу… Что же это, если не ещё одна демагогия от ещё одного лояльного властям «классика»?    
     В качестве одного из наиболее ярких апофеозов мирового одурачивания масс словом стоит в мировой литературе имя Эрнеста Хэмингуэя. Лауреат Нобелевской и Пулитцеровской премий мира также не изменяет сложившейся, вековой традиции подавать жизнь, «как она есть». Но именно в этой подаче реальной картины и скрыта зомбирующая установка читателю: описываемые явления преподносятся как безальтернативные, как неизбежные и вечные спутники жизни человечества, заставляя всех поверить в это. Вместо хотя бы попыток задуматься о том, почему, к примеру, началась та или иная война, героизируются персонажи, сумевшие добиться успеха на поле брани – т.е. просто приспособиться к жизни под свистом пуль – о чём ещё, если не об этом, роман «По ком звонит колокол»? Главный герой произведения – американец, приехавший в раздираемую гражданской войной Испанию помогать республиканцам, не задумывается над тем вопросом, кто в этой войне хороший, а кто плохой, и почему: он наугад выбрал ту сторону конфликта, которую посчитал симпатичной для себя. И приехал он на самом деле совсем не потому, что был нужен здесь, а потому, что был не нужен там, у себя, в Америке… В романе «Старик и море» нет ни слова о том, что главный герой произведения закономерно обречён на вырождение: он лишний, порождённый перенаселённостью, и, как писал Мальтус, «на великом жизненном пиру для него уже нет места». Нет ничего удивительного в том, что он совершенно один, что после того, как его жена умерла, так и не оставив ему ни одного наследника, другие женщины не увидели в нём достойную партию, что его лодка и рыболовные снасти оставляют желать лучшего, в результате чего, даже когда ему выпадает удача поймать большую рыбину, он не в состоянии с ней справиться и в итоге теряет свою добычу – приговор Природы ему уже вынесен. В конце рассказа его юный друг льёт по нему, потерпевшему такую неудачу в борьбе с океаном, слёзы жалости – вполне нормальная реакция для наивного десятилетнего мальчишки, но увы – все пролитые в этом мире слёзы не способны сделать неудачника победителем… Такой же приговор в итоге был вынесен и автору книги: покончивший с собой в возрасте 62 лет Хэмингуэй не оставил предсмертной записки, и о причинах его добровольного ухода из жизни можно только гадать. Но не были ли они связаны с тем, что автор в конце концов всё же осознал, что все его произведения, несмотря на всю их известность, никогда и ничего бы в этом мире не изменили, потому что на самом деле они – оружие ловкого насаждения в народе нужного мышления (вернее – как раз отсутствия какого бы то ни было мышления) и нужного образа жизни? Увлечённый своим творчеством, автор слишком поздно заметил, что он – не более чем марионетка в руках правителей, поощряющих его книги, лишь пока они проповедуют, несут в народ нужное им видение мира… Вся великость, всё мировое признание не принесли автору «Снегов Килиманджаро» счастья – кстати, в чём вообще заключается «великость»? Кто вообще решает, кого можно отнести к этим самым «великим», а кого нет? Присмотреться – и становится совершенно очевидно, кто управляет раздачей титулов и званий, кто через восторженные отзывы, напыщенные рецензии, расхваливая и превознося, возвышает лишь нужных прозаиков – властные холуи! Стоит ли говорить, в интересах кого они действуют? Никто из тех, кто прочёл «Старика и море», не задал себе вопрос, почему за этот довольно средний рассказ Хэмингуэй в своё время получил Нобелевскую премию? Миру давно пора уже задуматься, тех ли людей человечество причисляет к великим… 
     Ни один, ни один классик не представил своему читателю реальной картины мира, не раскрыл причин, принципов, механизмов реально происходящего. Выдав «на-гора» свою знаменитую фразу: «Из всех живых существ только человек от природы наделён способностью смеяться, хотя как раз у него-то меньше всего оснований для этого…», тот же Хэмингуэй ни в одной из своих книг даже не попытался задаться вопросом: а почему всё так? Фантасты яркими красками расписывали призрачные, желательные им миры, не имеющие ничего общего с реальной жизнью на планете Земля, восторгались сказочными достижениями внеземных цивилизаций, ни разу не виденных в глаза, рисовали бредовые картины будущего – либо столь же радужного, как печально известная теория «просперити», либо наоборот – уныло, безнадёжно мрачного: «вот что нас всех ждёт! Человек изначально ущербен, он не может жить, не воюя с себе подобными и не разрушая планету, опять же - если на Земле останутся всего двое людей, они всё равно будут воевать друг с другом. Не пытайтесь ничего изменить и помешать этому – мы всё равно к этому придём…» – изначально отбирая у человечества право не разум. Создатели и создательницы тьмы макулатурных любовных романов льют крокодиловы слёзы по поводу расставания двоих, упорно не желая признать давно ставшее очевидным: расставание двоих – закон, это и есть наведение порядка, при котором не срастается то, что не может и не должно срастись, ненадёжный союз неизбежно рушится, дабы каждый из этих двоих быстрее, пока жизнь ещё не оказалась давным-давно прожита, успел найти себе более достойную партию. У создателей детективов профессионализму сыщиков противопоставляется дилетантизм преступников, своими слабо отточенными действиями неизбежно оставляющих разоблачающие их улики, которые никогда не скроются от намётанных глаз Шерлоков Холмсов и Эркюлей Пуаро – иначе в романе не будет хэппи энда, зло не будет наказано. И все вместе «акулы пера» верно служили и служат одной задаче – опять же показать миру лишь верхушку айсберга, лишь то, что простым смертным позволительно и достаточно было бы видеть и знать с точки зрения правителей, при этом точно так же, как и историки, скрывая под толщей воды ту его часть, что и несёт в себе наибольшую опасность.
      В сложившейся системе власть управляет не только с помощью цепных псов и законов, но и насаждая через известных в народе людей нужные предрассудки – и тайно подкармливая этих продавшихся ей «насаждателей». Искусство не приносит богатства: оно создаётся не ради богатства, однако такие удивительным образом  живут безбедно – власть незримо подкидывает подачки им за их лояльность. Лояльность, на алтарь которой положили они и свой талант, и свою совесть.
   
«СЕРЬЁЗНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»

     Их сделали сегодня предметом пожизненного поиска и непременным условием знакомств многие из тех, кто хотел бы устроить свою личную жизнь. Но что понимают под этими самыми «серьёзными отношениями» те, кто выставляет их в качестве непременного условия контакта с противоположным полом? Исключительно супружество, оформленное согласно закону, пожизненную верность друг другу? И если такой вариант наиболее предпочтителен из всех возможных, то почему столько подобных союзов распадается ежегодно?
     Как формируются вкусы относительно противоположного пола? Шестое чувство, складывающееся из предыдущих пяти, вооружённое жизненным опытом, выступает главным оценщиком любого, кого видит ищущий. Как ведёт себя тот, кто попадает в поле зрения, как он одевается, какие слова говорит, с кем дружит и кем работает, походка, жесты, выражения лица – всё оценивается подсознанием. Так выбираются наиболее предпочтительные. Но это – лишь первый шаг.
     Сложно найти того, кто подходил бы идеально. Сложно, и не всем повезёт найти такого. Даже если все бросят традиционную глупую привычку сидеть и ждать своих принцев и принцесс и начнут, наконец, искать, истинно искать, вооружившись лучшим слоганом, лучшим моральным стимулом, подстёгивающим всех нас много лет: «…кто хочет – тот добьётся, кто ищет – тот всегда найдёт!..» – то даже такой подход никому ничего не гарантирует. Однако последнее вовсе не означает, что нужно в поисках своего идеала замкнуться в себе и вести монашеский образ жизни. Никто не ценит самое обычное влечение, обвиняя его в том, что оно преходяще, но в том и заключается вся его ценность, когда оно осознаётся и не принимается за Любовь. Когда двое просто живут одним днём, и совпадение предпочтений, совпадение вкусов, взаимные чувства толкают их в объятья друг друга. То, что получило в последнее время название «дружеский секс», на самом деле есть нечто, гораздо большее, чем дружба: не может быть ничего интимного между просто друзьями, секс – удел влечением одержимых, уже однозначно более чем друзей. Именно влечение толкает мужчину и женщину в одну постель, и оно ничего в их жизни не испортит, если оба осознают, что между ними есть только влечение, и не более того. Иначе – трагедией обернётся расставание, которое рано или поздно неизбежно наступит, и катастрофой станет такой финал для глупых, воспринимавших те отношения как постоянные – и отринет их от полноценной жизни, в которой им нет места, и никогда не откроется уже таким её истинный смысл – так работает Отбор. У ищущих своих принцев и принцесс вся жизнь может уйти на те поиски, что в итоге закончатся неудачей: они никого себе не найдут, и так и не создадут нормальной семьи, и Отбор прервёт их род, дабы  расчистить место для более достойных, потому как они были обречены изначально – и нисколько не пожалеют они в финале жизненного пути своего о своём воздержании? Нет ничего предосудительного в отношениях, не ведущих к браку и созданию семьи: они продиктованы потребностью - потребностью организма человека, а организм человека, как уже говорилось, более разумен, нежели сам человек: он знает, что ему нужно для своего полноценного функционирования – и тем восполняет он недостаток разума своего хозяина. Человеческий организм создан разумной Природой – именно поэтому он также столь разумно устроен, прекрасно зная, что ему нужно в каждый момент и через потребности давая сигнал об этом своему обладателю – заходит ли речь о личной жизни или разнообразии в пище, об отдыхе или увлечениях и о многом другом: медленно, но верно убивает себя игнорирующий заложенные в нём разумной Природой свои потребности. Утолению их и призваны служить такие статусы, как «бойфренд» и «гёрлфренд», пришедшие в мир от нации, бывшей некогда весьма близкой к состоянию высшей – так разум торжествует во всём! Для незамужней женщины наилучший выбор – регулярные встречи с одним постоянным любовником: нахождение и движение в «фарватере» золотой середины между двумя такими крайностями, как распущенность и полное воздержание, и есть полноценное существование там, где пока ещё не создана семья. 
     Потребности формируют предпочтения в отношениях с противоположным полом – и именно они заставляют каждого задерживать взгляд свой на тех, кто ему нравится, и не замечать остальных. Бесполезно пытаться подавить  свои потребности либо изменить их: они – часть природы человека, его натуры, и лишь вместе с ним они умрут. Потому бессмысленно пытаться сделать что-то им вопреки или заставить чувства другого человека угаснуть. Семья создаётся ради продолжения рода, воспитания будущих поколений, и всё остальное время – как до, так и после – двое могут и не нуждаться друг в друге, ведя каждый свою жизнь, встречаясь, с кем нравится, и строя свои отношения на основе своих вкусов, предпочтений и всё того же влечения. В женщине вечно борются два начала: начало жены, матери, хранительницы семейного очага, продолжательницы рода и начало вечно страстной, безудержно похотливой сучки, пожирательницы мужчин, живущей по принципу: «Бери от жизни всё!» Внешне пуританские взгляды «всегда порядочных и держащих себя в рамках предрассудков по имени «приличия»» женщин – не более чем маска: женщины не менее развратны, чем мужчины, и их интимная фантазия даже превосходит мужскую. Давая свободу второму из описанных начал, женщина утоляет потребность своего организма, заложенную в ней самой Природой, а значит – необходимую к утолению, потому что второе начало – это тот пар, который необходимо хотя бы иногда выпускать, иначе он сожжёт, иссушит, состарит человека изнутри… Кто-то увидит безнравственное в таком образе жизни? Но с таким же успехом можно назвать безнравственной пищу, которую мы едим, потому что она нам нравится, одежду, в которой хотим выглядеть достойно – это предрассудок. И точно так же глупо стремиться всеми силами покончить со своим одиночеством в угоду сомнительному супружеству. Мужчина видит много плюсов в своей холостяцкой жизни, даже если не находит своему выбору логического объяснения: подсознательно ценит он свободу, зачастую именно из-за её преимуществ предпочитая её браку. Женщина же стремится всеми силами выйти замуж, создать семью, даже если достойность будущего супруга вызывает сомнения –  и это вековой предрассудок женской логики: инстинкт рождает это стремление, заглушая голос разума. Болезненной манией обязательного создания семьи, стремления обязательно, не считаясь ни с каким возражениями, продолжить свой род, женщина не притягивает, наоборот – отталкивает, отпугивает от себя традиционно осторожных в этой сфере мужчин. Кто-то назовёт неразумной такую осторожность, не имеющую на самом деле ничего общего с нерешительностью тех, кто по природе своей застенчив? Если женщина на самом деле рассматривает мужчину исключительно как инструмент в деле реализации своего инстинкта размножения – ей не видать гармоничного союза с противоположным полом, поскольку никаких нежных чувств к мужчине как к таковому она не испытывает – с появлением потомства он будет немедленно отодвинут на второй план и, почувствовав это, начнёт отдаляться от своей вчерашней пассии. В любом случае – кому понравится ситуация, при которой всё давно решено за него без учёта его мнения?.. В любом случае, расставаться со свободой в угоду супружеству стоит лишь тогда, когда есть все условия для этого – там, где их нет, это было бы как минимум глупо. Удел таких глупых – каторга, именуемая «супружеством», в которой невольно, сразу или со временем, но начинают тосковать многие по былым прелестям свободной жизни. Так ради чего стоило отказываться от них? Ведь даже если таинство секса между супругами мнящие себя людьми цивилизованными дикари умудрились обозвать «супружескими обязанностями», изначально приравняв к рутине – разве о такой жизни мечтает каждый из нас? Женщинам давно пора понять: в мире существуют мужчины, с которыми им стоит встречаться. Таких немного. И существуют мужчины, за которых можно было бы выйти замуж. Таких единицы. Не каждой повезёт когда-нибудь встретить хотя бы одну такую «единицу» – отбор неумолим, и с этим нужно смириться и принять как должное, иначе вся жизнь станет не чем иным, как цепочкой сплошных трагедий. Ещё не наступила ситуация, при которой все обязательно найдут свои «вторые половинки» и создадут счастливые семьи (да и наступит ли она когда-нибудь вообще?) – если разобраться, в каждом случае, когда женщина остаётся одна и в итоге так и не реализует свое предназначение не просто матери, а жены и матери в составе счастливой семьи, причины того объективны и наступили бы в любом случае, независимо от чьего-либо желания. Мир необходимо переделать – от его сегодняшнего устройства бессмысленно ждать чего-то большего, чем сейчас, и пока всё остаётся так, как есть – будет множество несчастных…
     Более того, только несерьёзные отношения (парадокс!) в итоге могут привести к серьёзным. Только действуя «от противного», можно определить, кто есть кто и кто кому действительно нужен. Вместо стараний удержать возле себя того, кто, казалось бы, действительно нужен, надо дать этому человеку полную свободу права уйти, и если, в условиях такой свободы он всё равно не уйдёт – он и есть такой «нужный». Тем более, что ни за что на свете, никогда в жизни один не удержит рядом с собой другого, если только этот другой сам не захочет остаться. Гражданский брак, совместное проживание на фоне полного права каждого из супругов уйти в любой момент – самый лучший показатель того, что двое действительно нужны друг другу, если, ничем не связанные, они, тем не менее, не расстаются годами. На такой подход стоит многим обратить внимание, в противовес тому, как сегодня женщины, подобно тем самым оторванным от реальности учёным из «Путешествий Гулливера» Джонатана Свифта, что пытались строить дом, начиная с крыши, стараются строить отношения на основе брака, а не наоборот («…хочу я замуж, я замуж хочу, да ты не бойся – я всё оплачу(!)…»). 
     Как было, наконец, недавно подмечено, одним из главных атрибутов войны полов становятся постоянные упрёки мужчин женщинами в том, что им, мужчинам, от женщин нужен только секс. При этом женщины, как правило, не задумываются над тем, что им, вообще-то, больше и нечего предложить мужчинам. На самом деле женщины боятся вовсе не мимолётных романов, а победы над ними мужчин, в результате которой последние просто станут пользоваться ими, как вещами. Но разве и мимолётный роман не предполагает равенства двоих, уважения желаний каждого и, как результат – совместного утоления интересов обоих, которое хочется повторять снова и снова: ведь именно так и рождается привязанность? Разве такая связь не лучше длящегося годами серого и безликого супружества, в котором двое, уже давно надоев друг другу, чисто по привычке впрягаются каждый день в общее ярмо и тянут, тянут его, сами не зная куда, чтобы в итоге всё равно неизбежно, рано или поздно, расстаться? Женщинам пора отказаться от глупой привычки рассматривать каждого понравившегося ей мужчину в качестве потенциального супруга и главы семейства: на роль её истинного «сильного плеча» могут претендовать только те мужчины, которых она знает годами. Женщина познаёт мужчину прежде всего по его отношению к ней, к женщине. И её мудрость, данная ей от Природа либо пришедшая с годами, вовремя позволяет разглядеть, что очень часто вроде как харизматичные «победители», однозначно претендующие на касту «успешных» и «состоявшихся», при более близком знакомстве оказываются законченными потребителями и эгоистами, отталкивающими от себя всякую адекватную представительницу прекрасной половины человечества и притягивающими либо неопытных дур, либо таких же потребительниц и охотниц за богатыми женихами. Семья для таких – всегда каторга, свободу удовольствий они ценят гораздо больше. При вроде бы достаточной обеспеченности даже один ребёнок для них нередко становится обузой – они привыкли к тому, что их нигде никогда ничто не держит. И эта привычка в конце концов неизбежно сокращает или даже совсем обрывает их род – так работает Отбор. Чем более беспорядочную жизнь ведут любители лёгких увлечений и разового секса, тем большим количеством невидимых болезней «награждают» их их однодневные партнёры, тем самым опять же незаметно, постепенно разрушая иммунную систему рода… Итог такого процесса всегда плачевен.
     Семья неизбежно делает слабее и мужчину, и женщину: она требует приложения немалых сил, тех сил, которые, не будь у них семьи, и мужчина и женщина могли бы потратить на возвышение в других областях. (Многих будущих учёных Природа с детства держала на расстоянии от женщин, дабы ничто не помешало им совершить те открытия, которые они в итоге совершили, изобрести и создать то, что должно было быть изобретено. Кто-то из них в итоге так и не создал семьи и не продолжил свой род, но это стало необходимой жертвой на пути к высшей цивилизации… К тому же пропагандисты традиционных семейных ценностей, семьи как непременного условия полноценного существования любого упорно стараются замолчать парадокс того, что многие, не заводившие семей, и в преклонном возрасте сохраняются гораздо лучше своих одногодков, прошедших через все перипетии свадеб и разводов. Потому как и тут на самом деле нет никакого парадокса: неудачная личная жизнь измотает и в конце концов гораздо быстрее состарит любого, как бы силен морально и физически он ни был. Кто-то уверен, что плохая семья лучше, чем никакая вообще – а так ли это на самом деле? И разве нужна ему такая семья? Зачем? Что она даст ему, куда в итоге приведёт?..) Но семейная ноша не слишком тяжела для обеспеченных: жизнь в Норме создаёт все условия для того, чтобы тяготы семейной жизни не очень обременяли супругов – вполне по карману ставшим родителями нанять нужную прислугу, и прибавление в семействе не превращается для них в обузу, в каторгу, как сегодня для многих простых смертных, существующих вне Нормы. Потому полноценная семья – удел исключительно в Норме живущих: только их способна она возвысить, став неотъёмлимой частью достойного существования, наполненного смыслом. И потомство в такой семье, как, впрочем, и в любой семье – не более чем эксперимент, попытка создать что-то достойное: вопреки генетике жизнь полна случаев, когда сын последнего слюнтяя и труса становится вошедшим в легенду примером небывалой достойности, и наоборот. Продолжение рода – это всегда балансирование между генетической предрасположенностью и конечным итогом, неудачная попытка создать достойных запускает часовой механизм неизбежного обрыва рода. Так называемые «родовые проклятия», считающиеся мифом, на самом деле совершенно реальны, поскольку на самом деле не несут в себе ничего мистического и имеют вполне научные объяснения: на генетическом уровне ущербность «проклятых» несёт информацию, заставляющую вести тот или иной образ жизни, совершать те или иные действия, которые в итоге способствуют отвращению противоположного пола и непродолжению рода, расчищая таким образом место для тех, чьи дети вырастут более достойными потомками своих родителей. И так работает отбор в личной жизни каждого.
      Результаты любого отбора всегда объективны: всё, и в том числе те или иные тенденции в личной жизни каждого, пары, общества и человечества в целом движутся к наведению порядка. Характеры и типы, которые интересны противоположному полу и заставляют испытывать чувство привязанности и не замечать остальных, из поколения в поколение всё больше приживаются и в итоге влияют на генном уровне на формирование природы потомков, заставляя считать определённые качества и характеры ценными. Мужчина и женщина – существа с разных планет, говорящие на разных языках, но именно движение к наведению порядка, запущенное разумной Природой, незримо проводит селекцию среди обеих половин человечества, выделяя тех, кто способен находить общий язык с противоположным полом и в результате достойно продолжить свой род с тем партнёром, с которым и будут те самые «серьёзные отношения», порождая подобных же себе удачливых, и поставит барьер на пути остальных, обречённых уйти в историю. Отбор неумолим.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ: ЧЕЛОВЕК СВЕРХНАЦИИ - НЕ ДЕСПОТ

     Так кто он, сверхчеловек, о котором грезил Ницше, и человек Сверхнации, которому суждено жить на планете, если человечество всё-таки когда-нибудь придёт к разумному существованию? Глупо было бы, отвечая на этот вопрос, давать какие-то готовые характеристики, выставлять железные стандарты того, чего, возможно, планета Земля никогда не увидит: автор этого труда не устанет повторять, что любые стереотипы, навязанные кем-то со стороны – не более чем путь к очередному стаду. Стаду баранов, людишек, быдла, «козопасов» – суть одна. Но пусть достойно возразят мне те, кто думает иначе.
     Пора, наконец, понять: приставка «Сверх» вовсе не означает какого бы то ни было превосходства над другими: сверхчеловек и человек Сверхнации – не плод какой-то грандиозной мутации, которая приведёт к появлению каких-то сказочных суперлюдей с невиданными способностями, не следующая, совершенно новая ступень в эволюции человека, должная изменить его до неузнаваемости. Сегодняшний «гомо сапиенс» конечен в эволюции своего биологического вида, и вряд ли когда-нибудь превратится в нечто биологически высшее, нежели то, что он есть сейчас: Природа, создав лучшее, от добра добра не ищет. Весь парадокс сверхчеловека как раз и заключается в отсутствии в нём чего бы то ни было «сверхчеловеческого»: просто таким, каким его видел Фридрих Ницше и каким его видит автор теории о высшей нации будущего, он и должен был быть изначально, согласно тому, каким «задумывала» его Природа, и именно к этому состоянию он, перестав экспериментировать над собой и оставив в стороне все ложные пути, в конце концов должен прийти в итоге всех отборов и эволюций, проводимых Природой в отношении него, дабы на пике этой вершины стать самым обычным представителем рода «гомо сапиенс». Можно сколько угодно расхваливать достоинства будущей Сверхнации, однако сама она вовсе не будет считать себя великой: таким человеческое общество и должно быть, и приставку «сверх» в отношении него породили дикость и невежество сегодняшнего человека, который в силу своей  неразумности позволил себя опустить до состояния послушного, бессловесного и бездумного «верблюда», тысячи лет живущего инстинктами и предрассудками, глуша голос разума и в себе, и в других, в котором так много «осталось ещё от червя». «…В Европе в течение восемнадцати веков господствовало единственное желание – сделать из человека возвышенного выродка!.. Люди, недостаточно сильные и дальновидные для того, чтобы решиться на благородное самообуздание и дать свободу действия тому первичному закону Природы, по которому рождаются и гибнут тысячи неудачных существ…» (Ницше Ф., «По ту сторону добра и зла: прелюдия к философии будущего», «Отдел третий: Сущность религиозности») Так ещё в девятнадцатом столетии великий Ницше прославил всю истинную ценность Отбора, коим и будет выведен человек Сверхнации в лучшие из лучших. Однако определение «отбор через рождение и гибель» больше подходит живой Природе, её  живущим инстинктами тварям – но, может быть, человеку для того и дано умение думать, чтобы  силой своего разума свести появление неудачных существ к минимуму? (Или даже покончить с ними совсем – но это уже, конечно, слишком смелое заявление…) Ведь именно это в конечном итоге и отличит человека Сверхнации от сегодняшнего, мнящего себя высокоразвитым и  цивилизованным, неандертальца. Любой агроном на своём поле стремится очистить его от сорняков – никому ещё не удалось такое абсолютно и на сто процентов, но есть те, кто добился того, что вред от них незначителен – а значит, на них уже можно не обращать внимания. Поэтому можно долго пытаться представить себе, в чём же таком человек Сверхнации будет превосходить обычного человека, но в каких-то чертах его примерный его портрет можно составить уже сегодня.
     Понимание сущности наилучшего представителя рода «гомо сапиенс» проистекает из причин его природного происхождения. Человек, как и все виды фауны, созданной Природой, живёт утолением своих потребностей. Но все земноводные, пресмыкающиеся, млекопитающие и им подобные, лишённые способности мыслить и потому живущие неосознанно, инстинктами, в силу своей неразумности вынуждены отдать прерогативу принятия решений в отношении себя живой Природе. И потому Природе изначально, ещё за миллионы лет до появления на планете Земля человека, пришлось создать свои механизмы, призванные привести существование всех живых существ в порядок – эти механизмы и обеспечивали выживание одних особей в потомстве каждого вида и отмирание остальных, обрекая их на неизбежную гибель. Человек на заре своей эволюции также, наряду с дикими животными, был поставлен Природой в подобные же условия, но постепенно, силой своей способности мыслить, он научился первым древним ремёслам – земледелию и скотоводству, что, в конце концов, обеспечило ему более-менее стабильное сытое существование. Однако для бесперебойной работы своего хозяйства требовалось вложение немалых усилий, огромного, титанического труда, изнуряющего всякого и изнашивающего его организм – и, обычно спящая, сила разума рода «гомо сапиенс», которой наделены были лишь отдельные, единичные его представители, начала создавать первые механизмы и приспособления, призванные заменить ручной труд машинным – так способность человека мыслить запустила механизм создания того великого, что предназначено было помочь человеку не просто гарантированно выжить – обеспечить себе достойную жизнь: ЦИВИЛИЗАЦИИ. Призванные служить одной цели – минимизировать затраты сил и времени человека на труд, машины и механизмы неумолимо совершенствовались с течением времени, и именно их создание и совершенствование силой разума отдельных представителей рода «гомо сапиенс», ориентированное на высшую цель цивилизации – разумное использование – и сделало человека, в конце концов, тем человеком, которого всё человечество сегодня привыкло возвеличивать, почитать как достойного уважения, как истинно высшее существо. Земледелие и скотоводство, изобретение колеса, создание паровой машины, а затем – автомобиля, открытие электричества, и, наконец, компьютеры и промышленные роботы – всё это могла создать лишь единственная сила на Земле: сила человеческого гения. И лишь одна, подобная ей, сила – сила человеческого разума – сможет использовать созданное для своего стопроцентного выживания не во вред живой Природе и человечеству. Таков будет истинный «человек разумный» – человек Сверхнации, каким его видит автор этого труда.
     Умудрённый опытом всей истории существования рода своего, рассматривает человек Сверхнации перенаселённость планеты как первейшее зло, которому нет равных, которое нельзя допускать ни при каких обстоятельствах – и только так удержит он себя и всё человечество в пределах природной Нормы, в которой единственно сможет он вести истинно достойное существование. Возвращение в Норму неизбежно, независимо от того, сделает ли это человек силой своего разума или Природа просто уничтожит человечество, сделав планету мёртвой. Механизмы, созданные Природой для удержания всего и вся в рамках достаточной нормы, никогда не дают сбоя – иначе Природа просто погибнет. Наиболее наглядно принцип их действия можно было бы представить в виде такой, характерной для последних столетий, ситуации, как большое поле и популяция саранчи на нём: пока популяция эта невелика, она пожрёт некую, скорее всего – мизерную, часть этого самого поля, при этом оно сохранит основные объёмы своей плодородности, что и станет залогом способности популяции к выживаемости, могущей продлиться очень и очень долго. Но если начнут насекомые плодиться и размножаться, увеличиваясь в арифметической или даже в геометрической прогрессии – тучи их моментально уничтожат всё поле целиком. Но что потом? Потом, лишённые пищи, насекомые бросятся пожирать друг друга – и популяция вновь вернётся к небольшим объёмам своим, когда немногочисленные особи её на разорённом, но всё ещё плодородном поле вполне способны добыть себе пропитание – и только у них будут действительно реальные шансы на выживание… Ничего такое не напоминает применительно ко всей истории существования на планете Земля рода «гомо сапиенс»? У данной модели с полем и саранчой на нём есть и другой аспект: мобильные особи популяции способны в поисках пропитания мигрировать на другие поля, но если эти поля будут к тому времени заняты другими столь же злобными и агрессивными насекомыми, неизбежен естественный исход их встречи в борьбе за выживание – ВОЙНА. Война до победного конца, в которой выживет лишь одна популяция – вторая же будет уничтожена. Читающий всё это – ты ещё спрашиваешь себя, почему люди воюют друг с другом?   
     Такова реальность жизни неразумного общества – в первую очередь общества животных. Но человек, как высшая и конечная стадия эволюции земной фауны, призван силой своего разума покончить с войнами, дабы прекратилось убийство себе подобных. Действие природных механизмов на протяжении десятков, сотен миллионов лет неумолимо и непререкаемо, и потому весь лживый гуманизм сегодняшнего общества, основанный на жалости к слабым, к убогим, к больным, к неудачникам, на самом деле является дико бесчеловечной доктриной поддержания дальнейшего появления на свет таких же, появления вопреки великому закону отбора, проводимому самой Природой: она породила на свет всё живое на планете, в том числе и человека – как он может игнорировать её императивы, которые не ставит под сомнения никто другой? Лживые лозунги типа «Для нас важен каждый», придуманные в интересах сегодняшних властителей, на самом деле несложно опровергнуть, просто задав их приверженцу простой вопрос: «А в качестве кого этот каждый для вас важен?» Именно истинному гуманизму и призван служить Отбор, чтобы прекратилось, наконец, тысячи лет длящееся, бессмысленное, жестокое, кровавое противостояние лучшего и худшего, в котором второй изначально обречён на поражение, та война, которая, по сути – просто избиение младенцев, закончилось, наконец, противоборство сверхчеловека и человека, а вернее – человека и недочеловека, закончилась борьба за выживание между сильным и слабым, здоровым и больным, умным и глупым, правителем и подданным, успешным и неудачником, работником и работодателем, коренным жителем и гастарбайтером… Каждодневные бесчеловечные  войны между достойными и ущербными должны уйти в прошлое, уступив место священным войнам – нет, теперь уже не войнам, а больше состязаниям между лучшими, дабы в конечном итоге выделить самых лучших – тех, что и будут истинным фундаментом Природы в среде рода «гомо сапиенс»…    
     Именно такие обеспечат будущее человечества – если у него будет хоть какое-то будущее. Но как безошибочно распознать их – и распознать в первую очередь женщинам как продолжательницам родов и династий? Внешне все люди одинаковы – и носитель разума, и современный неандерталец. Так как же отличить будущего создателя высшего общества рода «разумных» от того, кого Природа обречёт на вырождение?
     Наверное, первейшим признаком такого будет полное отсутствие тяги к богатству как самоцели, отсутствие желания богатства и помышлений о нём – того главного предрассудка двуногого обитателя планеты Земля, болезненного морального уродства, которым поражён сегодня чуть ли не поголовно весь род «гомо сапиенс». Безумное торгашество, стремление извлечь выгоду из всего, и нередко ценой разрушения и гибели этого самого «всего», так же опасно, как и выдаваемый за добродетель альтруизм, направляющий все усилия одержимого им на выгоду других, а значит – делающий этих самых других сильнее, делающий их способными в итоге убрать альтруиста со своего пути, сразу, как только начнёт мешать. Разум поможет человеку найти золотую середину между этими двумя крайностями, выражающуюся в практичности: для достижения наилучшего результата нужно всего лишь оптимизировать уже идущие процессы и отказаться от поисков каких-то золотых жил на стороне – все эти «жилы», как правило, исчерпаемы и рог изобилия их рано или поздно неизбежно иссякнет. Единственная ценность, которая действительно нужна человеку для его полноценной жизни – рабочий капитал, та кровь, что течёт по венам производства, создания, что вдыхает в него жизнь. Рабочий капитал – то единственное богатство, которое может быть заработано, любое же другое богатство будет неизбежно украдено: украдено у Природы или у кого-то другого – не имеет значения. Воровство, грабёж как реализация желания заиметь не своё – та безнравственность, которой нет места в высшем обществе, в том обществе, где право на существование имеют только создатели нужного. Потому в будущем либо человечество само избавится от её носителей, либо они, в конце концов, избавят планету – от человечества. Все искусственные катаклизмы человечества, все войны и конфликты в мире, как малые, так и большие, провоцируются борьбой за богатства, тотальным дележом всего, причисляемого к ресурсам. Всё уродство, вся жестокость конфликтов, призванных вроде как навести порядок и определить богатствам настоящего хозяина, выливается в парадокс того, что ресурсов-то на ведение этих самых столкновений тратится в разы больше, чем рассчитывается получить в результате победы. Так, может быть, мир, не хотящий взяться за ум и уж тем более – за разум, надо лишить ресурсов, чтобы наступили настоящие мир и стабильность? Когда иссякнет вся нефть, за которую так сражались век двадцатый и век двадцать первый, останутся энергия Солнца и плодородные земли – там и будет существовать истинно достойное общество будущего. 
     Здоровье его не доставляет ему беспокойства. Он отобран из десятков других, и потому он никогда не услышит от своей женщины: «Извини, но ты неизлечимо болен – потому ради счастья моих будущих потомков Я НЕ МОГУ ПОЗВОЛИТЬ ТВОЕМУ РОДУ ПРОДОЛЖИТЬСЯ…» – отбор призван сами эти слова сделать анахронизмом: нет и не может быть худшего приговора мужчине, сказанного устами женщины. Великой Женщины, продолжательницы рода и творца человечества – совершенно нового человечества...
     Он не задумывается о смысле жизни – его пристроенность и востребованность, обусловленная трудовой династией, не ставит перед ним вопросов, кем ему быть и чем заниматься: он - достойный продолжатель дела своих предков. Власть, закон и слуги этого самого закона в том виде, в каком они будут существовать в будущем, если надобность в них сохранится, не могут не считаться с ним – ведь он такая же значимая часть этого общества, как и они, иначе он просто не имеет права быть причисленным к Сверхнации. Его не страшит отбор – он воспринимает его как суровую необходимость, и то, что он может не пройти этот самый отбор, он принимает как должное – результаты любой борьбы за первенство среди лучших всегда объективны, даже если они и кажутся несправедливыми на первый взгляд. Ведь если опять же не бороться за чистоту рядов – отбросы, которые неизбежно расплодятся в условиях такой вседозволенности, потонут сами и утянут за собой на дно всех остальных. Если общество добровольно, само не избавится от отбросов, это сделает Природа, причислив к ним всё человечество – и на том закончит оно свою историю. А потому расчёт – вот то, основываясь на чём, должен строить человек свою жизнь, умение не только приобретать, но и идти на жертвы, отказываться от лишнего – вот за что стоит ценить такого человека. Жизнь расчётом – противоположность жизни желаниями, когда «хочу» отодвигается на второй план и уступает «надо». Что такое «хочу»? Первый признак слабости – когда желания человека оказываются сильнее его, подчиняют его своей воле, но разве человек Сверхнации может допустить, чтобы что-то подчинило его своей воле? Он всегда контролирует ситуацию, и понимает, в чём нужно развитие и расширение, а в чём – сокращение: чем создавать то, что обречено на жалкое, рабское существование вне Нормы, а потому – просто нежизнеспособно, лучше не создавать ничего вообще. И в этом его сила. Идя по жизни, он никого ни о чём не просит – ставит перед фактом, и в этом его сила. Если же он видит, что не прошёл отбор, то не станет лезть из кожи вон, пытаясь создать то, что лишь загонит его в рабство и в итоге он неизбежно окажется в числе отбросов. Он уйдёт достойно, со словами одного киноперсонажа: «Я не могу быть лучшим, потому предпочитаю не быть вообще». И в этом – его сила: так, добровольно, подобно тому, как лес очищается от больных деревьев, мудрая посредственность уступает дорогу мудрой одарённости. «…Я люблю того, кто хочет своей гибели, ибо так он хочет, чтобы когда-нибудь на Земле жил сверхчеловек… того, кто приносит себя в жертву земле, чтобы земля некогда стала землёй сверхчеловека… того, кто живёт для познания… кто трудится и изобретает, чтобы построить жилище для сверхчеловека и приготовить к приходу его землю, животных и растения… и исполняет всегда ещё больше, чем обещает…» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел «Предисловие Заратустры») И истинная сила человека Сверхнации – не орлиный взор, накачанные мускулы и бетонная голова, дающие лишь кажущиеся преимущества: самый сильный человек на планете никогда не справится с машиной, самый высокий интеллект в мире бессилен против компьютера, тем более, что вся физическая сила, которая и отличала древнего мужчину, как раз и призвана была решать те задачи, которые в цивилизованном обществе доверяют машинам. Сила – во взращённой отбором нужности существующего в Норме, его востребованности, с которой такие находят себе достойное место в жизни, с которой не стоит бояться им многих испытаний, так обильно выпадающих сегодня всем нам.
     Сегодня принято считать, что талантливый человек должен быть мобилен, должен быть готов объехать весь шар земной в поисках места, где он смог бы найти наиболее достойное применение своим способностям. Но человек Сверхнации не нуждается в подобных поисках: он давно уже нашёл своё место и «застолбил» его, место, где он положит начало своей династии – новой династии людей высшего общества. Так постепенно уйдёт в прошлое трудовая миграция – для оставшихся нужных поговорка «где родился, там и пригодился» станет смыслом жизни. Уйдёт в прошлое занятие не по призванию, призванное не более чем позволить многим выжить – жизнь на грани выживания ведут неандертальцы. Поговорка: «Лучшая работа – высокооплачиваемое хобби», сегодня вызывающая лишь тоскливые вздохи у многих, потому как о каком-то таком хобби им пока что можно только мечтать, у человека Сверхнации станет нормой жизни. Только занимаясь тем, что действительно нравится, совсем не той сегодняшней рутиной, которая в лучшем случае заслужит безликой характеристики «устраивает» и которую сегодня вынуждены терпеть, потому что просто больше некуда податься, человек, наконец, увидит на горизонте столь долгожданную приставку к своему высокому званию. Приставку «сверх…». И даже ситуация, когда дети не продолжают дела отцов, говорит о наличии здесь регулирования со стороны Природы, на генетическом уровне формирующей новые натуры, влекомые к другим призваниям и призванные отправиться на поиск новых мест, которые они в итоге и «застолбят»…
     Кто есть сильный человек? Тиран и диктатор? В чём-то – да, но кому стоит бояться его диктата? Диктатор страшен лишь тем, кто вышел из Нормы – они лишние, и человек Сверхнации не станет ценить их. Живущий же в Норме важен и ценен, и потому всегда ответит диктатом своей нужности на диктат кого-то другого – и в первую очередь диктат правил работодателя, обеспечивающего его выживание, чем и покончит с главным бичом божиим сегодняшних корпораций – тиранией и самодурством их руководителей. И в этом его сила. Баланс нужностей – вот основа существования Сверхнации, существующей в мире с самой собой и с Природой. Опять же – приставка «Сверх» вовсе не означает какого-то положения над другими, превосходства над ними – совсем наоборот: основанную на профессионализме подчинённость, способную дать большие преимущества, человек Сверхнации всегда предпочтёт сомнительному лидерству, если только в этом качестве он единственно ценен. И в этом – его сила. Он знает своё место в жизни, знает свои пределы, выше которых ему не стоит пытаться прыгнуть (они есть у каждого, несмотря на всю демагогию кричащих о безграничности возможностей человека), но достигает их безусловно и развивается на достигнутом уровне своём максимально. Железная значимость профессионализма такого,  сталкиваясь с диктатом своего нанимателя, противопоставляет ему диктат этого самого своего профессионализма, с коим не сможет не считаться ни один работодатель. И в этом – его власть и сила: ницшевская «воля к власти» в понимании человека Сверхнации вовсе не является волей к власти над кем-то: это воля к власти над ЧЕМ-ТО, точнее – над жизнью и обстоятельствами, над которыми властен может быть лишь живущий в Норме природной лучший из лучших, нужный из нужных.
     Высоконравственность такого, в совокупности с подобными ему создавшим общество нового типа, проявляется в первую очередь в его цивилизованности: чистота и порядок во всём для него станут тем обязательным условием, без которого он просто не мыслит своё существование. Это и есть та граница, что отделяет цивилизованность от дикости: грязь и беспорядок – визитные карточки последней, и невидимым ядом она медленно, но верно убивает всех согласных вести жизнь отброса, становясь палачом Природы, свой суровый приговор давно уже вынесшей таким. Так работает Отбор, очищая Природу от грязи. Отказавшись от любых технологий, работающих во вред Природе, человек Сверхнации придёт к окончательной и тотальной замене их экологически чистыми технологиями: энергия электричества, водяного пара и подобных им восполнимых энергоносителей будет двигать немногочисленный парк его необходимых машин. Ликвидировав всё лишнее, вернув человечество в пределы природной Нормы, он остановит добычу лишних ресурсов и разрушение своей планеты, запустив механизм естественного восстановления недр земных и природного баланса, столь подорванного за последние два столетия. Движение вперёд – это в конечном итоге возвращение назад к прошлому, к истокам, просто в видоизменённом виде, вобрав в себя все достижения столетий. И никто не увидит страха в его глазах, когда, при необходимости, не колеблясь, возьмёт он в свои руки правосудие, подкреплённое в своей правоте доказательствами самых неподкупных свидетелей – диктофонов и видеокамер – и свершит его, пропустив мимо ушей весь истеричный визг сегодняшнего правосудия, продажность которого уже вошла в легенду,  о незаконности такого – потому что только так, в защите создателем своего от посягательств лишних, защите любыми средствами и любыми способами, способна свершиться на Земле истинная справедливость. (Конечно, в царстве истинной Нормы необходимость в таком вряд ли сохранится, так как преступность постепенно неизбежно уйдёт в прошлое, но – кто знает, как долго продлится это самое «постепенно»?..) И институт семьи как продолжения трудовой династии станет для него основой величия всего его дела и смысла его существования: ведь теперь он – истинно высшее существо не планете Земля, наделённое разумом, взращённым на опыте и ошибках предыдущих поколений. И потому он решительно, железной рукой отсечёт всё то, что в конечном итоге пойдёт во вред ему и нации, каким бы сладким, радужным, заманчивым ни казалось всё это на первый взгляд. И позднее продолжение своего рода он всегда предпочтёт раннему: по генам передадутся его потомкам его жизненный опыт и мудрость, что способна прийти лишь с годами. И, как награда за его достойность, покоиться будут на его широкой груди нежные женские ладошки – ладошки разумной женщины, именно в нём, несмотря ни на какие ухищрения прощелыг, разглядевшей единственно достойного будущего отца её детей… Вот так, отбором, эволюцией мудрости, сегодняшний ум обычного человека, до сих пор в основном сводившийся лишь к умению зарабатывать деньги, трансформируется в главное качество человека Сверхнации – разум, не нуждающийся ни в каких философах, потому что он сам и есть философ, для которого не будет вопросов: «Что делать?» и «Почему?». И в этом – его истинная сила! «…Разве к счастью стремлюсь я? Я ищу своего дела! Лев пришёл! – так говорил Заратустра и покинул пещеру свою, сияющий и сильный, как утреннее солнце, поднимающееся из-за тёмных гор.» (Ницше Ф., «Так говорил Заратустра», раздел «Знамение») Так заканчивает великий Ницше свой труд о провозвестнике сверхчеловека.
     Конечно, всё это возможно только в идеальном обществе будущего. Возможно ли существование такого идеала в реальной жизни? Жизнь учит нас тому, что ничего идеального не существует, но когда речь заходит о будущем… Может быть, сила разума, которой наделён только «гомо сапиенс» и которая будет нормой для человека Сверхнации, когда-нибудь будет способна опровергнуть, наконец, догматы сегодняшних дней? В ответ на этот вопрос автор не скажет однозначно ни «да», ни «нет» – будущее покажет, имеет ли право «оbermensh» именоваться «разумным»…
     Но  так   будет,   лишь   когда  человечество, наконец, осознает своё истинное предназначение и то, как сильно забили ему голову сегодня ложными ценностями, в какие дремучие джунгли и зловонные болота увели его от его  единственно верной дороги. И только само оно, прояснив свой рассудок, сможет когда-либо вернуться на ту дорогу. А пока…

     …Вечерело. Багровый диск солнца уже почти совсем скрылся  за чёрной линией горизонта, последними лучами своими освещая бескрайнюю степь. Постепенно сгущавшиеся сумерки незаметно, но цепко окутывали горную гряду с одной стороны долины и нескончаемые ряды холмов, уходившие далеко за горизонт.
     Шло стадо…





Все права защищены ®, любые перепечатки
                допустимы только с согласия автора, при
                цитировании ссылка на автора обязательна.