Беременность была странным словом. Может быть, кому-то оно кажется круглым, но мне в первый день, когда я заподозрила, что беременна, оно показалось квадратным, или даже кубическим с неудобными выпирающими углами. Я представила, как будет странно ходить с кубическим животом, и почему-то сразу подумала о том, что на меня все будут обращать пристальное внимание, останавливаться и провожать взглядом. Конечно, я никому об этом не сказала, и не собиралась говорить как можно дольше, я вообще решила, что этот кубик только мой, и никого не касается. И пусть, когда он вырастет – все будут останавливаться и провожать взглядом, тогда… Я не знала, что тогда.
Кого вообще волновал мой кубик? Ведь его отец в первый же месяц наших отношений сказал, чтобы я «не делала на него ставку», разве я должна говорить ему? Родители узнают и, наверно, довольно скоро. Я молчала как партизан, только есть перестала практически совсем, ну чтобы поменьше тошнило. Конечно, долго сидеть на такой диете было невозможно, да и совсем сохранить все в тайне у меня не получилось. Я не выдержала и рассказала своей подруге Славке.
-И что ты будешь делать? – поинтересовалась она.
-Как что? Рожать, - сказала я, правда, без особой уверенности в голосе.
-Ну ты и дура! Хочешь, я схожу с тобой к врачу и денег займу, чтобы тебе у родителей просить не пришлось.
-Да ты что! Я не могу! – я даже разозлилась на Славку, как она такое мне смеет предлагать.
-Почему ты не хочешь? Думаешь, Вася твой женится на тебе?
-Не думаю, абсолютно точно не женится.
-Тогда на что же ты надеешься, может родители тебя по головке погладят? – продолжала пытать меня Славка.
-Не погладят, мама, как только я с Васей начала встречаться, сказала: «Байстрюков нам не надо, если что, пойдешь туда – где нагуляла». А папа… - ничего я не знала про то, что скажет отец, никогда я не слышала его мнения по такому вопросу.
-Добрая женщина, твоя мама, но она конечно никуда не денется. Вообще-то твои родители, может быть, даже и погладят, - задумчиво произнесла Славка. И в тот момент я поняла, что родители, безусловно, меня поддержат, да и как я могла хоть на миг усомниться в этом. Даже Славка знала лучше меня, что уж кто-кто, а мои родители за меня в огонь и в воду.
И в тот момент я поняла, что скоро все им расскажу.
-Ой, Кривенкова, я не знаю, - не сдавалась Славка. - Да ты через пять месяцев будешь как шарик, и на работу никто не возьмет, только институт закончила и уже с ребенком. А что потом?
Я пожала плечами.
-И рожать – это же больно, очень больно! Ты только представь, это же значит что-то размером с арбуз протянуть через что-то размером с лимон…
-Замолчи, Слав, хватит! – я-то представляла вовсе не арбуз, а скорее, телевизор. Расписанная в ужасающих деталях операция протаскивания меня определенно смутила. Но я его уже любила, называйте, как хотите – кубик или арбузик, я уже хотела видеть будут ли у него Васькины или мои глаза, и Васькин или мой нос. – А я кесарево сделаю, меня усыпят и все, - нашлась я.
-Кесарево делают не всем, а по показаниям, - резонно парировала Славка. – Ладно, ненормальная, рожай.
-Ой, спасибо, что разрешила! – засмеялась я. – Будешь крестной?
- Да куда ж я денусь?
Наступило Владивостокское лето с затяжными июньскими дождями, я была занята подготовкой к диплому, была на третьем месяце беременности, и об этом знала только моя институтская подруга, которая, к моему удивлению, никому не проболталась. А если и проболталась, я об этом никогда не узнала, и я ей за это очень благодарна.
В тот день, когда я на отлично защитила диплом, я позвонила родителям с кафедры, сообщила оценку и поехала домой. Они очень радовались за мой успех и с нетерпением ждали меня за наскоро накрытым столом. Прекрасное я подобрала время, чтобы им все выложить.
-Мне не наливайте, шампанское, я беременна, - папа застыл с бутылкой и моим бокалом наперевес.
А мама, первое, что сказала:
-Допрыгалась! И какой месяц?
-Если ты насчет аборта, то уже очень-очень поздно, я вообще завтра рожу, - скороговоркой протараторила я. – А к врачу я и не ходила, нет здоровых людей, есть необследованные.
-А он на тебе женится? – допытывалась она. Далось ей это замужество!
-Нет, и это не обсуждается, я ему вообще ничего не говорила и не собираюсь в ближайшее время.
Папа, наконец, пришел в себя. Хорошо, что я сидела, потому, что иначе упала бы ему в ноги, как в какой-то мелодраме. Он подошел ко мне и погладил меня по голове, буквально, как Славка говорила.
-Правильно, Танька, чей бы бычок не скакал, а теленочек наш будет, - так и сказал, это его деревенское происхождение дало о себе знать. В другой момент я бы на такое зоологическое сравнение обиделась, а тогда у меня слезы на глаза навернулись, я ему была бесконечно благодарна.
Я продолжала, как ни в чем не бывало приезжать к Васе, когда хотела его видеть, иногда мы договаривались заранее, но чаще я вваливалась без приглашения. «Я тебя сегодня не ждал», - говорил он мне, но неизменно улыбался, встречая меня у порога. А что я могла сделать, если ждать, когда он позовет, для меня было пыткой. Славка мне говорила, что он сам не звонит и не зовет меня, потому, что хочет «сдуться», ждет, когда мне самой надоедят такие ненормальные отношения. А мне не надоедало. Потом мы готовили вместе ужин, или если было настроение, шли вниз, совсем недалеко от его дома был караоке-бар «Русские блины».
Блины-то меня и выдали. Я наворачивала блин с семгой с такой жадностью, как будто меня не кормили целую вечность, хотя вероятность, что он удержится в моем организме до утра, была не велика. Вася как-то отрешенно поглядывал на меня, думая о своем, потом покачал головой:
-Ты полегче, а то задница вырастет, и вообще смотрю, ты полнеть начала.
Я хлебнула чаю для храбрости и, наконец, сказала ему, что беременна.
-И чего ты ждешь от меня? – спросил он деланно равнодушно, хотя по глазам было видно, что он слегка ошарашен.
-Ничего, ты же сказал не делать на тебя ставку, я и не делаю. Все будет хорошо, родители мои в курсе, я же не одна, не пропаду.
-То есть ты уже все без меня решила? – он зверел на глазах и, попросив счет, увел меня домой.
-Ты обещала, что сходишь к врачу, начнешь принимать таблетки, как это вообще произошло? – допытывался он.
-Вася, что произошло, того не изменишь. Что теперь допытываться, у меня будет ребенок, я его люблю, и тебя люблю, и вы мне оба нужны, вот и все.
-Я только не понимаю, чего ты хочешь от меня? Думаешь, я женюсь, поступлю правильно, приведу тебя в эту квартиру, и мы будем жить долго и счастливо?
-Что бы ты ни сделал, ты поступишь правильно. Наверно, жить с нелюбимой неправильно, я вовсе не принуждаю тебя жениться, - мне было горько это говорить, но я ожидала, что он будет не в восторге, и не считала его виноватым или чем-то мне обязанным.
-Не в этом дело, я просто не могу этого сделать, ты вообще ничего обо мне не знаешь! Ты живешь в мире фантазий, где царит любовь, и только хорошие люди, хорошие родители, институт, милые девочки и честные мужчины. Ты не имеешь никакого представления о реальной жизни.
-Так расскажи мне о реальной жизни, - я села в кресло и зевнула, после плотного ужина меня клонило ко сну.
-Я через две недели уезжаю в другой город, уже билет купил. Машину я не в ремонт отдал, как сказал тебе, а продал, и квартира продана за долги. Мой бизнес лопнул, все деньги, что у меня есть, я отдаю бывшей жене и сыну, у меня ничего нет. И тут ты с этой замечательной новостью. И кто я после этого, гад? Бросаю беременную девушку?
-И когда ты мне собирался об этом сказать? – спросила я, поглаживая себя по животу.
-Перед отъездом…
-То есть бросить не беременную девушку, значит, не быть гадом? – спросила я, теперь уж я точно была раздосадована. Меньше всего меня волновали его финансовые проблемы, расстаться с ним – вот чего я боялась.
-Ты молодая, нашла бы себе кого-то получше, без долгов и проблем…
-И ты бы меня так легко отпустил?!
Он молчал. Я тоже. Он подошел ко мне и попытался меня обнять, и я прекрасно понимала, что это из жалости, поэтому от него отстранилась.
-А какой месяц? - вкрадчиво спросил он.
-Вот пристали, что Славка, что мама, что ты, какая разница? Никакого аборта я делать не буду! – воскликнула я зло и вскочила с кресла, намереваясь уйти. – Я вообще завтра рожу!..
И как подтверждение этого кубик внутри меня шевельнулся и немедленно округлился и стал представляться мне не чем-то выпирающим и неудобным, а маленьким и требующим защиты. От неожиданности я опять села и, наверно что-то у меня в лице было такое, что Вася переполошился и понесся на кухню за водой.
-Ты как? – спросил он. Мне был так приятен его испуг, что я долго не отвечала, оттягивая момент, когда он вновь станет равнодушным и погруженным в свои проблемы, пила воду и думала о малыше. Я очень хотела девочку, но едва почувствовала его, поняла, что у меня будет сын.
-Дай руку, - сказала я, и положила Васькину лапу себе на живот. – Чувствуешь?
Наши глаза встретились, ему явно в тягость была эта процедура, но он терпеливо держал руку, а потом, глядя на меня, как-то успокоился, и все-таки снова меня обнял. Мы так немного посидели.
-Знаешь, я ни в чем тебя не виню, и вовсе не считаю, что ты что-то для меня сделать обязан. Ты просто не отказывайся от меня. А я от тебя ни за что не откажусь.
Так без лишних слов мы заключили пакт, мы больше не говорили о будущем, мы просто знали, что останемся вместе, надолго ли, Бог-весть. А я просто знала, что все будет хорошо. Меня уже совершенно не смущал его отъезд: поезда ходят, самолеты летают, есть телефоны. Я даже в тот раз не спросила, куда он собственно едет. Мы легли спать, а на утро, когда я вернулась домой, я сказала маме, что Вася теперь в курсе:
-Он на тебе женится? – снова спросила она. Определенно, у нее была какая-то нездоровая зацикленность на формальном браке.
-Нет, - ответила я.
-Это же унизительно, так ездить к нему, как шлюха, и он бросает тебя беременную. – Это она еще не знала, что он собрался уезжать. Чтобы она сказала, если бы знала?
-Мама, мне плохо, можно я полежу, а ты меня пожалеешь, мне вообще нельзя нервничать, - постаралась я уйти от темы, но она не унималась, и я, наконец, закрыла голову подушкой и подтянула на себя одеяло. Был бы дома отец, не дал бы ей возможности, так надо мной издеваться. С этими мыслями я и уснула, я вообще стала спать, как сурок. Едва голову на подушку и меня вырубало, в любое время суток, хотя я не такая лежебока и с раннего детства была ярой противницей дневного сна.
А когда я проснулась – началось самое страшное. Не знаю, как это называется в психологии, и чего в этом было больше: разочарования, горечи или это был просто невроз, свойственным моему состоянию. На меня вдруг обрушилось понимание, что я совсем одна. Что тому, кого я люблю, ни я, ни наш малыш не нужны, что я стала позором своим замечательным родителям. Что впереди расставание с любимым, одиночество, сочувствие окружающих, смешанное с презрением. И ерунда, что на пороге 21-й век, я будущая мать-одиночка, со всеми вытекающими юридическими, социальными и психологическими последствиями. Определенно образование вредно женщинам, если бы я едва умела читать, такие идиотские мысли не приходили бы мне в голову. Я бы сидела за пяльцами или за чем там сидели женщины, когда готовили приданое малышу…
Славка была в шоке, когда я рассказала ей о том, что Вася уезжает.
-Он все врет! Хочет отделаться от тебя! – воскликнула она.
-Хочет отделаться, да, но теперь не сможет, он совестливый, хоть по нему и не видно. А по поводу, врет – нет, к сожалению, не врет, он и правда банкрот, и даже не в этом дело. Там еще какие-то разборки. Эти личности, у кого он в долг взял, и прогорел, и на сделку по квартире приходили. Он сейчас мне рассказал, сейчас он стал мне все рассказывать. Я раньше думала, он скрытный, а все дело в том, что у него были проблемы.
Васю, действительно, как будто прорвало, он рассказал мне в деталях все подробности своего экономического краха. Я и представления не имела, в какой он был опасности, «на счетчике». Но теперь все было позади, и он собирал вещи и уезжал в Новосибирск, где жил его двоюродный брат. Вася надеялся там найти работу.
Где-то через неделю, после его отъезда мне позвонили. Мужской голос заявил:
-Ну что, уехал Васек, бросил тебя с твоим выбл…ком? Будешь с ним разговаривать, скажи, чтобы в городе не показывался. Поняла?
-Поняла… - пролепетала я. Что и говорить, я две недели из дому не выходила, так была напугана этим звонком. Родителям, конечно, об этом не рассказывала.
Славка, забежавшая меня проведать, меня успокоила:
- Они всё взяли, что хотели. Если бы он был им нужен, не звонили бы, а из-под земли бы достали. А так он спокойно убрался, ему время дали. Это так звоночек для острастки: «Мы знаем, где ты, как тебя достать».
Вроде мы одногодки были со Славкой, и в одной группе учились, но она как будто лет на десять была меня старше. Не по годам рассудительная и с жизненным опытом. Это я в тепличных условиях дома жила, при родителях. А она за пять институтских лет как будто целую жизнь прожила. Это все ее коммерческая деятельность. Ей рано пришлось быть самостоятельной. Но это я позднее осознала.
Наконец я дошла до тети-доктора, и мне от нее конкретно досталось за пренебрежение женской консультацией, но беременность протекала хорошо, я даже расцвела. Родители носились со мной как с писаной торбой, даже мама. Наконец, позвонил Вася и сообщил, что у него все хорошо, и он нашел работу и снял квартиру.
-Вась, а я его видела, нашего мальчика, - похвасталась я. – Можно мы к тебе приедем?
-Когда? - изумился он.
- Да хоть сейчас, если есть где жить, я хочу быть с тобой.
-Тань, ты определенно ненормальная, я же гол теперь, как сокол, ни квартиры, ни машины.
-Ну и что?
-Приезжай, если такая смелая, - ответил он. – С голоду не умрешь, и на панель тоже не пойдешь. Больше ничего не обещаю…
Так что ничего не изменилось, он так и продолжал вести себя со мной, как с кошкой: захотела, пришла – погладили… Но ведь я сама была не против. Теперь я была не одна, и всем своим существом я хотела сохранить ту связь, которую между нами установил малыш. Хотя и понимала, что ребенком мужика не удержу. Но мне было куда вернуться, поэтому я ехала без страха, да и без намерения возвращаться, если уж совсем начистоту.
Был Вася, была я, был маленький – мы должны быть вместе – вот и все решение задачи. Что будет дальше, я не загадывала.
Я уже начала готовиться к отъезду, когда встретила в городе свою одногруппницу Наташку.
Мой заметно округлившийся живот вызвал ее живейшее любопытство:
-Тань, ты что замуж вышла? Когда успела?
-Нет, не вышла, - ответила я спокойно, я знала, что мне теперь часто придется отвечать на этот замечательный вопрос.
-Вот это да! От кого, от кого, от тебя не ожидала, что ты так, сразу после института, а кто же отец? – не преминула спросить она.
-Очень хороший человек, все по большой любви, - ответила я, да я просто светилась в предвкушении своего отъезда. – А ты как поживаешь?
-А меня мой парень взял к себе секретарем работать, - многозначительно сказала она, доставая из сумочки мобильный телефон, в то время атрибут крайне не распространенный. – Я как раз ему звонить собиралась, чтобы он меня из центра забрал. Хочешь, тебя подвезем.
Я не отказалась. Мне было интересно с ней поболтать, мы несколько месяцев не виделись. Пока мы ждали ее босса, она рассказала о своей работе, а том, кто где, и как устраивается, кто еще ничего не нашел, о том, что Вера Петровна про меня спрашивала, не хочу ли я в аспирантуру поступать. В общем, обычные разговоры институтских подруг.
Подъехал ее «парень-начальник» с обручальным кольцом на пальце, мы сели в машину, болтали всю дорогу до моего дома.
-Тань, ты звони, если что. Если помощь какая понадобится, - на прощание сказала Наташка. Так-то она добрая девчонка была, Бог знает, что с ней теперь стало.
-Спасибо. Я уезжаю на следующей неделе, в Новосибирск, там буду жить.
-Да, а кто у тебя там? – удивилась она.
-Наш папа, - ответила я, погладив себя по животу.
Но на этом мое прощание с родным городом не закончилось. Я паковала вещи, когда раздался телефонный звонок, и мама сказала, что меня мужчина спрашивает. Ух, и боялась же я, когда шла к телефону, что это опять «братва» меня пугать будет из-за Васьки. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что это мой одногруппник звонит, Женька Пригожин.
Я не знаю, все ли учащиеся на филологическом мальчики странные, но наши мальчики были очень странные. Да и немного их было. Один носил патлы и серьгу в ухе, никогда не понимала такой мужской моды. Другой был католик, тихий такой, хорошо учился, но все равно странный, при всем моем уважении к католикам. Третий где-то на третьем курсе перевелся на философский факультет – уж куда страннее. А четвертый был Женька Пригожин. Высокий, худой, темненький, он в двадцать два выглядел на семнадцать. Он не умел пить, а в компаниях его всегда подпаивали. Мы с ним пару раз в кино сходили после занятий, пару раз в кафе, просто так совпало, что вдвоем, а вообще мы часто с ним и еще с кем-то из нашей группы заруливали куда-нибудь просто посидеть-пообщаться. В общем, дружили, у меня и в мыслях не было, что он вдруг мне позвонит, я даже не помню случая, чтобы я давала ему своей телефон.
-Тань, ты уезжаешь? – спросил он таким тоном, как будто кто-то умер.
-Да, - я еще ничего не понимала.
-Мне Наталья сказала, я не мог поверить… Таня, может, мы встретимся? Мне нужно с тобой поговорить.
-Извини, Жень. Мне некогда, совсем некогда. У меня завтра вечером поезд, еще куча вещей не собрана, и мне еще завтра надо по делам в пару мест сбегать.
-Так я тебя встречу где-нибудь в городе, можно?
-Жень, правда, некогда, ни минуты свободной нет, все расписано. Сам знаешь, как всегда все в последний момент, - я сама не поверила своему подозрению, но решила от него отвязаться.
-А ты вернешься? – спросил он.
-Нет, Жень, извини, давай, не судьба…
Вот и пойми – этих тихих мальчиков, кто бы мог подумать, что он на меня какие-то виды имеет. Славка надо мной смеялась, когда провожала на вокзал:
-Да ты что, не знала? Вся группа знала, что он в тебя влюблен, - заявила она. Могла бы и сказать, подруга называется. Женька хороший парень был, может, я бы его и рассмотрела, пять лет вместе учились. Теперь уже не о чем было и говорить.
Я села в поезд. Я ехала к своему любимому человеку, к отцу своего ребенка. Я ехала домой. Потому что твой дом, там, где твое сердце.
Первую ночь в поезде я помню, как будто это было вчера. Я спала крайне беспокойно. Мне снилось, что я испугалась трудностей и никуда не поехала. А все встречают меня в городе: Славка, Наташка, Женька, безликий «браток», пугавший меня по телефону, и спрашивают: «Таня, почему же ты не уехала?». А я сгораю от стыда, что не поверила в себя, что струсила, что не поверила, что любовь может все преодолеть, и я могу все преодолеть. Я проснулась, в купе было темно и зябко, стучали колеса, вагон мерно покачивался. Я подтянула на себя и подоткнула под ноги колючее одеяло и опять уснула счастливая.