Эта квартира состоит из инсульта, подозрения на инфаркт, доброго литра слез, нескольких полноценных причитаний и проклятий, полтора года бессонных ночей, и двух пар продольных морщин. В денежном эквиваленте – два миллиона рублей.
История «до» насчитывала девять семей, большинство живших по принципу: он пьет, гуляет, она зарабатывает, воспитывает детей, носит семейные проблемы и синяки. Дважды попадались самостоятельные женщины, хозяйки в полном смысле при неполных семьях и, соответственно, проблемах. В основном их проблемы сводились к тому, как бы заработать больше денег, потому тридцатилетняя двухкомнатная родина, именуемая в народе «брежневкой» их быстро переставала привлекать. Их манил прохладный лес, обрабатываемый ежегодно послушными рабами из гастарбайтеров от колорадского жука. В нем, подобно ласточкам, бизнес-леди вили двухуровневые гнезда, пили по утрам натуральный кофе, ходили друг к другу в гости и жаловались на судьбу. Если коротко: отсутствие мужчин. В обслуживающем персонале: своих строителях, массажистах, зубных врачах они людей не видели, равно, как и не видели их в представителях мужского пола, летающих эконом-классом, отдыхающих не в люксовых номерах, и не имеющих более двух отметок за год в загранпаспорте. В общем, ждали принцев. А в случае небольшой интрижки, когда мужчина звонил «с серьезными намерениями», имели обыкновение отвечать: «Простите, но я что-то от вас бриллиантов не припомню». И посрамленный ухажер улетучивался как нашатырный спирт из открытой колбы. Все из-за того, что искали равных, как учили когда-то мамы, но равных русской женщине, прошедшей все ступени бизнеса и начавшей дело «с нуля», нет и не было, и, наверное, никогда не будет.
О, это особый вид популяции!
О нем косвенно скажут …решетки на балконе. Покрытые самой суперкраской. Сначала вы произнесете: «Ах, зачем здесь, все равно не видно, в таком укромном месте и такие траты». Но обиженная семейной жизнью соседка тайну-таки выдаст: был пожар, все-все горело, и правильно, потому что застраховано «от» и «до». Два дня страховые агенты составляли отчеты, фотографировали, а когда подписаны счета и все-все позади, сделан вот этот, самый убойный ремонт, от которого риэлторы и вы тоже в восторге. Пусть вас не смущает кладовка, у четырех до вас здесь был клад, у пятерых - склад. Дедушка-ведун наводил порчу на молодых девушек, в комнате стояла кушетка, здесь они и засыпали, что дальше с ними делал дед с трясущимися руками – тайна. Она неинтересна, на ее месте небрежно брошены ролики, лыжи, клюшка, хоккейный шлем и прочее барахло, имеющее для вас тоже почти духовный смысл.
Потом, под ванной, ваш потомок найдет медицинские инструменты, жгут, гинекологическое «зеркало», другая соседка из сердобольных подтвердит ваши подозрения: да делали аборты на дому, за двое жильцов перед вами. Но в жизни все взаимосвязано – теперь у них глухой мальчик. Хороший такой, чтобы ему ни говорили – улыбается, наверное, думает, что мир светлый и все люди добрые, и, уж, естественно, желают ему и его семье только хорошее. Родители тихо сходят с ума от горя.
Через неделю письмо в почтовом ящике из Германии. Письмо по социалистической привычке общежитий открыто, конверт разорван и в нем много фото. На них новые граждане побежденной страны собирают урожай фруктов. Послание адресовано не вам, а прошлому этой квартиры, вы молчите, а потом из прошлого будут голоса и люди в камуфляжной форме, потом судебные приставы в спецодежде из норки и кожи, посверкивая толстыми бриллиантами, будут бесстыдно рассматривать вас и расспрашивать о прошлом приобретенной недвижимости. Вы облегченно вздохнете, проводив их, но не успеете закрыть дверь, потому что на пороге появятся агитаторы с листовками и будут уламывать вас голосовать за новую власть, по сути за старую, которая в близлежащем будущем метит на свои же старые места и зарплаты, для этого нужны голоса электората. Вроде вас, обитателя «двушки» в центре. До прохладного леса, коттеджей в готическом стиле, охраняемых церберами им не добраться, да и людей, предпочитающих бразильским сериалам – натуральный кофе из этой же страны, не так просто уговорить. Они к обещаниям властей относятся как к загробной жизни – с иронией. А вы, угощая на кухне агитаторов, узнаете никому не нужную правду о предвыборных технологиях, точнее, отсутствии таковых, просто одним взмахом р-раз и на выборах побеждают те, кто должен победить, а проиграют – те, кто должен проиграть. Все решается в одном кабинете, результаты известны «до». Ура!
От вас, как водится, скрыты квартирные дефекты. Они надежно задраяны обоями и навесными потолками. Мир тесен. Гуляя во дворе с собакой, вы случайно наткнетесь на бывшего. О, эта любовь номер два столько от вас выпила крови в свое время. А ведь была любовь, и никуда не деться, не спрятаться в удобно встроенный шкаф орехового цвета. Но теперь прошлое неприятно, оно, оказывается, живет неподалеку – в милицейском общежитии с семьей. И все у них чинно-благородно. Вот только продольные морщины по другому поводу. И то, что вам доступно к двадцати девяти годам – ему будет по плечу, дай Бог, к сорока. Скука, одним словом. Остались формальности. Вы выправляете загранпаспорт и собираетесь в Париж приодеться, заодно, что-нибудь в дом купить. Шторы, например, или скатерть. Прошлое из милицейского общежития больше не занимает, лучше Моцарта слушать в наушники, тогда появляется моральное право не замечать бывшую любовь и, следовательно, не здороваться с ней. И ее шутки неинтересны на тему, зачем в Париж, если в тут, рядом все можно купить? Не его дело, что вы будете везти из далекого далека, и вообще, зачем туда едете. Какая разница, что износилось: пиджак от Диора или ошейник у собачки? Но прошлое, как это не убийственно, имеет эффект двадцать пятого кадра, оно всегда вас связывает невидимым образом, и уже в аэропорту Шарля де Голля придет неожиданная мысль, а что, если накопить и перебраться из центра в лес, среди коттеджей а-ля средневековье наверняка найдется место и для вашего милого домика. Оцениваем мысль по достоинству и едем в Сан Тропе приглядеть эскиз домика на общефранцузской выставке. Адью, настоящее, вот и ты планомерно переходишь в прошлое. И как бы невзначай вспоминается, что квартира еще состоит из мощного положительного заряда, когда ваша мама услышала про нее, сказала: «Ну, вот, пожалуйста, и свой угол в центре, Боже, какое счастье!»