Мы возвращались домой, опьянённые счастьем. Открыв перед женой дверь, я пропустил её вперёд, на ходу украв ещё один нежный поцелуй. Послышался голос Мишеньки, впрочем, это был уже Михаил, судя по басу. Пушок над верхней губой подростка потемнел, да и подрос он за это время, как минимум, на целую голову. Эрика всё так же донимала братишку, как примагниченная.
- Эрик! - мальчик бросился мне навстречу.
- Какой же ты большой, скоро меня догонишь! Где вы пропадали все выходные?
- Ездили с отцом кататься на каяках*...
Меня порадовало, как Миша назвал Виктора, и то, что они много времени проводят вместе.
- Ну и как тебе, понравилось?
- Очень, и с погодой нам повезло!
В дверях появился наш начальник с белоснежной улыбкой в тридцать два зуба, загоревший и начавший седеть.
- А вот и ты, бродяга! - мы пожали друг другу руки. - Это кто меня на прошлой неделе без колонки оставил?!
- Прости, Витя, не успел, да и состояние было не из лучших.
- Ладно, ладно, тебя всё равно не заменишь никем. Приходится терпеть. Зато резонанс какой поднялся в редакции: телефон не умолкал всю неделю. Так что, нет худа без добра. Мы рассмеялись.
Чьи-то маленькие ножки затопали по полу и маленькая белобрысая головка выглянула из-за папиных штанин.
- А это кто у нас?!
Анютка стала даже крупнее Дани, хитрый Татьянин взгляд, как у лисёнка, она словно решала, здороваться со мной или не стоит. Красное платьице в белый горошек, белые колготки, уже испачканные на коленках, такое чудо ещё поискать!
Голос Тани доносился из кухни вместе с бабушкиным (они прекрасно ладят между собой).
Даниил сидел на коврике в своём любимом углу всё с теми же деревянными кубиками и сооружал новую конструкцию. Он только поднял на нас серьёзные глаза, оценил обстановку и принялся дальше за работу. Неподатливый замок всё время рушился. У меня сердце защемило, когда я понял, какую именно форму он ему хочет придать. Замок, из окна которого Гусар получил сигнал, и без промедления нажал на курок...
- Где вы нашли такого серьёзного мальчика? - пошутил Виктор.
Даня как раз успешно осуществил свой замысел. Анюта, внимательно наблюдавшая за усердием мальчика, не дала ему насладиться результатом, одним лёгким движением, разрушив постройку. Возмущённый он завизжал от негодования и схватил виновницу за волосы.
Нам пришлось растаскивать детей и пожурить обоих.
- Где вы пропадаете, гулёны? Мы вас ждём уже битый час! - из кухни вышла Татьяна.
Наташины щёки вспыхнули румянцем, что вызвало у меня еле сдерживаемую улыбку.
- Привет!
Она приобняла меня, и внимательно пригляделась.
- Что-то ты как-то нездорово истощал, парижанин.
- Ничего, отъемся, были бы кости...
- А мясо нарастёт, - продолжила она начатую мной поговорку.
Она пришла в свою прежнюю форму после родов, даже ещё больше похорошела: точёный маникюр, сверкающие перстни на пальцах, причёска, макияж, дорогая одежда. Виктор ничего не жалеет для жены. Трудно было, вглядываясь в черты этой лощёной женщины, узнать прежнюю Татьяну, жившую в маленькой однокомнатной квартирке и работавшую в две смены. Она изменилась, обрела уверенность в себе и самолюбие. Взгляд стал властный, чуть свысока.
Я не знал, радоваться таким переменам или нет. Хорошо, что люди благополучны, если это не мешает им сохранять чуткость в душе и теплоту отношений. Татьяна с лёгкостью отпускала Виктора с Мишей на выходные то на рыбалку, то на прогулки: они оба любили активный отдых. А сама в это время встречалась с подружками, занималась фитнесом и своей красотой, ходила по магазинам. Они давно завели домработницу, которая выполняла всю домашнюю работу, взяли и няню для Анечки. Работу Таня не искала, Виктор и не настаивал, всего хватает, живи в своё удовольствие.
Для меня такой образ жизни был непривычным, от безделья человек может потерять смысл жизни. Наблюдая за ними в течение этого вечера, я понимал, что каждый из них по-своему счастлив, в том числе и Мишенька, который с лёгкостью зовёт Виктора папой или отцом, но ни разу не назвал при мне Татьяну мамой. Тётя осталась тётей или просто "Таней". Никто не заменил ему маму, и раны в сердце не зажили до конца. Но любви и внимания мальчику хватает, Эрика обожает сводного брата, не сводит с него глаз и ловит каждое слово. Малыши её не интересуют совсем, другое дело Миша!
Я подумал, что ей, как никому другому, будет тяжело уехать в другую страну, оставив здесь любимых бабушку с дедушкой, папу и Мишу... Но что я могу поделать? Какое-то время я должен остаться там, во Франции, чтобы возместить за своё обучение затраченные на меня Церковью средства. Там "нива не пахана", как говорит епископ: "Нужно засеять это безверие золотыми зёрнами православия"!
Что же до счастья Виктора, то я не успел понять, устраивает ли его нынешнее положение. Он беспечен, бодр и полон оптимизма, отсюда можно сделать вывод, что всё не так уж плохо в этой семье. Анечка напоминает мне кошку, которая гуляет сама по себе и при возможности развлекает себя мелкими пакостями. Так за пару часов она намеренно несколько раз довела Даниила до крика, разбила бабушкину вазу и попользовалась Наташиной косметикой, разрисовав помадой журнальный столик. Ребёнок находит себе занятия по душе и успевает везде нашкодить.
Нас много, и все мы разные, но семья - это единый живой организм, где каждый выполняет свою отведённую ему функцию, а соединяет всех только одно - любовь.
Мама Наташи всё ещё смотрит на Виктора с лёгкой грустинкой, и вздыхает украдкой, что дочь потеряла такого мужа. Рядом с Татьяной она, конечно, выглядит очень скромно, но красоту моей любимой не нужно украшать бриллиантами, чтобы заметить, насколько она прекрасна своим внутренним светом, особенно сейчас, после нашего бурного свидания, которое в нас обоих ещё отзывается негой блаженства.
Да, я не могу ей дать того, что дал бы материально бывший супруг, но она сама сделала свой выбор, и, кажется, ни о чём не жалеет, несмотря на вечные разлуки и переживания. Когда мы вместе, нет никого счастливей. Особенно остро я ощущаю это сейчас, после всех испытаний.
Дедушка со внуками рядом всегда находится в эмоциональном равновесии, добр, терпелив, спокоен.
Вся семья в сборе, не хватает только Агнешки и Марика, они сегодня на работе. И пусть наш маленький дом напоминает полную коробочку, всем хватает в нём места и тепла. И так не хочется думать сегодня о том, что скоро он вновь опустеет, стоит нам уехать с детьми.
Словно читая мои мысли, Наташа сказала:
- Обстоятельства изменились, нам придётся уехать на пару дней раньше, чтобы повидаться кое с кем в Польше.
Бабушка с трудом сдержала слёзы:
- Объясните, зачем брать с собой детей, когда вы ещё не устроились? Вот найдёте место, всё приготовите, а потом и заберёте их. Пусть малыши спокойно ходят в детский сад, мы с дедушкой справляемся, ты же знаешь, Наташа!
Я видел по её лицу, как сильно она переживает по поводу предстоящей разлуки, нет, не с нами, а с внуками (которых, как известно, любят больше). Хотя куда уж ещё больше, не знаю.
Мы с Даней встретились взглядом, чувство такое, что он всё понимает, и от того заранее грустит. В чём-то мама права, хоть я и не боюсь трудностей, но для Наташи это будет тяжело. Возможно, поступить, как предлагает тёща, будет более разумно. Но как же не хочется вновь расставаться!
Вскоре пришли Марик с Агнешкой, принесли громадную корзину фруктов (какой-то выздоровевший, благодаря стараниям нашей огненной дивы, решил её отблагодарить).
Созерцать эту пару теперь было особенно приятно. В глазах моей новоявленной сестры больше не было боли, её взгляды, брошенные в мою сторону, по-прежнему отражали заботу и беспокойство, но это уже не причиняло ей страдание. Марик, согретый у пламени семейного очага, не скрывал своей радости и буквально источал гармонию всей Вселенной.
Этот вечер надолго останется в моей памяти как один из последних, когда мы все собрались вместе и были счастливы, каждый по-своему.
* Каяк — тип гребной одно-, двух- или трёхместной традиционной лодки народов Арктики, то же, что и байдарка.
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/12/06/916