Приближаясь к Подольску танкисты увидели мрачную картину. Монтажники снимали троллейный провод питавший пригородные электрички... Даже этот малый штрих открывал глаза на многое и явно не прибавлял оптимизма.
Военный комендант станции орал:" Срочно освободить состав! Скоро прилетят стервятники и всех разнесут в прах!"
Экипажи, не мешкая, разгрузились и вскоре танки уже были на марше. Через город машины шли по улице поднимались в гору к центральной площади.
Город, предчувствуя большие беды -- затаился и вымер. Улицы его были темны и пустынны. Над рядами домов висела мертвая тишина. Темнота и отсутствие людей навевали ощущения мертвого города. Рев танков рикошетил от стен домов, смешивался в единый могучий гул. Траки машин лязгали по стылой мостовой, высекали искры на разворотах.
"Кто к нам с мечём придет – тот от меча и погибнет!" --Вдруг всплыли в памяти слова великого полководца.
Миновав центральную площадь, тоже немую и пустынную, машины выкатывались на окраину и скрывались в роще.
Там они испытали первую бомбежку. Немецкие летчики вместе с бомбами сбросили бочки с какой-то ядовитой гадостью, и она воняла так, что нечем было дохнуть. Потом пустили вниз бочки продырявленный выстрелами бочонок и он устремился к земле с выворачивающим душу воем. Омерзительнее этих звуков и вони нормальному человеку трудно придумать.
Далее путь колонны лежал к деревне Песье. Аза нею у деревни следующей, курсанты артиллерийского училища вели жестокий бой с превосходящими силами наступающего противника. Бой длился до последнего солдата. Перевес оказался на стороне врага...
бронированные машины на форсированных скоростях рвались на выручку обороняющихся курсантов. На танкистов опередил дивизион гвардейских минометов.
Это были прославленные во всей войне " Катюши" Четыре автомобиля выдвинулись на линию огня.. Расчехлили установки и произвели залп.
Снаряды срывались со станин и с натужными стонами улетали на позиции праздновавшего победу противника. Горела земля и небо. Горели захватчики. Затем минометы были снова закамуфлированы и машины скрылись в недалеком лесу. А над покинутой ими позицией появился вражеский самолет-разведчик.
Поступил приказ -- выполнить марш на Серпухов. Срочно! Немцы в пятнадцати километрах. Перестроившись в походные порядки, танки устремились на южные подступы к столице.
Командиром их дивизии тогда был полковник Гетман, войну он закончил Героем Советского Союза в звании генерал-лейтенанта.
Сто двадцать пятый и сто двенадцатые полки их дивизии вели бои в Районе города Серпухова, а сто двадцать четвертый из Серпухова наступал, выполняя приказ Верховного главнокомандующего Сталина.
В первой же атаке рота Т - 26 была противником сожжена. Командир роты лейтенант Соловьев остался жив, но повредился умом...
В больничном коридоре снова прошуршали шаги и сестра-Наташа неслышно вошла в палату. Проверив и поправив на штативе пузырьки с раствором, она так же неслышно удалилась. Александр Иванович открыл тумбочку, достал полторашку минералки и сделал несколько глотков. Не злая горечь прокатилась по языку, ощущением прохлады отозвалась в желудке.
... Там, под Серпуховым его экипажи должны были наступать в составе второй роты, первого батальона, сто двадцать четвертого полка, обеспечивая атаку семьсот шестьдесят пятого пехотного полка, шестидесятой стрелковой дивизии.
Но, как не редко случалось в первые месяцы войны, пока издали приказ, пока его передали, по каналам весьма неустойчивой тогда связи, к исполнителям он поступил уже к вечеру. Командир роты Бастан Иван Фомич, взяв с собой младшего лейтенанта Ромащенко, Отправился к командиру стрелкового полка.
Блиндаж полкового командира был настолько низок, Что стоять в нем можно было только на коленях. Командир полка лежал в самом дальнем углу "бункера", а выбравшись навстречу прибывшим, стал угрожать пистолетом.
Пришлось и Ромащенко вынуть пистолет. Увидев направленное на него оружие такой же пробивной силы, вынужден был убрать пистолет. Но как только заметил, что саботажники, какими он их считал, зачехляют пистолеты, снова вытащил наган. Пришлось танкистам снова обнажить шпаги...
Когда накал страстей и беспочвенные упреки поостыл настолько, что можно стало перейти к делу, договорились провести ночную атаку. И хотя наступление танков на незнакомой местности дело рискованное, почти безнадежное иного выхода ни у кого не оставалось.
Возвратясь в расположение, командир роты, участник боев на озере Хасан, кавалер ордена Красного знамени, собрал командиров взводов и танков и поставил боевую задачу.
Их тогда спасла прорубленная когда-то параллельно дороге просека. По этому прорубу и двинули машины. Чтобы не потревожить противника до выхода танков в заданный район, двигались на предельно малой скорости и на малых оборотах двигателей. Командир отряда вел колонну, вышагивая впереди танков.
Боевая группа незамеченной достигла опушки леса. Командир указал позицию каждой боевой машины.
В назначенное время в ночное небо взвилась зеленая ракета -- сигнал артиллерийского налета.
Раздался залп из всех орудий танковой роты. Снаряды рвались на рубеже обороны противника, круша заграждения, огневые точки, срезая брустверы земляных укреплений.
Выпустив по десять снарядов, танки, не прекращая поливать траншеи пулеметным огнем, рванулись в атаку. Накрывая грохот боя ревом двигателей боевых машин, советские танки врезались в оборону немцев. В стане врага началась паника
Матушка-пехота дружно грянула: "Ур-р-р-а!" Бросилась в штыки. Серьезно укрепленный населенный пункт взяли без потерь.
На другую ночь освободили от фашистов следующую деревню. И потом за две ночи еще две деревни. Полк, поддержанный ротой танков, продвинулся вперед на пятнадцать километров. Перерезал линию железной дороги, захватил разъезд.
Получили благодарность командования. Выполнили личное распоряжение товарища Сталина -- отбросит врага от Серпухова хотя бы на пятнадцать километров. Только тогда и поняли, почему командир полка хватался за наган. Он знал, что за невыполнение приказа Сталина, его положат у стенки.
Сто двадцать пятый полк их танковой дивизии выступил в усиление оборонительных рубежей в районе Каширы.
Южнее Каширы на берегу Оки, на развилке дорог что ведут к городам Воронеж и Волгоград -- Установлен на пьедестале танк Т -34. На монолите гранита высечены слова:
" 112-ой танковой
дивизии посвящается"
Отсюда 112-я танковая дивизия перешла в наступление и погнала остатки 4-й немецкой дивизии, 2-й эсесовской танковой армии "танкового бога" Гудериана - на Берлин.
В конце ноября дивизию объединили с кавалерийским корпусом. А 5-6 декабря все войска оборонявшие Москву перешли в наступление. Получила боевое задание и 112-я дивизия, в которой вел в наступление свои танки лейтенант Ромащенко. Сходу был взят рубеж обороны у города Венев. Танки устремились в рейд по тылам противника. Была поставлена задача овладеть городами: Дрогобуж, Ельня, Смоленск.
Освободив город Дрогобуж, дивизия получила приказ вернуться назад и наступать на Калугу с запада, навстречу нашим войскам.
Калугу брали ночной атакой с включенными фарами. Яркий свет, рев моторов, плотный артиллерийский и пулеметный огонь, отвага и мужество танкистов - сломили оборону фашистов и город был взят.
Но как не раз случалось на войне, подвели пехотные генералы, не подтянули пехоту, пришлось танкистам, отстреливаясь от наседавших гитлеровцев, теряя машины и боевых товарищей, отходить назад. На другой день пришел приказ на повторение ночного штурма и опять не подошла пехота. Так повторялось три раза.
Там лейтенанта Ромащенко ранили первый раз. Это случилось к исходу дня, когда их танк был подбит и сожжен.
Они наступали в общем строю. Немцы открыли огонь из минометов. одна мина попала в на моторную броню и сорвала броневой лист.
В отсеки дохнуло печеным жаром. "Горим!" - крикнул механик-водитель поворачивая машину так, чтобы она прикрывала от огня неприятеля их эвакуацию. Медлить было нельзя. " Покинуть машину!" -- прозвучала отрывистая команда Ромащенко. "Есть командир" -- отозвался наводчик, загоняя в ствол еще один снаряд. "Получайте ... дети..." прохрипел он охрипшим от дымной гари голосом и жахнув последним выстрелом, выскочил из танкетки вслед за механиком.
Огонь пожирая бензин набирал бешеную силу и ревел уже рядом. Густой дым заволок весь отсек и становился все плотнее. Сквозь его высвечивались зловещие сполохи огня. Горло обжигали потоки раскаленных газов. Спасительный люк был над головой, но его надо было открыть.
Краска на люке от перекала брони уже поволоклась пузырями. Но ничего этого он не замечал, вызволяя тело из горящей машины. Выскочив из кострища, в какой превратился их танк, он катался по земле пытаясь сбить пламя с горящего комбинезона. Помогли ребята. Затушили.
Прикрываясь гривой дыма от горящего танка они благополучно выбрались из зоны огня. Ладони жгла нестерпимая боль. Только добравшись до своих, он попробовал оттереть прилипшую краску и тогда разглядел, что кожа на ладонях обеих рук сварилась.
Наскоро перебинтовав в лазарете руки, его экипаж снова вступил в бой, теперь уже стрелками в цепи наступающей пехоты.
В пылу боя боли он не заметил, а почувствовал ч то его кто-то словно ударил палкой по икре правой ноги. Голень стала деревенеть, а нога перестала слушаться. Глянув на ногу, увидел на валенке маленькую дырку. Такая же была и на противоположной стороне. Услышал как по белью сочится кровь... Ребята подхватили его на руки и помогли добраться в медсанбат.
В госпитале, наскоро подлатав его "ходовую часть", его вывели в резерв фронта. В это самое время в районе города Клин шло формирование конного корпуса. Туда и направили молодого офицера. Разыскивая штаб корпуса, Романенко остановил средних лет ездового.
-- А почему эмблемы танковые? -- В свою очередь спросил ездовой и не дав молодому офицеру объяснить свою воинскую профессию, голосом капрала рявкнул:
-- Вяжи его ребяты! Диверсант. --
Не прошло и минуты, как после ожесточенной возни, как руки диверсанта были крепко связаны, шею охватила жестокая петля кнута. Личное оружие недоуменно уставилось ему в грудь из рук встреченного ездового.
-- Как вы смеете! Да я вас... -- задыхался в бессилии пленник, не имея возможности пошевелить ни единым мускулом. -- Танкист я... Посмотрите документы, олухи!--
-- Нас на эти коврижки не сманишь! Бумажку любую можно состряпать. А нас на мякине не проведешь. Верно говорю Ребяты? --
Ездовой передал молодому пареньку пистолет, строго проговорил:
-- Веди его ребяты к батеньке. Он разберет. Позавчера сразу два таких "танкиста" объявились.. Наверное, уже оприходованы... --
Получив ощутимый сигнал по интеллигентному месту, понимая бесполезность перепалки, он в окружении конвоя двинулся в штаб.
-- Танкист, говорите? -- Спросил широкоплечий начальник штаба и приказал одному из конвоиров подать ему документы задержанного.
Взяв в руки военный билет и повернув его развернутые страницы к сету, перелистал несколько страниц.
-- Равязать! -- Коротко приказал он поворачиваясь к конвоирам. -- Перестарались братцы. Перед такими воинами шапки надо снимать. -- Приговаривал он пока ездовые снимали путы с офицера. -- Не гневись, батенька, позавчера двух диверсантов изловили. Тоже в форме танкистов были. -- И снова обернувшись к ездовым, спросил: -- Коням фуража по норме получаете? Не голодает конь? --
-- Сено не первый сорт, видимо под дождь попадало... А так ничего. Обходимся... --
-- Овсеца бы не мешало добавить, товарищ майор, -- не растерялся его товарищ.
С овсом, ребята, туговато. Вот прогоним немчуру, тогда и коней побалуем. А сейчас – все свободны. -- Отпустил он ездовых и снова обратился к лейтенанту.
-- Вы танкист, батенька. С радиосвязью знакомы. На ключе работать умеете. А посему быть тебе сокол помощником начальника связи корпуса. --
Заметив в его глазах недоумение и готовность возразить, отрубил:
-- И без разговоров. Не на бал прибыли... -- и уже мягче добавил свое неизменное: батенька. --
Занять такую должность лейтенант был не готов и высказал несогласие. Тогда "батенька" предложил ему занять должность начальника связи полка. Ромащенко и от этого портфеля отказался. Заявив, что кроме профессии танкиста ничего делать не умеет и не имеет права пустить по ветру труд многих людей, и обучивших его крушить врага силой и мощью танков.
Его не стали слушать. Подвели коня и сказали: "В седло. Или... "
Доехали до другой деревни. Очутившись на земле, новоиспеченный "кавалерист" нескольких шагов шагнуть не мог, так лошадка оттрясла ему пятую точку. Загребая ногами по сторонам, явился в штаб полка.
Там никаких его отговорок слушать не стали.
Вручили устав кавалерийской службы и сказали: " Учи. " Месяц испытывал Ромащенко терпение начальника штаба полка. Чем бы это закончилось -- неизвестно, но на счастье лейтенанта пришел приказ о расформировании корпуса.
Его отправили в резерв, а через месяц присвоили звание старший лейтенант и назначили начальником штаба сто шестьдесят первого танкового полка. С января по апрель 1942-го года он мотался на бесконечных формированиях. Техники катастрофически не хватало.
Полк собирали из машин разных типов. А это значительно снижало его боеготовность и ударную мощь. Долгое время часть находилась в резерве Брянского фронта в районе города Тулы.
Наконец в ноябре 1942 года полк отправлен был в город Павловск, Воронежской области, на комплектацию. Там формировалась подвижная группа из двух кавалерийских дивизий и танкового и артиллерийского полков. Затем это соединение переместили в окрестности станицы Журавка, на небольшом удалении от правого берега Дона.