Речь издревле разветвилась на многие языки. Если отвлечься от ее духовной ипостаси, то человеческая речь напоминает реки, большие и малые, вплоть до ручейков и родников. Посмотришь на карту водных потоков земли – и откроется графический рисунок, иероглиф языков всех племен и народов. Бассейны рек – словно языковые семьи.
Не объяснить простым совпадением, что в индоевропейских языках, особенно в славяно-русском, наиболее близком к древнему языковому ядру, речь и река-речка оказываются однокоренными словами. Видимое сходство водного и речевого течения, скорее всего, было замечено уже первыми творцами языка.
Древнерусское словосочетание «Азъ реку», которое и в нынешнем новоязе найдет себе обжитое тысячелетиями место, понятно любому. Однако и качественная разница вполне ясна.
Малые реки впадают в большие, большие – в великие, а те – в крайнем своем беге – в океан, занимающий на планете более пространства, чем суша. Реки – обитель земного, телесного, речь – душевного, небесного. В языке выражается и оплотняется душа человека. И все же генетическое родство этих сходных, но разноуровневых явлений бытия – налицо.
На низшем, приземленном уровне физическое и психическое имеет множество точек соприкосновения, что и позволяет поэтам и пророкам догадываться о небесно-космическом наполнении речи, создавать свой параллельный и земному, и небесному мир.
Есть нечто общее в оде и воде. Они текут. И в течение, и в речение дважды не вступить, не войти.
Вглядываясь в это двойное мироздание – река и речь, – можно узреть и попытаться осмыслить подобное. Не углубляясь в тонкости и понимая, что каждое сравнение хромает, отметим навскидку:
- люди стремятся жить на берегах рек, они тяготеют к родной речи;
- реки объединяют людские поселения в страну, речь – в народ;
- текущая вода притягивает и очищает, речь поднимает к духовной жизни;
- из реки добывают рыбу, из речи – слова-изречения.
Ряд этот чуть ли не бесконечен, метаморфозам и метафорам нет числа. Заметим, что «улов» и «слово» также близки, и не только фонетически. Слухом мы улавливаем слова. Реки, исчезая, оставляют на поверхности земли шрамы пересохших русел, а речевые потоки, пересыхая, становятся мертвыми языками. Есть круговорот воды в природе, есть и круговорот поэзии в обществе. Без живой воды и поэтической речи человечество не жилец.
Достаточно взглянуть на то, что ныне происходит с реками, как мы тотчас же поднимемся на градус понимания того, что происходит сегодня с языками и их квинтэссенцией – поэзией. Если сказать двумя словами: они мелеют. Мой друг Анатолий Борисович Перервенко горько каламбурил: «В России всё протекает, даже реки. С годами они всё мелее и милее». Действительно. Например, Волга, перекрытая плотинами, изрезанная каналами и окруженная безлесыми холмами, говорят, скоро станет цепью не связанных друг с другом мелких озер, которые коронует Каспийское озеро. Неужели и с русской речью происходит нечто подобное? Похоже, что и она мелеет, конечно, по-своему. По крайней мере, поэтическое судоходство (духоходство) с годами становится крайне затруднительным.
По многим рекам-артериям, водным потокам-дорогам, речевым течениям не только древнерусская ладья былинной поэзии, но и колесный пароход золотого столетия российской словесности не пройдут. Отсюда и тяга людей пересесть на попсовые лодочки эстрадных текстов или строить искусственные запруды, искажая течение исконной речи.
Так уж получилось, что обмеление рек происходит параллельно с мельчанием речи, ее основного, стрежневого потока – поэзии. Родники индивидуального поэтического творчества уже не вливаются в свою малую – волостную, районную – речушку, а та не добегает не то что до великой реки, но и до ее притока, исчезая в своей глуши.
Ох, Волга-Волга русской речи! Это свое имя река получила во времена великого князя Святослава, объединившего под варяжской десницей Русскую равнину. Волга означает «Вольга». Есть такой былинный витязь в нашем песенном фольклоре. Вольга – это воля, древняя вольница, широта и глубина. Такой и была речь Бояна и певца «Слова…»
В наши дни больно смотреть на неподвижные остовы речных судов и поэтических речений, зарывшихся в ил и береговой песок, застывших в речном-речевом мелководье. Всё меньше рыбаков, всё меньше читателей, а ведь родная земля сочится поэтами, предвещая полноводные времена.