Я уже давно полз по желто-серой грязи. Полз, приподнимая иногда голову и угадывая дорогу поверх упавших, обугленных бревен.
Пробирался с трудом, переползая через засыпанные песком повороты, через нагромождение досок, касок, черных сапог, через каменистые комья земли, что до тошноты разили удушливым порохом, и все полз и полз.
Дыряво-рваной спиной чувствовал близкий огонь, оголенные корни кустов, злые колючки перекрученной проволоки, что висели над бруствером и все равно полз.
Полз, стараясь оказаться как можно дальше от нарастающего дрожания земли, от жужжащего, рыкающего, страшного.
Жуткий шум сопровождал меня уже больше часа. Гул наседал, увеличивался и пробирал насквозь.Я знал, что от него не уйти.
Знал это всем своим дрожащим от волнения телом, чувствовал мельчайшими песчинками под пальцами. Я уже не понимал, дрожал ли я от страха или это земля дрожала от Его приближения.
Я приподнял голову из окопа и замер.
Он был рядом. Серый, огромный, с пушкой направленной в небо.
Вдруг пушка опустилась и стала крестить дульным тормозом влево- вправо, верх- вниз, пока не остановилась, нацелившись на меня.
Он заметил меня, меня оборванного, оглушенного, без оружия.
Меня последнего бойца на этой линии фронта.
Танк зарычал и, развернувшись, двинулся на меня…
Метнулся прочь, оглядываясь и прижимаясь к стенам окопа.
Гусеницы метали комья грязи.
Танк прибавил скорость…
«Закопает…»- вертелось в голове.- «Закопает и никто, никогда не найдет... Закопает... Живьем закопает».
От страха и уже не понимая, что делаю, выпрыгнул из окопа и побежал, понесся прямо, даже не пытаясь изменить направление.
Страх уже не отпускал и гнал как зайца.
Танк включился в игру.
Он не стрелял из башенного пулемета, не метал осколочно - фугасных снарядов под ноги, он просто набрал скорость и гнал вперед.
Раньше была такая охота в Европе - зверя гонят весь день, пока он не погибнет от усталости, парфорсная охота...
Теперь я стал таким зверем!
Я почти умирал от обиды, страха, и изнеможения.
Бесконечное голое поле не давало никакой надежды и я, решил добежать до ближайшего пригорка и там...
Сил бороться уже не было.
Жить мне осталось вон до того пригорка, до ближайшего куста на пригорке…
Остановился и прощаясь с небом, в последний раз огляделся вокруг, и тут, сквозь кусты мелькнуло что-то темное.
Труба? Нет! Замаскированная пушка!
Только бы успеть…
Похолодевшая рука сжала сталь ручки… Доворот… Крест в прицеле…
Рывок! Но холодный щелчок, не превратился в выстрел и откатник остался на месте.
В пушке не было снарядов, не было снарядов и рядом с ней.
Я еле дышал и согнувшись дугой, слушал как приближается шум лязгающих гусениц.
Танк выполз на пригорок и замер, любуясь моей беспомощностью.
Он был так близко, что я без прицела видел белые цифры и прикрученную к корпусу лопату с крашенной зеленой ручкой.
«Все… бежать уже нет сил».
Я опустил голову и приготовился…
Муравей полз по гладкому металлу станины. Примятая, обугленная трава. Перевернутый ящик из-под снарядов. Чья-то пилотка.
Я пнул ящик и застонал от злости…
Из тут из ящика выкатился снаряд.Последний. Бронебойный. Прямо под ноги…
Я уже чувствовал запах выхлопных газов и видел, как зло блеснуло солнце в триплексе механика-водителя, когда мой бронебойный снаряд влетел прямо в его серый, тупой лоб!
Прямо в крест!
Танк по инерции проехал пару метров и сдвинув пушку влево, остановился и, зашипел, задымил, затрещал раскаленным корпусом, треснувшей краской...
Не заметил, сколько прошло времени. Я не знал где я и что со мной.
Все еще не веря в чудо, трясущимися руками, кое-как раскурил сигарету.
Дым окутал и танк и пушку и небо.
Я затушил сигарету, долил в бокал пиво и жадно отхлебнув пару глотков, встал и выключил компьютер.
* - Парфорсная охота — заключается в загоне гончими собаками зверей до их изнеможения и может продолжатся сутками.