Дядь Ляксанькя

               
              ДЯДЬ  ЛЯКСАНЬКЯ

      В 1973 году мне пришлось поехать  в команди-
ровку  в город Мичуринск, Тамбовской области,
в институт садоводства. Дело было в сентябре.
Я работал в плодопитомническом совхозе в качестве
главного агронома-питомниковода и поездка
связана была с обменом опытом выращивания
плодовых кустарников.
     Из Пушкино, Московской
области мы выехали на шестиместном УАЗике
5 человек – главный агроном Московского треста
садоводства , два моих инженера механизатора, я
и шофёр. В Мичуринске мы встретились с учёными
мужами института садоводства, решили все инте-
ресующие нас вопросы, заехали попутно  в совхоз
“8 марта”, довольно сильно устали от пеших пере-
ходов по полям института и совхоза. Возник вопрос
где бы отдохнуть и выспаться перед обратной
дорогой в Москву,  всётаки 400 километров.
      Я и родители мои родом из села Сеславино,
Тамбовской области, и ехать нам почти мимо
моей родины. В селе Чурюково в 14 километрах
от села Сеславино проживал по рассказам моих
родителей родной дядя моего отца Чернышов
Александр Антонович. Говорю ребятам – А что
нам заехать к этому моему родственничку и у него
и  переночевать. Все разом согласились. Мы купили
в Мичуринске продуктов на ужин, хлеба три буханки,
пять  бутылок  хорошей водки, в гости ведь едем,
и поехали в Чурюково.
        Надо сказать я немного волновался – как нас
встретит Александр Антонович. Мы с ним не виде-
                1

лись больше десяти лет. Как он себя чувствует, в каком состоянии               
 его дом, хозяйство? Я ведь ни разу у
               
него в деревне не был. Видел его только, когда он -
приезжал к моим родителям. Оригинальный он
мужик. Во время войны потерял один глаз и ходил
с повязкой, как пират Сильвер, и говор у него тоже
был  особенный – полуюмор- полусерьёз, не понять
иной раз на что он хочет  в своей речи обратить
внимание.
       Как то раз приехал он к родителям в Нахабино
(34 км по Рижской дороге). С рынка приехал, гусей
продавал -сообщил он нам. Харошьи гуси, Хведь,
обратился он к моему отцу, своему племяннику,
адно прадал а один асталси. Купи у мине Хведь
гуся, мы ё сворим и сьядим, а Хведь. Отца моего
Фёдором зовут, дядька его звал – Хведя. Хвастал
перед родителями, что гусей у него много. Отец ему
и скажи –раз много у тебя гусей, так одного то за
много лет до нашей встречи мог бы и так дать.
Ды ты чё Хведь, как эт я без пользы гуся отдам?
Не Хведь няхошь покупать, так и гутарь. А то чё удумал
за так отдать.Но всётаки гуся нам так отдал.
       Мы посмеялись, пригласили дядьку за стол,
выпили по рюмочке наливки. Дядька стал разговор-
чивым, обсуждал дела в своём чурюковском кол-
хозе и на чём свет ругал колхозное начальство
за всякие безобразия и воровство колхозного добра.
Вить чё – притсядатили кажнай гот меняитцуть.
Вить вот прияжжай ВО – показывал втянутые внутрь
впалые щёки – А уяжжай ВО – и показывал наоборот
расширенные  руками щёки, чтоб все поняли как
здорово поправляется на дармовых колхозных
харчах председатель, приехавший недавно в колхоз
                2

тощим. И вить чё в прошлам гаду семьсот гусей               
прапал и не найдуть, заключил дядька свою речь.               
            Он вызывал такую жалость за свою какую то неуст
роенность, неухоженность. Мы все старались как то
его подбодрить. Говорили, что ведь не все началь-
ники плохие. Он тут же переключался и начал
хвалить агронома – эт мужик, давай трактар
гарот спахать, с работ атпуская, када нада.
При любом разговоре никогда не жаловался
на плохую жизнь и хвалил своих двух сыновей
и дочку. Я всех их вывчал (выучил). Алёха аграном,
а дочь в Правде живёть, сын у ней мисником работъя.
Храшо живуть, Хведь, няхужай тибе. Отец под-
держивал его настрой и отвечал ему – Рад за тебя,
дядь Сань. Тот расплывался в улыбке.
        Вот к этому то дядь Сане мы и ехали с ночевой.
Когда мы подъехали к Чурюково, то село это оказа-
лось довольно обширным по площади поселением
и где искать дом дяди Сани мы не знали и начали
спрашивать встречных людей – Где тут живёт
Александр Антонович Чернышов? Люди с недоуме-
нием отвечали нам нет тут такого Александра
Антоновича.  На конце поселения, куда мы въехали,
нам повстречалась довольно опрятно одетая
бабулька. Ну, думаем, эта сейчас нам скажет. Но
не тут то было. Нет у нас такова Ляксандр Антонча.
Мне перед своими спутниками даже неудобно
стало. Надо же никто и слухом не слыхивал о каком
то  дяде Сане. Я начал говорить бабульке, что он
инвалид войны, потерял на войне глаз, с чёрной
повязкой  на месте потерянного глаза ходит, что
у него сын агроном, а второй сын у вас в Чурюкове
живёт, что дочка в Москве живёт. Вдруг бабулька
                3

оживилась да как закричит – Дэк эт дядь Ляксанькя               
Панков, Так бы давно и гварили, а то Ляксандр
Антонч, Ляксандр Антонч. Вон яжжайтя по той
вон ульцы, а там спросьтя.
      Воодушевлённые после такого разговора, мы дви-
нули по улице. которую нам показала женщина.
Однако напрасно мы обрадовались. Улица была
длинной и делилась на две. Куда ехать, по какой
стороне?  Дело в том, что все улицы посредине
были прорезаны глубокими тракторными коле-
ями, так что переехать на другую сторону улицы
было явно невозможно.
        У колодца увидели девушку лет двадцати.
Окликнули её: Девушка, где тут у вас,( хотели
у неё узнать) но она не дала нам задать вопрос
и с явной гордостью парировала – Какай я вам
девушка, я уж три год замжам – чем нас развеселила.
Всётаки мы справились у неё где же живёт”дядь
Ляксанька Панков ? Уже не говорим Чернышов.
Девчонка отвечает – Вон там за водокачкяй.
Где это? Ну где рябят в меч играють. А гдеэто?
Вы чё глупйи? Ну садитесь к нам, покажите дорогу
мы первый раз у вас. – О, ды вы черьть увизеть и
нипривизетя. Потом посмотрела на нас с жалостью,
как нам показалось, и махнув рукой, показала куда
надо ехать и прибавила – Прям яжжайтя. Мы ещё
долго удивлялись её неграмотному говору, молодая
советская девчонка, а такая неграмотная. Помню
главный агроном треста с удивлением сказал –
Да, вот она Россия, всего то 3оо вёрст от Москвы.
Прямо как в другую страну попали добавил кто то
из спутников.
        Проехав несколько десятков метров и спросив
                4

еще у одного  старичка, мы всё же нашли дом дяди
Сани. Подъехали к небольшой избёнке, отгороженной
жердями от улицы. Я вышел из машины и стал звать-
Есть тут кто живой? На зов вышла пожилая жен-
щина –Вам каво? Отвечаю – Нам бы Александра
Антоновича. Бабулька тонким голоском прокри-
чала – Ляксанькя, тибе завуть. В дверях избёнки
показался небольшой мужичок с взерошенной ше-
велюрой, которую он поправлял, приглаживая
рукой. Подошёл к ограде и спросил –Чавойта?
Да вот, говорю, из Москвы приехали в гости к Вам.
Эт хтойта? Сын, отвечаю, Фёдора Лукъяновича,
Вашего племянника. Мужичок встрепенулся и громко
спросил – Валь ты штоль? Я.я дядь Сань. Дядя
Саня заулыбался и начал отодвигать широкие из
слег ворота для проезда к дому.
        Мы вышли из машины. Дядька удивлённо
спросил – Чойт вас сток многа? – Да вот по делу-
отвечаю приехали.- Ды какийт у нас тут дяла,
ежель по случью.- По случаю, по случаю – говорю,
в командировку в Мичуринск приезжали, вот и
к Вам решили заехать, проведать Вас. – Ну прохадитя-
        Мы прошли через низкую дверь в сенцы и вошли
в избу через вторую, тоже низкую дверь. Изба без
перегородок , метров на 25 по площади. Справа от
входа располагалась русская печь, занимающая
четверть всей избы. У печки была широкая и высо-
кая лавка. На ней располагалась немудрёная посуда,
пара чугунов , две сковороды, кринки и у стены ,
справа от входной двери стоял бачок литров на 20
для питьевой воды. У печки стояли рогач (ухват),
чапельник, кочерга. У бачка с питьевой водой на полу
стояло большое ведро, а над ним умывальник, рядом
                5

с   которым висело большое чистое полотенце.
      Хозяин предложил нам раздеться. Мы сняли               
свои куртки и пальто и повесили на гвозди, вбитые
в стену у входной двери. Слева от входной двери
стоял некрашеный деревянный самодельный  стол,
вокруг которого по стенам избы были лавки.
К столу были приставлены две самодельные ска-
мейки. Над столом в углу избы под потолком был
иконостас из нескольких потемневших икон. Перед
ними висела маленькая лампадка. Изба имела два
небольших окна с самодельными рамами. Одно
из окон имело разбитое стекло, составленное и
склеенное замазкой.  У окна в противоположном
от стола углу стоял старый шкаф-буфет для посуды.
Посуда доставалась по особым случаям, как пояснил
хозяин. Рядом со шкафом висела, подвешенная  к
потолку керосиновая лампа. – Свет част гасня, пояс-
нил Дядя Саня. Посреди избы висела лампочка без
абажура. Вот и вся немудрёная обстановка избы.
Всё навевало какую то грусть от неизбывной тоски
от вида всей этой нищеты и убогости.
         Нас пригласили за стол. Мы достали и выложили
на стол все наши продукты, хлеб, водку. Увидел
Александр Антонович нашу водку, подбежал к столу
со словами – Эт вы такуй вотк пить будьтя? Да,
отвечаем. Он подскочил к столу,  ловко схватил все
наши пять бутылок водки, прижал к себе и громко
провозгласил – Такуй вотку ток па асобом случью
пьють. Не успели мы опомниться от такого напора
хозяина, как он вбегает в избу из сеней и ставит
на стол трёхлитровую бутыль сизого самогона.
Мы переглянулись, перечить хозяину не стали,
Видать мы не особый случай и нам хорошую водку
                6
пить не положено. Разлили самогон по походным
стаканчикам и начали свой ужин.      
 Ляксанькя! - послышался голос хозяйки. – Чаво
делать?  Ляксанькя глянул на неё сверкнувшим
глазом. – Как чаво? Сал няси и яйцы, загнетку затап-
ливай, яйц жарить. Бабулька засуетилась, принесла
откуда то из сеней шматок сала, пожелтевшего
видать от долгого хранения и выложила на стол.
К салу никто из нас интереса не проявил и
Алексанндр от щедрости видать решил отказаться
и сказал больше своей бабке, а не нам – Ничо ня
надоть, у них и так всего многа.  Так что “яйцы” мы
не попробовали.Причём не потому, что он жадный,
нет, просто с годами нужды и бережливости он
стал практичным и осмотрительным. Действительно
зачем ещё яйца, когда у гостей и так всего много.
они вон и сало есть не хотят.
        Садись дядь Сань за стол – пригласили мы его.
Но он поглядел своим одним глазом боком и отка-
зался с нами трапезничать. Вам самим мала, заклю-
чил он. Эт вы чо в Мячурински всё покупаль та?
Да, отвечаем. И хлеп – спросил он. Да и хлеб наш
ответ. И скокжа вы хлеб та купили? Три буханки
отвечаем. Ды вы чёж так ня умна. Из Мячуринск та
мяшок над был привазить, а вы три буханки. И он
вышел из избы и было заметно, что с такими неум-
ными “людями” ему не о чем разговаривать.
        После перекуса, хозяйка поставила нам медный
чайник с кипятком и маленький фарфоровый с за-
варкой с извинением, что чай заварила смородино-
выми листьями и мятой. Мы её поблагодарили и
с удовольствием пыпили этот чай.
        Окончив ужин, мы вышли на улицу, покурить
и чистым воздухом перед сном подышать. Стал
вопрос, а где и как спать то? Но дядька оказался
предусмотрительным.  Вышел к нам со словами-
Пошли за соломой. Мы пошли за ним в сарай, наби-
тый соломой и охапками натаскали солому в избу
на пол. Получилось отличное ложе для спанья.
                7


Другого помещения в избе не было и я подумал –
А где же хозяева то будут спать? Оказалось они
всегда спали на печке и зимой и летом. Дядя Саня
пояснил – летом прохладна, зимой тяпло и кравать
нинужна, тактось. Мы не раздеваясь попадали на
приготовленное  соломенное ложе и неплохо спали.
        Утром хозяин по деловому нас разбудил и приг-
ласил чай пить. Потом ради интереса мы стали осмат-
ривать ляксанькино хозяйство.  У него корова
“даёть пошти три вядра” молока, четыре овцы,
поросенок, два десятка кур и столько же гусей.  Как
же ты всю эту скотину кормишь, дядь Сань, спраши-
ваю. Прыкармить та тут можна, ни лянись, вон
сколь полей та не убирають, хади зярно сыбирай,
сирна пропадая, калхоз не успевая убирать. Сеють,
а убрать силов нихватая. А дош пайдеть камбайны
ниидуть, и трыктара буксують. Вот и весь сказ.
У нас вить есль дош прашол, то ниначём ни праедишь.
Как же ты гусей своих от чужих отличаешь? Как,
говорит – чарнилам крашу, вон маи с синяй шеяй,
а вон красные эт сасетки.
        В сенях я обратил вниманье на аккуратно
убранные сельхоз инструменты- косы, грабли
на отдельном большом крюку висел хороший хомут.
Для чего хомут то, дядь Сань? Мож лошадь будя.
        Дядь Сань – спрашиваю- а почему тебя Панковым
кличут? Отец мой, Антон, царство яму небесное,
у Панковых жил, вот и мине празвали.               
 Интересуюсь его пенсией, ведь участник войны,
инвалид. Он махнул рукой – Никаму мы нинужны,
       Так вот и живёт в забытой богом и властями
деревеньке забытый всеми престарелый участник
                8

Войны Александр Антонович Чернышов, дядь               
Ляксанькя. Трудности судьбы и жизни приспосо-
били его к окружающим обстоятельствам,  сфор-
мировали характер, позволяющий ему из любого
положения находить для себя пользу, не смотря
может на неудобство окружающих его людей.
Иначе не выжить. Надежда только на себя.
И сколько их неустроенных дядь Ляксанек прожи-
вает в нашей обширной стране. Никому до них
нет дела, помощи им ждать у нас неоткуда.
        Перед нашим отъездом дядя Саня познакомил
меня со своим старшим сыном. – Пётр у мине
талковай, сам сабе дом пастроял. Дом этот был
недалеко и я пошёл посмотреть как живёт этот
толковый дяди Сани сын. Встретила меня миловид-
ная женщина, оказалась жена Петра. Проводила
в дом. В доме на глинобитном полу сидели полуго-
лые ребятишки – одному два года другому четыре,
третий побольше сидел на лавке и с любопытством
смотрел на меня – может даст что то вошедший
дядька. Меня застали врасплох – ничего у меня
с собой не было- ни печенки ни конфетки.
Я поздоровался с их отцом –Петром. Он рассказывал
как трудно было построить дом. Сначала надо было
приготовить саманные кирпичи, дом сложить,
покрыть и чтоб дождик не намочил, пока крыши нет.    
Жилище, конечно, убогое. До чего  же мало надо
русскому человеку для счастья. Построил себе
глиняную избушку и доволен, огородик есть,
которым он живёт, детишек нарожал и гордится
всем этим и счастлив. Не в этом ли кроются все
наши неуютности и недовольства жизнью? В нашей
нетребовательности к качеству жизни. Мало нам
                9

надо, а много простому человеку обстоятельства               
не дают и помощи ждать не откуда.
        Обратную дорогу у нас занимали разговоры
о дядь Ляксанькиной жизни, об условиях, в которых
он и все деревенские живут, имея свой собственный
язык, свой уклад жизни, сформировав в отдельном
селе собственную”диаспору.
       P.S. – В 2011 году я работал на заводе”Искож”,
в  Мамонтовке (Пушкино, Московской области).
в отделе сбыта продукции и ко мне
приезжали клиенты из разных областей. Из Там-
вовской области приезжал ко мне клиент, хорошо
знающий Чурюково. Как то разговорились, спраши-
ваю – Как там Чурюково?  Ничего, отвечает от Чурю-
ково не осталось. Было село, целых три посёлка в него
входили, три церкви. Сейчас мёртвое село. Все огоро-
ды бурьяном заросли. Нет села. И такая щемящая
грусть навалилась на меня и было  чувство какой то
 и личной вины за развал чурюковского села. Подни-   
     мется ли оно когда нибудь?
        Г.Пушкино, Московской области.
                Ноябрь2012 год
(фото из интернета)

Рассказ записан на видео. Читает автор Валентин Кашлев

https://youtu.be/vncCFDrox2k

Для просмотра залить ссылку левой мышкой, затем кликнуть правой и в открытом
окне нажать левой мышкой на ПЕРЕЙТИ...









                10