- Бой! - командую я, и наши «клинки» скрещиваются снова - пламенный и способный раскрыться веером, сотней лучей, порывом горячего ветра, роем огненных пчёл - мой; и чарующе-разный, обманчивый, то и дело меняющий вид, свойства, измерение, а иной раз вообще лишённый формы - его. Соперника, легким движением парирующего мою атаку, словно я нападаю не со смертельным оружием, а с детской игрушкой.
Он убирает щиты и опускается прямо в траву, пренебрегая опасностью испачкать ею свой роскошный «официальный» наряд.
- И как это понимать?! - притворно сердясь, протестую я. - Мы ещё почти и не сражались!
Мой голос становится вкрадчивым, полным едких смешинок:
- Уже устал, учитель? Мало же тебе надо, чтоб утомиться!
- Да, всего-то три часа огня и один непослушный ребёнок, - он усмехается и отбрасывает с влажного лба пепельно-серебристую прядь. - Не все способны пылать сутки напролет, представь себе. И не всегда это полезно.
- Возраст сказывается, хмм?
- Опыт, детка-вундеркинд. Не слишком-то распускай пёрышки, их ведь могут однажды и ощипать!
Я смеюсь и бросаюсь в траву рядом с ним. Удивительно красочное, всех мыслимых оттенков, предгрозовое небо, меж низко нависших туч лоскутами - неистово-синее в золоте солнца... и его лицо надо мной. Глаза цвета самых невозможных и прекрасных небес... вышина, в которую так легко упасть с разбегу... и утонуть.
«Позволь утонуть в тебе... закружить миллионом лепестков и растаять в твоей белоснежности... такой прохладной, такой манящей... мечта моя. Судьба моя...»
Не желая чересчур погружаться в эти мысли, я вскакиваю, и над нами расцветают сразу две алых плети, пять хвостов пламени в каждой руке.
- Сядь, охладись. На сегодня хватит. Через пять минут мне надо быть на Совете.
- Сдаёшься? - вырывается у меня. Не в тренировке дело, я просто не хочу отпускать его сейчас. И он прекрасно это понимает.
- Ты быстро учишься.
- Это не ответ.
- А это был не вопрос. Если не ошибаюсь, я велел не играть с хлыстами. Тебе рано. Опасно.
- Игры с огнём опасны всегда, - беспечно отмахиваюсь я. - Мне заняться разведением ромашек?
- Вязанием, - смеётся он. Старая шутка, понятная только нам; и я с удовольствием продолжаю:
- Рисованием картин на песке... поиском редких бабочек...
- Игрой на нервах наставников, - подхватывает он. Его рука взъерошивает мои волосы... а моя словно бы случайно касается его бедра, живописно прикрытого складками белого плаща.
- О, в этом я виртуоз. Кэс, а тебе обязательно идти туда? Останься, - я прилагаю немало усилий, чтоб голос звучал ровно, а нисколько не умоляюще. Хотя знаю: как ни упражняйся в притворстве, его мне никогда не обмануть. - Ты разве туда хочешь?
- А разве мы делаем лишь то, что хочется?
- Почему же нет? Мы Избранные. Повелители стихий. И эта сила расцветает только в душах, познавших вкус свободы. Кто нам это твердил сотню раз?
- Но не свободных всецело... Так не бывает, Огонек.
Он столь внезапно становится... не чужим, но странно далёким... сумрачным, как совсем уже свинцовое небо. И мне вдруг сумрачно... зябко и тревожно, и защищаясь, я выпускаю багряную россыпь лепестков - два крохотных огненных фейерверка... и обращаю их в радугу.
- Красиво, - мягко роняет он.
«Воистину красив здесь только ты».
- Не пойдёшь? Ты ведь скучаешь там. Наши сражения куда интереснее!
- Кто спорит, - за шелестом листьев прячется его вздох. - Вы тоже скоро будете присутствовать на Советах. Все трое.
- С какой стати? Политика, войны, планы... Утомительная возня. Меня это не касается.
- Ты в самом деле не понимаешь?
Я смотрю на него, пойманный врасплох непривычно острым чувством растерянности. Невольно передёргиваю плечами... и надеюсь, что это можно списать на холодный порывистый ветер.
- Зачем вас учат владеть вашими силами? Найти вас, поселить здесь, все годы тренировок... зачем?
- Эти силы полезны, - удивлённо отвечаю я. - Есть много применений. И это... прекрасно. Гармонично. Правильно. Таланты должны раскрываться... как бутоны. Зачем цветы, бабочки, листья и плоды на деревьях? Смешной вопрос.
- Смешная наивность.
- Да что с тобой? Кэс... что не так? Сердишься? Они теперь разозлятся, на твоем Совете?
- Он не мой, к сожалению. Да, разозлятся. Нет, не сержусь. Да, не так... вот что, - он перехватывает мои руки и притягивает к себе, совсем близко. Слишком. Наши дыхания смешиваются в одно... наши губы почти соприкасаются... всё в мире исчезает, кроме его глаз.
- Мы оттачиваем техники боя ежедневно в течение десяти лет. Для чего?
Мне требуется некоторое время, чтобы просто осознать смысл его слов. Не думать о том, какой безумный аромат... серебристые пряди шёлком на моём лице... его сердце бьется почти в моей груди... Я моргаю, встряхиваюсь, с усилием вырывая себя из грёз... о невозможном. Он хочет что-то мне сказать. Что-то важное. Очень важное. И тайное - настолько, чтобы говорить об этом шёпотом, укрывшись за завесой его и моих растрёпанных ветром волос, чтобы даже движений губ не было видно.
- Оборона, если войне все-таки быть? Наши стихии отличные щиты.
Он молчит и пристально, с какой-то отчаянной требовательностью глядит мне в глаза.
- Ну скажи сам.
- Мы сражаемся.
- Да, друг с другом, из-за щитов. Но с обычными людьми так нельзя, слишком опасно. Мы ведь можем серьёзно поранить, даже убить...
Время словно застыло: медленно, очень медленно опускаются его длинные ресницы, вечность безмолвия... тёмная, тёмная вечность.
- Именно.
Я мог бы коснуться его губ сейчас. Закрыть поцелуем, согреть... потому что они холодны, как лёд, от слов, что сказаны и не сказаны.
Но я не шевелюсь, и сама эта идея кажется верхом нелепости.
Я в его объятиях, наконец-то, а все мысли мои - лишь о том, как эту чудную новость я расскажу брату. Что может быть смешнее!
- Убивать? - Так. Тихо. Успокойся. Просто надо сосредоточиться. - Но у Джеда сила другая! Он сражаться не умеет!
- Придётся научиться.
- Он не сможет... и Нер, он же никогда не согласится...
- Зой.
Я глотаю конец фразы.
- Позаботься о них. Я уже сделал всё, что мог... даже больше. Их оставляю на тебя. Абсолютная покорность. Никаких фокусов, капризов, протестов. Свобода - ложь, и всегда была ложью. Души нас всех в Её власти. Марионетки. И в любой миг Она может приступить к дёрганью ниточек.
Я склоняю голову ему на плечо. Мне просто надо спрятать лицо, только и всего. Спрятаться. Укрыться. Понять.
- Уходи, Кэс, - тихонько говорю я. - Спеши на свой Совет. Хватит ненужного риска.
Он приподнимает мой подбородок. Его пальцы едва ощутимо, бесконечно нежно очерчивают мои скулы, скользят по щеке, по краешку губ.
- Ты умный мальчик. Всё теперь ясно?
Ясно. О да. И тебе ясно... всё, что знаю и чувствую я.
- Это неизбежно, Зой. Вопрос времени. Мне его почти не осталось.