…А денег было жалко до слёз! Тот, кто хоть раз был в шкуре заграничного командировочного, меня поймёт. «Суточные» - они для души. А то, что выдано на непредвиденные расходы, как раз и предполагается истратить на завтраки-обеды и ужины. Оператор Руслан Нагоев это понимать отказывался и громко требовал, чтобы я нанял ему конную тележку. С неё, якобы, он гораздо более эффектно мог снять проезд по узкому горному ущелью с выходом на красивейшую панораму храмовой площади древнего набатейского города Петра.
Петра это…Это туристическое всё! В мертвых скалах густо-розового цвета высечен целый античный город. Изящные храмы, шикарные дворцы, мрачные усыпальницы, даже общественные бани и туалеты, - всё это сработано простым резцом из дикой скалы. Петра возникла приблизительно в 7 веке до нашей эры, аккурат посреди самого удобного и к тому же единственного караванного пути из Африки в остальной мир. И наоборот. После землетрясения непроходимые скалы как-то очень странно треснули по одной, практически ровной линии. Образовался проход в долину, где поселился хитрый народ – набатейцы. Ничего они не делали. Только взымали с купцов большие-пребольшие деньги за провоз товаров через свою трещину (получается, что именно набатейцы первыми оценили преимущества профессии таможенника). Ну, и чтобы не сойти с ума от скуки и богатства, они строили из скал свою Петру – прекраснейший и самый таинственный город в мире.
Взять Петру штурмом было невозможно. До всякого фильма про «300 спартанцев» набатейцы додумались, что в ущелье с большим отрядом воинов может справиться несколько человек. Они просто замуровывали узкий проход и скидывали камни на глупые головы атакующих. А пока длилась осада, вкусно питались своими неисчислимыми запасами, которые были накоплены специально для такого форсмажорного случая. Разгромив очередных контрабандистов, набатейцы милостиво увеличивали пошлину за провоз товаров вдвое, чтобы покрыть издержки на оборону и простой в работе КПП. Петра «обожглась» только на скупых римлянах, которые нашли обходные, более удобные и дешёвые пути. Не приученные к черному труду набатейцы, приев запасы, разбежались по всему миру в поисках других таможенных пунктов. А про город забыли до начала 19 века, когда его обнаружили французские путешественники. Странная картина предстала перед их глазами – целёхонький античный архитектурный ансамбль дивной красоты, посреди которого разгуливают кочевые племена бедуинов со своими верблюдами, лошадями и ослами. Бедуины использовали Петру почти по назначению. То есть устроили в ней перевалочный лагерь на своём кочевом пути из Африки в Аравию.
Сначала бедуины жутко разозлились, что Петру нашли туристы, которые ходили со своими неверными мордами и смущали мини-юбками и шортами. Потом мини-юбки отошли на второй план, а на первый вышли деньги. С туристом за деньги можно делать всё – морочить ему голову экскурсиями, катать его на верблюдах, лошадях и осликах даже, если он этого не хочет, продавать ему кока-колу втридорога, бесполезные сувениры. Мало того, в Петре стали снимать фильмы. Самый известный «Индиана Джонс и последний Крестовый поход» - помните, крестоносца, который тысячу лет чахнет в древнем храме, охраняя чашу Христа? Так вот, это снималось в Петре. За то, чтобы бедуины на время свалили из кадра и не мешали Шонну О,Коннери с Харрисоном Фордом, - они тоже брали деньги.
Со времени туристического открытия Петры, бедуины кочевать не перестали. Но ограниченный их контингент постоянно пребывает на месте. Чтобы турист не расслаблялся. И вот этим-то хищникам мне и предстояло отдать свои кровные непредвиденные расходы, чтобы оператор снял какой-то гениальный эпизод, который, может быть, даже не войдёт в программу!
Шеренга бедуинов с конными повозками внушала те же тревожные чувства, что и таксисты в международном аэропорту. Только последние пока ещё не носят «арафатки» - клетчатые головные платки, которые фиксируются на голове витыми жгутами. Присмотрев наименее алчного на лицо возницу, я отдал ему 50 евро (ужин на двоих с французским вином в иорданских ценах!) и отправил оператора снимать его высокохудожественный проезд.
Прошел час. Я уже выпил две бутылки минералки за 10 евро и покормил ослика морковкой за 5 евро (и то, и другое продают, естественно, те же бедуины – у них здесь монополия на туристический сервис, данная ещё отцом нынешнего короля Иордании Абдаллы)…Наконец из-за крутого горного выступа показалась наша съёмочная колесница. Но в каком виде! По-моему, даже лошадь у них была нетрезвая, потому что на её хомуте залихватски и даже как-то по-валдайски дребезжал откуда-то взятый колокольчик. Драгоценная камера билась об не менее драгоценный штатив где-то на днище. Оператор Нагоев сидел на облучке в обнимку с возницей. Голову Руслана украшала «арафатка», а на макушку извозчика, козырьком назад, была лихо заломлена бейсболка с надписью НТВ. Размахивая почти пустой бутылкой виски (18 евро в магазине дьюти-фри), которая предназначалась на вечер, они тоскливо, но, вместе с тем как-то вызывающе, пели на всю древнюю Петру: «Прощайте скалистые горы…» Я открыл рот, чтобы высказать то, что всегда стеснялся подумать, но был остановлен примиряющим жестом бедуина: «Не кипятись, командир! Мы с Русей заплутали малость…» Так мы познакомились с Николаем ВтОрым, который всем в своей жизни обязан таланту « малость заплутать»…
То, что рассказал Коля, навсегда разочаровало в киношной фантастике, приключениях и прочих Индианах Джонсах вместе с Гарри Поттером. Ничего нет более фантастического, приключенческого и, казалось бы, нелогичного, чем сама наша жизнь, судьба какого-то одного, уж не знаю, кем для неё избранного человека.
Родился Николай в районном центре Лешуконское нашей небогатой молоком, но прирастающей молочниками Архангельской области. Отца своего не видел даже во младенчестве. Его мама – Мария Степановна работала в леспромхозе и умерла, когда сыну исполнилось пять лет «от сердца». Не знаю, что уж там было с колиными родственниками в традиционно сердобольном лешуконском районе, но сначала ребёнок оказался в детском доме, потом в интернате…Что Вторый помнит про своё детство-отрочество-юность? – Да ничего особенного. Курить стал с шести лет, выпивать с одиннадцати. Учился вяло, одевали тускло, кормили щедро, но незатейливо. Какие-то ветераны по «красным дням» рассказывали про долг Отчизне и «есть такая профессия Родину защищать». Летом вывозили в лагерь и организовывали военно-патриотическую игру «Зарница». Это Коле нравилось. Однажды, когда лагерь их был дислоцирован в Вельском районе, отряд, которым командовал Вторый, заблудился в лесу и нашёлся через четыре дня в Вологодской области. Так Коля «малость заплутал» в первый раз.
Когда Коле было 14, его разыскала двоюродная сестра матери, усыновила, дала свою фамилию и увезла к себе под Орёл. Там было ещё четыре подрастающих и вечно-голодных рта, поэтому он закончил только восемь классов, а дальше учился в ПТУ на автослесаря. Но преимуществами своей «хлебной» профессии Вторый пользовался недолго – призвали в армию. Об том, чтобы «откосить» в то время думали только утонченно-изящные сынки очкастой столичной богемы. Коля же, наученный ветеранами в интернате про долг и профессию «Родину защищать» в военкомат пошёл с радостью. «Что я в своей жизни видел?!» - вздыхал он нам в Петре, - «Доска, треска и тоска! А тут хоть мир посмотрю.» Ох, если б Коля знал, КАК и КАКОЙ мир он посмотрит!
Коле очень повезло. За свои мелкорослость и криволапость он попал во флот. Да не просто во флот, а в курортный – Краснознамённый и Черноморский. Когда его – ушастого, с глазами испуганной мыши, с шишковатой обритой головой привезли в Севастополь, он офанарел. Море! Настоящее море! Тёплое, огромное…Даже недоступное для купания зимой или во время вахты, оно всё равно было рядом и одним фактом своего существования доказывало реальность некой сказки, где есть фантастические сокровища, красивые и влюбленные в тебя девушки, ежедневный риск ради блестящего приза…
После трёх лет беспорочной службы в «машине» торпедного катера, Второму предложили остаться на сверхсрочную и стать «сундуком», то есть мичманом. Естественно, он вцепился в это предложение обеими лапами. Куда ему было возвращаться? К кому?!
И потянулось…Коля размордал, получил комнату в общежитии, стал пить каждый день. Утром просыпался и сразу думал: а чего сегодня хорошего будет? Ответ всегда был одним и тем же: вечером я напьюсь. В Крыму много хорошего виноградного вина. Но Вторый пил водку. Девушки с ним серьёзно не общались. Кому нужен сильно пьющий, полунищий, кривоногий мичман с комнатой в общежитии в этом городе васильковых джинсов, белозубых улыбок и приморских кафешек?
При разделе флота Украиной и Россией, Коле повезло – он остался на базе с Андреевским флагом. Второму дали старшего мичмана и прибавили жалование на пятнадцать долларов. Его торпедоносец ржавел вместе с колиным сердцем. Кроме водки любимым развлечением были учения. Но водка была чаще и более доступна. Однажды перед учениями заболел капитан-лейтенант, который командовал катером. Вожаком назначили Колю – всё равно роль судна в учениях была второстепенной. В походе Вторый что-то перепутал и катер почти сутки бороздил территориальные воды то ли Болгарии, то ли Турции. Коля не узнал точно, чьи именно, но понял, что его хотят уволить в запас. Так Вторый «малость заплутал» вторично.
В то время наша страна уже вовсю обустраивала военно-морскую базу в Алжире. Специалистов туда, в основном, набирали на Черноморском флоте – они к климату более привычны. Нет, Колю надолго в Алжир отправлять не собирались. Просто хотели подсластить отставку. Надо было привезти на базу кое-какие секретные документы и поощрения – грамоты, наградные часы и несколько медалей. Вот Второго и направили в качестве курьера – пусть перед дембелем заграницу скатается, экзотики понюхает.
Приключения начались ещё в самолёте, который летел из Севастополя в Москву. Второго побила пожилая стюардесса. То есть, сначала всё было мирно. Коля выпил халявного вина из бортовых запасов. «Догнался» разумно прихваченной с собой водовкой. И тут немолодая, жалующаяся на больные ноги и люто ненавидящая пассажиров бортпроводница стала Еленой Прекрасной. Правда, сама она не осознала своей прекрасности и надавала Второму под глаз. Обидно…Добро бы мужики фингал повесили, а тут некрасивая тётка.
Со свежим синяком, но ясным взором Коля явился «куда надо», получил секретный пакет с сургучной печатью, коробку с наградами, суточные в инвалюте, билет до Алжира в оба конца и отеческое напутствие быть поосторожнее с женщинами. Особенно в мусульманском Алжире.
Все два дня до вылета Коля гулял в гостинице «Байкал». Широко, неистово и капризно. Всё было настолько хорошо, что во Второе Шереметьево Вторый явился практически без суточных, но с абсолютной уверенностью, что, если ТАК с женщиной можно за деньги, то бесплатно уже не надо. Пограничники, скрепя сердце, поставили ему отлётный штамп в паспорт, но порекомендовали «воздерживаться» во время полёта. Типа, их алжирские коллеги широты колиной души могут и не оценить. Но ему ещё со времён чужих территориальных вод всё было по колено, поэтому Вторый оследился и в магазине беспошлинных крепкоалкогольных напитков, и в баре хлебнул безумно дорогого, но безумно вкусного «Гиннеса»…В самолёте было неладно…
Нег…Пардон, чернокожие вообще свободолюбивый народ. Но в самолётах это свободолюбие достигает крайних стадий. Они принципиально не садятся на места, указанные в билетах, а просто занимают свободные. Вот и на этот раз Коля столкнулся с этим фактом африканской независимости – на его кресле сидел здоровенный алжирец в «бабьей юбке» на голое тело, что-то жевал и бранил двух своих юных жён, которые преданно смотрели на него глазами раненой газели. Против жён и газелей Вторый ничего не имел. Но его категорически не устраивал толстый алжирец на его законном, указанном в билете, к тому же оплаченном МО РФ месте. Сначала Коля пытался поговорить. Потом не больно удалить алжирца со своего места, но оставить рядом с собой его газелеглазых жён. Как крайнюю меру убеждения он использовал пряжку своего морского ремня и призвал к общественности…
Колю высадили из самолёта. Без багажа, с секретным пакетом, коробкой наград для военных моряков Российской базы ВМФ и пакетом беспошлинного алкоголя.
«Ситуация…», - подумал Коля и бодро зашагал в направлении бара с безумными ценами на сэндвичи и разбавленным из-под крана виски. В баре были «свои». Они сидели за лучшим столиком, пили сухой «мартини» и часто смеялись. Это было видно даже в полутьме – на черных лицах ярко светились скрипяще-белые зубы. В общем, Вторый решил лететь вместе с ними. Ведь куда могут лететь эти хорошо одетые африканцы? – Только в Алжир! На базу российского ВМФ.
То, что Колю не задержали при посадке в самолёт, с трудом можно объяснить частным самолётом и дипломатическим статусом его пассажиров. Хотя всё равно странно – человек в военно-морской форме с погонами старшего мичмана садится на борт, вылетающий в столицу маленького государства Сьерра-Леоне…Да, нам-то какая разница! Улетел Вторый вместо Алжира во Фритаун и улетел. Вместе с секретным пакетом, коробкой наград и кульком с кремлёвскими куполами и надписью «Moskow Duty Free». Первую медаль он вручил «старшему» ещё во время полёта. Пожал руку, застывшему от почётности ситуации чернокожему и подсказал: «Служу Отечеству, надо говорить, морда ты тёмная». Дальше продолжились «игрища та гульбища» - как говаривали в Севастополе «местные», но жовто-блакитные мичманы, с которыми Коля не брезговал пить сносящий мозги «Гайдамацкий напий» и закусывать цыбулей.
А здесь в салоне был шикарный мини-бар. Кровный пакет удалось соблюсти в целости и сохранности. Вот так Вторый «малость заплутал» в третий раз.
Когда Коля проснулся и увидел себя на огромной кровати в обнимку с гибкой темнокожей девушкой, а кровать эта находилась на белоснежной вилле прямо на берегу океана с водой цвета бирюзы и стабильности, то он не испугался. Он пошёл пить воду из-под крана. Больше всего на свете хотелось пить. Но маленькая африканка что-то залопотала, оттолкнула Колю от рукомойника, закрыла кран и быстро принесла воду в бутылке. Холодную. «Соображает», - подумал Вторый.
Долго мучиться Коле не пришлось. Вскоре пришёл вчерашний «старший» с переводчиком, объяснил, что его зовут Могабча Исидор, что он заместитель министра обороны по вооружениям одного из правительств Сьерра-Леоне. Почему «одного из»? – потому что в Сьерра-Леоне идёт гражданская война и правительств здесь, как минимум три. А ещё Могабча сказал, что Коля вчера говорил, что он адмирал (тут Исидор показал на пустые колины погоны с тремя звёздочками) и согласился быть советником военно-морских сил Сьерра-Леоне. В Москву Могабча летал договариваться насчёт поставок оружия, но безуспешно. Зато вот, африканский Бог послал ему Колю, как уникального специалиста. Вилла эта теперь будет принадлежать Коле вместе со всем штатом прислуги и вот этой гибкой девочкой, вечером Второго ждут в Президентском дворце на аудиенцию, а завтра Коля может приступать к своим обязанностям.
Так сказал Могабча Исидор. А Коле стало плохо. Нельзя всё-таки мешать виски с мартини. Лучше уж «Гайдамацкий напий»….
Опыт работы во всевозможных средствах массовой информации и скромность не позволяют подробно рассказать о Николае Втором и его роли в военно-морском флоте Сьерра-Леоне. Как он из четырех старых французских сторожевых катеров сделал два работоспособных. Как присутствовал на военных парадах и награждал российскими именными часами военно-морских африканцев. Как возил контрабандой алмазы в Либерию. Как дважды удачно женился на молодой «для любви» и взрослой африканке «для хозяйства». Как танцевал под ритуальные барабаны у костра и пил кислую сьерра-леонскую водку из кокосового молока. У всех сказок когда-нибудь бывает конец. И не всегда красивый.
Правительство, где заместителем министра обороны был Могабча Исидор, свергало какое-то другое правительство. Во Фритауне были уличные бои. Вторый видел одиннадцатилетних подростков в форме и с автоматами, которые убивали других детей тоже в форме и с автоматами. Был свидетелем, как живьём закапывают женщин и стариков. Как сапёрной лопаткой рубят головы…
Могабча не забыл Николая. Он приехал в порт и предложил лететь с ним в Марокко последним самолётом. Вторый попросил завернуть «домой», чтобы забрать самое ценное. Дом горел, подожжённый снарядом. Коля ринулся в пламя и спас самое дорогое – секретный пакет с сургучной печатью, чтобы врагам не достались российские «военные тайны». Уже в самолёте, обгорелый и испуганный, он решил посмотреть, ради чего рисковал жизнью. В пакете был архитектурный план строительства банно-прачечного комплекса на российской базе ВМФ в Алжире.
В Марокко Коле пришлось туго. Российский паспорт с просроченной алжирской визой, денег нет, постоянного жилья тоже. Счастье, что есть такой народ – бедуины! Они путешествуют по миру со своими лошадьми, верблюдами и осликами безо всяких паспортов, виз и видов на жительство. И никто их не проверяет и не контролирует, даже, если их караваны идут по воюющим государствам. А самое главное, бедуины никогда не могут «малость заплутать».
К бедуинам Коля «пристал» в любимом городе Уинстона Черчилля – Марракеше. Понравился главе клана, который направлял свой караван в Иорданию, в Петру на очередной туристический «чёс». Вот поэтому, мы и сидели на ступенях какого-то набатейского святилища, разговаривали, вспоминая Лешуконское, где и мне пришлось прожить три года. В Петре! О Лешуконском! Ну, и какие «Хроники Нарнии» с этим сравнятся?
О съёмках в этот день уже речи не шло. Сговорились «посидеть» у нас в отеле, потому что своё жильё Коля «шифрует». «Я же военный преступник», - объясняет он, - «С флота дезертировал, секретный пакет упёр, награды «чернож…пым» раздал, мне нельзя «светиться».
Николай подозвал свою полубедуинскую, полулешуконскую дочь, пронзительно крикнув: «Зинка-аа-аа!». Прибежала девочка поразительной красоты, со спутанными давно немытыми волосами, кривоногая, как папа. «Вот, моя младшенькая», - гордо представил Вторый, - «Зейнаб по-бабуински». Малышка стояла с коробкой камешков, которые бедуины продают туристам в качестве сувениров по евро за штуку, улыбалась всем, чем могла, выслушала эмоциональную речь отца, а потом убежала. «Сказал, чтобы матку предупредила, что я задержусь», - прокомментировал Коля.
Уже сидя в гостиничном номере, Николай рассказал, что детей у него теперь двое – Зинка младшенькая и Сашка (Искандер) старший: «Вы его не видели, он туристов на ослике катает». Жена одна, но хорошая. Живут в бедуинском посёлке около Петры, который выстроен на государственные деньги и бесплатно отдан в пользование бедуинов, которых так ценил покойный король Хусейн. За деньги только электричество и вода. Зарабатывает Николай прилично – в сезон ( весной и осенью, когда не слишком жарко) до 200 евро в день. Четверть отдает старейшине клана. Она идёт старикам и беспомощным. Плюс Зинка с Искандером когда полсотни, а когда и сотню евро в дом приносят, естественно, оставляя себе на мороженное и на DVD. Такая вот «жисть».
«Домой…В Россию…Нет не тянет. И не потому, что преступник…Чего я там делать-то буду? – Спиваться? Нет, не хочу.»
Кстати, здесь Вторый не пьёт. Почти. Не любят этого бедуины. Поэтому раз в месяц, в праздничные, нерабочие для бедуинов дни, Николай идёт в магазин для туристов, покупает литровую бутылку «Красного пешехода» (виски «Джонни Уокер» с красной этикеткой), а затем в главный набатейский храм, - тот самый, что снят в «Последнем Крестовом походе». Там внутри огромное надгробие. Коля садится на него, медленно пьёт виски из пластикового стакана и поёт сам себе…
«Прощайте скалистые горы…»