Часть одиннадцатая. Дизайнерам и не снилось

Валерий Дадонов
   Полёт проходил нормально. Стюардессы были неназойливые, и не беспокоили по всякой ерунде. Иногда спокойно лететь не дают. То напитки, то еда, то товары фришопа, то опять напитки. И всё это делается так, чтобы ты обязательно обратил внимание и как-то отреагировал.
   Ладно когда летишь десять часов. Все эти же предложения растянуты на всё время полёта, и поэтому реже. А вот когда летишь, как он сейчас - два с половиной часа, тележки тянутся сплошной вереницей. Словно ты не в самолёте, а в подмосковной электричке. Стюардессы стараются всё успеть за это время.
   Как-то Валерий летел в бизнес-классе, и стюардесса начала его доставать своими предложениями, того или иного, ещё до взлёта. И ещё более активно после. Она просто не отходила от него. И на его слова:
   - Девушка оставьте меня в покое. Вам что, заняться больше некем?
   Она ответила:
   - Некем. Нас в бизнес-классе шесть стюардесс, а вас всего шесть пассажиров. Мне вы достались.
   - Отлично, - сказал Валерий. - Идите скажите старшему, что я вас отпустил. И прошу вас, дайте мне спокойно почитать книгу.
   Девушка ушла явно обиженная.

   Дело ещё в том, что Валерий имея большой опыт путешествий, и дальних переездов и перелётов, никогда не ел в пути, тем более на таком коротком рейсе. Меньше ешь в дороге, неизвестно чего, меньше проблем. Не с голодного края в конце концов. На халяву он уже давно не бросался. Можно и потерпеть. Вот когда прибудешь на место, тогда и питание. А в пути, только вода.
   Конечно, когда хорошая компания можно расслабиться, и позволить себе спиртного, но не еды. Это принцип. И он так привык к этому, что бывая в пути даже по двенадцать и более часов, про еду не вспоминал. Чего отказывались понимать его попутчики, и нередко выражали недовольство этим.

   Рядом с Валерием сидела итальянская супружеская пара, которые весь полёт, что-то доставали из пакетов и надевали на себя. К концу полёта из их бездонных пакетов появились шубы и меховые шапки. Всё правильно. Они же летят в Россию, где круглый год сугробы и медведи по улицам бродят. Тем более, что сейчас осень.
   Хотелось им сказать:
   - Чучелы вы итальянские. Летите в страну и заранее её боитесь. Вы лучше когда прилетите, выйдите в какой-нибудь из московских парков. Погуляйте среди пожелтевших деревьев и опавших листьев. Глубоко вздохните прохладный осенний московский воздух. И вы увидите, как хорошо в России. Это не ваша крикливая и суетливая Италия. Но только ничего этого у вас не получится. Потому что, вы дикари. Ничего дальше своей страны не знаете. Думаете летите поглядеть на экзотику. А экзотикой, давно уже стала ваша Италия.
   Валерий вспомнил, как давно, они с другом Евгением и своими жёнами летали отдыхать в Таиланд.
   
                ***

   Была зима. Самый сезон для отдыха в этой стране.
   Перед тем, как сдать вещи в багаж, Евгений сообщил:
   - Доставайте из своих чемоданов шорты, майки и сланцы. Мы их возьмём с собой в ручной клади, вместе с бутылками и закуской, в салон самолёта, - и не дожидаясь вопросов, тут же пояснил: - Там температура плюс тридцать. Вы что, хотите до получения багажа ходить по такой жаре в зимней одежде, а потом переодеваться в туалете или терпеть до отеля? До него ещё ехать семьдесят километров.
   Все не долго думая согласились с его железной логикой. И не прогадали.
   После десяти часов полёта и принятого неопределённого количества алкоголя, они пошли со своими пакетами в хвост самолёта и, не заморачивая себя такими атавизмами, как скромность и стеснение, спокойно переоделись. А Женька вообще проделал эту процедуру с переодеванием на своём месте, под удивлёнными взглядами пассажиров.
   Смысл этого стриптиза, их попутчики поняли выйдя из самолёта; в своих джинсах, сапогах и телогрейках, в удушающе-влажную жару Юго-Восточной Азии.
   На обратном пути они проделали то же самое, но наоборот.

                ***

   На заставу приехал проверяющий с округа. В принципе ничего необычного. У них свой график проверок застав, и служить спокойно они не мешали. Всё это делалось больше для галочки и отчётов.
   Даже учебного нарушителя границы пускали так, чтобы все знали где его ловить. А то вдруг не поймают, это же надо оргвыводы делать. Вам это надо? Им точно не надо.
   Так что, всё как обычно.
   Раз в сутки, в семь часов вечера, на заставах проводится боевой расчёт. Строится вся застава, экипажи катеров, и начальник заставы зачитывает: кто, куда и во сколько идёт на службу, по охране государственной границы СССР. Считается, что с двадцати ноль ноль начинаются новые пограничные сутки.
   Вальяжной походкой, заложив руки за спину, лениво зевая шёл полковник-проверяющий вдоль строя пограничников. Его взгляд скользил по шеренгам пока не уткнулся в стоящих, в конце строя, моряков.
 
   Его как будто молнией прошило. Он даже рот не закрыл, пока собирался с мыслями от увиденного.
   Он протянул в их сторону руку и обращаясь к начзаставы спросил:
   - Кто это?
   - Моряки, товарищ полковник, - ответил ему, вытянувшийся по стойке смирно Мосёл.
   - Ты точно в этом уверен? - спросил проверяющий.
   - Так точно. Они приписаны к заставе с катерами.
   - Я это знаю, что у тебя есть моряки, но это не они.
   - Они, - чеканил, непонимающий к чему клонит полковник с округа, начзаставы.
   - Ты, хоть раз в жизни, моряков видел? Ну хотя бы в кино?
   - Так точно, товарищ полковник.
   - И что, похожи?
   - ...??? ...!!! - Мосёл начал хватать воздух ртом, он не понимал в чём дело, но уже был уверен, что отхватит сейчас, за что-то, по полной программе.

   Выдержав, почти мхатовскую паузу, чтобы все успели сравнить киношный образ моряков с стоящими в строю, полковник обрушил всё своё собранное негодование в сторону мореманов:
   - Ты что, не видишь, что перед тобой стоят не моряки, а цыгане? Из табора, который кочует очень долго, не заходя ни в какие деревни. Поэтому приличной одежды даже украсть негде было. Ты что, не видишь во что они одеты? Глядя на них понимаешь, что Севастополь опять сдали неприятелю. Это что за безобразие?
   - Это их форма, - пытался оправдываться Мосёл.
   - Что? Форма? - взревел полковник, и ткнул пальцем в строй пограничников. - Вот форма. Единая. Одного цвета. Аккуратно заправленная под ремень. А это что? Банда махновцев даже после разгрома лучше выглядела. Почему у них у всех робы разного цвета? Нет и двух человек одетых одинаково. Даже верх и низ робы у каждого разного цвета. А что это за цветные заплатки на коленках? Почему все навыпуск, не заправленные? И что это за гражданские полуботиночки у них на ногах? Вы что, вообще здесь распустились?
   И восстановив дыхание продолжил:
   - Так, начальник заставы, заканчивайте боевой расчёт. А вы, мо-ря-ки,  привести себя в порядок, одеться всем одинаково по форме, и через полчаса, после боевого расчёта, построиться на плацу и доложить мне. Выйду проверю.

   Дело в том, что этого сделать было невозможно.
   Робу, то-есть повседневную форму одежды, им выдавали раз в год, два комплекта. И всё время разного цвета - какую пришлют интенданты. Если весеннему призыву дали синего цвета, то осеннему могут дать чёрного, а через год наоборот. А с Анапы приезжают вообще с белой робой.
   Ткань чистый хлопок, что-то типа джинсы, но тоньше. Штаны протираются на коленях и заднице очень быстро, не в пример курткам, которые только на локтях и гораздо реже. Быстрому снашиванию способствуют частые стирки.
   По уставу положено всегда вставать в строй чисто одетым. Да и вообще грязнуль моряки не любили. Ты же не только себя, но и экипаж позоришь. А стирали все вещи на понтоне, или кафельном полу в бане, палубными щетками. Естественно больше терли те места, которые больше пачкаются. Отсюда и дыры.
   Так же, от частых стирок и солнца, цвет робы постепенно менял свой спектр: от тёмно-синего, до небесно-голубого, и от чёрного, до светло-серого. Чем не джинса?
   А роба грязновато-желто-белого цвета изначально, после стирок, со временем, становилась кипельно-белой. Такая ценилась больше всего, но была редкостью. С ней приезжали только из Анапы, и уже значительно поношенной. Курток было много, а вот штаны редкость.

   Когда появлялись дыры на робе, в вышеперечисленных местах, делали заплатки. Вырезали их, из совсем уже негодных остатков рабочей одежды, и не обязательно, что цвета и оттенки робы и заплатки совпадут. Тут уж, как повезёт. Бывало отрезали от одной куртки, которую пустили на заплатки, все кому надо. О колере не думали. Где столько разноцветных курток или штанов для заплаток наберёшь?
   Но пришивать их никто и не думал. Их просто приклеивали. Клеем ПВА.
   Бывало приклеивали, допустим, чёрную заплатку, а через пару недель протиралась дыра в новом месте, или на другой штанине. А чёрных заплаток уже нет, и кромсают вещь уже другого цвета. Что делать? Брали и клеили заплатку другого цвета. Белого или синего. Некоторые подходили к этому творчески. Вырезали заплатки в виде разных геометрических фигур. Сердечки и цветочки не приветствовались - не на гражданке же.
   Естественно, вскоре, после стирок, края заплаток отставали и начинали махриться, что придавало одежде ещё более неформальный характер. Конечно же у некоторых на робе были дыры, которые просто не успели заклеить. Ну виноваты.   
   
   Получив новую робу, старую конечно никто не выкидывал, и не изымал. Поэтому у всех были части рабочей одежды из разных комплектов и разных цветов, и их оттенков.
   У Валерия была и тёмно-синяя и голубая и белая. Но не было чёрной. Конечно каждый старался надеть так, чтобы куртка и штаны у него были одного цвета, но это не всегда получалось. Уж по оттенкам точно. Даже куртка и штаны одного срока, сильно различались по цвету. А если взять двух-трёх, тем более восемь человек, то задача - одеть всех одинаково, была просто невыполнимой. У младшего Валерия, Василия, к примеру, не было синей, но зато была чёрная роба.
   Ну а то, что незаправленные, так сказать - на выпуск, это уж извините - уставом разрешено. Правда только летом. Они же моряки, а не солдаты. У них свои порядки. Хотя, в зимнее время правда тоже никто не заправлялся. Да в Средней Азии и зимы то нет. Вроде.
   Эх, если бы полковник знал, что на груди у моряков из под курток вместо тельняшек выглядывают аккуратно пришитые к вороту курток уголки вырезанные из старых тельников, он бы наверное вообще дара речи лишился.
   А новые, неношеные, тельняшки лежат спрятанные глубоко в рундуках - на дембель. Да и просто на обмен на что-нибудь нужное. Опять же к дембелю. Тельники - это валюта.
   Валерий глянул на их пёструю ораву со стороны и понял возмущение постороннего, неподготовленного человека.  Все-то к ним привыкли, а вот сознание полковника не выдержало, когда перед ним предстал строй военнослужащих, в выгоревших синих беретах и одетых в робу почти всех цветов радуги. Этот сюрреалистический вид очень подчёркивали разного размера, разноцветные, размахрившиеся заплатки. И всё это свободного прямого, не приталенного, мешкообразного покроя. Навыпуск.
   Дизайнерам такого и не снилось. Такое ощущение, что вошедшие у молодёжи в моду в девяностых годах рваные джинсы с махрящимися заплатками, модельеры срисовали именно с формы мореманов Термезского дивизиона сторожевых катеров. Один в один.

   С ботинками тоже беда. Повседневные, так называемые - гады, имели что-то типа деревянных каблуков, которые быстро стачивались, и ходить в них становилось невозможно, а ремонтировать их негде.
   Поэтому каждую весну и осень, боцман - старшина дивизиона, ехал в пограничный отряд, куда привозили новобранцев на границу, и набирал приличную обувь, которая оставалась после них и шла на утилизацию. Весной - летнюю, осенью - зимнюю.
   Поэтому у Валерия, да и у других кто сумел, и успел, подобрать себе обувь по размеру, была обувь с гражданки. Летом Валерий ходил в легких полуботинках, а зимой в меховых полусапожках.

   Конечно, через полчаса, они ни во что другое не переоделись. Это было бессмысленно.
   Они построились. Валерий пошёл доложил.
   Полковник вышел. Увидел, как говорится - то же самое, но вид с боку - набрал воздуху в себя и начал медленно, как бы разгоняясь:
   - И что всё это значит?
   - У нас нет другой одежды, - ответил Валерий. - Это то, что нам выдали.
   И всё. Из полковника как будто воздух вылетел через маленькую дырочку. Один свист. И больше ничего. Он сразу сдулся:
   - Ладно, я в отряде разберусь, что это за форма у вас. Разойдись.
   Просто опытный был полковник. Не зря же он до таких звёзд дослужился. Увидел он восемь пар глаз, которые смотрели на него, и вместо испуга, в них был интерес и улыбка, а главное вопрос - ну и что дальше?
   И понял он, что дальше - ничего. Ничего он не может сделать. Наказать? За что? Да и как? Всё. Пошумел и хватит. Нужно достойно выйти из этого  положения, как говорится, не уронив авторитет.
   Мореманы тоже это поняли.
   И все разошлись по своим делам.