Предыдущая глава http://www.proza.ru/2012/11/20/1656
– Света, привет! У тебя свободный номер найдется? – Дима прошел в вестибюль «Ниагары», возле которой его высадила Елена Сергеевна.
Красивая, с потрясающей гибкой фигурой администратор встретила его на лестнице.
– Дима?.. Какими судьбами? Сказали, что ты уехал.
– Все, приехал. Хочу отдохнуть с дороги, освежиться. Перекусить принеси чего-нибудь.
– Сейчас все будет. В зеленую комнату проходи, там сегодня никого не было и белье свежее.
Он устало поднялся наверх. На втором этаже находились несколько дорогих апартаментов для гостей, желающих расслабиться: провести час-другой с роскошными девушками. Здесь работали с полдюжины таких непревзойденных красавиц, о которых знал весь город. Их берегли, следили, чтобы они всегда были свежими и не уставшими. Девицы приносили хороший дополнительный доход заведению. Богатая публика не скупилась и полтысячи долларов за ночь не казались чрезмерным вознаграждением. К тому же, отдельно оплачивались номера. Ну, а спиртное и закуска были бесплатными.
Светлана управляла этими делами, относясь строго и требовательно к своим подчиненным. Впрочем, была обходительно любезна с подгулявшей публикой. Принесла в номер поднос с обедом и высокий бокал вина. Дима, только после душа, с аппетитом принялся за вкусно поджаренный бифштекс.
– Чего это ты радостный такой? – она присела напротив него, с интересом разглядывая бывшего любовника. – Влюбился?
– Да, – он искренне рассмеялся. – Влюбился, Света.
– В который раз? Кто тебе поверит? Как там Эллочка?
Дима совсем позабыл про Элеонору. Казалось, столько времени прошло с тех пор!
– А Эллочка, как выяснилось, еще и на стороне работала.
– Да ты что? Вот ты попал! Так тебе и надо. Зачем тогда от меня ушел? – она подошла к нему, обняла за плечи. – Разве я хуже Эллочки? Я собой никогда не торговала. А как любила! Чего тебе еще надобно?
– Света, ты была самая изумительная, я не знал никого, лучше тебя. Не пойму, отчего мы расстались, почему не вместе до сих пор? Просто ты не моя. Извини, не знаю, как сказать. Чего-то нам не хватило, – он конечно же, лукавил. Понимал, что не хватило самого главного, любви. Но сказать ей об этом прямо в глаза было бы слишком жестоко.
– Ты сам не представляешь, чего тебе хочется. Ищешь кого-то, выбираешь. Пойми, ведь важнее всего, чтобы тебя любили. А я тебя люблю, – голос дрогнул, и она обиженно отвернулась, достала платок, промокнула глаза.
– Сволочь ты, Летяев! – легко поднялась, собрала посуду. – Хочешь, приду сейчас?
– Света, ну пожалуйста! Я только с дороги, весь день за рулем... Сейчас четыре часа, разбуди в семь. И позвони Валюхе, пусть к половине восьмого подъезжает.
– Позвоню, не беспокойся. На мой вопрос не ответил. Ну, так как? Справишься с собой, если приду?
– Светик! Я прошу тебя!
– Вижу, что ты не против. Ну, я сейчас, – и выбежала, застучав каблучками вниз по лестнице.
«Что делать?.. Угораздило на Светку нарваться. Как ей все объяснить? – усталость валила с ног. Прилег на постель и ощутил, как его неудержимо клонит в сон. Увидел лицо Ольги, Ани, Феодосия… – Никто мне не нужен, Света. Не поддамся твоим чарам, хоть как меня соблазняй!» – он уже крепко спал. Вошла в номер Светлана. Долго смотрела на уснувшего Дмитрия, даже всплакнула чуть-чуть. Но быстро взяла себя в руки. Она была девушкой с характером и очень хотела быть любимой и желанной. Подошла к нему, поцеловала легонько и вышла, прикрыв за собою дверь.
– Летяй, здорово бродяга!.. – Валюха крепко обнимал Дмитрия. – Как ты только живым остался? Что там, на море? – тут же забросал вопросами. – А где твой загар?
– Не был я на море, тут неподалеку отдыхал. Тебе от Вити-Ежика привет.
– Ах, вон, где ты неделю зависал. Ну, Ежик! Спасибо.
Сели за свой столик на угловом диване. Зал был почти пустой, клиентов немного, но места постепенно заполнялись. Светлана принесла кофе и коньяк.
– Слушай, Валя, я тут Марине звонил. В курсе происходящего.
– Да не говори, стреляют как в Чикаго. Мусора вообще озверели. Из Москвы комиссия приехала, начальника РУБОПа сняли, в ФСБ сутолока поднялась. Хорошо, я выскочить успел. Как бы опять под горячую руку не попасть, им-то результаты нужны. Впрочем, на тебя сразу же рукой махнули. В такую чернуху даже менты поверить не смогли.
– Это все Славина работа. И ролик на ТВ, и статейка в газете и покушение на меня.
– Да ну? Ты откуда такую информацию взял?
– Оттуда!.. Есть источники, – он улыбнулся, видя, как Валюха озадаченно смотрит на него.
– Марина сказала?
– Валя!
– Да я знаю, что Иваныч ей родной дядя. Давно знаю. Просто ее еще не видел, самого только вчера выпустили.
– Тогда чего от тебя скрывать? – Дима подробно рассказал ему о телефонном разговоре.
– Во как! Теперь все до конца понятно. Надо бы от него избавляться, пока не поздно. Чего еще ждать? Я сегодня с его парнями встречался. Он их бросил, сам где-то скрылся, ни слуху, ни духу. Держат какую-то мелочь, бани, автостоянки, несколько рынков. Аркан к себе брать не захотел, Азиату тоже лишние рты не нужны. Я подтянул к себе трех нормальных ребят, еще пятеро к тебе просятся. Остальные сами по себе, не знают к кому примкнуть. Ничего у Славы не осталось.
У него в кармане затрещал сотовый телефон. Звонила Марина и ее голос слышался вполне отчетливо:
– Валя, привет!.. Дима с тобой? Давайте ко мне, Иваныч вас здесь дожидается. У меня и поговорите.
– Хорошо, Марина, уже летим.
– Слушай, Валя, мне бы тачку взять.
– Да взяли тебе «Крузера», только что с Владика пригнали. На стоянке у «Спартака» стоит, можешь хоть сейчас забирать. Вот ключи и документы на машину.
– Спасибо, – он с благодарностью обнял Валентина.
– Да брось... – Валюха серьезными глазами смотрел на него. – Дима, нужно с тобой посоветоваться. Дело личное.
– Валя, что за церемонии? Чего у тебя?
– Не знаю, как сказать… – он смущенно замялся, что было ему совсем несвойственно. Помолчал, уставившись в пол. – Дима! – наконец решился и выпалил, будто из пушки выстрелил: я Марину люблю!
У Димы от несказанного изумления поднялись брови. По взволнованному тону друга он понял, что не ослышался. «Вот это да, Валя и Марина?..» В последние дни случилось столько всего необычного, что и удивляться было нечему.
– Она давно мне нравится. Каждый раз, когда смотрю на нее, душа цепенеет. А после гибели Черкеса мы с тобой каждый день у нее в доме бывали. Я видел, в каком горе и отчаянии она находится. И так это меня закрутило, готов был волком завыть, такой дорогой была и беззащитной. В камере только о ней думал, а как вышел, робость взяла, не могу без повода приехать. Такая тоска на душе! Понимаю, ситуация сложная, кто я для нее? А внутри всего переворачивает. Смотрю на нее и с ума схожу: лицо, походка, голос! Что со мной происходит? Тридцать лет прожил, женщины для меня сам знаешь. И вдруг! Даже тяжело как-то, будто в чужой огород лезу. Что скажешь, дружище?
– А что я могу сказать? Точно такие же обстоятельства и у меня, только все уже определилось. Будешь свидетелем на моей свадьбе.
– Ты когда все успеваешь? Вот молодец!
– Да, Валя, наверное, нам с тобой пришло время для чего-то серьезного. Сколько можно вхолостую зажигать? Душа о настоящей любви просит, а не какой-то имитации. Что мы видели, что чувствовали? А прикоснулись к чистому и живому, все, затрепетали от понимания, в какой скудости мы жили. Ведь Марина Серегу очень любила. Глубоко и беззаветно, ты сам видел. Даже не знаю, как ты…
– Да ты что, Дима? Я о взаимности и не мечтаю. Но и не видеть ее не могу. Вот уедет в Испанию, что я делать буду? Думаю про себя: может, отпустит чувство? Но нет, как увижу, только хуже становится. Я и сейчас к ней ехать не хочу, но не могу... Надо же, страдания!
– Радуйся, что твое сердце гореть может, любви просит. Ты не раскисай, она ведь женщина и сама мне сказала, что любить хочет. А если человек, хоть раз любил искренне, до боли, до взаимности, все – он без этого жить не сможет. Станет угасать, как уголек тлеть и всю жизнь вольно или невольно искать ее. Любовь! Так что, друг… поехали к Марине, там видно будет. Ты только не торопись с признаниями, дай время от смерти мужа отойти.
– Да я ей даже в глаза посмотреть не в силах. Совсем как тряпка стал, – он поднялся, взял телефон.
– Погоди, я матери позвоню. А то туда же, сын любящий, – Дима набрал домашний номер, услышал, как сильно обрадовалась мать.
– Часа через четыре буду, мама, – он чувствовал себя виноватым перед нею. – Все хорошо, приеду много нового тебе расскажу.
– Я жду, сынок! Все приготовлю, не задерживайся.
По дороге Дима в подробностях рассказывал о своих поразительных приключениях. Об Ольге и Ежике, о Феодосии…
– Ну, Летяй! – без конца удивлялся Валюха, на скорости проезжая многочисленные перекрестки.
«Чероки» сверкающей птицей летел по пустому загородному шоссе. Впереди показалось Кудряшовское кладбище.
– Отсюда все и началось, – Дима вспомнил, как Черкес увидел Ольгу в белом платье, как потом она одиноко брела по обочине.
– Скоро сорок дней, – Валя смотрел на дорогу, думая о своем. – Пока она будет здесь.
– Может, уговорить ее остаться? Или пусть в Испании поживет полгода, в себя придет, ну а там вернется?
– Я не смогу, Дима. Поговори ты. Мне кажется, она к тебе прислушивается.
Дима взглянул на своего влюбленного друга:
– Не узнаю тебя, Безумный, ты ли это? – вместе весело рассмеялись, понимая всю комичность этого заявления.
Марина встретила их у ворот. Увидела подъехавший джип, бегом выскочила из дома. Обняла Диму и взволнованно прослезилась.
– Живой, Димочка? Ну, проходите, проходите, – взяла обоих под руки, повела в дом.
Иваныч, седоватый мужчина лет пятидесяти, поздоровался с гостями. Они несколько лет знали друг друга и отношения были вполне дружеские. Поднялись на второй этаж, присели за накрытый стол, болтая о всяких пустяках.
Марина выбегала на кухню, брала какие-то закуски, относила наверх. В шелковом домашнем халатике и босоножках выглядела весьма привлекательно. На Валентина было смешно смотреть. Он всеми силами старался не обращать внимания на иногда непроизвольно разлетающиеся полы ее халата и никак не мог с собой совладать. Глаза из-под бровей невольно следили за передвижениями, лицо окаменело, застыло в нелепом и отчаянном выражении. Дима отвлекал Иваныча разговорами, Марина занималась сервировкой. Все-таки заметила его странный взгляд:
– Валя, с тобой все в порядке? – она с тревогой смотрела на него.
– Все нормально, – он замешкался, смутился и опустил голову.
– Что это с ним, Дима?
Ему было смешно, он едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться.
– Чего ты хочешь, бедняга неделю в камере провел. Одичал совсем.
Все понимающе кивнули, и Валька тяжело вздохнул.
– Ладно, давайте поближе к столу, – она пригласила гостей. – Валя, распоряжайся, – указала на пустые рюмки. Он подрагивающей рукой начал разливать коньяк.
– Ну, за встречу! – Иваныч на правах старшего предложил тост. Дружно выпили, закусили, помолчали немного. Еще раз наполнили чары.
– Давайте, Серегу помянем, – Дима тяжело поднялся. Приподнятое настроение испарилось, нерешенные вопросы навалились всей горечью. – Светлая память!
У Марины на глаза навернулись слезы. Она всхлипнула, отвернулась. Сидели в безмолвии, у всех на душе было тягостно. Все понимали, по какой сложнейшей проблеме здесь собрались. Начинать разговор не хотелось. Валя не сводил глаз с плачущей хозяйки, Дима уткнулся взглядом в скатерть. Затянувшееся молчание нарушил Иваныч:
– Трудно об этом говорить, но вопрос, как все понимают, неотложный. Вы знаете сложившиеся обстоятельства. Знаете, с чего началось, знаете, кто все это начал. У меня имеются точные данные о местонахождении Славы. Он сейчас в Москве, живет в гостинице «Украина» по чужому паспорту. Непонятно, чего выжидает. Встречался там кое с кем, но так, по мелочи. Судя по всему, попытается выехать из страны, хотя не факт. Покушение на убийство Летяя говорит о том, что он еще на что-то надеется. И, между прочим, опасность далеко не миновала, – он жестко взглянул на Диму. – Ты, Валя, также не расслабляйся, заказ на вас никто не отменял.
Если киллер залетный, в чем я сомневаюсь, то, скорее всего, его давно нет в городе. А если местный или кто-то из Славиного окружения, значит, риск высокий. Все вопросы отпадут сами по себе, когда не будет заказчика. Нужно подумать и все однозначно решить. Издержки я беру на себя, финансовый вопрос обсудим позднее. Есть шанс устранить проблему в ближайшие дни. Давайте выслушаем каждого. Думаю, все понимают, что Марина имеет право высказать свое мнение. Я свою позицию озвучил. Валя, что скажешь ты?
– Завалить, суку! – он с жалостью и страданием смотрел на Марину. – Да за одну ее слезинку! – у него перехватило дыхание. Он отвернулся и прикурил сигарету.
– Дима?
– Иваныч, я знаю, он не успокоится, пойдет до конца. Может, это он Флинта заказал? От обиды, от собственного позора? Гордыня непомерная. Думает, если нас с Валюхой грохнуть, вот ему и зеленый свет. А то, что город его уже не примет, такое даже в голову не приходит. Барин! В общем, – он взглянул на Марину, – за одного только Черкеса раздавил бы падлу!
Все вопросительно смотрели на нее. Она промокнула слезы, обвела всех напряженным взглядом. Глубоко и горестно вздохнула:
– Что вы говорите? Мы сейчас сидим, спокойно человека к смерти приговариваем. Разве можно так? Вправе ли мы делать это? Пусть он во всем виноват, пускай он убийца. Но мы? И мы тоже убийцы? Ведь у него и жена, и дочь маленькая. И родители! А мы к казни приговариваем! Есть же Бог, он не видит ничего, что ли?.. Разве нет другого выхода? Ну, пусть его посадят в тюрьму, ведь найдутся доказательства, наверное? Я ненавижу его, мне отвратительны мысли о нем и его чудовищных амбициях, у меня истерика случилась, когда узнала о покушении на Диму. И все-таки я не могу так спокойно рассуждать, достоин он смерти или нет. Я не хочу, чтобы он жил. Тем более не хочу, раз он настолько опасен. Но, и… убивать его не могу! – она зарыдала, прижавшись к Иванычу:
– Зачем, ну зачем ты собрал нас? Лучше бы сам все решил, – на нее было невыносимо смотреть.
Валентин в смятении вышагивал из угла в угол. Дима нервно курил. Иваныч обняв племянницу, как мог, успокаивал ее, поглаживая шелковистые волосы.
– Прости, Марина, я такие вопросы не могу решать в одиночку. Тем более, это касается всех вас. - Он немного помолчал, глянул на парней озабоченно.
– Обстановка в городе такая: работают две комиссии из Москвы. Рвут, мечут, землю рогами роют! Ситуация по Черкесу и покушению на Диму понятна, это Слава. Кто убрал Нугзара, Калгана и Флинта, пока неясно. Есть версия, что ставят на ключевые точки своих людей, которые пока в тени и обозначатся позже. Может быть, это будет кто-то из местных, даже, скорее всего. За ними стоят люди из нашей структуры. Прикрывают и выполняют серьезные заказы.
Это моему поколению ничего особенно не надо. А вот молодежь, капитаны да майоры: у них аппетиты. Пользуются служебным положением, будущее себе обеспечивают. Втемную естественно. Менты также под себя грести пытаются, но у них духа пока не хватает. Скорее всего, «Парадиз» оказался точкой соприкосновения и раздора. И опять Слава... Если бы он не начал отход от Черкеса, все было бы сложнее. Чекисты шума не любят, действуют тихо, используют людей осторожно, чтоб самим не светиться, интереса не выдавать. Такая волна сейчас по всей стране идет. Серьезный бизнес поделен, туда со стороны не подпустят. Вот и влезают потихоньку в игровой да шоу-бизнес, и то пока на местном уровне.
Зазвонил мобильный телефон. Иваныч долго и внимательно слушал собеседника.
– Хорошо, сейчас выезжаю.
– Вот и до моего отдела комиссия добралась, генерал уже там. Ну что, до встречи? – не скрывая подозрения и о многом догадываясь, посмотрел на Вальку и Марину. – Сегодня не приеду, – кивнул Дмитрию. – Проводи меня.
Они спустились вниз, вышли за ворота. Иваныч приоткрыл дверцу автомобиля:
– По Славе вопрос решили?
- Да!
– Все, дальше дело техники. Будь осторожен.
– Удачи! – он подождал, пока машина не скрылась за поворотом. «Как тяжело на душе!» – то, что они поступают правильно, сомнений не было. И все же трудно принимать такие решения, лично участвовать в процессе.
Поднялся по лестнице на второй этаж. Валька стоял у окна, опустив плечи. Марина тихо и безутешно плакала:
– Что же мы, ребята? Как так получилось?.. В кого мы превращаемся? Разве стоит это, – она обвела рукой вокруг, имея в виду роскошный особняк, – чтобы за него убивать? Ведь мы никогда не будем счастливыми, если на нас ляжет убийство. Дима! Что ты молчишь? Неужели вы с Валей так зачерствели? Неужели месть важнее человеческой жизни?
– Марина! – Дима подошел к ней, встал рядом. – Дело не в мести. Он опасен, как опасна взбесившаяся собака, потерявший рассудок монстр. Он познал вкус крови и если его не остановить, смертей будет еще больше. Ты же понимаешь, что останется в живых он, либо мы с Валей. И еще Аркан. Тоже для него главная фигура, остальные мертвы. И вопрос тут не в деньгах. Здесь амбиции, чудовищное самомнение, извращенное чувство справедливости. Да, без сомнения, нелегко принять такое сложное решение, но надо в будущее смотреть. Весь город на уши поставил, успокоиться все не может.
– Валя! – она с надеждой глядела на него. – И ты тоже считаешь, что все решается убийствами? Ты тоже понимаешь, что иного выхода нет? Ты готов всем глотки перегрызть, но не отдать ничего и видишь решение вопроса лишь в стрельбе? И для тебя чужая жизнь, как булыжник под ногами? – слезы лились без остановки. – Я что, не соображаю разве, какая смертельная опасность угрожает вам обоим, пока он жив? Я что, глупая девочка? Я только хочу знать, неужели другого выхода нет? Неужели нам придется окунуться в самое страшное? Как мы потом будем смотреть в глаза своим детям, своим любимым, друг другу, наконец, когда между нами будет это? Как? Валя, как? Дима, не молчи! – она горько плакала, в изнеможении закрывая лицо, всхлипывала тяжело и горестно. Валентин с мрачным выражением, похожим на каменную маску, опустился перед ней на колени:
– Марина, я не знаю, что мне сделать, чтоб ты не расстраивалась. Хочешь, позвоним Иванычу и все отменим? – он снизу вверх смотрел на нее потемневшими глазами. – Я все что смогу!.. Только не надо, Марина! Одно твое слово и ничего не будет. Я… – что-то дрогнуло в голосе, он опустил голову, уткнулся в ее колени, замолчал надолго.
Дима видел, какая буря чувств бушует у друга в груди. Он поднялся, снова закурил, чувствуя невыносимое смятение. На Валю с Мариной старался не смотреть, хорошо понимая их состояние. Не знал, что ответить ей. С одной стороны было абсолютно правильным принять такое решение, он в этом ничуть не сомневался. Не чувствовал жалости, сострадания к бывшему компаньону. Тот сам выбрал скользкий предательский путь и пошел по нему до конца. А отступников всегда презирали, лишь гордыня да заносчивость мешали им это осознать. Ну а потом уже поздно, остается либо стрелять, либо стреляться самому.
С другой стороны Дима остро реагировал на такое состояние Марины. Не отпускала мысль, что они делают что-то не так. Не по логике и не по здравому смыслу, а по высшим законам этого делать было нельзя. Противоречия боролись в душе, он не мог здесь находиться, душу прожигало каленое железо, справедливые упреки Марины разрывали сердце.
– Валя дай ключи, я к матери поеду. Через пару часов вернусь, не теряйте меня.
Валентин бросил ему ключи от машины, не сказав ни слова. Напряженно, не сводя глаз, смотрел, как безудержно заливается слезами любимая женщина. Смотрел и молчал.
Дима гнал «Чероки» на максимальной скорости. Хотелось отвлечься, расслабиться, не думать ни о чем. Вокруг стояла ночная тишина, рев мотора разрывал ночь. Желтая луна повисла впереди, напоминая печальное человеческое лицо. Дорога стелилась поворотами, убегая вдаль. Показались стоящие могильные оградки. Чудилось, будто их стало еще больше. Кладбище незаметно разрасталось, поглощало лесной массив, жило своей загадочной мистической жизнью. Ждало…
Взгляд притягивали надгробные памятники, быстро летящие навстречу. Показалось будто кто-то в белом пробирается среди могил. «Ольга?» – сердце сжалось и похолодело. Нет, ничего не видать, жуткое место осталось позади. За простором полей мерцал огнями город.
Дима заехал во двор своей девятиэтажки. Тут он провел детство и юность, да и после службы в армии вернулся сюда. Отец давно умер и они вместе с матерью жили здесь на шестом этаже. Он поднял голову, – в распахнутых окнах ярко горел свет. «Ждет, мама!» – он чувствовал, как отпускает напряжение и душу наполняет покой. Дима вышел из машины, закрыл дверь.
– Дима! Димочка, – рядом почудился тихий Ольгин голос. Он удивленно оглянулся. Звонкий режущий удар обжег затылок. Он ясно слышал громовое эхо выстрела, видел светящееся окно, ощущая нестерпимую боль.
– Мама! – чуть слышно шепнули мертвеющие губы, и черная пустота заполнила все вокруг.
Тревожное тиканье настенных часов совершенно не давало забыться, спокойно уснуть. Ударами тяжелых металлических молотов отдавалось в висках, беспокойным биением пульсировало в воспаленной, раскалывающейся на мелкие частицы голове. Он открыл непослушные веки. Ослепительно сверкающее пятно ударило по глазам. Будто в густом тумане просматривались мутные контуры, перед глазами мерцали вспышки. Постепенно стали проступать очертания высокого потолка и горящих зеркальных ламп.
Чуть повернув голову, Дима увидел смутно знакомую женщину в белом халате. Зеленые глаза удивленно глядели в его лицо. «Кто это?.. – из глубины памяти всплывали знакомые образы. – Елена Сергеевна!», – он сделал заметное движение.
– Очнулись, Димочка? Ну, слава богу! – в ее взгляде прошла тревога. – Напугали же вы нас, почти сутки в коме находились. Мама все время плакала, только сейчас уснула рядом в палате. Как себя чувствуете?
– Хорошо, Елена Сергеевна, – еле слышно прошептал он.
– Узнал, – у нее по щеке скатилась слезинка. – Узнал, Дима! Значит, все нормально будет.
Он осмотрелся. Больничная палата, руки в капельницах, везде какие-то приборы, мониторы…
– А где Ольга? – он пытливо посмотрел на нее. – Она была там со мной.
– Все хорошо, – она обратила внимание на странный вопрос. Удивилась, но не подала виду. Начала объяснять.
– Пуля лишь вскользь прошла, мозг не задет, только сильное сотрясение и ушиб. Небольшая гематома была, но врачи сделали маленькую операцию.
– Я все помню, всех там видел. И Черкеса, и Флинта, и Калгана, они звали. Но пришел Феодосий и увел меня к Ольге, – ему с каждой минутой становилось все лучше.
Вошел врач, высокий мужчина с ухоженной благообразной бородкой:
– Ну, молодой человек, браво! Мы опасались, что коматозное состояние затянется на неопределенное время, – он внимательно взглянул в глаза, показал палец. – Все хорошо, но недельку полежать придется. Будем наблюдать за вами, возможен посттравматический синдром. Так, Елена Сергеевна? – он учтиво поклонился даме.
– Да, Алексей Ильич, вы правы. Необходим покой и лекарственная терапия.
– Вот рентгеновские снимки, магнитно-резонансная томография. Обратите внимание, даже трещины в черепной кости нет, лишь глубокая борозда от пули. В рубашке родился парень.
– А вот друг ваш едва меня не пристрелил. Медсестер, дежурных врачей жутко перепугал. Обещал больницу взорвать, если с вами что-то случится.
– Это Валюха, – улыбнулся Дима.
– Вот-вот, Валюха. Чуть до инфаркта операционную бригаду не довел. Это я вас вчера оперировал. Внутреннее кровоизлияние было, но все уже позади. Поправляйтесь, – доктор направился к двери. – Только волноваться ни в коем случае нельзя, – добавил остановившись. – Елена Сергеевна, очень прошу вас!
– Не беспокойтесь, все будет в порядке, – она посмотрела на Диму. – Ольга ничего не знает. Я думаю, ей лучше не сообщать. Побудете тут денька два-три, и я сама отвезу вас в Знаменское.
– Так ее там не было? А кто же тогда меня окликнул? – он очень удивился.
– Все было так реалистично...
– Это любовь вас спасла, вот что. Значит, вы действительно нашли друг друга, – она улыбнулась. Долго сидела, успокаивающе поглаживая его руку. Вошла медицинская сестра, сменила в капельницах флаконы с лекарством.
– Я пойду, маму обрадую, – Елена Сергеевна встала.
– Посидите немного… – попросил он. – Пусть мама отдохнет. С вами так хорошо.
Она осталась, приятно удивившись и села обратно на стул. В подробностях рассказала, как в больницу ворвался Валька со своими парнями, как, едва не покалечив охранника, вбежал с пистолетом в операционную. Как пачками разбрасывал деньги, угрожая и умоляя врачей сделать все возможное. Расставил на этаже своих ребят, строго наказав никого, даже следователей не пускать, пока не убедится, что все в полном порядке. Обещал вернуться к вечеру.
В палату вошла радостно-испуганная мама. Причитая и плача, бросилась к его кровати. Елена Сергеевна уступая место, тактично покинула реанимацию.
Ближе к вечеру появились Марина с Валей. Он влетел как вихрь, кинулся к другу:
– Живой, Летяй?
– Живой.
Марина со слезами стала целовать его лицо, будто не веря самой себе:
– Димочка, прости меня, глупую женщину! Со Славой этим…
Его поразили Валькины кулаки. Сбитые, кровоточащие.
– Что у тебя с руками?
– А-а, ты про это, – тот радостно поднял руки. – Все, Дима! И Славе и киллеру кранты. Я, как только узнал, что тебя подстрелили, сразу всех парней собрал, и твоих и своих. По городу Славину братву выдергивали, все под замес попали. Сколько им ребер переломали, сколько зубов повышибали! Сдали они киллера, раскололись, два человека знали про него. Мы их в кочегарку отвезли, чуть в печку не отправили. Все рассказали! Был у них один кадр, так, чей-то знакомый, не при делах, Биатлонист кликуха. Лыжами по молодости занимался, стрелял неплохо, вот Слава его и подтянул. Тридцать штук за тебя, Летяй, пообещал! Аванс дал десятку. Я Иванычу позвонил, этого героя быстро с поезда сняли. Сейчас менты его раскололи, во всем сознался. Славу в столице задержали, завтра к нам самолетом доставят, я на билеты всей опергруппе не поскупился. Сейчас на него и этого биатлониста наверняка все заказные убийства повесят. Ему, прокуроры говорят, пожизненное светит, дело-то федерального уровня! Только дотянет ли до суда? Но это уже не наши проблемы. Правда, Марина? Как ты и хотела, никого убивать не пришлось.
– Да, но какой ценой? Чуть Димочку не потеряли. – Она бережно обняла его, шепнула на ухо: – Мне Валя все про твою невесту рассказал. Я так рада за тебя!
– Спасибо, Марина! – он был счастлив тому, что эта сложнейшая проблема наконец-то закончилась, и они не взяли на душу греха. – Слушайте, ребята, – вдруг ощутил эйфорический прилив жизненных сил. – Мне надо ехать, – выдернул из рук все капельницы.
– Ты что, Дима! Тебе лежать надо.
– Марина, как ты не понимаешь? Ольга ждет меня.
– Дима!
– Я все равно уйду отсюда, я не смогу неделю без нее. Это она спасла меня от гибели. Валя, – он кое-как поднялся с кровати. Стоял в одних больничных штанах с туго забинтованной головой. – Валя, давай ключи.
– Ничего я тебе, Летяй, не дам, – он весело рассмеялся и, оценивая самочувствие, смотрел на своего друга. – Со мной поедешь. Пассажиром.
– Вы с ума сошли, ребята! Он же только после комы!
– Марина, ты с нами? – Валька обернулся и его умоляющий взгляд был выше всяких слов. – Сгоняем на пару дней. В Омске Ежик встретит, отдохнем. Марина?..
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами:
– Да что же я вас одних оставлю? Быстро за одеждой давай! – Валька радостно умчался.
Одели Дмитрия и, осторожно придерживая, повели к машине. На улице Валькины парни крепко обнимали, жали руку. Подъехали свои, «летяевские», в полном составе. Вытащили из багажника ящики с шампанским, выпили за здоровье командира. Подходили медсестры, врачи. Налили им игристого вина, угощали шоколадом. Наконец торжественно усадили Дмитрия на заднее сиденье автомобиля. Под напутствия и аплодисменты Валюха включил скорость. Марина заботливо уселась рядом, присматривать за раненым.
– Как приедем к Феодосию пойдем. Какое там место блаженное! Там зла нет, – он вспомнил, что ему рассказывала Аня. – С родителями, младшей сестрой вас познакомлю. Ольга обрадуется. Люблю ее безумно. На обратном пути в «Атлантиду» к Ежику заскочим. Вот парень!.. В город вернемся, сразу к свадьбе будем готовиться. Тебя и Марину в свидетели. Сколько вы для меня сделали!
– Да ладно, Летяй! Может и я…
Валентин вовремя осекся и посмотрел на них в зеркало заднего вида. Марина строго взглянула на него, и он тут же понял опрометчивую неуместность своего намерения. Смутился немного, впрочем, нисколько не унывая и надеясь на ее дальнейшую благосклонность.
– Гони, Валюха! Хочу быстрее увидеть свою невесту, – голова сильно разболелась.
– Что, Дима, плохо себя чувствуешь? – Марина предусмотрительно взяла все необходимые лекарства. – Вот, – протянула несколько таблеток и стакан с водой. – Я с врачами поговорила о тебе. Дали все подробные инструкции, – она показала мелко исписанный лист бумаги. – Валя их деньгами просто засыпал, так они целую аптечку принесли. Волновались за тебя, конечно, никак не хотели отпускать.
– Спасибо, Марина!
Джип «Чероки» на огромной скорости летел в ночи. За темными стеклами проносились поля, перелески, цветущие степные просторы. Далеко позади, остался полный опасностей город. Хотелось верить, что впереди после долгих испытаний их ждет только свет, счастье, благополучие. В открытые окна врывался свежий ветер. Ветер любви ветер перемен, ветер времени. На востоке медленно разгораясь, светлело небо, тьма отступала прочь. Все звуки, шорохи и шелест спящих деревьев стихли. Над туманным горизонтом взошел край горящего диска. И с первыми лучами восходящего солнца показались стоящие в предрассветной дымке избы села Знаменского.
Ноябрь 2012г.