История села Званное
Глушковского района Курской области
Посвящается моей классной руководительнице Александре Лукьяновне Бартышевой
Всех, кого заинтересовала история села и кто желает дополнить ее своими сведениями, в том числе о своей семье, прошу отправлять материалы по электронному адресу ivansim1950i@mail.ru или найти Сущенко Ивана Михайловича на сайте "Одноклассники". В конце "Истории..." есть кнопка "Рецензии" - вы можете нажать на нее и оставить свой отзыв или любой другой текст. Заранее благодарен всем, кто выскажет свое мнение об этой, во многом коллективной, работе.
Оглавление
Предисловие
О любви к малой родине
О начале изучения истории села Званное
Народное предание об основании села Званное
История окрестностей села Званное до его основания
О национальной принадлежности первопоселенцев села Званное
Освоение «Дикого поля»
Историческая эпоха в период основания Званного (XVII век)
История Слобожанщины
Основание села Званное
Конфликт с путивльскими помещиками (1695-1706 гг.)
Экономика Слобожанщины
Социальный состав казаков Слобожанщины
История «Фабрыщины» и «Трубыщины» (XVIII – пер. пол. XIX века)
Званное в период отмены крепостного права (реформа 1861 года) и в пореформенный период до начала XX века.
Званное в период Первой мировой войны (1914-1917 гг.)
Установление Советской власти в Званном и период Гражданской войны (1917-1920 гг.)
Званное в период НЭПа (1921-1928 годы)
Коллективизация в Званном
Званное в период немецкой оккупации в годы Великой Отечественной войны
Званное в послеоккупационный и послевоенный периоды (1944-1953 гг.)
Село в период хрущевских реформ в сельском хозяйстве (1953-1964 гг.)
Званное в период застоя и перестройки
(1964-1991 гг.)
Село Званное с 1991 года по настоящее время
Быт и окрестности села Званное
Круг жизни и сезонный круг
Традиции, обычаи и поверья
О детских играх и забавах
Заключение
Предисловие
На мой взгляд, каждое поселение должно иметь свою хотя бы краткую письменную историю. Ее надо изучать в школе, чтобы каждое поколение живущих в этом месте людей знало свои корни, историю своей малой Родины. Люди должны знать каждую достопримечательность своего селения, чтобы гордиться ими (можно ли гордиться тем, о чем ничего не знаешь?). Все уголки окружающей природы, памятные места и общественные здания, сооружения должны иметь свою «биографию». Только в этом случае можно формировать бережное, цивилизованное отношение ко всей окружающей среде, только в этом случае не будут уничтожаться дома, дворцы и другая часть культурного ландшафта при очередных революциях, как это произошло, например, в 1917 году.
Помню, с какой грустью я смотрел на один из дворянских дворцов в Михайловском районе Курской области, когда побывал в этих местах в 1966 году. Дворец зиял пустыми глазницами окон. Это двухэтажное роскошное здание зарастало кустарником и травой. Разгромленное, оно своим униженным видом безмолвно вопрошало у неба и людей: «За что погублена моя красота, неужели мое уродство милее, чем ухоженный вид?». В Курской области до сих пор около двухсот разоренных дворянских усадеб, на исследовании этих исторических памятников написаны диссертации.
Такие же грустные чувства вызывает разграбленный во время революции шпилеобразный родовой склеп помещиков Воропоновых на Будянской горе, что виден с набережной Званного. Изумительные фрески до сих пор еще слегка просматриваются на его стенах. По кирпичику были разобраны здания усадебного дворца Воропановых в Будках и домов помещиков в Званном – одно находилось между поселком Глушково, другое в Чащах. Кто теперь знает об этом кроме уходящих в мир иной стариков? Вдоль дороги Глушково – Тетекино у шляха еще в 70-х годах стояли ветряные мельницы. Можно представить, какой колорит они бы придавали сейчас окраине села, с какой гордостью можно было говорить, что в начале XX века их было здесь 40! Но, увы, их разобрали с какой-то хозяйственной целью. Поубавилось красоты, ушла часть видимого прошлого… В Нидерландах ветряные мельницы стоят с 16 века до сих пор, радуют людей, приносят прибыль в туристическом бизнесе.
Руины не могут украшать жизнь людей, они напоминают только о слепой ненависти, ведущей к необдуманно жестоким поступкам, следствием которых и является неустроенность нашего бытия. До сих пор молчаливым упреком высятся среди Рыльска разоренные храмы. Вместо того, чтобы украшать город, они, не желая того, безобразят окрестности.
Без исторических корней нет народа. Надо учиться хранить прошлое, как зеницу ока. Хранить память устную, письменную и материальные ценности. Западноевропейские государства научились это делать. У нас не менее древняя история, не менее древние корни. По срокам существования на этой Земле все народы одинаковы, за редким исключением. Только одни, как евреи, помнят о своем прошлом четыре тысячи лет, а некоторые свою историю начинают по-новому через каждые пятьдесят. Забывая прошлое, мы обедняем себя, начинаем с нуля – теряем свое наследство, накопленное предыдущими поколениями, уничтожая память, переименовывая улицы и города, снося здания, памятники и захоронения. Народ остается без истории, утрачивая связь с прошлым, с тем, что делали, что думали, как жили предки. Народ становится голым сиротой, которого любой может обидеть, пнув, как щенка: ты кто тут такой без роду, без племени? Нам всем надо научиться не просто с уважением, а с трепетным благоговением относиться к тому, что сделано всеми предыдущими поколениями, нашими отцами, дедами, пращурами. Без всякой мистики – они помогают только благодарным потомкам, помнящим о них. Стены зданий, простоявшие столетия, своей энергетикой возвышают живущих рядом людей, приподнимают их над суетным настоящим до высоты вечности.
Несколько слов о памяти, связанной с теми людьми, которые жили в поселении прежде. На мой взгляд, надо знать, по-возможности, всех руководителей селения (старост, председателей сельсоветов, колхозов, кооперативов, директоров школ и предприятий, настоятелей храмов).
У казахов принято знать своих предков - по обычному праву нельзя было вступать в брак с родственником даже в седьмом поколении. Спросите любого россиянина: знает ли он дедушек и бабушек по отцу и матери. Боюсь, что половина не ответит на вопрос полностью. А если спросить о прадедах? А что значит Фома, не помнящий родства, на этой земле?
Любые предания и легенды должны быть бережно собраны и сохранены. Они должны жить в памяти, а не томиться в забвении. Только в этом случае они работают, создают ауру местности, чувство повседневного присутствия истории, наполненности образами прошлого, что присуще обжитому месту, а не пустыне.
Я выскажу одну простую мысль, которая в силу занятости повседневными заботами не приходит в голову некоторым людям, а меня эта мысль посещает в силу моей профессии. Дело в том, что мы можем не замечать чудес, красоты и завораживающего очарования каждого уголка природы: Бондаря, Мацькова, Обыход, Славэнь, Хутовща, Рахов... Но можно оторваться от бытового восприятия этих названий, которые с детства произносим привычно и не задумываясь. Стоит покопаться в прошлом, найти истоки этих названий, начать об этом говорить с детьми дома, в детском садике, в школе, написать об этом в газете, в книге, и это название уже перестает быть частью повседневности, оно становится легендой, наполняется каким-то священным смыслом. Раскрытое происхождение названия раздвигает горизонты нашей жизни от видимого окоема до простора прошлых времен. Из прошлого приходят образы и смыслы, делающих нашу жизнь более понятной. Возникает множество чувств и представлений, которые возвышают нас в наших же глазах: мы не какая-то голытьба без роду и племени, у нас есть прошлое, которое делает нас богатыми. Свет знания прошлого окрашивает в новые цвета нашу повседневность, и мы чувствуем себя частицей великого целого, текущего бесконечно времени, а не какой-то бессмысленной вспышкой во тьме.
Чтобы было понятней, о чем я говорю, хочу напомнить о родословных дворян и принципе наследования родовых дворянских поместий и замков. О! Скажете вы – ведь это ж дворяне!.. Мы, как правило, окружаем ореолом уважения, а то и поклонения, предков дворян, превозносим их деяния, которые записаны в истории и могут быть прочитаны. Вместе с тем, в те же времена жили и наши предки – не дворяне. Они трудились на этой земле, давали имена своим детям и названия для разных мест вокруг села. Деяния наших предков не менее уважаемы, чем деяния дворян. Надо только, чтобы каждое поселение имело свою историю, а семья - родословную.
В моей истории села я подробно останавливаюсь на украинском происхождении первопоселенцев и коренных жителей села. Это не случайно. Дело в том, что об украинском прошлом своих предков нынешние жители села, как правило, не знают и не задумываются. Их вины в этом нет. Если чья-то вина в этом и есть, то это вина самой истории или политиков, принимавших решения. К сожалению, даже очевидный украинский язык жителей Званного и других поселений левобережья Сейма, таких, как Карыж, Ходякивка, Сухиновка, Кульбаки и других, основанных украинцами в период освоения земель Слободской Украины в 17 веке, называют местным русским говором. Это, мягко говоря, заблуждение от незнания.
О любви к малой родине
Разговор на тему любви к малой родине, в данном случае к селу Званное, часто показывает, что человек подразумевает под этим чувством что-то очень смутное, не расчлененное на конкретные понятия и образы. В ходе разговора выясняется, что имеется в виду комплекс положительных чувств ко всему, что находится в пределах окоема, видимого пространства в селе и вокруг села, его природа (луг, лес, поля, Сейм и так далее). Любовь к селу включает также чувства к родным и близким, проживающим в нем, ко всем его жителям, землякам.
Вместе с тем, когда начинаешь анализировать чувство любви к малой родине, то вскрываются аспекты действительности, которые могут восприниматься неоднозначно. Так, например, отношение к лесу, лугу, полям и реке может быть разным. Одно дело, когда они принадлежат сельской общине и могут считаться жителями села – своими, по наследству доставшимися от предков. Совсем другое дело, если они становятся частной собственностью. Можно сравнить другие страны с развитой рыночной экономикой, как, например, США, где огорожены колючей проволокой, как частная собственность с табличками «privats», не только поля, но и берега рек и озер. В книге «Земля за океаном», написанной Песковым и Стрельниковым, журналистами «Комсомольской правдой» в 70-х годах XX века, приводится интересный эпизод. Во время длительной поездки по Америке авторы книги захотели отдохнуть у реки. Перепрыгнули через колючую изгородь и двинулись к воде, но их встретил с винтовкой в руках владелец огороженного участка.
Согласитесь, что мы не привыкли к таким отношениям ни с землей, ни с водой. Даже соседний огород кажется не таким красивым и родным, как свой. К объекту частной собственности (даже если он прекрасен, как часть окрестного пейзажа) чувства возникают несколько иные, чем, допустим, к обычному колхозному или кооперативному лугу. Лес, принадлежащий государству, воспринимается как окружающая природа, а частный лес, огороженный колючей проволокой, имеет на себе тень экономических отношений. Исторический процесс идет так, что простые люди чаще всего вынуждены соглашаться с мнением верхов, которые принимают решения, в чей собственности будет земля, луг и лес. Исторический процесс неумолим и не знает сантиментов. Только иногда простой народ выходит на авансцену истории, когда, как говорится, дальше некуда, и вносит существенные коррективы в этот самый процесс. Но, если судить, по количеству заброшенных огородов (такого никогда не было за всю историю села), то, по крайней мере, часть нынешних жителей Званного не особенно озабочена тем, в чьей собственности находится земля.
Любовь, как известно, слепа. Это качество не является исключением и для любви к родному краю. Какой бы ни был родной уголок, он всегда красивей и лучше других, так же, как мама всегда для ребенка лучше и красивее всех женщин земли.
Что касается жителей Званного, то эта любовь подвигает не только на охи и ахи по поводу красот округи, но и вдохновляет на подлинные поэтические шедевры в честь объекта любви. В самодеятельных виршах, что приведены ниже, даже проскальзывает некий званновской «шовинизм», к которому можно относиться с долей юмора. Неизвестный автор сочинил речевку, уже известную в 50-х годах прошлого века, утверждающую несомненное превосходство жителей Званного:
У Карыжи люды рыжи,
У Глушковый жырыбци,
А у Званый молодци!
Малая родина, любовь к ней дают человеку кроме всего прочего чувство укоренённости: чтобы с тобой ни случилось, ты считаешь, что здесь тебя ждут, помогут, посочувствуют. Это позволяет ощущать себя не перекати-полем, гонимым ветрами по городам и весям, а частью мощного векового леса, который поможет тебе устоять против любых ветров судьбы и истории.
О начале изучения истории села Званное
Следует в самом начале сделать оговорку, что эта история адресована прежде всего жителям села Званного, а также уроженцам села, которые в силу обстоятельств живут за пределами своей малой родины, их детям и потомкам, всем, кто интересуется своими корнями, а также тем землякам, что проживают в соседних селах и поселках, основанных в XVII веке в одно время со Званным.
Начало изучения истории села положил в 60-х годах XX века директор Званновской школы Федор Константинович Глушко, он сделал запрос в Москву в Центральный государственный архив. В школу пришел ответ, из которого стало известно, что село упомянуто в документах в 1685 году. Так была установлена примерная дата основания. В ходе работы над историей нами было найдено документальное свидетельство о том, что село возникло раньше 1685 года, эта заслуга принадлежит соавтору данной книги Валентину Процевскому. В результате его поистине сенсационной находки история села становится почти на 30 лет старше – оно впервые упоминается в 1656 году! Скорее всего, это и есть дата основания. Подробнее об этом будет сказано ниже.
Замысел написать историю своего родного села созрела у автора этого текста (Ивана Сущенко), давно. К 2009 году был написан ее черновик, еще очень несовершенный, в нем были использованы в основном устные предания, воспоминания, свои знания по истории, и многое строилось на догадках. Наиболее ценной частью первоначальной рукописи была его этнографическая часть и описание окрестностей села.
Рукопись была передана в город Курчатов моему однокласснику и близкому другу Николаю Шевченко. Он сделал несколько очень ценных критических замечаний и поправок, которые я внес в текст. В его отзыве был сделан верный вывод, что в истории не хватает архивных материалов и ссылок на научную литературу.
Так появился материал, описывающий историю Слободской Украины, в состав которой, по моим предположениям, входило Званное в период основания. Я не сомневался в том, что первопоселенцы нашего села и их потомки являлись украинцами и выходцами с Украины. На это указывал язык жителей села, песни, предание об основании села и многое другое. Моя бабушка Ульяна поговаривала: «Гарный дивчиньци, гарно и в ганчирци» - кто усомнится, на каком языке она говорила («ганчирка» – тряпка)? Но мое послевоенное поколение обучалось в школе на русском языке и поэтому уже вынуждено было спрашивать у дедушек и бабушек, что такое ганчирка, мы интересовались: почему то, что сияет в небе ночью, называют то зирка, то звезда - может быть, это разные небесные объекты? Нынешняя молодежь Званного вряд ли уже задается этим вопросом. Небесный объект они уверенно называют звездой. О зирке знают единицы.
У меня не было фактов, документов, подтверждающих мою версию. Публикация истории на сайте, а потом дополнение ее материалами по Слобожанщине, неожиданным образом дали аргументы и факты.
Помощь пришла из Украины. Вначале прислал материалы Александр Капитоненко из Сум – краевед и замечательный человек. Он предоставил карту 1725 года, подлинник которой находится во Французской Национальной библиотеке в Париже. На этой карте Званное обозначено на территории Слободской Украины в составе Сумского казачьего полка. Вслед за этим Капитоненко прислал историю города Белополья, расположенного неподалеку от села Званное. Из нее стало понятно, что на Слобожанщине селились не только выходцы из левобережной Украины, но и с правого берега Днепра, в том числе и с Западной Украины. Теперь круг поисков научных фактов определился. Надо сказать, что Капитоненко очень помог в сборе материалов для истории села. И за это ему низкий поклон!
Впоследствии нашлись аргументы, подтверждающие, что в Званном осели не только выходцы из Левобережной, как предполагал вначале автор, но и Правобережной Украины. Нашлись и воспоминания нынешних сельчан, подтверждающих этот вывод. В частности, подворье Юхтыных считают себя западными украинцами. Слава Ковалев (выпускник Званновской школы 1967 года) сообщил, что его бабушка была полячкой. Вполне возможно, что подворье Поляковых – выходцы из Польши. Очевидно, это украинская традиция - так называть выходцев из соседнего государства. Например, среди жителей села Красня Слобода бывшего Путивльского уезда « …есть четыре семейства, дед которых каким-то образом из Польши забрел, отчего эти семейства и по настоящее время прозываются Поляковы», сообщает на одном из сайтов начальник архивного управления Курской области Валентин Богданов.
До недавнего времени в говоре жителей Званного имелись отличия, что является доказательством, что основали село выходцы из разных мест Украины: основная часть званновцев, например, говорит «погналы корыв», но некоторые произносят: «погналы корив». В некоторых семьях к отцу и матери дети обращались на «вы», что характерно для жителей западных областей Украины.
Неоценимый вклад в собрание научных материалов внес Валентин Процевский, проживающий в Харькове. Валентин собрал много текстов и карт, а самое главное, летом 2011 года побывал в Киеве и переписал документ в Центральном истороическом архиве Украины «В полковую Лубенскую канцелярию доношение». С помощью этого материала восстанавливается история села с основания до 1726 года.
Нельзя не сказать и о тех, кто работал над историей в самом селе. Много для этого сделали в последнее время директор дома культуры Руденко Любовь Васильевна, ее сотрудник Губенко Лариса Борисовна, они собрали тексты по советскому периоду истории Званного. Нельзя не упомянуть директора званновской средней школы Мищенко Светлану Васильевну и учителей, которые занимаются школьным музеем, ими собран прекрасный материал по истории сельской школы. Ныне воспитатель детского сада Маруженко Елена Витальевна, будучи студенткой, написала работу по истории села Званное, ее факты по советскому периоду использованы в нашем труде. Неоценим вклад в сбор званновского фольклора и в развитии народного творчества Поливиченко А. В., руководителя краеведческого музея при сельском Доме культуры. Анатолию Васильевичу удалось получить и сохранить семейный архив одних из первых учителей сельской школы Курдюмовых.
В нашей работе также использованы исследования и документы, которые были собраны в Глушковском районном архиве и музее, в Курском областном музее и областной библиотеке имени Асеева. Помогали и краеведческие материалы разных авторов по истории Карыжа. В «Истории села Званное» широко представлен материал российских и украинских архивов, дореволюционных, советских и современных историков, сборники документов. Можно сказать, что история села в какой-то степени плод коллективного творчества - использованы воспоминания жителей, документы и родословные, предоставленные потомками званновцев, проживающих далеко за пределами села, в том числе и за рубежом России. Изложение интернетресурсов, правительственных и партийных документов советского периода в тексте дается без сносок, поскольку эти документы широко известны и доступны.
Сведения по истории села продолжают поступать от его обитателей и их потомков, живущих за пределами села. Одно из них предоставила Валентина Нагорная (Шевченко), проживающая в Минске. Вот вывдержки из ее сообщения: «Я помню тоже пару историй про село. На старой автобусной остановке раньше был ток, рядом с ним стоял сарай для зерна. Когда его разбирали в середине 60-х годов, под ним были обнаружены надгробные плиты с написями на латинице. Эти камни увезли на строительство колхозной конторы, (целиком или дробили для фундамента). Эти камни я сама видела. В прошлом 2011году я разговаривала с Любой, женой Коли Калая. Она рассказала, что при раскопе у себя во дворе возле забора наткнулись на кладку стены на глубине одного метра, они предполагают, что это был забор кладбища старинного. Между этой кладкой и теми плитами, которые я видела, когда была где-то в классе седьмом, расстояние метров 15». Эти факты еще предстоит кому-то исследовать и осмыслить. А сейчас мы можем только задать себе вопросы: если названные плиты были на могилах, то кто под ними был похоронен? Кому могут принадлежать надписи на латинице? На каком языке они были написаны? О кладбищах на улице Зацерковской и за Званкой молва сведения сохранила, но о кладбище у шляха сведений не было…
Данная работа не претендует на звание научной. Вместе с тем, это первый текст, в котором история села изложена со дня основания до наших дней. В последующем, в том числе другим авторам, можно будет дополнять, уточнять детали созданной исторической канвы. Кому-то могут показаться излишними страницы, в которых описывается панорама исторической эпохи, а не сама история села. На взгляд автора, этот материал необходим по многим причинам. Дело в том, что эту историю читают не только в селе, но и в других странах, где проживают выходцы из Званного и их потомки, но историю России не изучают. События, происходившие в селе, думается, будут более понятны на фоне общероссийской панорамы. Значительное место в связи с этим отводится и описанию Слобожанщины – о ней современники, живущие в селе, не имеют никакого представления.
Народное предание об основании села Званное
В Званном из поколения в поколение старики рассказывали предание об основании села и возникновении его названия. В нем говорится, что когда-то давно жили казаки, но запорожцами этих казаков предание почему-то не именует. Несколько семей из этих казаков решили поселиться на новом месте. Сели они в челноки и поплыли вверх по течению Сейма, а когда добрались до ныне званновских мест, то решили поселиться здесь, так как место показалось им очень красивым и удобным. Высадились первые поселенцы на полуострове между Скорозвой и Званкой, построили дома и стали звать к себе своих родных и знакомых. Поэтому село и получило имя Званное. Протока-старица Скорозва и залив Званка так же получили свои имена по этой причине, на их берега «скоро звали» поселиться. Все, что несло в себе народное предание, в результате изучения научной литературы и документов, подтвердилось. Народная память несет только правду.
Наши предки начали переселяться на берега Сейма в середине XVII века, они уходили из-под гнета польской шляхты, чтобы обрести казацкую свободу, бросали насиженные места, обихоженные земли, дома, вместе с домочадцами, женами и детьми уходили на новые земли, в неизвестность. Д. И. Багалей в своей книге «Колонизация и заселение Слободской Украины» приводит тексты песен, которые пели украинцы, покидая свои прежние места, эти песни лучше всего передают душевное состояние людей того времени. Не с легким сердцем уходили наши предки с обжитых мест:
Та йдуть люде, поселяне,
Все з дочками та з синами,
Покидають грунты своi,
Преславнii вжитки
I превтiшнii пасикi.
Та чогось луги потемнiли,
Наши поселяне посмутнiли,
Засмутнилися птиця,
Що назад не воротиться
На своi прежнii вжитки.
И все же они уходили, чтобы обрести желанную свободу, она их манила и кружила голову, вот как пели об этом тогда, в середине XVII века:
Пoкинь, бaтька, пoкинь, мати, пoкинь всю хyдoбy,
Iди з нами, кoзакaми, на Укpайнy, на слoбoдy.
Hа Укpайнi всьoгo мнoгo: i пашi, i бpаги.
He стoять там вpажi ляхi, кoзацькii вpаги;
Hа Укpайнi сyхa pиба iз шaпpанoм:
Бvдеш жити з кoзаками як з пaнoм,
A y Пoльшi сyха pиба iз вoдoю:
Бyдeш жити з вpaжим ляхoм, як з бiдoю.
Ради казацкой воли, свободы наши предки совершили настоящий подвиг. Мы, их потомки, должны понимать и ценить их порыв, их свободолюбие и хранить об этом память, как драгоценное наследство. Наши пращуры не только любили свободу, но и умели бороться за нее, в том числе с оружием в руках. Возможно, что некоторые из них участвовали в многочисленных восстаниях, которые проходили в то время на Украине против польского гнета, наверняка хотя бы часть из них воевала под знаменами Богдана Хмельницкого в национально-освободительной войне 1648-1654 годов. Личность этого легендарного государственного деятеля всегда была популярной в Званном, в некоторых семьях хранились его портреты рядом с р.пинской картиной «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».
Предков нынешних коренных жителей Званного, уходивших от шляхетского гнета, приняло Русское государство, здесь они обрели новую родину, здесь они остались жить навсегда. В первые десятилетия после переселения получив казацкую вольность, здесь они в качестве наследства оставили своим потомкам прекрасное село, эти потомки чувствуют себя истинными россиянами.
История окрестностей села Званное до его основания
Село Званное расположено на левом берегу реки Сейм. На северо-западе, севере и северо-востоке от него простирается луг со старицами и пойменными озерами, поросшими камышом. За лугом поднимаются Будянские горы – начало Среднерусской возвышенности. В нескольких местах на них видно, как белеют меловые обрывы, меловые горы. С самого верха до пойменного луга спускаются с них овраги Санное и Глинное, поросшие лиственным лесом и орешником. Окоем с этой стороны ограничен, и солнце садится за эти «горы». С юго-востока и юга село окружают поля – отсюда когда-то начиналось «Дикое поле». Западный край Званного упирается в Карыжский лес. Все, что необходимо человеку для хорошей жизни, здесь есть. Привлекает местность и удивительной красотой природы.
Эта земля была заселена многие тысячелетия назад. Мы не можем с достоверностью сказать, какие племена жили здесь до того, как здесь появились восточные славяне. Случайные находки археологических артефактов все же позволяют утверждать, что эта прекрасная местность привлекала человека давно, он оставил много следов своего пребывания в этом уголке курской земли.
Первые люди появились на территории будущей Курской области около 100 тысяч лет назад, в эпоху "Великих оледенений". Это было время гигантских природных катаклизмов, когда ледяной щит покрывал огромные просторы Евразийского и Американского континентов.
Доходили льды и до современной Курской области, однако, протянувшиеся по ее западной части отроги Среднерусской возвышенности мешали их проникновению. Лишь во время самого мощного Днепровского оледенения (200 000 - 120 000 лет назад) ледяной поток прошел по территории современных Рыльского и Кореневского районов.
Сегодня на территории Курской области ученым известно 7 стоянок первобытных людей: Авдеевская (Октябрьский район), Пенская (Курчатовский район), стоянка Быки (Курчатовский район), Октябрьское 1 и 2 (Рыльский район), стоянки Курск-1, Курск-2 и Курск-3.
Самым изученным курским памятником каменного века является Авдеевская верхнепалеолитическая стоянка, расположенная в 28 км от Курска на берегу р. Рогозны. Существовавшее около 22 000- 23 000 лет назад поселение состояло из семи расположенных по краям жилой площадки жилищ-полуземлянок, между которыми находилось восемь ям, служивших для хранения разнообразных пищевых и хозяйственных припасов. На территории стоянки археологи обнаружили сотни кремневых орудий, изделия из рога, кости и камня.
Основным занятием древних "авдеевцев" была охота. Судя по обнаруженным при раскопках костям, охотничьей добычей были мамонты, шерстистые носороги, северные олени, лошади, овцебыки, сайгаки, бурые медведи и даже пещерные львы. Интересно отметить, что кости песца и волка в культурном слое сохраняют свой анатомический порядок. Это говорит о том, что их добывали исключительно ради меха, использовавшегося для изготовления одежды.
Добытые на охоте животные давали первобытным людям мясо для еды, их шкуры использовались при шитье одежды и постройке жилищ, из сухожилий изготовляли нити и веревки, а кость использовали как топливо и в качестве материала для изготовления орудий труда, украшений и даже музыкальных инструментов, подобно обнаруженному при раскопках 30-сантиметровому обломку флейты из лебединой кости.
Около 12 000 лет назад начался глобальный процесс потепления. Вместо растаявшего ледника возник лесной гигантский пояс, протянувшийся от Балтики до Тихого океана. Изменение растительного мира повлекло исчезновение крупных стад копытных животных и привело к дроблению крупных общин людей на мелкие группы.
В мезолите, 10 000 - 7 000 лет назад, основным охотничьим оружием стал лук, позволявший убивать добычу с большого расстояния, сделавший охоту занятием более безопасным, эффективным и не требующим участия большого количества людей. Наряду с охотой большое значение приобретает рыболовство, что подтверждают обнаруженные на стоянках кости рыб, гарпуны, рыболовные крючки и сетевые грузила.
В эпоху неолита, около 7 000 лет назад, люди научились разводить домашних животных и выращивать культурные растения, достигли небывалых высот в обработке камня (сверление, пилка, шлифовка), освоили производство ткани. Однако важнейшим изобретением этого времени стало появление посуды из обожженной глины. Слепленная от руки посуда была грубой, зачастую плохо и неровно обожженной, но сразу стала незаменимой в хозяйстве. С ее появлением впервые создались условия для приготовления достаточного количества вареной пищи и более надежного сохранения пищевых запасов.
Ни мезолит (10 000- 7 000 лет назад), ни неолит (7 000- 5 000 лет назад) на территории Курской области практически не изучены, несмотря на то, что в ходе археологических разведок выявлены десятки памятников неолитической эпохи. Появление около 5 000 лет назад первых медных орудий и украшений ознаменовало собой окончание "каменного века". Пришедший ему на смену энеолит (меднокаменный век) открыл новую эпоху в истории человечества - эпоху применения металлических сплавов.
Одно из первых косвенных доказательств древнего заселения местности, где расположено село Званное, было найдено после Великой Отечественной войны, когда званновские мужики копали корни деревьев (кички) вырубленного немцами леса. В одном из корней Иван Цегельник, живший у леса на улице Средней, обнаружил вросший каменный шлифованный топор. По рассказам очевидцев, потом эта находка была сдана в рыльский краеведческий музей.
Среди деревьев только уникальные экземпляры дубов в средней полосе России могут жить несколько тысяч лет. Так, например, Мамврикийский дуб, под которым по Библии Авраам встретил троицу (второе тысячелетие до нашей эры), стоит и поныне в городе Хевроне Палестинской автономии, в 30-ти километрах южнее Иерусалима. Дуб начал увядать в конце XIX века. Последний зеленый листок на нем наблюдали в апреле 1996 года. Одним из самых старых в Европе считается Сте;лмужский дуб. Этот официальный памятник природы растет в поселке Стелмуж в Литве, на границе с Латвией. Он по-прежнему зелен, хоть возраст его более 1500 лет. Можно предположить, что найденный каменный топор в Карыжском лесу относится к эпохе до нашей эры и мог быть чуть ли не ровесником библейского дерева.
На территории Курской и Сумской областей в бронзовый век (второе тысячелетие до нашей эры) проживали племена срубной культуры. Срубники хоронили мертвых под курганами, ям не копали, покойника осыпали охрой, клали на поверхности земли. Занимались эти племена в основном скотоводством. Большая часть рода оседло проживала на стоянке, остальные пасли стада в ближайшей округе, то есть основным занятием этих людей было пастушеское скотоводство. Подсобным занятием у них было земледелие. Сеяли они в основном ячмень и просо. В керамических горшках находят остатки этих зерновых. На стоянках археологи обнаруживают кремниевые и бронзовые серпы, мотыги, зернотерки. Жили эти люди в полуземлянках, посередине которых имелся очаг, обложенный камнями. Таких стоянок только в Курской области известно несколько десятков, а курганов – сотни. Во многих местах обнаружены сверленые каменные топоры этой эпохи (История Курской области. Воронеж, 1975, стр. 7).
Найденный Цегельником топор, возможно, бронзового века. Но есть исторические данные о том, что люди еще и в первых веках нашей эры использовали каменные топоры в ритуальных целях. Значит, несколько тысяч лет назад по нашей округе, где потом появились села Званное, Карыж, Ходяковка, уже ходили люди, возможно, пасли здесь скот, в лесу кто-то из них пытался срубить молодой дубок. В таком случае, когда дуб спили в наше время, ему могло быть несколько тысяч лет. Вполне возможно, что он являлся самым древним деревом в Европе, и немецкие оккупанты уничтожили уникальный экземпляр нашей родной флоры. Эта находка так же говорит о том, что карыжский лес существует как минимум много тысячелетий. До того, как помещик и промышленник Терещенко стал высаживать в нем хвойные деревья, он был чисто лиственным. В нем росли дубы, березы, осины, лещина. Сосной по преимуществу он был засажен после войны. Вот так раздвигается занавес времени, если поразмыслить над одним только этим фактом.
В IX-VIII веках до н. э. (железный век, начало скифского периода) весь запад Курской области был заселен племенами земледельцев-пахарей. В VII-VI веках до н. э. они на высоких мысах вдоль Сейма и других рек построили более полусотни укрепленных поселений. Рвы и валы этих городищ сохранились до наших дней. Возле большинства городищ располагались неукрепленные поселки-селища. (указ. соч., стр.8). В результате археологических экспедиций курских ученых в районе Лещиновки выявлены поселение и селище, а в пределах Будок имеется курган IX-VIII веков до н. э. Лещиновское поселение еще не раскопано археологами. (Глушковский краеведческий музей, филиал ОГУК «Курский областной краеведческий музей», документ №1-7).
Долгое время среди историков существовала гипотеза, что славян до начала нашей эры в бассейне Днепра быть не могло, но в последнее время среди ученых таких категоричных утверждений все меньше. Многие допускают, что предки славян в последних веках до нашей эры могли здесь обитать, значит и на берегах Сейма. Ну как не вспомнить при этом отца истории – древнегреческого Геродота, который среди народов, живших севернее скифов, упоминает Будинов. Может быть, это и наивно с научной точки зрения, но так и подмывает сказать: уж не предки ли это наших родных будян жили здесь в VI-V веках до нашей эры?! Конечно, это шутка. Но в ней есть доля истины: уж больно по-славянски звучит слово «Будины». Впрочем, Будки были основаны в новое время, причем поселений с таким названием в округе несколько. Однако, как в устах Геродота очень знакомо и по-родному звучит: будины…
К слову сказать, на колхозных полях Званного еще после войны западнее Чащей можно было различить небольшой курган, скорее всего скифского периода. В настоящее время он распахан и для археологов потерян. Так что имеются следы проживания людей в нашей местности и в то далекое время, когда царские скифы и подчиненные им племена насыпали курганы в Восточной Европе.
К первым векам н. э., когда сарматские племена, вытеснившие скифов, господствовали в Северном Причерноморье, относятся распространившиеся в западных областях Северного Причерноморья, Верхнего и Среднего Приднепровья и Приднестровья культуры «полей погребений» (зарубинецкая и черняховская культуры). Они принадлежали земледельческим племенам, знавшим металлургию железа, в числе которых, по мнению некоторых учёных, были и предки славян. Они вполне могли обитать и на берегах Сейма.
Были на территории села и находки уже явно славянского происхождения. В послевоенный период, по рассказам Ивана Афанасьевича Мищенко, жившего на улице Центральной, во время рытья ямы под фундамент для насоса в районе урочища Дуброва на берегу Сейма колхозные мужики наткнулись на захоронение. Это было трупосожжение, так как кости находились в значительном слое золы и на них имелись следы огня. Возле черепа стояла глиняная чаша, вылепленная вручную. Скорее всего, чтобы соблюсти ритуал, ее здесь же из местной глины и вылепили. Колхозников удивили кости конечностей – они были очень большими. Рост покойника значительно превышал средний рост современного человека. Судя по найденным атрибутам, здесь был захоронен представитель древних восточных славян-язычников, это у них был обряд сожжения трупа на погребальном костре и обычай ставить ему в изголовье чашу. Такие захоронения совершались до принятия на Руси христианства, то есть до 988 года, и некоторое время после того.
Кто был этот богатырь, похороненный своими товарищами на берегу Сейма? Воин, погибший в стычке с врагом, а может быть, купец или кто другой, плывший по реке и умерший от болезни? – мы, очевидно, об этом никогда уже не узнаем. Последнее предположение ближе к истине, если исходить из того, что ритуальная чаша была изготовлена наспех на месте смерти, а так же учитывая тот факт, что Сейм в то время был судоходен, из Курска и Рыльска плавали в Десну и Днепр. Эта находка, к сожалению, документально не зафиксирована, но не вызывает сомнения (источника информации я знал, как достойного и честного человека – И. Сущенко), она позволяет утверждать, что восточные славяне в нашей местности побывали до принятия христианства.
В домонгольский период Киевской Руси не далеко от Званного, в устье речки Вир, впадающей в Сейм, был построен город Вирь возле нынешнего Белополья. Он контролировал переправы и часть территории между Сеймом и Сулой, стоял на пути кочевников печенегов и половцев, закрывая проход к городам Рыльск и Курск. Что касается Рыльска, отстоящего от Званного всего на 35 километров вверх по течению Сейма, то упоминания о нем в письменных источниках появляются с 1152 года, хотя основан он был значительно раньше. Этот город весь последующий период до нынешних дней не прекращал своего существования, пережив многие исторические катаклизмы, в том числе и монголо-татарское нашествие. В древнерусский период на правой стороне Сейма существовала система укреплений под началом Рыльска, в нее входило более 20 пунктов. Территория нынешних Карыжа и Лещиновки входили в эту систему. У Карыжа была переправа, а на Лещиновской горе было укрепление, наверное, наблюдательный пункт. Кто бывал там, тот замечал, что местность с этой точки прекрасно просматривается от Карыжа почти до Глушково, противника можно было легко обнаружить.
После похода Батыя на Русь в XIII веке на территории нашей округи еще некоторое время существовала Вирская волость, зависимая от Золотой Орды, но в XIV-XVI веках она была доведена татарами до полного запустения. Город Вирь (на этом месте теперь стоит Белополье) был разрушен. На территории Рыльского княжества в районе разоренного в результате нашествия Курска некоторое время во второй половине XIII века находилось поселение золотоордынцев. В 1287-1293 годах произошло восстание против баскака Ахмата, в ходе восстания курян татарское поселение было уничтожено. Некоторое время в южных районах нынешней Курской области существовала татарская «Курская тьма».
Каких либо сведений об этой местности до ХVII века почти нет. В русских летописях и документах ее, включая и земли значительно южнее, именовали «Диким полем», здесь кочевали золотоордынские тюркоязычные племена, из которых сформировались народности крымских татар и ногайцев. Еще в первой половине XVI века в районе нынешнего Белополья и Карыжа были поселения-стоянки – на сакмах (путях) степняков. Кстати, и название Карыж может происходить от татарского «кариш» - пядь (мера длины, в данном случае - пядь земли), на башкирском языке и у поволжских татар так же называется одна из речных маленьких рыб. В краеведческом материале по истории Карыж название этого села выводится из татарского языка как «двор у реки». В тюркских языках вода – «су», река – «узень». Авторы брошюры о Карыже, изданной в 60-х годах прошлого века, не указывают источник, откуда они взяли такое толкование слова «карыж». Кстати, в этой же брошюре татарское слово «сакма» трактуется не как степной путь, а как поселение. Можно сказать, что не только во взаимных набегах контактировали татары и славяне, но были и другие формы взаимоотношений, в ходе которых, возможно, и передалось название села Карыж. В русском и украинском языках полно тюркизмов: арбуз, кавун, чувал, сарай, телега и так далее. Есть скудные сведения, что к Карыжу приходили татарские купцы, а со стороны Рыльска - русские. Кочевники нуждались в ремесленных изделиях и продуктах земледелия, а оседлые русичи в продуктах животноводства. Кроме того, многие русские и украинцы побывали в татарском плену, где также усваивали язык поработителей, а после выкупа или удачного побега приносили новые слова к себе на родину.
В соседнем городе Судже работники городского музея считают, что их населенный пункт назван по имени реки – Суджа, что в переводе с тюркского означает «водяное место» (Уездные вести. 28 января, 2012 года).
По поводу поселка Глушково бытует легенда, что его наименование произошло от казака Глушко, который будто бы основал это поселение. Никаких ссылок на исторические источники у авторов, приводящих эту легенду, нет. Но правда в легенде присутствует - Глушково основали казаки. Валентин Процевский выдвинул свою версию. Среди Путивльских дворян в XVII-XVIII веках был целый клан помещиков Глушковых, некоторые из них имели земли на территории, где в настоящее время расположены Званное и райцентр. Валентин считает, что название Глушково произошло от имени этих помещиков. Версия логичная, и автор этих строк полностью с ней согласен. Вполне возможно, что и название Коровяковки происходит от фамилии помещика Коровяковского. Об «Афонасии Романова сына Коровяковского» упоминается в той же писцовой книге Курских дворян (А. А.Танков «Историческая летопись курского дворянства». Т.1, Москва, 1913г.). Возможно, такие же корни и в наименовании поселения Ломакино Рыльского района – помещики Ломакины упомянуты в том же первоисточнике.
Поселений на территории села Званное до XVII века не было. Сейм в этом месте был долгое время пограничной рекой Рыльского княжества, а впоследствии границей с татарами и такими государствами, как Литовское, потом Польско-Литовское. Современный литовский историк Эдвардс Гудавичус пишет, что в начале семидесятых годов XIV века к Великому Княжеству Литовскому были присоединены Чернигов, Новгород-Северский, Стародуб, Рыльск и Трубчевск. В итоге походов Ольгерда на протяжения почти полутораста лет Курский край стал составной частью Великого Княжества Литовского, в котором проживала часть предков коренных жителей Званного. В это же время исчезла и татарская "Курская тьма". В 1506-1507 гг. крымский хан Менгли-Гирей выдал ярлык на владение на спорные с Москвой земли, в том числе на Путивль, Рыльск, польскому король Сигизмунду. ("Очерки истории Курского края от каменного века до Нового времени. Курск, 2008, с.373-379).
К XVI веку эти земли стали входить в состав Московского государства (с 1503 года). Впрочем, поляки и после 1503 года временами отвоевывали эту территорию у русских. Но левый берег реки Сейм все это время до XVII века не был заселен, а на правой стороне (где находятся теперь Будки и Лещиновка) - недоступной кочевникам, славяне, русские могли создавать поселения, особенно после того, как при Иване Грозном с 1571 года южнее Сейма появилась русская сторожевая служба. Мы упоминали, что там существовала застава и раньше, она была связана с Карыжским перевозом и входила в систему оборонительной линии русского государства.
Не надо забывать, что северо-восточные русские княжества длительное время были данниками Золотой Орды, они, хотя и управлялись своими князьями, все же признавали царем, верховным правителем золотоордынского хана. Князья ездили в столицу Орды - Сарай на Волге, отвозили туда дань и решали спорные вопросы, получали там ярлыки на княжение. Территория Золотой Орды от Днестра до Иртыша была единым политическим пространством, где кочевали тюркоязычные племена, проходили купеческие караваны и дипломатические миссии под покровительством татарской власти. Впоследствии Крымское ханство, образовавшись в XV веке на обломках Золотой Орды, пыталось вести себя как правопреемник рухнувшей степной империи, тем более, что ханы Крыма были так же, как и золотоордынские правители, чингизидами, потомками Чингисхана.
Татаро-монгольское иго тяготело над северо-восточными русскими княжествами. В это же время территории Новгород-Северского, Черниговского, Киевского, Галицко-Волынского княжеств и некоторых других древнерусских земель вошли в состав сначала Литовского, а затем польско-литовского государства. Без сомнения, предки званновцев проживали в это время на территории, где правил литовский князь, а затем польский король. В это время формируются отличительные черты русских, украинцев и белорусов в языке, быте, духовной культуре. Можно уделить некоторое внимание жизни украинцев XIV-XVI веков, чтобы понять, как шло формирование качеств этого народа, из которого вышли основатели села Званное, но объем и задачи нашей работы не позволяют этого. Приведу отрывок из книги Льва Гумилева «От Руси к России: очерки этнической истории» (издательская группа «Прогресс». 1992 год), в ней в сжатой форме имеется описание социального положения украинцев в составе Польши в XVII веке.
«…Крепостного права как такового в Польше не было: каждый крестьянин мог уйти от пана, если хотел. Но уйти означало бросить свое имущество, а часто и потерять личную свободу, потому что личная свобода крестьян ограничивалась жесткой системой налогов. Налоги платились помещику, и, если у крестьянина денег не находилось, он становился дворовым человеком. Как видим, отсутствие крепостного права создавало для крестьян условия жизни гораздо худшие, нежели при крепостном праве, имевшем место в Московской Руси. Парадоксально, но отсутствие крепостной зависимости крестьян обрекало их на полное бесправие. Налогами были обложены земли, водоемы, охотничьи угодья, сенокосы и даже православные церкви. Последнее особенно возмущало православных: еврей-фактор (управляющий поместьем шляхты – прим. авт.) пользовался ключами от церкви так же, как ключами от амбара, открывая храм для службы по своему желанию в зависимости от уплаты прихожанами соответствующей суммы (стр.244-245 указ. соч.)
О национальной принадлежности первопоселенцев села Званное
В то время, когда первопоселенцы переселялись из Украины и основывали село Званное (вторя половина XVII-начало XVIII веков), за украинцами еще не закрепился их этноним (национальное имя). Поляки именовали жителей Украины русинами. Наверное, поэтому объясняется тот парадокс, что званновцы и другие потомки украинцев-переселенцев XVII века, проживающие ныне в Курской, Белгородской и Воронежской областях Российской Федерации, не считают себя украинцами. Когда они переселялись на территорию бывшего «Дикого поля», получившего после их переселения название «Слободская Украина», украинская народность уже сформировалась: был свой язык, единая территория проживания, культура, быт. Украинцы уже четко отличали себя от окружающих народов – татар, поляков, евреев, немцев. Но у них сохранялось чувство родства с русскими: была общая история проживания в едином Древнерусском государстве, где их называли русами, языки были близкими и понятными, связывала единая православная религия. Наверное, именно в то время и сложилась традиция: входя в избу или хату, искать взглядом икону и креститься на нее, показывая этим, что пришел единоверец, православный, а не иудей, мусульманин или католик. Хозяевам при этом неважно было, кто пришел: москаль ли из Будок, или хохол из Ходяковки, главное, что он был единоверцем. Традиция эта еще сохранилась до 50-60-х годов XX века, но с распространением атеизма ушла в прошлое.
Можно согласиться с Львом Гумилевым, что русские, украинцы и белорусы в то время (XVII век) составляли суперэтнос, хотя и проживали в разных государствах. Сформировавшись уже как самостоятельные народы, они, вместе с тем, чувствовали свое определенное единство.
Надо сказать, что религия в период средневековья имела очень большое значение, как для конкретного человека, так и для определенного человеческого сообщества, религия значила даже больше, чем национальная принадлежность, тем более, что процессы формирования народностей тогда еще не были завершены. Религиозная принадлежность была для человека ясной и понятной, а национальная - несколько размытой. Надо знать, что в то время все были поголовно верующими в отличие от дня сегодняшнего, и вся жизнь человека от рождения до смерти проходила по канонам той веры, к которой он принадлежал.
Если говорить о первопоселенцах Званного, то, хотя украинцами они себя и не называли, но ими они были. В официальных документах русской администрации того времени украинцев (не имевших тогда этого этнонима – национального имени) как только не именовали: севрюками, черкасами, литовскими людьми (выходцами из польско-литовского государства), казаками, посполитыми, а позже - малороссами. Их предки в древнерусском государстве были русами, поляки их именовали русинами, что почти одно и то же, что и русский.
Официальные именования в народе не всегда почитаются. В своей местности, русско-украинской среде люди нынешнего Глушковского района в XVII веке, когда все были подданными русского царя и православными, и в настоящее время главным отличием считалось и считается не принадлежность к народности, а к поселению: глушковец, званновец, карыжанин, будянин, лещиновец, белополец. Эти православные люди в прошлом не чувствовали значительной разницы между собой, язык имел отличия, но был понятным для земляков, живших через Сейм. Чтобы как-то определить явные отличия будян от званновцов (москальское аканье в языке будян и явный украинский говор звановцов), иногда применялись именования, определявшие народность: званновцы – это «хохлы», а будяне – «москали», «кацапы». Конечно, эти названия носили (и носят) оттенок прозвища, клички. Но вы вряд ли найдете кого-то из званновцев, чтобы он лещиновца называл русским вне государственного учреждения, или будянина, который называл бы званновца на улице – украинцем. В дружеском кругу, где есть званновец и будянин, всегда можно услышать иронически-ласковое: «Ах, ты хохол!», «Эй, ты! Кацап!». Ну, а если отношения осложняются, то эти же слова уже звучат и как оскорбление.
Вот так - уже украинцы, но еще без этого имени, с территории Украины, но еще не носившей своего государственного названия, и переселились предки званновцев туда, где основали Званное. В дореволюционной России их еще именовали официально малороссами, но в советский период этот факт позволит званновцам легко стать «русскими». В 1928 году был введен «пятый пункт» и в свидетельствах о рождении и паспортах стали писать национальность. Поскольку «хохлы» Званного, Карыжа, Ходякивки, Кульбак и других сел (основатели которых когда-то переселись из Украины в Слободскую Украину) вошли со своими поселениямим в состав РСФСР, то их записали русскими. Никто из жителей этих сел и не возражал, поскольку «русськими», как произносят в Званном, себя чувствовали, хотя говорили на украинском языке, отличном, конечно, от литературного. Жители соседних поселений, вошедших в Украинскую ССР: белопольцы, стецковцы, хотинцы, из ворожбы, мирополья и других – стали законными украинцами. Так потомки переселенцев одной волны с Украины стали представителями разных наций. Этот факт лишний раз подчеркивает, насколько близки русский и украинский народы. Только не надо забывать своих корней, чтобы лучше знать о себе.
В российских документах в XVII-начале XVIII веков жителей Званного именовали черкасами, в 1834 году в ревизской сказке уже называли малороссами, как и остальных украинцев в то время. В советский период, когда в паспорта была введена графа «национальность», у чиновников появились трудности с определением национальной принадлежности званновцев. Некоторое время их писали то украинцами (по национальной принадлежности), то русскими (по месту рождения в РСФСР). Так, например, Мирошниченко Неонила Дмитриевна, высланная в начале 30-х годов вместе со своей раскулаченной семьей из Званного в Караганду, в документах указывается то русской, то украинкой (Архивная справка Департамента Комитета Национальной Безопасности Республики Казахстан по Карагандинской области от 16.11 2009 года, № с/3-3405, основание – следственные дела №№ 03292, 04873).
В июле 2011 года автор этой книги побывал в ЗАГСе Глушковского района, его работники твердо заявили, что у жителей Званного в документах до 1928 года в графе национальность писалось «украинец». К сожалению, все эти документы были уже переданы в область, а читальный зал областного архива летом был закрыт на ремонт.
Но какие сомнения могут быть, когда до появления радио и кино, до введения уроков пения в школе, в Званном пели одни украинские песни («Роспрягайтэ, хлопци, конив», «Ой, ты Галю», «Цвитэ тэрын», «Посияла огирочки» и т.д.), говорили по-украински, рассказывали украинские байки и притчи (я их стал читать недавно, купив с рук фольклорный сборник «Украина смеется.» Юмор и сатира (на украинском языке)», Киев, 1960г.). Старики, родившиеся до революции, употребляли в быту украинские пословицы и поговорки: «Прыстав як шевска смола». Инструменты назывались по-украински, например, шило – швайка, топор – сокира, мел – крэйда, предметы быта – ослын (лавка) и т. д. До начала 30-х годов в школе Званного учили украинский язык. Мои родители рассказывали мне стихотворение, выученное ими в начальной школе:
Я бачив, як витыр бырэзу зломыв,
Дырэвья порушыв, гилле покрутыв.
На тый же бырэзи мытэлык сыдив,
Крыло пырыбытэ на сонеци грив.
Весь досоветский период в государственных документах жителей Званного именуют черкасами и малороссами, как именовали украинцев в России в те времена. В 1934 году Званновский сельский Совет назывался «Звановська сильска рада» - это ясно видно на штампе документа, выданном Елизавете Курдюмовой о смерти ее матери (документ хранится в музее на общественных началах званновского Дома культуры).
Советское правительство до начала 30-х годов придерживалось в национальной политике правила: позволять изучать родной язык народностям, компактно проживающим на границе с союзной республикой, где эта нация является титульной. Политика украинизации закончилась в 1933 году, когда в Украине с должности наркома образования сняли Скрипника, который вскоре покончил жизнь самоубийством. В Украину прибыл П. Постышев вместе с тысячами партийных функционеров и начали выполнять задание Сталина, которое было изложено в пресловутой телеграмме, направленной в Украину в декабре 1932 г. В этой телеграмме было требование: «Прекратить украинизацию», она объявлялась националистической контрреволюцией. Было резко сокращено количество украинских школ. Произошли изменения украинского алфавита, грамматики и словаря (они приближались к российским), сокращался процент украинских учителей. Начались репрессии украинской интеллигенции. Закрылись также все украинские школы и издания за пределами Украины. В Званном украинский язык перестали изучать.
В конечном итоге, всем, рождавшимся в Званном, в свидетельстве о рождении в графе «национальность» стали писать «русский». Очевидно, председатели сельсоветов получили соответствующее указание (в сельсовете выдавались эти свидетельства). Возможно, будущие историки села установят дату, когда такое указание было дано.
В принципе четкого определения национальности в науке нет, часто ее смешивают с гражданством. Например, чистокровный араб-алжирец, получив гражданство во Франции, считается французом, поскольку в этом государстве национальность определяется по гражданству. В некоторых других странах национальность определяется по крови, как это было в СССР, а теперь во многих странах СНГ и Балтии: какой национальности папа или мама – такой же национальности и дети. Проблема возникает у тех, кто рожден в межнациональных браках. Поэтому самым надежным определителем национальной принадлежности является самоидентификация – кем ты себя чувствуешь.
Жители Званного привыкли в советское время чувствовать себя русскими, не утрачивая в быту свой украинский язык, фольклор, традиции, привычки и менталитет. Типичный званновец в отличие от простоватого и прямого «кацапа» всегда поразмыслит, прежде чем что-то скажет или сделает, он всегда себе на уме. Он прижимист иногда до жадности. Хотя, конечно, люди бывают разные во всех нациях и народностях.
Можно подвести итог нашему рассуждению по поводу национальной принадлежности коренных жителей Званного. Они, несомненно, украинцы и предки их – выходцы из Украины. Своей работой мы постараемся это доказать. Современная местная пресса делает иногда попытки объявить родной язык жителей Званного, Карыжа, Ходякивки, Кульбак и ряда других сел (основанных когда-то выходцами из Украины) разновидностью русского говора. Высказывания подобного характера я встречал в курской прессе. Такие мнения, скорее всего, проистекают от незнания истории и еще потому, что у местных жителей размытое национальное самосознание, они признают себя и русскими и «хохлами» одновременно. Когда надо назвать свою национальность в государственном учреждении, они говорят и пишут то, что у них имеется в свидетельстве о рождении и паспорте – «русский», и даже не задумываются, что это не так. Долгое проживание в составе России сказывается. Когда они начинают говорить с кем-то вне своего села на родном языке и их называют хохлами, они не возражают – от своей сущности никуда не денешься.
После того, как черновик этой книги был выставлен на сайте «Проза.Ру», с ней уже ознакомились тысячи человек в том числе молодые жители Званного. Мне запомнился разговор в нашем селе летом 2011 года с другом моего племянника, который стал интересоваться историей села. В конце разговора он подвел итог: «Так мы все же украинцы…». Очень хорошо, что это стали понимать и местные органы власти. До недавнего времени на фестивалях народного искусства, которые проходили в Курске, были секции почти всех национальностей, проживающих в области, кроме украинской, но недавно появилась и украинская, и теперь званновский хор со своими родными песнями и танцами занимает там не последнее место. Возродилась традиция всем селом праздновать Ивана Купала, он стал почти международным: поучаствовать в нем приезжают не только несколько тысяч жителей ближайших сел, но и из Украины и Белоруссии – это настоящий праздник братства славян! Большая заслуга в этом местной сельской администрации и энтузиастов сельского Дома культуры. Было бы большим делом, если бы в Званновской школе, хотя бы факультативно, стали изучать украинский язык и литературу. Народная дипломатия только способствует взаимному уважению и, не побоюсь сказать это, - любви другу к другу двух соседних братских стран и народов. Такими эти отношения в идеале и должны быть.
Расскажу об одном случае, который произошел со мной на Западной Украине. Я лечился по курсовке в конце 70-х годов в городе Моршине. По курсовке, в отличие от путевки, надо было жить не в санатории, а на частной квартире. С хозяйкой частного дома - «западенкой», у которой поселился, я разговаривал по-украински. Однажды в ходе разговора обмолвился: «Мы хохлы». И моя хозяйка преподала мне урок национальной гордости. «Это слово – сказала она, - ругательство. Так нельзя себя называть. Мы – украинцы». Я пытался оправдаться, заявив, что употребленное слово произошло от «хохлов» на головах запорожских казаков. Но хозяйка была непреклонной: «У них на головах были оселедци, а хохлами нас обзывают». Мне крыть было нечем. Я впервые встретил такое отношение к употребленному мною слову, которое было уже родным и близким. Для меня и других жителей села оно не носило негативного оттенка. Меня поразили и неприятие этого слова, и категоричность, даже некоторая горячность, с которой отнеслась к моей оплошности хозяйка, она говорила, как с хорошим, но провинившимся мальчишкой, и я этот эпизод запомнил на всю жизнь, он стал для меня уроком. Категоричности у меня не прибавилось, но мнение западной украинки принял к сведению.
Есть необходимость уточнить, что территория нынешней Украины в XVI-XVII веках еще так не называлась и входила в состав разных государств. Это наименование закрепилось ближе к нашему времени. Украинами, украиной в это время в Русском государстве называли южные территории, граничившие с «Диким полем». Так, например, в начале 90-х годов XVI века московское правительство вело обширный розыск о крамоле в южных уездах государства. В документе того времени по этому делу говорится, что у виновников были единомышленники, «многие простые люди украинские». Власти перехватили крамольников «не токмо в оном граде (Алексине), но и по всей украине». Понятно, что речь идет не о нынешней Украине (ее территория еще не входила в то время в Московское государство) - речь идет о южных уездах русского государства, пограничных с «Диким полем». Тогда это выражение было постоянно в ходу по отношению к этим землям: украинные земли, украина. Что касается Украины, то ее земли поляки так же называли украинными, а ее население именовали русинами, а территорию гетманства Богдана Хмельницкого - русской.
Освоение «Дикого поля»
Историческая панорама, на фоне которой было основано село Званное, будет не полной, если не осветить начало освоения «Дикого поля» Московским государством, а также и «севрюками» - так называли в XVI веке украинских казаков, выходцев из Северской земли (черниговщины).
В донесении путивль¬ского воеводы правительству в 1546 г.(Историческое описание земли Войска Донского, изд. 2-е, 1903, стр. 3) и в наказе Бориса Годунова воеводам Вельскому и Алферьеву в 1600 г.(Д. И. Багалей. Материалы для истории колонизации и быта Харьковской и отчасти Курской и Воронежской губерний. Т. I, стр. 10) об этих людях говорилось, что на «Диком поле», по Донцу и Осколу, были русские и украинцы, занимавшиеся разными промыслами. К ним принадлежали севрюки.
В Никоновской летописи отмечено, что в Новгород-Северском княжестве были люди, которых называли северскими и украин¬скими казаками, или севрюками. Они жили в Новгород-Север¬ском, Чернигове, Стародубе, Рыльске, Путивле и в других селе¬ниях (ПСРЛ, т. ;III, стр. 176, 215; Г. Щербатов. История России, т. VIII, стр. 23, 75; И. М. Карамзин. История Российского государства, т. VII, стр. 301; Историческое описание земли Войска Донского, стр. 4). В 1549 г. ногайский князь Юсуф сообщал Ивану IV, что находящиеся на Дону севрюки нападают на купцов и мешают им ездить по Дону из Ногаев в Москву и обратно (Собрание государственных грамот и договоров, т. III, стр. 227—233; Историческое описание земли Войска Донского, стр. 8).
Можно предположить, что севрюки являлись такими же по положению и роду занятий людьми, какими были казаки. Они носили имя своей родины — Северской земли. Севрюки издавна приходили на Донец, Оскол и Дон, где занимались рыболовст¬вом, охотой, бортничеством и другими промыслами (ЦГАДА, Белгородский стол, стб. 146, л. 1), а иногда и грабили проезжих купцов. Они хорошо знали «Дикое поле», сакмы и тропы татарских ватаг. Русское правительство во вто¬рой половине XVI в. использовало севрюков на сторожевой службе в «Диком поле».
С середины XVII в., т. е. со времени массового заселения края, упоминание о севрюках в документах исчезает. Надо по¬лагать, что это было связано с переходом севрюков в казачество. Вполне допустимо, что среди севрюков могли быть и будущие основатели Званного.
После завоевания Иваном Грозным в 1552 году Казанского ханства и в 1556 году - Астраханского оборонительная линия Русского государства на южных границах выдвигается в глубь степной зоны, там появляется сторожевая служба, в том числе и в курском крае, так как одна из основных татарских дорог проходила через переправу у Городенска (Льгова).
С распадом Золотой Орды на южных рубежах России наступило некоторое затишье. Но после 1507 г., когда Крымское ханство заключило военный союз с Великим Княжеством Литовским, ситуация изменилась. Пришлось принимать меры к срочному укреплению южных границ.
Начавшиеся успешные набеги крымских татар выявили существенные недостатки в обороне. Прежде всего, было запаздывание известий о вторжении, что влекло за собой несвоевременность и нерешительность действий русских войск по отражению татарской агрессии. Причем на каждый мирный год приходилось по два года войны (Каргалов В.В. На степной границе. М., 1974., С.149).
На первом этапе устройства пограничной обороны московские правители устраивали отдельные лесные засеки. Но они не перекрывали безлесные участки, и татары продолжали свои набеги. Нападения татар были неожиданными, и главной задачей являлось защитить Москву, вовремя выдвинуть войска навстречу врагу. Необходимо было создать передовую линию обороны и заявить о своем праве на старинные русские земли, в том числе и по берегам Сейма.
Организованные в 20-х годах 16-го столетия постоянные сторожевые "заставы" и "станицы" не всегда выполняли возложенные на них задачи. Небольшие отряды станичников нередко бесследно исчезали в степи, а сторожи были редкими и пропускали врага незамеченным. Организация этой службы на границах Северской земли и по Сейму была поручена "казакам путивльским" (там же, с.74).
Несли они службу ответственно. Так, о нападении крымского хана Ислам-Гирея в 1521г. царь был ими предупрежден за 15 дней до подхода неприятеля, что позволило принять своевременные меры по обеспечению безопасности Москвы (ПСРЛ, т.6, с.283).
Успешно работала и разведка. В 1533г. великий князь Василий III предупреждал карачевского наместника: "…писал из Рыльска наместник наш Василий Сернеев, что пришел к нему с поля рыльский казак Иванко Хонин с товарищами, а привел с собою женку-полоненку карачевского полона, а та женка сказывала, что те татары, которые были в Карачеве на посаде… встретились с азовскими татарами… вместе да пошли на наши украины на карачевские места" (Каргалов В.В. Указ соч., С.82).
Об устройстве сторож говорится следующее: "Из передовой линии городов в разных направлениях, дня на четыре и дней на пять пути от города, а нередко и ближе, назначались в степи сторожи или притоны, отстоящие друг от друга на день, очень редко на два, а более на полдня пути и ближе. Сторожи сии были в беспрестанных сношениях друг с другом и составляли несколько непрерывных линий, пересекающих все степные дороги, по которым татары ходили в Русь. Они тянулись несколькими группами… Перед 1571 годом всех сторож было 73, и они по официальным росписям разделялись на 12 разрядов… Разряд 3-й: Сторожи Рыльские; их две: 1-я на Семи на Пневищах, ниже Рыльска 15 верст; 2-я на Корыже от Рыльска 40 верст. " (Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской украйне Московского государства до царя Алексея Михайловича.- М., 1846.- С.9).
Как видим, еще до 1571 года на территории нынешнего Карыжа появляется сторожа, но еще не постоянное поселение.
Информация о передовых татарских отрядах стала быстро доходить до царя и доводиться до сведения пограничных воевод, что позволяло быстро собирать воинские силы для отражения набега.
По мнению курского архивиста и историка Л.Н.Позднякова, на рубеже XVI-XVII вв. сторожи получают иное значение. Они являются скорее охранительными пунктами для местного, хотя, может быть, еще редкого населения, чем базами для разведки. Они укрепляются, превращаясь в города-крепости. Это было тем более возможно, что для сторож неизбежно выбирались места высокие с широким открытым видом на окрестности. Фактически они являлись защитой возделанных земель русского населения, его мирного труда и значительного подчас количества продуктов сельского хозяйства, имевшего большое значение в экономике растущего централизованного Московского государства.
Сохранилось описание Курских сторож: "6-я сторожа вниз по Семи на Городенском городище поддалась к Рыльску от Курска 70 верст, а видит с нее за реку за Семь на польскую сторону версты з две, а проезду с нее нет; а стаивали на ней сторожи месные из Курска, из Карачева, с Орла по 3 человека; а ныне на той сторожи стоят сторожи одне Курские по 3 человека детей боярских да по казаку… 7-я сторожа на речке на Семи на Курице по Рыльской дороге от города от Курска 10 верст, проезду с нее нет, и видит с нее версты с две за реку за Курицу. А сторожей на ней стоит детей боярских по три человека да по казаку" (Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в 16 веке./ Изд-во Воронежского университета. 1991.- С.106)..
6-я сторожа находилась на известном татарам перелазе через Сейм, дорога через которую указана на карте из книги В.П.Загоровского. До настоящего времени хорошо сохранилась насыпь со следами поздних раскопов и подкопов, позволяющая предположить довольно внушительное оборонительное сооружение с прекрасным видом, открывающимся на южную степь.
К 1653 году, когда была окончательно построена сплошная укрепленная линия – Белгородская черта протяженностью около 800 км, безопасность южных границ была обеспечена. Военные действия против крымских татар были все более успешными. Граница России все дальше отодвигалась на юг. Курские сторожи потеряли свое значение.
На территории, на которой располагается в настоящее время село Карыж, долгое время существовала не только сторожа, но переправа и торговое место при ней. Переправа здесь появляется после возникновения сторожевой службы в 1571 году. Так что Карыж самый старый пункт, который упоминается в документах на Глушковской земле, но эта территория к югу от древнего Рыльска остается не заселенной - ни Карыжа, ни Званного, ни Теткино, ни Глушково ни других нынешних близлежащих поселений на левом берегу Сейма тогда еще не было. Но уже, как видим, были подготовлены условия для заселения этого края.
Историческая эпоха в период основания Званного (XVII век)
Необходимо задать себе несколько вопросов по поводу основания села: что подтолкнуло сняться людей с насиженных мест и переселиться со всеми домочадцами на новое место жительства? Откуда они прибыли? Почему они поселились именно здесь? Как мы уже заявили, они были выходцами с территории нынешней Украины. Ее южная часть, в том числе и Крым, в XVII веке входили в состав Крымского ханства и украинцами не была заселена. Северная часть (Левобережье и Правобережье Днепра) была в польско-литовском государстве Речь Посполитая (польское - «республика»). Левобережная часть была спорной территорией с Московским государством, и за нее шла постоянная борьба, граница здесь часто менялась. С 1503 года она начинает закрепляться за Русским государством, здесь появляются русские помещики – служилые люди.
Древнейшая писцовая книга Путивля и его уезда относится к 1626-27 годам. Все фамилии помещиков в этих книгах – русские, их сюда направлял для несения службы Московский государь. Из этой книги видно, что Путивльский уезд, в который первое время входило Званное, в XVII веке имел поселения, большей частью по рекам Сейму и Клевени. На юге селения занимали верхнее течение рек Хорола, Псла, Ворсклы и их многочисленных притоков, простираясь на восток до Северского Донца и Белгородского уезда. В «Исторической летописи курского дворянства» А. А. Танкова (М., 1913 г.) сказано, что общее число помещиков Путивльского уезда более чем в три раза превышало число их дворов. Объясняется это явление тем, что часть помещиков проживала в городе.
На одного помещика в Путивльском уезде в среднем приходился один крестьянский двор. Большинство помещиков не имело ни крестьян, ни бобылей и обрабатывало землю своими руками. Поэтому они крайне были заинтересованы в заселении пустых земель, им принадлежащих.
Надо сказать, что в то время дворяне-помещики занимали в обществе несколько иное место, чем значительно позже, особенно с эпохи правления Екатерины II, давшей вольность дворянству, освободившей их от обязательной государственной и военной службы. В XVII веке в Московском государстве все социальные слои выполняли свои государственные обязанности не за страх, а за совесть, чтобы выживать среди врагов, регулярно нападавших на Русское государство. Весь народ должен был работать на оборону и понимать свою роль в ней. Особенно это было актуально на южных рубежах страны. Поэтому от царя до крестьянина все чувствовали себя единым народом. Дворяне были воинами, защитниками Отечества. В случае военной опасности они должны были явиться «конно и оружно» в дворянское ополчение, то есть на коне и с оружием. И то и другое стоило дорого. Поэтому дворянам государство предоставляло во владение землю. Крестьяне, жившие на этой земле, обязаны были работать на дворянина, чтобы он мог вооружиться и защищать их и все государство.
Более 200 лет курские дворяне, особенно путивльские и рыльские, вместе с низшими служилыми людьми стояли на охране юго-восточных, южных и юго-западных рубежей России от Литвы и Польши, крымских, ногайских татар и калмыков, воровских казаков. Понятие "дворяне" и "дети боярские" на Руси вплоть до XVIII в. были синонимами понятия "воин". Пограничное дворянство постоянно вступало и в активную борьбу с врагами, сражаясь в качестве отдельных отрядов передовой конницы. Они были главной и лучшей военной силой городов Курского края, какой только мог располагать царский воевода. Кроме того, дворянство Курского края принимало непосредственное участие в создании городских укреплений. Стены, рвы, остроги, валы - все строилось по их советам и указаниям. Они не гнушались и тяжелой земляной работы, коли в том была надобность. Они являли собой и военных инженеров, и военных строителей, и смелых воинов.
Дворянство Курского края действовало на исторической сцене России XV- XVIII вв. и как пионеры-первопроходцы, осваивавшие пустынные земли, заселяя их своими крестьянами. Они приносили сюда и ростки новой культуры и традиций Московской Руси.
Основание Званного произошло в результате стечения многих обстоятельств. Жить коренному населению на той территории, которая в настоящее время называется Украина, в то время было очень трудно, поэтому они двинулись с насиженных мест, чтобы начать жизнь с нуля, с чистого листа, поменяв и место жительства, и социальный статус. На такое можно решиться, если на прежнем месте, действительно, жизнь не устраивала: было или очень плохо, или жить просто было нельзя. В таких случаях появляется решимость изменить ситуацию и, когда появилась возможность переселиться, наши предки это сделали. Они стремились построить дом для себя, своих детей и для нас – своих потомков, они хотели, чтобы жизнь на новом месте была безопасной и достаточно комфортной. Надо сказать, это им удалось. Мы должны помнить о том, что наши пра-пра-прадеды оставили нам в наследство такой великолепный, благословенный уголок земли – село Званное!
Всего 15 поколений отделяет нас от наших пращуров, живших в середине XVII века. Что такое пятнадцать? – это число, которое легко представить. Пятнадцать поколений – это тридцать человек, дедушек и бабушек, которые являются твоими непосредственными предками. Если их знать, то можно всех запомнить, как мы запоминаем одноклассников. Хорошо, что в последнее время появилась мода на составление родословных. И, дай Бог, чтобы эта мода превратилась в традицию. Каждый званновец с помощью списков «Сумского полка», «Ревизских сказок» вполне сможет составить себе неплохую родословную, было бы желание.
Начало переселения наших предков и основание ими села Званное приходится на 50-е годы XVII века. Благодаря изыскательской деятельности Валентина Процевского можно назвать уточненную дату первого упоминания села Званного в документах – это 1656 год. Тогда в Русском государстве царствовал Алексей Михайлович Романов, и прошло два года после Переяславской рады, решением которой Украина присоединилась к Московскому царству. Документ, найденный Процевским, написан в 1726 году и находится в Центральном историческом архиве Украины, в нем перечисляются первые жители села, из него можно почерпнуть другую ценную информацию о первых десятилетиях существования Званного. Кстати, там же находятся документы о первопоселенцах других окрестных сел Глушковского района.
В это время на юге Украины, входившей в Польское государство, периодически шла война с турками и крымскими татарами. Крымчаки и без войны довольно часто шли изгоном по украинской и русской земле, сжигали села, грабили, многих брали в плен и продавали на невольничьих рынках в Крыму. По подсчетам историков, в неволю татары угнали несколько миллионов украинцев и русских. Продолжались эти набеги и после возникновения Слободской Украины (Слобожанщина - территория, куда вошло и село Званное). Наиболее трагичными для Слобожанщины были набеги крымской орды в 1680 и 1691 гг., когда основная часть этой территории была сожжена и разграблена, но ценой огромных усилий и потерь татары были казаками остановлены, а затем изгнаны. Известны также набеги крымских татар на Слобожанщину и в 1678, 1687, 1690, 1699, 1709, 1710, 1711, 1736 гг. В конечном итоге, слободские казаки отстояли свою землю.
Но была главная причина для переселения, о ней мы уже упоминали – национальный гнет. Польская шляхта заставляла украинцев платить множество непосильных податей. Кроме того, польское государство притесняло православную веру украинцев. Народ неоднократно восставал против поляков. Самым известным восстанием, вылившимся в национально-освободительную войну, было восстание под предводительством Богдана Хмельницкого (1648-1654 годов). Война привела в движение массу украинцев. Это движение с одной стороны было направлено на борьбу с поляками и приводило к росту числа казаков среди украинцев. С другой стороны, это движение происходило в форме переселения на территорию Московского царства, поскольку поляки преследовали восставших.
В 1651 г. казацко-крестьянская армия Б. Хмельницкого в битве с новыми силами польских феодалов под Берестечком потерпела поражение. Польские паны, поддерживаемые украин¬скими магнатами, восстанавливали свое господство на Украине. Массы украинцев двинулись в пределы Русского государства.
Русское правительство, предвидя новую волну массового пе-реселения украинцев в Россию, еще в июле 1651 г. разослало грамоты воеводам окраинных городов, в которых говорилось о порядке приема и устройстве переселенцев на постоянную жизнь: «Которые черкасы придут на государево имя з женами и з деть¬ми на вечное житье человек по 20, и по 30, и по 50, и по 100, и по 200, и больши, и тех черкас з женами и з детьми, велено отсы¬лать» в распоряжение яблоновского воеводы Б. Репнина. Далее указывалось, чтобы переселенцев селить в пределах нескольких соседних с Украиной городов.
Ожидаемый массовый приход переселенцев из Украины в Россию наступил. Именно в первой половине 50-х годов XVII в., как подтверждают многочисленные документы, возник¬ло много городов и слобод в крае и от этих слобод, основанных переселенцами, названных еще Самовидцем (летописцем того времени) «Слободскими ме¬стами», край получил название «Слободская Украина» ( Летопись Самовидца, 1878, стр. 233—234; Летопись Г. Грабянки, 1854, стр. 111—112).
Переселение не прекращалось и после воссоединения Украи¬ны с Россией. После переговоров украинских представителей с русским правительством Земский собор осенью 1653 г., учиты¬вая значительное укрепление внутреннего и международного положения Русского государства, дал согласие на воссоедине¬ние Украины с Россией и оказание помощи украинскому народу в его освободительной войне. 8 января 1654 г. на Переяславльской Раде казацких старшин, массы казаков и кресть¬ян Богдан Хмельницкий торжественно сообщил о решении Зем¬ского собора и призвал присутствующих поддержать это реше¬ние. Участники Переяславской рады от имени всего украинского народа единодушно заявили, «чтоб есми вовеки вси едино были». Воссоединение Украины с Россией сыграло важную роль и имело огромное прогрессивное значение для всей последующей истории двух братских народов.
В годы войны Украины совместно с Россией против агрессии польских феодалов в 1654 году много украинцев переселилось на Слобожанщину и поселилось в Харькове, Чугуеве, Цареборисове и в других местах. Б. Хмельницкий жаловался царю на пере¬селенцев, называя их беглецами, и просил возвращать их на Украину. По указанию правительства, воеводы предлагали укра¬инцам в Цареборисове и на Торе возвратиться в полки Б. Хмель¬ницкого. Однако вопрос возвращения массы переселенцев был настолько сложен, что русское правительство не принимало серьезных мер в этом отношении, а Б. Хмельницкий не настаи¬вал на их возвращении.
Летописец Самовидец, отмечая массовое переселение украинцев в Россию в эти годы, писал: «когда начали войны утихать, то все же… люди бесчисленные из-за Днепра, ради бывающих там неспокойств… шли в русские… пустые земли великими городами и селами густо оседали» (Летопись Самовидца, стр. 256.).
В 1647 году основано Глушково, в 1652 году Теткино - пограничное теперь с Украиной поселение.
В начале 50-х годов XVII в. украинские переселенцы основа¬ли Харьков.
В отписке путивльского воеводы указывается, что в начале 1655 г. 100 человек жителей м. Ставищи, Белоцерковского полка, во главе с Г. Кондратьевым, «покиня отцов и детей и жен, помираючи голодною смертью от разорения и гонения ляхов и от та¬тар крымских», пришли в Путивльский уезд и просили поселить их на древнеславянском Берлицком, или Сумском, городище на речке Сумке».
Челобитчики 25 июня 1655 года получили царский указ на право поселения на Сумином городище.
В начале июля 1656 года в Сумы назначили воеводой К. Афа-насьева, ему было дано служилых 52 человека и приказано организовать постройку сумского острога. В том же году было основано Званное, казаки села вошли в состав Сумского полка.
В 1654 году была заселена Ворожба. В челобитной атамана поселенцев Е. Якимова, поданной правительству в 1658 году, гово-рилось, что они поселились на р. Псел на Заводницком городище между Каменным и Суминым городищами. Приведенная дата возникновения Ворожбы подтверждается памятной записью в Разрядном приказе о донесении путивльского воеводы М. Зюзина в 1656 году по поводу переписи украинцев, пришедших на Заводницкое городище в 1654-ом. Сколько было первых поселен¬цев, в документах не говорится, но в 1656 г. их насчитывалось 139 семей.
В 1657 году был основан Карыж, казаки входили в одну сотню со званновцами: вначале Крыжскую (Белопольскую), затем Карыжскую Сумского полка.
В 1652 - 1660 гг. возникли Лебедин, Червленая, Старая Рабинь, Журавное, Тростянец, Пожня, Будылка и Стецковка. Между прочим, предание гласит, что с. Стецковку в 1659 году за¬селили украинцы Стецко, Рудень, Чугуев, Чайкин и Переяславец и названо оно именем старшего из них.
Переселение украинцев продолжалось в 60-х годах. После смерти Б. Хмельницкого (1657 г.) возобновились агрессивные действия польской шляхты, турецкого султана и зависимого от него крымского хана. Они всячески разжигали вражду между группировками казацких старшин, боровшимися за власть. Группа украинских феодалов во главе с гетманом И. Выговским пыта¬лась оторвать Украину от России и подчинить ее Речи Поспо¬литой. Население Правобережной Украины, находившееся в наи¬более тяжелых условиях, массами уходило на Слобожанщину.
В описании г. Суджи 1665 г. говорится, что в 1664 г. подана челобитная «нового города Суджи черкас атамана Иова Федоро¬ва с товарищи 1100 человек», следовательно, этот город заселен не позже 1664 года. Острог был поставлен на берегу р. Суджа, ме¬жду р. Ольшанка и Гусиным болотом, на одной из татарских сакм, и назван именем местной речки.
В 60-е годы возникли селения: на территории Сумского пол¬ка — Большая Писаревка, Мирополье, Марковка, Низы, Речки (некоторые переселенцы в Званное были из этого селения), Штеповка, Тимофеевка.
Кроме названных, в 1668 - 1686 гг. возникло много новых сел на территории Сумского полка: Могрица, Проруб, Белка, Истороп, Климовка, Михайловка, Васильевка, Локия, Бело¬водье, Ястребное, Бакировка, Литовка, Боголюбовка и Кириковка.
Переселение украинцев на Слобожанщину вновь приобрело широкий размах в 70-е годы XVII века. К этому времени относятся подписание в Андрусове договора (1667 г.) о перемирии между Россией и Польшей, по которому Правобережная Украина оста¬валась за Польшей; выступления гетманов Брюховецкого и До¬рошенко (1668 г.), направленные на передачу Украины Турецкому султанату; походы турецких полчищ и польских панов, которые принесли неисчислимые страдания украинскому народу и подталкивали его к переселению в братское Русское государство.
Почти вся вторая половина XVII века в истории Украины получила название “руины» (разорения). Страна в это время опустошалась войсками – польскими, литовскими, татарскими, турецкими.
В 1672 году Польша потерпела тяжелое поражение от Турции и вынуждена была уступить ей по Бучачскому миру Подолию. Во время нашествия турок, страшным смерчем обрушивших¬ся на Украину в 1677 - 1678 гг., «оставшийся народ, - писал С. Величко, - ни от кого не надеясь ни милости, ни обороны се¬бе, многими таборами и толпами собрался со всех поветов и с скорбию сердечною... перебрался на сию сторону Днепра. Многие удалились в московские Слободские полки и наполнили их со¬бою» (Самуил Величко. Сказание о войне казацкой с поляками через Зиновия Богдана Хмельницкого, т. II, К., 1864, стр. 355—356).
В 1672 году на месте древнего Выря возникло новое поселение, которое насчитывало 1352 человека. Первое своё название - Крыга - поселение получило от реки. Под этим названием, долго сохраняясь в народе, оно упоминается в летописи Самовидца под 1687 годом. Второе название – Белополье - происходит от одноимённого местечка Варшавского повета (Брацлавского воеводства), откуда пришли первые переселенцы во главе с сотником С. Фоменко. Белополье стало сотенным городком Сумского казачьего полка.
В 1676 году в Званном поселяется атаман Другалев со своим семей.
Так постепенно левобережье Днепра заполнялось украинским населением, эта территория стала называться Слобожанщиной.
История Слобожанщины
Большинство жителей Званного в наше время не имеет представления о слобожанском прошлом села, поэтому, на мой взгляд, необходимо сделать хотя бы краткий исторический очерк об этом административно-территориальном образовании в составе Российского государства.
Слобожа;нщина или Слободска;я Украи;на (укр. Слобожанщина, Слобідська Україна) - историческая область на северо-востоке современной Украины и юго- востоке Черноземья в России.
Название региона происходит от типа поселений, пользовавшихся большими вольностями, чем в глубине Российского государства – слобод, название которых, в свою очередь, происходит от слова «свобода». В настоящее время термин «Слобожанщина» активно используется как неформальное название Харьковской, Сумской, Белгородской областей.
По современному административно-территориальному делению регион охватывает почти целиком Харьковскую область (за исключением четырёх её юго-западных районов), а также соседние с ней юго-восточные районы Сумской, северные Луганской и Донецкой областей Украины. На российской территории к Слобожанщине относится большая часть Белгородской области и соседние южные районы Курской и юго-западные Воронежской областей.
Слободская Украина граничила на западе с Гетманщиной, где правили гетманы, на юге с Запорожьем и владениями Крымского ханства, на востоке с Доном, на севере с Московией. Название «Слободская Украина» возникло в первой половине 17-го столетия и употреблялось до начала 19-го.
Население Слободской Украины в конце 17-го столетия составляло около 120 тысяч человек. По регистру 1732 года количество населения Слободской Украины составляет уже около 400 тысяч, в 1773 - свыше 660 тысяч.
Московское правительство долгое время оказывало содействие украинскому заселению Слободской Украины. Это давало Москве возможность экономически распределить свободные пространства, иметь значительную военную силу для обороны своих южных границ и вместе с тем сдерживать поток московских беглецов-крепостных на Дон. Поэтому царское правительство поставляло украинским переселенцам оружие и продовольствие, разрешало им селиться целыми общинами на льготных условиях («слободы»), наделяло их землей и сохраняло за поселенцами казацкие права и полковое устройство. Уже в 1650-ых гг. существовали слободские полки Острогожский (Рыбинский), Сумской, Ахтырский, Харьковский. В 1685 году образован Изюмский полк. Полки делились на сотни (в 1734 году на Слободской Украине было 98 сотен). Полкам или их полковникам правительство предоставляло царские жалованные грамоты. Но Слободская Украина, в отличие от Гетманщины, не имела государственной украинской власти (гетманата).
Концом Слобожанщины можно считать манифест Екатерины II от 28 июля 1765 года. Казаки лишились привилегий и стали военными поселенцами, обязанными платить подушный налог. Этим же манифестом были упразднены все слободские полки. Вместо них были созданы Харьковский уланский и Сумской, Острогожский, Ахтырский и Изюмский гусарские полки. Многие казаки остались служить, и почти все полки отличились во многих войнах Российской империи.
Сама Слобожанщина была преобразована в Слободско-украинскую губернию с административным центром в Харькове. Согласно переписи в 1773 году, в Слободско-украинской губернии проживало свыше 660 тысяч человек, в том числе 390 тысяч военных обывателей, 226 тысяч государственных и помещичьих крестьян. В 1780 году Слободско-украинская губерния была упразднена и, за исключением Острогожского уезда, вошла в состав Харьковского наместничества. В 1796 г. после упразднения наместничества вновь создана Слободско-украинская губерния, к которой присоединили также Купянский уезд Воронежской губернии.
В начале XIX века Слобожанщина стала центром украинского национально-культурного возрождения. В 1805 г. в Харькове основан университет. С 1816 по 1819 год в Харькове издавался первый на Украине массовый популярный журнал «Украинский вестник» (основанный Евграфом Филомафитским), который положил начало практике печатания научных материалов на украинском языке. В 1834-ом в Харькове изданы «Малорусские рассказы» Григория Квитки-Основьяненко, которого называли «отцом украинской прозы».
В 1810-40-х годах появились первые труды по истории Слободской Украины, в частности Ильи Квитки «Записки о слободских полках с начала их поселения до 1766 г.» (1812); Измаила Срезневского - «Историческое изображение гражданского устроения Слободской Украины» и упомянутого выше Григория Квитки-Основьяненко - «Историко-статистическое описание Слобожанщини», «О слободских полках», «Украинцы» и «История театра в Харькове».
В 1835 году Слободско-украинская губерния была повторно упразднена. На ее месте создается Харьковская губерния, которая состояла из 11 уездов: Харьковского, Богодуховского, Сумского, Валковского, Старобельского, Волчанского, Ахтырского, Змиёвского, Изюмского, Купянского, Лебединского. Некоторые приграничные районы отошли к Воронежской и Курской губерниям, в том числе и Рыльский уезд, к которому относилось село Званное (вошли в Курскую губернию).
Село Званное находилось длительное время в составе Слобожанщины, на его жителях сказывалось экономическое и культурное влияние этого края.
Итак, переселялись украинцы, как видим, в русское государство, где жили единоверцы – православные. Этому переселению способствовал и тот факт, что Украина в 1654 году присоединилась к России, где на юге пустовали в то время огромные пространства «Дикого поля». Их надо было заселять, их надо было осваивать и защищать от татар и ногайцев. Стремления украинцев, путивльских помещиков и московского правительства совпали. Вот на таком историческом фоне и произошло основание села.
Основание села Званное
Из документа «В полковую Лубенскую канцелярию доношение» мы узнаем, что первые поселенцы Званного появились в 1656 году (Центральный государственный исторический архив Украины. I Малороссийская коллегия. Ф. 53. Оп.2. Ед. хр. 655. Лл. 53-59. Библиографический отдел). По преданию, они поселились на полуострове, образованном протокой Скорозва и заливом Званка, в то время вряд ли имевшие какие-то наименования. Судя по тому, что в названии села и у этих водных топонимов имеется один и тот же корень «зва» от слова «звать», то наименования были даны в период основании села. По преданию, которое хранили старики-званновцы, имя село получило оттого, что сюда звали на поселение. Поселенцы были или становились после поселения казаками.
Валентин Процевский выдвигает еще одну версию возникновения наименования села. Он предполагает, что оно получило имя от речки Звань, протекающей западнее Путивля (Звань – если судить по карте, протока реки Клевень – И. Сущенко). По мнению Валентина, первые поселенцы Званного были с берегов Звани.
Каждая из этих версий имеет право на существование, поскольку нет документальных данных о том, почему село получило свое столь прекрасное имя. Для сведения читателей: село с таким названием единственное на Земле, без всяких преувеличений. В справочнике почтовых индексов, изданном в Советском Союзе, где были перечислены все населенные пункты страны, оно было единственным, в то время как многие другие села и поселки имели своих тезок, например, Камышных - там указано десятки. В других языках вряд ли встретится слово «Званное».
Для автора этих строк, слушавшего рассказы стариков об основании села еще в детстве, все было ясно с вопросом, кто кого звал на поселение, так как в народном предании говорится, что первые люди, которые стали жить на полуострове у Званки и Скорозвы, полюбили эти прекрасные места и стали звать сюда своих родственников и близких.
Знакомство с документами усложнило задачу. Звать на поселение могли помещики, которые владели здесь землей, могли звать и сотники казацкого полка, чтобы увеличить численность своих казаков, а могли звать и первые, и вторые, и третьи. Народная память оставила нам только версию, что звали жителей украинских мест поселиться в Званное родственники и знакомые. Помещики и атаманы в ней не упоминаются.
Место, выбранное для села, было во всех отношениях удобным. Полуостров закрывался Дубровой. Старики рассказывают, что еще до революции 1917 года у основания полуострова была достаточно большая дубовая роща. Название «Дуброва» сохранилось за этим местом до сих пор. Таким образом, полуостров был защищен со всех трех сторон.
В 1883 году был составлен план Званного с его землями. На нем село показано размещенным у берегов Званки, поля идут от «Мацково и Раково до станции Глушково». Мацькова – это название острова и протоки, отделяющей этот остров от берега Сейма в самом начале леса. Раково (званновцы произносят «Рахов») – болотистая местность, начинавшаяся южнее шляха и восточнее Вовчей думы и тянувшаяся в сторону села Сухиновка. Это болото обозначено и на карте Слободской Украины, датированной 1725 годом (хранится карта в Национальной библиотеке Франции). В настоящее время болото высохло, но еще в 50-60 годы XX века его остатки под названием «Крызьке» можно было видеть как озерцо, наполнявшееся в период половодья. Очевидно, озера Крызьке, Ковалево (у Ходякивки) и Чащи когда-то входили в болотистую систему «Рахов».
Выбор места для поселения по тому времени вполне понятен: набеги крымских татар в ту эпоху продолжались, это была реальная опасность. Естественные преграды в виде залива, протоки и леса делали поселение неуязвимым для кочевников. Кроме того, на полуострове было достаточно земли, чтобы занять ее под пашню.
На противоположный берег Званки село было перенесено, очевидно, позже. Те старики, которых слушало мое поколение, знали, где раньше стояло село. Живущие у Званки люди рассказывали, что при половодье, когда у залива Званки подмывало берега, то на противоположной стороне, где было первое поселение, иногда вымывались гробы. Во время обработки земли и подготовки фундаментов для ряда колхозных построек на поуострове обнаруживались остатки древних строений. Старые люди утверждали, что раньше Званка не была такой широкой и глубокой, ее переходили вброд, это, в частности, я слышал от Николая Егоровича Завдовьева, выпускника 1968 года, – ему об этом сообщила его бабушка, жившая на берегу Званки. Свой современный вид этот залив получил в результате размыва его половодьями.
В те времена, когда было основано село Званное, появляются и другие поселения нынешнего Глушковского района. Они перечислены в работе Виктора Галушка «К истории Глушковской земли», находящуюся в районной библиотеке поселка Глушково. Приводим цитату из этой работы: «Основание населенных пунктов на этой территории связано с событиями на Украине. В эти места разрешили переселяться черкасам (украинцам), которые, уходя от преследований поляков, селились здесь, на Диком поле, основывая села и слободы. Путивляне же, проживающие севернее речки Сейм, видя такое благоприятное положение, занимают здесь земли и приглашают на поселение черкас. Разрешений (крепостей) от царя многие из них не имели, но они продолжали их добиваться. Так, согласно описи стольника Орлова Ф.Г. в 1685 году, здесь существуют следующие населенные пункты: село Кобылки, помещиков Щекиных, где живут черкасы (украинцы) в количестве 79 человек и пришли они сюда из разных малороссийских городов и сел не более 10 лет тому; село Глушково - за многими помещиками живут пришлые черкасы, в количестве 98 человек и поселились они здесь в 1669 году;
село Корыж - за многими помещиками 75 черкас, недавних выходцев (от 3 до 6 лет) из малороссийских городов. По свидетельству помещика Ивана Щелкова, Корыж построен лет 30 тому назад, а по свидетельству Ивана Шечкова - деревня Любимовка построена лет 15 тому и в ней черкас 28 человек. Деревня Худяковка - за многими помещиками 18 пришлых черкас, дер. Козыревка - за 3 помещиками 14 дворов черкас, дер. Салеевка - помещик А.Марков и др., за ними черкас 12 человек. и построена она лет 15 тому, дер. Коровяковка - за многими помещиками 28 черкас и построена она лет 15 тому, дер. Лежечь - за попами в ней черкас 54 человек и по свидетельству попов успенских Козьмы да Алексея построена она тому лет 40; село Теткино - за многими помещиками 55 черкас да еще крепостных крестьян 15 дворов. По свидетельству помещиков Григория Большого да Андрея Трифонова с братьями, построили они его лет 40 тому» (конец цитаты). Как видим, здесь перечисляются поселения, возникшие в один и тот же период.
По моим подсчетам, согласно документу «В полковую Лубенскую канцелярию доношение», к 1686 году в Званное заселилось более семидесяти человек мужского пола, глав семей. Стольник Орлов указывает в своем документе, написанном в 1685 году, что в селе Званном было 70 дворов. Так что цифры примерно сходятся. За тридцать лет переселения кто-то мог уже выделиться от отца и построить свой дом, создав новую семью. Село быстро росло.
В год основания, в 1656 году, поселилось шесть семей. Впрочем, если считать, что отец и сын селились отдельно, то семей могло быть и десять.
Важно знать и помнить основателей села. В документах того времени указывались только взрослые мужского пола. Перечислим всех, кто указан в документе «В полковую…»: Карп Асадченко и его отец Яков Осадченко, Семенъ Асадченко, Матвей Фурса, Тимофей Усъ и его отец Андрей Усикъ, Леонтей Кавбасенко и его Отец Афанасей Кавбаса, Денис Решетко и его отец Осип. Поселились они на земле дворянина Семена Аладьина. Правописание фамилий и имен оставлены такими, как они указаны в архивном материале. Будем мечтать, что эти имена когда-нибудь напишут на мемориальной доске или стеле, установленной в центре села, и там же будет сказано: «Основателям села от благодарных потомков». Александр Капитоненко, краевед из Сум, помогавший собирать материал по истории села, предлагает сделать эту надпись двуязычной: «Основателям села от благодарных потомков» и "Засновникам села від вдячних нащадків". Надо отдать должное Анатолию Поливиченко, художественному руководителю народного хора села Званное, эта идея в скором времени может быть реализована. Он обратился в администрацию села, района, в областные государственные структуры, к руководителю кооператива «Родина» и везде нашел поддержку. В центре села скоро будет стоять стела, посвященная основателям поселения.
Если учитывать, что в семье в то время было минимум пять человек, то первопоселенцев могло быть человек сорок-пятьдесят. В 1661 году прибыла еще одна семья, в 1666-ом – двенадцать мужчин (очевидно, с семьями), в 1670-ом – одна семья, в 1676-ом – 17 семей, среди них упоминается единственная женщина глава семьи – вдова Басиха. В 1696 году поселилось самое большое количество – 18 глав семей. Далее ежегодно прибывало по одной или нескольку семей, всплески численности были в 1706-ом - указано 9 мужчин, в 1710 – 12 и в 1716 - 11. Нельзя не заметить, что с 1656 года ровно через каждые десять лет: 1666, 1676, 1786, 1696, 1706 годах резко увеличивался приезд новых поселенцев в село. Непонятная, но интересная закономерность. Впрочем, некоторые из этих дат вполне могут быть «прочитаны» на фоне исторических событий того времени. Так, например, семидесятые годы XVII века – это пора тяжелейшего горя для украинцев: в результате поражения Польши, вся Подолия по мирному договору отдана Турецкой империи. Все население этого края ушло со своей родной земли. Именно в это время выходцами из-под Винницы основан соседний с нашим селом город Белополье (1672 год). Вполне возможно, что и новые поселенцы Званного в 1676 году были их земляками. Новые жители приезжали и в двадцатых годах XVIII века.
У новоселов были, несомненно, украинские фамилии, за исключением деда Ивана Янченко, который указан как поляк Ян. Упоминаются Терентей Терновецъ, Иванъ Янченко, Семен Довгодушенко, Клим Игнатенко, Фома Нестеренко (все в 1666 г.), Мосей Локотъ (1670 г.), Ёсип Усъ (1674 г.), Семенъ Бибикъ, Фёдор Бондаренко, Василей Дрозденко, Иванъ Воевода, Лукьян Михайленко с отцом Михайлой Фурсой, Дмитрий Бондаренко, Степанъ Шевченко отецъ ево Гаврила Швецъ, Никифоръ Масковъ, Самойла Бердникъ, Семенъ Репейта, Еким Мосеенко, Никифор Краснощёк, Емельянъ Носик с отцом Ивановъ Носичев (все в 1676 г.), Ёсипъ Колосъ отец ево Василей Стасенко, Афанасей Сетуха (все в 1686 г.), Никифор Терещенко с отцом Терентеем Бабыченко, Яковъ Ткачъ, Иван Шелудченко, Сидор Нечитало, Фёдор Белмасъ (все в 1696 г.), Созонъ Кавилъ (возможно, Коваль?- прим. Ивана Сущенко), Савелей Денисенко с отцом Денисом Ступаченко, Павелъ Семидочки (все в 1700 г.), Иван Лесничей (1701г.), Гордей Заболоцкой, Алексей Евченко с отцом Фёдором Быбаченко, Иванъ Бондар, Игнатъ Галичъ (все в 1706 г.), Василей Колченко, Демьян Карпаченко, Корней Винъникъ, Данила Бурсакъ, Кирил Танча, Алексей Маца (все в 1710 г.), Никита Костеченко (1713 г.), Павелъ Перебейнос (1715 г.), Семенъ Сущенку, Петръ Кровецъ, Матвей Боярокъ, Деревянко, Василей Швецъ, Григорей Дедикъ, Михайло Болбодъ, Никита Литвиненко (все в 1716 г.), Федор Дробот, Иван Приходько, Исай Груша, Васила Рыбалко, Гаврила Кавал (Коваль? – И. С.), Федор Ложечникъ, Григорей Летница (все в 1720 г.), Остафей Кармазин (1722 г.), Матвей Евненко (1723 г.), Ерофей Басъ (1720 г.), Иван Поправка (1723 г.), Максим Лошка (1723 г.), Григорей Швец (1724 г.).
Думаю, что многие жители Званного узнали свои фамилии (из списка «В полковую…» в скобках приведены даты их поселения), многие потомки их до сих пор проживают в селе. Несколько фамилий из-за трудности прочтения не указаны.
По ходу текста на некоторых страницах анализируемого документа переселенцы помечаются как черкасы, иногда добавляется, что тот или иной черкас - старожил. Напомним, что черкас и казак были синонимами. Непростым является вопрос, кто из первопоселенцев был казаком, а кто зависел от помещика. Из текста документа видно, что до 1696 года поселенцы записывались «за дворянином на крепостной земле». Это не означало, что по социальному статусу они являлись крепостными тех помещиков, за которых записывались (мы этих помещиков еще перечислим). Из исторических документов и научной литературы известно, что переселенцы из Украины в то время получали от русского государства определенные льготы на 10-25 лет: они освобождались от налогов, от несения повинностей, в том числе и крепостной, имели другие льготы. Перечислим тех дворян, на землях которых было основано село:
1.Аладьин Семен Данилович (1656-1726)
2.Бабарсов Яков Алексеевич (1674-1723)
3.Ващянов Алексей Клементьевич (1666-1723)
4.Ващянов Гаврила Семенович (1676-24)
5.Ващанов Игнатий Петрович (1661-1726)
6.Ващанов Потап Иванович (1706-1718)
8.Ващянов Тихон Иванович (1676-1723)
9.Ващанов Семен Данилович (1710)
10.Воропанов Михаил Иванович (1676-1720)
11.Вишневский Иван Васильевич (1676-24)
12.Глушков Андрей Афанасьевич (1707-1723)
13.Суворов Игнат Петрович (1661-1726)
14.Суворов Филимон Петрович (1676-1716)
В скобках указаны временные рамки прибытия на земли этих помещиков поселенцев в село Званное. Фамилия Ващанов встречается в разных написаниях: Ващянов, Ващинин – это характернро для документов того времени. Фамилия Аладьин встречается и с первоначальной буквой «О» и без мягкого знака.
После 1696 года, когда казаки нашей округи выиграли спор в конфликте с путивльскими помещиками, пытавшимися их закрепостить, в документе «В полковую Лубенскую канцелярию доношение» появляется новая формулировка в записи переселенцев в Званное: они селились «за Крыжским сотником, на крепостной земле дворянина…». Здесь уже, без сомнения, мы можем говорить, что они были казаками Крыжской сотни (Белопольской) Сумского полка. Хотя в записи за 1686 год указываются две фамилии поселенцев с вышеназванной формулировкой. Это позволяет сделать вывод, что и до 1696 года в Званном жили казаки. Но, возможно, это описка. Дело в том, что имена этих переселенцев связываются с сотником Кохановским, а он как сотник упоминается только с 1706 года.
В 1676 году в Званном поселяется «атаманъ Максим Другаленко и отец ево Григорей Друглъ». Атаманы в то время были полковые, сотенные и атаманы сел. Очевидно, в данном случае речь идет о сельском атамане с известной в Званном фамилией. Примечательно, что это событие происходит после основания Белополья в 1672 году выходцами из-под Винницы. Они прибыли большой группой во главе с сотником Фоменко и все числились казаками, среди них был и будущий Крыжский сотник Куколь. Факт поселения в Званном атамана Другаленко говорит в пользу версии, что и до 1696 года, по крайней мере, часть поселенцев числилась казаками.
Сотниками наших званновских казаков (Крыжской (Белопольской), а затем Карыжской), сменяя друг друга, указываются Степан Куколь, Тимофей Яковлев, Степан Васильев сын Жуков, Иван Андреев сын Кохановский. На всякий случай сделаем оговорку: надо читать названные именования так: Жуков Степан, сын Васильев (в нынешнем правописании – Васильевич); Кохановский Иван Андреевич.
Казаки Слобожанщины не были однородной социальной массой, в разные времена они состояли непосредственно из казаков, подпомощников и других категорий жителей, особый статус имели «старожилы черкасы», которые неоднократно упоминаются в исследуемом документе по селу Званное, например, ими были Семен Прохоров и Алексей Маца Матвеев сын.
Возле села имелись один или два хутора. В тексте «В полкову Лубенскую канцелярию доношение» об этом сказано: «Хуторъ его кампанейщика Дубровского построен Потапом Ивановым сыном Ващяновым на этой земле в 1686 год. Поступитца оным хутором братъ Ево Тихоновиновым кампанейщику Дубровскому в 1720 году», «Стм... ткой хутор пустой на земле Тихана Иванова сына Ващянова построен кампанейщиной в 725 год» (в тексте опущена единица, означающая тысячу, то есть речь ведется о 1725 годе). Моему однокласснику Ивану Антоненко его старшие родственники рассказывали, что в Чащах и на полях по дороге в Глушково когда-то стояли усадьбы помещиков, их разрушили после революции. Возможно, это и были названные хутора.
Есть еще один непонятный объект под названием «пашня», находившийся в селе в начале XVIII века. Приведем цитату из указанного документа: «Пашня построена Сотником Иваном Кахановским в 1716 году на крепостной земле Филимона, Игнатия Петровых детей Суворовых», далее текст неразборчив, но, очевидно, речь идет о продаже этой пашни компанейщику Дубровскому в 1720 году. Думаю, что в данном случае, может быть, слово «пашня» надо читать как «башня». Казаки строили их для наблюдения за прилегающей округой.
Писал анализируемый нами документ «В полковую Лубенскую канцелярию доношение» Андрей Иванов - священник церкви Успения Пресвятой Богородицы села Званного. Благодаря батюшке Андрею Иванову, нам теперь известно, как называлась первая церковь в селе, она была православной (по-другому и быть не могло), из его текста мы узнаем, кто возглавлял приход. В 20-х годах петровского XVIII века в селе церковь уже стояла.
Сельский священник Андрей Иванов, как он пишет, «руку приложил» к бесценному для историков села документу - первый званновский священник, которого известно. На некоторых листах есть подпись и Михаила Иванова, возможно сына священника. В то время основам богослужения обучали дома отцы своих сыновей, и должность попа, как правило, передавалась по наследству (если сын, конечно, к этому был способен). По воспоминаниям старожилов, находилась церковь на пересечении улиц Береговой и Мостовой (кстати, в народном названии Береговая называлась Зацерковской), ее здание сохранилось и после революции 1917 года, с 80-х годов XIX века уже имелась и действовала новая церковь в центре села. При советской власти в здании бывшей Успенской церкви сначала размещалась школа, а потом его передали под жилье учителям. Снесли это ветхое здание уже в 70-х годах XX века.
Заметным событием для села было появление в нем шинка, об этом сказано Андреем Ивановым лаконично: «Построен шинкъ кампанейщиком Дубровским в 723 году на земле Семена ... Аладьина». Но за этой лаконичностью стоит целый спектр смыслов. Шинки существовали на Украине. В Званном питейное заведение назвали узнаваемым для поселян словом. Во-вторых, шинки на Украине держали, как правило, евреи. Понятно, что построил шинок Дубровский, основатель Глушковской суконной фабрики. Но кто же там торговал? Винокурня у обладателя мануфактуры находилась в Глушково.
В исторической литературе по национальному составу Слобожанщины говорится, что большинство населения в ней были украинцы, имелось много русских служилых и беглых людей. Кроме того, селились греки, калмыки, цыгане, была даже «Новая Сербия» и небольшое количество поляков и евреев-шинкарей.
«В канцелярию Лубенского полка доношении» просто перечисляются поселенцы, указываются даты их поселения, за каким дворянином и сотником они числятся. В конце документа перечисляются помещики, продавшие землю Дубровскому вместе с людьми и недвижимостью. И, тем не менее, этот документ при анализе дает много информации. Так, например, текст дает возможность высказать предположение о происхождении названий некоторых мест в Званном. В 1676 году здесь поселился «Никифоръ Масковъ отец ево Астап Масков», а в 1726 году Прокофей Масковъ. Не от одного ли из этих Масковых пошло название «Мацькова»? Кто из жителей села не ходил искупаться на «Бондаря»? По преданию, эту часть берега Сейма назвали в память одного из первых жителей. Мы находим, что в 1706 году прибыл поселенец Иван Бондарь.
Поп Андрей Иванов в своем «доношении» неоднократно упоминает, что тот или иной прибывший поселился в старом поселении: «За него ж … сотника … зашли в старое поселение на крепостной земле...». При этом формула «зашли в старое поселение» появляется в отмеченный нами рубежный 1696 год. Отсюда можно сделать вывод, что появилось и новое поселение, то есть жители стали расселяться на противоположной стороне Званки, где село существует и поныне. Произошло это не позже 1726 года - времени происхождения анализируемого документа.
В информационном листке, который был издан в Званном в 1968 году под редакцией Виктора Лиманского, опубликована небольшая заметка директора средней школы Федора Глушко (хранится в музее Дома культуры села Званное). В ней приводятся сведения о первопоселенцах, взятые из сообщения старшего научного сотрудника Центрального государственного архива древних актов И. Королевой, собранные ею по просьбе Званновской средней школы.
Директор школы Федор Константинович в опубликованном материале указывает дату первого упоминания села - 1685 год, говорит, что в то время в нем было около 70 дворов, село принадлежало нескольким владельцам, но приводит только имена помещиков Семена Аладьина и Михаила Воропанова, перечисляет места, из которых пришли поселенцы в Званное: «из Глухова, Тернова, Конотопа, Речек, Казацкого, Дергачевки, Горок, Путивля, из-под Нежина, из-за Днепра и т.д.».
Теперь, имея список документа «В полковую Лубенскую канцелярию доношение» из Центрального государственного исторического архива Украины, сравнивая сведения этого документа с данными, предоставленными Званновской школе старшим научным сотрудником Центрального государственного архива древних актов И. Королевой, мы можем сделать вывод, что село основано в 1656 году и в 1685-ом оно упоминается не в первый раз. Мы можем также убедиться, что приведенные директором школы фамилии помещиков совпадают с теми, что имеются в «Доношении…». Украинское происхождение большинства поселенцев Званного подтверждается.
В школьном музее села сохранилась выдержка из текста, присланного из Московского архива, в котором перечисляются первопоселенцы Званного, а также фотокопия документа XVII века. Дата исторического документа не указана, написана уставом письма допетровского периода. Имена списка первопоселенцев и помещиков в документе, хранящемся в школьном музее, никак не совпадают с именами «В полковую Лубенскую канцелярию доношение», написанного в 1726 году. Факт несовпадения, может быть, объяснен тем, что в «Доношении…» перечисляются жители Званного, проживающих на землях тех помещиков, которые продали землю вместе с людьми Дубровскому для Глушковской фабрики. Часть земель и людей села, очевидно, принадлежали другим помещикам, возможно, они указаны в списке школьного музея. В последующие времена и землю, и крестьян Званного всегда делили на две группы: тех, кто был посессионными подданными Глушковской мануфактуры, и тех, кто был крепостными помещиков. Такое деление жителей села практиковалось в государственной статистике до начала 20-го века, пока крестьяне платили выкуп государству после отмены крепостного права.
Проанализируем список поселенцев из школьного музея. В нем указываются помещики (их дворы) и перечисляются люди, относящиеся к тому или иному двору (сохраняется правописание первоисточника).
Двор помещика Белокопытова Игнатия:
«Черкашин Назарка, у него детей Гришко. Сшел из Глухова тому первый год.
Ивашка Носов, у него зять Амелька, детей нет. Сшел из Глухова тому первый год.
Черкашенин Игнашко, у него сын Ивашко. Сшел из Глухова тому год.
Иваненко Миско, у него детей Митька, Остапка. Сшел из Десны десятый год.
Селедка Иванка, у него детей нет. Сшел из-за Днепра тому семнадцать лет.
Заяц Алеско, у него сын Ивашка. Сшел с Торнов тому год.
Репетенко Захарко, у него детей Сенька. Сшел из Басине тому год.
Дутченко Грицко, у него детей Кондрашка, Гаврилка. Сшел из Речок тому другой год.
Собоненко Иско, у него сын Афремка. Сшел с Тернов тому другой год».
Двор помещика Ивана Андрюкина:
«Хурченко Минко, у него детей Лука. Сшел Смелого (так в первоисточнике – прим авт.) тому первый год.
Дмитренко Васко, Петрушко, Пролка, Андрюшка сошли с Конотопа тому первый год.
Черкашенин Федька, у него дети Грицко, Прокоп. Сшел из Казацкой тому первый год».
Из документа мы узнаем две новых фамилии помещиков: Белокопытова и Андрюкина, и целый ряд поселенцев Званного. Черкашин Назарка и Черкашенины Игнашко и Федька, скорее всего, просто черкасы, как в то время называли украинских казаков, а то и просто украинцев. Все, без исключения, поселенцы, перечисленные в этом списке, прибыли в Званное с территории Украины, в том числе из-за Днепра.
Конфликт с путивльскими помещиками (1695-1706 гг.)
О первых десятилетиях жизни села сохранились довольно скудные сведения. Текст, найденный Процевским в центральном киевском архиве, позволяет предположить, что жители села не были однородны по своему социальному составу. Прибывшие с 1656-го по 1696-й годы селились по такой формулировке: «за дворянином на крепостной земле» Конечно, эти поселенцы крепостными дворян не становились, они получали от государства определенные льготы, о которых мы упоминали, на некоторое время. Они селились, можно сказать, на целине и в первое время должны были стать на ноги: построить дом, надворные постройки, распахать девственную землю. Это, естественно, можно было сделать только в том случае, если они освобождались от государственных выплат и не работали на помещика. Все жители села или их значительная часть были до поселения или вскоре становились казаками.
Приглашали украинцев-черкас на поселение путивльские помещики, проживающие севернее Сейма, на землях, им принадлежащим и находящимся на левобережье этой реки. Разрешений (крепостей) от царя многие из них не имели, но продолжали их добиваться. Так появляется группа поселений на левобережье Сейма, среди которых мы находим и Званное. В описи стольника Орлова Ф.Г. в 1685 году указаны следующие населенные пункты в этой местности: Кобылки, Глушково, Корыж, Любимовка, Худяковка (очевидно, нынешняя Ходяковка), Козыревка, Салеевка, Коровяковка, Лежечь за попами, Теткино. Эти населенные пункты в результате раздела земель между Путивльским и новообразованным Белопольским уездом отошли вскоре к Путивльскому.
Кроме административно-территориального деления в то время в этой местности было и военно-казачье. Многие жители из названных сел числились на службе в Сумском слободском казачьем полку, как в казаках, так и в подпомощниках. Они были приписаны к Крыжской (Белопольской) и Ворожбянской сотням.
Путивльские помещики, считая поселенцев своими подданными, так как они приглашали их и прошли уже льготные 10-15 лет, потребовали в 1695 году от них повиновения, хотя черкасы считались вольными людьми и их запрещалось вписывать в крепостные. Но черкасы (казаки) отказались им повиноваться, мотивируя тем, что они находятся на службе в Сумском казачьем полку и имеют от государя привилегии.
Подробно об этих привилегиях писал классик украинской истории по проблемам Слобожанщины Багалей Д. И. в книге «Очерки из истории колонизации степной окраины Московского государства», М., 1887. К 1668 г. относятся похвальные и увещательные грамоты Сумскому полку (c. 448 указ. соч.), к которому относились и казаки Званного.
В грамоте говорится, что полчане не только никакими «прелестями не прельщались и к изменникам не приставали (имеются в виду гетманы, изменившие России – прим. авт.), но, наоборот, над ними и татарами «чинили промысел» и отписывали обо всем воеводам. Козаки освобождались от оброчных денег со своих промыслов (с винных и пивных котлов и шинков). Оброки эти были наложены еще в 1665 г., но не на все города и слободы, а только на некоторые (самые старые): в Харьковском полку - на один г. Харьков, в Ахтырском - на Ахтырку, в Сумском - на Сумы, Лебедин и Суджу, в Острогожском - на Острогожск и Землянск. До 1665 года, очевидно, и эти города пользовались еще «слободой», т.е. льготами от податей. Что же касается всех остальных слободских поселений, то на них вовсе еще не положены были оброки.
Ко времени первого Азовского похода относятся жалованные грамоты царя Петра I Сумскому и Харьковскому полкам. В первой снова подтверждается привилегия слободских козаков на безоброчное владение мельницами, шинками, кузницами, лавками, рыбными ловлями и всякими промыслами. Грамота эта была вызвана тем обстоятельством, что в том же 1695 году были присланы из разряда грамоты в Сумы и другие города Сумского полка с требованием оброчных денег за прошлые и текущий годы. Тогда полчане подали челобитную, в которой объяснили историю этого дела; новою грамотою подтверждены были им прежние привилегии.
В феврале 1700 г. получили жалованные грамоты все слободские полки. Им предшествовало общее определение или конфирмация, которая была ответом на челобитные слобожан. В ней говорилось, что государь пожаловал козаков Ахтырcкого, Сумского, Изюмского, Острогожского, Харьковского полков за их верные и беспорочные службы - предоставил им безоброчно заниматься всеми промыслами, владеть землями и всякими угодьями, мельницами, рыбными ловлями, курить беспошлинно вино и шинковать им, не платить никаких податей и таможенных денег; за все это они должны были нести только воинскую службу - сражаться с татарами и доносить о всех движениях их на государевы украйны (указ. соч. с. 454-445, 452). Но, даже когда сроки льгот заканчивались, казакам разрешалось свободное винокурение, что ими очень ценилось.
Итак, путивльские помещики потребовали от «черкас», которых пригласили поселиться на свои земли, в 1695 году начать выполять повинности. Казаки отказались подчиниться, ссылаясь на царские привилегии и свое казачество.
В результате названного конфликта между путивльскими помещиками и казаками с обеих сторон были написаны жалобы. Белгородский воевода, которому подчинялись слободские казачьи полки, рассматривая жалобу, признал 403 жителей Глушково, Корыжа, Теткино и некоторых других поселений казаками. Путивльские же помещики привезли из Москвы указ с предписанием путивльскому воеводе, чтобы он взбунтовавшихся крестьян привел в повиновение и заводчиков наказал плетьми, а остальных батогами.
Путивльский воевода Клокачев пошел выполнять приказ с жестокостью, которой не было границ. Против него поднялись целые села, произошли бои, при которых были убитые и раненые. Противостояние затянулось на неопределенное время. Сумской казачий полковник Кондратьев, не зная, как погасить раздор, доложил о событиях белгородскому воеводе, который приказал выехать на место и потребовать царский указ, а если не покажут, то арестовать и привести к нему воеводу Клокачева.
Выехав на место, сотник Степан Куколь потребовал у воеводы указ, но указ так и не был предъявлен. Противостояниепродолжался. И только на следующий год, когда сменился в Белгороде воевода и прибыл из Москвы представитель Сукачев, а из Чугуева Астафьев, при рассмотрении причин конфликта указанные 403 человека были признаны казаками, и его на некоторое время удалось остановить.
Об этом инцинденте, в уже указанном сочинении, Багалей пишет следующее: «На северо-западной границе Слободской Украйны у сумских полчан происходили споры с путивльскими помещиками и продолжались несколько десятков лет. На спорной земле путивльского и белопольского уездов великорусскими помещиками было построено 14 сел и деревень (Кобылки, Глушково, Корыж, Любимовка, Худяковка, Козыревка, Салеевка, Коровяковка, Лежечь, Теткино, Летучевка, Вир, Глушцы). В них (за помещиками) жило значительное количество пришлых малороссиян. Тех из них, которые служили раньше в казаках, велено было возвратить в прежнее звание и отдать им прежние земли. Из всего этого видно, что северная граница Сумского полка проходила в нынешнем Рыльском уезде и в споре с путивльскими помещиками выиграли дело черкасы. ( указ. соч., стр.545).
Если посчитать перечисленные автором села, то их получается не четырнадцать, а тринадцать. Возможно, пропущенное село и есть Званное.
В книге Слюсаржского А. Г. «Социально-экономическое развитие Слобожанщины XVII-XVIII вв.» (М. 1964г.) автор указывает, что конфликт помещиков и казаков длился с 1696 по 1706 годы, то есть десять лет, помещики не отступали от своего, но московское правительство каждый раз оказывалось на стороне казаков. Приведем отрывок из названной работы, так как в ней есть дополнительные сведения об описываемых событиях (при этом не избежать повторов уже приведенных фактов):
«В царской грамоте 1708 г. говорится о движении казаков и крестьян Белополья и соседних селений в 1696—1706 гг. Казаки сел Глушца, Корыжа, Глушково, Теткино и Кобылок подали белгородскому воеводе жалобу на путивльских помещиков. Челобитчики писали, что все они служили казаками в Сумском полку, но помещики записали их в число своих крестьян и принуждают к барщине. Однако из Разрядного приказа после¬довало распоряжение местному воеводе заставить крестьян по¬виноваться помещикам, каждого 21-го из неповинующихся наказать плетьми, а всех остальных батогами. Путивльский воевода Клокачов поспешил выполнить приказ. Во многих селах казаки и крестьяне оказали карате¬лям вооруженное сопротивление, с обеих сторон были раненые и убитые. Об этих событиях вскоре стало известно в Москве. Правительство Петра I, избегая обострения классовых противо¬речий во время войны с Турцией, решило приписать казаков к Сумскому полку.» ( указ. соч., стр. 418). Вместе с тем, московское правительство признало, что земля вокруг Званного и других сел, участвовавших в конфликте, принадлежит помещикам. Это имело для здешних крестьян впоследствии решающее значение.
Социальный состав казаков Слобожанщины
Само понятие «слободской казацкий полк» включало в себя не столько сам полк как военную единицу, а конкретную территорию со всеми городами, местечками, слободами, сёлами, деревнями, хуторами и их населением, из числа которого и шло формирование того или иного полка.
Главой на данной территории был сначала избираемый, затем назначаемый полковник, имеющий власть в пределах территории почти неограниченную. Полковник и его канцелярия ведали всеми военными, административно-хозяйственными, судебными и гражданскими делами на данной территории, кроме церковных.
У каждого полковника были символы власти (клейноды): булава (пернач), полковое знамя (хоругвь), полковая печать и, обычно, полковая музыка (литавры, трубы и т. п.). Слободские казацкие полки были вооружены саблями, пистолетами, ружьями и копьями. Мищенко Василий Иванович, живущий в селе Званное на Центральной улице недалеко от сельского совета, находил на своем огороде вместе со старинными монетами, в том числе и допетровского периода, наконечники стрел. Следовательно, казаки могли пользоваться и луками, если не для боевых действий, то для охоты.
Большое внимание уделялось внешнему виду сабель, она кроме боевого использования служила также предметом щегольства и украшалась золотыми и серебряными насечками. Преимущество отдавалось саблям турецкого изготовления. Ножны покрывались красным бархатом, украшались драгоценными камнями и серебром. В крепостях имелись пушки.
Пистолеты и ружья, находящиеся на вооружении полков, были турецкого, немецкого и тульского производства. Боевые припасы носились в рогах, ладунках и барашах, отделанных золотом и серебром. Полки передвигались на лошадях. Седла были изготовлены таким образом, что помогали уклоняться всаднику от сабель. Уздечки и сбруя были отделаны серебром.
Одежда слободского казака состояла из черкески с откидными рукавами, нижнего полукафтана, широких шаровар яркой расцветки на кумачовой подкладке. Полукафтан подпоясывался поясом с пуговицами из серебра. Шапки казаки носили меховые. Полковники сверху одежды дополнительно надевали мантию.
Волосы казаки подстригали кружком, подбривая голову немного выше ушей, брили бороды и носили длинные усы.
Быт слободских казацких полков практически ничем не отличался от быта, характерного для полков Гетманщины.
Казаки Слобожанщины были неоднородны по социальному составу. Чтобы иметь некоторое представление о составе жителей села во второй половине XVII - начале XVIII века, вновь обратимся к книге Слюсаржского А. Г. "Социально-экономическое разбитие Слобожанщины…», в которой этот вопрос исследован наиболее полно.
Записывались в казаки украинские крестьяне и свободные городские жители. Много сотен семей украинских поселенцев в селах Ворожба, Корыж, Званное, Павловка, Терны по указам Разрядного приказа были отписаны на казацкую службу в Сумской полк.
Правительство Петра I узаконило численный состав всех 5-ти полков в 1697 году. Указом от 21 января 1700 года в разряд основного резерва выборных казаков записаны их сыновья, братья и племянники. Узаконен был также разряд казацких подпомощников.
Был установлен строгий учет полковых казаков. На них составлялись формулярные списки, где указывались фамилия, имя и отчество казака, год, месяц и день избрания на службу, из кого избран - из свойственников или подпомощников, записывались рост и основные приметы, а также постоянное место жительства.
Количество казаков-компанейцев, как и городовых казаков, всех полков второй половины XVII века установить невозможно. Имеющиеся сведения не полны. По описанию городов Белгородской черты 1668 г. числилось казаков на службе в Острогожском полку 1523 чел., в Сумском 1265 чел., в Ахтырском 1416 чел. и в Харьковском 1123 чел., всех 5327 казаков, с женами и детьми, надо полагать, было около 20 тыс. чел.
В указе Петра I после установления численного состава казаков в полках говорилось: «а достальным казакам, на которых были положены денги; тем казаком помогать в службе тем конным выборным казакам, а положить на них подмоги, изверстая и смотря по человеку, по их черкаскому обыкновению самим». Следовательно, помощь выборным казакам в несении ими службы считалась «черкаским обыкновением», т. е. давно установившейся традицией.
Подпомощники закреплялись за казаками, как и за старшинами, поименной росписью. В 1700 г. они были расписаны старшинам в соответствии со служебным положением и «заслугами» по 6, 10 и 20 человек, а казакам «потому же не ровно, но смотря по пожиткам почтеннейшим по 2, по 3, по 4, а хутшим по 5, по 6, по 7, по 8 человек подпомочников единому компанейцу разверстаны».
Обязанности подпомощников определялись законодательными актами. По царскому указу 1700 г. подпомощники обязаны были старшинам заготовлять сено и дрова , быть в походах погонщиками на их подводах, выборным казакам они помогали провиантом, деньгами для покупок лошадей, оружия, амуниции, одежды и на другие нужды во время похода и несения службы.
Поэтому не только полковые казаки и их свойственники, но и подпомощники считались казаками.
На Слобожанщине существовала прослойка "подсоседки" людей, называвшихся соседями, или подсоседками и захребетниками. Под таким названием они были известны и в России, и на Украине.
В челобитной сумчан царю 1685 г. люди, живущие в их дворах, т. е. подсоседки, названы захребетниками. О захребетниках, проживавших в городах Харьковского, Сумского и Ахтырского полков, говорится в переписке курского воеводы.
О подсоседках и захребетниках в документах иногда говорится как об отдельных, различных группах людей. Однако другие данные говорят о том, что подсоседки и захребетники представляли собою одну и ту же социальную группу людей.
Причиной образования подсоседков, захребетников, как неимущих людей, были войны, татарские набеги, произвол феодалов и различные повинности. В грамоте из Разрядного приказа от 28 апреля 1682 г. воеводам на Слобожанщине указывалось: «А которые казаки, бездомовные люди, живут у старых домовных казаков в захребетники для работы».
Захребетников и подсоседков в Сумском полку по переписи 1732 г. было 3207 (18,2%). По ведомости 1763 г. подсоседки выделены только по Сумскому полку, их насчитывалось 7242 чел., или 17,3% от общего количества казаков, свойственников и подпомощников. Подсоседки и захребетники, как и наймиты, эксплуатировались на разных работах. Они были пасечниками, пастухами, использовались в земледелии, на дворовых работах, в торговом деле.
Правительство рассматривало подсоседков как людей, лично независимых и близких к казакам, поэтому, преобразуя Слободские полки в 1765 г., превратило их вместе с полковыми казаками и подпомощниками в податное сословие «войсковые обыватели», которых по официальным данным насчитывалось 154 808 чел. мужского пола.
Сельские атаманы на Слобожанщине возглавляли, как правило, подпомощников. Поэтому можно сделать вывод, что званновские казаки были подпомощниками.
Экономика Слобожанщины
В настоящее время мало кто, кроме узких специалистов, знает о том, как жили наши предки в XVII-XVIII веках, в каких экономических условиях. Именно поэтому дадим описание сельского хозяйства, промышленности, промыслов, торговли того времени на Слобожанщине, когда возникло и росло село Званное.
О земельных наделах помещичьих крестьян Слобожанщины известно очень мало. В документах их земля считалась собственностью помещиков и часто показывалась вместе с помещичьей землей, которой крестьяне не пользовались. Но в некоторых документах земли, используемые крепостными крестьянами, показаны, как их владения. Эти сведения позволяют составить, правда, неполное представление о данном виде землевладения.
Из материалов генерального межевания явствует, что размеры земельных наделов помещичьих крестьян в различных районах Слобожанщины и даже в разных селах одних и тех же владельцев были не одинаковы. Приведем несколько типичных примеров земельных наделов на ревизскую душу в помещичьих селах бывших Слободских полков, в частности Сумского, по селам той местности, что ныне входит в Глушковский район: в Коровяковке 2,4; в Глушково 2,8; в Теткино 4,3; в Сухиновке 4,3; в Корыже 5,3; в Веселом 5,5; в Глушице 7,9; в Кульбаках 12,5 и в Комаровке 14,8 дес?.
Таким образом, помещичьи крестьяне имели в среднем по 10,2 дес. Средний размер надела в Званном, очевидно, был таким же. Но за этой цифрой скрывалось, как видим, значительное различие наделов в разных местах края. Такое же соотношение во владении землей сохранялось в этой местности и в XVIII веке.
В обработке земли вначале господствовала переложная система, но уже во второй половине XVIII века во многих хозяй¬ствах существовало трехполье. Удобрение почвы навозом при¬менялось только на огородах. Земледельческие орудия плуг, соха, борона, коса и серп оставались почти без изменений. Постепенно развивалось огородничество и садоводство. Основные культуры были те же, которые разводили на Украине и в Рос¬сии с давнего времени. Однако появляются и новые культуры: в середине XVII в. стали разводить дыни, арбузы и виноград, во второй половине XVIII в. - сажать картофель и тутовые, или шелковичные, деревья. Наряду с земледелием население занима¬лось животноводством. Слобожане разводили лошадей, коров, овец, коз, свиней в основном местных пород. С начала XVIII в. разводятся тонкорунные «шленские» и «шпанские» овцы, возникают помещичьи и казенные конные «заводы».
В Сумской провинции, к которой по казацкой принадлежности относилось и село Званное, урожай был небольшим: лишь просо уродило в 7-кратном размере, все остальные культуры дали меньше 2-кратного количества посеянного зерна. Общий прирост хлебов составлял почти столько же, сколько вычиталось на возмещение семян.
Составители «Ответов на экономические вопросы Вольного экономического общества» 1767 г. по Сумской провинции указывали на неодинаковое количество скота у разных групп крестьян. В Сумской провинции помещичьи крестьяне и зажиточные войсковые обыватели имели лошадей 3-5, крупного рогатого скота 5-10, овец и коз 10-30, свиней 5-10 голов; средние - «против того в полы»; бедные почти не имели скота, а у некоторых (около 10%) его вовсе не было.
Развивались на Слобожанщине промышленность и ремесло. Завод по выжиганию извести был построен в 1725 г. в с. Званое при Глушковской суконной «фабрике». На нем выжжено извести в 1725 г. 700 четей, в 1726 г. 300 четей «и оную известь бирали в мануфактурные суконные и стаметные «заводы» и в дом компанейщику Дубровскому в с. Глушково и в другие села и деревни на стаметные ж «заводы», а в продажу оной извести ни куда не было». Имелось также безоброчное винокурение на Глушковской фабрике. В следственных материалах 1726 г. по делу владельца Глушковской суконной мануфактуры говорится, что «винница была плетневая; в ней стояло 9 кубов медных, из них у 4 по 6 и у 5 по 5 медных труб. Под теми трубами 7 трубниц деревянных, 2 казана железных заторных; 2 желоба для воды и 2 желоба для браги деревянных, 17 чанов заторных, 8 кадок приготовочных, 5 подставных кадочек под трубницами, 2 насадки, в которые «горелка» течет, 8 конов больших, которыми работу в кубы наливают, 5 черпаков, 2 бочки, что райку наливают». Алкоголь, производимый в сарае из плетня, потребляла, очевидно, вся округа, в Званном Дубровский открыл шинок и всего по округе – 6.
Многие переселенцы привозили на Слобожанщину мельничное оборудование: ручные жернова и ступы, а некоторые изготовляли эту несложную технику на месте, которой продолжали пользоваться для помола муки и обработки круп и пшена. Древний мукомольный и круподелочный домашний ручной способ в XVII веке отживал. Украинцы умели строить ветряные и водяные мукомольные мельницы, «просяные» и «сукновальные» ступы.
По сохранившимся скудным сведениям известно, что ветряки и водяные мельницы XVII-XVIII вв. своей основной структурой ничем не отличались от тех мельниц, которые сохранились во многих селах до XX в. В начале XVIII века, после того, как Дубровский организовал глушковскую мануфактуру, в нашей местности появились не только ветряки, но и водяные мельницы. В начале XX века ветряков в Званном было уже около 40.
Борти были нередким явлением во второй половине XVII в. Они сохранились кое-где еще в конце XVII и начале XVIII в. В грамоте Петра I от 1 сентября 1705 г. Сумскому полку говорилось, что старшины и казаки полка обратились с просьбой освободить от медового сбора украинских жителей сел Корыжа, Званного, Глушково, Худяковки, Панкратовки, Козыревки, Сухиновки, Кульбак, Комаровки, Вишневки, Васильевки и др., «в которых их братья черкасы живут, будто за владенье тех бортных ухожьев». Просьба сумчан указом 1 октября того же года была удовлетворена. С этого времени упоминание о бортях в местных документах прекращается. Вместо отживавшего бортничества с середины XVII в. росло пасечничество, являвшееся более интенсивной формой пчеловодства.
Рыба водилась в местных реках многих пород. В ведомости о городах Ахтырского полка 1725 г. говорится, что в местных больших и малых реках водится «щука, линь, карась, окунь, плотва да вюн, а протчих больших рыб в оных речках нет». Те же породы рыб были в реках Сумского полка, входивших в Днепровский водный бассейн. Кроме того, в местных реках водились сом, судак, сазан, голавль, семга, вирозуб, чебак, осетр, белуга, стерлядь.
Рыболовные снасти состояли из неводов, бредней, острог, удочек, переметов и других простых средств. Они, по всей вероятности, изготовлялись местными умельцами и часто самими рыболовами. Все эти снасти в Званном используются до сих пор.
Много рядовых людей, занимавшихся рыбными промыслами, ловили рыбу в одиночку и совместными силами по 2-4 чел. Вентерями, вершами, переметами, острогами, удочками и другими мелкими снастями пользовались отдельные рыболовы. Неводом, бреднем, сетями, в зависимости от их размеров, ловили по несколько человек.
На Слобожанщине было довольно много различных диких животных, зверей и птиц. В XVII в. здесь были дикие лошади. В местных лесах водились до XIX в., кроме волков и лисиц, медведи. Наряду с лосями, сайгаками, дикими козами и кабанами, живущими в настоящее время в заповедных лесах, водились зубры, а также множество зайцев, белок, куниц, хорьков, бобров, барсуков, выдр и даже соболей и горностаев. Также водилось много диких гусей, лебедей, уток, фазанов и других птиц.
В отписке сумского воеводы Афанасьева в 1657 г. в Разрядный приказ говорилось, что в сумских лесах путивльцы «бьют куницы и лисицы и волки и медведи и лоси и вепри и всякой зверь и рыбу ловят». К началу XVIII в. в связи с массовым заселением края, сокращением лесов количество диких животных и зверей резко уменьшилось, а некоторые виды, как дикие лошади и зубры, вовсе исчезли.
Охота в XVIII в. стала предметом развлечения дворян, которые заводили охотничьих собак, птиц и использовали своих крепостных в качестве помощников и псарей. Большая псарня была у помещиков Воропановых, имевших поместье в Будках, располагалась она в пойме Сейма под горой, залив рядом с ней еще в советское время так и именовался народом - "Псарня". Рядовые слобожане лишь более зажиточные, имевшие оружие и разные снасти, продолжали между делом посезонно заниматься охотой.
Средства охоты в течение XVII—XVIII вв. оставались старинные, простые: применялись западни, сети, перевесища, капканы, гоны, посредством гончих собак и птиц, и самый совершенный способ был - стрельба.
На Украине табак стали выращивать в XVI в., его занесли переселенцы и на Слобожанщину. В ходе преобразований при Петре I разрешено не только курение табака в России, но и с фискальных соображений на казенные средства в 1718 г. заведена табачная мануфактура в Ахтырке. Выбор этого города для открытия первой в стране табачной мануфактуры был не случайный. Казацко-крестьянские массы Ахтырского и Сумского полков, а также соседних полков Левобережной Украины занимались огородным табаководством. Эти традиции решено было использовать для обеспечения мануфактуры сырьем и рабочей силой. Традиция сеять в огородах табак сохранялась в Званном до второй половины XX века, а казацкие трубки-люльки из керамики нередкая находка в пойме реки Сейм.
По сведениям переписи 1732 г., из торговых заведений только шинков числилось в полках: Сумском - 19, Ахтырском - 15, Харьковском - 29 и в Изюмском - 40 дворов. Надо полагать, что лавок бакалейных и галантерейных было больше. Сеть торговых лавок росла с каждым десятилетием во всех городах и местечках, их было в 1787 г. в Сумах - 40, в Белополье 46. Торговля в лавках велась постоянно разными продовольственными продуктами и промышленными изделиями. В маленьких лавчонках продавались местные продовольственные продукты, а также канаты, упряжь, деревянные и другие изделия. В лавках более крупных торговцев ассортимент товаров был разнообразнее.
Наряду с ежедневной торговлей в лавках и гостиных дворах происходили еженедельные торги или базары. К началу XVIII века в Сумах было по 2 еженедельных торга. В сотенных местечках, которых в 1734 г. насчитывалось 98, торги происходили раз в неделю. Проводились они и в крупных селах, причем в установленные дни, например, в с. Глушково - по пятницам, в Глушце - по четвергам и т. д.
Календарная роспись торгов была настолько частой, что житель любого поселения имел возможность побывать на базаре один и больше раза в неделю.
О характере торгов дают нам представление описания современников.
В ведомостях о ценах на продовольствие и фураж на слободских торжках в 1732, 1743, 1744 и 1745 гг. значатся десятки наименований продуктов. Продукты земледелия: рожь и ржаная мука, пшеница и пшеничная мука, ячмень и ячневый солод, гречиха и гречишная мука, просо и пшено, овес и горох, конопляное, льняное семя и постное масло, водка, пиво и мед. Продукты животноводства: кабаньи туши, кабанье сало, мясо, свечное сало, коровье масло. Продукты промысла: соль, рыба, пчелиный мед и воск. Из фуражных продуктов - сено. Продавали и покупали также скот, шерсть, кожу, мясо, птицу, овощи, свежие и сушеные фрукты, табак, из промысловых предметов: деготь, смолу, поташ, селитру, стеклянные и керамические изделия, плотницко-столярные и бондарные изделия, кузнечно-слесарные, кожевенные и суконно-полотняные ткацкие изделия. Этот ассортимент внутренней торговли был неизменным в течение XVII—XVIII вв. Естественно, что эти товары были доступны и жителям Званного.
После воссоединения Украины с Россией торговые связи Слобожанщины с Левобережьем стали теснее, они регламентировались пошлинами, как и между всеми областями страны. Весьма распространенным продуктом вывоза отсюда на Левобережье являлась торская, а затем бахмутская соль.
В свою очередь, продукция слобожан поступала вглубь страны. Торской солью довольствовалось русское население многих городов и сел Курско-Белгородского и Воронежского краев. Слобожане поставляли в Москву для военных нужд государства тысячи пудов селитры. Отсюда на север везли поташ, смольчугу.
Украинские слобожане с самого начала своего пребывания на новой родине теснейшими экономическими узами были связаны с братским русским народом. Украинские переселенцы, прибывавшие на Слобожанщину, получали хлеб и семена или деньги на их закупку, причем покупали все необходимое прежде всего в Белгороде, Курске, Валуйках, Воронеже, Путивле и в других русских городах. В меру роста хозяйства слобожан связи эти росли все больше.
Лемехи для плугов, косы и серпы, топоры и другие железные изделия, а также железо для разных изделий, пушки и пищали, колокола — все это, за редким исключением, привозилось из Тулы, Москвы и других русских городов на Слобожанщину.
Слобожанщина издавна вовлекалась в заграничную торговлю России и Украины. Несмотря на то, что русскому и украинскому народам приходилось вести тяжелую борьбу против азовских и крымских татар, совершавших набеги, между ними существовали торговые связи, в которых принимали участие слобожане. В июле 1686 г. приказной человек В. Волоский получил «память» из Курска. В ней говорилось, что 14 июля курский воевода М. Голицын получил из Разрядного приказа грамоту, в которой указывалось, что торговые люди вывозят хлеб из окраинных русских и украинских городов в Азов и Крым, вследствие чего в окраинных городах людям хлеба не хватает, а в Азове и в Крыму его в изобилии. Воеводе крепости Орлова, как и других городов, предписывалось не пускать торговых людей с хлебом в Азов и Крым. «Чтоб впредь из украинных городов всяких чинов торговые люди в Крым и Азов ни с какими хлебными запасы не ездили и не продавали и ни на что не меняли и о том велено учинить в тех городах заказ крепкой под смертной казнью».
Значительные торговые связи были с Польшей. Приведем один факт. Кандыба, сын конотопского сотника, в 1718 г. продал в Гданьске 300 волов за 6000 руб. В цитируемом документе говорится, что на вырученные деньги он закупил там сукон «аглицких, материй дорогих, бавельниц, хусток, басаманов, 2 золотых ланцюшка, перл урнянских 20 шнуров, 3 перстня, сосудов серебряных, несколько гривен золота и серебра в нитках, махров золотых, пуздр з водками гданскими и прочих фражок». Кандыба привозил эти товары в Харьков на крещенскую и на троицкую ярмарки.
По ведомости 1779 г. в Сумской провинции в городах, местечках и в селах войсковых проводилось 46 ярмарок. На эти ярмарки съезжалось «с околичных мест» множество людей, они привозили на продажу «хлеб разного рода, птицу, мясо, сало», масло коровье и овечье, масло конопляное и льняное, мед, патоку, водку, фрукты и овощи, соль и другие продукты питания. Привозили шерсть, сырую и выделанную овчину и другие кожи, деготь, древесный уголь, керамические и стеклянные изделия.
Массу продовольствия, сырья и изделий покупали местные и приезжие люди для личного обихода. Много шерсти, овчин и кожи закупалось и отправлялось на русские предприятия. Скот в большом количестве скупали русские табунщики и гнали его на продажу в Москву.
На большие ярмарки привозили из разных русских городов и сел сукна, шелковую тафту, шелковые и бумажные платки, разные тики, гарусные чулки, валяные изделия. Из Москвы и Петербурга привозилось много книг, с уральских и тульских заводов доставлялось много железа, стали и меди, а также серебряные, оловянные, медные, хрустальные, каменные и другие изделия «российских фабрик» и ремесленников. Все это множество русских товаров, писал составитель ведомости, привозилось живущими в г. Харькове белгородскими и частично московскими и других городов купцами, «и покупаются на ярмарках здешними и околичными жителями и торгующими по здешним средним и малым ярмаркам».
На эти ярмарки привозили много заграничных товаров. Английские сукна и байки, бреславские камлоты и стамеды; венгерские, ломберские и шленские ткани; бархат венецианский и флорентийский; парчи золотые и серебряные, шелковые материи; плис, полуплис, ситцы, полуситцы, муслинки, кисеи, золотом шитые, ординарные кисеи; валендорбское, голландское, швабское полотно, батист, камлот, платки ситцевые; английские и немецкие шелковые и другие женские чулки; музыкальные инструменты, фарфоровая посуда, золотые и серебряные часы; готовальни, пряжки и разные галантерейные предметы; косы сенокосные, немецкие и французские ружья и другие товары.
Товары привозились в Харьков и Сумы из-за границы - Силезии, Гданьска и Лейпцига через Васильковскую заставу, Киев и Нежин по тракту через г. Ромны купцами-греками, жившими в Нежине, полтавскою компаниею и калужскими купцами; небольшая часть английских сукон и стамеда привозилась из Риги и Петербурга. Все эти товары продавались «на тех ярмарках в розницу здешним жителям, также и гуртом купцам, которые в Малороссии и в Слободской губернии торгуют, ездят всегда по средним и малым ярмаркам».
Бакалейные товары: виноградные ягоды (изюм), орехи, миндаль, рожки, маслины, черносливы, лимонный сок, турецкий табак, грецкое мыло и другие товары привозили из Константинополя через Ростов, Таганрог, Кинбурн, Херсон и Станислав в Харьков и Сумы на многих десятках подвод. Эти товары на ярмарках покупались в розницу разными людьми, владельцами бакалейных лавок, приезжими купцами, отвозившими их в Белгород, Курск, Елец, в Москву и в другие города.
Экономическая жизнь Слобожанщины была достаточно насыщена, она была включена во внутренний и мировой рынок. Возможности купли-продажи каждой семьи, конечно, зависела от ее доходов. Жители Званного в те времена, как и в последующие, добывали средства существования крестьянским трудом, и жили по средствам, они могли бывать в Глушково, Белополье, Путивле, Сумах, в Харкове, продавать свою сельскохозяйственную продукцию, покупать промышленные товары: ткани, сельхозинвентарь, предметы быта, украшения.
История «Фабрыщины» и «Трубыщины»
(XVIII – пер. пол. XIX века)
С начала XVIII века вольная жизнь для большинства жителей Званного закончилась. Часть из них стала приписной к посессионной Глушковской фабрике. Работавшие на мануфактуру званновцы проживали в стороне села, которая стала с тех пор называться «Фабрыщиной». Другая сторона села стала называться «Трубыщиной» по имени помещиков - известной в России фамилии Трубецких, владевших землей и крестьянами. Были в Званном помещики-владельцы и помельче, мы о них упомянем «ниже. В наше время многие жители уже не знают, где находилась «Фабрыщина» и «Трубыщина». Поэтому автор приведет ту версию, что слышал от своих дедушек и бабушек и которую подтверждают другие ровесники автора. Работавшие на мануфактуру званновцы проживали в восточной стороне села - «Фабрыщине» (со слов моего одноклассника Владимира Бондаренко, ссылающегося на рассказы стариков граница Фабрыщины шла по улицам Центральная-Береговая (Зацерковская). Западная сторона села стала называться «Трубыщиной».
В 1718 г. правительство, проведя с помощью армии перепись населения, перешло от подворного налога к сбору подушной подати, ставшей основной формой государева тягла и увеличившей доходы казны в три раза. Подать собиралась три раза в год воинскими командами. Так, с крестьян Путивльского Молченского монастыря в декабре 1724 г. подушная подать одного сбора составляла 27 коп. с души.
Реформа имела также и социально-полицейское значение: за исключением государственных, все крестьяне страны становились крепостными, вводилась паспортная система, была ужесточена борьба с беглыми.
Именно после реформы 1718 года Дубровский и его компаньоны сумели превратить жителей села Званное (его западной части) и других окрестных сел в крепостных посессионной мануфактуры. В истории села начиналась новая эпоха.
В жизни села Званное на протяжении двухсот лет: со дня основания в 1719 году до начала 20 века Глушковская (Путивльская) суконная фабрика - первая суконная мануфактура, возникшая на Слобожанщине, стала играть важнейшую роль. Предприятие было крупнейшим производителем сукон не только в России, но и в Европе. Жители «Фабрыщины» потеряли свой свободный статус, они были приписаны к фабрике, обязаны были выполнять повинности по приказу ее владельцев, но их не могли продать, как других крепостных, без фабрики. Очевидно, этим и объясняется тот факт, что в рассказах долгожителей западной части села нет случаев, описывающих продажу людей помещиками, в сознании людей не осталось представления, что они вообще были крепостными. Это, очевидно, вытекало из особенности социального статуса посессионных крестьян. Они были «крепки» не владельцу, а предприятию, они не могли продаваться отдельно от него и составляли с ним нераздельное целое. Все производство посессионных заводов находилось под контролем правительства, и часто переходило в руки государства.
Что касается статуса казаков, то в настоящее время у нас нет достаточных оснований говорить, что все жители Званного потеряли этот статус с тех времен, как была создана Путивльская (Глушковская мануфактура). Весь период XVIII века и в XIX до отмены крепостного права главой сельской администрации в Званном был атаман (мы даже знаем фамилии некоторых из них по «ревизской сказке» 1795 годы), им являлся Шевченко. Казаки Карыжской сотни Сумского полка до 1765 года помогали собирать помещичьи налоги с приписных крестьян Глушковской фабрики. После того, как слободские казачьи полки при Екатерине II были реорганизованы в гусарские, сельчане могли служить в этих новых военных образованиях.
По истории Путивльской фабрики (впоследствии переименованной в Глушковскую) имеется достаточно много научной литературы. В Курске в 2003 году вышло совместное издание Главного архивного управления и госархивов Курской и Сумской областей - «Глушковская суконная фабрика: три века истории: сборник документов и материалов» - это наиболее полное собрание по истории старейшего в курском крае предприятия. Подробно описана история мануфактуры в уже цитированной книге Слюсаржского и других работах.
Своему возникновению Глушковская фабрика обязана экономическим преобразованиям Петра I, потребовавшим развития промышленности, удовлетворявшей бы потребностям армии и флота, в том числе и в обмундировании.
Много энергии вложил в создание в 1719 году Глушковской мануфактуры ее основатель и создатель Иван Матвеевич Дубровский. В обращении к императрице Екатерине I он просит разрешения «построить на свои деньги в Путивльском уезде в селе Званном и Глушкове суконный завод в три года». При создании фабрики применялись и насильственный захват земель, и закрепощение крестьян окрестных поселений. Все это было происходило с благословения Екатерины I. Дубровский действовал весьма жестко, если не сказать жестоко, не давая поблажки не только крестьянам, но и помещикам. С «высочайшего соизволения» Дубровский закрепостил «вольных черкассов» множества окрестных сел и деревень. Многочисленные жалобы свидетельствовали о том, что крестьяне и казаки лишались средств к существованию, своих занятий и насильно определялись к «заводу в подданство».
Глушковская мануфактура, построенная придворным цар¬ского двора И. Дубровским, была записана на имя царицы Екатери¬ны I. Царица дала И. Дубровскому деньги на постройку фаб¬рики и указом 2 сентября 1719 года разрешила ему «построить суконный завод в три года». Дубровский обязался по истечении трех лет из прибыли «завода» платить в казну царицы «две доли, а третьею долею пожалован он». В 1722 году в «компанейство» Дубровского и Екатерины вступил русский помещик В.Корч¬мин, владевший землями поблизости от строившейся фабрики.
Насколько бесцеремонно действовал Дубровский по отношению к крестьянам и помещикам, одних превращая в «приписных», а у других скупая за бесценок земли, говорит сохранившийся документ: «В 1720 году 28 сентября путивльский помещик Лаврентий Денисов ... продал мне [Дубровскому] ползавода ... по обе стороны реки Семи Корыжского городища с урочищами с усадьбой, с лесами с сенокосными угодиями, с распашной землёй за 50 рублей серебром с копейками...». В наше время такие действия назвали бы рейдерством. Село Карыж и другие близлежащие села Дубровский получил почти даром – сказывалось покровительство царицы.
Вскоре предпринимательская «компания» прибрала к своим рукам 18 сел: Корыж, Званное, Кобылки, Комаровку, Кульбаки, Глуш-ково, Сухиновку, Коровяковку, Теткино, Глушец, Дьяковку, Виш-невку, Мужицу, Козыревку, Худяковку, Заболотовку и др. В них насчитывалось жителей мужского пола 7873 человека. Из этой мас¬сы крепостных часть составляли постоянные кадры работных людей, мастеров разных специальностей, учеников и часть ис¬пользовалась в подсобных хозяйствах.
Строительство мануфактуры осуществлялось в короткие сроки. По описи 1726 года в Глушково был фабричный двор, обне-сенный деревянным забором. В нем стояло 5 производственных светлиц: четыре с ткацкими и сновальными станами, пятая для ворсения и стрижки сукон. Около светлиц стояли на колесах 3 рамы, на которых суконные основы сушили. За пределами фабричного двора стояла светлица, оборудованная печью и другими приспособлениями для окраски сукна. Около сукон¬ных заводов был другой двор, в котором находился стаметный завод, состоявший из двух светлиц с ткацкими станами и сновальней и одной светлицы красильной. «Перед оными заво¬дами» стояло 4 ряда рам, общей длиной 151 сажень для про¬сушки окрашенных сукон».
Сукновален было 8, они находились на берегах р. Сейм и его притоков. В с. Теткино их было 2 и в селах Козыревке, Мужице, Кульбаках, Куцовке, Дьяковке и Заболотовке - по одной. Кроме того, в селах Званном и Мужице было по 2 светлицы и в с. Корыж — светлица, входившая в состав мануфактуры. В этих светлицах ткался стамет.
Было несколько кустарных крестьянских предприятий, вхо-дивших в состав мануфактуры И. Дубровского.
Основное оборудование мануфактуры состояло из ткацких станов и самопрядок. В Глушково насчитывалось сукноткацких станов: «в деле 23, навитых 7, порозжих 20», всего 50; ста¬метных станов: «в деле 18, порозжих 11», а также в селах Зва¬нном, Корыже, Сухиновке, Комаровке и Мужице 24, всего 53; самопрядок было в Глушково и названных селах 287 ком¬плектов. Самопрядки известны на Руси с XIV века ( Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М., Изд-во АН СССР, 1948 г., стр. 677).
Прялки с ножным приводом имелись в селе Званное в начале XX века почти в каждой хате. Их изготовляли местные мастера. Но в это время на них, в основном, уже пряли нить не из шерсти, как было во времена посессионной мануфактуры, а из конопли. Из конопляной ткани, изготовленной на ручном ткацком станке, шили одежду, делали вышитые красными и черными нитками рушники и занавески, рядно.
Глушковская суконная мануфактура была централизован¬ным предприятием, где сукно изготовлялось полностью в отли¬чие, например, от Ряшковской, сукно которой красилось в Глушково.
Суконная мануфактура, надо полагать, начала работать на покупном сырье. Скупалась шерсть не только на местном, но и на отдаленном, а частично и на заграничном рынке.
Обеспечение фабрики покупным сырьем было делом не лег¬ким и дорогостоящим. Поэтому И. Дубровский, собрав с кре¬стьян в качестве оброка 916 овец, устроил овчарный завод.
В его владениях были запашки и 4 гумна в селах Глушце, Кульбаках, Дьяковке и Сухиновке. Он имел кирпичный и извест¬ковый заводы, винокурни и 6 шинков. У него было 4 двора с садами и огородами, 272 головы крупного рогатого и мелкого скота и разной домашней птицы 644 штуки.
Все это крутой предприниматель создал руками жителей окрестных сел, лишая их казацкой вольности и возможности работать самим на себя. В селе Званном подобная ситуация повторилась через 200 лет во время коллективизации. Из нашего исторического далека можно говорить, что при Петре I было создано 200 мануфактур, страна рванула вперед в промышленном развитии. Но сопровождался этот рывок ухудшением положения простого народа.
Жители окрестных сел, попавшие в зависимость от Дубровского, боролись за свои права как могли. Но формы борьбы преобладали пассивные: жалобы, просьбы и побеги. Только в 1726 году мастеровые мануфактуры подали около 20 челобитных царским властям на Дубровского, в ответ на них Дубровский приказывал "бить дубьём и держать оных за караулом". Именно в это время и родился в Званном документ «В полковую Лубенскую канцелярию доношение», возможно, что руководство полка пыталось отстоять казаков от закрепощения Дубровским и запрашивало их списки, или это была просто жалоба жителей села.
Постоянные работные люди и мастеровые Глушковской суконной мануфактуры жаловались правительству в 1726 году на задержку жалованья и просили выдать им заработанные день¬ги. Работные люди, особенно приписные, часто выражали свой протест против гнета побегами. В следственных материалах по делу владельца Глушковской мануфактуры И. Дубровского за 1726-1727 гг. отмечено, что после ареста последнего с мануфактуры бежало 68 человек.
Дубровский создал большой хозяйственный комплекс, в ко¬тором основное место занимала суконная фабрика. Она подго¬товлена была к выпуску до 100 тысяч аршин тканей в год. Одна¬ко Дубровскому не удалось развернуть работу своего предпри¬ятия, в 1726 году он был властями «обвинен в неразмножении» производства сукна и отстранен от управления мануфактурой.
Всем конфискованным в казну предприятием вначале руково¬дил поручик А. Вестов, затем поручик С. Арсеньев, а потом асессор И. Неелов. В их руках дело не спорилось. В 1726 году на мануфактуре было около 100 станов, работало 559 человек; в 1727 году действовало 60 станов, работало 455 мастеровых; в 1732 году осталось 14 станов и было 450 мастеровых.
На мануфактуре в конце первой-начале второй четверти XVIII века было занято свыше 450 человек постоянных работников, подавляющее большинство из которых были переселившиеся в украинцы-черкасы. Мастера же были почти сплошь иностранцами, которые жили и работали на льготных условиях. Каждый из них получал в год 90 пудов ржаной муки, 24,5 пуда крупы, 6,5 пуда солода, 5,5 пуда соли, 42 ведра вина, 1,5 пуда свиного сала и другое продовольствие. Кроме этого, им ежедневно выдавали по одному ситному хлебу, гусю, курице и другое пропитание. Об оплате же русских и украинских мастеровых рабочих в «экстракте» Государственного сената о постройке и экономическом состоянии Глушковской суконной фабрики сказано довольно туманно: «И вышеописанным мастеровым и работным людям, кроме мастеров-иноземцев, даются задельные деньги, кто сколько может сделать по разным ценам...». Цены же эти были крайне низкими.
Можно сказать, что жители Званного за свой труд непосредственно на фабрике получали гроши, остальные «приписные» обязаны были поставлять те продукты, что потребляли иностранные мастера, и также выполнять вспомогательные работы.
В 1731-1732 гг. на суконной мануфактуре было выработано сукна 7700, каразеи 4560 и стамеда 1000, а всего 13 260 аршин; за 5 лет чиновничьего управления казна вложила в это предприятие «из других казенных мануфактур доходов» 4531 руб. 16 коп. В результате правительство решило передать мануфактуру в частные руки. На нее претендовали И. Дубровский и Елизавета Петровна, как на наследство матери, но им было отказано. В 1732 году правительство Анны Ивановны передало Глушковскую мануфактуру русскому купцу И. Полуярославцеву.
И. Полуярославцев обязался стараться «не только о размно¬жении той фабрики, но и о делании сукна лучшею добротою против иностранных», добиваться удешевления стоимости тка¬ней, поставлять в казну ежегодно сукна 25 тыс. аршин и кара¬зеи 100 тыс. аршин, а также с 1737 г. платить сукном за доходы, которые должны были поступать ему с приписных сел. Он построил две производственные светлицы и каменную палату.
Кроме мастеровых и работных людей, непосредственно занятых на мануфактуре, при ней было свыше десяти тысяч «посессионных» крестьян, которые были полной собственностью купивших их владельцев (крепостными), но не могли быть проданы отдельно от мануфактуры. По описи 1733 года, в 18 селах и деревнях (Глушково, Корыж, Теткино, Званное, Кобылки, Коровяковка и др.), принадлежащих мануфактуре и расположенных на юге Рыльского уезда, в 1322 крестьянских дворах было 13 618 душ мужского и женского пола. «В селе Званном было черкаских 110 дворов, в них людей мужеска полу 565 душ, женска полу 525 душ, и всего обоих полов 1090 душ… ». (Из истории Курского края. Сборник документов и материалов. Центрально-Черноземное книжное издательство. Воронеж. 1965 год, с.114).
Несмотря на рост закрепощаемых крестьян, самой мануфактуры, она в октябре 1741 года у Полуярославцева была отобрана за то, что сукно и каразеи делал «самым худшим способом», он был присужден к ссылке на каторжные работы сроком на год, а сама фабрика вновь передана в казну. После этого фабрика неоднократно переходила то из рук в руки, то в казну, то частным лицам.
В ведении казны она находилась до 1752 года, управляющими ее были поочередно 4 чиновника. Обследуя ее в 1743 году, князь Долгору¬кий писал в Мануфактур-коллегию: «за разобранием старых светлиц и за непостроением еще новых никакой работы при на¬езде моем не было». Такие «перерывы» в работе были только на пользу приписным крестьянам, тем же званновцам, которые могли не отвлекаться от работы в своем хозяйстве и не нести повинности при фабрике.
Деятельность мануфактуры возобновлена была в 1746 году. В сообщении осматривавших ее чиновников Мануфактур-коллегии в 1748 году говорилось, что на ней работало суконных 55 и каразейных 10 станов, на них ткалось сукна ежегодно по 30 тыс. аршин.
Тем не менее, мануфактура приносила казне больше забот, чем выгод. В частности, управители не старались преодолевать трудности снабжения сырьем и разными материала¬ми, заботясь только о своей наживе, что препятствовало росту вы¬работки тканей. Это принудило правительство вновь передать предприятие в частные руки. Отказав мастеру фон Аккеру в 1743 г., камергеру К. Жеребцову в 1746 г., камергеру А. Трубец¬кому в 1749 г., правительство в 1752 г. передало мануфактуру без¬возмездно московскому купцу и владельцу сургучной и карточ¬ной фабрик К. Матвееву с предоставлением ему ряда льгот. Он был выходцем из крестьянской семьи села Хавки Веневского уезда Тульской губернии.
Период владения фабрикой Козьмой Матвеевым явился временем ее процветания и резкого расширения производства. Ежегодно производилось до 100 тыс. аршин сукна, а вместо 50 суконных станов в 1752 году в 70-е годы их было уже 100. Стадо овец элитной породы, выписанных из Голландии, составляло 17 тысяч голов. К 1775 году деревянные строения фабрики заменены каменными, построен одноэтажный главный корпус, открыты филиалы фабрики в Теткине и Кульбаках, расширены земельные владения. После смерти Матвеева в 1775 году делами ведали его жена Анисья, а затем сын Иван.
Путивльская суконная фабрика в начале 1770-х годов имела 8 478 работников, среди них много наёмных. При этой фабрике была овечья ферма, на которой в 1780-х годах было 17000 овец.
Село Званное входило в 1772 году в Белопольский уезд Слободской Украинской губернии. В книге « Ревижские сказки» за 1772 год есть подворная перепись крестьян села Званное, ведомства Глушковского суконного завода императрицы Екатерины Алексеевны. В 1780 году Путивль стал уездным городом и приписан к Курскому наместничеству. Село Карыж и деровня (деревня) Званное были приписаны с 25 апреля 1780 года по 12 декабря 1796-го к Путивльскому уезду Белопольского округа Харьковского наместничества.
Слободская Украинская губерния в 1780 году переименована в Харьковское наместничество, которое, как отдельная административно-территориальная единица, просуществовало фактически до конца 1796 года. Согласно Указу от 12 декабря 1796 года, ему возвращалось предшествующее название - Слободско-Украинская губерния, и территория, которую она занимала до создания наместничества.
По данным ревизии 1782 года в селе Званное числилось приписанными к Путивльской фабрике 720 человек и крестьян князя Трубецкаго - 618 душ (всего 1338 человек).
В течение всего XVIII века власть помещиков возрастала над крестьянами. При Екатерине II завершается процесс превращения крепостных крестьян в «рабов», как их называла прославленная императрица и ее современники. Самой темной стороной крепостного права был неограниченный произвол помещиков в распоряжении личностью и трудом крепостных. С 1741 года помещичьи крестьяне, к которым относилась часть жителей Званного и помещиком которых был князь Трубецкой, отстранены царской властью от присяги, происходит монополизация собственности на крепостных в руках дворянства, и крепостное право распространяется на все разряды тяглого населения. Издаются указы о праве помещиков ссылать дворовых людей и крестьян в Сибирь на поселение (1760) и каторжные работы (1765), заключать в тюрьмы (1775). Продажа и покупка крепостных без земли не была ограничена ничем, кроме запрещения торговать ими за три месяца до рекрутского набора (1766) и при конфискации или продаже имений с аукциона (1771); разрешалось разлучать родителей и детей (1760). Закон предусматривал наказание только за смерть крепостного от помещичьих истязаний. Существенную роль в развитии крепостного права сыграли ревизии (особенно первая из них, проведенная в 1719 г.). Указом 1783 года был запрещен свободный переход крестьян от одного владельца к другому в Малороссии, таким образом, крепостное право было распространено и на Украину.
В начале 90-х годов XVIII века у Глушковской фабрики в очередной раз поменялся владелец. 15 марта 1791 года Анисьей Григорьевной Матвеевой было подано прошение о передаче, принадлежавшей её мужу Путивльской суконной фабрики генерал-поручику Потёмкину: «…просим повелеть или сдать сию фабрику реченному господину генерал-порутчику и кавалеру Потёмкину, или принять оную от нас в казну, дозволив при том по обязательству моему на текущий 1791 год поставку сукон окончить, и за оныя денги мне получить… »
Указом императрицы Екатерины II от 3 июня 1791 года Потёмкину Павлу Сергеевичу была пожалована суконная фабрика в с. Глушково Курской губернии со всеми селениями, людьми и с землями, который обязался ежегодно поставлять в казну уже не 100, а 120 тыс. аршин различного сорта солдатских сукон.
В момент передачи всего предприятия графу Потемкину в штате насчитывалось более 1700 человек, к двум фабрикам были приписаны 14 сел и деревень (более 600 дворов), работало три овчарных завода, и каждому из них были приданы деревни «для сенокосов». В два года каждый двор давал по одной овце. Во время сенокоса с двух дворов по 3 человека косили 7 дней, и с каждого двора предоставлялась подвода для перевозки сукон в Москву или Краков.
До 30-х годов XIX века техническую основу мануфактуры составляло ручное производство, но даже в условиях общего слабого развития механизации труда в текстильной отрасли фабрика занимала первое место в России. Граф Потемкин вкладывал огромные деньги в усовершенствование фабрики, приобретение дорогих машин. На его деньги были построены несколько каменных зданий, главный храм в с. Глушково и другие церкви. Такие траты требовали самых жестких мер для увеличения доходов, и такими мерами стали усиление повинностей для крестьян, привлечение большего количества работающих на фабрике с каждого крестьянского двора, увеличение продолжительности рабочего дня, норм выработки.
В августе 1791 года на Глушковской мануфактуре было 2 фабрики. Званное принадлежало к первой фабрике вместе с Глушковой и рядом других сел. К званновской «Фабрищине» относилось 48 дворов, в них проживало 495 человек мужского пола и 497 – женского – всего 992 человека.
Но общая численность жителей села Званное в то время была больше. В «ревизской сказке» 1795 года сказано, что в вотчине Ивана Дмитриевича Трубецкого в селе Званном с атаманом Данилой Шевченко: «подданные малороссияне дошедшие господину моему по наследству после смерти родителя ево гв. капитана порутчика кн. Дмитрия Юрьевича Трубецкого … состояло мужского пола (на 1781г.) 300 – убыло 88 – налицо 341 душа, состояло женского пола (на 1781 г.) 318 – убыло 87 – налицо 364 душ» (ГАКО, ф. 184, оп. 2, д. 281). В двух владениях в селе Званное «Фабрыщине» и «Трубыщине» шли различные процесы в динамеке населения. В «фабрыщине» идет абсолютная убыль. В «трубыщине» с 1781 по 1795 год «убыло» 225 человек (16 человек в год - очевидно, умершие), но общая численность увеличилась с 618 до 705 человек. Общая численность жителей села в 1795 году составила 1697 человек. Возможно, что жить крепостным Трубецких в это время было чуть легче, чем приписным мануфактуры.
Проблемой сокращения численности крепостных крестьян занимались российские ученые. В автореферате кандидатской диссертации «Воспроизводство сельского населения Курской губернии в конце XVII-начале XX веков» Быканов Андрей Николаевич подводит итоги рассмотрения этого вопроса:«Дискуссионным вопросом общероссийского характера, отразившимся также в курской историографии, являлось обсуждение «вымирания» крепостных крестьян перед реформой 1861 г., начатое еще современниками, в том числе сторонником этого тезиса Н.Х. Бунге и его противником А.Г. Тройницким, а затем подхваченное с конца 1950-х - начала 1960-х гг. советскими учеными Д.М.Дружининым, В.М. Кабузаном, И.Д. Ковальченко, A.J1. Перковским, А.Г. Рашиным, Н.М. Шепуковой и др., видевшими в снижении численности крепостного населения проявление кризиса феодализма в России. Первым против этого тезиса выступил известный московский историк П.Г. Рындзюнский, показавший на основе макроанализа, что сокращение числа крепостных объясняется не столько падением естественного прироста, сколько их переходом в другие сословия (особенно рекрутами, что отмечалось в 1861 г. А.Г. Тройницким).
Следующим отечественным автором, давшим развернутую критику «вымирания» крепостных, стал курянин M. Рянский, который в серии своих статей, опираясь на выборочный анализ ревизских сказок Курской губернии с 1816 по 1857 годы показал рождаемость, смертность, естественный прирост частновладельческих крестьян, в том числе в сравнении с государственными».
Из записки курского губернатора С. Бурнашова за 1798 год по поводу Глушковской мануфактуры мы узнаем:
«Что касается состояния самой фабрики, то в ней, по сообщению земского комиссара, выявилось душ по 5-й ревизии (1795 год) – 8775, 9 палат каменных, из которых на двух необходимо перекрыть крыши, магазинных каменных амбаров – 8, деревяных строений – 24, из которых необходимо перекрыть – 9, верстатов суконных – 150, каразейных – 16, артелей, в которых артельную и уточную пряжу заготавливают – 278, мастеровых 2428 человек. Кроме этого, при разных мастерствах и работах – рабочих мастеров и служителей – 727, а всех, что работают каждодневно – 3155 человек.
Для обеспечения мануфактуры шерстью возник овчарный завод, имевший несколько тысяч овец. Шерсть поступала также из Украины, где правительство организовало крупные овцеводческие фермы.
Графом Потемкиным Павлом Сергеевичем, а после его смерти и женой Прасковьей, накладывались на крестьян новые виды натуральных и денежных повинностей. С каждого двора по четверику, по одному пуду и 10 фунтов дроку (трава, из которой изготовляли зеленую краску), 10 кур, одну гуску и одну утку и с каждых десяти дворов по одному барану и денежных податей по 2 руб. 07 коп. с души. Кроме того, был особый налог свадебного сбора - по 50 копеек за каждую свадьбу.
Невыносимые условия работы, жизни, жестокая эксплуатация приводили уже с начала 90-х годов к побегам, смертям крестьян. Особый протест вызвал приказ Потемкина разложить платежи за беглых и умерших на оставшихся, которые будут, как считала владелица, удерживаться от побегов. Кроме разорения, обнищания, повального вымирания крестьянского населения эти меры не принесли никаких результатов.
Закабаление крестьян и усиленная эксплуатация владельцами мануфактуры привели к увеличению смертности и снижению численности населения. Так, если в 1795 году в селе Карыж насчитывалось 1077 жителей, то в 1816 году осталось 776 человек. С 1733 по 1795 год численности дворов «Фабрыщины» в Званном сократилась со 110 до 48, а население уменьшилось с 1090 человек до 992 душ. Напомним, что посессионных крестьян продавать без фабрики было по закону нельзя. Поэтому убыль численности приписных крестьян была, очевидно, по-большей части, естественной, точнее, не естественной – как результат бесчеловечного отношения к зависимым людям.
Приведенные цифры красноречиво говорят о тяжести крепостного гнета. В лучшие годы званновская земля могла прокормить более 4 тысяч селян, такой численности жителей село Званное достигло за несколько десятилетий после отмены крепостного права до начала 20-го века. Надо обратить внимание на соотношение числа дворов и населения: с 1733 по 1795 год число дворов в «Фабрыщине» Званного уменьшилось более чем в два раза, а население сократилось всего примерно на сто человек. Каждый двор должен был давать для работы на фабрике ежедневно по одному человеку. Вполне возможно, что поэтому женатые дети перестали отделяться от родителей и жили одним двором. Численность обитателей одного двора за эти годы выросла в среднем, с примерно, 10 до более, чем 20 человек. Этот факт может быть объяснен так же тем, что средств для строительства нового дома и обзаведения нового двора у молодых «фабрищан» в то время не имелось - все высасывала крепостная система хозяйствования. Можно себе представить какова была жизнь людей в то время, когда в небольшой хате, особенно холодной зимой, приходилось ютиться по 20 человек, и всех их надо было накормить, одеть, обуть.
Жизнь приписных крестьян день ото дня становилась все тяжелее. Волостные ведомости 1795-1800 годов свидетельствуют о том, что земельные наделы села Карыж с деревней Заболотовкой составляли 3971 десятину земли и 217 десятин сенокосов, из которых половина лучших земель (а лес полностью) принадлежали крупному землевладельцу и сахаропромышленнику Терещенко, луга - самарскому купцу Балаценку. Крестьянам доставались низкоурожайные земли по одной-две десятины на душу в то время, как на душу богатой семьи (купцов, лавочников, мельников) приходилось по 15-20 десятин и более.
Мы не располагаем подобными цифрами по селу Званному, но можно предположить, что такое же соотношение во владении землей между крепостными крестьянами и богатеями в это время было и в этом селе. В 50-60-е годы 20-го века, когда в колхозах не было гарантированной оплаты труда, а учет труда велся по трудодням и денежные доходы были низкими, колхозники в Званном, как и везде, выживали в основном за счет огорода, коровы и пары свиней. На семь человек было всего около 30 соток приусадебного участка. На огородах в советское время выращивали более урожайную картошку (ее урожайность примерно в десять раз выше зерновых). В условиях XVIII, когда на 1-2 десятинах сеяли зерновые, дававшие низкий урожай, жизнь у многих сельчан могла быть впроголодь.
По кончине графа Потёмкина в 1796 году вступила во владение имением и фабрикою супруга его Прасковья Андреевна. В период ее правления доведенные до отчаяния «фабричные» люди поднялись на бунт, который вызревал давно.
В 90-х годах побеги с Путивльской мануфактуры приобрели широкий размах. Приписные крестьяне и мастеровые, воз¬мущенные грубым отношением хозяина и его приказчиков, ухо¬дили целыми группами. 23 февраля 1794 года управляющий ману¬фактурой Н. Доброскоков сообщал правителю Харьковского наместничества Ф. Кишенскому, что 17 февраля «бежали без¬вестно» из приписанного к мануфактуре села Званное «подданные Иван Григорьев сын Решетков с женою, с детьми да с братом родным Кондратом с женою». Доброскокову было приказано «иметь крепкое смотрение ко удержанию фабричных людей от побегов». Несмотря на то, что в распоряжении управляющего был отряд в 20 казаков, в марте 1794 г. с «фабрики» вновь бе¬жало 35 человек. В 1795-1797 гг. побеги «от несносных притесне¬ний» участились.
Результатом невыносимых условий существования явилось крупное восстание на Глушковской мануфактуре в 1797-1798 гг. Волнения начались подачей жалоб в июле-ок¬тябре 1797 года. Ходатаем работных людей стал бывший писарь П. Слюсарев. В июле он написал первую жалобу в Суджанский уездный нижний земский суд. Подробно описав тяжелые усло¬вия жизни и работы крестьян и мастеровых мануфактуры, кре¬постнический произвол, которому они подвергались со стороны владельца и управляющего, П. Слюсарев просил произвести расследование «и обо всем учинить резолюцию». Требования ра¬ботных людей были очень скромные: отменить установленные в 90-х годах непомерно большие подати и другие повинности и возобновить выплату жалованья. Однако суд даже не счел нуж¬ным принять эту жалобу на рассмотрение.
31 июля П. Слюсарев обратился с жалобой в Курское гу¬бернское правление, в которой просил «рассмотреть налоги и другие утеснения» управляющего, «влекущие в крайнее изнемо¬жение и упадок» просителей, и «оные налоги яко излишние от¬ставить и за полученный излишний... сбор их удовлетворить». Просьба снова осталась без последствий.
Тогда П. Слюсарев повторил жалобу, после чего 5 сентября на мануфактуру прибыл курский губернатор С. Бурнашев. Гу¬бернатор сам увидел те жуткие условия, в которых жили и рабо¬тали мастеровые. Боясь усиления волнений, он уговорил работ¬ных людей, «чтоб безмятежно продолжали работу сукон... и ожидали вскорости и спокойно удовлетворения». Не дождав¬шись обещанного, П. Слюсарев 24 сентября явился к нему в Курск за ответом, губернатор издевательски заявил: «Всевоз¬можно старался за удовлетворение вас за майора Доброскокова, но денег не мог сыскать».
После этого глушковцы решили обратиться с просьбой к царю Павлу I. В Петербурге это письмо 15 октября попало к ге¬нерал-прокурору Куракину, который 3 ноября переслал его в Мануфактур-коллегию. Здесь долгое время занимались сбором сведений и объяснений от владелицы мануфактуры Потемки¬ной, курского и слободско-украинского губернаторов, но по су¬ществу дела ничего не предпринимали.
В Глушково тем временем начались волнения - отказ лю¬дей от работы, перебранка с управляющим и т. д. Владелица, узнав об этом, 10 октября сообщила Бурнашеву, что она в ско¬ром времени вышлет часть денег для выплаты заработка масте¬ровым. 16 октября Курское губернское правление отослало в Путивльский земский суд «указ о скором удовлетворении» прось¬бы глушковцев. По поручению суда в конце октября «указ» привез на мануфактуру поручик Е. Стремоухов.
Слушать «указ» собралось много работных людей, и когда они узнали, что денег опять не будет, в толпе поднялся шум. Стремоухов пытался грубыми окриками заставить их замолчать, но Слюсарев «ударил его и тем прервал объяснение». Докумен¬ты указывают, что Стремоухов грубым обращением подал к этому повод. Происшедший инцидент свидетельствовал о пере¬ходе работных людей от просьб к более активной борьбе против эксплуататоров. Губернатор Бурнашев в одном из писем Кура¬кину признал, что еще в сентябре он «нашел... умы мастеровых, угнетенных скудностью, готовые на всякую крайность».
Узнав об инциденте со Стремоуховым, губернатор 17 ноября направил на мануфактуру для расследования асессора Аксако¬ва и обратился к Куракину с просьбой разрешить применение оружия в случае, если глушковцы окажут «ослушание». Гене¬рал-прокурор такое разрешение дал. Таким образом, уже в но¬ябре губернатор получил полномочия на вооруженную расправу с работными людьми и крестьянами в Глушково.
Приехав на мануфактуру, асессор Аксаков увидел, что ма¬стеровые управляющему Доброскокову не подчиняются, на ра¬боту выходят нерегулярно, на допрос к нему также никто не хотел идти. Докладывая губернатору обо всем этом, Аксаков писал о необходимости арестовать П. Слюсарева, что было не¬легко, так как мастеровые охраняли своего вожака.
17 ноября Потемкина прислала на мануфактуру 5 тыс. руб., составлявших лишь часть задолженности по заработной плате.
Этой подачкой работные люди не удовлетворились. Волнения продолжались. В декабре владелица назначила нового управля¬ющего И. Креткина. Последний обратился в Путивльский зем¬ский суд с просьбой немедленно арестовать П. Слюсарева, как главного «зачинщика» «неповиновения» работных людей на ма¬нуфактуре.
Вечером 25 января 1798 года П. Слюсарев был схвачен поверен-ным «фабрики» И. Ващекиным и с «нарочным» отправлен через Рыльск в Путивль. Не прошло и часа после ареста П. Слюсаре¬ва, как в Глушково раздался звук набата. Мастеровые собра¬лись во дворе мануфактуры, ворвались в дом управляющего, схватили и избили Креткина, а затем «взложа на него цепь, замкнули». То же самое они сделали с ненавистным мастером А. Семерейкиным. Восставшие пытались расправиться и с Ваще¬киным, но не нашли его. Узнав, куда отправили арестованного П. Слюсарева, мастеровые организовали погоню и в ту же ночь освободили своего руководителя.
Местный поп, придя на мануфактуру, пытался «увещевать» людей, чтобы не бунтовали, но работные люди его «с нечестью высылали вон, объявляя: и вы-де сообщники управителю и про¬чим, побываем и к вам в дом».
Возвратившийся на мануфактуру П. Слюсарев стал во гла¬ве движения. Объявив себя управляющим предприятия, он объ¬ездил села, приписанные к мануфактуре, и призвал крестьян никому, кроме него, не подчиняться и, «вооружаясь, идти в Глушково». В результате он уже в первый день «присовокупил себе фабричных... более тысячи человек». Несмотря на это, выступление глушковских работных людей было стихийным. В нем приняли участие преимущественно беднейшие прослойки «фабричных» и крестьян. В документах указывается, что вос¬ставшие «разоряют несочувствующих с ними людей домы..., по¬шли по селению ловить и бить несоглашающих... служителей и прочих». Не было единства и среди восставших, в конце января 1798 года у них начался разлад. 27 января несколько человек во¬рвались в фабричное помещение, где содержался Креткин, и «разбив замок и сложа с шеи цепь, отвели в дом господский». Группа повстанцев во главе с П. Слюсаревым арестовала и вновь посадила Креткина, а затем «пошедши по селению, делали несогласующим побои».
Несмотря на раздоры среди глушковцев, восстание привело в ужас помещиков окрестных сел. Глушковские помещики Н. Бабарсов и П. Кочетов, «спасая жизнь свою, оставя свои домы и имущества», в панике бежали.
27 января губернатор Бурнашев приказал командиру рас-квартированного в Курске Черниговского кирасирского полка генералу фон Эссену отправить полк на подавление восстания в Глушково. Прибыв 29 января в Суджу и получив от путивльского и суджанского земских комиссаров сообщения о том, что в Глушково «буйство и дерзость умножаются», Бурнашев обра¬тился за помощью к слободско-украинскому губернатору А. Теплову. В секретном письме 30 января он писал последнему, что «немалое количество крестьян... Глушковской суконной фабрики селений формально взбунтовали против начальства, буйство свое распространяя», и просил его оказать «через войско в Сло¬бодской губернии совокупную помощь».
Теплов не заставил себя долго ждать. 31 января он направил к месту восстания 2 чугуевских казачьих полка в количестве 2200 человек с 2 пушками. Маршрут движения обоих полков был разработан с таким расчетом, чтобы изолировать район восста¬ния от Сумского и других уездов. Войска должны были никого не пропускать ни в ту, ни в другую сторону и задерживать «по¬дозрительных». Одновременно Теплов дал указание сумскому земскому исправнику М. Лаврентьеву установить в селах уезда наблюдение и собирать сведения «о расположении сил крестьян к соблюдению общего спокойствия и тишины» и, если кто-либо будет замечен «в подговорах и возмущениях жителей, таковых немедленно... отсылать в Харьков с благонадежным присмот¬ром».
Между тем Бурнашев вместе с кирасирами Черниговского полка 31 января прибыл в с. Снагость, в 15 верстах от Глушко¬во. Отсюда он разослал в «фабричные» села «увещевательные письма», призывая восставших выдать Слюсарева и других «за¬чинщиков» и прекратить сопротивление. В противном случае он грозил «зло сие истребить силою оружия..., поразить огнем и мечом преступников». С повинной к губернатору пришли толь¬ко представители сел Кульбаки и Мужицы, остальные «взбунто¬вавшиеся» села либо заявили, что они «никого не послушают», либо ничего не ответили. Не было ответа и из Глушково.
Утром 1 февраля 1798 г. Бурнашев по заранее разработан¬ному плану повел наступление на восставшие села. В Глушково в это время собралось до 3 тыс. чел. Почти 4 тыс. повстанцев было рассредоточено в остальных «фабричных» селах. Однако восставшие не сумели использовать свое численное превосход¬ство, так как им недоставало элементарной организованности. У них не было выработано никакой не только наступательной, но и оборонительной тактики. При таких обстоятельствах полк фон Эссена в 378 человек буквально за несколько часов расправил¬ся с многочисленными толпами восставших.
Сначала кирасиры связали и передали земской полиции 163 чел. в с. Комаровка и д. Вишневка. В Глушково - центре вос¬стания - произошло то же самое. После нескольких выстрелов, произведенных царскими войсками, восставшие начали разбе¬гаться, и лишь отдельные люди оказывали сопротивление. Не¬сколько смельчаков бросилось на генерала фон Эссена, наме¬реваясь его убить, другие в это время пытались задушить управляющего Креткина. Стычки происходили и на территории мануфактуры: «в рабочих светлицах при сопротивлении и забрании под стражу людей многое число разных инструментов раз-ломано». В тот день в Глушково было арестовано 337 чел., остальные разбежались.
После расправы над глушковцами Бурнашев вновь разослал свое обращение по «фабричным» селениям с требованием при¬слать к нему «старейших» с повинной. Крестьяне многих сел, видя свое бессилие, повиновались. Не явились лишь представи¬тели сел Сухиновки, Веселого и Кобылок. Царские войска, не¬медленно направленные в эти села, расправились с «ослушни¬ками»: 222 человека было арестовано, остальные скрылись.
Так закончилось восстание глушковских работных людей. 2 февраля Бурнашев сообщал губернатору Теплову: «Возмуще¬ние, происходившее на Глушковской фабрике и в прикосновен¬ных к ней селениях, совершенно усмирено». Тем не менее, Теплов, опасаясь распространения беглыми глушковцами волнений на Слобожанщине, приказал земским исправникам Сумского, Ахтырского, Богодуховского и Харьковского уездов «немедлен¬но учинить... изыскание о сыске бежавших и, если найдены будут, отправить без замедления по пересылке за крепким ка¬раулом к путивльскому и суджанскому земским комиссарам».
Затем была произведена жестокая расправа над работными людьми и крестьянами Глушковской мануфактуры. Руководите¬лем расправы явился губернатор Бурнашев. По известным све¬дениям, арестовано 722 участника восстания, из них 47 человек, в том числе и П. Слюсарева, отправили в Курск, где почти месяц длилось следствие.
Целый месяц губернатор С. Д. Бурнашев с группой чиновников вел следствие по делу глушковцев. Суд крепостников вынес приговор: П. Слюсареву произвести 200 ударов кнутом, вырезать ноздри, поставить «знаки» и со¬слать на каторгу в Нерчинск, его жене — 30 ударов и сослать с мужем на каторгу, 6 чел.— по 70 ударов, вырезать ноздри и со¬слать на каторгу в Нерчинск, 18 чел.— по 30 ударов и сослать на Иркутскую казенную суконную мануфактуру. Многие были наказаны кнутом, но оставлены на Глушковской фабрике. За успешное усмирение восставших курский губернатор был награжден имератором Павлом I орденом Святой Анны 1-й степени…
Бунт был подавлен. Но жизнь фабричных людей мало изменилась. При этом возникает вопрос: на какие такие благие цели шли те доходы, что получало семейство Потемкиных от Глушковской мануфактуры? Строили дворцы и усадьбы, покупали предметы роскоши и наряды, вели жизнь в свое удовольствие. Именно о таких крепостниках и писал в своем произведении «Путешествие из Петербурга в Москву» современник Потемкиных Александр Радищев. Ни о каких социальных проектах в селах, принадлежащих фабрике, невозможно найти ни одного документа или упоминания в печати.
Конечно, петровские реформы направили Россию на европейский путь развития. В стране стала развиваться промышленность, сформировалась новая система управления государством, появилась регулярная армия. Степень внешней опасности снизилась: во второй половине XVIII века было ликвидирорвано Крымское ханство и разгромлена Турция, угрожавшие южным рубежам, устранена опасность со стороны Польши. В стране появляется медицина, система образования, наука. Шло становление современной литературы, живописи, архитектуры и других видов искусств. Все это могло свершиться во многом благодаря тому, что уровень эксплуатации основной массы населения - крестьянства резко усилился: со стороны государства за счет подушной подати, повинностей и рекрутирования; со стороны дворянства - за счет увеличения количества крепостных, увеличения барщины и оброка. При этом дворяне с 1785 года, благодаря «Жалованной Грамоте» Екатерины II, могли не нести повинности перед государством: имели право не служить ни на военной, ни на гражданской службе.
По-существу, государство стало дворянски-корпоративным. Не все из дворян, естественно, вели праздную жизнь - большинство все же несло службу, из их среды, в результате увеличившегося свободного времени, выходили ученые, деятели литературы и искусства. Но с точки зрения социальной психологии сущность класса дворян изменилась радикально по сравнению с предшествующими веками. Россия из государства, в котором все были равны перед Богом, из «Святой Руси», превратилась в государство для дворян. Этот класс (в течение XVIII века) стал считать, что простой народ по рождению обязан обслуживать «голубую кровь». Отсюда такие отвратительные явления, как садистка Салтычиха, покупка и продажа людей с разъединением членов семьи, увеличение барщины и оброка в некоторых поместьях до семи дней в неделю, доведение своих подданных до вымирания. А в ответ – пугачевщина, бунты, поджоги и другие крайние меры протеста.
В 1811 году, согласно завещанию покойного графа Потемкина, владельца Глушковской фабрикой, назначено было «…для управления сим имением и фабрикою Попечительство, которому при том вменено в обязанность обратить особое внимание на состояние фабрики и учреждение надлежащего на ней порядка, как в исправном её действии, так и при распределении доходов» графине Потёмкиной и детям…
В 1816 году частью крестьян села Званное, поданных Глушковской суконной мануфактуры, владела помещица графиня Потёмкина Прасковья Андреевна, другой частью – князь Трубецкой Иван Дмитриевич.
Трубецкой Иван Дмитриевич умер 1 марта 1827 года. От брака с Екатериной Александровной Мансуровой оставил пятерых детей: Аграфену, Софью, Александру, Николая и Юрия (умер в 1850). Юрий Иванович и стал после смерти отца новым владельцем званновской «Трубыщины».
В начале 19-го века в селе Званное по «ревизским сказкам», кроме прочих указанных ранее жителей, встречались такие фамилии, как Шевцов, Журбенко, Антоненко, Примаченко, Шевченко, Процевшенко, Задовьев. Священником церкви Успения Богородицы в это время являлся Прокопий Никольский (1816 г.).
В 1816 году вступил во владение Глушковской фабрикою и имением граф Сергей Павлович Потёмкин, который на основании 6 пункта, Высочайше утверждённого в 13-й день июня 1816 года мнения Государственного Совета, обязался также содержать фабрику в беспрерывном действии и ни под каким предлогом не уменьшать числа станов.
27 мая 1824 года было учреждено попечительство по делам графа Потемкина, которое в продолжении 10 лет уплатило долгов до 1 млн. 700 тыс. руб. В последующие годы учреждались еще две особые комиссии по делам графа Потемкина, выплачивавших долги, но финансовое положение фабрики оставалось очень плохим.
До 30-х годов XIX века техническую основу составляло ручное производство, но даже в условиях общего слабого развития механизации труда в текстильной отрасли фабрика продолжала занимать первое место в России.
По ревизской сказке от 1834 года, помещику коллежскому советнику, камергеру и кавалеру многих орденов князю Юрию Ивановичу Трубецкому в селе Званное принадлежало 116 дворов, в которых проживало мужского пола 513 душ, женского пола – 516 душ малороссиян (всего 1029 крепостных). С 1795 года число крепостных Трубецких за это время в селе увеличилось на 324 человека, в каждой семье было более 10 человек.
В 1834-м в ревизских сказках и метрических записях в селе встречаются следующие фамилии: Хвостенко, Захарченко, Руденко, Болботъ, Громадченко, Пипка, Пятница, Пипченко, Писаной, Воевода, Короткой, Губенко, Тарасенко, Будникъ, Кисель, Борозенцовъ, Антоненко, Воеводин, Харьков, Корсунов, Зелёный, Безязыкой, Гарбуз, Пулик, Журбина, Дубонос, Ворвикишка, Курочкин и т.д.
Тяжелое положение приписных крестьян и мастеровых на Глушковской фабрике сохранялось и в эти годы. Кроме этого, по краю прокатились эпидемии. Трудная жизнь приводила простых людей к отчаянным поступкам. В 1838 году рабочий Никита Филиппенко в ответ на зверские притеснения рабочих со стороны администрации сжёг фабрику и за это был публично казнён в Глушково.
О том, как жили крестьяне, прикрепленные к фабрике в первой половине XIX века, можно узнать из отчета ревизоров комиссии по делам графа Потемкина «О состоянии производства и количестве рабочих Глушковской суконной фабрики, о категориях крестьян в крепостном хозяйстве Потемкина, о повинностях крестьян и крестьянском хозяйстве» от 18 июня 1840 года.
В документе говорится, что «…по развитию автоматического движения…Глушковская фабрика на первый даже взгляд поселяет в зрителе горестное впечатление». На мануфактуре господствовал ручной труд. По 8-й ревизии посессионных крестьян всего на фабрике из разных поселений насчитывалось 9284 человека, проживавших в Рыльском и Путивльском уездах; в первом – 8333 души, а в последнем – 951 душа. Фабричные крестьяне разделялись на два класса: на земельных и бобылей.
Земельных было 5938 душ, то есть подавляющее большинство. Они имели землю, скот, занимались хлебопашеством. Исполняли экономическую повинность три дня в неделю. Кроме этого каждое семейство должно было иметь на фабрике постоянно одного или скребольщика, или шпульника, за свою работу они получали «задельную плату».
Бобылей насчитывалось 3346 душ. Из них, указывается в документе, только некоторые имели скот, земли не имели и работали постоянно на фабрике.
Состояние крестьян часто менялось: земельные переходили в бобыли, а бобыли поступали в земельные.
Приведем цитату из документа, в котором чиновники, проверявшие фабрику, делают вывод, что «выгоды от земли хорошие, и добрые хозяева, без сомнения, приобретают гораздо более в сравнении с фабричною повинностью, пользуясь землею на тягло пахотной до 6 десятин». Плодородие земли позволяло крестьянам не только обеспечивать себя, но и сбывать излишек выращенной продукции в Глушково на базаре, бывавшем каждую неделю по воскресным дням, … Если же которые и поступают, то единственно по недостатку скота или, правильнее сказать, одних лошадей…без лошади трудолюбивый крестьянин никогда не согласится поступить в бобыли. Крестьянин не в состоянии отбывать экономической повинности и, лишаясь оных по какому-либо несчастному случаю, поступает в бобыли». Ревизоры отмечали, что при повышении цен на хлеб «задельная плата оказалась недостаточною для содержания безземельных рабочих» (Из Истории Курского края. Сборник документов и материалов. Воронеж, 1965 г., с. 210-214). То есть, прокормиться, работая только на одной фабрике, было невозможно.
Из краткого описания фабричного имения графа Потёмкина за 1835 год:
«…Из вышеописанного числа 9 283 душ ревизских, 3 346 бобылей, которые занимаются постоянно одной работой на фабрике и получают за то здельную плату, а остальные 5 937 душ пользуются от фабрик землями и занимаются хлебопашеством, сими последними, составляющими до 2 240, обрабатывается и засевается хлебом земли для экономии до 200 десятин, перемолачивается весь как сей хлеб, так и получаемый от отдаваемой под посев посторонним людям земли, которого в нынешнем году ожидается до 10 000 копен; они же занимаются кошением, уборкой и перевозкой сена на продовольствие состоящих при фабрике машинных и разгонных до 120 лошадей и более 2 000 овец; рубкою и возкою дерева и дров, израсходываемых каждогодно весьма в значительном количестве; дерево перевозится расстоянием от леса до фабрики 110 вёрст; перевозкою сукон из фабрики для валенья на сукновалятельные мельницы в селе Теткине, устроенные расстоянием в 30 вёрстах и обратно; а весом в год до 30 тыс. пудов; гачением при всех мельницах плотин, из коих Теткинская, на которой устроены валюшенные инструменты, требует ежегодно весьма значительных работ; также разными по экономии мелочными постройками и починками; наконец отбывают земские повинности, как-то: в исправлении дорог, мостов, гатей и прочее» (ГАКО. Ф.200, Оп.1.Д.27,.5-5 об. Подлинник.).
Всеми этими работами и занимались жители Званного, успевая заниматься и собственным хозяйством, хлебопашеством, содержаним своего скота. Часть жителей села, являясь бобылями, ходила пешком в Глушково, чтобы работать на производстве сукна на фабрике за гроши.
При этом крестьяне не забывали о еженедельном походе в церковь, о праздниках, крестинах, свадьбах и похоронах. При всех порядках, которые пережило село, как и другие поселения на Земле, народ находил время для того, чтобы отвести душу, вспомнить о Боге, о ближнем, о том, что счастье может приносить и вид хорошего урожая на твоем небольшом поле, здоровый смех твоего ребенка, улыбка любимой девушки и поощрительное слово отца, ласковое поглаживание матери по голове ребенка.
Мы можем представить, что праздник Ивана Купала отмечался многолюдно. О Рождестве можно судить по произведениям Гоголя, а разгул Масленицы всем известен, именно на этот праздник устраивались в селе кулачные бои . Пышность Пасхи оставалась и в советский период, как наследие прошлого. Традиции свадебного обряда, соблюдавшиеся в те далекие времена, сохранялись еще в и 50-60-х годах XX века: со сватами, тремя днями гуляния, проходом невесты в венке по селу в сопровождении подружек, певших песни, пока невеста приглашала «добрых людэй» от имени батька и матыри на свадьбу, с провозом «скрыни» - приданого невесты и «бэсыды» - проходом жениха и невесты в сопровождении свиты дружек, сватов и всех приглашенных с песнями и плясками из дома невесты в дом жениха. В связи с этим стоит упомянуть принцип, которым руководствовались родители подросшего парня, когда выбирали ему невесту. Они спрашивали: «А чиеи вона породы?». И начинали перебирать, кто был у нее в роду, рассматривали их достоинства и недостатки, а потом выносили решение: брать или не брать девку в дом невесткой. Впрочем, таким же макаром исседовали родословную жениха родные невесты.
Во все времена простой народ от души устраивал себе праздники, освящая их религиозной верой, считая, что они даны от Бога, боясь нарушать их. Работать в праздники было грешно, считалось, что Бог покарает тех, кто этот завет не соблюдает. Успевал народ отдыхать и работать на барина и на свое хозяйство.
В 1848 году снова округа переживала эпидемию, от свирепствовавшей холеры среди приписных и мастеровых Глушковской фабрики погибло более 1 000 душ, в том числе до 600 человек опытных мастеровых; в документе того времени говорится, что «от бывшей же засухи последовала совершенная остановка в валке сукон, а когда от неурожая оказался недостаток в корме для скота и в хлебе для продовольствия рабочих людей, то производство работ и вовсе остановлено было на некоторое время.
В 1849 г. по злоумышлению сожжён был главный корпус фабрики, в котором истреблены все трепальные, чесальные, скалочные, прядильные и другие машины, ткацкие станы и значительные запасы материалов, так что убыток от этого пожара в одних строениях и машинах по официальной оценке простирался до 200 тыс. руб. серебром, сверх того истреблено также пожаром в главном селении Глушкове до 250 дворов, фабричным мастеровым принадлежащим, и некоторые экономические заведения. Фабрика была восстановлена ценой неимоверных усилий.
Быканов А. Н. в автореферате диссертации «Воспроизводство сельского населения Курской губернии в конце XVIII - начале XX веков» сообщает: «Следует особо отметить, что за конец XVIII - начало XX веков курские крестьяне … пережили экстремальные кризисы воспроизводства: массовую смертность и т.п. в 1838 - 1848 гг. из-за синхронных пандемий».
Эпидемии и высокий уровень эксплуатации доводили подневольных людей до крайних форм протеста - поджогов.
В 1850 году частью крестьян в селе Званное, подданных Глушковской суконной мануфактуры, владел помещик граф Потёмкин Сергей Павлович, другой частью – князь Трубецкой Юрий Иванович (умер 26.6.1850). Женат с 19.4.1825 на кн. Анне Ивановне Прозоровской (17.10.1803-7.3.1828), от этого брака родилась дочь Варвара (7.3.1828-1.4.1901), которая вышла замуж за князя Трубецкого Петра Петровича (22.8.1822-28.8.1892) – отца знаменитого скульптора Паоло (Павла) Трубецкого.
Небольшим количеством крестьян в Званном в это же время владели помещица Нечуй-Берлинская Анна Михайловна и помещик Щечков Пётр Фёдорович.
К первой половине XIX века, по рассказам стариков, относятся сведения о переезде некоторых крестьян села Карыж в село Званное. Возможно, что их перемещали Трубецкие или Щечков, у которых в Карыже также имелись земли и крепостные.
В первой половине 19-го века в России начали разрабатываться проекты ограничения и отмены крепостного права. В 1808 году было запрещено продавать крепостных на ярмарках, в 1833 году - разлучать членов одного семейства при продаже. Раскрепощение незначительного числа крестьян было произведено на основе законов о свободных хлебопашцах (1803) и временнообязанных крестьянах (1842). Данных о раскрепощении жителей Званного пока не найдено. Будущие исследователи могут продолжить поиски по этому вопросу.
Из ведомости о числе душ по 9 ревизии мастеровых и не мастеровых фабричных крестьян по Рыльскому и Путивльскому уездам за 16 декабря 1853 года указано: «с. Званном муж. 475, жен. 457, бобыли муж. 82, жен. 92. Всего 557 и 551 душ.; в с. Кариже муж. 384, жен. 376, бобыли муж. 107, жен. 120. Всего 491 и 496 душ».
Из ведомости о селениях и деревнях, принадлежащих Глушковской суконной фабрике графа Потёмкина от 23 августа 1854 года мы выясняем, что «Рыльского уезда с. Званное – 339 дворов, с. Карыж – 163 двора».
Эти цифры говорят, что численность «Фабрыщины» села Званное с 1795 года увеличилась незначительно: с 992 до 1108 человек в 1853 году. За 58 восемь лет численности жителей села выросла в условиях крепостничества всего на 116 человек (после отмены крепостного права количество званновцов за меньший промежуток времени удвоилась!). Как мы уже посчитали ранее, за то же время число крепостных частновладельческих крестьян Трубецких в селе выросло на 324 человека – почти в три раза больше, чем фабричных. К 1853 году увеличилось количество дворов «Фабрыщины» в Званном с 48 до 339 – более чем в 7 раз. Очевидно, владельцы фабрики, имевшие работников от каждого двора, стали строже следить за тем, чтобы молодая семья жила отдельно. Недаром за свадьбы стали взимать сборы – это не только дополнительный доход от подданного населения, но и форма контроля количества увеличившихся семей.
Демографически процессы в селе Званное во второй половине XVIII – первой половине XX века отражают, в основном, процессы, происходившие во всей стране. Понятно, что условия жизни фабричан вынуждал часть из них уходить в солдаты, кто мог – переходил в другое сословие.
Этот процесс можно сравнить с уходом из колхозного села людей в послевоенные годы: бежали в города, на шахты, на лесоповал – лишь бы уйти от тяжелого малооплачивемого труда.
В первой половине XIX века Глушковская мануфактура была самой крупной суконной фабрикой в России, владевшей 22 сёлами в Рыльском и Путивльском уездах, 48 тыс. земли и насчитывавшей до 20 тыс. рабочих, когда на всех суконних фабриках России числилось 63 603 рабочих.
Фабрика постепенно «обрастала» новыми объектами производства: руками приписных крестьян были построены конюшни, десять водяных мельниц. В документах того времени указывается, что «на них перемелевается каждогодно сандала более 2000 пуд., употребляемого на окраску сукон». «Испанские овцы содержатся числом более 2000 голов, шерсть поступает в обороты фабричные, также содержится малая часть рогатого скота. Состоит в найме под пастбища фабричная степь 1200 десятин». Фабрика имела три овчарных завода, в первом состояло до 200 «шпанских» и до 7000 «шленских» баранов и овец, во втором - до 800 «шпанских» и до 5000 «шленских», в третьем – баранов «шпанских» 30, «шленских» баранов и овец до 6000. В 1809 году владельцами фабрики было продано шерсти харьковскому купцу Карпову почти на 75000 руб. В документе отмечается: «…да при фабрике имеется шпанской 70, шленской более 200 пудов».
Потёмкины оставались владельцами фабрики до 1858 года, когда она перешла во владение графу Ивану Александровичу Рибопьеру, потомку парикмахера Екатерины II, пожалованному ею графским титулом. Рибопьер был последним владельцем- «феодалом». Наступала новая капиталистическая эпоха, крестьяне перестали быть крепостными и нести повинности в виде работ для фабрики. Но некоторые жители Званного продолжали работать на ней уже в качестве наемных работников.
Званное в период отмены крепостного права (реформа 1861 года) и в пореформенный период до начала XX века
. Крестьянская реформа в России (известная также как отмена крепостного права) - проведенная в 1861 году и упразднившая крепостное право в Российской империи, явилась первой по времени и наиболее значимой из реформ императора Александра II; возвещалась Манифестом об отмене крепостного права от 19 февраля (3 марта) 1861 года.
Основной акт - «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» - содержал главные условия крестьянской реформы:
Крестьяне перестали считаться крепостными и стали считаться «временно-обязанными»; крестьяне получили права «свободных сельских обывателей», то есть полную гражданскую правоспособность во всем, что не относилось к их особым сословным правам и обязанностям — членству в сельском обществе и владению надельной землей.
Крестьянские дома, постройки, все движимое имущество крестьян было признано их личной собственностью.
Крестьяне получали выборное самоуправление, низшей (хозяйственной) единицей самоуправления было сельское общество, высшей (административной) единицей - волость.
Помещики сохраняли собственность на все принадлежавшие им земли, однако обязаны были предоставить в пользование крестьянам «усадебную оседлость» (придомовой участок) и полевой надел; земли полевого надела предоставлялись не лично крестьянам, а в коллективное пользование сельским обществам, которые могли распределять их между крестьянскими хозяйствами по своему усмотрению. Минимальный размер крестьянского надела для каждой местности устанавливался законом.
За пользование надельной землёй крестьяне должны были отбывать барщину или платить оброк и не имели права отказа от неё в течение 9 лет.
Размеры полевого надела и повинностей должны были фиксироваться в уставных грамотах, которые составлялись помещиками на каждое имение и проверялись мировыми посредниками.
Сельским обществам предоставлялось право выкупа усадьбы и по соглашению с помещиком - полевого надела, после чего все обязательства крестьян перед помещиком прекращались; крестьяне, выкупившие надел, именовались «крестьянами-собственниками». Крестьяне также могли отказаться от права выкупа и бесплатно получить от помещика землю в размере четверти от надела, который они имели право выкупить; при наделении бесплатным наделом временно-обязанное состояние также прекращалось.
Государство на льготных условиях предоставило помещикам финансовые гарантии получения выкупных платежей (выкупная операция), приняв их выплату на себя; крестьяне, соответственно, должны были выплачивать выкупные платежи государству.
История отмены крепостного права в селе Званное дошла до нас в материале Танков А. А. «Крестьянские волнения в Курской губернии в 1862 году», помещенном в журнале «Исторический вестник. Историко-литературный журнал», 1890 год, № 41.
Известно, что при проведении реформы 19 февраля 1861 года дело не обошлось без так называемых крестьянских волнений, которые пришлось усмирять военной силой. Волнения эти вызывались разными причинами, среди которых немаловажную роль играли недоразумения и недоверие вышедших из крепостной зависимости крестьян к действиям мировых посредников, вводивших новое Положение. Особенно много крестьянских волнений было в период введения уставных грамот, определявших точным образом отношения между помещиками и бывшими крепостными.
По условиям реформы крестьяне получили наделы земли меньшие, чем до реформы, выкупные платежи за землю превышали стоимость земли. Увеличился размер оброка в Курской губернии, где крестьянство составляло накануне реформы 1861 года 90% населения. Проведение реформы столкнулось как с сопротивлением крестьян, так и помещиков. В целом размер надела по губернии не превышал 2 десятин. К тому же, кроме основных итоговых документов - царского Манифеста и Положений о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, существовало Местное положение, где определялись и размер надела, и повинности крестьян данной губернии. "Положение" содержало массу оговорок в пользу помещика, в частности в отношении земли, отрезанной помещиками у крестьян в ходе реформы. Опираясь на Местное положение, курские помещики отрезали у крестьян 22% земли, оставив им худшие по качеству земли.
Выкупные платежи во много раз превышали стоимость земли. Так, десятина земли в Курской губернии накануне реформы стоила 26 руб. 12 коп., в 1863-1872 гг. - 40 руб. 42 коп., а выкупная цена земли составляла 54 руб. 50 коп., а то и 66 руб. Выкупная операция растягивалась на 49 лет, обеспечивая существование помещичьего хозяйства. При этом путь к свободному фермерскому развитию перекрывался сохранением как помещичьего землевладения, так и сельской общины. Крестьяне, ожидавшие более радикальных перемен, сопротивлялись проведению реформы, отказывались подписывать Уставные грамоты.
В Курской губернии, как и в других, время введения реформы в жизнь можно разделить на два периода. К первому относится 1861 год, ко второму – 1862-й. В первом периоде временнообязанные крестьяне, получившие свободу, оставались почти в том же положении по отношению к работе на помещика, как прежде. Во втором - по Уставным грамотам получали наделы земли и других угодий, обязывались нести узаконенные повинности на своих бывших господ и т. д. Вследствие этого 1861 год не давал особых поводов для волнений.
В 1862 году введение Уставных грамот мировыми посредниками в Курской губернии происходило с большим трудом. Не сразу и не скоро временнообязанные крестьяне привыкли к новому, созданному Уставными грамотами, положению. Уже в марте 1862 года курский губернатор Ден констатировал тот факт, что в самом начале введения мировыми посредниками грамот крестьяне упорно отказывались принимать их. Губернатор требовал от полицейских чиновников самых действенных мер к прекращению беспорядков. Но вскоре понадобилось содействие войск.
Крестьянские волнения 1862 года отличались от предшествующих тем, что охватывали целые деревни, села, а иногда несколько местностей сразу.
В Рыльском уезде находилось большое имение, которым на посессионном праве до 1858 года владел граф Потемкин – Глушковская мануфактура. К 1861 году она принадлежала графу Рибопьеру. 13 февраля 1862 года временное отделение рыльского земского суда прибыло в это имение для ввода во владение нового помещика. Для присутствия при вводе во владение были вызваны от каждого селения и деревни старшины, старосты, атаманы (старшины малороссов, проживавших в имении – по материалу Танкова), сотские, десятские и по 12 человек крестьян. На сходке, где был объявлен указ, было более тысячи человек. Свидетелями были приглашены два мировых посредника: Болтин и Бобровский и несколько соседних помещиков.
Уездный стряпчий прочитал указ курской платы гражданского суда, в котором было подробно изложено название деревень всего имения, количество земли и крестьян, к ней приписанных. Владельцем их объявлялся граф Рибопьер. Но лишь только состоялось объявление, как все собранные крестьяне, по словам исправника, «в иступлении и с азартом» начали кричать, что они посессионные, что земля, которою они владеют, – казенная, Уставные грамоты, о которых им толкуют, вовсе их не касаются; работающие на суконной фабрике мастеровые должны немедленно наделены землею наравне с землевладельцами. Они настоятельно требовали, что все Положения, которые им объясняют, относятся к быту помещичьих крестьян, а не посессионных.
Можно сказать, что неоднократное изъятие Глушковской мануфактуры из частных рук в государственную собственность, очевидно, в этом случае сыграло свою роль: посессионные крестьяне считали, что они живут на государственной, а не частнособственнической земле. В этой иллюзии, что они не крепостные, люди «Фабрищины» пребывали до самой отмены крепостного права, до объявления владельцем фабрики Рибопьера.
Посредник, исправник, стряпчий и другие убеждали крестьян повиноваться объявленному указу гражданской палаты. Однако убеждения не возымели действия, и громада разошлась, громко повторяя, что граф Рибопьер не будет признан владельцем.
Исправник и местный посредник составили акт о происшедшем и представили его губернатору, который заметил: «Удивляюсь, что мировой посредник не подготовил крестьян к пониманию своего положения. А теперь не уведомляет меня обо всем, прописанном здесь исправником. Еще до распутицы надо будет в Глушкове расквартировать два эскадрона Вознесенского уланского полка».
Распоряжение губернатора было исполнено. Когда два эскадрона расположились в имении графа Рибопьера на полном содержании крестьян, мировые посредники начали вводить в отдельных крестьянских обществах уставные грамоты. В течение 1862 года было введено несколько грамот; крестьяне были спокойны, и воинская команда покинула имение.
Вновь волнение в этом имении возникло в начале 1863 года в селе Званное. По словам рыльского исправника, во время передачи крестьянам уставной грамоты и оброчного расчета они решительно отказались от платежа оброка и заявили о желании в течение одной недели войти с уполномоченным от графа Рибопьера в соглашение о переходе в выкуп земельного надела. Узнавши об этом, мировой посредник приостановил введение Уставной грамоты и разъяснил обществу села Званное, что если в указанный срок соглашение не состоится, то оно не освобождается от платежа оброка владельцу. После того, как минула неделя, мирового посредника вотчинная контора уведомила о том, что крестьяне села Званное и не подумали вступать в какие-либо соглашения на счет выкупа, а выразили желание остаться на прежней барщине, в ожидании «царского выкупа» 19-го февраля 1863 года. Мировой посредник обратился к исправнику, тот явился в Званное, читал крестьянскому сходу «Положение о фабричных крестьянах» и объяснял его. Жители села слушать его не стали.
Управляющий имением сообщил исправнику, что в Званном господствует такое раздражение, что местные сельские начальники опасаются проезжать по этому селу. Тогда исправник просил назначения эскадрона в Званное, и расквартировать его на полном содержании жителей до 1-го марта. Ввиду приближения 19-го февраля, которое крестьяне считают «случным часом» (в этот день, считали крестьяне, царь дарует им землю –авт.). Губернатор Ден удовлетворил просьбу исправника, заметив: «Необходимо расквартировать эскадрон Вознесенского уланского полка и продовольствовать на счет крестьян, пока не поймут эти дураки, что случного часа не будет никогда…».
Вскоре эскадрон в составе 4 офицеров и 80 рядовых вступил в село Званное и остался до тех пор, пока званновцы не приняли Уставной грамоты. Произошло это после 19-го февраля.
Из описанных событий мы можем сделать вывод, что жители «Фабрыщины» Званного весь период с 1719 по 1861 год (более 140 лет), являясь «посессионными крестьянами», не чувствовали себя крепостными, а свою землю считали государственной, а не частной - помещичьей. Понятна их философия: они, после того, как создатель Глушковской фабрики Дубровский через колено переломил их казачью вольность, считали, что работают на фабрике, выполняя государственную повинность, и снабжают армию сукном. На сохранение подобной иллюзии в умах сельчан, очевидно, работали и периодические переходы фабрики из частных рук в государственную собственность. Этому умонастроению способствовало и то, что глав администрации в селе продолжали именовать атаманами, как это было во времена казачества.
Крестьяне в 1863 году подчинились силе, но в душе у них осталась заноза. Мечта о полной свободе без барщины и с нормальными наделами земли, как это было до закрепощения, до 1719 года, рассыпалась в прах.
События, произошедшие при отмене крепостного права в селениях, принадлежащих Рибопьеру, и в Званном в частности - результат тех решений, которые не оправдали ожидания крестьян. Ясно, что царское правительство, сохранив неприкосновенным помещичье землевладение и сделав при этом крестьян малоземельными, введя выкупные платежи и растянув их на 49 лет, заложило в обществе мину замедленного действия. Недальновидным оказался и правящий класс – дворянство, оно проявило эгоизм, не захотело поделиться с народом частью своего богатства - землей, а доходы, которые получало от нее, часто использовало не для развития экономики, а транжирило на собственное потребление. Многие помещики превращались в тот тип людей, которых так ярко описал Чехов в своих пьесах: они занимались пустым времяпровождением, мечтая о прекрасном будущем и проедая доставшееся им наследство, не прикладывая никаких усилий даже для управления собственными имениями. В результате мина взорвалась в 1917 году, как только власть вследствие войны ослабла и правящий класс, не пожелавший поделиться частью своего богатства, потерял все, и передел собственности сопровождался кровавой бойней гражданской войны.
И все же отмена крепостного права приоткрыла некоторые клапаны и отсрочила социальный взрыв, были включены, хоть и в ограниченном количестве, социальные лифты, масса крестьянства стала жить более свободно, что позволяло определенной части из них обустраивать свою личную жизнь более зажиточно, подниматься по социальной лестнице вверх.
В 1865 году Глушковская фабрика перешла к самому богатому капиталисту юга России - Артемию Яковлевичу Терещенко. Значительная часть земли в окрестностях Званного также стала принадлежать его семейству. Новые капиталистические отношения диктовали свои условия, и новый собственник начал переустройство фабрики в соответствии с ними: было полностью заменено оборудование, произошел перевод фабрики на новое топливо, окультуривался быт рабочих, строились школа и больница. Фабрика вышла из кризиса, наблюдался качественный рост производства. Званновцы уже в качестве наемных рабочих ходили пешком в Глушково работать на фабрику. Старики, родившиеся в Званном до революции 1917 года, вспоминали о помещике Терещенко. Но за одной фамилией стоит много имен, в настоящее время не все об этом знают.
Поэтому надо рассказать о династии Терещенко – она имела большое влияние на пореформенные села и поселки нынешнего Глушковского района и на село Званное в частности. С Терещенко связано много легенд и преданий в Глушковском районе и далеко за его пределами. Кратко расскажем историю династии сахарозаводчиков, при этом постараемся понять не только социально-экономические процессы, которые происходили в российском обществе в пореформенный период, но и психологию людей, их отношение к той действительности, что складывалась в стране. Постараемся понять, что в итоге привело Россию к революции 1917 года.
Начальный капитал семьи был создан Артемием Терещенко (1794 - 1877 гг.) сначала торговлей, а затем военными поставками в Крымскую войну (1853 - 1856 гг.). Полученные доходы позволили начать сахарное дело — от выращивания сахарной свеклы до сахарных и рафинадных заводов и торговли сахаром по всему миру. В 1870 году царь Александр II даровал Артемию Терещенко дворянский титул. У семьи появился герб с девизом «Стремление к общественным пользам». В 1872 году было создано «Товарищество свеклосахарных и рафинадных заводов братьев Терещенко в Киеве». В соответствии с волей Артемия в первой статье его учредительного устава было записано, что ежегодно 80% прибыли предприятия будет поступать в Фонд Терещенко и направляться на благотворительность и меценатство. Таким образом, семья в индивидуальном порядке перешла на прогрессивное налогообложение. Возможно, дело здесь не только в набожности и чувстве собственного достоинства - видное положение в обществе помогало бизнесу.
Вместе с отцом сахароваренную науку осваивали и трое его сыновей - Николай, Федор и Семён. Они не смогли получить университетского образования, а потому познавали науку самостоятельно, вначале это было частное обучение, затем они экстерном сдавали экзамены в гимназиях и других учебных заведениях. Дети и внуки Артемия Яковлевича, их жены и мужья увлекались искусством. Исключением был Федор Федорович, посвятивший свою жизнь авиации. Семья щедро занималась благотворительностью и меценатством.
Дела у предпринимателей-самородков шли блестяще. Чтобы продавать сахар за границу, в Одесском порту Терещенко построили большой каменный пакгауз. Свои заводы они имели уже не только в Украине, но также в Курской, Орловской и Тульской губерниях. Когда у старика Артемия не осталось сил возглавлять дело, во главе сахарной империи встал старший сын Артемия - Николай (1819- 1903 гг.).
19 января 1903 года Николая Артемьевича не стало. Наследником огромного богатства в шестнадцать лет стал внук Николая и сын Ивана - Михаил Терещенко (1886-1956 гг.) – будущий министр Временного правительства. Именно ему приписывают большинство экономических и благотворительных достижений клана промышленников-сахарозаводчиков.
Эта ошибка довольно часто встречается в современных СМИ, да и не только. Вот цитата из областной газеты: «Не захотели больше быть «Иванами, не помнящими родства» жители поселка Теткино Глушковского района Курской области… установили в память известного сахарозаводчика Михаила Терещенко в самом центре поселка гранитную плиту с его портретом… И чтут память того, кто построил здесь не только предприятия, но и жилые двухэтажные дома для рабочих и служащих, трехэтажную больницу, школу для детей, а также великолепный храм для жителей поселка и близлежащих сел. (Курская правда, 12 апреля 2012 г.). Цитата из другой газеты: «В свое время большой вклад в развитие поселка (Теткино) внес землевла¬делец, промышленник, миллио¬нер и министр Временного пра¬вительства Михаил Терещенко. Им были построены многие суще¬ствующие и ныне здания, заложен парк, который так поразил нас» (Хорошие новости, 27 сентября, 2011 г.).
Благое дело – чтить историческую память. Михаил Терещенко сделал немало за свою жизнь. Но значительный вклад в развитие семейного бизнеса внесли его дед и прадед. Сахарный завод в Теткино работал еще тогда, когда Михаила не было на свете.
В Глушково жил младший сын Артемия Терещенко – Семен, он родился 25 мая 1839 в Глухове, умер 2 апреля 1893 года, похоронен в Глушково Рыльского уезда Курской губернии; дворянин Курской губернии. Его жена - Олимпиада Викторовна Велентей. Под его руководствои тоже много построено, впрочем, Глушковская суконная фабрика, принадлежащая Терещенко и модернизированная этими промышленниками, куплена была еше отцом Семена - Артемием.
До совершеннолетия Михаила, которое в то время наступало в 21 год, промышленной империей управлял его дядя. Наследник в это время учился и развлекался. Приведем несколько выдержек из книги «Первый олигарх», ее написал внук бывшего министра Временного правительства, его тезка – Мишель, гражданин Франции. В этой книге автор передает слышанные им рассказы бабушки о ее муже - Михаиле Терещенко, речь в тексте ведется при этом от имени деда. Оказывается, что членам прославленного рода была присуща не только деловая хватка и благотворительность, но и широкое купеческое желание удивить народ и баснословные траты на роскошь.
Цитата из книги Мишеля: «Жителям деревеньки Волфино в Курской губернии, где сейчас проходит граница между Украиной и Россией, долго будет помниться тот день, когда мой отец (отец Михаила Иван – прим. авт.). Михаила Андреевича Саранчева шел только двадцать первый год. Это было спустя несколько дней после православной Пасхи, снег уже растаял и только кое-где вдоль дорог белели смерзшиеся снежные корки». Отец невесты посчитал, что ее рано выдавать замуж и отделался отговоркой, что выдаст дочь тогда, когда дорога станет белой. «На следующее утро генерал-лейтенант, открыв ставни в своей комнате, увидел, что дорога, ведшая из деревни, вся побелела от... сахара, который ночью спешно привезли из расположенного неподалеку, в поселке Теткино, терещенковского сахарного завода. Катились телеги, и сахарная пудра, белая как снег, уже покрывала дорогу к Александровскому парку. Спустя немного времени, как в волшебной сказке, мой отец Иван Николаевич женился на Елизавете Михайловне». Дядя Николай отстранил своего расточительного племянника от управления сахарным заводом за расточительство.
Под стать отцу Ивану был и сын Михаил. Продолжим рассказ из названной книги. Михаил Терещенко рассуждает о своих впечатлениях после наступления совершеннолетия: «После окончания обучения в Лондоне, которое совпало с началом моих размышлений о политическом будущем России в связи с волнениями 1905 года, и после первого опыта работы на семейном предприятии в Теткино в 1906 году, год 1907-й принес мне ни с чем несравнимое для молодого человека двадцати одного года отроду счастье.
Прежде всего, я решил отпраздновать мое долгожданное совершеннолетие в казино Монте-Карло. Наконец я мог играть на свои деньги. И как же было заманчиво ощутить размеры огромного состояния, которое отныне было в моих руках! Я играл всю ночь, ставя преимущественно на даты рождения моей матери и бабушки, на которые мне всегда будет везти. Мы часто посещали розарий в городке Ля-Э-ле-Роз близ Парижа. К моему большому удивлению, я открыл там розу «Мадам Олимпия Терещенко». Это был уникальный цветок, столь же розовый и нежный, как кожа моей возлюбленной, с красными прожилками, символизирующими силу нашей любви. Я узнал, что эта роза была создана в 1882 году Луи Левэком специально для моей тети Олимпиады, жены моего дяди Семена в то время, когда он жил в Париже, в особняке, построенном им по улице Галилея, 19. Роза «Мадам Олимпия Терещенко» продолжает культивироваться до наших дней в розарии департамента Валь-де-Марн…
Продолжим цитировать: «Летом 1913 года я (Михаил Терещенко) направлялся к своей яхте, ожидавшей меня в Северном море, и по пути остановился в Антверпене. Я сообщил многочисленным перекупщикам, имевшим конторы в этом городе, что разыскиваю самый красивый камень, какой только можно приобрести. Сразу такого не нашлось. Но на обратном пути мне предложили восхитительный алмаз, поистине уникальный, красивейший и редчайший из всех, что мне довелось видеть до того дня. Я приобрел его для Маргарит, невзирая на баснословную цену, которую запросили за этот еще не ограненный алмаз в сто пятьдесят каратов, тайно привезенный из Индии специально для меня».
Дворцы, именные розы, яхты, алмазы и вся роскошная жизнь Терещенко была обеспечена не только предпринимательской хваткой, но и трудом наемных работников и чрезмерно большой собственностью на землю. Семья олигархов утопала в роскоши, а крестьяне страдали от малоземелья, рабочие жили в хатах под соломенной крышей, они не могли и мечтать о дворцах, которые были в Глушково, Глухове, Волфине, Киеве, Москве, Петербурге, Париже…
Терещенко оставили заметный след в истории Глушковского района, сделали много для развития его экономики и социальной сферы, но нельзя понять мотивов действия народа, который неоднократно поднимался против этих помещиков и предпринимателей, если не обратить внимание на социальную пропасть, которая разделяла олигархов того времени, живших в роскоши, и народ, прозябающий в нужде и создававший своими руками все богатства, которыми в чрезмерном изобилии пользовались правящие классы.
Очевидно, наступает тот предел в социальном расслоении, когда в душе низов начинает подниматься гнев от несправедливого раздела национального богатства, и тогда начинаются бунты и революции. В нынешнее время социологи установили черту, когда начинает назревать социальное напряжение в обществе – это случается, если разрыв доходов между 10 процентами самых богатых и 10 процентами самых бедных достигает десятикратного порядка. Званновская помещица Баркова, очевидно, имела доход значительно ниже, чем клан Терещенко, но он у нее был почти в тысячу раз выше, чем в простой крестьянской семье. По данным поисковой группы Званновской средней школы, опубликовавшей в 70-х годах прошлого века в районной газете «Знамя Октября» статью «Из истории села Званное», в пореформенный период в конце XIX- начале XX века годовой доход крестьянской семьи в селе составлял 10-30 рублей, в то время как у местной помещицы Барковой он достигал 10 тысяч рублей, она владела 600 десятинами пашни и 400 десятинами лугов и леса.
В 1886 году в Курской губернии из общего числа частновладельческих земель помещикам принадлежало 78,8 %, купцам, мещанам, разночинцам и духовенству 10, 2%, а крестьянам – 11 %. Среди крестьян много было безлошадных. До 1881 года 44% крестьян считались временнообязанными, то есть несли повинности не только государственные, но и помещичьи. Барщина в Курской губернии составляла до 40 мужских и до 30 женских дней в год, дни барщины приходились на разгар сезонных полевых работ. Частыми были неурожаи. Малоземелье и неурожайные годы вынуждали крестьян искать счастья на стороне, переселяться в Сибирь и в Казахстан. Многие занимались отходничеством, занимаясь сезонной работой в южных губерниях в «экономиях» частных владельцев. Жили отходники, по сообщениям газет того времени, в основном под открытым небом, в шалашах, в копнах соломы, работали по 15-16 часов, питались впроголодь, часто болели и умирали (Чурилова Г. А. Курский край в истории Отечества. Под ред. Л. С. Полнера. Глава IV. Курская губерния в XIX веке).
Основными посевными культурами в то время в Званном были рожь, овес, просо, конопля и гречиха. Пшеница на местных землях считалась неурожайной культурой. Пашню обрабатывали примитивными деревянными сохами и боронами, урожай был низким.
Нужда заставляла званновцев уезжать на заработки к далеким Белому и Азовскому морям, работали они в Донбассе, у донских кулаков, на землях у Терещенко и Барковой.
Крепостнические пережитки, особенно малоземелье крестьян, в пореформенный период вносили социальное напряжение в жизнь деревни. Не раз наши предки и их земляки отказывались нести непомерно высокие повинности и выступали против местной администрации. Например, крестьяне села Глушково в 1869 году оказали сопротивление властям при сборе недоимок, из числа крестьян выделился Егор Казарец, которого официальное донесение называло «подстрекателем Глушковского общества к беспорядкам» (История Курской области. Воронеж, 1975, с. 54).
В середине 80-х годов XIX века ситуация с земельным вопросом в стране осложнилась тем, что 28 декабря 1881 был издан закон об обязательном выкупе наделов временнообязанными крестьянами с 1 января 1883.
Часто дело доходило до столкновений с войсками. Жители сел нынешнего Глушковского района, доведенные до отчаяния, в 1886 году начали бунтовать. Вот что докладывал Главный штаб военного министерства царю Александру III о командировании войск в Путивльский и Рыльский уезды для подавления крестьянских волнений: «…в селениях, лежащих в полосе р. Сейм и Курско-Киевской ж. д. между ст. Глушково и Красное, крестьяне оказали явно сопротивление властям и намерение насильственно завладеть землею г-на Терещенко. Ввиду сего курский губернатор потребовал от командующего войсками округа командирования в с. Глушково Рыльского у. до 3000 человек войск.
Во исполнения этого требования ко 2 апреля было командировано: по 4 эскадрона от 25-го Казанского и 28-го Новгородского драгунских полков; 3 батальона 20-го пехотного и Галицкого полка; 2 батальона и 1 батальон 19-го пехотного полка, всего 8 эскадронов и 6 батальонов, под общим командованием командира Козловского полка полковника Мессароша». (Из истории Курского края. Сб. документов и материалов. Воронеж, 1965, с. 306). В результате действий властей произошло ожесточенное столкновение крестьян с войсками. (История Курской области. Воронеж, 1975, с. 53).
В 1905 году крестьяне Глушковской округи вновь жгли и разоряли имения, которыми владел Терещенко. Очевидно, опять не от хорошей жизни. Об этом упоминается и в цитированной книге «Первый олигарх».
Мишель, внук Михаила Терещенко, в настоящее время переехал в Украину, занимается там бизнесом. Необходимо привести одну запись частного лица в Интернете, помещенную в качестве комментария под интервью с Мишелем: «Когда, наконец, в Украине примут закон о реституции? Я бы таким, как Мишель Терещенко, возвратил бы не только имения, но и земли с душами». Не буду комментировать мнение автора приведенной цитаты. Констатирую, что есть и такие настроения.
В 1850 году, за 11 лет до отмены крепостного права, частью крестьян в Званном, подданных Глушковской суконной мануфактуры, владел помещик граф Потёмкин Сергей Павлович, другой частью – князь Трубецкой Юрий Иванович, небольшим количеством крестьян владели помещица Нечуй-Берлинская Анна Михайловна и помещик Шечков Пётр Фёдорович. Но, если вернуться в 1718 год, то мы вспомним, что в селе Званном жили вольные казаки, служившие Русскому государству. Жили они на земле, которую государь дал местным помещикам за службу, а до того эта земля была Диким полем и распахали ее впервые предки нынешних жителей Званного.
Реформы Александра II 60-70-х годов XIX века коснулись и местного самоуправления.
Волость являлась низшей административной единицей крестьянского самоуправления, образуемой из смежных сельских обществ, с численностью населения от 300 до 2000 ревизских душ мужского пола. Наибольшее расстояние отдалённых селений волости от центра управления в среднем не должно было превышать 12 вёрст. При первоначальном образовании волостей за основу было принято разделение на приходы.
Каждое сельское общество имело сельский сход, выбиравший сельских должностных лиц: сельского старосту (с этих пор глава сельской администрации в Званном перестал в селе называться атаманом), сборщика податей, сотских, десятских и решавший некоторые поземельные дела (например, переделы общинных земель), раскладку налогов, мелкие полицейские дела. Гораздо большее значение имело волостное сословное крестьянское звено - волостной сход.
Волостной сход состоял из выборных сельских и волостных должностных лиц (волостного старшины, сельских старост, помощников старшины, сборщиков податей, заседателей волостных правлений и судей волостных судов) и из крестьян, избираемых от каждого селения или посёлка, принадлежащего к волости, по одному от каждых десяти дворов. Ведению схода подлежали: выборы волостных должностных лиц, все хозяйственные и общественные дела волости, меры общественного призрения, учреждение волостных училищ, распоряжения по волостным магазинам, принесение жалоб по делам волости и выдача доверенностей на ведение дел, раскладка волостных сборов, проверка и учёт дел по отправлению воинской повинности, утверждение приговоров сельских сходов.
Сейчас некоторые пытаются утверждать, что демократические учреждения в России появились только тогда, когда начала действовать первая Государственная Дума. Забывают и о вече, и о казачестве, и о Земских Соборах, и о земстве.
Село Званное до революции 1917 года входило в Глушковскую волость Рыльского уезда Курской губернии.
Волостные правления были ликвидированы постановлением Совнаркома от 30 декабря 1917 года «Об органах местного самоуправления».
Отмена крепостного права способствовала росту экономики страны. Это сказалось и на положении села Званное, на благосостоянии жителей, росте их численности.
В справочнике «Список населенных мест Российской империи Курской губернии» за 1863 год значится: «село Званное при реке Сейм, 468 дворов, 1197 мужчин, 1276 женщин, церковь, богадельня...» (итого - 2473 человек).
В 1883 году был составлен план села Званное с его землями. Оно располагалось у берегов Званки, а поля шли от Мацково и Раково до станции Глушково.
Село бурно развивалось, росло количество его жителей. Из сведений памятной книжки Курской губернии, на 1892 год в селе Званное Глушковской волости уже числилось 2008 мужчин и 2041 женщина (всего 4049 человек). В книге Семенова П. П. сообщается, что в начале XX века «Село Званное имело 4500 жителей, школу, 40 ветряных мельниц и кирпичный завод» («Полное географическое описание нашего отечества». СПб., 1902. т.2, с. 610).
Семьи на селе в то время были многодетными, иметь 5-8 детей считалось нормой, у некоторых женщин было до 10-15, рождалось даже до 18 детей, как у бабушки Ивана Завдовьева (выпускник Званновской средней школы 1967 года). Но при этом сохранялся характерный для аграрного строя годовой цикл репродукции, когда массовые осенние браки после окончания полевых работ обуславливали максимум зачатий, затем следовал пик летних рождений детей в условиях физических перегрузок рожениц на полевых работах, кроме того, отсутствовала соответствующия медицинская помощь, и многие дети умирали в младенческом возрасте.
По сборнику статистических сведений, материалам по крестьянскому и частному землевладению по Рыльскому уезду за 1907-1908 годы значатся бывшие помещичьи крестьяне в селе Званном Глушковской волости (сохраненная копия в Глушковском районном государственном архиве). Они, как и в период крепостничества, продолжали делиться на две группы, очевидно, «Трубыщину» и «Фабрыщину». В первой группе числилось 390 дворов, 1524 мужчин и 1467 женщин (всего 2991 чел.). Во второй группе соответственно 324 двора, мужчин 1238, женщин 1182 (2420 чел.), общее число жителей – 4411 человек. Очевидно, статистика продолжала учитывать жителей села по двум группам в связи с тем, что крестьяне еще до 1907 года продолжали выплачивать выкупные платежи государству, а государство учитывало факт принадлежности крестьян владельцам до отмены крепостного права (в данном случае Рибопьеру и Трубецким).
В селе, кроме основного занятия - сельского хозяйства, развивались промыслы. Существовало роговое производство, мастера изготовляли из рогов крупного рогатого скота на продажу большей частью гребни. Секреты этого мастерства старики знали еще во второй половине XX века. В домашних условиях шили полушубки и сапоги из сырья заказчика. Столярные и плотницкие работы выполняли местные умельцы: ставили срубы хат, делали окна и двери, столы и лавки, пилили особыми большими пилами бревна на доски. Кустари, работавшие с деревом, мастерили довольно широкий ассортимент предметов, которые можно условно разделить на три группы: средства для транспорта, орудия сельскохозяйственного труда, предметы домашнего обихода. Среди кустарей-деревянщиков кроме плотников и столяров были бондари, колесники, тележники. В селе было несколько кузнецов, действовал кирпичный завод. К этому надо добавить, что кирпич-сырец для печей каждая семья в Званном испокон веков делала с помощью деревянных форм на берегах Сейма – для формовки кирпича нужна вода и глина, и то и другое на берегу есть в избытке.
За сорок лет с 1862 по 1902 год население почти удвоилось и достигло своего максимума, в последующие периоды численность из-за революций и войн в селе падала, но в 70-80-е годы XX века вновь достигла цифры в четыре тысячи.
В 1908 году в с. Званное была деревянная Покровская церковь, построенная в 1882 году. К приходу церкви относились и жители деревни Будки, находящейся в 3 вёрстах от Званного. Прихожан было 2964 человека.
Начало развиваться народное образование. Говорить о каких-то формах школьного обучения в селе в дореформенный период трудно. Материалов по этому вопросу до настоящего времени не обнаружено. Можно только предполагать, что грамотными в селе до отмены крепостного права могли быть священнослужители и вернувшиеся после 25-летней службы солдаты.
В 1869 году в Званном появилась первая за всю историю села школа. На берегу Сейма будянская помещица Воропонова арендовала небольшое ветхое здание бани, в ней и разместилось учебное заведение. Первым учителем стал Платонов Николай Степанович.
В 1880 году на углу Набережной (старое название Шеметовка) было построено новое здание школы (на усадьбе Пономаренко Михаила Яковлевича). Учительствовать стал сосланный толстовец Иван Афанасьевич.
В 1897 году открылась трехлетняя школа на базарной площади. Учителями в ней были Котелевский Петр Дмитриевич и Войкан Никонор Алексеевич.
С 1893 года школа открылась в церковной сторожке, где до 1908 года преподавал дьякон Курдюмов Петр Алексеевич.
С 1 сентября 1902 года учительствовать начала Курдюмова Елизавета Петровна - выпускница Курского епархиального женского училища, дочь дьякона села Званное, она преподавала в первом начальном училище села Званное (начальными училищами в то время называли земские школы). Заработная плата по тем временам у учителей была достойной – за вторую половину своего первого года работы Елизавета Петровна получила 105 рублей и 60 копеек, то есть в месяц ее зарплата составляла 17 руб. 60 коп. В те времена за 30 рублей можно было купить корову. Эти данные взяты из записки № 477 от 1 марта 1903 года инспектора народных училищ Министерства народного просвещения Харьковского учебного округа Курской губернии, 2-го участка. Названный документ хранится в муниципальном музее Дома культуры села Званное (его основателем и первым директором на общественных началах является Поливиченко Анатолий Васильевич).
В начале XX века в селе действовали две земские школы. По материалам музея средней школы села Званное в 1906 году было открыто «начальное училище» на Береговой, оно с 1908 года стало четырехгодичным. При нем появилась библиотека. Постановлением Рыльского уездного училищного совета от 23 января 1910 года «заведывание находящейся при школе народной библиотеки» было поручено Елизавете Петровне Курдюмовой – одной из первых званновских представителей интеллигенции (документ хранится в музее ДК).
В 1909 году начали строить новую школу и в 1913-м ее завершили. На постройку здания второй земской школы было израсходовано 2000 губернских и 2800 рублей уездных сумм (Журнал заседаний экстренного Рыльского земского собрания за 13 августа и 27 ноября 1914 года и очередного за 1914 год. Курск, 1915г., с. 45). В материалах школьного музея говорится, что эта школа была построена на деньги Терещенко – это еще одна легенда о Михаиле. Терещенко мог это строительство частично спонсировать. В 1914 году на ремонт Званновской первой школы было израсходовано 87 рублей, второй – 74 рубля 50 копеек земских денег (там же с. 46).
Земская школа (полное официальное название - одноклассное народное училище) - самый распространённый тип начального учебного заведения в России с конца 1870-х годов по 1917-й.
Земские школы появились после учреждения земств в 1864 году, действовали в сельской местности. Их деятельность регулировалась «Положениями о начальных народных училищах» 1864 и 1874 годов. Школы представляли собой учебные заведения с трёхлетним курсом, где дети всех трёх лет обучения (разделённые на три отделения) одновременно занимались в одной классной комнате с единственным учителем. С начала XX века постепенно распространился и тип школы с четырёхлетним учебным курсом, двумя классами (по два отделения в классе) и двумя учителями — так называемая двухкомплектная школа. В школе преподавали русский язык и чистописание, арифметику в простейшем изложении, Закон Божий и церковно-славянский язык, церковное пение. Обучением в школе занимались постоянно занятые народные учителя и приходящие законоучители-священники. В школе обучались дети обоих полов без ограничения по сословиям и вероисповеданиям. Обучались в земских школах обычно дети в возрасте 8 -12 лет. Обучение было бесплатным. Школы содержались земствами и находились под контролем чиновников Министерства народного просвещения - директоров и инспекторов начальных училищ. Финансирование школ было совместным, осуществлялось за счёт сельских обществ и волостей, земств и государства; при этом финансовое участие государства постоянно росло, в то время как участие крестьянских обществ сокращалось.
Сохранился еще один документ в музее ДК села, подписанный инспектором народных училищ Рыльского уезда и адресованный «учительнице Званновского I-го училища Е. П. Курдюмовой» о том, что она должна была посещать курсы «в городе Курске для учителей и учительниц начальных училищ по садоводству, огородничеству и пчеловодству». Таким образом, дореволюционная школа была рассадником знаний и по современному ведению сельского хозяйства. Именно Елизавета Петровна стала выращивать у себя на приусадебном участке первой в селе декоративные цветы, такие огородные культуры, как кабачки, баклажаны, цветную капусту и другие – все, что в Званном до этого не выращивалось.
Новая церковно-приходская школа в селе была открыта в 1912 году (там же, с. 72). В ней учебный год начинался в октябре-ноябре и заканчивался в апреле. Церковно-приходские школы (ЦПШ) - начальные школы при церковных приходах - находились в ведении духовного ведомства, то есть Святейшего Правительствующего Синода. С 1884 года создавались одноклассные (2-годичные) и двухклассные (4-годичные, с начала XX века - 3-годичные) церковно-приходские школы. В одноклассных изучали закон Божий, церковное пение, письмо, арифметику, чтение. В двухклассных школах кроме этого изучалась история.
Обучение осуществляли священники, диаконы и дьячки, а также учителя и учительницы, окончившие преимущественно церковно-учительские школы. После 1917 года церковная школа была ликвидирована Постановлением Совета народных комиссаров от 24 декабря 1917 года «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение народного комиссариата по просвещению».
С 1914 по 1917 годы в названных школах в селе Званное ежегодно обучалось 110-120 учеников (данные музея Званновской средней школы). При населении в 4,5 тысячи человек значительная часть детей школьного возраста, следовательно, не обучалась.
Званное в период Первой мировой войны и накануне революции (1914-1917)
Многие мужчины Званного участвовали в боях на фронтах Первой мировой войны. Емельян Цыгельник был денщиком у фронтового офицера, Афанасий Мищенко воевал на австрийском фронте, попал в плен, был работником у хозяина в Венгрии. Участвовал в боевых действиях на фронте Николай Петрович Курдюмов – брат Елизаветы Петровны, тоже учитель.
Первую мировую в селе люди той эпохи называли «Германской» и «Николаевской» - по имени царя. Народу трудно было понять цель той войны. Простые люди не разделяли честолюбивые планы завладеть Царьградом и Черноморскими проливами, которые исповедывали идеологи этой войны, такие, как Михаил Терещенко. Крестьяне не понимали, за что гибнут их мужчины на фронте.
По рассказам стариков, «Николаевская» войны для сельчан особых проблем в быту не принесла, тем не менее, ощущались потери среди мужчин, хотя они и не были столь катастрофичны, как в Отечественную. Темпы прироста населения снизились. Бывканов А.Н. в уже цитированной работе отмечает, что в начале XX века курские крестьяне пережили экстремальный кризис воспроизводства: массовую смертность и падение рождаемости в 1914 - 1917 гг. в связи с мобилизацией мужчин на Первую мировую войну.
Накануне Февральской революции 1917 года сельскохозяйственное производство индивидуальных крестьянских хозяйств Курской губернии стабильно развивалось. Об этом свидетельствовали рост посевных площадей товарных культур, урожайности, стабильная численность животноводства.
Индивидуальное крестьянское хозяйство сумело приспособиться к условиям войны. Сократился отход на дальние промыслы, часть индивидуальных крестьянских хозяйств, испытывавших недостаток рабочих рук, сдавала свои участки в аренду. Значительная часть (50,1%) индивидуальных крестьянских хозяйств Курской губернии обладала улучшенным сельхозинвентарем. Снабжение крестьянских хозяйств сельхозинвентарем замедлило события Первой мировой войны.
Несмотря на значительные военные мобилизации, индивидуальные крестьянские хозяйства Курской губернии обладали необходимой численностью рабочего скота. В 1917 году достаточным для проведения полного цикла работ на крестьянских полях было 198,7 тыс. лошадей. В то же время в ходе переписи 1917 года было зарегистрировано 478 тыс. лошадей рабочего возраста, принадлежавших крестьянам. Таким образом, почти 58,5% взрослого конского поголовья в курской деревне было избыточным. В Званном в то время значительное количество семей имело по 2-3 лошади: одни были тягловыми, другие - для выезда.
В деревне имелась прослойка индивидуальных крестьянских хозяйств, тесно связанных с рынком. Установление Временным правительством государственной торговой монополии и твердых цен, которые были ниже рыночных, оттолкнуло крестьян от власти. Несмотря на усилия государства, товарный кризис все усиливался, а крестьянин-производитель старался самостоятельно реализовать свою продукцию на рынке.
Свержение самодержавия, отречение царя Николая II в феврале 1917 года жители Званного восприняли, по рассказам очевидцев, достаточно равнодушно. По округе прокатилась волна погромов помещичьих усадеб, в которых участвовали и званновцы. Сохранился рассказ об одном мужике, который приехал на телеге к помещичьему дому, когда все из него погромщики растащили. Тогда он взял уцелевшее огромное напольное зеркало и повез домой. Там он поставил его в хлев, но не для того, чтобы в него смотрелась корова: он боялся, что помещик начнет искать по селу свои вещи. В конце концов, как и должно было случиться, корова своими рогами зеркало расколола. Символичный рассказ.
От периода правления Временного правительства, продолжавшегося несколько месяцев 1917 года, во многих семьях Званного сохранились отпечатанные тогда деньги-«керенки» - целые простыни неразрезанных купюр, дети играли ими даже после Отечественной войны.
В селе уже было достаточно зажиточных крестьян. Сорок ветряных мельниц, кирпичный завод, имелись кропорушки, ручные мельницы, маслобойни, процветали домашние промыслы. Появилось несколько лавок, на церковной площади регулярно проводилась ярмарка.
Пузырев перед революцией был очень зажиточным человеком, торговцем, первым в селе на улице Набережной построил кирпичный дом, после революции он был конфискован, впоследствии в этом доме располагалась начальная школа.
Типичным крепким хозяином в Званном в то время был Мирошниченко Дмитрий Леонович. Он имел до революции 25 десятин земли и 5 десятин леса, был торговцем. В его дворе было несколько лошадей, коров, соломорезка, веялка, два плуга, имелась изба, сарай, две клуни, два амбара (Архив УВД Курской области, ф.10. оп.1. арх. 10, 11, 12 – так в тексте архивной справки). Имел также лавку, продавал скобяные изделия, керосин, бакалейные товары, торговал с 17 лет. Все его дети были грамотными.
Некоторые жители Званного, став зажиточными, воспользовались правом выхода из сельской общины, предоставленные столыпинской реформой, покупали землю за пределами своего села, всей семьей переезжали на новое место жительства. Бондаренко Тит Ионович родился и женился в Званном, взял в жены Завдовьеву Степаниду Павловну. В 1914 году семья купила землю у помещицы в с. Хатуша ныне Хомутовского района Курской области и переехала туда. В Званном у Тита Ионовича родились сыновья Гурий (1902), Евгений (1907), Иван (1909), Никанор (1912). В Хатуше родилась Ульяна, которая до сих пор помнит родословную и рассказывает ее своей правнучке Марине, предоставившей эту информацию о своей семье (Марина Горшкова живет в Щиграх).
Большинство жителей села были середняками, у которых имелось около 10 десятин земли, одна-две лошади, корова, один плуг, борона, хата, сарай-клуня для сена и амбар для зерна, сарай для скотины. Держали свиней и домашнюю птицу.
Бедняки, малоземельные вынуждены были уходить на заработки в города, работали батраками у зажиточных односельчан и на полях Терещенко и помещицы Барковой или арендовали у них землю. В сезон посева и уборки работали отходниками в частных «экономиях», как тогда в селе называли крупные хозяйства капиталистического типа. Цегельник Ульяна Емельяновна, жившая на улице Средней, в ранней юности вместе с молодыми соседками летом работала на хозяйской плантации на Полтавщине, собирали фрукты в саду; Мищенко Афанасий, живший на Центральной, вместе с другими званновскими мужиками валил лес у частного предпринимателя на Брянщине.
Среди коренных званновцев встречалось много долгожителей. Так, например, Бондаренко Ион (Иона) Трифонович, о котором мы упомянули, умер на руках внука в возрасте около 100 лет, а может и чуть более, его дочери Бондаренко Ульяне Титовне исполнилось в 2012 году 94. Цегельник Иван, нашедший каменный топор, умер недавно в возрасте около ста лет, так же как и дядя, его тезка. Марфа Герасимовна Применко в 2008 году отметила свой вековой юбилей, Ефросинье Кузьминичне Завдовьевой в 2009 году исполнилось 97 лет. Антоненко Иван Лукич, о котором ниже пойдет речь, прожил 101 год, а его мать - 120 лет. Генетический код у значительной части жителей Званного очень хороший.
Ко времени революции 1917 года выработался тип личности жителя Званного. Ярким примером может служить Антоненко Иван Лукич (прозвище подворья Антоненко - «Лобасы»).
Жил он на улице Набережной, ближе к лесу. До революции был середняком, как и большинство званновских мужиков. Обладал крепким здоровьем, жил по строго заведенному порядку. Вредных привычек не имел.
Грамоте Иван Лукич, как и большинство родившихся до революции 1917 года, не научился. Всю жизнь трудился в сельском хозяйстве. Доживал свою жизнь со второй женой Марфой с 1945 года. Воспитал двух сыновей, дал им образование, они стали партийными работниками районного и областного масштаба. Иван Лукич был крепкого телосложения, широкоплечим, среднего роста, со здоровыми зубами, которые не потерял ни одного до конца жизни.
Он был в постоянной заботе о хозяйстве: корове, гусях, огороде. Вся его жизнь вращалась возле своего дома.
Утром на завтрак ему жена готовила горячую кашу (любил гречневую). На обед обязательно было первое, не всегда второе и чай с травами. В 14 часов наступал тихий час. В 16 часов у него был полдник - молоко с блинами. На ужин кислое молоко. С молодости у него была рюмка с отбитой ножкой, из которой он по большому случаю выпивал и переворачивал её.
В хате стены были побелены, пол его жена Марфа «мазала» белой глиной, которую брала на берегу Сейма. Иван Лукич любил спать на печке. Много раз уже в 60-70-х годах XX века сыновья его уговаривали провести ремонт в хате: покрасить деревянные части, оклеить обоями, постелить полы. Он отказывался от услуг и говорил, что стены, полы должны дышать – это полезно для здоровья. Весь день собирал свою мочу в деревянную лоханку и на ночь принимал ванну для ног. В чулане у него были вывешены венички из трав от каждой болезни. В огороде были похоронены его дед, бабушка, мать, отец – все долгожители и его первая жена. В саду имелись стол и лавочка, много цветов - всё там было ухожено, и перед сном он всегда ходил посидеть около них - своих. Его похоронили рядом с ними.
Кстати, традиция хоронить своих покойников в саду бытовала и бытует в некоторых семьях Званного, как, например, у Кривичей, живших на Набережной, хоронят детей в приусадебных садах и в наше время.
Иван Лукич очень любил природу. Его дом находится около Сейма, рядом с лесом, почти ежедневно летом он ходил по грибы в лес и делал заготовки на зиму. Приезжающим к нему отдыхать родственникам внушал, что лес не любит пьяных, грибы следует срезать ножом и грибницу присыпать. Был верующим, вместо картин на стенах в хате висели иконы, а в переднем углу – самая большая из них. Во время религиозных праздников под иконой зажигалась лампадка.
Всех своих внуков и правнуков, кто был у него в гостях, этот мудрый старик кропил святой водой под иконой и дарил на память каждому по золотой монете, сохраненных еще с царских времен. Был он широкой натурой. До последнего дня находился в памяти, ни на что не жаловался, умер от старости.
(Материал предоставлен внуком Ивана Ильича - Антоненко Александром, проживающим в настоящее время в городе Балашове).
Все жители Званного, рожденные до революции 1917 года, были набожными, крещеными в православной вере, ходили в церковь, соблюдали церковные праздники и предписания, у них были одинаковые представления о добре и зле. Религия была той сцепкой, которая объединяла жителей села, в то время это единение обозначалось словом «мир». Многие вопросы жизни села решались всем миром – сельским сходом: периодический передел земли, сенокосных угодий, вопросы налогообложения, отправки рекрутов в армию и другие. Непременными моральными составляющими этого мира было уважение к старшим, семейные ценности, любовь и забота о детях, престарелых и больных, родственная и соседская взаимопомощь.
Немаловажную роль в жизни села играли так называемые «кутки». Куток – это часть улицы от колодца до колодца. Колодец рыли кутком, чистили его кутком, следили за сохранностью, чинили при необходимости этот источник воды. Кутком помогали построившим хату обмазывать глиной. Кутком отмечали праздники и свадьбы, соседи по кутку помогали организовывать похороны. В колхозное время кутки стали основой для организации бригадных звеньев. Кутками могли собираться дети, мужики, бабы - просто посидеть на лавочках, поговорить, послушать житейские истории, обсудить текущие события или сельские новости и происшествия.
Невозможно было представить, чтобы в жизни такого сообщества взрослый сын мог сквернословить при своих родителях. Кто нарушал этот запрет, считался «конченым человеком». Матерщина практически отсутствовала в лексиконе мальчишек, а о девчонках и говорить было нечего. Пьющих женщин село почти не знало. В некоторых семьях, как это принято на западе Украины, дети обращались к родителям на «вы». Отца именовали «тату», «батько», мать – «мамо».
Духовная культура села была тесно связана с Украиной. От тех времен в советский период пришли песни и танцы. Пели «Роспрягайтэ, хлопци, коний», «Посияла огирочки» «Цвите тэрын», «Ой, ты, Галю», «Плывэ човын», «Мав бы я бандуру», «Як на наших полях урожаю нэма» и другие, танцевали в праздники и на свадьбах гопак, «сирбияночку» (разновидность русской цыганочки). Это говорит о том, что контакты с украинскими собратьями у званновцев не прекращались. Укоренялись в селе родные песни и танцы, привезенные из Сум, Харькова, Киева, Нежина, Белополья и Путивля, других украинских городов и сел, где у жителей Званного всегда была родня, где бывали на заработках и ярмарках.
Одежда и рушники вышивались так же, как на Украине, крестиком черными и красными нитками с теми же украинскими мотивами и текстами. Невеста на свадьбе надевала вышитую крестиком кофту, на голову - венок и ленты, на шею – бусы, «намысто» (монисто) в типично украинском стиле. Топор по-прежнему именовали сокирою, видро цыбэркою, кружку корцэм, безмен кантарём, а лохань – пырэризем и так далее. В Званном не угощали, а «частувалы». Дети играли в «ховачки-морычки» (по-русски – жмурки), в «гуси-гуси», в «крэмняхи» (шарики из камня – кремня), «бабки» (на всякий случай для молодежи с улыбкой говорю, что это игра не на деньги, а в кости).
Пословицы, поговорки, сказки и байки были, в основном, украинские. Приведу несколько названий тех поучительных баек, что сам слышал от стариков: «Про школяра», «Кому трудний робыты», «Пасынкам по половынци, а сыновий цилынький», «Бьють та плакать ны дають», «Диты, а який мэд?», «Языката жинка», «Як чоловик учив линыву жинку», «Так то так, да из хаты як?», «Стрыжено-брыто». Детские забавлялки-присказки звучали на украинском языке: «Ой, чук-чук-чук, наловыв дид щук», «Трата-та, трата-та, сила баба на кота», «Зайчику, зайчику, дэ ж ты бував». «Все равно» в званновском варианте звучало как «байдуже», «блин» - «млынэць», «аист» – «чорногуз». Женщина говорила: не «пойду управиться по хозяйству», а «пойду порацця» (от «праця» – работа). В селе принято было здороваться при встрече с каждым знакомым и незнакомым человеком: старшим говорили «здраствуйтэ», а ровесникам и младшим - «здрастуй». Тех, кто это не соблюдал, проходил мимо молча, как в Званном говорят - «вовчком», молва осуждала. Эта традиция коренными званновцами соблюдается до сих пор.
Духовный мир села, формировавшийся столетиями, начал рушиться с приходом Советской власти. Коммунистическое воспитание формировало иной тип личности, религиозная вера заменялась верой в коммунизм. Внушалось, что мысль о колхозном, общественном должна возвышаться над личным, индивидуальным, воспитывалось чувство социалистического коллективизма. Впрочем, многое из традиций и обычаев дореволюционной эпохи сохранилось, а некоторые из них возрождаются в настоящее время. Всеобщее обучение в школе в советский период ввело в селе двуязычие, украинский язык стал только бытовым.
Установление в Званном Советской власти и период гражданской войны (1917-1920)
После прихода к власти большевиков 7 ноября 1917 года и принятия первых декретов, в том числе и «О земле» на втором Всероссийском съезде Советов, в Званном почти ежедневно собирались общие сходы, на которых решались вопросы о разделе земли и лугов, об организации местной власти.
Но началась гражданская война. Зимой 1918 года на территорию западных районов Курской области вступили немецкие войска, мадьярские части, гайдамаки Скоропадского. Побывали они и в Званном, других соседних селах, например, в Карыже. Оккупанты отбирали у местного населения продукты питания, скот, творили бесчинства. Но вскоре после Брестского мира Советской России с Германией в марте 1918 года они ушли. На непродолжительное время опять установилась Советская власть. Осенью 1919 года территория Курской области была занята войсками Юга России (ВсЮР - деникинцами), они были вынуждены отступить на юг под ударами Красной Армии в ноябре 1919 года.
После революционных событий в октябре 1917 года и заключения Брестского мира большая часть курских крестьян, принимавших участие в первой мировой войне, вернулась в свои деревни. Вводимая большевиками политика «военного коммунизма» способствовала сокращению сельскохозяйственного производства в индивидуальных крестьянских хозяйствах. Сокращению подверглись и все виды крестьянских промыслов.
В результате произошедшей после октября 1917 года аграрной революции изменился характер землевладения и землеустройства. После принятия декретов «О земле» и «О социализации земли» различные формы частной собственности на землю, в том числе и общинная, были ликвидированы, и вся она стала принадлежать государству. Произведенное уравнительное распределение земли из-за недостатка земельных ресурсов в Курской губернии не привело к увеличению крестьянских наделов, которые в годы гражданской войны подвергались частым переделам, что в свою очередь отрицательно сказывалось на сельскохозяйственном производстве.
Прибавка земли на каждого крестьянина в губернии составила в среднем 0,1 десятины. В то же время, внутри уездов эта цифра не была одинаковой. В Рыльском, в состав которого в то время входило Званное, эта прибавка составила - по 0,3 десятины. Колебалась по уездам и величина земельных наделов. На одного человека в 1919 году она колебалась по губернии от 0,8 десятины до 1,4 десятины. В то время как по подсчетам специалистов для нормального сельскохозяйственного цикла требовалось не менее 10 десятин на крестьянский двор. За годы революций и гражданской войны увеличилось количество хозяйств без земли почти в три раза. Все это крайне негативно сказалось на производственной деятельности индивидуальных крестьянских хозяйств Курской губернии. Конечно, этот процесс коснулся и крестьян Званного.
На протяжении всего периода революционных событий 1917 года и гражданской войны наблюдался постоянный спад производства сельскохозяйственной продукции в индивидуальных крестьянских хозяйствах региона. Он выражался в сокращении посевных площадей, снижении урожайности сельскохозяйственных культур, поголовья скота, валового сбора сельскохозяйственной продукции.
Резко снизилась урожайность в индивидуальных крестьянских хозяйствах губернии, самый низкий показатель которой пришелся на 1920 год. Так, например, урожайность озимой ржи составила 7 пудов (14%, здесь и далее от уровня 1917 года), озимой пшеницы - 9 пудов (13,6%), яровой пшеницы - 14 пудов (29,7%).
Так же, как и полеводство, крестьянское животноводство в 1917-1921 гг. приобрело натуральный характер. Об этом свидетельствовал рост поголовья коров. Увеличение количества коров в значительной мере обусловлено тем, что молоко не изымалось по продразверстке до марта 1920 года.
Другим показателем натурализации животноводства являлось уменьшение поголовья молодого скота.
Во время оккупации части территории губернии немецкими войсками в 1918 году права земельных собственников были восстановлены. В период контроля губернии ВсЮР белые сделали попытку восстановить частную собственность на землю. Однако начавшаяся реализация этих планов была прервана военными поражениями. Во время занятия губернии деникинскими войсками белые попытались упорядочить натуральные налоги, но из-за производственного кризиса и изъятия большевиками большей части сельскохозяйственной продукции эти поступления оказались ничтожными.
В ответ на продразверстку советской власти курское крестьянство сократило площадь посевов всех товарных культур, как озимых, так и яровых. Особенно значительно уменьшилась площадь посевов озимой пшеницы и овса. Вместо них увеличились площади культур для внутрихозяйственного потребления: проса и гречихи. Произошло увеличение площадей под картофель.
Другим показателем, подтверждающим натурализацию крестьянского сельскохозяйственного производства в годы революций и гражданской войны, стал огромный рост приусадебных участков. Здесь следует принять во внимание два обстоятельства. Во-первых, увеличение значения продовольственных культур. Во-вторых, в условиях продразверстки, когда учитывались лишь полевые посевы, сохранение огорода как фактически не облагаемого разверсткой объекта. Поэтому там, где это было возможно, крестьяне увеличивали площадь огородов. Именно на огороде в 1920 году находилась подавляющая часть посевов картофеля - (82,1 % от всех посевов картофеля) и конопли (89,8 %).
В результате революционных событий октября 1917 года система налогообложения подверглась коренному изменению. Из-за высокой инфляции, ликвидации зажиточных индивидуальных крестьянских хозяйств роль денежных налогов сократилась. В 1918 году денежные налоги составляли 76%, в 1919 году - 14,6%, в 1920 году - 0,2% в бюджете страны. Поэтому государство постепенно переходило к взиманию натуральных налогов не экономическими методами, с помощью продразверстки, реквизиций. Большое развитие получили натуральные повинности: военно-конская, гужевая, различного рода постои, которые вместе с другими видами налогов крайне отрицательно сказывались на экономическом развитии индивидуальных крестьянских хозяйств.
По данным доклада ЦИК, весной 1918 года в Курской губернии находилось 200 тысяч «мешочников». Ежедневно они вывозили до 16 тыс. пудов хлеба. К октябрю 1918 года из 15 млн. пудов хлеба, производимого в Курской губернии, «мешочники» вывезли 14 млн. пудов. Только частная торговля в годы гражданской войны давала курскому крестьянину возможность приобрести необходимые в его хозяйстве товары. Советская власть всеми силами боролась с частной торговлей, но полностью искоренить ее так и не смогла.
В годы революции и гражданской войны в результате гиперинфляции цены на все виды товаров и услуг выросли в десятки и сотни тысяч раз. В Курской губернии цены в среднем выросли в 126 тысяч раз. Этот рост не был одинаков для всех продуктов. Так, например, соль выросла в цене в 330 тыс. раз, сахар-рафинад - 250 тыс. раз, растительное масло - 190 тыс. раз, пшеничная мука - 185 тыс. раз, мясо - 44 тыс. раз, сало и коровье масло - 77 тыс. раз. (Колупаев Андрей Анатольевич. Индивидуальное крестьянское хозяйство Курской губернии в годы революций и гражданской войны:1917 г. - весна 1921 г. (Автореферат диссертации, Курск, 2005).
В результате производственного кризиса и продразверстки заготовки сельскохозяйственной продукции в 1920 году резко сократились. Нарастало и сопротивление крестьян политике «военного коммунизма». Поэтому в марте 1921 года продразверстка была заменена продналогом, после выплаты которого крестьянин получил возможность самостоятельно распоряжаться излишками своего производства.
Советская власть прочно установилась в Званном только зимой 1919 года, после изгнания деникинцев. В селе была создана большевистская партийная ячейка, секретарем ее стал Сомов (в рукописной записи воспоминаний Ивана Григорьевича Ивахненко, хранящейся в школьном музее Званного, указано другое имя секретаря – Т. Саков), первыми членами ячейки стали С. К. Малиевский и С. П. Ивахненко. В это же время организовался и сельский Совет – новый орган власти. Его председателем был избран С. С. Осадчий, а заместителем председателя – Д. П. Шевченко.
Одновременно в селе возник комитет бедноты, председатель которого выполнял одновременно обязанности секретаря и военного комиссара. Первым председателем комбеда был С. К. Малиевский. Комбед активно занялся раскулачиванием зажиточных званновцев. В результате в своем распоряжении комитет вскоре имел ветряные мельницы, крупорушки, маслобойки. Он распределял также между бедняками хлеб, имущество раскулаченных, занимался сбором продовольствия для города и армии.
С именем Малиевского связана романтическая история, которую, как предание, сохранили даже выехавшие за пределы села званновцы.
Малиевский был влюблен в девушку Завдовьеву Федоску (Феодосию) Павловну, но ее засватали родители другого парня. Уже была назначена свадьба, но однажды ко двору Федоски подъехал на бричке Малиевский и увез ее. Впоследствии Малиевская Феодосия с семьей проживала в Ростове-на-Дону. Говорили, что поскольку она так обидела жениха, то и судьба у нее не сложилась: один ее сын рано умер, а другой утонул.
Мужчины Званного на стороне Красной Армии участвовали в боях гражданской войны на различных фронтах. Призывать в советские войска званновцев стали после освобождения Курской области от Деникина, то есть в конце 1919 – начале 1920 годов. Бондаренко Петр, живший на улице Набережной (у него во дворе в 60-х годах сын построил первую в селе ветряную мини-электростанцию), и Сергиенко Фока Ефимович воевали против Врангеля. Среди званновских красноармейцев были герои гражданской войны. Один из них – Козленко Дмитрий Федорович. Он участвовал в штурме Перекопа, был награжден орденом «Боевого Красного Знамени». Домой Дмитрий Федорович возвратился после гражданской войны с наганом и шашкой. Наган в конце 20-х годов пришлось герою сдать в сельсовет. Его внук Александр Шевченко, проживающий в настоящее время в городе Курчатове, помнит, что еще в конце прошлого века в их семье, как великую реликвию, хранили обломок шашки знаменитого предка – героя былых битв.
На участников этой войны большое впечатление произвели не боевые действия, а неустроенность быта красноармейцев, значительное количество больных тифом. Конечно, были и погибшие в этой войне, так, например, Семен Сущенко, живший на улице Средней, погиб на Дальнем Востоке в 1921 году. Но сражения гражданской обошли Званное стороной. Самый большой ближайший к селу бой был в ноябре 1919 года, когда красноармейцы теснили отступавших дроздовцев (отборные деникинские части) на станции Льгов, там белые потеряли несколько бронепоездов.
Званное в период НЭПа (1921 – 1928гг.)
В марте 1921 года советское правительство отказалось от политики «военного коммунизма», главными элементами которого были продразверстка и запрет продавать хлеб. Произошел переход к новой экономической политике (НЭП). Теперь крестьяне могли после уплаты продналога продавать излишки своей продукции, нанимать в ограниченном количестве батраков.
Советское правительство хорошо понимало, что для подъема сельского хозяйства необходима помощь государства – как в части обеспечения крестьянских хозяйств сельхозтехникой (сеялками, молотилками, плугами, веялками и проч.), так и в части их финансовой поддержки (получения льготных кредитов, продажи товаров в рассрочку и т.д.). И такая помощь государством была оказана. За 1924-1928 гг. в хозяйства Центрально-Черноземной области (ЦЧО), куда входила в то время Курская область, поступило большое количество сельскохозяйственных машин и механизмов, за 4 хозяйственных года производство и сбыт сельскохозяйственной техники здесь выросли более чем в 5 раз.
В период НЭПа в Званном вновь, как и до революции, начался процесс дифференциации хозяйств: одни богатели, другие разорялись, но основная масса семей сохраняла свой середняцкий статус. Зажиточные хозяева стали приобретать на вырученные от продажи зерна ручные мельницы, просорушки, молотилки, плуги и другой сельхозинвентарь, дополнительную тягловую силу – лошадей и волов, стали нанимать для сезонных работ батраков.
Мирошниченко Спиридон Михайлович – внук Мирошниченко Дмитрия Леоновича, сын репрессированного Михаила Дмитриевича, имел в 1929 году следующее имущество до раскулачивания и накануне высылки в Караганду на поселение (третья категория кулаков): 3 гектара земли, 3 лошади, 2 коровы, соломорезку, веялку, 2 плуга, избу, два амбара, две клуни, сарай. Эта семья состояла из 9 человек. (Архив УВД Курской области, ф.10. оп.1. арх. 10, 11, 12).
Валентина Нагорная(Шевченко), родившаяся в Званном и окончившая сельскую школу в 1967 году, ныне проживающая в Минске, предоставила информацию о своих дедах. Ее дед со стороны отца Шевченко Петр Иванович (Маслюк), живший на улице Советской (1883-1957 гг.) до коллективизации имел ветряк , крупорушку, маслобойню. Он был грамотным человеком его всегда приглашали читать молитвы на похоронах. Со стороны матери дед Валентины - Ковалев Егор Михайлович (Грущин) имел до коллективизации лес, несколько коней, землю.
Федор Ермолаевич Сущенко, проживавший на улице Средней, поработал некоторое время десятником на Днепрогэсе и на заработанные деньги до вступления в колхоз купил дополнительный участок земли, доведя полевой участок до 15 десятин. Имел две лошади, две коровы, хату, два сарая, клуню, плуг, борону, телегу и сани. В семье было шесть человек.
Шевченко Петр Фролович имел несколько гектаров земли, все необходимые для сельхозпроизводства постройки, мельницу, маслобойку («олийныцю»), в семье было восемь детей.
НЭП не отменялся, но уже в 1928 году государство запретило свободную продажу хлеба. Сущенко Федор Ермолаевич, сделавший попытку продать несколько мешков ржи в конце 1928 года в Белополье, был арестован и просидел за это деяние, считавшееся тогда преступлением, несколько месяцев в тюрьме.
Единоличное ведение хозяйства для крестьян заканчивалось. Государству нужно было много товарного зерна, решение этой задачи единоличник не обеспечивал. К концу 20-х годов сбор зерна в стране достиг уровня довоенного 1913 года, но в городах хлеба не хватало. Это была одна из причин предстоящей коллективизации. Но главное, правящая партия большевиков ставила задачу – построение социализма, в котором отсутствует эксплуатация человека человеком. Крестьяне-единоличники считались мелкобуржуазным слоем, который постоянно порождал эксплуататоров-кулаков, сельскую буржуазию. Коллективизация решала эту проблему.
В двадцатые годы в селе была проделана большая работа по ликвидации неграмотности. Этот процесс начался в 1920 году. В Званном, по рассказам учителей, бывших в то время школьниками, действовало 8-9 пунктов ликвидации неграмотности, они располагались в старых школьных зданиях и конфискованных помещениях. Занятия шли в три смены. Если в школах в военное время в 1914-1917 годах училось 110-120 учеников, то в 20-х годах – 600-900 детей и взрослых, занятия вели до 20 учителей. Елизавета Петровна Курдюмова, как опытный специалист, Рыльским уездным отделом народного образования мандатом № 2198 от 12.06. 1922 года была назначена «школьным инструктором 5-го района (волости: Снаготская, Кульбакиновкая, Кобыльская, Глушковская)». Ей поручалось «обследовать учебные заведения района в учебно-воспитательном и хозяйственном отношении, инструктирование учащих (учителей – И. Сущенко) и проверка делопроизводства по народному образованию при волисполкоме. В цитируемом документе сказано, что «при исполнении своих обязанностей тов. Курдюмова Е. П. имеет право на пользование подводами в порядке трудгужналога» (документ хранится в музее сельского ДК). Советская власть энергично действовала, чтобы грамотными были все члены общества, используя при этом и дореволюционные кадры.
Немаловажной чертой, характеризующей период НЭПа, является слабость власти в глубинке, разгул бандитизма. В этом отношении НЭП чем-то напоминает «лихие 90-е годы» XX века. В Званном, как и в других селах округи, постоянными были разбойные нападения. По рассказам очевидцев, бандиты врывались в хаты, избивали и убивали хозяев, забирали имущество и деньги. В Глушковском районе долго действовала банда Игната Шахова. Около семи лет она держала в страхе окрестные поселения, даже совершала нападения на железнодорожные составы, когда поезда останавливались в поле или в малолюдных местах. По преданию, один из отдаленных хуторов района и получил в то время свое говорящее название - Незевай. Ликвидировал бандитскую шайку уполномоченный Рыльского отделения милиции Иван Иванович Шитиков июньской ночью 1926 года, за что был награжден грамотой Президиума ВЦИК.
Можно привести несколько примеров из жизни села того времени, ярко иллюстрирующие ситуацию.
Федор Сущенко (1904 года рождения) и его друг в начале двадцатых годов были молодыми парнями, летним вечером гуляли с девчатами возле одной из хат под лесом. В наступивших сумерках из чащи выехали два всадника. Они подъехали к парням, направили на них винтовки, заставили отдать новые сапоги, отхлестали ограбленных плетками и ускакали.
Второй эпизод показывает в полной мере падение нравов той поры и всех устоев, веками державших российское общество. Одна званновская семья бедняков из нескольких человек нанялась батрачить на богатого жителя в село Кульбаки. Они закончили уборку хлебов, получили полный расчет деньгами и зерном. Выехали на подводе из Кульбак в Званное поздновато, поэтому на пути заночевали в поле. Бандиты следили за ними. Среди ночи, когда вся семья батраков крепко спала, беспомощным людям стали накидывать веревочные петли на шеи, душить и утаскивать в придорожную рожь. Извергам достались деньги и зерно, они, как ни в чем не бывало, вернулись к себе домой. Из семьи батраков случайно выжила лишь одна девушка, которую бандиты бросили во ржи, подумав, что она мертва. Очнувшись, она сумела убежать, успев опознать убийц, их потом арестовали и осудили.
Коллективизация в Званном
Коллективиза;ция - процесс объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные хозяйства (колхозы) проводился в СССР в конце 1920-х - начале 1930-х гг. Решение о коллективизации было принято на XV съезде ВКП (б) в 1927 году. Цель коллективизации - формирование социалистических производственных отношений в деревне, ликвидация мелкотоварного производства для разрешения хлебных затруднений и обеспечения страны необходимым количеством товарного зерна.
Коллективизация породила массовый голод в российских деревнях. В то время, когда от голода вымирали целые деревни, за границу шли составы с пшеницей в обмен на иностранную валюту для проведения индустриализации страны.
С весны 1929-го на селе проводились мероприятия, направленные на увеличение числа коллективных хозяйств - в частности, комсомольские походы «за коллективизацию». В РСФСР был создан институт агроуполномоченных, на Украине большое внимание уделялось сохранившимся с гражданской войны комнезамам (аналог российского комбеда). В основном путем применения административных мер удалось добиться существенного роста коллективных хозяйств (преимущественно в форме ТОЗов). 7 ноября 1929 года в газете «Правда» № 259 была опубликована статья Сталина «Год Великого перелома», в которой 1929 год был объявлен годом «коренного перелома в развитии нашего земледелия»: «Наличие материальной базы для того, чтобы заменить кулацкое производство, послужило основой поворота в нашей политике в деревне… Мы перешли в последнее время от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса». Эта статья признана большинством историков отправной точкой «сплошной коллективизации».
Созданному 7 декабря 1929 года Наркомзему под руководством Я. А. Яковлева поручено было возглавить работу по социалистической реконструкции сельского хозяйства (строительство совхозов, колхозов, МТС и объединение работы республиканских комиссариатов земледелия).
Основные активные действия по проведению коллективизации пришлись на январь - начало марта 1930 года, после выхода Постановления ЦК ВКП (б) в январе 1930 года «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». В постановлении была поставлена задача в основном завершить коллективизацию к концу пятилетки (1932).
Коллективизация проводилась преимущественно принудительно-административными методами. Чрезмерно централизованное управление и в то же время преимущественно низкий квалификационный уровень управленцев на местах, уравниловка, гонка за «перевыполнением планов» негативно отразились на колхозной системе в целом. Несмотря на отличный урожай 1930 года, ряд колхозов к весне следующего года остался без посевного материала, в то время как осенью часть зерновых не была убрана до конца. Низкие нормы оплаты труда на колхозных товарных фермах (КТФ) на фоне общей неготовности колхозов к ведению крупного товарного животноводства (отсутствие необходимых помещений под фермы, запаса кормов, нормативных документов и квалифицированных кадров (ветеринары, животноводы и т. д.)) привели к массовой гибели скота.
Вымерзание озимых в 1932 году и тот факт, что к посевной кампании 1932 года значительное число колхозов подошло без посевного материала и рабочего скота (который пал или был не пригоден для работы ввиду плохого ухода и отсутствия кормов, посевной материал был сдан в счёт плана по общим хлебозаготовкам), привели к значительному ухудшению перспектив на урожай 1932 года. По стране были снижены планы экспортных поставок (примерно в три раза), плановых заготовок зерна (на 22 %) и сдачи скота (в 2 раза), но общую ситуацию это уже не спасало — повторный неурожай (гибель озимых, недосев, частичная засуха, снижение урожайности, вызванное нарушением базовых агрономических принципов, большие потери при уборке и ряд других причин) привёл к сильнейшему голоду зимой 1932 - весной 1933 гг.
Осознавая критическое положение, руководство ВКП(б) к концу 1932 - началу 1933 гг. приняло ряд решительных изменений в управлении аграрным сектором - была начата чистка как партии в целом, так и учреждений и организаций системы Наркомзема СССР. Система контрактации (с её губительными «встречными планами») была заменена на обязательные поставки государству, были созданы комиссии по определению урожайности, реорганизации подверглась система закупок, поставок и распределения сельхозпродукции, а также был принят ряд других мер. Наиболее действенными в условиях катастрофического кризиса стали меры по прямому партийному руководству колхозами и МТС - создание политотделов МТС.
Это позволило, несмотря на критическое положение в сельском хозяйстве весной 1933 г., засеять и собрать неплохой урожай.
Уже в январе 1933 г. на Объединённом пленуме ЦК и ЦК ВКП (б) была констатирована ликвидация кулачества и победа социалистических отношений в деревне.
Село Званное, как и другие села России, пережило драматические страницы социального эксперимента под названием «сплошная коллективизация», в ходе которой земля, обещанная большевиками «Декретом о земле», была, по-существу, у крестьян отнята и обобществлена.
В 1928 году в Званное впервые приехал уполномоченный окружного комитета коммунистической партии. На общем сходе он объяснил крестьянам преимущества ведения коллективного хозяйства, призывал их объединиться в колхозы. Народ начал задумываться, что это значило, люди еще не понимали, что колхозы неизбежны, что тот, кто в них не вступит – отправится по этапу.
В мае 1929 года в Званном начался процесс организации коллективного хозяйства. 11 июня 1929 года было зарегистрировано товарищество по совместной обработке земли (ТОЗ). Первыми объединились кузнецы. Они обобществили свой инструмент, сельскохозяйственный инвентарь. Руководителем этого коллектива стал М. А. Шевченко. К середине июня 1929 года к кузнецам присоединились некоторые другие единоличные хозяйства.
Крестьяне колебались, организации колхоза оказывали сопротивление зажиточные хозяева-кулаки. В селе были случаи выстрелов в коммунистов, комсомольцев, устраивались поджоги.
Большинство коммун и ТОЗов в начале 1930 года перешли на Устав сельскохозяйственной артели. Артель стала основной, а затем и единственной формой колхозов в сельском хозяйстве. В дальнейшем название «сельскохозяйственная артель» потеряло своё значение, и в действующем законодательстве, партийных и правительственных документах применялось наименование «колхоз» (коллективное хозяйство).
Примерный Устав сельхозартели был принят в 1930-ом, его новая редакция была принята в 1935 году на Всесоюзном съезде колхозников-ударников. Земля закреплялась за артелью в бессрочное пользование, не подлежала ни купле-продаже, ни сдаче в аренду. Уставы определяли размеры приусадебной земли, находившейся в личном пользовании колхозного двора - от 1/4 до 1/2 га (в некоторых районах до 1 га). Определялось и количество скота, которое можно было содержать в личном хозяйстве колхозника. Для районов 1 группы, к примеру, нормы скота были таковы: 1 корова, до 2 голов молодняка, 1 свиноматка, до 10 овец и коз.
Членами артели могли стать все трудящиеся, достигшие 16-летнего возраста, кроме бывших кулаков и лишенцев (то есть лишенных избира¬тельных прав). Глава хозяйства – председатель - избирался общим голосованием на собрании колхозников. В помощь председателю избиралось правление колхоза.
Колхозы обязывались вести плановое хозяйство, расширять посевные площади, повышать урожайность и др. Для обслуживания колхозов техникой были созданы машинно-тракторные станции (МТС) – они были государственными предприятиями, по заказу колхозов выполняющими своими машинами работы на полях.
Распределение продукции осуществлялось в такой последовательности: продажа продукции государству по твёрдым, чрезвычайно низким закупочным ценам, возврат государству семенных и прочих ссуд, расчёт с МТС за работу механизаторов, потом засыпка семян и фу¬ража для колхозного скота, создание страхового семенного и фуражного фонда. Всё остальное можно было поделить среди колхозников в соответствии с количеством выработанных ими трудодней. Один отработанный в колхозе день мог быть засчитан как два или как полдня при разной тяжести и важности выполняемого труда и квалификации колхозников. Больше всего трудодней зарабатывали кузнецы, механизаторы, руководящий состав колхозной администрации. Меньше всего зарабатывали колхозники на вспомогательных работах.
Колхозникам же приходилось рассчитывать только на свое приусадебное хозяйство.
Для стимуляции колхозного труда в 1939 году был установлен обязатель¬ный минимум трудодней (от 60 до 100 на каждого трудоспособного кол¬хозника). Не вырабатывавшего его могли исключить из колхоза и он терял все пра¬ва, в том числе и право на приусадебный участок.
Учреждение паспортной системы в 1932 году выдачу паспортов гражданам, постоянно проживающим в сельских местностях, не предусматривало, за исключением жителей полосы вокруг Москвы, Ленинграда и Харькова. Также паспорта выдавались в совхозах, населенных пунктах, где расположены МТС, и в населенных пунктах в пределах 100-километровой западно-европейской пограничной полосы Союза ССР.
Следует отметить, что Постановлением ЦИК и СНК СССР от 17.03.1933 «О порядке отходничества из колхозов», устанавливалось, что колхозник, покинувший колхоз самовольно, без зарегистрированного в правлении колхоза договора с «хозорганом» - предприятием, куда он устраивался на работу, подлежит исключению из колхоза. Этим у колхозника отнималось право самостоятельно распоряжаться своей рабочей силой. Очень напоминает времена посессионной мануфактуры.
Таким образом, крестьянин мог уйти из колхоза, сохранив статус колхозника, только уведомив правление колхоза. Тем не менее, эти дискриминационные меры, нарушавшие право человека на свободное передвижение и место проживания, напоминающие эпоху крепостничества, крестьяне умели обходить. Много семей, недовольных жизнью, находили лазейки, покидали родное село, уезжали в Донбасс, на Урал, на лесозаготовки, на «ударные стройки пятилетки». Именно в это время появляется много бывших званновских жителей в городах. Потом они помогали перебраться из села в более комфортную жизнь города своим родственникам и близким.
В январе 1930-го в Званном был создан колхоз. Его назвали «Заря». Первым его председателем стал М. А. Шевченко. Колхоз действовал на основании «Устава сельскохозяйственной артели». Высшим органом являлось общее собрание колхозников, на котором избиралось руководство колхоза: председатель, правление, решались другие вопросы. Но эта демократия была фиктивной, поскольку собрания проходили под контролем партийных органов, на них присутствовали, как правило, секретари райкома партии. Партийные органы рекомендовали кандидатуры на избрание председателей колхозов и членов правления. Если находился смельчак, который пытался выступить на собрании против линии партии, то его под надуманным предлогом тут же из зала выводила милиция. Такие случаи в Званном бывали довольно часто. Смельчаки, к сожалению, выступали под хмельком, и это упрощало милиции делать свое дело - «наведение порядка».
Весна тридцатого года была ранней. После того, как снег сошел с полей, земля высыхала очень быстро. Колхозу «Заря», тогда еще малочисленному, нарезали часть близлежащих к селу земель, остальные участки продолжали обрабатывать единоличники.
К осени 1930 года большинство единоличников все же вынуждены были вступить в колхоз, он стал объединять 1000 дворов, практически все крестьянские хозяйства села.
В 1932 году в Званном произошло разделение колхоза на два одинаковых по количеству дворов и земельных угодий: одна сельхозартель осталась с прежним названием «Заря», председателем ее был избран Рыбалко Я.Ф, другая стала именоваться «II пятилетка» во главе с председателем – Ивахненко Я.Б. (данные из материалов музея Дома культуры села Званное, газеты Глушковского района «Знамя Октября», 25 февраля, 1978 год).
Почему ранее колебавшиеся единоличники вступали в сельхозартель? Сущенко Ульяна Емельяновна вспоминала, что была категорически против вступления в колхоз. Она объясняла это тем, что накануне с мужем Федором они купили новый участок земли, кроме того, как она заявляла, работать на голодранцев не хотела. Но однажды Федор пришел с очередного сельского схода и сказал: «Или в колхоз, или в Сибирь». В семье в это время у них было трое малолетних детей. Перспектива оказаться с ними высланными заставила Ульяну Емельяновну сдаться и вступить в колхоз «добровольно». Федора, как толкового мужика, назначили бригадиром. Так он оказался в числе колхозного актива. Вскоре ночью был совершен поджог подворья, сгорели сараи, крыша дома, пожар напугал младшего сына Ульяны – Ивана, он от испуга заболел и вскоре умер. Таких трагедий в то время было немало.
Силовые приемы властей широко применялись для того, чтобы загнать крестьян в колхозы, главным методом было раскулачивание. Коллективизацию по праву историки называют «насильственной».
Шевченко Петра Фроловича в начале 30-х годов арестовали как кулака и несколько месяцев продержали в тюрьме, но ему помог выйти из заключения родственник, имевший высокий чин в армии. У «кулака» было восемь детей.
Валентина Мирошниченко, предков которой выслали как кулаков в Караганду, в письме автору этой работы рассказала о судьбе своей семьи, приведем ее письмо с некоторыми сокращениями.
«Мой дед и прадед из рода Мирошниченко, бабушка и прабабушка из Завдовьевых. Многое из быта званновцев, о чем Вы пишете, было перенесено в нашу жизнь в Казахстане, в г. Караганду.
Читала историю села и вспомнилось далекое детство, когда прабабушка Ирина Григорьевна Мирошниченко (Завдовьева), прожившая 70 лет в Званном (родилась там же в 1862 году), рассказывала о своей жизни, семье, о своем селе. Я только сейчас понимаю, что для 89-летнего человека, пережившего ужасы коллективизации, эти воспоминания были единственной ее радостью (дочь Неонилу расстреляли в 1937 году в Караганде, муж, Мирошниченко Дмитрий Леонтьевич - пропал без вести, сын, Мирошниченко Михаил Дмитриевич - умер в 1943 году в Карлаге, куда был посажен в 1937 году, как неблагонадежный).
После прочтения истории поняла, что Званное с детства живет где-то глубоко в сердце и хочется его увидеть, узнать больше о жизни своих предков, может быть, узнать о прапрадеде и прапрабабушке и их родственниках».
Высланные в казахстанские степи званновцы и там не забывали о своей малой родине. Как могли, передали свою любовь к родной земле своим потомкам, не забывали своих традиций и обычаев. Вот как об этом бесценном опыте высланных пишет Валентина Мирошниченко.
«Что касается быта, то я думаю, что моя прабабушка и дед с бабушкой постарались, по мере возможности, перенести его на место высылки, в Караганду, как и все спецпереселенцы. Читаю о быте в Вашей "Истории села Званного", опубликованной в Интернете, и как будто возвращаюсь в свое детство: тот же уклад жизни, те же обычаи, правда, отец работал не в поле, а в шахте. Всегда, сколько помню, у нас была корова, обязательно поросенок, которого забивали к Рождеству, куры, а позже и утки. Возле дома и в поле был огород. Выращивали картофель, свеклу, морковь, горох. Возле дома - огурцы, помидоры, капусту. Земля в степи веками стояла нетронутой, поэтому все росло, как на дрожжах. Готовили в основном борщ, супы, все с зажаркой, картофель, редко было мясо - когда резали свинью или забивали кур. По праздникам и воскресеньям пекли пирожки на сковороде с картошкой, свеклой, морковью. Пирожки перед выпечкой раскатывали скалкой. Обязательно варили компот из сухофруктов (озвар). Молоко парили в духовке и заквашивали, на молоке всегда была толстая пенка. Дом был соединен проходом под крышей с сараем, где держали живность. Овощи до нового урожая хранили в погребе. На зиму квасили в больших бочках капусту, в средних - огурцы.. Сохранялись и обычаи. Праздновались все религиозные праздники наравне с советскими. Помню, как мы, дети, на праздник Ивана Купалы заготавливали воду в бочках и обливали друг друга и прохожих, под Рождество ходили ряженые, утром дети ходили к соседям, "колядовали", к Пасхе детям шили обновы, пекли куличи, красили яйца и обязательно освящали в церкви. На троицу украшали ворота ветками, а подоконники и полы в комнатах устилали травой-чабрецом с голубыми мелкими цветочками. В доме стоял дурманящий запах. Все это осталось в памяти».
У Шевченко Петра Ивановича (Маслюка), отобрали ветряк, крупорушку, маслобойню, у Ковалева Егора Михайловича – лес, коней, землю. Но этих людей ни куда не высылали, они успели войти в колхоз, сдав в него названное имущество.
Сколько таких судеб? Сколько было опустевших хат, конфискованных у таких семей? В хатах «кулаков» потом расположились сельсовет, школы, они использовались под другие общественные нужды. Весь советский период об этом как-то старались не вспоминать, разве что в частном разговоре кто-то мог сказать, что школа на Береговой расположена в кирпичном доме кулака, и называлась она «Пузырова школа» - по имени бывшего хозяина... В памяти сельчан как-то не остались героями те, кто был первым советским активистом, кто раскулачивал своих односельчан.
В 1931 году была арестована ветеран народного образования села Елизавета Петровна Курдюмова. В заключении она пробыла несколько месяцев, занималась там пошивом обуви. 20 июля 1931 года ей выдал справку начальник Льговского дома заключения «в том, что она освобождена из-под стражи согласно ордеру Льговского оперсектора ГПУ» (документ хранится в музее сельского ДК). Возможно, и народную учительницу арестовали для того, чтобы оказать моральное давление на сельских жителей, с целью ускорения процесса создания колхозов.
Но жизнь есть жизнь. Люди привыкли и к колхозному строю, его порядкам и его «нарядам» - распоряжениям.
Колхоз «Заря», а затем и «II пятилетка» на первых порах своего существования испытывали большие трудности. Не было помещений для обобществленного скота, обработка земли и уборка урожая велись вручную, не хватало тягловой силы. У руководства отсутствовал опыт организации и оплаты труда.
Крестьяне, вступая в колхоз, сдавали в него свой надел земли, это были участки, находящиеся в поле, им оставляли только приусадебный участок – огород. Размер огорода зависел от количества членов колхозного двора и в среднем равнялся 25-30 соткам. Эти огороды существовали испокон веков и сохранились до настоящего времени. В колхоз сдавались лошади и коровы, мелкий рогатый скот. Колхозной семье (двору) разрешалось держать одну корову и теленка-первогодка, двух свиней, домашнюю птицу, кроликов. Долгое время за счет огорода и домашней живности колхозники в основном и выживали, так как все выращенное в колхозе сдавалось государству по низким закупочным ценам. Денежные средства, которые колхоз получал за сданную государству продукцию, частично выдавали колхозникам на трудодни в конце года.
По воспоминаниям первых колхозников, вначале за скотом они ухаживали по очереди, специализации труда не было. При этом каждый, если наступала его очередь, старался больше сена положить бывшим своим коровам и лошадям, напоить сначала их, а потом уже чужих, хотя скотина была уже общей.
Нельзя отрицать и энтузиазма и радужных надежд у ряда людей, вступивших в колхоз. Мать Николая Алексеевича Шевченко Христина рассказывала, что в первый год образования колхоза она была еще очень молода, настроена по отношению к новой жизни благожелательно и ожидала прекрасных перспектив. С ее подругой они вставали рано утром и шли в поле на прополку колхозных полей с тяпками на плечах, когда луна еще была видна на небе. Этот молодой энтузиазм продолжался до тех пор, пока не пришла пора получать оплату за труд. Когда две молодых энтузиастки получили одинаковое количество вознаграждения с теми, кто ходил на работу в колхоз не часто и работал ни шатко, ни валко, этот энтузиазм угас.
Первоначальная уравниловка в оплате труда постепенно была заменена системой трудодней, на них начислялась денежная и натуральная оплата. На трудодни выдавали солому, сено, зерно, сахар и многое другое. Каждый колхозник обязан был в год выработать минимум трудодней, нарушение этой нормы наказывалось. У нарушителя отрезали часть приусадебного участка, что случалось довольно часто.
Трагичным было для села время голода 1932-1933 годов. Старики рассказывали, что тогда умерло много людей, не успевали делать гробы. Учета общей численности умерших никто не вел. Люди ели весной лебеду, другую траву, не выдерживали невыносимого голода и съедали семена сельхозкультур, приготовленных для посадки на огородах. Особенно большой смертность была летом 1933 года, когда все запасы в погребах были исчерпаны, а новый урожай еще не созрел. О том, что оказывалась какая-то организованная помощь голодающим со стороны государства, никто из очевидцев не рассказывал.
Организация труда в колхозе постепенно совершенствовалась. Еще перед войной сложились ее основные формы, они просуществовали до роспуска колхозов в начале 90-х годов, используются некоторые из них и в современном производственном кооперативе «Родина».
Были созданы полеводческие бригады, за которыми закреплялись поля, на них выращивали те сельхозкультуры, которые предписывало сеять руководство колхоза. Существовал производственный план по посевам тех или иных культур, его навязывала власть сверху. Бригаду возглавлял бригадир, его выбирали на общем собрании бригады, но эти выборы не были свободными, они проходили так же, как и общие собрания колхоза, под партийным контролем и в присутствии милиционера. Бригады делились на звенья, во главе со звеньевыми, которых назначал бригадир. Ежедневно работающие в полеводческих бригадах утром собирались в центре села у конторы колхоза на «наряд». Здесь выдавались задания звеньям на день, а потом люди отправлялись на поля пешком или их развозили на подводах, а в 60-90-х годах на грузовых автомобилях.
В колхозе имелась конюшня, где каждая полеводческая бригада содержала лошадей, там же имелись телеги, сани, плуги, бороны. Лошадей использовали по распоряжению бригадира на разных работах, кроме того выдавали колхозникам для вспашки огорода, чтобы привезти сено и для других целей. Обслуживали конюшни конюхи, они убирали навоз, кормили и поили лошадей.
Кроме полеводческих бригад сформировались фермы. В разное время в колхозах Званного их было разное количество. Но в основном это были свинофермы, молочно-товарные фермы, овчарни. В 40-50-х годах отдельно существовала коневодческая ферма, где выращивали и содержали скаковых рысаков. На фермах кроме заведующего работали в соответствии с профилем свинарки, доярки, скотники, летом - пастухи. У них был свой график работы, отличный от графика работающих в полеводческих бригадах.
Была в колхозе и плотницкая бригада, изготовлявшая различные вещи из дерева, ведущая строительство деревянных помещений и ремонтирующая их.
Со временем колхозы приобрели косилки, конные жатки, молотилки. Уже в 30-х годах появляется сельскохозяйственная техника: тракторы, комбайны, но до середины 50-х годов колхозы их арендовали для работ у районных МТС.
Был в колхозе и кирпичный завод. Он находился на полуострове между Скорозвой и Званкой. На этом полуострове располагалась и садоводческая бригада, выращивавшая арбузы, помидоры, огурцы, капусту, клубнику и другие огородные культуры. Здесь же был разбит колхозный яблоневый сад. У колхоза имелась пасека, один из омшанников находился на кладбище, другой на улице «Зеленой», на полпути от нынешнего детского сада «Березка» к Мочеру.
Появились учетчики, бухгалтера. Была еще одна немногочисленная категория работников колхоза - объезчики. На лошадях они объезжали колхозные поля и луга, сгоняли с них скот и пасущуюся птицу, ловили тех, кто воровал выращенный урожай.
Были в колхозах и социальные объекты. До войны в нескольких концах села работали детские ясли, они находились в конфискованных у кулаков хатах. Одно такое заведение до войны располагалось в части дома зажиточной семьи Мозговых на улице Средней – об этом сообщила автору Вера Алексеевна Шевченко (в девичестве), молодой девчонкой она там работала нянечкой.
Кроме этого действовали объекты, которые не являлись колхозными, они были государственными, подчинялись председателю сельсовета и вышестоящим советским органам. К ним относились медпункт, школы.
Церковь в Званном была закрыта 25 января 1938 года. Представители старшего поколения, рожденного до революции и в 20-х годах, рассказывали о том, что те люди, которые выносили из церкви иконы и сбрасывали крест с купола, потом пострадали от божьей кары, бытовало поверье, что когда-нибудь пол в клубе, созданном в помещении церкви, уйдет под землю. Это предсказание не исполнилось, но штукатурка с потолка клуба в 60-х годах не единожды обрушивалась во время киносеанса.
С 1930 года было введено всеобщее обязательное начальное образование. В это время в селе действовало две школы, в которых обучалось около 300 детей. Одна из школ была организована в 1934 году на улице Набережной, в том же году была открыта изба-читальня. В 1936 году в школах села уже обучалось 500 учеников. С 1937-1938 учебного года школьное образование в селе стало неполным средним семилетним. Те, кто хотел получить полное среднее десятилетнее образование, стали ходить в школу в соседние поселения. В 1940-1941 учебном году в семилетке обучалось 600 учеников и 170-180 в начальной школе. По информации бывших учителей Званновской средней школы Ивахненко Ивана Григорьевича и Писаной Александры Никаноровны, до войны в селе было шесть зданий школ, в основном находившихся в домах раскулаченных. Одна из них находилась на улице Октябрьской, возле нее был пионерский клуб. В эти же годы появляются комсомольская и пионерская организации. Первым пионером в селе в 1928 году стал Шевченко Петр Антонович, он же затем стал и одним из первых комсомольцев в 1934 году. Впоследствии этот активист работал секретарем Званновского сельского Совета (данные из рукописи школьного музея «Летопись пионерской дружины Званновской школы»).
До 1934 года в школах села и других соседних поселениях с преобладанием украинского населения изучали украинский язык. Сельский орган власти в Званном назывался «Звановська Сiльська Рада» - об этом в настоящее время никто из селян уже не знает. Но те, кто сохранил документы той эпохи со штампом сельсовета (свидетельства о рождении и смерти и другие), могут убедиться в этом.
Мирная жизнь села, во многом неоднозначная и драматичная, была прервана в 1941 году войной, самой страшной за всю историю человечества.
Накануне Великой Отечественной войны некоторые мужчины Званного участвовали в боевых операциях Финской войны (декабрь 1939-март 1940 гг.) и в освобождении Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939 году, среди них: Ивахненко Иван Петрович, Князев Виктор Максимович, Применко Дмитрий Емельянович, Терещенко Михаил Трофимович, Усенко Иосиф Матвеевич, Усенко Дмитрий Матвеевич, Филиппенко Николай Иванович, Шевченко Петр Антонович, Шевченко Иван Максимович. Большинство названных солдат были участниками и Отечественной войны.
Званное в период немецкой оккупации во время Великой Отечественной войны
За более чем трехсотлетнюю историю села Великая Отечественная война стала самой трагической страницей в его истории. Сколько мук и страданий перетерпели за 1418 дней женщины и мужчины, дети и старики. Особо хотелось бы сказать о тех, кто побывал в плену у фашистов – как мало мы еще знаем о том, что вынесли эти люди и от немцев, а потом от своих, а сколько не пришло из плена, став лагерной пылью. Село было под немецкой оккупацией с 6 октября 1941-го по 2 сентября 1943 года.
В это время немцы уничтожали без суда и следствия званновских жителей, множество было угнано на работу в Германию. Оккупанты и полицаи творили бесчинства каждый день: избивали людей, забирали скот, продукты питания, вещи. Немцы выпилили вековой лес, прилегавший к селу.
Тот негатив, что внесла война в жизнь всей страны и села, продолжался и в мирное время, он аукается до сих пор. Не случайно в Званном Великую Отечественную старшее военное поколение называло «Эта война» - она оставила в их душах незаживающие раны, эта война была всегда у них рядом, в душе, в воспоминаниях. Так, например, на улице Средней не было ни одной семьи, в которой не погиб один или несколько человек. Послевоенное поколение выросло на рассказах о войне, оно видело ее глазами дедушек, бабушек, отцов и матерей, других старших родственников, близких людей, соседей.
Очень важно уяснить, как оценивали войну простые жители села. Послевоенному поколению, воспитанному советской системой, к которому принадлежит и автор этих строк, внушалось, что советские люди шли защищать свое социалистическое Отечество, то есть не только Родину, но и социалистический строй. Для жителей Званного это значило, что они шли защищать колхозы, в которые их загнала Советская власть. В настоящее время появилось много разноречивых версий массового героизма советских солдат в ту ужасную войну. Самой подлой и унижающей достоинство героев войны - и фронтовиков, и тех, кто трудился в тылу для приближения Победы – является версия либеральных кругов России, что народ на фронте вынужден был воевать под принуждением загранотрядов и СМЕРШа.
Постараемся честно разобраться в том, почему СССР победил фашистскую Германию? Мы будем делать это на фактах, взятых из истории села Званное. Главное, чтобы читатели знали правду из документов и уст своих односельчан и могли делать выводы сами.
Воевали фронтовики не за страх, а за совесть, никто их под автоматами на передовую не гнал. Ульяна Емельяновна Сущенко рассказывала, как ее муж Федор Ермолаевич ушел на фронт. В самом начале войны он с другими односельчанами был призван в армию. Мобилизованные и провожающие собрались в Глушково у райвоенкомата, мужиков выстроили, и в этот момент налетел немецкий самолет и начал обстреливать собравшихся, началась паника. Некоторые из мужчин стали прыгать с обрыва и через лозняки в пойме Сейма убегали обратно в село. Ульяна стала настаивать, чтобы и Федор сделал то же самое, кричала, что у него двое детей, но он ответил: «А кто же с немцем будет воевать?» - и остался так же, как и подавляющее большинство тех, кто вместе с ним ушел на фронт, как сотни односельчан.
Часть мужчин, попав в начале войны в окружение, возвращалась в село. Надо сказать, дизертиры тоже были среди званновцев. Большинство из них в период оккупации прятались от немцев, так же как и подростки, когда оккупанты прибывали в село: в сараях копали ямы под хворостом, сеном и даже под навозом и прятались в них. После, когда пришли свои, их призвали в армию, и они воевали на фронте.
Из рассказов тех, кто пережил войну и осмысливавших причины нашей победы, можно сделать вывод, что в первый год войны, когда успех у гитлеровцев был самым большим, советские солдаты сдавались в плен в большом количестве, надеясь, что немцы цивилизованный народ и будут с ними обращаться по-человечески. Некоторые из фронтовиков говорили, что зверское обращение фашистов с пленными привело к тому, что многие бежали из плена и потом вновь оказывались на фронте.
Вот небольшие картинки «полевых лагерей», о которых рассказывали очевидцы. Немцы обносили колючей проволокой территорию в поле и загоняли туда военнопленных. Кормили их из свиных корыт очистками от картофеля. Воды почти не было, и, естественно, смертность была очень высокой. Местные женщины приносили и бросали через «колючку» сырые овощи, за которые голодные мужчины кидались в драку. Кормили немцы более-менее только тех, кто ходил на работы. Поэтому у ворот лагерей за ночь скапливался почти весь контингент, люди лежали друг на друге. Но захватчики брали на работу только тех, кто имел определенную квалификацию: плотников, столяров, каменщиков, печников и т. д.
У советских солдат в 1942 году желания сдаваться в плен уже не было – так утверждали фронтовики. Статистика это подтверждает: в последующие годы войны количество сдающихся в плен уменьшилось на несколько миллионов.
В освобожденных городах и селах после битвы под Москвой советские солдаты узнали, как жестоко немцы обращались с мирным населением. Все это сказалось на умонастроении тех, кто еще колебался в начале войны: воевать или не воевать?
Что касается идеи борьбы за социализм, то никто никогда среди жителей Званного эту мысль не высказывал, ну, может быть, только учителя в школе, руководители сельсовета и колхоза в докладах на собраниях.
Многие из фронтовиков говорили, что и приказ Сталина 28 июня 1942 года №227 «Ни шагу назад» также сыграл важную роль в нашей победе, добавил дисциплины в войсках. Приказ был суров, но на войне без этого не обойтись. У немцев тоже были и штрафные подразделения, и загранотряды.
Чтобы читатель имел более полное представление о периоде оккупации, стоит рассказать о системе управления немецкого «нового порядка».
Низовыми представителями оккупационной немецкой власти на селе являлись сельские старосты. Как все органы административного управления на всей оккупированной территории, они прямо и полностью были подчинены местным германским комендатурам и являлись, как правило, их послушным орудием.
Сельские старосты помогали немцам вести борьбу со всеми антигерманскими элементами и выкачивать сельскохозяйственные продукты. Староста давал письменное обязательство исполнять все распоряжения германских властей, всячески препятствовал каким бы то ни было антинемецким выступлениям и сообщал немецким органам о подготовке таких выступлений. Политическая благонадежность и преданность старосты проверялась жандармерией, тайной полевой полицией или непосредственно комендатурой, и в дальнейшем он находился под постоянным негласным наблюдением этих органов. Старосты обязаны были оказывать помощь комендатурам и другим германским органам при проведении различных мероприятий. Они обязаны были доводить до сведения населения распоряжения немецких властей. Все просьбы и ходатайства на имя германских властей подавались жителями лишь через старосту.
Старостам предоставлялось право наказывать жителей, но только за маловажные проступки, которые не носили характера антинемецких выступлений. Староста был вправе налагать денежный штраф до 1000 руб., сажать под арест и отправлять на принудительные работы сроком до 14 дней. В случае каких-либо проступков против немцев наказание определялось германскими органами.
В районах действий партизан старостам выдавались пистолет, винтовка или охотничье ружье. Старосты снабжались удостоверениями сроком на 1-2 месяца, по истечении которого удостоверение продлевалось или заменялось новым.
За свою работу старосты получали плату до 150 марок в месяц и, кроме того, отдельные вознаграждения за выдачу партизан. Староста являлся не только агентом немцев, но и их заложником. Имели место расстрелы старост, как и других местных жителей, в порядке репрессий за действия партизан в окрестностях данного населенного пункта. Среди старост были и честные советские люди, в меру сил и возможностей старающиеся облегчить положение населения. Они предупреждали крестьян о готовящихся реквизициях, обысках, содействовали партизанам, укрывали наших людей и т. п. Но таких, конечно, было мало.
По рассказам тех, кто жил в оккупации в Званном, помощниками немцев в селе были Трушко, по слухам связанный с партизанами, и Михаил Шевцов, впоследствии арестованный и преданный советскими властями трибуналу. Шевцов жил недалеко от шляха. Трушко был старостой, а Шевцов командовал полицаями.
Жители Званного, все как один, относились с недоброжелательностью к полицаям. Их считали хуже фашистов. Это они приводили немецких солдат к тем, у кого отбирали скот, это они избивали шомполами молодежь, если заставали вечером гуляющей возле хат. Это они ходили по хатам и забирали молодежь для угона на работу в Германию, они же участвовали в карательных операциях. После войны, отсидев в лагерях, некоторые из них возвратились домой. Все в селе, от мала до велика, знали, что это бывшие полицаи. И отношение к ним у подрастающего поколения было презрительным.
Весь период оккупации для жителей села – это период выживания. Еда у всех росла в огороде, хрюкала, мычала и кудахтала в сараях и во дворе, если ее не забирали немцы. Никаким снабжением товарами первой необходимости оккупанты не занимались. Соль была на вес золота, мыла и спичек не было. Чтобы растопить печь, хозяйки оставляли в ней на ночь тлеющую головешку, рискуя за ночь отравить всю семью угарным газом. К сожалению, такие случаи были. По утрам женщины, у которых головешка потухла, выходили на улицу и смотрели, у кого из трубы идет дым, бежали к этой соседке с горшком за угольком. Мужики для закуривания добывали огонь с помощью кремня и кресала (железки), благо табак высаживали испокон веков в огороде.
Сущенко Игнат Яковлевич, инвалид с детства, рассказал один символичный случай, произошедший с ним в то время. Он сидел на улице возле хаты и пытался с помощью кремня и кресала добыть огонь, чтобы прикурить цигарку. В это время мимо проходил немец. Он подошел к Игнату, забрал у него первобытное орудие добывания огня, забросил его за забор и вручил зажигалку. Показал большой палец и ушел. Дед Игнат прикурил с помощью зажигалки и возвратился во двор, чтобы забрать кресало. Он объяснил: зажигалка – это очень хорошо, но когда в ней кончится бензин – что делать? Бензина в войну невозможно было достать, а кресало могло служить каждый день.
Нечего было и говорить о медицинском обслуживании, впрочем, бывали случаи, когда немецкие врачи помогали больным званновцам.
Осенью 1941 года, после того, как установилась оккупационная власть, гитлеровцы в целях сбора колхозного урожая сохранили принцип коллективного труда. На базе колхоза создали «общий двор». Во главе поставили свое доверенное лицо, управляющего. Военная комендатура издала приказ, что уборку и обмолот хлебов производить существующим до сего времени порядком, т. е. коллективно. Невыход на работу рассматривался как противодействие командованию германской армии со всеми вытекающими последствиями. Посев озимого клина также провели коллективно. В общем, «старины не рушили».
16 февраля 1942 года был объявлен закон об отмене колхозов и новом порядке землепользования. Суть его сводилась к следующему: все законы, декреты и постановления советского правительства, касавшиеся создания, управления и ведения коллективных хозяйств, упразднялись; земля переходила в ведение германского сельско-хозяйственного управления и должна была обрабатываться крестьянскими общинами под руководством управляющих. В общинах устанавливалась круговая порука по выполнению денежных и натуральных налогов. Переход к индивидуальным личным хозяйствам разрешался лишь в том случае, когда выполнялись обязательства по натуральным поставкам сельскохозяйственному управлению.
К лету 1942 года в большинстве оккупированных областей введены нормы обязательных поставок, объявлены заготовительные цены, за выполнение норм обещаны боны на закупку промтоваров. Однако, согласно донесениям советской зафронтовой агентуры, «нормы назначаются в каждой области по произволу местных властей, а плата настолько низка, что не имеет никакого значения. Во многих же областях ни деньги, ни боны вообще не выдаются». К осени 1942 года произвели раздел земли, однако единый принцип при этом не соблюдался. В некоторых случаях крестьянам давали по две десятины, а остальную землю сохраняли в общинном фонде, из которого «жаловали» лиц, отличившихся перед оккупантами.
С 1942 года на оккупированной территории России взимались следующие налоги с населения: а) подушный, б) земельный, в) с построек, г) с собак. Изначально они собирались как деньгами, так и продуктами питания. Основным налогом в сельской местности являлся подушный. Его сумма была фиксированной – 120 рублей в год с человека. Лица, использовавшиеся немцами на вспомогательных работах для нужд германской армии, выплачивали более высокую сумму – 180 рублей в год. Налог собирался в конце календарного года. Им облагались все граждане от 18 до 60 лет. От этого налога могли быть освобождены инвалиды, имеющие соответствующее заключение медицинской комиссии (согласно немецкой инструкции для получения льгот ее нужно было проходить ежегодно), беженцы, не имеющие никаких источников дохода, и безработные. От этого налога освобождались также и фольксдойчи – лица немецкого происхождения. Все собранные налоги сдавались в районную кассу. За их неуплату несли уголовную ответственность как сами налогоплательщики, так и старосты.
С 1943 года количество налогоплательщиков расширилось, и подушный налог стал взиматься с лиц с 14 до 65 лет. По представлению волостных старшин начальник района мог освободить от налога неплатежеспособных граждан, но это решение вступало в законную силу только с письменного разрешения немецкого коменданта. Каждое хозяйство облагалось налогом в 100 рублей в год. Волостным старшинам предоставлялось право по согласованию с сельскими старостами увеличивать или уменьшать размер налога в зависимости от рентабельности хозяйства. 10% от суммы собранного налога поступало в распоряжение волости. В условиях, когда план молниеносной войны Германии против Советского Союза оказался сорванным, основной упор в налоговой политике стал делаться на различные натуральные сборы, в первую очередь продуктов питания. Это было гораздо ценнее, чем быстро обесценивающиеся деньги.
Поэтому воспоминания тех жителей Званного, что пережили оккупацию, полны рассказами о том, как полицаи сами или вместе с немцами ходили по дворам и отбирали продукты питания, яйца, кур, свиней, коров и лошадей. Сельчане за постоянное выражение, которое произносили немцы, заходя в хату: «Матка! Яйка!» - так немцем между собой и звали.
Были случаи контактов с немцами, и похуже. Однажды женщина, стоявшая вместе с соседками у ворот, рассмеялась в тот момент, когда мимо проходили солдаты. Один из них подошел к молодухе, схватил за руку, заорал что-то и показал автоматом, чтобы она шла в проулок на расстрел. Если бы не соседки, которые приподнесли разбушевавшемуся гитлеровцу кусок сала и курицу, быть бы беде. Существовали отношения и иного толка. На улице Средней квартировал в одной из хат молодой немецкий офицер, девушки и парни его возраста, жившие неподалеку, вскоре познакомились с ним и ходили по вечерам к нему играть в карты.
Угоняли немцы молодежь села на работы в Германию, этого все старались избежать, прятались от облав, даже наносили себе увечья. Одна девушка приложила к ноге истолченные цветы купальницы на ночь и получила большой ожог. Немецкий врач, не установив причину болезни и боясь, что она заразная, «забраковал» девушку и отправил ее домой.
По рассказам стариков, перед битвой на Курской дуге летом 1943 года некоторых званновских парней немцы гоняли на рытье окопов в прифронтовую полосу.
О самих немцах мирные жители села плохо не отзывались, в селе они появлялись не часто. В те времена пели такой куплет «Семеновны», он в какой-то степени передает колорит эпохи оккупации:
Ой, Семеновна,
Баба хитрая –
Любила Сталина,
А потом Гитлера!
Немцы открыли в селе церковь, сами иногда заходили в нее во время богослужения.
По воспоминаниям учителей, занятия в школе проходили по отдельным начальным классам. Постоянного состава учеников не было, так, например, в 4-м классе ходило всего 5-6 учеников.
В Глушковском районе, как и на других оккупированных территориях, действовали партизаны. Мы воспользуемся материалами диссертации Владимира Викторовича Коровина «Партизанское движение на территории Курской области в 1941-1943 гг.». В ней он говорит, что в процессе организации сопротивления оккупационному режиму на территории Курской области четко прослеживается четыре основных этапа. Первый этап, длившийся с августа до конца сентября 1941 г., заключался в проведении организационно-мобилизационных мероприятий по формированию партизанских отрядов, подготовке мест их базирования, созданию запасов продовольствия, медикаментов, вооружения, боеприпасов. В это время была проведена вербовка разведывательно-диверсионной агентуры и резидентуры; началась подготовка кадров для выполнения специальных заданий в тылу врага. Вся указанная работа осуществлялась силами сотрудников органов НКВД.
Новый этап организации партизанского движения начался в октябре 1941 и продолжался до весны 1942 г. Условия оккупации внесли значительные коррективы в планы развертывания партизанской борьбы. Обстановка, при которой из 32 созданных партизанских отрядов смогли начать боевую деятельность всего 5-7, может быть охарактеризована как критическая.
Причинами сложившейся ситуации стали: отсутствие боевого опыта и связи с «Большой землей», недостаточное количество в области лесных массивов для размещения и маневрирования партизанских сил, успехи вражеской пропаганды и карательные мероприятия фашистов, трусость, дезертирство и предательство отдельных советских бойцов и командиров.
Следующий этап организации партизанского движения в регионе связан с проведением комплекса мероприятий по централизации управления партизанскими силами и расширением масштабов вооруженной борьбы в тылу врага.
Весной 1942 г. курский обком ВКП(б) принял ряд решений об усилении партизанской борьбы путем переброски на оккупированную территорию значительного числа организаторов партизанских отрядов и групп. Передача руководства партизанской борьбой на территории Курской области штабу партизанского движения при Военном Совете Брянского фронта носила формальный характер. Только через 2,5 месяца после создания БШПД, его приказом был сформирован объединенный штаб партизанских отрядов Курской области, которому были подчинены пять отрядов, действовавших в северо-западных районах. Партизанские отряды западных районов были объединены под общим командованием спустя еще два месяца. Руководство их деятельностью со стороны БШПД и ЦШПД сводилось, главным образом, к направлению приказов об организации боевых действий, тогда как регулярное снабжение партизан вооружением и боеприпасами налажено не было, что в свою очередь являлось основным фактором, сковывавшим партизанскую борьбу в регионе.
На заключительном этапе организации партизанской борьбы начали действовать подпольные окружкомы ВКП (б) и ВЛКСМ, развернувшие агитационно-разъяснительную работу с населением и обеспечившие политическое руководство партизанскими отрядами. В связи с началом зимнего наступления советских войск, изменившим обстановку на фронте и в тылу, наблюдался численный рост партизанских отрядов за счет притока в них местного населения, в результате чего увеличилось количество самих партизанских формирований.
Распоряжения и Приказы БШПД командованию Первой и Второй Курских партизанских бригад, передаваемые по радиосвязи, в ряде случаев не соответствовали ситуации, складывавшейся в районе их боевых действий с учетом изменений оперативной обстановки на фронте.
Переподчинение партизанских отрядов командованию войсковых частей и соединений и последовавшее за этим расформирование партизанских бригад оказалось мерой несвоевременной. Овладевшие тактикой партизанской борьбы, бойцы и командиры отрядов могли эффективно использоваться для решения боевых задач на оккупированной территории Курской и соседних областей. Этот вывод подтверждается деятельностью в тылу врага до осени 1943 г. партизанских бригад имени Суворова и имени Котовского, в состав которых вошла часть партизан Второй Курской бригады.
Весной 1943 г. была проведена организационная работа по формированию резервных партизанских бригад и подпольных партийных органов на случай повторной оккупации территории области. Созданные партизанские бригады не переправлялись в тыл противника и прекратили свое существование в августе 1943 г.
Наиболее эффективными действия диверсионных групп партизанских отрядов были осенью-зимой 1942 г., когда им удалось сорвать значительное количество воинских перевозок противника на Сталинградское направление.
К сожалению, отсутствие необходимой документации не позволяет определить абсолютно точные результаты боевой деятельности партизанских отрядов Курской области.
Объективное освещение истории партизанской борьбы в тылу врага нисколько не умаляет величие подвига курских партизан и подпольщиков. 785 человек, сражавшихся в отрядах народных мстителей, отдали свои жизни за свободу и независимость родной земли.
Сразу же после оккупации Глушковского района начал действовать партизанский отряд. Его командиром стал первый секретарь райкома партии В.И.Филимонов, комиссаром – второй секретарь А.Д.Грайворонский, начальником штаба – И. С. Новиков – третий секретарь райкома. Они все погибли в боях с немецко-фашистскими захватчиками (Книга памяти, Курскинформпечать.Курск, 1993, с.8).
Костяк отряда составляли бойцы и командиры истребительного батальона. Его численность выросла с 30 человек в октябре 1941 года до 140 человек к июню 1943 года. Вначале отряд действовал самостоятельно и подпольно, а в декабре 1942 года вошел в состав 2-й Курской партизанской бригады как отряд им. Щорса.
Партизаны-глушковцы собирали разведывательную информацию и передавали ее армейскому командованию, осуществляли диверсии на участках железной дороги, также на шоссейных дорогах Рыльск-Глушково, Рыльск-Крупец, Рыльск-Мальцево. Бойцы отряда разгромили гарнизон противника в селе Михайловка Рыльского района и комендатуру в селе Марково Глушковского района. Партизаны взорвали 4 паровоза, пустили под откос два эшелона противника, взорвали водокачку (Указ. соч.,там же).
В ночь с 1 на 2 июня 1943 года одна группа партизан отряда перешла линию фронта у села Кульбаки и соединилась с частями Красной Армии. Остальная часть отряда действовала в тылу противника до сентября 1943 года.
По воспоминаниям председателя колхоза «Имени Жданова» Андриенко Григория Алексендровича (он занимал эту должность в 60-х – начале 70-х), в районе накануне оккупации был создан партизанский отряд, вначале в нем был 21 человек, а на день оккупации (октябрь 1941 года) осталось только 9 человек. Через некоторое время, после пополнения, численность достигла 30 человек, из них были созданы группы по 5 бойцов. В задачу партизан входило подыскать людей, которые полны ненависти к оккупантам и согласны были вести подпольную работу. В лесу имелись спрятанные боеприпасы, продовольствие.
В феврале 1942 года в отряд прибыл Синегубов Афанасий Яковлевич. По воспоминаниям самого Синегубова, в этом же месяце во время диверсии в Серпухово на железной дороге его контузило и повредило глаз. Он ушел за линию фронта, добрался до Старого Оскола, где с 23 марта по 27 апреля 1942 года находился обком партии. Афанасий Яковлевич пролежал в госпитале, зрение ему там вернули. После выхода из госпиталя Синегубова на бюро обкома партии утвердили командиром партизанского отряда. Вместе с Синегубовым 10 человек выбросили на парашютах в тыл гитлеровцев на территорию Глушковкого района. После приземления в бою с гитлеровцами погибло несколько человек. Оставшиеся партизаны добрались до Глушково и стали активизировать действия отряда, который вошел во вторую Курскую партизанскую бригаду.
После прибытия Синегубова в отряд, численность партизан увеличилась до 80 человек. Отряд начал боевые действия. Часть людей работала подрывниками. Мозговому и Омельченко (бывшему директору суконной фабрики) было дано задание прерывать связь немцев и взрывать эшелоны. Они пользовались минами-липучками. Во Льгове взорвали сразу 4 паровоза. Немцы терялись в догадках, не могли понять, кто совершает диверсии.
Были случаи облав на комендатуры. Например, в с. Марково в 1942 году ночью бойцы отряда Синегубова разгромили комендатуру и убили коменданта. Это был жестокий человек, который зверски расправился с коммунистами. Он просил оставить ему жизнь, но его не пожалели. После этого в Марково не было коменданта.
За Марково находилось село Анатольевка, расположенное у дороги, так что ни один из партизанских отрядов не проходил мимо. Однажды отряд Синегубова утром занял село. В 2 часа дня из Рыльска подошла подмога немцам. Командир приказал занять оборону и встретить врага пулеметным огнем. Противника было около 40 человек, почти все вражеские солдаты были убиты, одного удалось взять живым. Ему задали вопрос: «Что бы ты сделал, если бы поймал партизана?». Он ответил: «Я бы ему сначала отрубил руки, ноги, затем выколол глаза, а уже потом отрубил бы голову». После этих слов ему приказали поднять руку, и один из бойцов отрубил ее саблей, затем отрубил другую. Но тут нервы партизан не выдержали, и боец отрубил немцу голову. Этот случай стал легендарным и его рассказывали школьники друг другу после войны.
В Кумовой Яме стоял отряд карателей, он состоял из немцев и полицаев. С ними «синегубовцы» также приняли бой, в нем потеряли двух человек, но отряд карателей был разбит.
В отряде хорошо была налажена разведка, население всегда оказывало в этом поддержку, но больше всего помогали подростки. В отряде было два юных разведчика, к сожалению, имена их не сохранились.
В июне 1943 года накануне Курской битвы партизан стали сильно преследовать немцы. Бойцы зашли в Званное, взяли с собой 2 человек и решили перейти линию фронта. Григорий Андриенко с товарищами был направлен в разведку в село Юрасово и село Кекино, там они выжидали три дня, а затем доложили, что перейти линию фронта невозможно.
Когда разведчики вернулись в отряд, командир приказал пробираться через линию фронта небольшими группами. Синегубов в своих воспоминаниях высоко оценивает Андриенко: «В переходе линии фронта большую роль сыграл Андриенко Г. А. , это боевой и стойкий коммунист».
Немцев в поселке Глушково было очень много. Чтобы перейти линию фронта, нужна была решительность и смелость. 140 партизан зашли на Глушковскую ферму и стали дожидаться ночи, чтобы продолжить путь дальше. Днем к сараю пришли немцы, чтобы разобрать его на дрова. Но местная женщина уговорила их не делать этого, дав им яиц, и они ушли. Ночью партизаны двинулись в путь, недалеко от села Кульбаки они были обнаружены. Началась перестрелка, двух партизан ранили, но перейти линию фронта все же удалось. После этого отряд полностью распался. Часть людей была послана в город Суджу, а часть осталась в рядах Советской Армии.
Партизаны часто заходили в Званное, оставались на ночлег, получали от населения продукты, жители снабжали их информацией. Поздней осенью 1942 года два партизана с винтовками зашли в дом Сущенко Ульяны Емельяновны. Они были приняты, накормлены, провели на печи ночь и ушли к вечеру второго дня.
Были случаи, когда в селе происходили перестрелки между партизанами и полицаями. В зиму с 1942 на 1943 год на улице Средней произошла такая стычка. Свидетели рассказывали, что партизаны ехали на санях со стороны центра села по улице Средней в сторону леса, им навстречу выехали так же на санях несколько полицаев с винтовками и повязками на рукавах. Возможно, они мирно бы и разъехались, но у одного из партизан не выдержали нервы, он выхватил из соломы винтовку, выстрелил, полицаи ответили залпом. Партизаны заскочили в один из дворов и через огород бросились к реке, перебежали через замерзший Сейм и зигзагами стали продвигаться по направлению к селу Будки. Полицаи по ним стреляли, но промахивались. Партизаны благополучно скрылись из виду.
Некоторые жители села были связными у партизан отряда имени Щорса, как, например, Александр Максимович Карпенко 1920 года рождения. В 16 лет он был избран секретарем комсомольской организации в Званном. В 1939 году призван в армию, служил политруком, вступил в ряды КПСС. Когда началась война, ему шел 21-й год. В боях под Смоленском попал в плен, но ему удалось бежать, пробраться в родное село. Домой он пришел голодный, настолько худой, что родные его сначала даже не узнали. Добрые люди помогали ему, прятали от врага. Александр Максимович в родном селе нашел свое место в строю, стал связным партизанского отряда, снабжал его информацией.
По словам Николая Егоровича Завдовьева (выпускника школы 1968 года), его дед Афанасий Петрович в годы войны летом жил на бугре, который находится невдалеке от бывшего кирпичного завода, ловил в Сейме и протоке рыбу. К нему часто наведывались бойцы партизанского отряда Синегубова, он снабжал их едой и информацией о положении дел в Званном. Его кто-то выдал, немцы Афанасия Петровича арестовали и казнили в Теткино. В честь этого смелого человека место, где рыбачил партизанский связной, народ теперь называет «Фанасыв бугор».
Партизанской связной была и девушка Маша, жившая на улице Средней в крайнем доме перед лесом (по-уличному ее называли Мачта). В послевоенный период (очевидно, за партизанские заслуги) ее назначили заведующей фермой, но особых организаторских способностей у молодой женщины не оказалось и вскоре ее освободили от этой должности.
Воспоминания о партизанах имелись после войны почти в каждой семье села, подавляющее большинство жителей Званного помогали народным мстителям, все хотели победы над врагом.
Рассказ о партизанском движении был бы не полным без трагической и вместе с тем романтической истории о немце Отто Адаме и русской подпольщице Маше Васильевой.
Немецкому офицеру Отто было меньше тридцати лет, когда он попал на русскую землю. Красавице Маше, встреча с которой перевернула его жизнь, едва исполнилось восемнадцать. Мы расскажем эту историю, основываясь на материалах, которыми располагает музей Дома культуры села Званного. В них есть воспоминания людей, лично знавших Отто и Машу: Марии Захаровны Чихиревой, двоюродной сестры Маши Васильевой; командира партизанского отряда им. Щорса Афанасия Яковлевича Синегубова; партизан этого отряда - Владимира Фомича Голованова и Татьяны Дмитриевны Тимашовой, а также бывшего следователя Генеральной Прокуратуры СССР Олега Викторова, который допрашивал старосту Ходяковки, выдавшего партизан карателям. В этих материалах есть противоречия, в частности, расхождения в том, как погибли Отто и Маша.
Заведующий складом боеприпасов Отто (в некоторых материалах его называют интендант) влюбился в Машу, которая работала переводчицей в комендатуре города Рыльска. Двадцатидвухлетний офицер предполагал, что она разведчица и часто, как бы случайно, подбрасывал девушке секретные документы или приглашал на свидания в офицерский клуб. Осоловевшие от шнапса гитлеровцы частенько болтали там лишнее.
В феврале 1943 года уже сдалась южная группировка фашистских войск в Сталинграде вместе с фельдмаршалом Паулюсом, Курск к этому времени был освобожден советскими войсками. Наиболее здравомыслящим немцам стало понятно, что авантюра Гитлера потерпела крушение, дело поражения Германии – вопрос времени.
Отто решился на отчаянный шаг. В ночь с 10 на 11 февраля 1943 года он вместе с Машей поджег склад и решил бежать к партизанам.
В партизанском отряде немцу, естественно, поверили не сразу. Проверяли, не спускали глаз. А потом из Москвы, из Центра партизанского движения, передали, что Отто Адам у себя на родине поддерживал коммунистов, а его дядя, член компартии Германии, сидит в концлагере. Отто и Маше в отряде стали давать совместные поручения. На одном из заданий староста Ходяковки заметил их в лесу недалеко от села и сообщил карателям. 25 марта 1943 года неподалеку от Званного каратели настигли Машу Васильеву и Отто Адама. Владимир Фомич Голованов, который был вместе с ними, вспоминает, что они составляли одно звено: Владимир был ездовым, а сзади, на повозке, сидел Отто в форме немецкого офицера с модно одетой Машей. Голованов утверждает, что он скрылся от преследователей под обрывом реки и слышал, как Отто и Маша подорвали себя гранатой.
Татьяна Дмитриевна Тимашова в своих воспоминаниях говорит, что, заметив преследователей, Отто и Маша залегли за кучей дров, Отто отстреливался, а когда осталось два патрона в его пистолете, он убил Машу и себя. Все это произошло недалеко от берега реки Сейм в Карыжском лесу между «Затоном» и «Кутами». Все званновцы, кто знает об этой истории, говорили о том, что влюбленные убегали от преследовавших карателей от шляха до реки. Они были вначале захоронены в лесу жителями Званного по приказу полицаев на том месте, где погибли. По словам очевидца, Василия Николаевича Лысенко, следов от взрыва гранаты на убитых не было видно.
Доктор исторических наук Владимир Коровин, который занимается историей курских партизан, выяснил, что у немца была жена. Семьей Отто успел обзавестись незадолго до войны. От брака с дочерью ювелира у него на родине, в небольшом немецком городке Лансбурге, на свет появилась дочь Рита.
Тем не менее, вероятно, у Маши и Отто были общие планы. По воспоминаниям товарищей по отряду, они собирались поехать учиться в Москву. Маша намеревалась стать врачом, а Отто мечтал строить мосты, как и его отец. И ещё, поговаривали однополчане, они планировали иметь детей.
Когда в село пришли советские войска, героев-партизан перезахоронили в центре Званного. Здесь их могила с памятником находилась до 1965 года, а потом останки были перенесены в районный центр. Здесь, в Глушковском краеведческом музее, равно как в музеях Рыльска и Курска, есть экспозиции, посвященные этой паре. Олег Викторов написал по образам Маши и Отто пьесу "На Курской дуге". Спектакль обошёл практически все сцены России, поставили его курские артисты на импровизированной сцене и в селе Званном летним вечером в середине 60-х годов.
Автору пьесы, Олегу Сергеевичу, удалось разыскать в Германии мать и отца Адама. У Отто была фотография родителей. Уходя на задание, он вместе с другими документами оставлял карточку в партизанском штабе. В 1963 году Викторов послал это фото с письмом в одну из газет ГДР. Фрау Хельга Адам и её супруг думали, что сын пропал без вести. Они были потрясены, увидев себя на фотографии в еженедельнике. Чета пожилых немцев приезжала в Курск несколько раз. Последний – в 1987 году. Вместе с мамой Маши Васильевой они плакали на могиле своих детей. А на кладбище в пригороде Берлина родители Отто рядом с фамильным склепом Адамов поставили памятник из белого мрамора. Тоненькая юная девушка с длинными пушистыми косами положила голову на плечо немецкому офицеру. Одной рукой она обнимает парня, а во второй держит гранату. На бронзовой доске надпись: «Светлой любви Маши Васильевой и Отто Адама».
Всего в войну погибло 19 глушковских партизан (Указ. соч., с. 9).
Самоотверженно воевали званновцы на фронте. Бывшие солдаты в своих рассказах о войне никогда не произносили слова «героизм», «подвиг», хотя имели медали и ордена. Типичный пример – Алексей Лукич Шевченко, награжденный орденом Красной Звезды и орденом Великой Отечественной войны, несколькими медалями. Просто и обыденно он повествовал, что однажды на участке, где находилось его подразделение, неожиданно двинулись наступать немцы. Удар был настолько стремительным, что началась паника и бойцы бросились отступать врассыпную. Шевченко и шесть его товарищей-минометчиков не растерялись и выпустили из трех минометов минут за десять весь боекомплект по наступавшим немцам, перепахали все картофельное поле, по которому шел противник. В это время командир организовал контрнаступление, линия фронта была удержана. «Ну, что там – 15 минут боя прошло, - говорил фронтовик, - мы за это время и испугаться не успели. Нас, минометчиков, за это наградили, но какой же это подвиг? Вот в соседнем батальоне один солдат немецкий самолет сбил из винтовки – вот это герой, ему и дали Звезду Героя».
Отец Писаного Николая был артиллеристом (Николай - выпускник 1967 года званновской школы). В конце войны шли бои в Берлине, гаубица крупного калибра, в расчет которой входил Писаный, стояла на одной из улиц и расстреливала кирпичную баррикаду, где засели гитлеровцы и не давали продвигаться нашим войскам. Баррикада была уже почти разрушена, как вдруг из-за угла выкатил танк «Тигр» и выстрелил по пушке, она от попадания упала набок. Весь расчет уцелел и заскочил в подворотню. В это время танк развернул башню и стал вести огонь вдоль улицы. В этот момент командир расчета дал приказ поднять гаубицу, и с помощью тягача бойцы быстро поставили орудие на гусеницы. И тут танк начал вновь поворачивать башню в их сторону. У бойцов только одно было в уме: успеют ли они выстрелить раньше, чем танк? Успели быстрее загнать снаряд в ствол и выстрелить артиллеристы. Башня танка отлетела на десяток метров от корпуса.
За этот подвиг командир расчета получил орден, а рядовые - по медали «За отвагу».
Эти два эпизода, из подобных которых складывалась Победа, как видите, взяты не из кино, так оно и было на самом деле. По фронтовым эпизодам, в которых участвовали солдаты из Званного, можно написать целую книгу.
Приведем неполный список жителей села, получивших боевые ордена: Шевченко Николай Данилович – ордена Славы III степени и Красной Звезды; Дыбленко Михаил Тимофеевич – орден Славы II и III степеней; Орден Славы III степени получили Галич Михаил Маркович, Нестеренко Григорий Федорович, Шевченко Николай Романович; орденами Красной Звезды были награждены Завдовьев Степан Павлович, Завдовьев Иван Максимович (дважды), Ковалев Петр Ефимович, Ковалев Иван Никитович, Ткаченко Евстафий Егорович; Шевченко Алексей Лукич получил ордена Красной Звезды и Отечественной войны (источник - список ветеранов Великой Отечественной войны села Званного в текущем архиве сельского совета).
Глушковский район освобождали от гитлеровцев воины 240-й стрелковой дивизии под командованием полковника П. Ф. Уманского (Книга памяти. Курскинформпечать. Курск, 1993, с.7) . Советские войска вошли в Званное 2 сентября 1943 года. Перед этим гитлеровцы целый день двигались сплошным потоком по шоссе со стороны Глушково в направлении Теткино. Вместе с ними уходили и полицаи и другие, сотрудничавшие с окккупантами. Все это происходило после поражения вермахта на Курской дуге. Отступающих немцев с будянских гор обстреляли наши артиллеристы, пара снарядов упали в районе улицы, которую с тех пор называют в народе «Берлин», расположенную у леса. Можно сказать, что селу повезло в войну, если, конечно, это можно назвать везением: немцы сбросили пару бомб, пару снарядов выпустили наши, тяжелые бои Курской битвы прошли севернее и южнее села, поэтому в Званном не было больших материальных потерь.
В ту ночь, когда немцев уже не было в селе, а советские войска находились за рекой в Будках и Лещиновке, многие званновцы, мужчины и женщины, взрослые и подростки, двинулись через Сейм - кто на лодках, кто вплавь - встречать своих. Все были в нетерпении от радости, всем поскорее хотелось увидеть родную армию. К сожалению, не обошлось без трагедии. Один из званновских парней был глухим, он двинулся ночью через луг по направлению к Будкам, его стал окликать патруль, он не услышал, продолжал идти вперед и был застрелен.
Этим потери среди мирных жителей Званного не ограничились. В первые дни прихода в село советских войск были произведены аресты тех, кто сотрудничал с немецкой администрацией и не ушел с отступавшими немцами. Нашу соседку по улице Средней, молодую девушку Татьяну Мозговую, бывшую в сельской конторе при оккупантах писарем, солдаты уже вели на расстрел, но женщинам с кутка удалось военных убедить, и они отпустили ее.
Количество приезжих интеллигентов села в 1944 году пополнилось. В Рыльске прошли судебные процессы над работавшими в годы оккупации в учреждениях, созданных немцами. Вместе с Тимоновым Михаилом Владимировичем, работавшим в годы оккупации в Рыльской городской управе инспектором начальных школ, за сотрудничество с немецкой администрацией была осуждена на 10 лет исправительных работ и учительница Иванова Нина Александровна – жена Вячеслава Петровича Курдюмова. Он вместе с дочерью Милицей перебрался на постоянное место жительство в Званное к сестре и брату. О семье Курдюмовых рассказывали легенды, некоторые даже считали их не русскими, но они выходцы из семьи православного священника и крещеные в православной вере. Эта семья была не похожа на всю остальную массу крестьян, братья и сестра учительствовали, прививали у своих учеников любовь к чтению художественной литературы.
В день ухода гитлеровцев и полицаев из села была убита и брошена в погреб женщина на улице Центральной - соседка Афанасия Мищенко. В хате этой одинокой женщины в период оккупации полицаи собирались часто для попоек и обсуждения своих дел. С какой целью они убили женщину – неизвестно. У нее остались двое малолетних детей, которых воспитал и поставил на ноги Афанасий со своей женой Марфой.
Некоторые подростки села пострадали от войны. Один случай связан с попыткой пацанов подорвать найденный снаряд на костре. Костер разожгли в огородах, выходящих на берег Сейма. Снаряд долго не взрывался и один из подростков пошел посмотреть, в чем там дело. Именно в это время и произошел взрыв...
После войны в село стали возвращаться те. Кто был угнан гитлеровцами на работы в Германию. Точного числа этих людей неизвестно…
Погибло на фронте и умерло в госпиталях около 460 призванных из села Званное (на стеле, установленной у Дома культуры, названы 337 погибших), вернулось с войны 292 человека (со слов Шевченко Марии Васильевны, военно-учетного работника администрации Званновского сельсовета - 2012 год). Почти сорок процентов вернувшихся имели ранения, около тридцати процентов являлись инвалидами (по подсчетам автора по спискам ветеранов Великой Отечественной войны, хранящимся в текущем архиве сельского совета).
Послеоккупационный и послевоенный периоды
(1944 – 1953 гг.)
После оккупации жизнь села Званное стала потихоньку налаживаться. Началось восстановление колхозов «Заря» и «II пятилетка», которые образовались еще до войны. По решению общего собрания колхозники собрали лошадей, семена для первой посевной. В 1944 году председателем колхоза «Заря» был избран фронтовик Завдовьев Николай Никонович. Новому председателю негде было даже жить. В семье его дочери, Валентины Николаевны Бересневой, как реликвия хранится этот документ:
«Акт 1944 года 22 августа. Мы, члены правления колхоза «Заря» Званновского сельского совета - Другалев В.Т., Мирошниченко А. П., Процевский К. И., Колосов В.В., Ващенко М.К., Шевченко И. Д., с одной стороны, и председатель колхоза «Заря» Званновского сельского совета Завдовьев Николай Никонович, с другой, составили настоящий акт в нижеследующем, по заявлению инвалида Отечественной войны Завдовьева Н.Н. о занятии им жилой хаты, принадлежащей колхозу «Заря», взамен на лесоматериал в количестве 10 кубических метров. Эта хата перешла в пользу колхоза «Заря» при отходе немецких оккупантов из села Званное, она была отстроена полицаем Мирошниченко Н.И. Строение ее было незаконным. Он же, Мирошниченко, при отступлении немцев, с таковыми ушел с винтовкой в руках на защиту немецких интересов. А посему правление колхоза «Заря» Званновского сельского совета постановило заменить жилую хату длиною 7 метров, шириною 3,5 метров, крыша соломенная и погреб для высыпания овощей, за что правление колхоза «Заря» получило от инвалида ВОВ Завдовьева Н.Н. лесоустроительной твердой породы 10 кубических метров для постройки колхозной конюшни. В чем и составлен настоящий акт».
Таким образом, семья председателя колхоза «Заря» Завдовьева Н.Н. получила небольшое жилье.
Трудно было восстанавливать село в 1944 году. Ведь еще продолжалась война, и мужчин в селе практически не было. Поднимать сельское хозяйство приходилось в основном женщинам, а также старикам и детям.
Во время весенней посевной 1945 года в село пришла радостная весть о Победе. Все радовались и плакали, появилась надежда, что вскоре начнут приходить домой мужчины, ушедшие на фронт. Но многим ждать пришлось несколько лет.
Мужчин мобилизовали в основном к 1948 году. Многие пришедшие с войны были инвалидами: кто без руки, кто без ноги, с контузиями и ранениями. Безногие ходили с костылями и делали самодельные деревянные протезы.
В 1946-1947 годах снова случился голод. Помощи от государства колхозники привычно не дождались, опять было много смертей. Одна семья, состоявшая из матери и сына, вымерла в результате отравления семенами акации. В июне, когда заканчивались зимние запасы и еще не поспевал новый хлеб, голод ощущался сильнее всего, именно в это время созревают семена акации. Голодные мать и сын собрали их, смололи на ручной мельнице и испекли лепешки, съев их, они в мучениях умерли.
Каждой семье жителей Званного, как и всем колхозникам Советского Союза, в послевоенный период жилось тяжело, власть не меняла своей политики по отношению к крестьянству.
Послевоенная система налогообложения сельских жителей состояла из нескольких видов государственных и местных налогов. Государственным считался самый крупный – сельскохозяйственный. К местным налогам относились: налог со строений, земельная рента, разовый сбор на колхозных рынках, сбор с владельцев транспортных средств, вплоть до велосипедов, сбор с владельцев скота. Почти каждая семья в сельской местности платила так называемое "самообложение", которое в отличие от налога являлось добровольным сбором. Решение о самообложении принималось на общем собрании большинством граждан селения. Полученные средства предназначались на проведение и ремонт дорог, постройку и ремонт школ, больниц и проч. Общая сумма полученных по самообложению средств в 1948 г. в целом по Союзу составила 385 млн. руб. Лишь незначительная часть этой суммы расходовалась по назначению.
Постановлением Совмина СССР от 30 марта 1948 г. и указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 и 15 июня того же года были внесены изменения в закон о сельскохозяйственном налоге. Размер налога, при тех же источниках и нормах доходности, повысился в 1948 г. по сравнению с 1947 г. на 30%.
В сентябре 1948 года секретариат ЦК ВКП(б) принял постановление "Об усилении налоговой работы и организации поступления сельхозналога", которое давало право местным партийным комитетам применять чрезвычайные меры. В разгар заготовок в колхозах собиралось сразу несколько уполномоченных: по хлебозаготовкам, по мясу, молоку, по дикорастущим - и на них был план... Плюс к этому свой постоянный налоговый агент... и все эти люди с пухлыми полевыми сумками, в которых заранее было все решено и рассчитано. Каждый из них ссылался на райком, на директивы и постановления.
Вместе с сельским активом уполномоченные ходили по дворам колхозников. Они требовали выполнения обязательств на поставку государству картофеля, зерна, мяса, яиц, шерсти, кож. Причем нередко забирали последнее. Вследствие чего в течение нескольких месяцев 1948 г. в личных хозяйствах колхозников по стране было тайком забито более 2 млн. голов скота.
Хозяйства колхозников облагались сельхозналогом исходя из размеров доходности, полученной с каждой головы скота, площади посева культур, количества фруктовых деревьев и прочее. Закон о сельхозналоге предоставлял правительству возможность наращивать размеры налогообложения за счет увеличения норм доходности. Ежегодно повышалась прогрессия шкалы ставок обложения доходов от личного подсобного хозяйства. Нормы доходности личных хозяйств колхозников по коровам в 8 раз превышали их фактический доход, по картофелю - в 2,3 раза.
В начале 50-х годов были увеличены нормы доходности личных хозяйств колхозников по посеву зерновых культур, картофеля, овощей, по садам и ягодникам, по коровам, свиньям и т. д. По союзным республикам средние нормы доходности были особенно завышены именно на те виды сельскохозяйственной продукции, которые составляли основу бюджета колхозно-совхозной семьи. Так, в Харьковской области норма доходности от одной коровы составляла 2290 руб., а в соседней Курской - 2700 руб., в Витебской области - 1800 руб. Разница существенная, если учесть, что размер налога с хозяйства определялся в основном доходностью от коровы.
Завышенный сельхозналог заставлял жителей деревни за бесценок сбывать свою продукцию на колхозных рынках в городах. На городских колхозных рынках цены на основные продукты питания по сравнению с 1947 г. снизились в 3-4 раза. В Центрально-Черноземном районе средняя цена на мясо понизилась с 37 руб. до 11 руб. за кг, масло сливочное - со 115 руб. до 33-40 руб., молоко - с 6 руб. до 2 руб. за 1 л., картофель - с 3 руб. до 56 коп. за 1 кг. Для того чтобы уплатить денежный налог, крестьянин вынужден был продавать на рынке больше половины произведенной в хозяйстве продукции.
Средняя по Центрально-Черноземным областям сумма налога, предъявляемого к уплате на одно хозяйство колхозника, в 1950 г. составила 559 руб. против 217 руб. в 1947 г. - увеличение в 2,5 раза. Из-за того, что этот вид налога был сильно завышен, с 1948 по 1950 год план его сбора не выполнялся. Причину несвоевременного получения денег по налогам правительство видело в неудовлетворительной организации работы финансовых органов, недостаточном внимании местных партийных и советских руководителей к выполнению финансовых планов на селе, к проведению агитации среди колхозников, поэтому отвергались все предложения о снижении норм доходности и уменьшении суммы сельхозналога.
Финалом налогового удушения сталинской эпохи являлись законы "О сельскохозяйственном налоге" и "О подоходном налоге с колхозников", принятые в 1952 г. Этими законами в очередной раз повышалась общая сумма налогов, увеличивались нормы доходности для личных хозяйств колхозников. Кроме того, к общему нормативному доходу от всех сельскохозяйственных источников личных хозяйств устанавливалась еще единая 10%-ная надбавка на прочие доходы (от птицеводства, от выращивания молодняка скота, от сбора дикорастущих ягод, грибов и т. д.) вне зависимости от размера этих доходов. В своих воспоминаниях министр финансов того времени Зверев сообщает, что он стал возражать против повышения налогов на колхозников. Вождь народов ответил, что крестьянину достаточно сдать одну курицу, чтобы рассчитаться с государством. Иосиф Виссарионович плохо знал жизнь советской деревни.
Бесконечное повышение налогов подрывало экономику колхозов и совхозов. В 1951 г. производство зерна составляло 82%, подсолнечника - 65%, льноволокна - 55%, картофеля-- 77%, овощей - 69% от уровня 1940 г. Поголовье скота в колхозах уступало численности 1940 г. По плану намечалось иметь в 1951 г. в колхозах 34 млн. голов крупного рогатого скота, 18 млн. свиней, 88 млн. овец и коз, а имели, соответственно: 28, 12, 68 млн. голов. Государственные закупки зерна, подсолнечника, картофеля, овощей на шестом году мирного времени уступали уровню довоенного 1940 г.
Налоговый прессинг разваливал личные хозяйства сельчан. В связи с непомерно завышенными нормами доходности производился вынужденный забой скота, находящегося в личном пользовании колхозников. Поголовье коров в подсобных хозяйствах в 1948-1953 гг. сократилось на 4,5 млн. В последующие годы поголовье скота в хозяйствах колхозников продолжало сокращаться и в 1951 г. по количеству коров, свиней и овец находилось ниже уровня военных лет. На начало 1951 г. без малого половина хозяйств колхозников были бескоровными.
Многие колхозы из года в год не обеспечивали общественный скот кормами, поэтому сено на трудодни не выдавали, запрещали колхозникам производить покосы для личных нужд. Заготовка кормов была жизненно важной и самой трудной для сельчан проблемой. Званновцам в те времена иногда приходилось воровать сено на лещиновском и будянском лугу, чтобы прокормить свою корову.
В конце 40-х - начале 50-х годов размер предъявляемого к оплате налога и обязательные поставки отрезали колхозникам все пути к содержанию личного хозяйства, которое являлось для подавляющего большинства единственным источником существования.
Материальное положение колхозников зависело в основном от двух видов источников поступлений: оплаты труда в общественном хозяйстве и доходов с личного хозяйства. Фонд оплаты труда в колхозах формировался по «остаточному принципу». Ввиду того, что после войны было много экономически слабых колхозов, оплата труда в них была чисто символической, как тогда говорили крестьяне: работаем просто «за палочки».
Приведем пример оплаты труда колхоза «II пятилетка» в селе Званное. Бондаренко Кириллу Ивановичу из первой бригады второго звена за 1947 год было начислено 52, 6 трудодня, Шевченко Анастасии Семеновне (2-я бригада. 3-е звено) – 108,15 трудодней, Литовченко Ивану Михайловичу (1-я бригада, 2-е звено) в 1948 году – 103,2 трудодня. Если учитывать, что в то время на трудодни выдавали от 30 копеек до 2 рублей денежной оплаты, то становится понятным, что заработанных в колхозе средств не хватало для расчетов с государством по налогам.
Не лучше жилось и сельской интеллигенции. Все три члена семьи званновских учителей Курдюмовых к 1952-1953 году были уже на пенсии за выслугу лет. В 1952 году доход от посева на огороде и от коровы им финансовые органы определили в сумме 3731 рубль и начислили на этот доход сельхозналог в 558 руб.56 коп., предоставив при этом льготу в 50 %, как нетрудоспособным, предъявили к оплате 279 руб. 28 коп. В 1953 году только за первое полугодие облагаемый доход у этой семьи по представлению финорганов уже составлял 3926 руб., исчислено было сельхозналога 546 руб. 68 коп., предоставлена льгота на 50 %, предъявлено к уплате 40% оставшегося налога в сумме 109 руб. За второе полугодие от уплаты сельхозналога хозяйство было освобождено полностью. Ходатайство в Курский Совет депутатов трудящихся об освобождении семьи Курдюмовых от сельхозналога было отклонено на том основании, что хозяйства учителей освобождались от его уплаты, если исчисляемый доход семьи от огорода и коровы не прывышал 3000 руб. Пенсия Николая Петровича Курдюмова, начисленная с 1 февраля 1948 года, равнялась 212 руб. 80 коп с хлебной надбавкой. Следовательно, если бы не льготы, то Николаю Петровичу необходимо было отдавать государству сумму, равную не менее двух месячных пенсионных выплат в качестве сельхозналога за те продукты, что он выращивал у себя на огороде для пропитания (цифры и факты взяты из документов: письмо финансового отдела исполнительного комитета Курского областного Совета депутатов трудящихся от 02.09. 1954 г. № 752 гр-ну Курдюмову Николаю Петровичу, Званновский сельский совет Глушковского района; пенсионное удостоверение №617 Курдюмова Николая Петровича).
В 1950 г. в колхозах РСФСР фонд оплаты труда составлял 22,9% от денежного дохода. Оплата труда в колхозах состояла из двух частей: натуральной (выдача на трудодни зерна, картофеля, овощей, животноводческой продукции и т.п.) и денежной. Данные годовых отчетов колхозов свидетельствуют, что за послевоенное пятилетие выдача зерновых выросла. В колхозах РСФСР зерновых и бобовых приходилось на один наличный двор 1,9 ц в 1946 г. и 5,7 ц в 1950 г., в среднем на душу наличного населения в колхозах РСФСР было выдано по 164 кг зерна. Как показывают материалы бюджетных обследований, поступления зерновых и бобовых из колхоза (на 90-98%) были единственным источником обеспечения хлебом колхозных семей.
Зерно, полученное на трудодни, званновские колхозники в те времена мололи на ветряных мельницах (витряках), сохранившихся еще с дореволюционных времен и ставшими колхозными после раскулачивания их владельцев. Хлеб выпекали в русских печках, как сотни лет назад, в самодельных железных формах или на поду печи.
Меньшее значение для семьи колхозника имели выдачи на трудодни картофеля. Почти вся животноводческая продукция - молоко, мясо, масло и яйца - производилась в личных хозяйствах колхозников.
В 1946-1950 гг. денежная оплата в колхозах была низкой и не достигла довоенного уровня. В 1950 г. 26,3% колхозов РСФСР практически не выдавали колхозникам денег на трудодни.
Все это в полной мере испытали на себе жители Званного. Уровень жизни в это время был очень низким. Некоторые семьи имели из посуды иногда пару чугунов – горшков, деревянные ложки и несколько мисок. Если чугунок начинал течь, его не выкидывали, на дырку ставили заклепку и продолжали пользоваться. Мясо на столе было редкостью. Ткани для пошива одежды в магазинах почти не было. Некоторые званновцы ездили в Москву и другие большие города, закупали там ткани и платки, привозили в село и спекулировали, продавая этот товар землякам по завышенной цене. Из этой ткани на машинках «Зингер» местные умелицы шили платья, рубашки и штаны. В конце 40-х – 50-х годах сельчане готовой одежды почти не покупали. Костюм, приобретенный в магазине, был роскошью и позволить его могли себе только конторские работники, да и то не все. В некоторых семьях дети круглый год ходили без обуви. Автор этих строк помнит некоторые эпизоды сельской жизни конца пятидесятых. Однажды зимой родственник рассказал, что проходил мимо двора многодетной семьи и увидел пару мальчишек, они «ковзались» (катались) голыми ногами по льду на дороге. И только третий был в валенках. На улицу они выбегали по очереди, так как на пятерых была одна пара обуви.
Еще до войны в значительной части дворов села сохранялись унаследованные с колхозных времен ручные мельницы и просорушки. По дворам ходил с портфелем под мышкой фининспектор в полувоенной фуражке и требовал оплаты недоимок. Ему колхозники отвечали, что никакого дохода мельница и просорушка не дают, но он стоял на своем, приводил с собой участкового милиционера. Пришлось все это людям разобрать, металлические детали потом пионеры сдали в металлолом, а жернова мельниц долго валялись по дворам. Это были явно неразумные действия со стороны властей. В то время у колхоза не было своей просорушки, и жителям приходилось просо обрушивать в ступах (процесс отделения шелухи от зерна, в результате из проса получается пшено). Вручную не много-то обрушишь.
Каждый год все семьи обязаны были покупать государственные облигации. Некоторое время государство устраивало по ним розыгрыши, постепенно погашало. Видов этих облигаций было множество: облигации государственного военного займа; облигации государственного займа восстановления народного хозяйства; облигации государственного займа развития народного хозяйства СССР; облигации государственного 3 % внутреннего выигрышного займа и другие. Они пачками лежали в каждой хате Званного, многие их выкидывали на навоз, не надеясь за них что-то получить от государства.
Низкий уровень жизни приводил к тому, что широко распространилось нищенство. Обездоленные люди ходили по домам и просили милостыню «Христа ради». Многие из них обходили местные села по кругу, периодически возвращаясь. Среди них в Званном выделялся старик с большой бородой, с ним всегда ходил подросток, у них через плечо висели ситцевые сумки, в которые они складывали подаяние, в основном это были куски хлеба.
Плохо одетый парень всегда ходил один. Однажды рано утром он зашел в хату в тот момент, когда хозяйка вынула из печи чугунок с картошкой для свиней и вынесла его в сени, стала высыпала картошку в лохань. Парень стал хватать еще горячую картошку и, не очистив, есть, перекатывая в руках. Женщина сказала ему, что эта картошка предназначена для свиней, но голодный парень ответил, что она все равно вкусная…
Был еще один нищий, весьма грамотный, по прозвищу «Жажарка». Его иногда приглашали к столу, он умел рассказывать интересные истории. Нищенка из эвакуированных «Цицька-Ё» была слабоумной, в Званном прижилась у одинокой женщины. Все это были люди не местные, русские. Но нищенствовали и званновские жители. Одной из таких была слабоумная «Ганна-Ё», жившая с сестрой на улице Средней.
Тяжелый труд в колхозе и в подсобном хозяйстве, низкий уровень жизни в этот период привели к тому, что начался массовый отток людей из села. Уезжали на шахты в Донбасс, на Урал, по оргнабору на различные стройки и на лесоповал, бросали при этом дома, поскольку никто не хотел их покупать, да и денег у людей почти не было. Пустые хаты стояли на каждой улице. Молодежь после окончания школы стремилась в город. Так, например, из шестерых детей Сущенко Степана Ермолаевича, проживавшего на улице Средней, в город уехали Татьяна, Василий, Валентина, Галина и Вера, на подворье остался один сын Александр.
Постановление ЦК ВКП(б) от 30 мая 1950 г. "Об укрупнении мелких колхозов и задачах партийных организаций в этом деле" обязывало партийные комитеты проводить укрупнение мелких колхозов, которые по размерам закрепленных за ними земель не могли успешно развивать общественное хозяйство и принимать современную машинную технику.
В 1950 году оба хозяйства Званного, «Заря» и «II пятилетка», были объединены в одно – колхоз имени А. А. Жданова. После объединения он имел около двух тысяч гектаров пахотной земли, тысячу гектаров естественных сенокосов, 8 жаток, 5 сенокосилок, 4 грузовика, другую технику. Уже в год объединения хозяйство получило 1 млн. 904 тыс. рублей денежного дохода, из них 480 тыс. пошли в неделимый фонд.
В эти же годы у колхоза появилась мельница, работавшая от дизельного движка, который часто ломался. Ее сараеобразное одноэтажное здание стояло рядом с кладбищем, восточнее от нынешней бани. Здесь перемалывали не только колхозное, но и полученное на трудодни зерно, приезжали люди из соседних сел. Когда мельница работала, возле нее выстраивалась большая очередь саней и санок – натуроплату за трудодни зерном выдавали колхозникам в конце года. В очереди на помол иногда приходилось ждать несколько часов. В это время в колхозе еще работали несколько ветряных мельниц.
На улице Центральной действовала «Молочная», как ее называли сельчане. В обычный дом, очевидно, конфискованный, свозили молоко, надоенное у колхозных коров, и перерабатывали там на сепараторе. Масло сдавали государству, а обрат - колхозным поросятам.
В 1949 году начался процесс электрификации и радиофикации села, в домах появились черные тарелки громкоговорителей. Электричество получали от электрогенератора.
В колхозе улучшалась культура земледелия. Яровые сеяли только по зяблевой вспашке, а на фермах появились новые постройки. В числе первых в районе в селе проводили сельскохозяйственные кампании: посевную, прополку, уборку, задолго до срока выполняли государственные планы.
В начале 50-х десятых годов в селе было две рыболовецкие артели. Одну из артелей возглавлял Бондаренко Тихон, другую Галич. До этих бригад, если можно так сказать, доводили план ловли и сдачи рыбы в магазин, ее продавали не дорого, на прилавке она всегда была свежая. Для не очень сытного стола колхозников это было хорошее подспорье. Артель рыбаков кроме всего прочего боролась с браконьерами.
Славился колхоз в то время своими рысаками: Валет и Шавровый были гордостью колхозной конюшни. В 50-х годах в колхозе была создана школа верховой езды, были приобретены беговые коляски. Сельские парни со своими питомцами участвовали в районных и областных выставках и так называемых гладких скачках и рысистых бегах. Во время гладких скачек жокей сидит верхом на лошади, а заезды совершаются на треках с гладким покрытием. В рысистых бегах жокей размещается в коляске, управляя из нее лошадью, скачущей не галопом, а рысью. Рысаки получали призовые места на выставках, а званновские наездники - на соревнованиях.
Внешний вид села в 50-х годах еще сохранял свой исконный вид, сформировавшийся три столетия назад. Большинство хат-пятистенок были построены из дерева и обмазаны глиной, побелены, покрыты соломой или рогозой. Кирпичных и двухэтажных общественных зданий не было. Электричества, газа и водопровода в домах не было. Дороги внутри села были грунтовыми, вдоль обеих сторон этих дорог-улиц росла трава. Возы не разбивали уличные дороги, они были более-менее ровными, на них стояла первобытная тишина, нарушаемая изредка тарахтением телег, пением петухов и мычанием коров, щебетанием ласточек летом и пением полозьев саней по снегу зимой.
После войны продолжало развиваться народное образование. Сразу же после того, как в село вошли советские войска, в школе начались занятия. Деревянная школа находилась на том месте, где в настоящее время располагается детский сад «Березка». Действовала некоторое время после оккупации и школа на Зацерковской улице, но потом ее здание передали под жилье учителям.
С 10 сентября 1943 года за парту сели ученики 4-х классов. Часть парт в школе сохранилась. Столы, шкафы, стулья сберегли жители села. Наглядные пособия перед приходом немцев в 1941 году зарыли в землю, когда их вырыли, они уже пришли в негодность.
В 1958 году к семилетней школе была присоединена начальная, которая находилась в кирпичном здании на улице Береговой. В 50-е годы работал и детский сад на пути от нынешнего детсада «Березка» к Мочеру. Второй детсад был открыт у клуба, рядом с кладбищем. Эти детские заведения работали только в летнее время, во время страды. Никаких занятий и мероприятий с детьми не проводилось, их только кормили и досматривали заведующая и нянечка. Специалистов-педагогов в них не было.
До 1947 года в Покровском храме совершались богослужения. В 1948 году храм был закрыт, колокольню разрушили, церковное здание власти отдали под сельский клуб. Церковная утварь, богослужебные книги, иконы, облачения были разграблены и уничтожены. Послевоенное поколение вырастало атеистами. Старшее поколение еще продолжало отмечать религиозные празники, они соблюдали религиозные традиции, но некоторые молодые уже не знали, что на традиционное пасхальное приветствие «Христос воскрес!» надо отвечать: «Воистину воскрес!».
Родители тех, кто появился на свет после войны в конце 40-х - 50-е годы, были еще более-менее церковно просвещенными, если так можно сказать. Они хотя и родились при советской власти и были грамотными, воспитывались в советской школе и всей системой советской пропаганды, но ходили в церковь, пока ее не закрыли, сказывалось также влияние семейного воспитания. Поэтому люди старшего поколения продолжали носить крестики, особенно женщины, читали на ночь молитвы, переписывали их в тетрадки. Они крестили своих детей, возили для этого или в Глушково, или в Попово-Лежаче, где находились ближайшие действующие церкви. Иногда батюшка приезжал в село, и тогда мамы и бабушки шли со своими детьми в хату, где поп останавливался, крестили своих чад.
Некрещеных в Званном практически в ту пору не было. Но потом это, кое-как крещеное поколение в школе становилось октябрятами, затем пионерами, а с восьмого класса – комсомольцами. Над сознанием детей основательно поработала советская идеологическая машина: школа, радио, кино, газеты и журналы, наглядная пропаганда в виде плакатов и транспарантов, развешанных во всех населенных пунктах. Все дедушки и бабушки и большинство отцов и матерей этого поколения искренне верили в Бога, крестились на иконы, когда хотели подчеркнуть правдивость своих слов, говорили: «Ей, Богу!» или «Вот тиби Хрэст!». Отмечали, как могли, большие религиозные праздники: Рождество, Крещение, Масленицу, Пасху, Троицу. Они каким-то образом узнавали, когда будет Спас, Покров и другие праздники, о которых новое поколение уже почти не имело представления, кроме этих названий. Старшее поколение еще верило в обновление икон - такие случаи в селе бывали, в первой половине 60-х в одной семье на улице Набережной это произошло, и старушки ходили в эту хату толпами. Периодически в селе появлялись бродячие монашки («матушки»), может быть, они были самозваными монашками, но бабушки признавали их таковыми. Они были одеты в черные платья и носили черные платочки, приносили на улицы села церковные новости, новые молитвы. В такие времена, как правило, по рукам подростков начинало ходить письмо, неизвестно откуда появлявшееся, начинавшееся неизменно словами: «На берегу моря сидел мальчик…». Дальше шел текст религиозного содержания, а в конце имелась фраза, что это письмо надо переписать 30 раз и разослать по известным адресатам. Кое-кто переписывал и рассылал и ждал исполнения жланий, как обещало «святое» письмо.
Отмечать религиозные праздники октябренку, пионеру, комсомольцу было предосудительно, об этом говорили учителя в школе (хотя сами потихоньку большие религиозные праздники отмечали, как и все остальное население села). Представители советской власти также не приветствовали религиозные праздники. Когда, например, вечером на Ивана Купала дети и молодежь собирались на берегу Сейма и жгли костры, перепрыгивали через них, то все время присутствовала тревога, что председатель сельсовета (в то время Иван Иванович Шевченко) явится и запретит это несанкционированное действо.
Чистого атеизма, который проповедывался коммунистической идеологией, у поколения, родившегося после войны, все же не было. Рождество, Крещение, Пасху и Троицу отмечали все.
Дело воспитания искренней веры в коммунизм не сильно продвигалось, большинство относились к пропагандистским усилиям власти с некоторым оттенком равнодушия, фанатизма не проявляли. Все были заняты обыденной жизнью, поругивали в узком кругу советскую власть за дефицит повседневных товаров, за неустроенность быта и принимали ее, как свою, как данность, ходили на выборы и голосовали, праздновали Новый год, 23 февраля, 8 марта, 1 и 9 мая, 7 ноября. Эти советские праздники стали неотъемлемой частью той жизни, действительности, никто из послевоенного поколения и не задумывался, что когда-то этих праздников не было, казалось, что они всегда были, вечно будут жить, у большинства было ощущение, что советский строй незыблем. В честь Великой Октябрьской революции даже установилась новая народная традиция - вместе, кутком, отмечать «Октябрьскую»: в одной из хат накрывали сообща стол и гуляли.
Можно сказать, что советская власть принималась, а особой веры в коммунизм не было, по этому поводу бытовал анекдот: «Коммунизм – это как горизонт, сколько к нему ни беги – его никогда не догонишь». Родившиеся после 1991 года над этим не задумываются, но знать об умонастроении своих предков, живших в советский период, наверное, надо.
В здании церкви открыли клуб, построили сцену. Здесь проходили концерты художественной самодеятельности, подготовленные к советским празникам 7 ноября, 8 марта и другим. Самодеятельными артистами были колхозные комсомольцы и школьники. Здесь же колхозная молодежь отмечала Новый год. Из зала выносили скамейки и устанавливали елку. Изредка выступали приезжие профессиональные артисты. В клубе проводили общие колхозные, партийные и комсомольские собрания, пионерские сборы. Молодежь устраивала танцы, сначала под гармошку, баян и патефон, а со временем под проигрыватель. В 70-х годах появились вокально-инструментальные ансамбли с электронными гитарами.
По вечерам в клубе демонстрировались фильмы. В конце 40-х – начале 50-х киноаппарат и ленты привозили из районной киносети. Киноаппарат был один, поэтому после каждой части, когда заканчивалась лента, демонстрация останавливалась, чтобы можно было перезарядить ленту. Первые аппараты, привозимые из киносети, работали от динамомашины. Это устройство, вырабатывающее электричество, приходилось зрителям по очереди крутить вручную. Потом рядом с клубом построили небольшое здание, в нем разместился электродвижок для киноаппаратов. В 60-х годах установили два киноаппарата, и фильмы стали демонстрировать без перерыва. Киносеансы стали детскими и взрослыми, стоимость билета для детей была 5 копеек, а для взрослых – 20. К клубу с восточной стороны колхоз сделал пристройку. В ней была размещена библиотека с большим книжным фондом, одновременно там размещался красный уголок, место, где собирались коммунисты села, где проходили политзанятия, находились агитационные материалы. Многие представители поколения 60-х годов с благодарностью вспоминают библиотекаря Галину Николаевну Бычкову – истинного энтузиаста. Она впервые в селе повела библиотечное дело по всем правилам и достигла в этом настоящего искусства. Эта маленькая женщина успевала формировать книжный фонд, оформлять книжные выставки, проводить обзоры новых поступлений, знала всех своих читателей, их предпочтения в книжном море.
Мальчишки в те времена уже не играли в «бабки», а девочки в «крэмняхи». Играли теперь в «чижа», «классики», «испорченный телефон», «фантики» и другие игры, привнесенные «горожанами», приезжавшими в село на лето к дедушкам и бабушкам. Речь уже пересыпалась русскими словами, но приезжавших из города двоюродных братьев и сестер званновские мальчишки и девчонки тестировали на знание «званновской» речи и от души хохотали, когда те не могли произнести контрольную фразу: «на полыци лыжыть паляныця». У горожан всегда она получалась исковерканной вот таким образом: «На палице лежить пяляница». Но вместе с приезжими званновские ребятишки играли в «ховачки-морычки», а не в «жмурки», как предлагали именовать эту игру горожане. В названии игры побеждал местный патриотизм.
Период хрущевских реформ в сельском хозяйстве
(1953-1964 гг.)
В марте 1953 года умер Иосиф Виссарионович Сталин. Вся страна оплакивала руководителя страны и Верховного Главнокомандующего, все в то время Победу в войне связывали с его именем. Жители Званного, как и многие в стране, были опечалены смертью вождя народов, были и такие, что прослезились. Кто-то задавался вопросом: как же мы будем теперь жить без него? Несмотря на все жесткие решения в годы его правления, подавляющая часть жителей села не таила на Сталина зла. Трудно понять этот парадокс сейчас, когда некоторые СМИ нагнетают антисталинскую кампанию. Очевидно, народ примирялся с жестокими методами сталинского руководства, видя, что все его решения направлены на подъем страны в целом, а не на благо одного социального слоя. Социальная справедливость подкупает.
Короткое время у всех на устах был Маленков, ставший у руководства Правительством СССР после смерти вождя народов. Начались некоторые послабления, и в Званном запели частушку, скорее всего завезенную из города, отразившую политическую ситуацию того времени:
Маленков, Маленков
Дал нам хлеба и блинков.
А собака Берия
Потерял доверие!
Но к лидерству в стране после смерти Сталина пробрался не Маленков и Берия, а Хрущев, который хоть и был земляком всем курянам, но особого уважения среди них не заработал. И вот ведь парадокс: Никита Сергеевич воспринимался иронически, о нем рассказывали массу анекдотов, его, чем дольше он правил, тем больше воспринимали как болтуна, но при нем деревня начала подниматься, отстраиваться.
Со второй половины 1953 г. по конец 50-х годов в СССР были проведены реформы, связанные с именем Хрущева, которые благотворно отразились как на темпах развития хозяйства, так и на благосостоянии народа.
На первом месте среди народнохозяйственных проблем стояло аграрное производство. Хрущев, надо отдать ему должное, по происхождению, да и по интересам, всегда был ближе к нуждам крестьян, чем кто-либо из других высших политических руководителей того времени. Он чаще бывал в гуще народа, постоянно разъезжал по всей стране, в отличие от Сталина, все время сидевшего в Кремле.
В этот период произошло изменение в формировании размеров приусадебных участков в колхозе имени Жданова. Николай Алексеевич Шеваченко (выпускник школы 1967 года) по этому поводу сообщает: «Отец (Алексей Лукич) рассказывал, что вначале землю в колхозе давали в зависимости от даты вступления в колхоз. То есть, кто вступил раньше, тем давали больший участок, кто позднее - меньший. В конце 50-х - начале 60-х землю под огороды перераспределили. Если семья состояла из одного или четырех человек, то участок был 25 соток, и добавлялось количество соток на последующих членов семьи, но не более 35 соток и плюс 3 сотки под домостроение».
Хрущёв предложил увеличить закупочные цены на сельхозпродукцию, а также по его предложению было введено авансирование труда колхозников, до этого расчёт с ними производился раз в год. В Званном труженики восприняли эту весть с энтузиазмом. В семьях колхозников появились небольшие деньги.
В конце 1958 г. по инициативе Хрущёва принимается решение о продаже сельскохозяйственной техники колхозам. До этого техника находилась в руках МТС (машинно-тракторных станций).
В колхозе имени Жданова к началу 60-х годов появляется парк машин, тракторы и даже комбайны «Сталинцы», которые не имели привода, их таскали трактором. Гаражей и ангаров для хранения этой техники в 50-х – начале 60-х годов еще не было, и она стояла под открытым небом. Обслуживание машинного парка практически не производилось. Тракторист, комбайнер, шофер – сами обслуживали свою технику. Грузовики на ночь шоферы оставляли около своих дворов. Поскольку заряжать аккумуляторы не имелось возможности, так как в село не было проведено электричество, грузовые машины заводились ручкой со стороны радиатора. Иногда это не удавалось сделать, и шофер просил соседей-мужиков завести машину, те ее толкали по улице до тех пор, пока мотор не начинал работать. Старики, сидевшие на лавочках у дома, глядя на автомашины, с восторгом говорили: «Вот бы наши деды встали из могилы – вот бы подивились!».
В рамках политики партии колхоз имени Жданова принял в свой состав еще две сельхозартели. Решением райисполкома от 4 февраля 1954 года в него влился колхоз «Знамя Ленина», а 28 февраля 1959 года – «Путь Ленина». Новые колхозники проживали в Глушково, их земли прилегали к райцентру. Центральная усадьба укрупненного колхоза находилась в Званном. За ним было закреплено 7062 гектара земельных угодий, он объединял 1307 хозяйств с общим числом населения 4645 человек, в том числе 2013 – трудоспособных. У него имелось 8 жаток, 5 сенокосилок, 24 плуга, 4 грузовых автомобиля, локомобиль, 100-ваттный радиоузел, электростанция мощностью 125квт.
Как видим, в то время техники было очень мало, большинство работ колхозники производили вручную. Первыми механизаторами в селе были Завдовьев Егор Иванович, Борозенец Николай Федорович, а первой женщиной-механизатором стала Шемет Мария Трофимовна – единственной в колхозе впоследствии ставшей Героем Социалистического Труда – эта награда была ей была присвоена 23 июня 1966 года (Золотые звезды трудовой славы. Курск, 1976, с.353) . Объединенным колхозом продолжал руководить Завдовьев Н. Н. Поскольку сельхозпредприятие под его руководством было на хорошем счету он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а также Большой и Малой серебряными медалями ВДНХ.
22 мая 1957 года на собрании представителей колхозников Хрущёв бросил ставший знаменитым лозунг: «Догнать и перегнать Америку!». Речь в данном случае шла о соревновании с этой страной в двух конкретных областях: в производстве мяса и молочных продуктов. Эти соревнования нанесли весьма ощутимый удар по личным хозяйствам колхозников. Некоторые местные руководители, стремившиеся выполнить обязательства по сдаче мяса государству любой ценой, принуждали колхозников сдавать личный скот в счет госпоставок.
Вместо травополья решено было перейти к повсеместным посевам кукурузы, которая «и зерно даёт, и зелёную массу на силос». В то время все газеты, радио, плакаты, развешанные в клубе, пропагандировали «королеву полей». Дети, захваченные кукурузной лихорадкой, пели, приплясывая, на улице такую частушку:
Жить нам весело, легко
С кукурузой стало.
Кукуруза – молоко,
Кукуруза – сало!
В колхозе имени Жданова стали сеять вместо трав слишком много кукурузы, тем самым нарушился севооборот, «королева полей» имеет свойство буквально высасывать плодородие почвы. У клуба висел плакат в начале 60-х годов, на нем были написаны социалистические обязательства колхоза, согласно которым планировалось собрать по 19 центнеров зерновых с гектара. В нынешнее время урожайность в 30 центнеров на тех же полях считается низкой.
Вместе с тем, покупка гибридных сортов кукурузы, попытка внедрения американской технологии её возделывания, при нормальном севообороте и ряде других условий, способствовали приращению зерна и корма для скота, действительно помогали справиться с проблемами сельского хозяйства. Кукурузу сеют в кооперативе «Родина» до сих пор.
К 1958 г. денежные доходы колхозов РСФСР выросли в семь раз. Это позволило многим колхозам значительно увеличить денежную оплату труда колхозников. В РСФСР на один колхозный двор было получено из колхоза по 2418 руб. против 259 руб. в 1950 г. Если в 1946-1950 гг. в среднем по РСФСР на оплату трудодней уходило около 30% совокупного годового дохода колхоза, то в 1958 г. - уже около половины. Со второй половины 50-х годов значение натуральной оплаты снижается и увеличивается выдача денег. Но если учесть, что на один колхозный двор приходилось не менее двух трудоспособных работников (а в колхозе работали подростки и часть нетрудоспособных), то в месяц приходилось не более 60 -70 руб. на работника.
Кроме оплаты труда в колхозе, семья получала деньги и за работу в различных организациях, от продажи продукции личного подсобного хозяйства, пенсии и пособия от государства и колхозов. Общая сумма денежных доходов колхозников в среднем на одну семью по РСФСР составляла 5014,4 руб. в 1946 г. и 9488 руб. в 1959 г. За эти годы соотношение статей дохода и их значение для колхозной семьи были различны. Так, поступление денег за работу в колхозе увеличилось, в структуре общего денежного дохода составляло всего от 2,09% в 1946 г. до 39,3% в 1959 г. Главное значение для колхозной семьи имел доход от реализации продуктов личного подсобного хозяйства. В 1946 г. этот доход обеспечивал 65,1% денежных поступлений, снижаясь до 30,1% в 1959 г., что составляло меньшую часть по сравнению с поступлениями из колхозов. Это было связано главным образом с административными притеснениями личных подсобных хозяйств в конце 50-х годов.
Подспорьем для бюджета колхозной семьи были поступления из общественных фондов потребления: пенсии и пособия от государства и колхозов. В послевоенные годы существовали фонды помощи семьям инвалидов и погибших воинов; они периодически оказывали денежную и материальную помощь семьям погибших колхозников. Государственным пенсионным обеспечением пользовались только инвалиды Великой Отечественной войны. Пенсионное обеспечение по старости от государства колхозники не имели, за исключением председателей колхозов, специалистов сельского хозяйства и механизаторов, перешедших в колхозы после реорганизации МТС.
Таким образом, проблема пенсионного обеспечения колхозников в это время не была решена, что ставило их в неравное положение с рабочими и служащими и являлось одной из причин ухода колхозников на работу в госпредприятия. В среднем на одного колхозника размеры общественных фондов потребления были в два раза ниже, чем на одного работника промышленности.
Хотя за 1946 - 1958 гг. доходы колхозников и членов их семей выросли, тем не менее, совокупный доход большинства колхозных семей в конце 50-х годов составлял не более 2/3 - 3/4 от средних заработков рабочих совхозов и менее половины от зарплаты рабочих промышленности.
Особенно плохо развивалась в деревнях сфера бытовых услуг, крайне мало было ремонтных мастерских, парикмахерских, столовых и т.п. Приходилось из-за каждой бытовой мелочи ехать в город. Медицинское обслуживание резко отставало от городского. В 1958 г. в среднем по стране на 10 тыс. сельских жителей приходилось 57,7 больничных коек, на горожан - 92. В Российской Федерации на 10 тыс. населения приходилось 17 врачей, в том числе в городах 31, на селе только три. Не хватало в деревне среднего медперсонала, медицинского оборудования, лекарств. Практически не проводилась лечебно-профилактическая работа. Медпункт в то время в Званном находился в заброшенной хате на улице Ценральной на той стороне, где сейчас находится церковь, но значительно дальше по направлению к шляху. Принимал там больных один фельдшер Пилипенко Николай Иванович.
В целом в 1946-1958 гг. условия жизни российского крестьянства улучшились, но деревня продолжала отставать от города по уровню торгового, бытового и медицинского обслуживания.
Следовательно, хотя восстановление сельского хозяйства к началу 50-х годов в основном завершилось, процесс раскрестьянивания деревни продолжался нарастающим темпом. Отток сельского населения в города и на промышленные стройки все более возрастал.
С 1959 г. возобновились гонения на личные подсобные хозяйства. Было запрещено иметь скот горожанам, что выручало снабжение жителей маленьких городов. Затем гонению подверглись хозяйства и сельских жителей. За четыре года поголовье скота в личном подворье сократилось в два раза. Это был настоящий разгром только начавшего оправляться от сталинщины крестьянства.
Состоявшийся в 1961 г. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза принял новую Программу КПСС - величественную программу строительства коммунизма. Снова зазвучали лозунги, что главное – общественное, а не личное хозяйство, что основным врагом являются «спекулянты и тунеядцы», торгующие на рынках.
Школьников в то время в Званновской школе учителя убеждали, что коров с подворий надо сдать государству, а молоко все будут получать в колхозе. Считалось, что у женщин появится больше свободного времени, не надо будет кормить, поить и доить коров. Но большинство взрослых рассуждало так: «Колхозу постоянно не хватает молока для сдачи государству, а наша корова – она всегда в хлеву и каждый день доится». Коров большинство званновцев оставило на своих подворьях.
В то время желание Хрущева обобществить частных коров явно было непродуманным. В сельских магазинах молоко и молочные продукты не продавались. Понятно, чем могла обернуться жесткая реализация этой установки для крестьянских семей. Но выдвинутая Хрущевым идея вскоре была позабыта. В настоящее время численность коров на частных подворьях Званного резко сократилась, их всего около 200 на более чем 900 дворов. Не последнюю роль в этом сыграло и то, что в сельских магазинах молочные продукты стали доступными.
1 января 1961 года произошло еще одно важное событие - денежная реформа. По официальной версии, проводилась в целях облегчения денежного обращения и придания большей полноценности деньгам. При проведении реформы находившиеся в обращении деньги образца 1947 года были обменяны без ограничений на вновь выпущенные банкноты и монеты по соотношению 10:1 и в том же соотношении были изменены цены всех товаров, тарифные ставки заработной платы, пенсии, стипендии и пособия, платёжные обязательства и договоры. Как и в 1947 году, обмену не подвергались и остались в обращении бронзовые монеты СССР номиналами 1, 2, 3 копеек более ранних выпусков (с 1920-х годов по 1960), так как себестоимость чеканки копеечной монеты составляла 16 копеек.
Как ни странно, обмен денег поставил крест на игре «в стукача» среди званновских школьников. В то время, когда копейки ничего не стоили, эта игра процветала, хотя ее запрещали учителя. Однажды в Званновскую школу по этому поводу даже приходили представители государства, чтобы высказать порицание подобной игре, поскольку монеты в результате деформировались, во время игры их бьют шайбой, чтобы они перевернулись. Все монеты в сельский магазин приходили гнутые до неузнаваемости. Денежная реформа положила конец этой игре.
В 1962 г. правительство приняло решение стимулировать животноводство повышением в полтора раза цен на мясо. Новые цены не увеличили количество мяса, но вызвали волнения в городах. В следующем году возникли перебои не только с мясом, молоком и маслом, но и с хлебом, его в стране не хватало и после освоения целины. Длинные очереди с ночи выстраивались у хлебных магазинов.
В Званном еще в конце 50-х годов перестали печь хлеб в каждом доме, колхоз уменьшил выдачу на трудодни количество зерна. Хлеб стали продавать в магазине, его привозили на хлебовозках с глушковского хлебозавода. Женщинам это несколько облегчило жизнь, они не должны были теперь несколько раз на неделе вставать чуть свет и заниматься выпечкой хлеба. Но появилась другая проблема – очередь в магазине за этим самым важным продуктом питания. В 1963 году хлеба на прилавках, случалось, не было по нескольку дней. В очереди, когда его привозили, дело доходило чуть ли не до драк, все стремились к прилавку успеть сделать покупку, пока хлеб не кончился, одному человеку в руки поэтому давали ограниченное количество буханок. В семьях стали вновь печь хлеб, иногда из кукурузной муки желтоватого цвета. Лепешки из нее, пока оставались горячими, были вкусными, а остывшими не лезли в рот.
Чтобы выйти из хлебного кризиса, правительство решило закупить американское зерно. Это было преподнесено народу, как великое достижение. Впервые СССР закупил зерно за границей, на это ушел целый вагон золота – об этом с гордостью сообщила государственная пропаганда.
Конец хрущевского правления был сопряжен для жителей Званного административными неудобствами. Великий «кукурузник» проводил перестройку управления экономикой и территориями. В связи с этим 1 января 1964 года административные сельские районы Курской области были укрупнены: вместо 33 их стало 12. Глушковский район вошел в состав Рыльского.
От Званного до Глушково – 7 километров, до Рыльска – 35. В те времена автобусное сообщение только зарождалось. Добираться до нового райцентра надо было пешком или на телеге, а зимой на санях – за один день не обернешься, а дел к районным властям всегда много… Званновцы темпераментно обсуждали эту свалившуюся, как снег на голову, проблему. Но вскоре Глушковский район был восстановлен, 3 марта 1964 года число районов в области уже было увеличено до 14, а 12 января 1965 года - до 19.
В советские времена рядовые колхозники представителями власти на селе воспринимали четырех человек. На первом месте стоял председатель колхоза, он руководил хозяйством, в его руках была экономическая власть, он распределял должности, деньги. За ним по уровню влияния шел парторг, секретарь партийной организации колхоза. На его плечах лежала идеологическая работа, наглядная агитация, организация соцсоревнования, разборка персональных дел коммунистов, он курировал социальную сферу села.
Истинный представитель власти на селе – председатель сельсовета был фигурой символической, поскольку кроме телефона у него особых рычагов управления не было, ну, может быть, только налогообложение было той сферой, где он что-то значил, да еще выдавал свидетельства о рождении и всякие справки.
Перечислим председателей сельского совета села Званное послевоенного периода:
Шевченко Иван Иванович,
Ковалев Михаил Филлипович,
Игнатенко Михаил Никифорович,
Применко Василий Дмитриевич,
Завдовьев Николай Семенович,
Давиденко Сергей Александрович.
Четвертым по значению представителем власти был участковый милиционер, являвший собой грозу для тех мужиков, которые поколачивали своих баб, для самогонщиков и редких воришек. Он готовил материалы для товарищеских судов, проходивших в клубе или библиотеке. Под такой суд попадали и женщины (как правило, вдовы), которые гнали самогон на продажу. За это приходилось платить штрафы. Пили мужики в то время только самогон, потому что на водку или вино денег не хватало. Десятилетия после обмена денег бутылка самогона стоила рубль.
К сельской интеллигенции в то время можно было еще отнести колхозных специалистов, директора и учителей школы, фельдшера - в послевоенный период несколько десятилетий им был Пилипенко Николай Иванович. Среди этих людей были приезжие, часто – русские.
Преступность в 50-80 годы в селе была на самом низком уровне. Изредка случались кражи велосипедов, пальто в школе и гусей на улице. Иногда парни устраивали драки, мужики поколачивали своих жен. Убийства или драки с ножами были чрезвычайной редкостью.
В начале 60-х годов стреляли из ружья ночью по бригадиру плотницкой бригады – Денису Дубоносу, его ранили в руку. В клубе провели показательное открытое заседание суда, охрана была с автоматами: ну, как же - стреляли в бригадира! Осудили невиновного молодого парня Шурика на 8 лет, жившего на улице Средней недалеко от пострадавшего. Шурик отсидел от звонка до звонка. Перед смертью перед ним покаялся его сосед - дед Бурым, оказывается, стрелял он, мстил Дубоносу за свою сестру.
Было несколько других случаев в начале 60-х годов. Однажды во время драки мужик пырнул ножом другого, зацепил почку. В другой раз психически неуравновешенный человек приревновал свою жену к соседу и порезал ему лицо, тот, защищаясь, стукнул нападавшего по голове молотком. Впоследствии в конце 70-х сын ревнивца устроил перестрелку со своим братом и был убит им из ружья.
В октябре 1964 года Хрущев был снят со всех своих постов, народ распрощался с ним без всяких сожалений, устав от его бесконечных импровизированных речей и славословий в честь дорогого и уважаемого Никиты Сергеевича. Прощался с Хрущевым народ, распевая бесстыжие частушки:
Удивили всю Европу:
Взяли курс на простоту.
Десять лет лизал он ж..у.
Оказалось, что не ту.
Никого я не боюсь
И на Фурцевой женюсь.
Буду щупать си…и я.
Самые марксистские!
Разоблачение культа личности Сталина в 1956 году на XX съезде КПСС пробило идеологическую брешь в советском обществе, Хрущев показал, что можно замахиваться на святое. При Сталине таких частушек не пели, о марксизме тем более. После Хрущева в народе начался процесс эрозии коммунистической веры, при Брежневе он продолжился.
Званное в период брежневского застоя и перестройки
(1964-1991 гг.)
В октябре 1964 года Никита Сереевич Хрущев был снят со всех своих постов. С приходом в стране к власти группы Брежнева Л.И., Косыгина А.Н., Подгорного начались экономические преобразования.
Экономическая реформа 1965 г. в СССР (в Советском Союзе известна как косыгинская реформа, на Западе как реформа Либермана) - реформа управления народным хозяйством и планирования, осуществлённая в 1965-1970 гг. После отстранения от власти Н. С. Хрущёва реформа представлялась как разрыв с проявлениями присущего советской экономической политике второй половины 1950-х - начала 60-х гг. «субъективизма» и «прожектёрства», практикой административных и волевых решений. Декларировалось повышение научного уровня руководства экономикой, основанного на законах политэкономии социализма. Реформа представляла собой комплекс мероприятий.
Ликвидировались органы территориального хозяйственного управления и планирования - советы народного хозяйства, созданные в 1957 г., предприятия становились основной хозяйственной единицей. Восстанавливались система отраслевого управления промышленностью, общесоюзные, союзно-республиканские и республиканские министерства и ведомства.
Сокращалось количество директивных плановых показателей (с 30 до 9-ти). Расширялась хозяйственная самостоятельность предприятий. Ключевое значение придавалось интегральным показателям экономической эффективности производства - прибыли и рентабельности. Ценовая политика: оптовая цена реализации должна была обеспечивать предприятию заданную рентабельность производства.
В сельском хозяйстве закупочные цены на продукцию повышались в 1,5-2 раза, вводилась льготная оплата сверхпланового урожая, снижались цены на запчасти и технику, уменьшились ставки подоходного налога на крестьян.
Сельское хозяйство в целом оставалось убыточной отраслью. Поэтому в 1965 г. были приняты меры для того, чтобы улучшить положение в сельском хозяйстве.
Закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию оставались ниже стоимости. После их повышения в 50-х гг. в колхозах и совхозах производственные затраты на единицу продукции существенно выросли.
Продавая продукцию государству, хозяйства терпели убытки. К тому же передовые хозяйства обычно получали дополнительные задания - они должны были сдавать продукцию и за отстающих, за тех, кто не мог выполнить план по сдаче продукции государству. Поэтому увеличение производства было невыгодно - соответственно увеличивались убытки. Было решено изменить порядок государственных закупок. Закупочные цены были снова повышены с таким расчетом, чтобы довести их до уровня стоимости, чтобы колхозы не терпели убытков при продаже продукции государству. Розничные цены при этом оставались на прежнем уровне, а разница покрывалась из государственного бюджета.
Объем обязательных закупок был уменьшен и было объявлено, что он останется неизменным до 1970 г. Поэтому, кроме обязательных закупок, были введены свободные (дополнительные к обязательным), но цены при этих свободных закупках были повышены на 50% сравнительно с ценами обязательных. Предполагалось, что хозяйствам будет выгодно сдавать государству продукцию сверх плана.
Второй отмеченной тогда причиной отставания сельского хозяйства был его низкий технический уровень. Были полностью механизированы вспашка, сев, уборка и молотьба зерновых, но почти все работы по производству технических культур, картофеля, овощей, почти все работы в животноводстве остались ручными. Особенно отставали те направления технического прогресса, которые обеспечивали интенсификацию: производство удобрений, мелиорация, селекция. Ведь механизация не повышает урожайность, она лишь сокращает затраты труда.
В годы семилетки земля получала в 10 раз меньше удобрений, чем положено по агротехническим нормам. Поэтому в 1965г. было решено резко увеличить государственные ассигнования на повышение технического уровня сельского хозяйства, на производство сельскохозяйственных машин и минеральных удобрений. Тогда же была поставлена задача комплексной механизации, т. е. переключение основных сил на механизацию тех работ, которые оставались ручными.
Третьим отмеченным тогда недостатком была слабая специализация сельского хозяйства. Когда натуральные, т. е. многоотраслевые хозяйства крестьян объединяли в колхоз, получалось многоотраслевое хозяйство колхоза. Эта многоотраслевая структура не соответствовала принципу крупного товарного производства, но она была закреплена системой государственных закупок: колхоз должен был сдать государству определенный набор продуктов - зерно, овощи, мясо, молоко и т. д. Более того, этот набор был почти одинаковым для колхозов разных природных зон. Доходило до того, что колхоз покупал некоторые продукты на рынке, чтобы сдать государству, потому что сам он этих продуктов не производил. И было принято решение снова усилить специализацию сельского хозяйства.
Все эти решения были правильными, научно обоснованными, но в условиях советской системы в полной мере не были реализованы.
ЦК КПСС и Совет Министров СССР постановлением от 16 мая 1966 г. «О повышении материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного производства» рекомендовали колхозам ввести с 1 июля 1966 г. гарантированную оплату труда.
Гарантированная оплата труда колхозников (деньгами и натурой) устанавливалась исходя из тарифных ставок соответствующих категорий работников совхозов и норм выработки, утвержденных в колхозе с учетом конкретных условий, применительно к нормам выработки на аналогичных работах в совхозах.
«Примерный Устав сельхозартели 1935 г. (ст. 11) обязывал правление колхоза по решению общего собрания членов артели создавать социальный фонд для оказания помощи инвалидам, старикам, колхозникам, временно утратившим трудоспособность, нуждающимся семьям военнослужащих, для содержания детских садов, яслей и сирот.
Фонд должен был создаваться из полученного колхозом урожая и продуктов животноводства в размерах не свыше 2% от всей валовой продукции колхоза. Колхоз, по возможности, выделял в фонд помощи продукцию и денежные средства. По своему усмотрению колхозы также могли устанавливать престарелым колхозникам и инвалидам труда постоянное пенсионное обеспечение путем ежемесячной выдачи им продуктов, денег или начислять трудодни. Размеры и порядок пенсионного обеспечения (пенсионный возраст и необходимый для получения пенсии трудовой стаж) определялись общим собранием членов артели или собранием уполномоченных».
Так что до конца 60-х колхозники тоже могли получать пенсию, но выдавать ее должно было не государство, а сам колхоз, а поскольку колхозы были маломощными, то из простых колхозников ее почти никто не получал. Колхоз имени Жданова не был исключением из этого правила. Кроме пенсий от колхоза до середины 60-х годов специалисты, инвалиды Великой Отечественной войны могли дополнительно получать и государственную пенсию. Численность таких колхозников была невелика. Для рабочих и служащих государственные пенсии были установлены в 1956 г. законом о государственных пенсиях. С выходом в 1964 г. «Закона о пенсиях и пособиях членам колхозов» происходит окончательное становление пенсионной системы СССР и государство полностью берет обязанности по выплатам пенсий на себя. При этом в постановлении Совмина СССР было особо отмечено, что колхозы по своему усмотрению могут сохранить свои пенсионные выплаты - в дополнение к государственной пенсии.
Все последующие годы идет постепенное выравнивание пенсионного обеспечения колхозников с обеспечением рабочих и служащих, благодаря опережающим темпам роста пенсий колхозникам.
Для села все эти решения открывали второе дыхание, в производстве и в социальном плане оно резко стало меняться. Советская власть, которая провела индустриализацию и восстановление народного хозяйства за счет деревни, как будто начала отдавать долги крестьянам.
Для Званного косыгинские реформы совпали со сменой руководства сельхозартели. В 1965 году колхоз имени Жданова возглавил Андриенко Григорий Александрович, бывший партизан, настоящий коммунист, хороший организатор и специалист. С ним связана новая полоса в развитии не только сельхозпроизводства, но и всей жизни села.
С самого начала Григорий Александрович повел себя, как принципиальный борец с растащиловкой колхозного имущества. До этого все работники общественного хозяйства жили по известному тогда принципу: все вокруг колхозное, все вокруг мое. Однажды к новому председателю в кабинет зашел бригадир садово-огородной бригады, он внес целое ведро дефицитной тогда клубники, которую выращивал колхоз за Званкой. Бригадир предложил ягоды председателю, за что руководитель хозяйства сделал серьезный выговор подчиненному подлизе, сам пошел в колхозную кассу и заплатил за ведро клубники. В тот же день все село узнало об этом случае.
Андриенко стали называть за глаза «Кастро» - по имени всемирно известного в то время борца за коммунизм на Кубе. Были у него и переборы в отношениях с колхозниками. Поначалу он периодически организовывал с помощью активистов засады на полях, чтобы ловить воришек колхозного добра, таким образом, хватали буквально за руки тех, кто воровал свеклу, зерно и другую продукцию. Эти меры народ понимал, но все осудили другую меру, когда начали заставлять колхозниц высыпать из мешков свекловичную ботву, которую они брали с полей для корма своим коровам – все равно на поле эта ботва, как правило, сгнивала. Председатель, впрочем, скоро понял свою ошибку, и женщин бригадиры больше не тревожили по этому поводу.
Повышение государственных цен на сельхозпродукцию и другие решения руководства государства по сельскому хозяйству благотворно влияли на колхоз. Во второй половине 60-х – 70-е годы хозяйство приобрело много новой техники: грузовые автомашины «ГАЗ» - бортовые и самосвалы, трактора ДТ, самоходные комбайны СК-3, СК-4, навесные орудия. Были построены гаражи. В 1968 году на месте старой заработала новая вальцовая малогабаритная мельница марки «ЛВН-20», ее производительность составляла 20 тонн вальцовой муки первого и второго сорта в сутки. На хоздворе стала работать пилорама.
В полеводческих бригадах построили полевые станы. Весь цикл зернового производства был механизирован. Ручной труд здесь ушел в прошлое. Зерновые культуры в 1967 году – юбилейном для советской власти, занимали 2690 гектаров, урожайность достигла 19,7 центнера зерна, валовой сбор составил 53 тыс. центнеров, государству продали сверх плана 3700 центнеров и получили за это дополнительный доход. Полностью были засыпаны семенной, страховой и фуражный фонды.
Началась механизация труда на фермах, этот процесс прежде всего коснулся молочно-товарных ферм (МТФ). Коров поили механические поилки, доярки использовали доильные аппараты, корма раздавали с трактора. Доярок официально стали называть операторами машинного доения. Передовиком среди них в то время была Бондаренко Надежда Герасимовна, она получала от каждой, закрепленной за ней коровы по 2513 килограммов молока в год, не отставала от нее Мищенко Вера Александровна. Это, конечно, не 4 тыс. килограмм, что получали в Западной Европе, но и не 1,5 тысячи, как было раньше в колхозе. Подтянулись и скотники. Среди них также появились передовики: коммунисты Завдовьев И. В., Колосов М. К.
Рентабельнее стали работать птицеводы. Птичник в то время находился, как и колхозный огород, за Званкой. В 1967 году государству колхоз продал 266 тыс. яиц, выполнив план на 110 %. Поощрения получили старший птицевод Применко Д.И., птицеводы Борзенец В. А., Применко А. П.
Всего в 1967-м – юбилейном году (50 лет Октябрьской революции) колхоз имени Жданова получил дохода 1 миллион 700 тысяч рублей.
Особое внимание стали уделять сахарной свекле, так как в то время это была самая доходная культура. Засевали ею 780 гектаров и получали по 247 центнеров с га. Часть труда свекловодов была механизирована: посев, частично прополка и уборка, вывозка с полей. Уборкой сладких корней свекловичницы занимались до «белых мух», выдергивали корни из земли после подкопки свекловичным комбайном, очищали их ножами от земли. Руки от этого у них были в трещинах, пальцы скрючивались от болезней. Простудные заболевания были обычным делом.
Во второй половине 60-х годов в колхозе появилась новая очень доходная культура – хмель. Плантации с этой технической культурой располагались на выезде из села в сторону Глушково. Рядом с хоздвором была построена сушилка для этой ценной технической культуры.
В конце 80-х годов появились новые производства: колбасный и лимонадный цеха. Они работали рядом с хоздвором за шляхом.
Стала развиваться социальная сфера. В 1965 году в центре села было построено новое здание правления колхоза, прежде оно находилось на улице Средней. В старом здании правления стал действовать пункт бытового обслуживания.
В 1966 году ученики начали заниматься в новом здании школы, на следующий год ставшей средней. Накануне шла подготовка к введению среднего десятилетнего образования. Выпускники 1966 года в 9 и 10 классах официально числились учащимися Курской заочной средней общеобразовательной школы, обучались они в девятом классе в библиотеке старого клуба, а затем вместе с выпускниками 1967 года в 1965-1966 учебном году - в только что построенном здании колхозной конторы.
В 1976 году был сдан Дом культуры, строили его почти десять лет, долгожданное здание стало гордостью села. Здание старого клуба разрушили, на его месте поставили стелу с именами погибших на войне жителей села.
В эти же годы было проложено три километра водопровода. На улицах установили двадцать четыре водоразборные колонки.
Правление и партком колхоза стали больше уделять внимания бытовым условиям на производстве, животноводам. Их в первую очередь обеспечивали топливом, необходимыми товарами, как тогда говорили – дефицитом. Организовали для них культурно-бытовое и медицинское обслуживание.
Выросли доходы колхозников: работающие получали ежемесячную оплату, старики - пенсию. Село начало отстраиваться. Появились дома и сараи из кирпича, ракушечника, исчезли хаты с соломенными крышами, теперь они покрыты железом и шифером. Колхозники стали покупать мотоциклы, легковые автомашины, велосипед имелся в каждом дворе, перестал быть редкостью.
В 20-м веке до революции и весь период советской власти званновцы пользовались для освещения керосиновыми лампами. В 1964 году в село начали проводить электричество – сначала на улицы, прилегающие к фермам, к 1967 году все дома уже имели электролампочки. Колхозники стали приобретать телевизоры, проигрыватели, радиоприемники, холодильники и другие электроприборы. В 70-х годах хозяйки стали готовить пищу на баллонном газе, но отапливать хаты продолжали зимой углем. Многие семьи стали пользоваться питьевой водой из пробуренных во дворах скважинах. Постепенно все улицы села покрыл асфальт, машины перестали тонуть в грязи после каждого дождя.
В начале 60-х годов в селе в пристройке к промтоварному магазину, расположенному в центре села, появилась пивная, которая у званновцев получила название «Гандэлык». Трудно объяснить, откуда появилось такое название. На улицах Октябрьской и Средней построили новые магазины, промтоварный и продуктовый. Позже объектом гордости стал магазин «Аист», сданный в 1976 году.
Изменился и расширился товарный перечень магазинов. В 50-е – начало 60-х годов в продовольственном были в основном: соль, хамса и селедка в бочках, конфеты-леденцы и «подушечки» - без фантиков, пряники, бублики, халва, спички, папиросы «Памир» и «Прибой», сахара почти не покупали – его выдавали на трудодни.
В единственном промтоварном магазине продавали ткани, лопаты, вилы, пилы и топоры, косы и серпы, гвозди; школьные принадлежности: портфели, тетради, дневники, чернильницы, ручки, перья, чернильный порошок и чернильные таблетки. Иногда появлялись велосипеды, велосипедные камеры и покрышки. Из обуви, в основном, валенки и кирзовые сапоги, из одежды – фуфайки. Иногда появлялись примусы, патефоны и пластинки к ним.
Во второй половине 60-х с появлением новых магазинов номенклатура продовольственных и промышленных товаров существенно расширяется. В село в широком ассортименте начали поставлять одежду (рубашки, платья, кофты), платки, шарфы, кепки и шапки, носки и чулки, обувь – ботинки, туфли, кеды. Если раньше часто мужики ходили в армейских штанах, рубашках, фуражках, шапках и даже пилотках, то теперь они были одеты в цивильные недорогие одежды и некоторые на праздники надевали пиджаки и шляпы, на ногах вместо кирзовых сапог имелись туфли. Большим достижением были керосинки и керогазы, на которых на скорую руку можно было приготовить еду – они тоже стали продаваться в магазине. Совершенно новыми были очень редкие, дефицитные радиотовары, потом – телевизоры и антенны к ним.
Впервые за всю историю села колхозники в конце 60-х годов могли помыться в общественной бане. На месте старого правления построили пункт бытового обслуживания. Здесь можно было сдать в ремонт телевизоры и другие электроприборы, заказать пошив одежды.
В эти годы ушла в прошлое оторванность села от остального мира. Еще в 50-х в селе был телефон только в сельсовете, до Глушково и железнодорожной станции можно было добраться пешком или на телеге, редко когда – на грузовой машине. В конце 50-х - начале 60-х до райцентра стало ходить грузовое такси: грузовые автомашины, крытые брезентом с сиденьями в кузове. Затем в 60-х пошли маршрутные автобусы. Вскоре на них можно было добраться до Курска и Сум. Некоторое время в 60-70-х годах в селе делал посадку пассажирский самолет «кукурузник», на нем можно было долететь за полчаса до областного центра. Почта работала весь период советской власти, в 60-80 годах она испытывала перегрузки, каких, очевидно, никогда уже не будет. Ее подсобное помещение было забито посылками и бандеролями, которые отправлялись во все концы Советского Союза. Каждый день почтальонам приходилось доставлять массу газет, журналов, разносить письма и телеграммы. После 1965 года добавилась еще и обязанность доставлять пенсию старикам. В 80-х годах стали устанавливать в некоторых домах телефоны.
Кино, газеты и радио широко открыли окно в мир. Это стало сказываться не только на поведении взрослых, но и детей. Они в те времена уже имели представление о прохладительных напитках, которые все подряд называли «Ситром». Изредка в Глушково продавали мороженое – его покупали и званновцы, дети узнали о том, что такое пирожное и торт. На новогодние праздники в школе выдавали пакетик со сладостями, каждый из ребят мечтал, чтобы там оказался и апельсин. Мальчишки в это время уже играли летом в футбол, а зимой в хоккей. По футболу проводились районные соревнования, спортсмены из Званного занимали на них не последние места. Славилась и легкоатлетическая команда из села, а также бегуны и лыжники, среди них показывал отличные результаты нынешний руководитель кооператива «Родина» Николай Пономарев в забегах на длинные дистанции.
Эстафету от Андриенко в управлении колхозом принял в 1972 году Антонов Валерий Александрович. Вышел он из комсомольских лидеров, был делегатом XVIII съезда ВЛКСМ, старался удержать экономику села на должном уровне. Впрочем, нельзя выкинуть из истории и те разговоры, что шли после общего собрания колхоза, на котором избирали нового председателя. Проходило оно, как всегда, в присутствии представителя райкома партии, который и рекомендовал кандидатуру нового председателя, поскольку Андриенко достиг пенсионного возраста. Когда после собрания колхозники спросили у своего «Кастро», почему его не выбрали, он ответил: «Так никто ж из вас меня и не предложил. Если бы это произошло – я бы дал согласие». В 80-х годах этот выдающийся по местным масштабам человек занимался рыбалкой, сидел одиноко в своей лодке, закинув удочки в Сейм.
Одно, очень важное новшество вошло в жизнь званновских подворий в 1979 году. Поливиченко Анатолий Васильевич привез со своей родной Брянщины сошник и стал высаживать картошку на своем огороде через борозду с его помощью. Революционность этого давнишнего изобретения умельцев из соседней области заключалась в том, что теперь картошку можно было не окучивать с помощью тяпки (сапачки), затрачивая на это множество дней и труда. Лошадь, сошник и тот, кто ими управляет, за час окучивают участок в 25 соток и выпалывает, вместе с тем, сорняки. Копать картофель так же можно с помощью сошника, что значительно быстрее, чем с помощью лопаты. Прогрессивные званновцы сразу же поняли все преимущества предложенной методики ухода за самой ценной огородной культурой. Многие стали сошники делать из «нержавейки». При этой посадке картофеля, чтобы не снижать урожайность (высаживают ее не в каждую борозду, как всегда это делалось в селе, а через борозду), необходимо клубни не кидать, а класть, и не через 40-50 сантиметров, а через 25-30. Не все это знают и понимают, и результат бывает хуже, чем при традиционной высадке. Поэтому некоторые упрямые старики до сих пор на огородах высаживают и окучивают и копают картошку по старинке.
Численность званновской интеллигенции в 60-80 годы значительно увеличилась, роль и влияние ее становились все более значительными. Одна из ее представительниц - Галина Юрьевна Ивахненко удивляла сельчан «моржеванием», хождением босыми ногами по снегу и другими достижениями «детки» Порфирия Иванова, занималась уринотерапией и фитотерапией. Но самым главным вкладом ее в быт званновцев заключается в том, что она в начале 80-х годов внедрила содержание на подворьях коз, первой заимев у себя это молочное животное. Любимых званновцами коров они не вытеснили, но с тех пор козы заняли достойное место в хлевах Званного.
В 1979 году председателем колхоза имени Жданова стал Иван Васильевич Матюненко, он возглавлял коллектив и после его перерегистрации до 2005 года.
С 1981 года в сельхозартели начали применять новую форму организации труда – коллективный подряд. Вначале по этому методу работали только звенья по выращиванию сахарной свеклы и кукурузы, но с 1984 года на него перешли три тракторно-полеводческих бригады.
В животноводстве были организованы небольшие звенья-подряды: четыре звена по обслуживанию молодняка КРС на молочно-товарной ферме № 1; два подобных звена на ферме № 2, четыре звена по обслуживанию КРС на откорм. Ежемесячно эти труженики получали оплату труда в виде авансов, а при условии выполнения договорных обязательств еще и доплату.
В колхозе не перевелись и в это время передовики. Заслуженной славой пользовалась женщина-механизатор Руденко Александра Егоровна, в 1981 году она была удостоена Всесоюзного приза трудовой славы имени Паши Ангелиной, учрежденного в 1973 году. Им ежегодно награждали за высокую производительность труда и эффективное использование техники. Этой чести было удостоено всего тридцать женщин-механизаторов.
Чтобы представить жизнь колхоза того времени, приведем факты за 1985 год.
В тот год было посеяно около тысячи гектаров ранних яровых культур. Кукурузой на силос было засеяно 198 гектаров. Убирали кукурузу два силосоуборочных комбайна КСК-100, управляемых Бондаренко П. М. и Игнатенко М. П., средняя урожайность составила 400 центнеров. Трамбовкой в бетонированной траншее доставленной зеленой массы занимался тракторист Ковалев В. С., всего было заложено 57800 центнеров силоса.
Свекловичные плантации занимали 850 гектаров. Проведены были все приемы по уходу за посевами, свекловичные комбайны и ботвоуборочные машины были своевременно отремонтированы. Во время уборки сладких корней были организованы уборочно-транспортные звенья. Результаты социалистического соревнования показали, что среди механизаторов на свекле передовиками стали Галич М. И., Журбенко М. В., они на своих РКС-6 при норме 4,6 гектара выкапывали корни сахарной свеклы за день с шести гектаров.
Передовиками среди животноводов в 1985 году были операторы машинного доения Мищенко В.А., Чалая Е.Н., Завдовьева А.М., Шевченко В.А., Руденко В. Ф., от каждой коровы они надоили за 10 месяцев по 2708-3196 килограммов молока. В честь того, кто добивался наивысшего суточного надоя, у правления колхоза поднимался флаг трудовой славы, на фермах выпускались «молнии». Для тех, кто занимал в этом соревновании 1-3 места, были учреждены переходящие красные вымпелы и денежные премии.
В 1986 году хозяйство засеяло 1460 га яровых зерновых, 850 га сахарной свеклы, 269 га кукурузы. Отличились в ходе соцсоревнования на уборке зерновых семейный экипаж отца и дочери Венидиктовых, они намолотили 7 тысяч центнеров зерна. Механизаторы Иван Шутко и Сергей Дорошенко выполнили плановое задание по уборке сахарной свеклы на 115-120 %, у Александра Руденко на вспашке зяби производительность составила 110%. В передовиках оказался и комсомольско-молодежный коллектив первой молочно-товарной фермы, который возглавляла Мария Шевцова.
Колхоз справился с производством и продажей государству продукции животноводства, план по молоку выполнен на 100,4 %, по мясу на 110 %, по шерсти на 100 %.
В 80-х годах действовала строительная бригада, в ней было более 40 человек, которую возглавлял Мирошниченко В. К.. Строители производили текущий и капитальный ремонты производственных зданий, строили новые. Многие члены бригады могли выполнять различные работы: плотника, столяра, штукатура, кровельщика, маляра, бетонщика, арматурщика.
К середине 80-х на животноводческих фермах были оборудованы красные уголки, медицинские комнаты. Во всех тракторно-полеводческих бригадах и на фермах имелись душевые установки и бытовые комнаты. Все четыре фермы были заасфальтированы.
В 1985 году начал действовать построенный медпункт рядом с детским садом, в котором был оборудован стоматологический кибинет, в нем работала стоматолог Русак Наталья Максимовна.
К 1986 году были сданы в эксплуатацию дома общей площадью 2820 квадратных метров, в них поселились 33 семьи, в том числе 19 – тружеников колхоза. В том же году в строй вступили колхозные общежитие и столовая.
В 1987 году в селе было пять торговых точек. Из них 4 магазина. Действовал комплексный приемный пункт бытового обслуживания (КБО), где производили пошив обуви и одежды. Работала в нем в основном молодежь. Здесь имелись ткани, пользовавшиеся спросом. Каждую пятницу приемщица Галич В. Ф. выезжала по графику на фермы, выдавала там выполненные заказы и принимала новые.
Улучшение экономических показателей колхоза, неплохие социальные условия на селе способствовали решению кадровых проблем для сельхозартели. В 1986 году в колхозе осталось работать 67 выпускников Званновской средней школы. В село возвращались солдаты срочной службы и оставались работать в родном колхозе, им выдавали безвозвратное пособие в сумме 200 рублей. В вузах и техникумах обучалось 33 колхозных стипендиата. Коллективное хозяйство не испытывало недостатка кадров. Среднемесячная зарплата работников полей и ферм составляла 133 рубля.
В связи с теми процессами, что шли в период перестройки решением облисполкома №175 от 20 апреля 1989 года колхоз имени Жданова был переименован в колхоз «Родина». Но вскоре юридический статус его изменился.
Начало перестройки было связано с Чернобыльской трагедией. Званное находится не так уж далеко от этой атомной электростанции. После взрыва в 1986 году в Чернобыле в детском садике Званного детям давали йодистые препараты. Тем, кому пришлось в тот год ехать на поезде из восточных районов СССР, было видно, что деревья вдоль железной дороги до Валуек имели скрюченные листья.
Не обошла Званное стороной и афганская война. Тринадцать человек – жителей села побывало в этой горячей точке планеты. Игнатенко Александр Васильевич был призван в армию в 1980 году. Служил десантником. В Афганистане получил тяжелое ранение, выжил, но остался на всю жизнь инвалидом. За проявленное мужество Александр награжден двумя орденами Красной Звезды.
Бондаренко Александр Иванович после окончания средней школы работал помощником комбайнера в колхозе. Учился во Льгове на механика. Первого апреля 1984 года был призван в армию, в 1984 году попал в Афганистан, в том же году был демобилизован и возвратился в родное село.
Шевцов Сергей Васильевич был призван в 1983 году, службу проходил в Афганистане, после демобилизации поселился на Украине.
«Афганцами» были священник сельской церкви отец Андрей (Бородин), поселившийся в Званном полковник Шанский Владимир Владимирович (он принимал также участие и в чеченской антитеррористической операции).
На афганской войне погибли Шемет Александр Васильевич, награжденный орденом Красной Звезды, и Лысенко Виталий Владимирович, получивший за участие в боях медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды (посмертно).
Званное пережило и корпоративное государство Романовых, когда дворянство решило, что простой народ должен обслуживать его прихоти, правящий класс совершенно оторвался от действительности и довел народ до самой страшной революции за всю историю государства. Званное пережило и советский, при котором при всех его положительных чертах сдерживалась индивидуальная инициатива, а экономика постепенно стагнировала. Большинство жителей Званного после революции и до 60-х годов жили трудно, были голодные годы, достатка было мало. С хрущевских времен село начало подниматься, в семьях появился достаток, стал обустраиваться быт. В последующие годы советской власти постоянно улучшалось благосостояние села, его жизнь становилась все ближе по своим стандартам к городской.
Но, самое главное, жизнь в это время была стабильной, предсказуемой, все были уверены в завтрашнем дне, все были грамотными, могли поступить в любое учебное заведение после окончания школы, если для этого были способности. Естественным процессом был отток молодежи в города, продолжившийся и после 1991 года. Колхоз в это время званновцами уже не воспринимался чем-то навязанным властью, у поколений, родившихся после войны, было ощущение, что колхоз был всегда.
Село Званное с 1991 года по настоящее время
После распада СССР в экономике России, ставшей независимым государством, произошли коренные изменения. На смену социалистической экономики пришла рыночная, в которой нет государственого плана и жесткого административного регулирования производства. Вместо господства социалистической (государственной и кооперативно-колхозной) собственности на средства производства на селе постепенно утверждалась частная.
В 1992 году 23 декабря решением Малого совета колхоз «Родина» был переименован в производственный кооператив «Родина». 12 февраля 2002 года производственный кооператив, согласно постановлению №15 главы администрации исполнительной государственной власти Глушковского района, был переименован в сельскохозяйственный производственный кооператив «Родина». С юридической точки зрения кооператив в его нынешней форме – это добровольное объединение граждан с их земельными и имущественными паями.
В настоящее время это многоотраслевое хозяйство. Согласно Уставу хозяйство занимается производством и реализацией сельскохозяйственной продукции, услуг, переработкой собственнго и покупного сырья.
В начале 2000-х производственная структура кооператива была представлена тремя тракторно-полеводческими бригадами, двумя МТФ, свинофермой, фермой откорма КРС.
Высшим органом управления кооператива «Родина» с 1992 года является общее собрание, которое проводится не менее одного раза в год. На нем рассматривается и утверждается годовой отчет, избирается наблюдательный совет и правление кооператива. Наблюдательный совет имеет контрольные функции над должностными лицами. Исполнительным органом является правление, избираемое на два года в количестве 11 человек, оно работает под руководством председателя и осуществляет оперативное управление деятельностью хозяйства. Председатель кооператива представляет хозяйство в органах государственной власти. Заключает договора, открывает и закрывает счета в банках. Осуществляет прием и увольнение работников.
Кооператив «Родина» стал многопрофильным хозяйством, занимается производством зерна, сахарной свеклы, животноводческой продукции: выращивает свиней, производит молоко.
Посевы кукурузы на силос с 90-х годов составляли около 30 гектаров. Ежегодно закладывалось 300-400 тонн силоса. В 2002 году было убрано 1900 гектаров зерновых и зернобобовых, в том числе 547 га озимых. Парк комбайнов был укомплектован такими машинами, как «Дон-1500» и «Енисей». Применялись такие организационные формы при уборке, как уборочно-транспортный комплекс. Сформированы звенья. Намолот составлял 30 центнеров с гектара.
Свиноферма в первой половине 10-х годов XXI века была одной из лучших в районе, насчитывала две с половиной тысячи поголовья свиней, получено было около 5 тыс. поросят, из них 3 тыс. было реализовано жителям районам, прибыль составила почти миллион рублей.
Заведующим свинофермой длительное время работал Пономарев Николай Павлович - будущий руководитель кооператива. В его подчинении трудились 8 свинарок, каждая из которых ухаживала за тридцатью свиноматками и их потомством. Ежедневная прибавка веса у поросят составляла 300 граммов, а на откорме привесы достигали до 400 и более граммов в сутки. Наибольших успехов в этом достигали Шевцова Н. И., Пономаренко М. М., Мищенко Н. А., Мозговая Н. И. и другие. Животноводческие помещения находились в идеальном состоянии: выбеленные стены, чистые, посыпанные известью проходы, ухоженные животные, заасфальтированные дворы и подъезды к помещениям.
К формированию социальной сферы села приложили руки и кооператив, и администрация сельского совета. Улицы села были заасфальтированы, везде проложен водопровод. Жителей обслуживали 13 магазинов с широким выбором не только продовольственных, но и товаров повседневного спроса. В центре села около Дома культуры появилось 5 баров и кафе.
В настоящее время село Званное – одно из крупнейших сел Курской области протяженностью 5 км. Его население – 2200 человек, и последние годы эта цифра остается неизменной. Трудоспособного населения - 800 человек.
В 2009 году началась газификация села, к 2010 году был газифицирован 681 двор из 900. Водопроводные сети протянулись на 22 км. По программе главы администрации района по водоснабжению был сдан проект на 15 миллионов рублей на обновление старого, проведенного еще в 70-е годы, и постройку нового водопровода. За последние годы реализации районной программы «Модернизация сети автомобильных дорог» проложили 6 км нового асфальта. Всего же в селе асфальтировано 17 км дорог. В это же время около полутора десятка молодых семей получили жилье по национальному проекту «Доступное жилье».
Отлично развита социальная сфера села: школа, детский сад, врачебная амбулатория, парикмахерская, аптечный пункт и ветаптека, Дом культуры и модельная библиотека. Построен новый православный храм.
Сердце культурной жизни села – званновский сельский Дом культуры, который был построен в 1976 году. При ДК работают 5 народных коллективов: народный хор, фольклорный ансамбль «Родники», женский вокальный ансамбль, ВИА «Сейм», хореографический ансамбль «Улыбка». В здании ДК функционирует детская школа. В школе два образцовых детских коллектива: ансамбли «Юность» и «Глория», которые представляют район на всевозможных конкурсах, участвуют во всех праздниках села и района.
Возрождается проведение народных праздников, в организации и проведении которых задействованы все творческие силы села. Это зимний праздник «Щедрый вечер» и летний «Ночь на Ивана Купала». Последний можно назвать международным славянским праздником, который проводится уже около двадцати лет. В нем участвуют фольклорные коллективы не только со всей России, но и из Украины и Беларуси. Есть в ДК и небольшой музей - экспозиция предметов быта предков. В нем можно окунуться в атмосферу настоящей избы с горящей лампадой у образов, тлеющей лучиной и покачивающейся в углу деревянной люлькой.
Одна из достопримечательностей села – модельная библиотека. В ней был проведен капитальный ремонт помещения с использованием новых технологий и стройматериалов, приобретены новая мебель, оргтехника, телевизор со спутниковым телевидением, имеется подключение к Интернету. Библиотека приобрела суперсовременный вид и стала привлекательной для читателей. Это одна из первых в области модельных библиотек. Сегодня в постоянно пополняемом фонде библиотеки 16 тыс. книг. Пользуются услугами библиотеки 1800 читателей. Уже из детсада родители ведут детей за книгами, самым маленьким читателям по 4-5 лет. Более 10 наименований газет и 5 детских журналов выписывается за счет местной администрации.
Спортивный зал ДК после обеда никогда не пустует. Здесь занимаются и дети, и взрослые многими видами спорта, в том числе и легкой атлетикой. В селе есть футбольная команда, уровень игры которой позволил ей стать единственной сельской командой, участвовавшей в первенстве Курской области по футболу.
Детский сад «Березка» - учреждение заметное. Его посещают более семи с половиной десятков ребятишек не только из Званного, но и поселка Глушково. Их учат азам грамоты, в школу дети идут подготовленными, общительными, умеющими жить в коллективе.
Званновская средняя общеобразовательная школа обучает в своих стенах более 190 человек. Зданию уже более 40 лет, но многие более новые школы района могут позавидовать ей: уютные классы, светлый коридор, информационный класс с 10 компьютерами, кабинет физики, оборудованный по последним требованиям, во дворе клумбы и цветы. В школе работает квалифицированный, творческий коллектив педагогов во главе с директором Мищенко Светланой Васильевной.
Званновский Свято-Покровский храм построен согласно всем церковным канонам. Строили его с 1994 года, что называется, всем миром. Весной 2000 года, на Страстную Седмицу, двери храма открылись, он стал украшением не только села, но и всего района. Настоятель храма - протоиерей отец Андрей (Бородин).
Врачебная амбулатория была построена в 1981 году. В амбулатории работают терапевт и стоматолог, палата дневного стационара. Каждый житель села получает квалифицированную медицинскую помощь.
Социальная сфера села финансируется из нескольких источников: часть средств выделяется из областного бюджета, часть - из районного, а часть - от доходов сельхозкооператива.
В Званном около 900 домовладений. Об уровне жизни селян можно судить по тому, что практически в каждом дворе стоят машины, и легковые, и грузовые. В домах у всех есть телевизоры, холодильники, стиральные машины, другие электроприборы. Все держат личные подсобные хозяйства. В них 200 коров, 75 лошадей, птица, пчелы. Во дворах имеются минимельницы, пилорамы, наборы современных столярных станков: циркулярные пилы, электрорубанки, фрезерные станки, сверлильные и другие. У хозяек есть сепараторы, другие кухонные машины.
Местные жители в основном трудятся в СПК «Родина». С 2008 года его возглавляет Николай Павлович Пономарев. В 2011 году в интервью областной газете он охарактеризовал современное состояние руководимого им кооператива:
- У нас многоотраслевое хозяйство, его направление можно назвать зерно-свекло-молочно-мясным, - рассказывает Николай Павлович. - Сегодня чуть больший упор делаем на животноводство. Порядка 1200 голов КРС, из них 300 - дойное стадо, имеется поголовье свиней.
Из 4000 га пашни более 600 га засеяно сахарной свеклой, остальные - зерновые. Каждый год ориентируемся по ситуации, и стараемся сеять то, что будет востребовано. Тут важна каждая мелочь, по большому счету, их в сельском хозяйстве нет. Поэтому теперь, когда заработал Теткинский сахарный завод, думаем увеличивать посевы свеклы, она будет более рентабельна. Валовой сбор сахарной свеклы в прошлом году перевалил за 22 тысячи тонн.
Почти в два раза за последние годы увеличилась урожайность зерновых. В 2008 году собрали по 48 ц/га, а валовой сбор составил более 100 тысяч. Денежный доход хозяйства увеличился за год на 40 миллионов рублей. Этому способствовало то, что улучшили возделывание почвы, стали применять новые технологии, качественные семена. За три года на 40 миллионов рублей приобрели современную технику, но ее все равно не хватает и на уборку приходится нанимать комбайны из соседних хозяйств. Конечно, бьет по карману диспаритет цен. Так, в этом году планируемая закупочная цена на молоко - пять рублей, в то время как для того, чтобы произвести этот литр молока, надо затратить 6-7 рублей. Вот такая получается арифметика.
Но, знаете, говорят: «Умирай, а хлеб сей». Вот и мы сеем. И верим, что наш труд все же будет оплачен достойно, ведь тяжелее труда на земле нет. Поэтому низкий поклон тем, кто работает в хозяйстве и поднимает его. Жаль, не так много, как хотелось бы, у нас молодежи. Но многие учатся в КГСХА и обещают вернуться в родное село. Для этого необходимо создавать им условия. В селе проведены и газ, и вода. Тем, кто работает в хозяйстве, даем в счет зарплаты беспроцентную ссуду на строительство жилья и другие нужды. В прошлом году выдали таких займов на миллион рублей. В этом году продолжаем. Помогаем людям всегда, когда нужно и сено заготовить, и транспорт даем бесплатно.
Конечно, самое главное, чтобы люди получали достойную зарплату. Сейчас средняя заработная плата по хозяйству - 7600 рублей. Механизаторы в сезон получают порядка 20000 рублей. («Курская правда», 3 февраля 2008 г.).
Главой Званновского сельского Совета с 2003 года по 2012-й неоднократно переизбирался Николай Леонтьевич Чудный. При нем продолжился процесс социального благоустройства, самое значимое - газификация подворий. Были времена, когда сельчане топили свои печи дровами, после того, как в лесу появились хвойные деревья, для растопки собирали шишки и гребли колючки. Весь послевоенный период отапливали дома углем. Этот процесс отнимал много сил, времени и средств. Газовое отопление решает все эти проблемы, быт села приближается к городскому: в селе есть водопровод, электричество, улицы заасфальтированы, имеются школа, детский сад, ФАП, Дом культуры, аптека, масса торговых заведений.
Демографические процессы на селе за последние годы неоднозначны. Приведем цифры статистических данных, имеющихся в Званновском сельсовете. За 2009, 2010, 2011 годы родилось соответственно: 20, 27 и 22 человека, а умерло: 40, 39 и 42 человека. Умирают почти в два раза больше, чем рождаются. В то же время за эти же годы из ближнего зарубежья по месту пребывания временно зарегистрированы в селе соответственно по годам: 20, 27 и 11 человек, кроме этого зарегистрировано по месту жительства соответственно: 39, 42 и 41 человек. Люди едут в Званное, славящееся своей природой и комфортными условиями проживания, из других областей и стран СНГ: русские, украинцы, белорусы, грузины, молдаване и другие. За счет приезжих демографическая ситуация в Званном стабилизировалась, перестала падать численность населения. Больше в селе стало многодетных семей. В 2009 году их было 11, в 2010 – 9, в первой половине 2012 – 16.
В 2010 году в состав муниципального образования «Званновский сельсовет» были включены село Будки и деревня Лещиновка. Общая численность дворов в муниципальном образовании стала составлять на 2011 год 1157, а населения – 2601, в том числе по селу Званное 987 дворов и 2201 житель. Наметившаяся тенденция свидетельствует о том, что коренных званновцев становится все меньше, это видно и по абсолютным цифрам и процентам прибывающих из других краев.
Сокращается численность учащихся Званновской средней школы и число выпускников. В конце 60-80-х годов в школе училось более 500 ребят, численность выпускников достигала несколько десятков человек. В 2011 году обучалось 187 учеников и выпущено – 15, в 2012 году - 13. В некоторых окрестных селах школы из-за малой численности обучающихся позакрывали. В Званновскую школу на бюджетном автобусе возят ребят из Ходяковки и Карыжа.
Количество пенсионеров в селе превысило число людей трудоспособного возраста. В 2011 году пенсионеров было 812, трудоспособных – 744.
Такая ситуация, конечно, зависит, прежде всего, от наличия рабочих мест в округе. По данным Званновского сельсовета на 2011 год, хозяйствующие субьекты в селе располагают 168 рабочими местами, в том числе в СПК «Родина» - 135. Муниципальных служащих – 11 человек, работают в бюджетных организациях – 105 человек (работники Будкинского СДК и МУК «Будкинская сельская библиотека» в эту численность не включены). Таким образом, официальных рабочих мест в селе – 284, это почти в 2,6 раза меньше, чем трудоспособных в селе. Конечно, есть частные предприниматели, среди них несколько десятков владельцев грузовых маших, пилорам, занимающихся выращиванием на подворье коров, бычков и свиней, но это не решает проблему трудоустройства. Многие молодые люди выезжают на работу в соседние поселки и города, едут в поисках работы в Курск, Москву, на вахтовую работу. Кто-то выживает за счет огорода, подворной живности и пенсии стариков. Но стандарты современной жизни высоки, молодежь свой социальный статус соизмеряет со средними и высокими тратами общества, где доходы далеко выше, чем на селе. Все это, естественно, негативно сказывается на демографической ситуации.
Пережив сложные 90-е годы, село Званное продолжает развиваться. В нем появляется все больше приезжих семей, многие из них – те, кто родился в селе, но длительное время трудился в других регионах. Приезжают сюда на постоянное жительство также и люди, которых очаровал этот уголок курской земли. Естественная убыль населения, произошедшая в последние десятилетия, постепенно начинает преодолеваться. Будущее у села, которому исполнилось уже 365 лет, несомненно, есть, оно должно быть прекрасным, комфорт быта приблизился к городскому, а благосостояние его жителей, судя по всему, будет значительно выше, чем в прежние времена. Село Званное находится не в безвоздушном пространстве. Процессы, которые происходят в селе, есть отражение тех процессов, что происходят в целом в районе, области и стране.
Социально-экономическая сфера в Глушковском районе развивается довольно успешно. Особенно большой объем работ выполнен в последние несколько лет. Поселок Глушково и населенные пункты сельсоветов заметно преобразились: прокладываются новые дороги, газифицируются даже отдаленные села, озеленяются улицы. В 2011 году объем инвестиций из всех источников финансирования (средства федерального, областного и бюджетов муниципальных образований) на строительство объектов социального и производственного назначения составил 1,3 миллиарда рублей. Было проложено 126 километров газовых сетей. В ряде сельсоветов работа в данном направлении полностью завершена, район в целом газифицирован на 90 процентов. К 2013 году планируется газификацию района завершить.
В 2011-м газифицировано более тысячи домовладений и 15 объектов соцкультбыта – детские сады, школы, ФАПы, дома культуры. На газе работают зерносушилки в сельхозкооперативах, животноводческие комплексы.
Достижение таких результатов невозможно без поддержки области, поскольку стоимость любого объекта на сегодняшний день достаточно высока. Наличие многих областных программ дает возможность развиваться в самых разных направлениях и райцентру, и сельским поселениям, в том числе и в плане строительства жилья. Например, в 2011 году в Глушковском районе сдали его более 3-х тысяч квадратных метров. Индивидуальное жилье (при использовании льготного кредитования) составило 15 квартир и 30 – так называемый пограничный городок в поселке Теткино, то есть, решена проблема обеспечения жильем людей, несущих службу на границе России. В плане 2012 года – строительство трех 4-квартирных домов для детей-сирот.
В селе Званном построен новый дом для погорельцев. Что называется, всем миром строили: администрация района, агрокомпания «Русь», сельсовет, предприятия и организации, жители собирали деньги. В мае дом Надежды Павловны Колосовой сгорел, а первого сентября она с семьей уже вошла в новый, благоустроенный. Эта акция была инициирована главой района Павлом Михайловичем Золотаревым и проходила под его контролем.
В 2012 году в строительство дорог будет вложено свыше 112 миллионов рублей – в два раза больше, чем в прошлом году. Причем важное внимание будет уделено ремонту и строительству сельских дорог.
Ремонт водопроводных сетей, замена водонапорных башен – это тоже проблема, обозначенная в числе первоочередных. В 2011 году только в селе Кобылки построено 15 километров водопровода. Работа эта велась и в Званном, Коровяковке, устанавливались электромеханические колонки. В планах администрации района – благоустроить все села по самому высокому разряду
Несмотря на то, что в районе 13 детских садов, очередь в них все равно немаленькая – 200 детей. В апреле 2012 года начнутся работы нулевого цикла с таким расчетом, чтобы в декабре детсад сдать в эксплуатацию. Предварительная стоимость его – 86 миллионов рублей. Он появится на свет благодаря тому, что строиться будет на условиях софинансирования с областным бюджетом. Будет производиться также капитальный ремонт детских садов в селах, чтобы они, некогда закрытые, вновь начали функционировать.
В поддержание учреждений образования в хорошем состоянии вкладывается довольно солидная часть средств районного бюджета. При нынешней системе реформирования образования в Глушковском районе не закрылась ни одна школа – малокомплектные стали филиалами. Глава района поставил задачу: абсолютно во всех школах сделать теплые туалеты. Занимаются здесь и ремонтом учреждений культуры. Небольшие объекты – парк, пляж – благоустраиваются за собственные средства.
В 2012 году районное здравоохранение ушло под эгиду области. Перед сдачей эти учреждения были приведены в хорошее состояние. Только в 2011 году большой объем ремонтных работ выполнен в поликлинике, хирургическом отделении. Оформлена вся необходимая техническая документация, в том числе и на каждый ФАП. Погашена вся числившаяся за учреждениями здравоохранения кредиторская задолженность – это не один миллион рублей.
Планируется строительство объектов производственной сферы. Будет строиться механизированное зернохранилище в «Авангарде», комплекс КРС в агрокомпании «Русь». Начал действовать маслозавод, на него нашелся хороший инвестор в лице ООО «Агропарк».
Успешно идет строительство приковывающей внимание многих биогазовой установки. Сдача этой установки мощностью 2,2 мегаватта в час планируется на июль 2012 года. Подобная установка действует под Киевом. Эффективность ее работы – в значительной экономии. Из навоза будет вырабатываться электроэнергия и реализовываться по более низкой цене – для собственных нужд. На недорогую электроэнергию в первую очередь будут «претендовать» свинокомплексы и комбикормовый завод – это энергоемкое предприятие. Но при этом частично эта электроэнергия будет реализовываться и в электросеть близлежащих сел. В дальнейшем на базе этой установки планируется строительство завода по производству биотоплива – бензина, керосина.
Быт и окрестности села Званное
Село в дореволюционный период делилось на «Фабрыщину» и «Трубыщину» - так говорили старики, их слова подтвердили исторические документы. «Фабрыщина» - западная часть села - работала на суконной фабрике в Глушково, «Трубыщина» обывала барщину на полях помещиков, в том числе самого крупного из них - Трубецкого. В Будках, на горе за садом, в это время стоял дом помещицы Воропанши - так звали ее в селе. Под горой, в пойме реки Сейм, у нее была псарня. Рассказывают, как эта Воропанша в карете с разодетым кучером ездила через Званное к Терещенко в Глушково в гости.
Быт званновских жителей несколько отличался от соседей-москалей, живших в Будках, Лещиновке и других ближайших русских селах и деревнях, хотя во многом и совпадал. До 60-х годов ХХ века большинство хат в нашем селе строилось из дерева. Сруб, как правило, был дубовый. Потом он «рыштобился» - оббивался крест-накрест лозняком снаружи и изнутри, и в один день с помощью родственников и соседей со всего «кутка» хата обмазывалась глиной, перемешанной с рубленой соломой, потом хозяева белили ее мелом. Обмазанный сруб не горел во время пожара, сгорала только соломенная крыша, иногда и верхние венцы сруба. Полы были глиняными и еженедельно мазались глиной. Потолок делался из досок, которые ложились одним концом на венцы сруба, а другим - на «сволок» - среднюю балку потолка. К сволоку на веревке подвешивали люльку для младенцев.
Для скотины во дворе строились сараи. У будян еще в 50-е годы скот стоял в хатах за перегородкой. В Званном только родившихся зимой телят держали до весны на привязи в хатах, поросят – под печкой.
У званновцев были однотипными и хаты, и заборы из плетня, и калитки – «фыртки», ворота, кольца и щеколды на калитках и в дверях хат. Крыши хат испокон веков были покрыты либо соломой, либо рогозой. Железные, черепичные и шиферные крыши у большинства появились после 60-х годов ХХ века. Кирпичные дома – тоже.
До революции 1917 года был только один кирпичный дом по ул. Набережной, ближе к лесу, у одного кулака - Пузырева. После раскулачивания в этом доме некоторое время была начальная школа, а после он стал опять жилым.
За селом, за шоссе, до 70-х годов стояло несколько ветряных мельниц («ветряков»). Окрестность они делали живописной, и в них очень вкусно пахло мукой. Все их разобрали в 70-х годах.
Первая церковь, Успения, находилась недалеко от моста на Набережной улице (до революции – Зацерковской), действовала, очевидно, с конца XVII века. При ней было кладбище, до сих пор на этой улице находят при земляных работах человеческие кости. В 1882 году стала действовать новая церковь - Покрова пока не была закрыта в 1947 году. Она находилась возле нынешнего кладбища, где сейчас установлена стела с именами односельчан, погибших на фронте, была деревянной.
В дореволюционное время село пережило разные периоды, но численность жителей постоянно росла, замедлился этот процесс в конце XVIII-начале XIX века. Во второй половине XIX века, после отмены крепостного права, население села почти удвоилось, достигнув своего исторического максимума. Новые улицы, очевидно, пристраивались к побережным, примыкавшим к Сейму. Усадьбы ставились вместе с огородами. Земля за селом называлась «царыной» (на украинском языке – то, что находится за окраиной, околицей села). В дореволюционное время земля за шляхом (автодорогой) была барской запашкой и там же находились полевые наделы званновцев. В колхозное время там была не только колхозная запашка, но выделялись участки тем семьям, у которых размер огорода был меньше положенного на всех членов колхозного двора.
Официальные и народные названия улиц не всегда совпадают, например: Куряче, Козына, Горбачева, Забигайловка, Кочерга, Вовча дума, Берлин и т.д. впрочем, и фамилии званновцев часто не совпадают с названиями подворий. Семью называют «Сипачевы», а фамилия – Сущенко. Одноклассника двор носил уличное название «Зеленые», а фамилия – Шевченко. Фамилии званновцы-первопоселенцы получили еще в пределах прежнего проживания. Подворные названия всегда имели свой смысл и исток. Московчиных, например, называли так, потому что дед- родоначальник был женат на «московке», «москальке» - русской. Подворное наименование может меняться, в отличие от официальной фамилии даже иметь двойное название: «Синачи» - «Бровыны». Часто подворное название семей происходило от родоначальника.
С юга Званное подпирают поля, за ними находятся села Ходякивка, Сухиновка, Кульбаки. Там, как и в Званном, говорят на сильно русифицированном украинском языке. На южной оконечности села находится шоссе (шлях), в советское время оно было покрыто булыжником – песчаником, а теперь, с 90-х годов ХХ века – асфальтом. Если ехать по этой автостраде на восток, то через несколько километров приедешь в районный центр – рабочий поселок Глушково. В поселке находился центр суконной фабрики, построенной еще при Петре I. Если ехать километров 30 на запад (через Карыж и ряд других сел), то приедешь в поселок Теткино, которое в наше время находится на границе с Украиной.
С северо-востока, с севера и северо-запада Званное омывает река Сейм, а за ней идет луг до Будянских гор – начало Среднерусской возвышенности. Ширина луга - не более 4 километров. На северо-востоке села, за Выгоном, находится урочище Дуброва. Между селом и Дубровой – Выгон, западным краем упирающийся в залив Званки. Сейм течет от Дубровы к Будянским горам, петляя по лугу. Невдалеке от заброшенного кирпичного завода (он был колхозным в советское время) протекает старица – Скорозва. Она омывает полуостров, на котором впервые и поселились предки жителей Званного. На полуострове в советский период посажен был сосновый лес, колхозный сад, был колхозный огород, где выращивали арбузы, клубнику, помидоры, огурцы.
Сейм, пройдя у с. Будки, поворачивает на юг, к Званному, и выходит к мосту у залива Званки, где образуется широкое, глубокое разводье, в котором водятся сомы до 30 кг. Дальше Сейм течет на запад вдоль села до самого леса. Перед мостом от него отходит протока «Кажаны». В давние времена здесь была гать, по которой переправлялись к Будкам, когда весной гать размывало, приходившие к этой переправе говорили: «Каже – ни!» (говорит – нет, то есть – нет переправы). Впоследствии это словосочетание превратилось в непонятное сейчас слово «Кажаны». Сразу после моста от Сейма идет протока в старицу Славэнь, которая образует остров «Обыход», из Славэни берет начало «Быйстрык» - ручей, текущий через весь луг к Лещиновке – поселению на возвышенности. В настоящее время из-за понижения уровня воды протоки от реки в Славэнь и Кажаны высохли, так же, как и Быйстрык, Славэнь превратилась в длинное озеро. В юго-западной части Славэни имеются два длинных залива под названием «Копанки». Поскольку на их берегах заметны были бугры вынутой земли, то, очевидно, эти заливы были когда-то с какой-то непонятной целью выкопаны, в настоящее время понять, кто и для чего копал, уже не установить.
Сейм после моста течет мимо Выра с Островком, мимо обрыва «у Бондаря» и «Галана», старицы «Опыровэ» (очевидно, от слова «упырь»), и в конце села омывает с двух сторон остров «Мацькова», у самого леса (сейчас протока вдоль леса частично высохла, и остров превратился в полуостров). До войны Мацькова была заросшей осокорями. На них гнездились аисты и цапли. Немцы этих птиц перестреляли, но, слава Богу, в селе продолжают обитать аисты, о них люди говорят - божья птица, они прочно обосновались в селе, каждое гнездо здесь оберегается. Аисты (чорногузы) наряду с ласточками - особо почитаются званновцами.
Для жителей села Сейм больше чем река. Его любят, красотой его берегов гордятся. Здесь можно порыбачить, искупаться, просто отдохнуть, посидеть на берегу, поплавать на лодке, нарвать желтых кувшинок… Рогоза, растущая по берегам Сейма, долго служила жителям села в качестве материала для устройства крыш хат. Луг является как бы продолжением Сейма, его поймой. Луг дает сено, весной селяне собирают дикий лук и щавель, он прекрасен во время цветения трав, здесь можно ощутить множество прекрасных запахов.
Сейм местные люди любят, как живое близкое существо, и воспринимают все его неустроенности, как болезнь родного человека, обсуждают его проблемы в кругу семьи за обеденным столом, сидя на лавочках возле домов в кругу соседей. В советское время много было разговоров о том, что промышленные предприятии и, частности Глушковская фабрика, делали сбросы в русло Сейма, отчего зимой начинался массовый замор рыбы. До 60-х годов все жители побережных улиц села воду для питья брали из реки, все остальные званновцы спокойно пили сеймовую воду. Но из-за названных сбросов теперь только редкие смельчаки решаются зачерпнуть пригоршей воду из русла реки для утоления жажды.
Лес до войны у Званного был лиственным: дубы, березы, осины, лещина. Но немцы и его вырубили. В селе стояла целая лесоповальная команда, которая строем каждый день с пилами и топорами ходила валить лес. После войны сельские мужики выкорчевали корни этого леса – надо было чем-то топить печи. А потом стройными рядами на пустом месте посадили в основном сосну, кое-где ель, березу, дубы и некоторые другие лиственные деревья и кустарники. Растет в лесу с недавнего времени и маньчжурский орех, похожий на грецкий. В «Кутах» - больших полуостровах, вдалеке от села, в лесу растут липа, лещина, дуб, бересклет, крушина. В 70-х годах в лесу в питомнике высадили черноплодную рябину. Потом его забросили. Но кусты растут, плодоносят, а птицы разнесли семена по всему лесу. До второй половины 60-х годов в советское время в лесу пасли коров, они выедали всю траву и подлесок. А местное насление гребло хвою и собирало шишки для растопки печи. Лес был чистым, словно парк. В настоящее время он зарос малиной, крапивой, папоротником, кустами черной рябины и бузины, кое-где пробиваются в подлеске клен и белая акация. Изредка встречаются на опушках полян дубы. Через лес, от озера Ковалевэ, у с. Ходякивка протекает ручей «Ровэц», в иные годы полностью пересыхающий. Но, когда он полноводный , впадает в Сейм у Мацьковой. В нем водились белые караси, тритоны, вокруг обитают ужи и лягушки.
На большом лугу между Званным, Будками и Лещиновкой есть несколько пойменных озер. Их называют в Званном болотами. Берега их густо заросли хвощом, очеретом, рогозой - «сытником». Болота затянуты ряской, резаком, похожим на алоэ, «крапивкой», кувшинками, водяными лилиями. Здесь водятся караси, лини, вьюны, бывают щуки. В самом северо-западном углу луга находится система этих болот – озеро под названием «Хутовща».
Почти каждую весну весь луг раньше заливало половодье. От гор Будянских до села – сплошная вода. Красота неописуемая. Прилетают крупные чайки. Напор воды немалый. Но через 2 недели уже выглядывают спины луговины. Вода остается только в лиманах, где зацветает купавница. На буграх разрастается дикий чеснок и щавель. А к концу мая зацветает разнотравье. Старики говорили, что до войны на лугу росли большие дубы, их выпилили и коренья выкопали – от них долгое время оставались ямы. В начале 90-х годов ХХ века прибрежную луговину перепахали, думали, очевидно, получить небывалый урожай сена. В эти же годы от моста до «Выра» и «Островка» были посажены тополя. На лугу стали пасти коров. И в результате исчезли ромашки, хилее стали травы, щавель, чеснок.
В Сейме водятся такие рыбы, как плотва, тарань, лещ, густера (по-званновски «проскирка»), язь, жерех («былызына»), пескарь («пычкурь»). Одно время исчезал после войны и в 90-е годы вновь появился бычок. Водятся также линь, желтый карась, в 70- е годы были запущены белый карась, окунь, щука, судак, ерш, налим («мынек»), вьюн, карп («короп»), сом, верхоплавка («сибиль»), голавль («головынь»), «сагай» (елец). Имеются несколько пород рыб, которые не употребляются в пищу: лэжни, сцыкавки, гладусы и гиркушки. В последнее время появились также виды рыб, которые исконно в реке Сейм не водились, в том числе «марина», какие-то гибриды окуня с судаком и другие.
К югу от села, в полях – урочище «Чащи» - озерно-болотистое место, заросшее камышом, в 70-е годы дно углубили. Любители стали там ловить карася. От болотно-озерной системы Рахов, в которую входили когда-то и Чащи, и Крызьке, и Ковалевэ, находившейся на юго-западе от села и шедшей почти до Сухиновки, в наше время ничего не осталось, на этом месте теперь из лесопосадок вырос сосновый лес.
Поселившиеся в Званном предки были земледельцами. Издревле они выращивали зерновые: пшеницу, рожь, ячмень, овес, просо, гречку. Все это высевали в полях. В селе возле каждого дома имелись сад и огород. До 50-60-х годов в садах росли яблони и груши-дички, выкопанные нашими предками в лесах. Доходили они толщиной до нескольких охватов и вымахивали иногда на высоту 20-25 метров, в основном это были «кислицы» да «гиркуши». Их плоды сушили, а осенью, зимой, весной варили компоты («озвар»), а также «мочили» в бочках. Хорошая получалась закуска. В садах неизменно росли вишни, сливы, красная и черная смородина, крыжовник. В последнее время широко распространены виноград и абрикосы, селекционные сорта яблок, груш, слив, тутовника. Землянику стали выращивать в 60-х годах ХХ века.
На приусадебных участках («городах» с ударением на втором слоге) главной культурой с XIX века стала картошка. До этого с ней конкурировали рожь и конопля, из которой после соответствующей обработки изготавливали ткань для одежды, постельного белья, полотенец, занавесок. Поздним летом замачивали кули (снопы) в Сейме, осенью вытаскивали, сушили, били (трепали), вычесывали кострицу, на прялках готовили нити и на самодельных ткацких станках ткали. Все это делали женщины.Ткань отбеливали, вышивали красными и черными нитками – невесты готовили себе приданое. Кроме этого, непременно выращивали морковь, красную свеклу, тыкву, помидоры, огурцы, мак, кукурузу. Укроп и хрен росли самосейкой. Такие культуры, как баклажаны, перец, петрушка, сельдерей, появились только в последних десятилетиях ХХ века. Курильщики до последнего времени выращивали табак – самосад, пока не перешли на сигареты и папиросы. Не все, но все же высаживают в огородах дыни и арбузы. По периметру всего огорода росли подсолнухи, а рядом с ними фасоль. Понемногу высаживали горох, черную и белую редьку. Сейчас подсолнухи исчезли. И огороды стали голыми и скучными, как будто потеряли художественное оформление. Раньше семечки с огорода отжимали на маслобойнях и запасались растительным маслом, сдавали «спекулянтам» - своим соседям, которые везли эти семечки для продажи зимой в города. Семечки просто лузгали на скамейках возле хат и в хатах, слушая какие-нибудь рассказы и сказки. В настоящее время никто не желает иметь мороку с этой культурой – семечки и растительное масло можно купить на каждом углу.
Большинство семей весь период существования села владели землей в полях, держали иногда несколько лошадей, коров, свиней. Овец в советское время было мало, коз и того меньше. Но бараньи полушубки зимой носили почти все.
Из птицы во дворах всегда водились куры, утки, у многих - гуси, у некоторых были индюки. Изредка держали цесарок. Кое-кто занимался кролиководством. Экзотических птиц и животных практически не встречалось.
Среди сельчан всегда было достаточно столяров, печников, скорняков, сапожников и тех, кто шил полушубки. И срубы для хат, сараев, клунь, окна, двери, столы, стулья, лавки, табуретки, скамейки и прочее изготавливали местные умельцы.
Были свои слесари и жестянщики – ремонтировали замки, делали ключи, чинили чугунки и кастрюли, ухваты (рогачи) и кочерги, мастерили самогонные аппараты. Была своя кузница, без которой ни одно село не обходилось. В доколхозный период кузниц в селе было даже несколько.
Очевидно, были и шорники, которые изготовляли сбрую для лошадей: вожжи, чересседельники, дуги, хомуты и т.д. Думаю, что седла, телеги (возы) и сани также дело рук местных мастеров. По крайней мере, в плотницкой бригаде в колхозе все это изготавливали. Судя по фамилиям, были в селе и бондари. Раньше без бочек крестьянский двор не мог обойтись. Эти мастера, кроме бочек, изготовляли «переризи» - большие лохани, ведра, дежи для замеса теста, «ряшки» для приготовления еды свиньям.
В круг домашних орудий труда входили топор, пила двуручная, одноручная (ножовка), молоток, щипцы, плуг, борона, коса, серп, грабли. В домашнем хозяйстве обходились бочками для солений капусты, помидоров, огурцов, яблок и груш, для приготовления хлеба использовалась дежа, решето. До 60-х годов хлеб, пироги, пряники, кныши, макожарники и т.д. во всех семьях пекли сами в печи или на сковородках, противнях на «грубках» (печурках) с чугунным верхом, пристроенным к русским печкам. Для приготовления традиционной юшки (супа) и обеденно-вечернего борща использовали чугуны и глиняные горшки. Молоко готовили (томили) в печи в глечиках (глиняных кувшинах). Сливочное масло сбивали скалкой в широких керамических макитрах. Кастрюль, индивидуальных тарелок до 50-60-х годов в большинстве семей было мало. Часто в старые времена ели из общей семейной, как правило, деревянной миски деревянными ложками. Вилками за столом в досоветское время практически не пользовались.
Воду носили из колодезей женщины ведрами на коромысле. Если за водой (очень редко) ходил мужик, то ведра он нес в руках, а не на коромысле, как это делали женщины – традиция, однако. Когда-то ведра были деревянные, в новейшее время, в XX веке, стали употреблять металлические: циберки (цилиндрические) и конусообразные оцинкованные. Пили воду, набирая из ведра, бочки, или уже потом из металлической кастрюли кружками (а до революции – корцами-кружками, сделанными из березовой коры).
Важным элементом домашнего хозяйства была ступа. В Званном она была особой конструкции. Отрезался комель толстого дерева, в нем продалбливалось отверстие ступы. К бокам этой части ступы прибивались толстые деревяшки длиной 1,5-2 метра, между ними пристраивался рычаг, который держался на них или с помощью железного стержня или колышка, на конце рычага приделывался пестик, низ которого оббивали железом, так же, как и дно ступы. Полость ступы выдалбливалась конусообразно, зауживая ко дну. Толкли в ступе просо, мак, табак: одной ногой нажимали на край рычага и поднимали его над продолбленным отверстием в ступе, другой резко отпускали пестик в ступу. После войны у некоторых появились ступы из-под снарядных гильз. В них, как правило, толкли табак.
До революции 1917 года и после войны мало было мыла, оно было редкостью. Белье стирали женщины сначала дома в деревянных корытах, потом несли на реку Сейм (и зимой, и летом), полоскали его там, били при этом деревянным прачом, похожим на толстую короткую лопатку с короткой ручкой. Отбеливали белье с помощью древесной золы. Белье складывали в деревянное жлукто (короткую трубу, выдолбленную из ствола дерева), ставили на корыто и белье поливали многократно зольной горячей водой. Высушенное белье гладили таким образом: катали ребристый рубель по белью, навернутому на скалку. Потом появились чугунные утюги, в которые закладывали древесный уголь (так их раскаляли) и гладили. Такие утюги у большинства семей появились после войны, электрические – после того, как в село провели электричество в 60-х годах.
Из повседневной одежды и обуви у мужчин была рубашка (до революции из домотканого конопляного полотна), штаны - чаще из того же материала. Зимой носили из верхней одежды суконное или полушубки, шубы, а также чекмени, армяки, пальто появляется в советскую эпоху. Ситцевые и сатиновые платья и рубашки появляются в новейшее время, шились местными мастерицами. Эти ткани и в послевоенный период были дефицитом.
На голове мужчины носили уже в советское время кепки и шапки зимой. До революции и до войны в моде были мерлушковые папахи.
Женщины летом носили нижнюю рубашку, кофту, передник и юбку. Зимой добавлялась зимняя верхняя одежда: шубы, полушубки, жакеты из плюша для праздничных выходов.
Повседневной верхней одеждой в советское время была фуфайка. Дети летом бегали босыми. Мужики летом и зимой носили сапоги. Женщины носили летом легкую обувь, меняющуюся с течением времени. Лапти, хотя и плелись в Званном, но в советское время почти никто уже не носил. Будян в лаптях я еще видел в 50-х годах, когда они приезжали к нам в дом обрушивать просо на пшено. Универсальной зимней обувью советских людей были кирзовые сапоги у мужчин и валенки для всех возрастов и обоих полов.
Праздничная одежда в далеком прошлом была из конопляной ткани и дорогих материалов, как правило, вышитой.
Круг жизни и сезонный круг
Вся жизнь наших предков до революции и коллективизации 30-х годов ХХ века проходила по православному кругу. Родился – крестили. Подрос – пошел в церковь причащаться. В церковь необходимо было ходить хотя бы раз в неделю, в воскресенье, и на праздники: Рождество, Крещение. На Пасху – обязательно всей семьей. В брак вступали только через венчание. Умирающий причащался батюшкой, ему отпускались грехи, и хоронили по православному обряду с плакальщиками. Во всех хатах были иконы, лампадки. Входящий незнакомый человек в дом обязательно искал взглядом икону и крестился на нее. Нищие, которые ходили по дворам еще до конца 50-х годов, просили подаяния «Христа ради» и никто не отказывал никогда им в куске хлеба. Вся речь была пересыпана библейскими выражениями: «Господи!», «Господи, прости!», «Христа на тебе нет!», «Нехристь» и т.д.
Годовой круг жизни российского крестьянина многократно и хорошо описали с его местными особенностями. Чего стоит одна только работа волгоградского писателя Василия Белова «Лад».
Годовой круг работ и забот званновцев до коллективизации и после нее существенно не изменился, но поменялась его как бы внутренняя сущность. Зимой крестьянин свободен от полевых работ. Но каждый день нужно протопить хату, приготовить еду, наносить воды себе и скотине, почистить хлев у коров, свиней, лошадей, накормить скот, птицу. Работа делилась на мужскую и женскую. С утра, часто часов в 5-6, хозяйка уже на ногах, готовит еду, доит корову, задает корм птице. Хозяин в это время прочищает от снега дорожки во дворе, ко двору – с улицы, чистит в хлеву, задает корм скотине. Мужчины-мастеровые заняты своим делом: латают или шьют сапоги, мастерят окна, двери. Утром, в обед и вечером вся семья садилась за стол. Утром «снидать» всегда был суп – «юшка», с поджаркой на свином сале и луке, вареная или жареная картошка, яичница, сало, хлеб (ржаной), молоко или компот-озвар. В обед борщ, иногда с мясом или салом, каша (пшенная, гречневая), свежие летом или соленые зимой огурцы, помидоры, хлеб, молоко, озвар. На ужин «вечерять» подавался, как правило, томившийся в печи борщ, молоко и молочные продукты, озвар. Пироги, пряники, макожарники, кныши готовились к праздникам. Колбаса тоже припасалась к этим дням. К Масленице пекли жаворонков.
Во время еды «молодыця» - жена сына, с которым жили родители, за стол не садилась – подавала еду и ела после всех. Заботы о дворовом хозяйстве лежали, прежде всего, на ней. Именно она «поралась» во дворе: ухаживала за скотиной и птицей, готовила еду, мыла посуду, прибиралась в хате, приучала к этой работе детей.
Еще в послевоенное время у значительной части семей сохранилась традиционная посуда. Варили пищу в русской печи в металлических чугунах и глиняных горшках разных размеров, накрывая их сковородками, чтобы не попал пепел и мусор. На сковородках готовили поджарку из мелко порезанного сала и лука, ею заправляли юшку (суп) или картошку, жарили шкварки. На металлических противнях готовили колбасу и пироги. Подавали в печь все это рогачами (ухватами) разной ширины, горящие дрова перемешивали кочергой. После того, как печь протапливалась, вход в нее закрывался заслонкой. В печи оставались после утренней еды томиться молоко в глечиках и борщ, его традиционно ели на обед и им же «вечеряли».
Тесто замешивали в деже – небольшом деревянном сосуде, похожем на бочку из дерева, хлеб пекли в формах из металла или на поду. Подовый хлеб (пырэпички) иногда пекли на дубовых и капустных листьях.
Ели из деревянных, глиняных и металлических мисок деревянными ложками, ближе к нашему времени стали пользоваться ложками из металла. Вилки появились в большинстве семей только после революции 1917 года, но даже в послевоенные годы это был очень редкий столовый прибор. В прошлом в бедных семьях юшку, борщ ели всей семьей из одной большой миски, черпая из нее ложками и соблюдая очередность по старшинству, кто нарушал очередь, мог получить ложкой по лбу от главы семейства.
В настоящее время туалеты стали обычным атрибутом быта на селе. Естественную нужду испокон веков вплоть до 50-х годов XX века званновцы справляли в саду или на навозе, который лежал во дворе кучей, куда его складывали, вычищая из хлева и конюшни. По ночам дети справляли малую нужду в помойное ведро, а малолетние дети и большую тоже, взрослые для этого выходили на улицу.
У некоторых хозяев навоз из-под коровы и лошади выбрасывался через окно на зады сарая в сад. Для жидкого навоза свиней на задах сарая в саду, как правило, была выгребная яма. Весной навоз вывозился на огород как удобрение, а потом опять накапливался в течение года. На навоз выбрасывались остатки пищи и помои. Привычки чистить курятник не было, птичий помет в качестве удобрения не использовался, считалось, что он сжигает растения.
Навоз был атрибутом двора, таким же, как хата, сарай, клуня, амбар (в селе произносится «анбар»), погреб, хижа (небольшой плетеный сарай для хранения топливаили сена), плетень (в Званной плетень называли «лИса»). Выражение «выкинь на навоз» было устойчивым, употреблялось и в переносном смысле: «цэ годно тыльки на навоз» - означало, что эта вещь никуда не годна. По своему смысловому значению это выражение произносилось как одно слово: «Нанавоз».
С точки зрения современного человека, все это неприемлемо, очевидная антисанитария. Запах навоза и рой мух летом во дворе были неистребимы. Но такова была действительность, люди к этому относились, как к чему-то привычному и по-другому жить не мыслили. Да и некогда было по уютнее обустраиваться, все делалось вручную, а промышленности не было.
Туалеты типа сортир появились в Званном вместе с общественными зданиями, например, возле школ не ранее второй половины XIX века септики стали строить только в XXI.
Утром все традиционно умывались, набирая чистую воду из ведра в древности корцем, а в новое время кружкой. Из кружки воду набирали в рот и выливали ее в сложенные руки пригоршней, а потом умывали ею лицо, стоя над помойным ведром. Каждый умывался самостоятельно: мужчины и женщины, старики и дети. Малолетних детей и беспомощных умывали женщины. Только в некоторых случаях поливали воду в пригоршню умывающемуся, если тот «вымазал» (вымарывал) в чем-то руки: резал и свежевал животное, работал с навозом или глиной и т.д. Руки допускалось вытирать тряпкой, а лицо – полотенцем (рушныком). Перед едой так же традиционно моют руки. Умывальники в селе появились в XX веке, когда их начала производить промышленность.
Эти бытовые детали многозначительны, они - признак национальной принадлежности. Например, у восточных народов женщина поливала из кувшина воду на руки мужчине, когда тот умывался. У евреев каждый сам себе поливает из кружки воду на ладонь руки, соблюдая правило: сначала одну, затем другую руку. В рот воду эти народы не берут, чтобы умыть лицо.
По поводу этих бытовых деталей можно порассуждать, проанализировать. Поскольку эти привычки очень устойчивы и консервативны, передаются в семьях из поколения в поколение, то можно предположить, в какой природной среде они могли сформироваться, выяснить, как на них влияла религия, каков статус в семье имели мужчины и женщины, старики и дети.
Традиции строить бани в селе не было. Весь годичный период, когда возможно – мылись в реке во время купания. Зимой купали маленьких детей в ночевках или деревянных переризях (широких деревянных лоханях). Взрослые мылись зимой редко, в древности наливали подогретую воду в переризь, а потом, в наше время, в металлические ночевки – в них и мылись взрослые и дети, взрослые - в отдельной части хаты, укрывшись от других. Вместе, как это принято у некоторой части русских, взрослые и дети, мужчины и женщины не мылись.
Мыло в селе не варили. До его промышленного производства пользовались на реке глэем (речной илистой глиной), песком и золой для отбеливания белья.
За волосами ухаживали с помощью гребней и гребешков, они отличались размерами и густотой зубьев, а делались из рога и дерева. Некоторое время производство гребней из рога в 19-м веке было в Званном промыслом.
Поздней зимой, в начале весны в доколхозный период в селе начинали чинить посевной инвентарь: телеги, плуги, бороны и т.д.
В конце апреля-начале мая наступала посевная. Сеяли в поле в основном зерновые и коноплю. Затем в огороде картошку, свеклу, морковку, тыкву, огурцы, помидоры и т.д. После ледохода и разлива реки, кто имел снасти, в пойме реки занимались рыболовством: неводами, сетями, вершами, вентерями, на удочку, перемет. Если ловили рыбу артелью в несколько человек неводом или сетью, после рыбалки улов делили на равные доли. Происходил дележ улова так: рыбу разбрасывали на равные кучки по числу рыбаков, то-то отворачивался и один из участников рыбалки показывал на кучки рыбы, а отвернувшийся от улова называл, кому эта доля достанется. Одну долю выдавали владельцу невода сверх поделенной рыбы. Некоторые умели ловить рыбу в середине зимы, в дни замора «духами». Выкапывали у берега пойменного озера яму, протягивали к ней от воды ровчик и забрасывали лозой, травой и снегом, оставляя на несколько дней. После, открыв «дух», вычерпывали набившуюся в выкопанную ямку рыбу.
Коров в конце апреля - начале мая выгоняли в стадо - каждый день рано утром и встречали поздно вечером.
В июне начинался сенокос. Все село, от мала до велика, выходило на луг. Мужики по росе косили. Бабы, старики, дети ворошили, сушили скошенную траву и к концу дня складывали в копны ту часть сена, что уже подсохла, чтобы дождь не намочил и оно не сгорело. Потом эту душистую траву грузили на воз, а, привезя домой, переносили в сарай или складывали в копну во дворе. И в те же дни женщинам надо было прополоть картошку в огороде, зачастую делать это приходилось пожилым, остальные забегали на огород к вечеру после работы.
Между тем, в лесу поспевала земляника. Дети, женщины и молодежь в эти дни старались побывать в лесу, чтобы принести домой этого душистого лесного счастья.
А тут уже конец июня - начало июля - начинается косовица хлебов: сначала ячменя, потом ржи, пшеницы, овса, проса. Хлеб скошен, увязан в снопы, перевезен в амбары. И начинается его обмолот цепями до самых белых мух. А между делом еще надо выкопать картошку и другие культуры в огороде, перенести все это в погреб. Начинается поздняя осень. Дело к празднику Покрова, когда основные работы в полях окончены – наступает пора свадеб. А потом праздники рождественские и крещенские и на проводы зимы – Масленица. И дальше Великий пост до Пасхи.
Из года в год повторялся этот круг, устоявшиеся традиции и обычаи, отработанные столетиями. Все знали, что делать, и жили под Богом. Убийств и воровства не было. Как можно убить своего, которого знал с детства, за это Бог покарает, и как потом среди людей жить? Как можно украсть? Украденную вещь на другой же день узнают, поймут, чья она. Поэтому, когда по делам уходили, щеколду закладывали палочкой – знак того, что хозяев нет дома. А вот лодки на реке приковывали к столбам цепями и замком - их могли угнать в другое село.
Званное длительное время было мононациональным, в нем жили только украинцы. Инопленников видели только в лице цыган, которые периодически со своими таборами прикочевывали летом, ставили шатры у реки и создавали вокруг себя ажиотаж. Мужики-цыгане делали вид, что они кузнецы и брались чинить все металлическое: топоры, косы, чугуны и т.д. А по ночам воровали кур. Цыганки ходили по домам гадать или попрошайничали, а их ребятишки, голые, веселые и злые, пели матерщинные песни, которых местные дети не знали, и получали за это от сельских подростков яблоки, груши или конфеты. Священники сельской церкви изначально, с XVIII века, были русскими. Во второй половине XIX века, с основанием школы, в селе появляются русские учителя. В колхозе уже появились русские специалисты: агрономы, зоотехники, ветеринары и другие.
Традиция заключать браки с «москалями», жившими за Сеймом была давнишней. Брали от них жен и отдавали туда своих девушек замуж. Из Ярославля автору прислал письмо В. А. Кузнецов 1935 года рождения, с отзывом об «Истории Званного». Он коренной будянин. Его предки с XVIII века служили помещикам Воропоновым. Отец Виктора Александровича из Будок, а мать из Званного. Таких браков было немало. Местные жители легко понимают говор своих соседей из ближайших сел. Но выходцы из центральных и северных районов Курской области с трудом воспринимают родную речь потомков слобожан. В 60-70-е годы в областных лагерях для комсомольского актива бывали ребята из Званного, Сухиновки, Кульбак и других украиноговорящих сел Глушковского района. Когда они переходили в разговоре между собой на украинский слобожанский язык, сбегалось много русских ребят из северных и восточных районов Курской области, они слушали их, раскрыв рот, как иностранцев, ничего не понимая. Местные русские, из Глушковского района, понимают речь жителей Званного без проблем. В настоящее время автору довелось разговаривать с одним тех многочисленных русских, что переехли на постоянное место жительства в Званное. Он плотник, простой человек, знать не знает, какие национальные корни у исконных жителей села и жаловался, что не понимает разговора званновцев, удивлялся этому: «Но ведь они же русские. Почему так говорят?...».
Каждый сельчанин работал во все времена на своем поле для своей семьи, для себя. Поэтому никто никого не подгонял, не указывал. Кто был работящим и умелым – жил лучше других. Пьянствовать было некогда. Старики в 60-70-е годы XX века, когда мужики в селе стали непривычно много пить самогона, беседуя на лавочках возле домов, поговаривали: «Разве раньше так пили? Пили только по праздникам. Разве пьяным с хозяйством справишься?». Сам образ жизни воспитывал трезвость. Хотя и пьяницы в старину имелись. Они были тем негативным примером, который стоял перед глазами – как нельзя жить.
Горбенко Мария Егоровна, проживающая на улице Средней, привела два примера из жизни мужчин Званного. Первый характеризует тех, кто родился до революции и был воспитан на древних традициях. Она рассказывает, что ее отец Захарченко Василий Алексеевич, живший на Мочире (улица Зеленая) вместе с мужиками-соседями любил по праздникам и выходным собираться на лавочках у столика под вербами, у воды. Каждый из них приносил с собой по «четверочке» кваса из красной свеклы, его делали жены в небольших бочках для заправки борща. Мужики выпивали этот квасок и пели народные украинские песни, а вокруг них играли дети, садились им на колени, слушали и запоминали родные мелодии.
Во втором «примере» она поведала о поколении мужиков, которые стали отцами семейств после войны, в том числе и ее муж. В начале 60-х годов, как-то летом в будний день, пока женщины были на работе в колхозе, мужчины кутка, около 10-ти человек, без всякого повода собрались у Марии во дворе и выпили «четверть» самогона, а потом в беспамятстве повалились там же, во дворе, на землю спать. Приехавшие с работы женщины пережили одни неприятности от перепивших мужчин. Так случалось довольно часто. Большинство этих отцов семейств умерли в возрасте около 50 лет и многие – не своей смертью.
В советское время, особенно после войны, пьянство для части мужчин стало системой. Возможно, причина была в том, что колхоз – это не собственное хозяйство. Мужчин стали «загонять» на работу бригадиры, ими стали командовать, что делать, их не стали выпускать из колхозов. Дети получали бесплатное образование в школе, техникумах и вузах, их судьба была заранее известна.
Пьянство среди женщин было чрезвычайно редким, никто из женщин не курил. В колхозах значительная часть работы ложилась на женские плечи: работа с 4-х часов утра дояркой и свинаркой, работа на сахарной свекле до поздней осени под дождем, ветром, снегом.
В колхозе стали оставаться работать немногие после школы, значительная часть молодежи стремилась поступить в техникум, вуз или пристроиться работать в какую-нибудь контору. К сожалению, в советскую эпоху к бескорыстным и великим сельским труженикам сложилось несколько пренебрежительное отношение, слово «колхозник» стало носить отрицательный оттенок, в городе им обзывали простаков и непутевых людей. В школе и дома сельским ребятам говорили: «Занимайся старательно, вырастешь, поступишь учиться, а будешь неучем – останешься в колхозе волам хвосты крутить, с вилами на работу будешь ходить». Такая бытовая агитация, конечно, престижа колхозной жизни не прибавляла. Как официальная пропаганда ни пела славословия колхозному строю, но реальная жизнь говорила о другом: жить в городе лучше, а на селе трудно.
Процесс раскрестьянивания в стране шел не только, как утверждают некоторые противники социализма, через раскулачивание и создание колхозов. Процесс сокращения жителей села, в принципе, естественный для всех индустриальных обществ. Механизация сельскохозяйственного труда приводит к сокращению потребности в рабочих руках на селе. Именно этот процесс в первую очередь и ведет к оттоку людей из деревни в город. Но при советской власти поменялся значительно быт на селе. В этой смене некоторых элементов жизни в деревне был один нюанс, на который мало обращают внимания.
До создания колхозов и введения всеобщего образования в русской деревне дети вырастали, не покидая своего двора, перенимая все навыки поведения родителей и ведения хозяйства. Школа и колхоз не в полной мере, но начали отчуждать детей от труда родителей. Полдня ребенок проводил на занятиях, потом еще делал домашнее задание. В это время мать вертелась с утра по хозяйству, что-то делал отец во дворе, потом они уходили на работу в колхоз. Дети и родители уже не жили в неразрывной связи, как в прошлые века. Это не означало, что подрастающее поколение совсем не участвовало в домашнем и колхозном труде – участвовало. Но теперь этот труд был не главным, не жизненно необходимым. Главным для ребенка трудом стала учеба в школе, причем для значительной части детей она была как трамплин в городскую жизнь. Психологически дети переставали чувствовать себя наследниками родительского дела – крестьянской доли. Это получалось само собой, никто, конечно, такой цели в обществе не ставил, но такая тенденция весь период советской власти все шире пробивала себе дорогу. Вследствие этой тенденции у значительной части людей села пропадала любовь к земле, тем более, что она стала колхозной.
Моя бабушка, перед тем как дед настоял вступить в колхоз, вкусила счастье самостоятельного хозяйства, колхоз явно недолюбливала. Я в ранней школьной юности, как истинный комсомолец, пытался ее переубедить: «Но ведь теперь землю пашут трактором, а хлеб убирают комбайном. Ты же сама говорила, что снопы обмолачивали до снега, голову некогда было поднять, отдохнуть некогда, а теперь в колхозе хлеб убранный лежит на элеваторах уже в начале августа». Она вертела головой и отвечала: « И все равно - то была своя земля». Я же бабушку не понимал. Добавочные 10 соток земли, которые давал семье колхоз в поле «на песках» вдобавок к огороду, для бабушки были в радость, а для внуков – новой обузой. Так менялась крестьянская психология.
Колхозы – явление неоднозначное. Современное сельское хозяйство в больших развитых странах держится на крупных объединениях. Это миф, что Америку фермер кормит. Подавляющее большинство фермеров включено в ассоциации и работают под их опекой и по их заказам. Эти ассоциации имеют в своем составе банки, научные структуры, инженерные службы, подразделения логистики и многое другое, что характеризует их, как корпорации. Колхозы в советское время вместе с сельхозтехникой, сельхозхимией и другими обслуживающими структурами стали напоминать такие американские корпорации. Но эффективность колхозов была низкой. Эта неэффективность вытекала из низкой личной заинтересованности колхозников и непродуманной и неэффективной помощи селу со стороны государства, часто эта помощь уходила впустую, как вода в песок.
Тем не менее, надо отдать должное – колхозы сыграли большую роль в послевоенный период в экономическом и социальном подъеме села.
Немаловажной чертой жизни российской деревни в прошлом было отношение к больным и калекам. Ни одного калеку из своей семьи, кроме буйных сумасшедших, званновцы на улицы не отправляли, в дома престарелых стариков и сирот в интернаты не сдавали – воспитывали и содержали дальние и близкие родственники, а то и просто соседи. Например, мой дед Афанасий Мищенко воспитывал двоих детей: девчонку Шурку и мальчишку Мишку, мать которых во время отступления немцев была убита.
Традиции, обычаи и поверья
Своей особой мифологии у жителей Званного, конечно, нет. Все поверья укладываются в рамки русско-украинских преданий.
Среди мифических образов на первом месте находится русалка («росалка»). При этом речь в селе в основном велась о полевых русалках. Их представляют голыми женщинами с длинными распущенными волосами, в поле они пугают людей звуками, которые издаются, если ударять ребром ладони по горлу и протягивать звук «а-а-а». Они гоняются за людьми, особенно за мужчинами, могут завлечь и защекотать до смерти. О водяных русалках почему-то преданий меньше. Кроме того, что они водятся в воде и тоже выглядят как женщины и могут утащить в воду и утопить - других сведений предки не передали. О водяных дошло только имя. Им пугают детей, чтобы не лезли без спроса в реку. О лешем представлений в Званном не имелось, но о лесовике старики кое-что рассказывали: его можно увидеть в лесу висящим на ветке дерева. Если к нему притронешься, он рассыплется и превратится в кучу золотых монет.
Много преданий о ведьмах и ведьмаках, колдунах. Ведьмы и ведьмаки – это очевидная нечисть, которая кроме вреда добрым людям ничего не приносит. Ведьмы насылают болезни, ночами ходят и доят коров, после чего они перестают давать молоко, летают в ступах с метлой, могут превращаться в кошек, в различные предметы. Чтобы выследить ведьму, которая доит ночью корову, надо смотреть на нее через борону – иначе не увидишь. Ведьма более конкретна, ведьмами называли женщин-современниц, о них шла дурная слава.
О колдунах предание более отвлеченное. Колдуны – это те, кто умеет колдовать, творить чудеса. В принципе, колдовать мог любой, в детстве это делают почти все: колдуют, чтобы клевала рыба, чтобы соперник проиграл в детской игре. Колдовать, следовательно, совершать определенные, чаще всего ритуальные действия с соответствующим заговором или приговором типа детской поговорки: «Истрать, Кондрать, не долго гуляешь (играть)» - при игре в «классики», например. Но существует представление о колдунах- профессионалах, по рождению, которые передают свою силу по наследству перед смертью. Колдун или колдунья не могут умереть, если не передадут эту силу кому-то, кто добровольно ее примет, сильно мучаются от этого, и тогда нужно снять верхний венец в хате, чтобы колдун или колдунья умерли.
Из нежити есть представление о домовых, которые могут водиться не только в хатах, но и в сараях. Как-то мало о них говорят званновцы, но мне приходилось слышать, что такую-то женщину нашли в хате, задушенную домовым. Уж кто определил, что задушил ее домовой – не знаю, но разговоры такие ведутся. То, что домового надо задабривать хлебом или чем еще - данных нет.
Бабки-«ворожки» – это уже конкретные люди, которые занимаются лечением с помощью заговоров, молитв, трав. Они существуют до сих пор. Среди них особо выделяют костоправов. Больше всего в Званном было бабушек-ворожек-«шептух», которые шептали над пациентом, чаще всего ребенком, свои молитвы и заговоры. Такие бабушки, конечно, наделялись молвой магическим ореолом. Некоторые из них обладали таким значительным гипнотическим действием, что во время сеанса ворожбы усыпляли ребенка. Ворожба очень часто помогала, имела психотерапевтический эффект, особенно при испугах и энурезе у детей. Многие, не только женщины, но и мужчины, лечили травами. В селе широко известны целительные, фитотерапевтические свойства зверобоя, девясила, душицы (матырынки), шиповника, малины, липового цвета, чистотела, подорожника и других трав. Лечились медом и другими пчелиными продуктами. От внутренних воспалительных болезней принимали в малых дозах сулиму.
Каких-то необычных или нечистых мест в Званном нет. Вместе с тем, настойчиво рассказывалось предание, пока был старый клуб, перестроенный из церкви, что он когда-нибудь провалится под землю. Упорно ходили также слухи, что все, кто разорял церковь и срывал с нее крест – пострадали от Бога. Кто умер сам вскоре, кто упал с крыши, кто жил со сломанной судьбой. Совсем недавно трагически закончила свою жизнь женщина, родившаяся в 50-х годах. Ее дед участвовал в разорении церкви. Всю жизнь она помнила об этом и рассказывала своей однокласснице, сестре автора этого текста, что над их семьей тяготеет рок греха деда. Оказывается, что бесследно святотатство для людей не проходит, с какой точки зрения к этому не подходи – атеистической или религиозной.
Преданиями можно считать и некоторые названия мест (топонимы). Такие места, как на Сейме «Бондарево», «Галана», «Фанасыв бугор», «Волков кут» (в лесу) и другие, свое имя получили от конкретных людей.
Несомненно, к фактам этнографического порядка можно отнести предание о юродивом Костике, который жил до войны, во время войны и умер после войны. Рассказывают, как он предсказывал, что война начнется, сообщал (как правило, иносказательно) о судьбе мужей, ушедших на фронт. Ходил босым зимой. Однажды в оттепель помыл ноги в пруду (ставу) «Сыче», что возле кладбища, и после этого из него исчезла вода. Однажды видели его в селе, когда ехали на лошадях в Глушково, а когда туда приехали – увидели его играющим с детьми на улице. Когда он умирал, будто бы случилась страшная гроза и была буря.
К чудесным явлениям можно отнести случаи обновления икон, один из которых произошел в начале 60-х годов ХХ века в хате на улице Набережной, что вызвало ажиотаж не только среди верующих, но и заставило понервничать местных представителей власти.
Необходимо упомянуть о званновском названии мороза – Дюдя. Мать, укутывая ребенка, перед тем, как вывести его зимой на улицу, приговаривала: «Укрою тебя, а то на улице Дюдя покусает!». Выйдя на улицу, почувствовав сильный мороз, человек мог сказать: «Ух, и Дюдя!». Дюдя и есть древнее славянское название Деда Мороза – последнее имя утвердилось за морозом в литературной среде в XIX веке после успехов оперы “Снегурочка», в которой действующими лицами являются Дед Мороз и его внучка Снегурочка. Кстати, сама Снегурочка в славянской мифологии не прослеживается и, очевидно, чисто литературный персонаж.
Еще один мифический образ, забытый, но чрезвычайно древний, бытует в Званном, это – Мара (ударение на последнем слоге). Мара в детских играх предстает в образе женщины с завязанными глазами, она пытается поймать человека, чтобы увести его с собой в свой мир. Такие представления идут из тех времен, когда существовало индоевропейское единство, в котором формировалось и славянство. Этот образ есть в Ведах древней Индии, у германских народов. У славян он сохранился только у украинцев, об этом пишет в книге «Откуда ты, Русь?» (Ростов-на-Дону, 1995 г.) Сергей Лесной – известный русский историк-эммигрант, хотя корень мор присутствуеи и у русских и белоруссов. Даль в своем тольковом словаре приводит множество слов, образованных с помощью этого корня. Сергей Лесной в своей книге пишет: «Древние русы принимали три основные субстанции мира: Явь, Навь, Правь» (указ соч., с.241). Мара – мифическое существо из мира Нави, потустороннего мира мертвецов; Мара однокоренное слово с мором, мороком и смертью. Но к этому же «гнезду» слов относится и украинская мрия (мечта) и сомлеть, млеть (ребенок сомлел на руках, млеть от счастья). Это целый букет древних представлений, связанных с сумерками (тот же корень мер-мор, умирает день), маревом, сумерками сознания. Сознание умирает и у того, кто замечтался, и у того, кто впал в эйфорию от счастья, и у того, кто умер. Уморытьцця – так именуют в Званном усталость, это слово также имеет корень – мор. Уморыцця, значит быть близким к миру Мары. Не случайно носилки для мертвых в Званном называют мары, а не нары. Мары – носилки Мары, Смерти. Становится более понятным название детской игры жмурки на званновский лад называемой «ховачки-морычки» В ней, напомню, ведущий стоит у ворот с закрытыми глазами и считает, а все участники в это время прячутся – ховаются. Ведущий «морыцця» – заморочен Марой, не видит этого мира, лишен знаний об этом мире Яви, где находятся все остальные игроки, он должен найти прячущихся, «застукать» - первым прибежать к воротам и стукнуть с присказкой по верии (столбу, к которому крепится петлями калитка-фыртка и створки ворот). В свою очередь тот, кто прячется и обнаружен, должен первым добежать до верии и, стуча по ней, сказать: «Колдуй, баба, колдуй, дид, расколодованный обид». То есть, расколдовать себя от морящегося. Тот, кто это не успеет сделать, становится «морящимся», слугой Мары, вместо ведущего.
Одно из преданий села связано с Луной. Старики объясняют детям пятна на ночном светиле, рассказывая притчу. Мол, жили-были два брата в далекие времена. Когда умер их отец, они не поделили землю, поссорились из-за межи на поле, и один брат заколол другого вилами. Бог наказал братоубийцу и в назидание остальным людям поместил сцену убийства на луне: убитый брат лежит, а убийца с вилами стоит над ним.
Нельзя, конечно, не упомянуть поверье, связанное с праздником Ивана Купала. В советский период толком уже мало кто знал, почему надо праздновать этот день и почему надо прыгать через костер. Но девушки пускали в воды Сейма венки, загадывая на суженого. Все знали, что в ночь в это время, один раз в году, цветет папоротник. Кто его найдет и сорвет, тому откроется клад. Очевидно, свою роль в этом поверье играло и известное произведение Гоголя. Теперь праздник Ивана Купала стал в селе грандиозным действом, символом того, что древние народные традиции возрождаются.
Элементы язычества прослеживаются и в традиции праздновать Троицу. В селе все семьи к этому дню готовились, прибивали к воротам ветку дерева, чаще всего вяза, на окна внутри хаты ставились стебли любистока, пол в хате усыпался травой. Муж с женой стелили постель в ночь на троицу на полу и спали на траве: и любисток, и трава, считалось, способствуют сохранению любви между супругами. Сохранились эти традиции празднования Троицы среди коренных званновцев и до настоящего времени.
Еще один обычай, уходящий в дохристианское прошлое, сохранился среди детей. Если несколько человек шли вместе, и кто-то из них что-то нашел, первым его увидел и желает эту находку взять в личное пользование, то должен крикнуть: «Чур, мое!». Другие участники находки имеют право крикнуть прежде, чем нашедший заявит свое право на находку, свои варианты распоряжения ею в виде формулировок: «На всех!» или – «На жах!». В первом случае найденная вещь делится на всех, во втором – достается тому, кто первым ее успеет схватить. Важно, что здесь называется «Чур» - древний покровитель рода, прародитель, который в данном случае призывается в свидетели находки и защищает право на нее. В другом случае дети кричат во время игры: «Чур, меня!» - призывая прародителя в помощь, чтобы он избавил от какой-то участи. В этих смутно понимаемых уже обычаях сохранилась память о дохристианском поклонении предкам, пращурам.
У детей же сохранилось языческое заклинание вызывания дождя: «Дощику, дощику, сиконы, сиконы – по колино воды! А як будэшь пуще – дам тиби гущи!» (примерный перевод: дождь, дождь, стань ливнем с секущими струями, чтобы воды было по колено).
Существовал в селе обычай кулачных боев, когда на праздники мужики дрались улица на улицу. Бились до первой крови, лежачего не били, не трогали и тех, кто выходил из драк или глазел на эту потеху. Кулачные бои проводились в Званном еще в довоенное время. Это была многовековая традиция с отчеканенными правилами, от которой остались только обрывки знаний:
1. Биться до первой крови.
2. Лежачего не бьют.
3. Бороться можно крест-накрест.
4. Или на захват.
5. Крайнего не трогать, (не ищи крайнего) – не трогать того, кто смотрит, но не участвует в бое.
6. Сильный помогает слабому.
7. Победителя не судят.
8. Кто старое помянет – тому глаз вон.
9. И один в поле воин.
10. Все свои.
Кулачные бои – не просто забава, в них оттачивались боевые качества человека, ведь в далекие времена любой мужчина в случае опасности со стороны врага-иноземца должен был стать воином.
Обычаи всегда динамичны, изменчивы в силу естественных причин, смены эпох, власти, религии и т.д.
Дореволюционных обычаев, о которых известно по рассказам старожилов и которые дожили до сих пор, немного. Прежде всего, надо сказать, что подавляющее число обычаев были православными: родился – крестился, подрос – причастился в церкви, женился - венчался, перед смертью – соборовался. Праздновались все религиозные праздники. Работать в праздники было грешно. Существовало множество рассказов, как Бог покарал того, кто запрет нарушал. Так, например, дед Игнат, двоюродный брат моего деда, по рассказам стал калекой (у него усохли ноги и он ползал, а также усохла правая рука), потому что на Спас его родители молотили зерно. Родился Игнат нормальным ребенком, а после этого случая с молотьбой, мол, заболел и стал калекой в наказание за грех родителей. Судя по всему, он переболел полиомиелитом.
Старые обычаи сватовства и свадьбы требуют отдельного сочинения, в наши дни они сильно видоизменились. До сих пор сохранились обычаи проводить праздники Ивана Купалы и «Щедрый вечер» под Старый Новый год (один из обычаев рождественских колядок, проводившихся в Рождественскую неделю до реформы календаря в 1918 году). Живет обычай «засивать» утром после Старого Нового года (тоже один из обрядов периода колядок, связанных с Рождеством). Сохранилось «христование» во второй день Пасхи. Когда дети, а иногда и мужики, «засивают» - они ходят по хатам и бросают - «сеют» у порога зерно с присказками: «Сию, вию, засиваю, добра хозяину желаю. Шо дастэ, то в карманчик заховаю: чи копийку, чи пятак, я ны выйду с хаты так». А на Пасху во время христования говорят стихи: «Христос воскрэс, там Бог вознэс, там птычки лытають, высылэнько спивають, людям счастья желаю. Я ны знаю, шо дастэ : чи пысанку, чи яйце» и т.д.
В обычае было копать и чистить колодцы «кутком» - семьи на улице собирались вместе и выполняли эту работу. Кутком, с участием еще и родственников, мазали вновь построенную хату. Кутком собиралась молодежь в одной из хат после завершения полевых работ «на вычорныци». Девушки вышивали, пряли, пели песни, рассказывали сказки, поучительные истории. Иногда собирались отдельно зимними вечерами мужики, рассказывали или читали сказки и всякие интересные случаи из жизни. В отсутствие радио, телевидения и интернета народ сам себя развлекал.
Целая церемония сопровождала дело, связанное с забоем свиньи. Приходил резчик со своим ножом, несколько человек держали свинью, а резчик ее «колол» (так в селе и говорят: «закололы свыню»). Дети и женщины на это время уходили в хату. После того, как свинья была зарезана, мужики заходили в дом и выпивали по сто граммов самогона. Затем начинали «смалить» забитое животное – сжигать щетину пучками подожженной соломы (в последнее время смалят с помощью паяльной лампы). Потом шкуру скоблили ножами, поливая водой, покрывали тушу попоной и усаживали на нее, еще теплую, детей, «чтобы сало отстало от мяса». Тушу разделывали и жарили «почеревыну» (свежее мясо, требуху и кровь). Из мочевого пузыря свиньи изготавливали для детей шар. Предварительно перетирали пузырь в древесной золе, чтобы снять с него жир, затем через соломинку надували, вкладывали в него горошины и потом сушили на печи. Получался шар-погремушка.
Был обычай вести счет лет по заметным событиям: чей-то смерти, свадьбы и т.д.
Обычая отмечать дни рождения не было. Широко он распространился только после войны.
В послереволюционный период появились новые обычаи. Среди них – праздновать «Октябрьскую». На 7 ноября (день Великой Октябрьской революции 1917г.) собирались ближайшие соседи и накрывали общий стол. Стали праздновать проводы в армию, собирая близких и соседей не в меньшем числе, чем на свадьбу. Ну и появились официальные традиции: демонстрация, праздничные собрания и концерты. Одно время стало обычаем ученикам собирать металлолом и макулатуру. Вошло в привычку подписываться на журналы и газеты. А также множество школьных традиций, связанных с первым уроком, пионерскими сборами, комсомольскими собраниями, последним звонком, выпускным вечером и встречей восхода, встречей выпускников и т.д.
Никто и не догадывается, что когда все хозяева уходят со двора и в щеколду «фыртки» (калитки) вставляют веточку – это обычай. Он всем дает знать, что хозяевов нет дома, и во двор заходить нельзя.
Из примет можно назвать несколько: нельзя переступать через коромысло - мать заболеет или умрет. Нельзя переступать через удочку – рыба ловиться не будет. Нельзя плевать и мочиться в огонь. Нельзя материться – грех. Нельзя указывать пальцем на луну, а если указал – палец надо укусить. Как почти у всех славян, к плохой примете – встретить бабу с пустыми ведрами или если дорогу перебежит кошка. Верили в сглаз и наговор, завязывали узелки на память. Верили, что красная нить, повязанная на запястье, вылечит больную кисть руки. Верили, что если найти в огороде куриную косточку и ею поводить на шишке у запястья с приговором, то шишка исчезнет. Верили, что если наденешь рубашку, платье шиворот-навыворот – побьют; если из сапог или валенок у мальчишки выглядывает портянка (онуча), то невеста будет сопливой; если свистеть в хате – денег не будет; нельзя махать ногами, сидя на лавке или на полатях – черти в хате заведутся; если кого-то ударить веником – коростой заболеет. Существовало правило: если кто-то брал для себя у хозяйки молоко в глечике (или вдругой посуде), то обязательно, возвращая глечик (другую посуду), клал в него кусок хлеба для коровы, чтобы она не потеряла молока. Когда сверкала молния и гремел гром, трижды крестились и говорили: «Свят, свят Господь!» - три раза. В селе существует твердое убеждение, что после захода солнца подметать в хате нельзя – иначе сна не будет.
Весь период от основания села в Званном, как везде на Руси, хоронили по православному обряду, как правило, на третий день после смерти. Тело покойника обмывали, но не близкие родственники, одевали во все чистое, клали его в гроб в «передней хате» (той, что выходит окнами на улицу, «задняя хата» – это комната, где находится печь и стол, за которым едят каждый день). В старину некоторые старики гроб готовили себе заранее и хранили его на чердаке. Возле гроба до выноса тела сидели родственники и соседи, читали молитвы – для этого, если была возможность, приглашали служителей церкви. На третий день тело предавали земле на кладбище. Хоронили в середине дня. Гроб из хаты выносили так, чтобы ноги покойника были впереди. Существовало суеверие: если вынести покойника головой вперед, то покойник или его душа могут вернуться. Гроб ставят на «мары» - так называют в селе носилки, на которых несут гроб, его несут «копачи», те, кто копает могилу. Нести родственникам гроб по обычаю нельзя. Впереди похоронной процессии несут крест с изображением Иисуса. Через дорогу перед похоронной процессией нельзя было переходить. За гробом шли поп, родственники и далее все остальные. Мужчины весь процесс похорон были без головных уборов. На перекрестках похоронная процессия останавливалась, гроб с носилками ставился на землю, происходила смена несущих гроб. Все, кому попадалась эта процессия на пути, должен был перекреститься. С момента выноса тела над телом начинали «причитать» близкие женщины. Это был целый ритуал, ныне забытый. Начинался он словами: «Ой, Боже ж мой, Боже ж мой! На шо ж ты нас покинув!». Слова в конце предложения растягивались и произносились нараспев. Получался похоронный речитатив или песня. В ней перечислялись достоинства умершего и те несчастья, которые испытывают близкие от смерти, добавлялось: «Да що ж нам тыпер и делать?». По-моему, были даже профессиональные плакальщицы, их нанимали для «причитания». Кроме того, возле гроба при похоронах пела «певча» - церковный хор. В Званном он, в основном, в советское время состоял из старушек и пожилых женщин.
На кладбище гроб ставили возле выкопанной могилы, поп совершал отпевание, родные прощались с телом, гроб опускали в могилу на веревках. Все присутствующие подходили после родных и бросали в яму горсть земли. Могилу тут же зарывали, над могилой в ногах ставили деревянный крест. В могилу покойника клали головой на запад, чтобы, когда Христос придет во втором пришествии с востока, смог его увидеть. Всем, кто нес гроб и закапывал могилу, родные раздавали полотенца. После похорон сразу же устраивали поминки, на них приходили все желающие. Считалось, что чересчур не надо убиваться по покойнику, и осуждалось чрезвычайное поведение – крик, плач, вырывание волос на голове и т.д. Говорили, что это показное, а не искреннее горе.
Заключение
За свою историю Званное пережило несколько эпох. Были времена, когда большинство сельчан чувствовали свободу и имели возможности жить в достатке, но более чем за три с половиной века такого «життя» наберется всего несколько десятилетий. Это не означает, что в остальные времена был сплошной беспросвет и люди не знали счастья любви, удовлетворения от своего труда, не имели возможности любоваться красотой своего края, не пели песни на праздниках и свадьбах. Речь о том, что у простого народа не безоблачно складывались отношения с элитой общества (как говорят марксисты – с господствующим классом) и с государством.
Автор этих строк не бесстрастный хронист, он родился и вырос в Званном и никогда не терял связи с селом, его людьми. Любовь к своей малой родине он пронес через всю жизнь. Кто-то может сказать, что такая эмоциональная связь с описываемым объектом может повлиять на объективность описания. Вполне допускаю, что так оно и может быть, но, тем не менее, автор старался придерживаться фактов и свои убеждения доказывает с помощью документов и фактов.
Автор по образованию историк, привык работать в архивах, научная литература всегда находится на столе. Вторая профессия - журналиста способствует оформлять текст. Быть объективным мне помогает расстояние: большую часть своей жизни я провел за две тысячи километров от своего родного села. Было время, когда бывал в нем по два раза в году, в последние два десятилетия такие посещения стали значительно реже. Ну, так что ж? - Тем виднее перемены, которые происходят в Званном. Тот, кто находится в процессе, часто не замечает происходящих изменений - большое видится на расстоянии.
Любовь к родному селу и его людям помогала собирать материал вместе с моими единомышленниками, высвечивать из тьмы веков тот путь, по которому шли предки. Теперь этот путь перед читателями. Коренные жители Званного будут знать свои корни(истоки), будут понимать, что ни один народ в мире не падает готовым с неба, а рождается, живет и развивается на этой грешной земле, которую дал Господь.
Бесспорно, коренные званновцы по происхождению украинцы. В настоящее время они, конечно, сильно русифицированы, но только по языку. Менталитет меняется медленнее, сказываются гены, бытовые привычки и семейные традиции. Знание – свет, оно помогает жить. Знание об украинском происхождении предков поможет каждому лучше осознать, понять себя. Работа местного органа власти и энтузиастов Дома культуры по возрождению украинских народных традиций принесет только пользу всем: и местному люду, и государству Российскому. К этому надо бы приложить крепкие, по-настоящему братские отношения с соседней Украиной. Жители Званного, Карыжа, Ходяковки, Кульбак и других сел Глушковского района всегда считали Русское государство своим родным, это впитывалось с молоком матери.
Село Званное возникло в 1656 году на землях путивльских и рыльских помещиков, которые получили наделы от московских государей на территории бывшего «Дикого поля». Само возникновение села связано с процессами, которые происходили в это время в Речи Посполитой, где украинское население притеснялось шляхтой по национальному, религиозному признакам и экономически угнеталось. В результате присоединения Украины к России во времена Богдана Хмельницкого появилась возможность переселиться на территорию братского Русского государства и получить при этом казацкую вольность. Основали село выходцы из восточной и западной Украины. В течение самых первых двадцати лет существования - до 1685 года в селе Званном было построено более семидесяти дворов.
Русское правительство предоставило переселенцам-«черкасам» многие льготы. Переселенцам пришлось с 1696 года около десяти лет отстаивать свои казацкие вольности в борьбе с помещиками, но московское правительство на этот раз осталось на стороне казаков. За полстолетия существования села его население перевалило за тысячу человек. До первых десятилетий XVIII века рост численности шел как за счет естественного прироста, так и за счет новых переселенцев. До 1719 года (почти 70 лет) люди здесь жили в относительной гармонии с природой и почти в такой же гармонии с государством. Жители Званного были свободными людьми, работавшими на самих себя, и несли свою казацкую государственную обязанность. При необходимости платили своей кровью и жизнью во время военных походов, защищая русскую землю и свою волю.
Попытки путивльских помещиков закрепостить казаков в 1696-1706 годах были отбиты, государство оказалось на стороне казаков, но это были тучи, предвещающие долгое ненастье.
Социальный статус Званного резко изменился в связи с петровскими реформами. С 1718 года была введена подушная подать. В 1719 году придворный Дубровский под покровительством царицы Екатерины I, жены Петра I, учредил Путивльскую (Глушковскую) фабрику. Жители западной части Званного вместе с жителями окрестных сел стали приписными посессионной мануфактуры и обязаны были трудиться и нести повинности в пользу ее владельцев. Люди восточной части села Званного стали крепостными князей Трубецких.
Теперь крестьяне должны были работать на фабрике или на помещика, платить подушную подать государству, отдавать парней на 25 лет в армию и еще успевать содержать себя и свою семью, работая в собственном хозяйстве.
Народ, скрепя сердце, принял свое новое социальное состояние, подчинившись государственной целесообразности, модернизация общества на европейский лад обошлась для сельчан весьма дорого: они потеряли свободу, снизился их жизненный уровень. У «фабрыщан» было то преимущество перед «трубыщанами», что их не могли, как крепостных, продать без фабрики.
В 1785 году Екатерина II даровала Жалованную грамоту дворянству, Российское государство превратилось окончательно из общества, в котором все люди были, по крайней мере, на словах, равны перед Богом, в корпоративно-дворянское.
Раньше в Московском царстве дворянин имел крепостных, которые работали на его земле, для того, чтобы купить себе и своим подчиненным оружие, амуницию. Дворянин выступал «конно и оружно», чтобы защитить от врагов государство и всех, в нем живущих, в том числе и своих крестьян, рисковал на войне своей жизнью ради этого. Крестьяне работали на земле дворянина, чтобы он мог вооружиться и заниматься военным делом или гражданским управлением. Жалованная грамота этот смысл симбиоза дворян и крепостных крестьян перечеркивала. Вся государственная машина стала работать на комфорт только одного слоя – дворянства, которое после названной грамоты превращалось во все более паразитический, угнетающий класс. Дворяне, согласно грамоте, могли не служить ни в армии, ни на гражданской службе. При этом крепостные должны были работать на барина.
Таким образом, Жалованная грамота дворянству юридически оформила полную оторванность элиты государства от простого народа. С этих пор помещики могли сколько угодно выдвигать идей по поводу того, почему крестьяне обязаны на них работать, в том числе объяснять этот печальный факт и тем, что они благородное сословие, а крестьяне подлое, но моральное право на труд крестьянина они утратили. Принцип божественной справедливости был нарушен. Народ затаил обиду, которая постепенно, с годами росла, росла и пропасть между правящим классом и основным населением страны.
В крепостном состоянии жизнь была, естественно, значительно хуже, чем в статусе казаков. Доведенные до отчаяния притеснениями владельцев Глушковской мануфактуры, жители «Фабрыщины» восстали в 1796-1797 годах вместе с собратьями по несчастью из окружающих сел и были усмирены с помощью войск. Нещадная эксплуатация приводила к тому, что население зависимых от фабрики людей почти не росло, а в иные годы и сокращалось. В это время численность владельческих крепостных князей Трубецких стабильно росла. В «ревизских сказках» все это время жителей Званного именуют малороссами.
140 лет прожили наши предки в крепостном состоянии. Отмена крепостного права в 1861 году не во всем оправдала надежды жителей Званного: необходимо было платить выкупы за собственный участок земли и за собственную свободу. В результате бывшие фабричные подданные не хотели подписывать Уставные грамоты и их заставили это сделать под давлением войск.
Выкупные платежи растянулись на десятилетия, отвлечение средств на эти цели снижали возможности званновцев в экономическом развитии. Люди возмущались малоземельем и чрезмерными повинностями, в 1886 году вновь произошли волнения, крестьяне округи пытались захватить земли семейства Терещенко. Эти фабриканты-сахарозаводчики были владельцами значительных массивов земли в Глушковской волости и в Званном, в частности. Волнения были подавлены войсками.
Тем не менее, реформы Александра II открыли двери к свободному развитию многих сельчан, начало расти их благополучие, в результате численность жителей Званного к началу XX века удвоилась по сравнению с серединой предшествующего века. В селе в это время было большое количество ветряных мельниц, кирпичный завод, имелись просорушки, маслобойни, развивались промыслы. Зажиточные крестьяне покупали сельхозмашины, землю, владели участками леса. В селе начало развиваться образование, появилось несколько земских и церковно-приходская школы. В предреволюционные годы был построен первый кирпичный дом. В научной литературе, описывающей социально-экономическое состояние России, званновцев продолжают именовать малороссиянами.
Первая мировая война, революции 1917 года, гражданская война (1918-1920 гг.) сказались на росте населения и на экономическом состоянии села, особенно по крестьянам больно ударила продразверстка. Неоднократно за это время менялась власть. Окончательно Советы утвердились в Званном в начале 1919 года, новая власть в самом начале произвела конфискацию имущества у наиболее богатых земляков.
НЭП (1921-1928 гг.) был периодом краткого процветания для определенной части семей Званного. Вновь стали расти зажиточные дворы, ими приобретались земля и сельскохозяйственный инвентарь. Основная масса жителей села оставалась середняками, часть разорялась и превращалась в бедняков. Этот процесс дифференциации крестьянства был прерван коллективизацией.
Период создания в селе колхозов «Вторая пятилетка» и «Заря» в начале 30-х годов сопровождался давлением со стороны государства. Значительная часть семей в сельхозартель вступала под угрозой раскулачивания и репрессий. Часть жителей Званного лишилась своего имущества, была выслана из села, некоторые погибли в лагерях и тюрьмах. Это напоминало времена, когда «батогами и дубьем» Дубровский заставлял вольных казаков принять статус «посессионных» крестьян. В 1932-1933 годах в селе был голод, от которого умерло неустановленное количество людей.
Советская власть до войны ввела сначала всеобщее начальное, а потом и неполное среднее семилетнее образование. Наступает эпоха всеобщей грамотности. Вводится бесплатное медицинское обслуживание, доступное для жителей Званного в основном в районной больнице.
До 1928 года в органах ЗАГСа званновцы по национальности записываются как украинцы, в тридцатые годы в документах их начинают именовать то украинцами, то русскими.
Колхозная жизнь была прервана Великой Отечественной войной. Село, как и вся страна, понесло большие потери от гитлеровских захватчиков, на фронтах погибло более 460 званновцев. С октября 1941 года по сентябрь 1943 года село находилось в зоне немецкой оккупации. Постоянными представителями оккупационной власти на территории села были староста и полицаи. Наездами, для поборов и захвата жителей для угона в Германию, в село наведывались немцы. Некоторое время в Званном находилась тыловая команда оккупантов, которая занималась заготовкой леса. Неподалеку от села в марте 1943 года погибли легендарные партизаны немец Отто Адам и Маша Васильева. Были жертвы и среди мирных жителей Званного, сотрудничавших с партизанами. Боев в селе почти не было; и дома, и дворы сельчан за редким исключением не пострадали от боевых действий.
В период восстановления народного хозяйства и в первый период после войны жизнь была на селе тяжелой: погибло много мужчин, часть их и после войны долго находилась в армии, часть вернулась с войны инвалидами. Поэтому труд в колхозах и на подворье ложился на плечи женщин, подростков и стариков. Кроме этого, в 1946-1947 годах случился голод, унесший много жизней. Сталинская политика по отношению к колхозникам выливалась в высокие налоги, что вело к низким доходам на селе, и нужда сопровождала большинство семей. В 1947 году окончательно в селе была закрыта церковь, и ее здание было превращено в клуб.
В эти годы два колхоза в Званном были слиты в один и объединенное хозяйство получило название: колхоз имени Жданова. В 1957 году распустили МТС и в общественном секторе села появляются грузовые автомобили, трактора и комбайны.
Существенным образом быт жителей Званного не менялся со дня основания села до 50-х годов прошлого века: круговорот полевого цикла, домашнее хозяйство, гужевой транспорт, ручной труд на барина и на колхоз, свеча для освещения хаты, потом - керосиновая лампа; дрова, а после уголь для обогрева ее зимой.
С приходом к власти Хрущева начинает меняться политика советской власти в отношении села. Снизились налоги, повысились доходы колхозников, стали происходить позитивные изменения в социальной сфере, село стало отстраиваться. Эта тенденция продолжилась в период брежневского правления и в период перестройки: введена гарантированная оплата труда колхозников, пенсионное обеспечение, в Званном появляются блага современной цивилизации: электричество, водопровод, асфальт на дорогах, баллонный газ, разнообразней стал ассортимент в магазинах. В домах появляются радио и телевизоры, холодильники и другие электроприборы, семьи обзаводятся мотоциклами и автомобилями. В колхозе были механизированы все полевые работы, шла механизация ферм. Увеличилось количество магазинов. Появился пункт бытового обслуживания. Регулярным стало пассажирское сообщение. Образование стало средним и поголовным. В селе выросла прослойка сельской интеллигенции.
Современный период, наступивший в 1991 году, будет оценен нашими потомками. В Званном в это время колхоз имени Жданова был преобразован в производственный кооператив «Родина», в котором работает значительная часть жителей. Меняется облик села: все улицы заасфальтированы, ремонтируется водопровод, проведен в дома природный газ, многие строят септики и свою локальную канализацию. Быт сельчан приближается к городскому. Во многих дворах стоят автомобили и мотоциклы. Некоторые званновцы занимаются частным бизнесом, часть молодежи устраивается на работу в городах. Численность жителей села по сравнению с 70-80-ми годами прошлого века уменьшилась примерно в два раза. Во многом это объясняется естественными процессами современного индустриального общества - сокращение сельского населения идет во всех цивилизованных странах.
Местная власть: глава Совета, районная и областная администрации проявляют заботу о социально-экономическом и культурном развитии села Званное. Несомненно, что у него есть перспективы, в нем возрождаются народные традиции, построен новый храм. Его жители привыкли считать себя русскими за годы советской власти, но не утратили свой родной язык и обычаи, большинство из них с уверенностью смотрят в будущее.
Село, основанное украинскими переселенцами в середине XVII века в удивительно красивом уголке курского края, вступило во вторую половину своего трехсотлетнего существования. Природа вокруг Званного изумительна, жители любят свою малую родину, гордятся ею и будут, несомненно, беречь ее для себя и своих потомков.