Десятилетний Мишка получил благодарственное письмо от самого, как он думал, Сталина. Большое такое, с гербом и печатью, гораздо больше похвальной грамоты, полученной за отличное окончание второго класса. То благодарственное письмо на толстой бумаге, согнутое вчетверо, чтобы уместилось в офицерскую полевую сумку, привёз ему в деревню журналист-капитан из фронтовой газеты.
А дело, подробности которого Мишка узнал позднее, из присланной на адрес его тётки военной газеты, было так. Фашистская танковая колонна стремилась к Владикавказу. Остановить врага у реки Урух послали батарею из четырёх «Катюш». Секретное русское оружие к цели продвигалось тёмной октябрьской ночью тайно, не включая фар, чтобы до рассвета расстрелять весь реактивный боезапас по грозной колонне.
Октябрьская полночь, не видно ни зги. Мишка с самодельной трещоткой сторожил конюшню, а тут шум моторов. Вышел на тракт. Рядом с Мишкой остановился ЗИС. Открыв дверь, на подножку встал командир. Спросил про дальнейшую дорогу: нет ли по пути глубоких рытвин, неожиданных ям, опасных, у самого края большака, обочин.
- Вы, мальчишки, поди, тут всю трассу наизусть знаете.
- А давайте лучше я вас провожу куда надо, - проявил сообразительность Мишка.
Сколько раз он мечтал бить фашистов, даже хотел убежать на войну, как соседский шестиклассник Колька, которого поймали у самого Владикавказа и оттуда вернули домой. Только вчера они с Колькой и другими пацанами помогали на ферме вывозить в поле навоз, на ночь ему выпала очередь до школы дежурить на конюшне, а после уроков третьему и четвертому классу надо будет ещё докапывать картошку. Трудность не в копке, а как тяжело двум голодным хилякам тащить корзину с грузом до телеги на краю поля. И лишь к вечеру разрешат попекарить картошки, да у тётки будет ему полкринки молока с хлебом…
- Нам до рассвета ещё восемь километров тащиться, можем и не успеть, если ты будешь бегать вперед и назад, чтобы, в случае чего, предупреждать о ямах.
И тут Мишку осенило.
- Дяденька военный! Так я сейчас в конюшне полотенце возьму, повешу на спину – и аллюром вперед: белое-то в темени вашему шоферу, чай, видно будет!
- Молодец, догадливый! Действуй!
Октябрьские ночи тёмные, долгие. Тучи по небу бегут низко, хорошо, что дождя нет. Мишка с полотенцем через плечо оказался хорошим проводником – четыре машины, кузова крыты брезентом, двигались с Мишкиной скоростью.
Когда чуть забрезжил рассвет, Мишку с остановившегося автомобиля догнал командир.
- Все, пацан, дальше мы сами. Дуй назад, да побыстрее, замёрз, поди! Постой, скажи-ка имя-фамилию, своему начальству доложу.
- Михаил Эрдоганов, десять лет. Я тут у тетки Маши Эрдогановой второй год живу. Прошлым летом только-только мама привезла меня почти от Бреста на каникулы, как война началась. Мама врач, сразу назад, папа – артиллерист. Так тут тётка меня и оставила, после войны папу с мамой и сестренкой будем искать.
Погрелся Мишка в конюшне, вышел во двор. В это время вдалеке такие свистящие залпы начались, такое огненное пламя озарило ту сторону, где река Урух, что, казалось, сожгло всех фашистов до самого Берлина…
- Так, значит, это «Катюши» были! – удивился Мишка, когда тётка ему и соседскому Кольке прочитала вместо новогоднего подарка при свете керосиновой лампы, прибавив фитилём огня, присланную с сегодняшней почтой большую газетную вырезку, в конце которой написано и про Мишкину догадливую помощь.
В пятнадцать лет тётка Маша отправила сироту в недавно открытое ремесленное училище.
- Ты не думай, Миш, что я тебя бросаю. Рак у меня. А в ремеслухе тебе и общежитие, и одежда-питание, и специальность стоящая – слесарь-ремонтник.
До службы в армии после учебы жил Мишка в пустом тёткином доме, работал в МТС на четыре колхоза.
Служил в стройбате. Со сборного владикавказского пункта отравили в Сталинград. Там остриженных новобранцев, ещё в гражданских телогрейках и растоптанных сапогах, посадили в грузовики и по пыльной степной дороге привезли к огороженному колючей проволокой месту, провели через проходную. Встречающий офицер повёл колонну к казармам учебного полка. После двухнедельной учебки солдатам сказали, что теперь можно сообщить родным и друзьям свой адрес: «Москва-400, войсковая часть номер такой-то» с буквенной припиской. Номер и буква зависит от направления в определённый полк и роту.
Михаила Эрдоганова зачислили в отдельную ремонтную роту, обслуживающую бульдозеры, тракторы, экскаваторы, грузовики и краны всех трёх полков. Военные строители под руководством гражданских прорабов возводили жильё для обслуживающего персонала и кадровых офицеров (начал расти город Знаменск), площадки, как тут назывались все объекты с присвоенными им номерами, для пуска ракет, технические и испытательные комплексы. Отсюда, как позднее, на третьем году службы, узнал ефрейтор Эрдоганов, за год до его прибытия были запущены в космос собачки Дезик и Цыган. И вообще первая баллистическая ракета в стране запущена именно из Кап Яра 18 октября 1947 года, когда Михаил только-только начал учиться в ремеслухе.
За несколько дней до увольнения в запас отличнику военного строительства и лучшему ремонтнику роты предложили или остаться на сверхсрочную старшиной, или поступить без экзаменов в только что открытое на полигоне Камышинское техническое училище. Кадровики знали, что Михаил не собирался возвращаться к месту призыва. Но они не ведали, что он и ещё три солдата из роты уже написали письмо в Астраханский обком комсомола с просьбой отправить их по путёвке на целину. И как раз он с приятелями только что получил ответ, что путевки им будут выданы в селе Капустин Яр в день увольнения в запас.
«Москву-400» Миша вспоминал всю жизнь, хотя служба была не мёдом, порой при авралах ремонтники не спали по двое суток, однажды даже четыре дня не появлялись в казарме. Унылый, не считая начала буйно-зелёной весны, пейзаж – до горизонта в три стороны ровная сухая степь и поле полигона с иногда видимыми верхушками ракет. И сам - событие всего полигона - запуск, его не утаишь, с громким гулом и столбом огня. Это ему напоминало военный залп «Катюш». Издали наблюдал большое секретное конструкторское и инженерное начальство, вблизи – лишь одного Чапаева, так стройбатовцы прозвали начальника всех площадок генерала Василия Ивановича Вознюка. Тот лично пожал ефрейтору руку за ночной ремонт только что пришедшего своим ходом тягача, новинки советского машиностроения, которая не выдержала дороги от завода до капустиноярского гаража. Утром тягач был уже в деле. К вечеру ефрейтор Эрдоганов уже пришивал к погонам сержантские лычки, так и не побывав младшим сержантом.
Считая себя некоторым образом причастным к ракетной технике и космонавтике, Михаил постоянно следил по газетам, а потом и по телевидению за запусками ракет, увы, Капустин Яр не показали ни разу. Но зато внимательно на целине вместе с молодой супругой Кларой искал в высоком звездном оренбургском октябрьском небе летящий по заданной орбите первый спутник, который слал на землю пульсирующие писки «бип-бип-бип», казавшиеся лучше любой мелодии, собирал открытки с портретами Гагарина, Титова, Николаева, Быковского, Терешковой, Леонова, Беляева… Почти в предпенсионном возрасте через Нижегородский планетарий достал путевку в Звездный городок и Центр управления полетами. Притом случайно – накануне поездки заболел кто-то из ветеранов Байконура, а он тут как тут, находчиво не соврав, что старожил Капустина Яра, рассказал смешной случай из жизни Вознюка.
Из Капустина Яра в солдатской форме сержант Эрдоганов с тремя своими однополчанами и одним гражданским трактористом отправился в Астрахань. Из обкома комсомола после торжественного митинга двадцать комсомольцев-добровольцев на крытом брезентом грузовике поехали в Оренбург. Там они, переночевав в тесноватом Доме крестьянина, пересели в другой грузовик, пыльно и долго мчались на нём в самую-самую глубинку области – Адамовский район. До Казахской ССР рукой подать!
Всё почти как на полигоне, только степь ещё унылее, горизонт – бескрайнее, не на чем глазу зацепиться. Зато, утешили старожилы, весной тут вся степь в тюльпанах и сусликах, греющихся на теплом солнышке.
Но не бывшим солдатам предаваться печали. Правда, друзьям пришлось расстаться. Всем дали по трактору или комбайну С-4, а Михаилу Эрдоганову, только на минуту взглянув в документы, предложили возглавить бригаду ремонтников.
СССР стал супердержавой, позиция которой определяла равновесие сил в мире. Невозможность для США ликвидировать революционный режим на Кубе оказала воздействие на многие мировые процессы. Это Михаил Иванович Эрдоганов прекрасно понял, когда его командировали в ФРГ за новым полуавтоматическим шлифовальным станком с числовым программным управлением. По вечерам он легко читал немецкие газеты, но еле понимал дикторский текст по их телевидению. «На нас злятся, но нас уважают!» - радостно думал советский инженер.
Жил в гостинице неделю, на заводе знакомился с новинками в шлифовальном оборудовании, согласовав по междугороднему телефону с директором ещё две будущие закупки. Их предприятию предстояло выполнять сложные заказы для выпуска систем рулевых управлений сверхзвуковых самолетов и ракет нового поколения. Нужны точность размеров и чистота поверхности всех мелких, вроде золотников, деталей. Без импортных станков тут не обойтись. В космос давно летаем, а вот путных инженеров для разработки новейших станков нет - с горечью думал он.
Благодарен своей супруге Кларе, свадьбу с которой сыграли на целине. После рождения второго ребенка она настояла на переезде к ней на родину, в Горьковскую область.
- Подумай сам, - убеждала она его. – Тут только начальная школа, семилетка – за десять километров, а десятилетка - так вообще за горизонтом. Где дети учиться будут? И тебе, хоть и начальник мастерских, в этой должности долго не протянуть. Техникум бы окончить надо!
Да и сам Михаил об этом думал не раз, но не хотелось уезжать, как бы ни посчитали его, уже коммуниста, трусом. Ещё недавно в торжественной обстановке обоих Эрдогановых – главного агронома и начальника мастерских – наградили медалями «За освоение целинных земель». Но права Клара – детям скоро нужна будет хорошая школа, самому не мешало бы хоть в техникуме, как супруга, выучиться. И не он, а Клара обосновала первому секретарю Адамовского райкома партии их отъезд в Горьковскую область.
На родине Клара устроилась в управление сельского хозяйства, её отец поспособствовал, чтобы Михаила взяли на авиационный завод механиком в гараж. В тот же год поступил в индустриальный техникум. Как-то Михаил похвалился, что работал в Капустином Яре и лично знает генерала Вознюка. Про это узнал главный инженер завода и немедленно вызвал к себе.
- А мы тут ищем, кого в Капустин Яр послать! Вообще-то наши агрегаты идут для комплектации на Байконур, а со Знаменском у нас всегда сложности, да и бываем там редко. Теперь же нужно быть именно там. Поедешь с нашим опытным инженером, он за старшего, а конфликтные вопросы уж, будь мил, решай ты.
Та командировка повлияла на его карьерный рост. От должности инженера-испытателя отказался, всё же больше к простым механизмам привык, а вот инженером по оборудованию стать согласился. В вечернем техникуме учился легко, благодарно вспомнив, как скрупулёзно готовили пацанов в сталинской ремеслухе. Уже тогда почти все техникумовские дисциплины прошел. После первого курса, привыкнув к учебной обстановке, остальные экзамены сдал экстерном, а его усовершенствование координатно-расточного станка, ставшее темой дипломной работы, ещё до защиты применено в инструментальном цехе.
Так же успешно занимался и в вечернем политехническом институте. Ещё на втором курсе стал заместителем главного механика, на четвёртом – заместителем главного инженера завода. Из тёщиного дома Эрдогановы давно переехали в двухкомнатную, а потом и в трёхкомнатную квартиру. Заслуженно награждён орденом «Знак Почёта» - за умелое техническое переоснащение предприятия.
В ФРГ съездил ещё раз – за двумя новыми станками.
А учиться по вечерам так привык, что без уговоров секретаря парткома, тот даже такой покладистости удивился, согласился заниматься в двухгодичной вечерней партийной школе при кабинете политпросвещения горкома КПСС.
- На пенсию выйдешь, - пошутил секретарь, - лекторской деятельность займешься.
Как в воду глядел тот партийный секретарь: на заслуженный отдых Михаила Ивановича выпроводили ровно в шестьдесят. Точнее, он сам вызвался уйти: начались гайдаровские реформы, завод даже за выполненные заказы все ещёё не получил полностью деньги, да и самих заказов, неутешительная перспектива, становилось меньше. Кое-какой инженерный персонал надо сокращать. Из курируемых Эрдогановым служб нужно было убирать двоих. Пожилого конструктора не жалко, а вот недавно вышедшую из декретного отпуска техника-технолога он хотел перед главным инженером и главным механиком защитить. Не вышло. Тогда предложил взамен сократить свою должность, чтобы с зарплатой оставить молодую маму.
Трудно так резко менять образ жизни. Утро, а идти на завод не надо. Супруга все ещё в управлении сельского хозяйства, внуки уже подросли и в дедовых наставлениях не нуждаются. Напросился в активисты заводского совета ветеранов и в городскую организацию российской компартии. По соседству и тоже в маленьком кабинете располагалось общество «Знание», про которое говорили, что оно доживает последние дни. Но когда это ещё будет, а пока Михаил Иванович согласился в небольших городских и во всех сельских организациях, тут жена дала кучу адресов, читать лекции на общеполитические темы.
Нужно популярно рассказывать о текущем моменте, то есть о, чего самих себя обманывать, переходе к рынку и капитализму. Долго думал Михаил Иванович об увлекающем публику начале лекции и придумал, перепечатав в «Знании» свой рукописный текст на пишущей машинке. Начинался он, действительно, для слушателей интересно и познавательно: «Именно в «период застоя» было проведено огромное по масштабам жилищное и дорожное строительство, проложено метро в одиннадцати городах, быт людей в них, в основном, вышел на современный уровень, а на селе заметно улучшился. В это время сделаны большие капиталовложения в гарантированное жизнеобеспечение на долгую перспективу. Хозяйство и госаппарат были насыщены квалифицированными кадрами, стабильной стала демографическая обстановка с постепенным приростом населения около полутора процентов в год. СССР стал единственной в мире самодостаточной страной, надолго обеспеченной всеми основными ресурсами».
После четвертой такой лекции в пригородном колхозе Михаил ждал рейсового автобуса, рядом щебетали две девушки в коротких сарафанах. Неподалеку, у ларька, кучковались четверо или пятеро парней с торговой новинкой – большой бутылкой пива в пластмассовой таре. У остановки резко затормозила какая-то иномарка.
- Девушки, садитесь, довезём! – из открытых дверей трое парней в кожаных куртках махали руками подружкам.
- Спасибо, мы на автобусе!
- Чего ломаться-то, поехали! – уже не так ласково повторил самый высокий, выходя из машины. – У нас и банановый ликер есть!
Девчата испуганно спрятались за спину Михаила Ивановича.
Все трое парней подошли к Эрдоганову.
- Эй, мужик, не мешай! Подвинься, а тот как вмажем!
- Девушки не хотят!
- Мало ли что. Зато мы хотим! – заржал самый высокий, - отодвигая сильной рукой мешающего им старика с кожаной папкой. - Начальник! А нам плевать!
Он толкнул Михаила Ивановича так, что тот чуть не упал.
- Мальчишки, помогите! – закричали девчата в сторону ларька.
Парни вообще отвернулись. Эрдоганов подошел вплотную к высокому, потянув его за рукав.
- Молодой человек! Отстаньте от девушек. Я ведь номер запомнил, в город приеду – сообщу!
- Ты, старый козёл, не вякай! Ребята, мочи его!
Все трое парей накинулись на Эродоганова. От одного из ударов он резко откинулся назад, стукнувшись головой о железный угол остановочного павильона. Медленно-медленно начал оседать вниз, струйка крови потекла с виска...
Клара Семёновна пережила супруга на двадцать лет. Болела недолго, семнадцатилетняя правнучка дежурила около её постели всего неделю. По вечерам больную через день приезжали навещать с другого конца города сын с младшим внуком и сноха. Второй сын из Салехарда успел как раз к выносу тела. Другой её внук, отец Юлии, дальнобойщик, приехал из Казахстана лишь в предпоследний бабушкин день.
Когда все ближайшие родственники после поминок в заводской столовой вернулись в трёхкомнатную квартиру покойной, правнучка Юлия долго рассказывала о последних днях прабабушки.
- Она в середине болезни тихо сказала: «Как хорошо, что Миша не дожил до нынешних дней, не увидел эту разруху в стране». Я ей говорю: «Ба, вам-то в молодые годы, думаю, гораздо проще, чем нам было. Полной грудью дышали. Ещё бы, победители! Да, трудности, нехватки, дефициты, очереди, но ведь горы ворочали, праведная цель была. А что стало теперь, в кого превращаемся?». Ей нравилось говорить со мной не на воспитательные, как моя бабушка, а на политические темы.
- Это, наверное, у всех у нас, старших Эрдогановых, в крови – говорить про политику, от отца. А вот наши дети и особенно внуки, - кивнул на Юлию её дядя, - оберегают себя от излишних волнений, которых с избытком хватает в этой бестолковой жизни с бесконечными реформами и реформами реформ. Простодушные надежды на лучшие времена давно умерли, и многие стали делать вид, что всё вокруг идёт, как надо.
- У Думы, как у нас в Салехарде говорят, два основных направления в работе: как «обуть» народ и как одеть себя, - поддержал собеседника младший брат. - Почему росло после страшной войны благосостояние народа? Ответ самый простой: не воровали. Были, конечно, свои прохиндеи, но условий для воровства им особо не создавалось. Боялись. А ныне смело, как бывший министр обороны Сердюков, крадут не миллионами, а миллиардами. И некому призвать вороватую верхушку к порядку. Народ безмолвствует.
- Но ведь хорошее слово само по себе не делается, - неожиданно в дискуссию вступила Юлия. - Полмесяца назад мы праздновали четырёхсотлетие освобождения Москвы от польских захватчиков. Вот что я прочитала про те смутные годы. Три воинские рати снарядила измученная страна. И первые две – Годунова и Шуйского – погибли, ибо воеводы не нашли нужного слова. Но была и третья рать, которую возглавил князь Пожарский. И она победила. И нашел его не царь, не князь, а купец Минин. Вернее, он сказал то, о чем думал и что чувствовал русский народ. Особенность русского народа в том, что ему нужно слово, нужен порыв. Такое же призывное слово нашел Сталин, когда гитлеровская Германия напала на нашу Родину.
- Кстати, о Сталине. В последнее время оценка его деятельности в народе снова постепенно меняется на положительную. Это что-то да значит, - старший из оставшихся Эрдогановых достал из кармана свернутый вчетверо листок. - Вот выписал отрывок из его речи на Пленуме ЦК в начале марта 1937 года. В ней он обвинял Пятакова, Радека, Сокольникова и других последователей Троцкого как раз в том, что сделали в наше время Горбачев, Ельцин и Путин. Цитирую самое важное из сказанного Иосифом Виссарионовичем: «Реставрация капитализма, ликвидация колхозов и совхозов, восстановление системы эксплуатации, союз с силами иностранных государств, территориальное расчленение СССР с отдачей Украины и Приморья,- подготовка внешнего поражения Советского Союза в случае нападения на него вражеских государств».
- Хватит про политику, - прервал Юлькин отец, - надоело. Давайте лучше еще раз помянем нашу бабушку! Да и дедушку тоже, царство им обоим небесное!