Подъездная дорога, которая вела к голливудскому особняку Майкла, была настолько
крутая, что со стороны была похожа на бетонную стену. Когда он купил этот дом
середины ХХ века с потрясающим видом на город, ему казалось, что подниматься по этой
дороге – ужасное мучение. Чтобы забраться наверх, нужно выехать на обочину,
развернуться, проехать немного назад и затем очень быстро повернуть на 90 градусов,
чтобы не поцарапать днище. Позже, Майкл оценил крутость подъезда: жене не так-то
просто будет выбраться из дома.
В холле его встретила жена Адель, миловидная темноволосая 25-летняя женщина
приятной полноты, и четырёхлетний сын Макс. Расцеловав домочадцев, вручив жене
цветы, Майкл направился в свой кабинет. Адель с Максом проследовали за ним.
- Я приготовила отбивные с овощным рагу.
- Папа, давай поиграем в футбол!
Переодеваясь, он размышлял, сможет ли осилить приготовленный женой обильный ужин
– ведь он уже наелся в кафе. Он сказал, что сперва погоняет с сыном мяч, а потом
поужинает. На лужайке, играя в футбол, он поддавался ребенку, пропускал удары, чтобы
больше побегать. И когда семья собралась за столом, почти проголодался. Он посмотрел
на часы – циферблат показался ему спокойным, стрелки сонными, мирными.
- Ты ешь без аппетита, ты где-то успел поужинать! – заметила Адель.
Тут он вспомнил миссис Юргенс, вызвавшую массу довольно неожиданных эмоций.
- Просто… я встретил одну неприятную мадам, которая испортила мне весь аппетит.
И он напомнил прошлогоднюю историю, когда вдова поступила в ЛОР-отделение с
жалобами на острую боль в правом ухе. Осмотр ничего не выявил, врачи склонялись к
тому, что у пациентки нервно-психическое расстройство и ей надо обратиться к
соответствующему специалисту, но её пришлось госпитализировать по звонку одного
высокопоставленного чиновника.
- Он такой влиятельный, что по его указке ты госпитализировал психически больную
тётку?
- Да, Адель, я пошёл на поводу в обмен на то, чтобы Управление наркоконтроля закрыло
дело в отношении моего многогрешного анестезиолога.
- Но как ты её лечил?
- Плацебо, то есть под видом лекарства ей капали в ухо дистиллированную воду, делали
физиотерапию, и так далее. Под влиянием мнимого лечения она почувствовала себя
лучше и через неделю попросилась на выписку.
С приближением ночи Майкл сделался необычайно ласков и разговаривал с женой,
улыбаясь нежной улыбкой, способной растопить самое холодное сердце в мире. Он
согласился купить набор дизайнерских кресел-«лебедей» чёрного цвета, который так
любила Адель. По её мнению, чёрный – это и не цвет, и не сумма цветов. Это парадокс,
воплощение тайны, опасности, бездны. Не каждый способен жить в доме, сплошь
наполненном чёрным цветом, в окружении чёрных стен, ковров, стеллажей, столов,
стульев и кухонной утвари. Майкл противился такому экстремальному подходу к
домашнему уюту, покупка каждой вещи чёрного цвета давалась Адель с трудом, что же
касается спальни – здесь она была полновластной хозяйкой, здесь всё, включая
постельное бельё, было выдержано в абсолютном чёрном цвете, которого, по её мнению,
не может быть «чуть больше» или «чуть меньше».
Ночью, после продолжительной прелюдии дрожащий от нетерпения Майкл попытался
войти, но Адель плотно сомкнула ноги:
- Ты никуда не войдёшь! Никакого интима!
В недоумении он вскрикнул: «Что??!»
Она спокойно продолжила: «Я забочусь о твоей безопасности. Ты перевозбудился, сердце
колотится, как бешеное, а вдруг оно не выдержит?! Нет, я слишком люблю тебя, чтобы
позволить тебе умереть во время секса».
- Пожалуйста, Адель, я не могу сдерживаться!
- Ты должен уметь сдерживаться. Если ты сможешь контролировать свой эмоциональный
выхлоп, то станешь органичной частью окружающего мира.
Супруги стали пререкаться. Майкл, хоть и извинился за то, что резко разговаривал днём
по телефону, в своё оправдание стал приводить известные ему случаи, когда девушки без
сопровождения мужа оказывались в опасном месте и с ними происходили разные
ужасные вещи. И во всех несчастных случаях есть доля вины самой жертвы. Адель
предъявила за его грубый тон:
- Ты плохо со мной разговаривал!
- Да, но я был прав!
- Нет ничего скучнее иногда, чем быть правым.
Потомив его ровно столько, чтобы он прочувствовал свою вину, она позволила ему войти,
и они занялись любовью.
***
Груженый металлоконструкциями Dodge Ram остановился возле одноэтажного с
мансардой дома, выполненного в немецком стиле, фасады его были украшены
декоративными деревянными фахверками. Открылась дверь, из грузовика выбралась
миссис Юргенс и прошла в дом.
По кухне слонялся Клэй, планомерно на ходу уничтожая начиненную свининой булочку.
- Ты приехала, мам!
Бросив взгляд на улицу, он спросил:
- Разгрузить заготовки?
- Нет, я завтра отвезу на фирму, это под новый заказ.
- Ну тогда я пойду поиграю в Battlefield?
- Что, такая интересная игра?
- Да, мам, очень!
Клэй направился в свою комнату, а его мать следующий час употребила на то, чтобы
погуглить симптоматику заболеваний уха. И прервалась, услышав звонок. Она открыла
дверь – на пороге стоял молодой человек в синей униформе:
- Добрый день, миссис Юргенс, на вашей улице снова праздник, и всё благодаря мистеру
Спейси!
Она подозрительно разглядывала визитёра, а также синий микроавтобус с надписью
«Spydee», припаркованный рядом с её пикапом. Молодой человек, в свою очередь, был
озадачен неприветливым приёмом странной женщины с недобрым мужским лицом.
- Что не так?
Она продолжала молчать, подозрительно его разглядывая, и он сказал:
- Вы меня не узнаёте? Я Алекс, из компании Spydee Inc., я доставил вам презенты по
поручению мистера Спейси.
И он озадаченно промямлил, что вот уже три раза за последние полгода доставлял ей
посылки, а до этого доставкой занимался другой сотрудник. Наконец, она позволила ему
пройти в холл, а сама направилась в комнату сына.
- Поднимайся, бездельник! – крикнула она с порога. – Надо разгрузить машину.
Клэй с явным сожалением оторвался от компьютера:
- Но, мам, ты же разрешила мне поиграть Battlefield!
- Давай, давай, одни игры на уме.
Он взмолился: «Но если я прямо сейчас выйду из игры, то потеряю 1000 очков и не выйду
на следующий уровень!»
Но мать была непреклонна:
- Ты совсем не заботишься о матери, которая работает день и ночь, чтобы обеспечить
семью!
Он повёл плечами, помычал, и эти действия означали одновременно возмущение и
вынужденное согласие выполнить материнский приказ. Ему пришлось оторваться от
игры. В прихожей он взял матерчатые перчатки и вышел на улицу. При виде синего
микроавтобуса его лицо просияло.
- В этот раз радиоуправляемый вертолёт и новый Barnett, всё как ты просил прошлый раз,
– обратился к нему Алекс.
- Ништяк бы кого-нить из арбалета застрелить!
Слово «застрелить», ключевое в его словаре, Клэй повторил ещё несколько раз, пока
дошёл до проезжей части. Когда Алекс открыл боковую дверь микроавтобуса и
обернулся, то увидел, что понукаемый матерью Клэй приступил к разгрузке пикапа. Она
руководила сыном, помогала ему, и, войдя в процесс, полностью игнорировала
присутствие человека, который доставил подарки. Недоуменный взгляд Алекса выражал
предельное непонимание того, что происходит.
- Миссис Юргенс… эээ… вы позволите, это одна… пять минут – вы распишетесь в
получении подарков, и я запишу на видео, как ваш сын… это условие мистера Спейси…
Но сколько бы он ни просил её повременить с разгрузочными работами, она отвечала
отказом: сначала дело, потом удовольствия. И Алекс был вынужден присоединиться к
Клэю, вдвоём они управились за пятнадцать минут – перенесли железные заготовки из
кузова пикапа в гараж. После чего миссис Юргенс позволила сыну принять подарки,
расписалась в их получении, и прошла в дом. Оттуда, из зарешеченного окна она
наблюдала, как он позирует перед видеокамерой, произносит слова благодарности
мистеру Спейси и распаковывает коробки. Алекс проинструктировал, как запускать
вертолёт, они совершили пробный запуск. Затем Клэй три раза выстрелил из арбалета в
дерево – что опять же было снято на видеокамеру.
- Я сейчас напишу сообщение мистеру Спейси на Myspace, – сказал он на прощание.
Когда он вытаскивал стрелы из дерева, Алекс садился в машину. Клэй помахал ему
алюминиевой, с острым стальным наконечником, стрелой.
В свою комнату он вошёл вместе с матерью.
- Что за подозрительный мистер Спейси?
- Новый Barnett ништяк: оптический прицел, все дела!
Она повысила голос:
- Отвечай мне: ты познакомился с ним на Myspace?
- Да, мам, мы переписываемся.
- Переписываетесь?
- Ну ты же знаешь, мам.
Она покачала головой: «Знаю-то знаю, только всё это слишком подозрительно выглядит».
- Что, мам?! Он же присылает мне подарки!
- А почём я знаю, может, он гомик?
- Что? Что такое «гомик»?
- Тебе лучше не знать. Это заразная болезнь.
- Ну, я тогда пойду постреляю из арбалета?
- Постой! Покажи мне ещё раз этого Спейси на сайте. И научи меня пользоваться этими
соцсетями, чтобы я могла сама сюда свободно заходить.
Он открыл свою страницу на Myspace и разлогинился, чтобы мать не проникла в
переписку.
- Почему он не снимает рекламные ролики с твоим участием? – полувопросительно
сказала миссис Юргенс. – И не сделает тебя профессиональным актёром? Ведь с самого
начала это было основным условием нашего сотрудничества. Он сам вышел на тебя в
интернете, ему понравилась твоя фотогеничная внешность, он стал снимать тебя на видео,
а воз и ныне там. Небось, использует отснятые ролики для рекламы присылаемых
игрушек, продавцом которых он является, а тебе как актёру не платит, подачками
отделывается.
Клэй безразлично хмыкнул:
- Ну, может, я пойду на улицу постреляю?
Она продолжила свои рассуждения, хаотично кликая на все подряд иконки, не обращая на
него внимания, и он незаметно удалился.
Через два часа он вернулся в дом и обнаружил мать на том же месте – в кресле за
компьютером, она полулежала, запрокинув голову, глаза её были закрыты. Она не
откликнулась, когда он её позвал и не отреагировала на прикосновение – она была без
сознания.
- Ма-а-ам! – он с силой встряхнул её.
По её телу прошла судорога, и она вытянулась в струнку. Лицо мученически скорчилось.
Клэй схватил телефонную трубку, чтобы вызвать неотложку, что за последнее время ему
приходилось делать всё чаще и чаще. Миссис Юргенс немного расслабилась: боль
отпустила её.
***
Анестезиолог Джамал Хамиди крутил перед Майклом напёрстки.
- Кручу-верчу-обмануть-хочу, – звучал его прокуренный шепоток.
- Ну ты жулик! – сказал Майкл, в очередной раз не угадав, под каким напёрстком
находится шарик.
- Ловкость рук, и никакого мошенничества.
- Займись лучше делом! В операционной как в микроволновке, у нас что, сплит-система
не работает?
Когда они пришли в операционную, Джамал взял в руки пульт, выставил температуру и
доложил:
- Ну вот, отрегулировал.
- Да уж, – сказал Майкл, поёживаясь. – Теперь тут можно мясо хранить.
Перед Майклом на операционном столе лежал пациент с полным заращением наружного
слухового прохода. Предстояла внутриушная операция отопластики, первоначально
Майкл склонялся к следующему варианту операции – широкое обнажение полостей
среднего уха и эвисцерация их, но теперь изменил своё решение и решил оставить
барабанную перепонку и цепь слуховых косточек, то есть фактически выполнить
консервативную радикальную операцию. По поводу данного клинического случая он
консультировался с иногородними коллегами, именитыми докторами, ждавшими от него
результаты хирургического вмешательства, которые намеревались обсудить на
видеоконференции.
Майкл сосредоточенно приступил к операции. Периодически в его памяти всплывали
подробности минувшей ночи и он сладко улыбался – под маской его коллеги не могли
видеть выражение его лица.
На сороковой минуте в операционной появилась Марта, облаченная в стерильный халат,
бахилы и маску:
- Доктор Гудмэн, там у нас настоящая катастрофа! По скорой помощи поступила
пациентка с пауком в ухе!
Старшая операционная сестра и ассистент велели Марте вести себя потише, а
анестезиолог Джамал, который в этот момент был свободен, вывел её обратно в
предоперационную. Майкл никак не отреагировал на инцидент, он был всецело поглощен
операцией и уже продумывал, как будет комментировать свои действия на конференции.
Марта, которую нейтрализовал Джамал, смогла пробиться к шефу только после операции,
когда он вернулся в свой кабинет. Она наблюдала за ним нетерпеливым взглядом, пока он
просматривал отснятое в операционной видео, делал пометки в блокноте и поглощал
приготовленные для него бутерброды с сёмгой. Наконец, заметив её присутствие, он
махнул рукой: мол, говори.
Она взволнованно приступила к рассказу – два часа назад скорая помощь привезла в
клинику пациентку, которая, увлекаемая собственным воображением, отмеченным
печатью доселе невиданного умопомешательства, утверждает, что в её ухо забрался
ядовитый паук, она чувствует, как он у неё там ползает и грызёт мозг, и жалуется на
сильнейшие боли.
Майкл усмехнулся: «Полагаю, её уже препроводили в психушку?»
- Да, это не наш пациент, – откликнулась Марта. – Врач скорой помощи, который приехал
на вызов, сразу поставил диагноз умопомешательства, хотя и не является ЛОР-врачом.
Дежурный врач в нашей клинике подтвердил это, но для очистки совести сделал рентген –
никакого паука там нет в помине.
- Как, говоришь, её зовут?
Она назвала. Расслышав имя, он побледнел. Зрелище было ещё то – не каждый день его
розовощёкое лицо становилось таким, будто его облили кислым молоком. Было от чего
расстроиться: Клара Юргенс – это явно не то имя, которое радует медработников Седарс-
Синай.
Итак, сумбур, царящий в голове вдовы Юргенс, стал понемногу проясняться: она решила,
что главной её проблемой является поселившийся в ухе паук.
Майкл отпил сок.
- Тогда чего вы ждёте, почему медлите с отправкой в психиатрическую клинику?
- Понимаете, позвонил Карл Юргенс из Управления наркоконтроля и настойчиво
попросил, чтобы мы обошлись должным образом с миссис…
Майкл поперхнулся, покраснел и закашлял. Марта похлопала его по спине, но он долго не
мог откашляться.
- Господи, опять этот мистер Юргенс, – наконец, он пришёл в себя.
- Да, и он хочет срочно с вами переговорить, так же, как и потерпевшая, она требует,
чтобы вы немедленно сделали ей операцию и вытащили паука из её уха.
Тут зазвонил мобильный телефон.
- Он звонил вам на мобильный раз десять, – сообщила Марта. – Я сказала, что вы в
операционной.
Майкл взял со стола свой мобильный телефон и передал ей: «Скажи, что я ещё не
освободился, я пока не готов с ним разговаривать». Взяв трубку, она ответила на звонок.
Когда она закончила разговор и отключила трубку, он спросил, где сейчас находится
миссис Юргенс, и в каком она состоянии. Марта позвонила в приёмное отделение, и,
узнав информацию, доложила: «Ей закапали в ухо Отипакс, сказав, что это лекарство
убьёт паука и ввели внутримышечно 25 мг аминазина, что было согласовано с
невропатологом – наш врач связался с неврологией, где она наблюдается. По мнению
невропатолога, у неё маниакальное возбуждение, психическое расстройство,
обусловленное ажитированной депрессией на фоне пресенильного психоза».
Майкл потянулся к трубке:
- Вот это похоже на правду. Надеюсь, её родственичек, господин Юргенс, позволит нам
отправить её по нужному адресу.
Первый звонок был сделан Артуру Уомаку, которому тоже приходилось сталкиваться с
вдовой Юргенс – разбирать жалобы, ходить в суд, и так далее. Узнав о новом витке её
безумия, он удрученно сказал:
- Опять эта чокнутая вдовушка! Да уж… на своём веку я повидал немало народу, но по-
моему, никому другому никогда не удавалось создавать настолько мрачную атмосферу.
***
Этим вечером, за коктейлем возле бассейна, Майкл рассказывал жене про неизбежную,
как смерть, вдову Юргенс, от которой шарахаются все врачи, и которая и его не обошла
стороной; впрочем, говорил он задушевно, с некоторым юмором:
- …она поведала доктору, собиравшему анамнез, что уже очень давно знала, что станет
жертвой паука. Она ссылалась на не оставляющие никаких сомнений признаки – паутина
по всем углам дома, которой с каждым днём становится всё больше, резистентность
пауков к современным инсектицидам, свидетельствующая о том, что это новый вид
пауков-мутантов, которые охотятся на людей. И вот случилось то, что должно случиться –
отвратное членистоногое заползло к ней в ухо и ползает, передвигая мохнатыми лапками
по лабиринтам её ушной полости.
Смотря на город поверх бассейна, Адель мягким и задумчивым голосом сказала:
- Вот видишь, до чего доводит нетерпимость. Говорят, Клара Юргенс третировала своего
мужа, изводила его всякими немыслимыми придирками, и довела беднягу до могилы.
- То был несчастный случай, авария.
- Хотя… с другой стороны, во всех несчастных случаях есть доля вины самой жертвы.
- С чего ты взяла?
Она выразительно посмотрела на него:
- Ты сам так сказал.