Атлантида Глава 6

Виктор Кочетков
 Предыдущая глава  http://www.proza.ru/2012/11/18/1324               

          Звонкое утро переливалось ослепительным светом. Солнечные зайчики прыгали по стенам и весело плясали на потолке. Отражаясь в зеркалах, вскакивали на кровать, незаметно подкрадываясь к лицам спящих. Дима открыл глаза. Долго лежал, все боялся неловким движением разбудить Ольгу. Она безмятежно спала, удобно свернувшись калачиком и повернувшись к нему. Он вглядывался в ее лицо, прислушивался к ровному дыханию, ощущал близость ее тела. Луч света соскользнул и замер, озаряя закрытые веки. Ольга проснулась и тут же увидела его немигающий взгляд. Смотрели друг на друга, не отрываясь, затем легко улыбнулись. Дима коснулся ее волос:
         – Как ты, Оля?
         – Хорошо, – она с наслаждением потянулась.
         – Антон приходил?
         – Приходил. А откуда? Ты все видел? – воскликнула Ольга. – Дима, прости! Я не должна была... 
         – Что ты, Ольга! После сегодняшней ночи… знай, я больше никогда не смогу без тебя! – в горле пересохло, он отвернулся, встал, начал одеваться.
         – Дима! – она не сводила с него сожалеющего взгляда.
         В открытые окна донеслись встревоженные голоса. Соседка на улице разговаривала с Надеждой Николаевной:
         – Слышала, Надя? Женька-то, Макей, повесился!
         – Да что ты?
         – Всю ночь пил один, всех собутыльников разогнал, заперся. Потом выбежал на крыльцо, все звал кого-то. К рассвету только затих. Утром Кузьминична пришла, а он в петле висит окоченевший. В кулаке платочек зажат с вышивкой, женский, наверное. У него своего отродясь не было. Так и не смогли пальцы разжать. Лежит сейчас. Мужики домовину строгают, завтра хоронить будут. За твоей-то все бегал! Это из-за нее он. Приехала…
         Дальше слов было не разобрать. Дима так и стоял, оглушенный известием. Ольга, уткнувшись в подушку, плакала, скулила от душевной боли и захлебывалась от рыданий. Он подошел, поднял ее. Целовал соленые щеки, губы, лоб. Бережно прижимал к себе, сам расстроенный, сходящий с ума от жалости и любви, переполненный ее переживаниями остро ощущал, какие страдания она испытывает.
         – Не люби меня, Дима!.. Те, кто меня любит, погибают. Нет мне счастья, – она говорила с трудом, окончательно разбитая от бесконечных потрясений.
         – Я люблю тебя! Все сделаю, чтобы ты была счастлива. – Он горячими фразами обжигал ее лицо. – Все у тебя будет, Оля! Любые твои желания, все, что смогу.
         – Нет, – она подняла влажные веки. Вгляделась в его глаза. – Нет, не люби меня. Найди себе… что я несу, Дима? Я боюсь за тебя. Не уходи! – Ольга была вне себя, ее лихорадило, голос дрожал.
         – Оля, Оленька, приляг, я сейчас воды принесу, – он уложил ее, накрыл одеялом, бросился в кухню за водой.
         – Слышал? Макей повесился, – Анюта подала полную кружку. – Ольгин ухажер, с шестого класса за ней таскался.
         – Да, слышал. Ольга расстроилась.
         – О-о-о, расстроилась! Нашла о ком расстраиваться, – она прошла за ним в спальню:
         – Оля, ты что? Он же пьяница, алкоголик. Как с армии пришел, так никто его трезвым не видел.
         – Аня, ты почему жестокая такая? – Дима строго посмотрел на нее. – Разве можно так о мертвых говорить?
         – Я жестокая? – изумленно всплеснув руками, воскликнула она. – Да у нас в деревне за последние годы знаешь, сколько мужиков в петлю залезли? Пьют без просыпу! Парни с радостью в армию идут или в район уезжают учиться. Кому-то в городе удается зацепиться, лишь бы не здесь. Ни работы нормальной, ни перспективы. Деньги не платят, трактора, комбайны еле ползают, ломаются постоянно. Запчастей нет, горючего нет, растащили, что смогли. Совхозное стадо по жилым дворам раздали, скотину кормить нечем, держать негде. Коровник строить начали, так быстренько на кирпичи унесли. Полдеревни больные, лекарств нет и купить не на что. Мы свою корову весной продали, кое-как на цветной телевизор наскребли! И все, денег больше нет. Нормально? Едим, что вырастет.
         – Жестокая? – кричала, не на шутку разозленная. – Отец машину продал, чтобы Ольгу в институт отправить, одеть, обуть, за общежитие платить. Я скоро школу окончу, на следующий год поступать на что? Уже и продавать нечего, все продали. Знаешь, как мы хорошо раньше жили? Батя, слава богу, пьет мало, весь день в МТС, а после работы бежит к фермерам, кому что приварить, кому сеялку починить. Хоть какая-то копейка в доме. Мать по хозяйству: огород, две коровы, подсвинок, птица, все есть хотят! Сено, комбикорма, уголь, где брать?
А наши мужики больше терпеть не могут. Ломаются. Чем в таком положении жить, пресмыкаться, самим превращаться в животных, в свиней, в грязь… лучше в петлю. Потому что не осталось у них ничего. Все отняли. Достоинство, чувство хозяина, хоть какую-то надежду! Так и живут, ползают с бутылкой. Все на одних бабах держится.
         – И ты считаешь, это я жестокая? Это я что ли страну развалила? Я народ спаиваю? Я им на шею петлю набрасываю? – ее глаза грозно сверкали. Она напоминала собой разгневанную Орлеанскую деву способную пламенной речью зажечь и испепелить в прах любого несогласного. Дима с восхищением любовался ею, удивленный жарким монологом. Ольга притихла, немного успокоившись.
         – Ну, Аня! Да ты прямо воительница!
         – А вы чего раскисли? Такие красивые? – подошла к Ольге, обняла крепко.
         – Моя сестра, не отдам!.. Даже утешить не смог. Жених! – и Дима, и Ольга улыбнулись. – Давайте завтракать и на озеро. Купаться.
         Все-таки Ольга на озеро не пошла. Не до загара было, не до купания. Чувствовала себя виноватой в самоубийстве одноклассника. Эх, если бы не было той встречи у магазина!.. Чтобы не оставаться наедине с собственными мыслями, помогала маме управляться по хозяйству, пропалывать грядки, кормить и поить коров, поливать огород. Соскучилась по родителям, простой деревенской работе, с детства родным полям, перелескам, шумящему вдалеке лесу, аромату цветущих трав. Скинув тесную обувь, шла босыми ногами по мягкой земле, ощущала на лице палящие солнечные прикосновения, подставляла волосы ветру. Старалась отвлечься, не думать ни о чем плохом.
         Аня, взяв будущего родственника под руку, повела его в скрытое заповедное место:
         – Мы с девчонками всегда там загораем. Там нас никто не видит и не мешает.
         – У тебя, наверное, полшколы поклонников? – Дима шел, глубоко задумавшись и с трудом понимая, о чем ему рассказывает младшая сестра. Несмотря на молодой возраст, она производила впечатление мудрой женщины. И какой-то заводной, страстной. «Они обе такие, – он вспоминал, как металась по кровати Ольга. – Вот еще одна такая же, будет парней с ума сводить. – Я точно свихнулся, о делах и подумать некогда. Да и что я могу, надо ждать. Кто же меня убрать решил? Флинт? – опять вспомнилась Ольга. – А они похожи. На лицо сильно, а вот по фигуре Ольга тоньше, изящнее что ли. Анюта огонь! Куда мы идем?»
         – Поклонников хватает. В любви многие признаются, понравиться хотят. Один для меня поэму сочинил. Только я себя никому не отдам, пока такого как ты не встречу. Я любить хочу! Чтобы навеки, чтобы не размениваться. И не просто любить, а летать, наслаждаться вместе. Я все Ольгины книги прочитала. Я знаю, я смогу любить, стану счастливой! И все кто рядом со мной, будут счастливыми. Об этом мне один добрый дедушка рассказал, старец Феодосий. Он святой, живет в лесу с волками и лисами. И никого не боится, молится все время. С нечистой силой сражался много лет. Они так смогли искусить и запутать, что его парализовало, он долгое время не двигался, не мог ни есть, ни пить. За ним монахи ухаживали, спасли его. Разговаривать, читать заново учили. Молились за него. Он, как только ходить начал, сразу же объявил: «Все равно я вас, чертей, одолею. Не сломить вам Феодосия!» Стал истово молиться, бесконечный пост держал, только сырыми овощами и ягодами питался. Весь год босиком ходил, а на службе в храме стоял, так ноги к полу примерзали. Обет молчания принял, пока окончательно верха не возьмет. Ох, и разозлил же он бесов! Как только они его не прельщали! Болезни насылали, в ядовитых пауков, змей, в медведей превращались, голыми распутницами являлись к нему, лихими разбойниками нападали, ничего не брало. Обернулись тогда ангелами, а сам главный бес Иисусом Христом нарядился.
         – Поклонись, кричат, Господу твоему! – и под ребра его толкают, падай, мол, ниц. Понял тогда старец, что не ангелы это, не почувствовал в душе радости при виде Бога Живого, трепет один да смущение. Рассмеялся и сказал:
         – Не буду я сатане кланяться! Прочь нечистые... – и погнал их прочь. А те закричали страшно, заблажили, заголосили душераздирающими голосами:
         – Победил ты нас, Феодосий! – взвыли. – Не знаем, как к тебе подступиться. Не нужен ты нам, не интересен. Живи себе, как хочешь.
         Но он не поверил, выгнал из кельи, весь посох об их бока изломал. После этого стал еще усерднее молиться, в лес ушел, один жить хотел. Приходили к нему люди, просили защиты. Кто-то рядом шалаш ставил. Там место необычное, притягивающее, и зла там нет. Со временем целый скит построили. Чудеса случаются. Только Феодосий живет замкнуто, почти не разговаривает. Вокруг него свет сияет.
        – А ты откуда знаешь?
        – У нас все о нем знают. Мне шесть лет было. Осенью с отцом за грибами пошли. Долго ходили, я устала, присела отдохнуть. Отец говорит: посиди здесь, а я лукошко наполню и домой пойдем. И скрылся в чаще. Я ждала, ждала его, потом задремала. Проснулась: нет никого, лес пустой, наверху ветер шумит, листья с ветвей облетают. Мне казалось, что прошло много времени и отца растерзали дикие звери. А я останусь тут навсегда, умру от голода, или меня съест Баба Яга. Вскочила на ноги, закричала, чуть умом не тронулась. Рядом непонятно откуда дедушка старый седой появился, невысокий такой с бородой. Глаза добрые, смеется: чего ты расплакалась, вон отец твой ходит. Положил ладонь мне на голову, и я увидела, как отец грибы собирает. Сразу успокоилась, смотрю на него, а он спрашивает:
         – И у кого это глазки синие да ясные? Как зовут эту красивую девочку?
         Я отвечаю:
         – Аней, меня зовут.
         Он улыбнулся ласково:
         – Счастливой будешь, Анечка! И те, кто с тобой, счастливы будут. Только никогда ничего не бойся, я теперь всегда рядом. Маму, папу слушайся.
И пропал куда-то. Я посидела еще немного, смотрю, отец из чащи идет. Грибов набрал! Рассказала ему, он не поверил. А я на всю жизнь эту встречу запомнила и больше ничего не боюсь.
         – А далеко этот скит находится? – Диму заинтересовал удивительный рассказ.
         – Не очень. Мы с мамой пешком по лесу шли. Часов пять, наверное. Там к нему уже целую тропу протоптали.
         – А чего вы ходили?
         – Да у мамы головные боли все никак не проходили. Спать не могла. Два месяца мучилась, лекарства не помогали. Ну и пошли к Феодосию. Он меня узнал, – она с гордостью смотрела на него. – Помню, говорит, глазки твои ясные. А к маме только прикоснулся и у нее сразу все прошло. Сказал, чтобы никогда не волновалась за нас, а верила. Нас бог хранит!
         Так за разговорами подошли к озеру. Среди сплошных ивовых зарослей расположилась небольшая, покрытая травой полянка. Чуть в стороне лежала перевернутая вверх дном лодка. Синяя гладь сверкающего, вытянутого озера искрилась мелкими волнами. Сквозь воду виделось песчаное дно, возле которого дружной стайкой резвились разноцветные мальки.
         Аня сняла платье, скинула босоножки. В простом закрытом купальнике выглядела весьма привлекательно. Посмотрела на него:
         – Ну, чего стоишь? – и бросилась в воду.
         Диме, несмотря на жару купаться расхотелось. Стянул рубашку, сел на днище лодки, с интересом наблюдая, как у берега плещется прекрасная русалочка.
Вдоволь накупавшись счастливая, немного утомленная, она выбралась на берег. Дима с удовольствием смотрел на ладную стройную фигурку, соблазнительные изгибы, блестевшие на загорелой коже капли, и непроизвольно сравнивал ее с Ольгой.
         – Я красивая? – она с улыбкой медленно поворачивалась, слегка покачивая бедрами.
         – Вы с Олей, как молодые богини. И откуда вы такие взялись? Кто вас выдумал?
         – Мама с папой, – Аня с радостным визгом прыгнула к нему на колени, обняла за шею. Смеялась, глядя в глаза.
         – Ах ты, Лолита, хочешь дядю Антона обольстить?
         – Хочу, – она вдруг сделалась серьезной. – Ты не Антон!
         У Димы от неожиданности похолодела спина.
         – Я все слышала и видела. Тебя, сидящего на полу, и Олю, сгорающую от страсти. С кем же она?.. Почему ты не был с ней? Ты не жених.
         Ему стало не по себе. Эта юная девушка вмиг догадалась о необычности их с Ольгой отношений. Что ответить ей?
         – Аня, Ольга спала и во сне…
         – Я не верю тебе, – она поднялась с его колен, стала одеваться. – Скажи, ты любишь ее?
         – Люблю безумно!
         – А почему тогда она не с тобой была?
         Дима почувствовал безмерную усталость. Как-то все навалилось, все последние события отчетливо всплыли в памяти. Зачем обманывать и изворачиваться, дурить голову этой любопытной девочке? Пускай узнает обо всем. Она умная, рассудительная и никому ничего не расскажет.
         – Хорошо, Аня, я скажу. Ночью Оля была с Антоном.
         У нее раскрылись глаза, брови высоко поднялись.
         – Да, Анечка, с Антоном. И он часто приходит к ней во сне.
         – А кто же ты тогда?
         – Я Дмитрий, Дима. Только очень прошу тебя! Чтобы родители…
         – Я никому ничего не скажу, клянусь! – она присела рядом. – Ну-ну, говори Дима!.. – торопила его. – Расскажи все по порядку.
         И он рассказал. Обстоятельно и не спеша, видя, как у нее загорается взгляд, как она, заинтригованная тайнами боится пропустить хотя бы слово. Плакала, узнав про трагедию на яхте. Всхлипывала жалобно, слушая, как ее сестра бродила по ночному кладбищу. Восторженно смотрела на него, когда он говорил про взорванный внедорожник и автоматную очередь. Когда Дима закончил, она не сводила с него восхищенных глаз:
         – Так ты «новый русский»? Рэкетир? 
         И тут же заплакала:
         – Бедная Оленька, как она такое пережила? Несчастная моя сестричка.
         Дима попробовал утешить расстроенную девушку:
         – Ну, ты хоть, Аня, не плачь. Я уже и сам…
         – Нет, Дима! Только ты один можешь ей помочь. Она должна позабыть Антона. Чего о нем думать? Ты люби ее. Она знаешь какая!
         Он сидел, опустив голову, в которой бродили всякие невеселые мысли. Вспоминал как неукротимо, в безумном сладостном упоении металась она на кровати, как в трансе шептала дорогое имя. Будто две сущности жили в ней.
         – Ты знаешь, Аня, я много женщин видел, но Ольга! Она совсем другая. Чистая и открытая. А я даже понятия не имею, как она ко мне относится.
         – Я знаю, что нужно делать, – она радостно запрыгала. – Знаю! Только пускай это пока будет между нами.
 
         Вечером истопили жаркую баню. Напарившись, нахлеставшись дубовыми вениками, расслабленные и умиротворенные собрались за круглым струганным столом, стоявшим под раскидистой ветлой. Пили чай с вареньем, мама с Ольгой напекли вкусных ватрушек. Дима достал бутылку коньяка, купленную еще в Омске для знакомства с семьей. Хорошо сидели, улыбались и шутили. Подходили соседи, угощались, угощали сами, с расположением обращаясь к будущему зятю. К ночи Дима вновь кое-как стоял на ногах. Добрался до кровати и сразу уснул. Просыпался несколько раз, видел свет лампы, Ольгу, читающую книгу. Открывал глаза, хотел что-то сказать, и не мог, опять проваливаясь в крепкий сон.
         Следующим утром после завтрака Ольга начала собираться.
         – Ты куда, доченька? – мама не спускала с нее взволнованного взгляда.
         – На похороны, – тихо ответила она, отводя глаза.
         – Так я и знала! Ну, зачем тебе идти? – Надежда Николаевна мягко обняла ее. – Не ходи, не надо.
         – Я так не могу, мама. Учились вместе, любил меня, – ее голос заметно дрогнул. – Это из-за меня он…
         – Нет, Оля, это все от пьянства идет. Не в тебе причина. Повод нашел, любовь неразделенную! Да если от этого в петлю лезть, уже и мужиков не осталось бы. Справиться с собой не могут, в руки себя взять, хоть какую-то жесткость проявить. Раскисли как мокрые тряпки. Все им бабы виноваты. А ты не ходи туда. Люди, знаешь какие? Будут старухи на тебя шипеть, за спиною перешептываться. Мигом все в одну кучу свалят, во всех грехах обвинят.
         Дима сидел рядом, все слышал и острые волны жалости пробегали под сердцем. Не мог без боли видеть опечаленную Ольгу, душа разрывалась от страданий.
         – Аня, иди к нам!.. – позвал громко. Та примчалась из кухни с застывшим вопросом в глазах.
         – Собирайтесь, девушки. Поедем в Омск, я вас по бутикам прокачу.
Аня, до конца не веря тому, что услышала, взвизгнула от радости и прыгнула ему на шею:
         – Антон! Оля, ну что ты? Бежим быстрее переодеваться…
         – И вы с нами, – он вопросительно взглянул на Надежду Николаевну.
         – Что ты, Антон, – она зарделась от стеснения. – Вы уж без меня. Осторожней только.
         – Мы тебе подарки привезем, – закричала Аня, убегая. – И отцу…

         До самого вечера бродили по престижным модным бутикам. Дима, оставив девушек в женском отделе, накупил себе одежды. В чем выскочил в то утро в том и остался. Взял пакеты, отнес в машину.
Ольга спокойно присматривалась к дорогим вещам. В свое время с Антоном она часто бывала в элитных магазинах и составила себе хороший гардероб. Зато у Ани глаза разбегались от обилия всевозможных товаров известных европейских фирм. Она не знала, что выбрать и хваталась за все подряд, но сестра безжалостно отвергала неуместную одежду. Тщательно и придирчиво осмотрев очередную блузку или платье, отправляла Аню в примерочную комнату. Та красовалась перед зеркалами, восхищенно любуясь собой. Потом прошли в отдел нижнего белья, где из кружев и шелка выбрали гламурные дамские наборы. В обувном отделе Аня надела модельные туфли на таком высоком каблуке, что сразу стала выше и Ольги, и Димы. Ни за что не пожелала снять, так и ходила в них по магазину. Кроме того, Дима сам выбрал ей короткую норковую шубку и стильную меховую шапку, зимние сапожки и теплый шарф. Маме взяли кардиган и французские духи, а отцу настоящие американские джинсы.
         Долго сидели в полутемном баре магазина. Аня, переполненная новыми впечатлениями, крутила головой во все стороны, с интересом изучая отделку модного салона. Переодевшись в элегантную кофточку и кожаную мини-юбку, выглядела вполне франтоватой светской дамой.
         – Тебе еще мундштук с сигаретой и болонку на руки, – вылитая госпожа Вандербильт, – пошутила Ольга. Настроение было отличное, визиты в дорогие магазины всегда успокаивали ее. Радостное оживление возникало, когда она попадала в мир моды и красоты. Ни о чем другом здесь думать просто не хотелось. Все радовало взгляд, привлекало интересными формами, прельщало именами знаменитых модельных домов. Играла легкая музыка, нарядно одетые мужчины и женщины ходили по широким просторным салонам. Красивые девушки за стойками приветливо улыбались, любезно предлагая образцы новых фасонов. В тонированных витринах замерли изысканно одетые манекены.
         В городе наступил вечер. Улицы осветились огнями, проспекты засверкали неоновыми отблесками реклам.
         – Ну что, дамы? Пора домой возвращаться, – Дима увлеченно смотрел на Ольгу. – Дорога дальняя.
         – Я не хочу, – капризно надула губы Аня. – Опять в деревню! Скорее бы школу закончить…
         – Закончишь. Успеешь нагуляться, у тебя вся жизнь впереди, – Ольга шутливо погрозила сестре. – Поехали.
         Пока выбирались из города, петляли на крутых поворотах, стояли на перекрестках в ожидании сигнала светофора, Аня все не могла успокоиться, растревоженная незабываемым шопингом. Наконец заметила зовущую рекламу ночного клуба «Атлантида»:
         – Давайте в «Атлантиду» заедем ненадолго? Ну, пожалуйста. Анто-о-н! Оля-я, не хочу домой! 
         Дима улыбнулся, весело взглянул на Ольгу:
         – Что сестра скажет?
         – Никаких клубов, маленькая еще.
         – Ну, Оля-я-я…
         – Разреши девушке, где она бывает? На сельских танцах? Ну, Оля-я-я, – поддразнил он старшую сестру.
         – Делайте, что хотите, – засмеялась она. – Разбаловал ее совсем. Куда столько одежды накупил?
         – Но она все-таки женщина. Хоть и молодая, но женщина. Пускай к хорошему привыкает.
         – Надеюсь, не женщина еще. Успеется, – Ольга строго взглянула на сестру.
         – Только ненадолго! Родители волноваться будут.
         Поставили «Спринтер» на стоянке перед клубом.
– Уважаемый, присмотри за тачкой, – Дима сунул в карман подошедшему швейцару крупную купюру.
         – Будет исполнено! – молодецки отдал честь одетый в позолоченную ливрею служитель.
         В «Атлантиде» все сверкало и гремело, кружилось и ослепительно сияло. Оглушительная музыка разрывала темный зал. Легко управляла движениями танцующих, в упоении исполняющих артистичные этюды. Публика радостно кричала, выделывая странные пируэты. Дамы самозабвенно поднимали руки, вращениями бедер сводя с ума юных кавалеров. Обводили томными, полными затаенного интереса глазами погруженные во тьму столики с сидящими за ними состоятельными посетителями, не обращая внимания на крутящуюся вокруг молодую поросль.
         Дима выбрал столик в самом углу зала. Отсюда был хорошо виден выход и просматривался танцпол. Заказали шампанское, мороженое и фрукты. Аня не смогла усидеть на месте, ноги сами понесли ее в извивающийся круг. Гармонично и лихо отплясывая, позабыла обо всем. Дима обнял Ольгу, и они с улыбкой наблюдали, как развлекается деревенская школьница, пытаясь изобразить из себя бывалую тусовщицу. Потрясенная жизнерадостной клубной атмосферой она вернулась за столик. Выпила бокал вина и ликующе рассмеялась:
         – Ну, как я? Не хуже них?
         – Гораздо лучше! Ты у меня самая красивая и привлекательная, – Ольга с гордостью смотрела на сестру. – Как ты так быстро выросла? Я и не заметила.
         Заиграла медленная романтичная баллада. Неожиданно у столика появился молодой человек лет двадцати пяти на вид. Высокий, стройный, одетый в дорогой френч и белоснежную рубашку с открытым воротом, он производил приятное впечатление. Уверенно подошел и, с достоинством поклонившись, вежливо обратился к Диме:
         – Разрешите пригласить даму на танец? – указал глазами на Аню.
Диме вполне понравилось, как держится незнакомец, и он дружелюбно ответил:
         – Пожалуйста.
         – Разрешите? – мужчина протянул девушке руку.
         Аня сидела побледневшая, немного напуганная предложением. Глаза заметно округлились, плечи напряглись. Поднялась и смущенно подала ладонь. Впрочем, молодой человек танцевал хорошо. Изящно вел свою партнершу, смотрел прямо в глаза. Широко улыбался, видя ее изучающий взгляд, придерживал за талию и все время загадочно молчал. Аня также не проронила ни слова, испытывая приятное головокружение. Музыка мягко несла на невесомых волнах, укрывала прозрачными туманами. Переливалась звуковыми квадратами, превращаясь в сказочную иллюзию, длившуюся бесконечно. Когда композиция окончилась, незнакомец подвел даму к столику. Легко отодвинул кресло, дождался, когда она усядется. Галантно поцеловал руку, открыто взглянул на Диму:
         – Спасибо! – и повернулся, чтобы уйти.
         – Ты кто? – спросил Дима. – Чей?
         Молодой человек остановился и понимающе ответил:
         – Я Ежик, первомайский. А зовут Виктор.
         – А я Летяй, из Новосиба.
         – Черкесовский?
         – Знаешь?
         – Кто тебя не знает, – улыбнулся Ежик. – Ты теперь телезвезда. По НТВ до сих пор ролик крутят.
         – Вот сволочи! – Дима был озадачен.
         – Антон!.. – Ольга приложила палец к губам, глазами показывая на притихшую Аню.
         – Она все уже знает. Не сестра у тебя, а какая-то мисс Марпл прямо. Сразу меня просекла! – он махнул рукой. – Да, Виктор, познакомься: Ольга, моя невеста. А это ее сестра Анна.
         Молодой человек с восторгом смотрел на Аню:
         – А вы здорово танцуете! И выглядите великолепно. Несмотря на возраст…
         – Я уже взрослая, – она обиженно отвернулась.
         Виктор поднял руку, подозвал официантку:
         – Девушкам двойной «Beileys», а нам «Hennessy». 
         – Не против, Дима?
         – Давай… Ваше заведение?
         – Ну да. Иногда сами тут зажигаем, – показал в направлении сидящих за столиками парней. – Слушай, я Вальку Безумного лично знаю, вместе как-то отдыхали. Как он там?
         – Да нормально. Мой близкий друг.
         – Привет ему! Мы как в Новосибе бываем всегда в «Парадизе» останавливаемся.
         – Слили «Парадиз». Не наш теперь.
         – Да, слыхали о ваших войнах. А Черкеса жаль, были дела с ним.
         – Насчет «Пирамиды»? Я в курсе.
         – Помог нам тогда. Давай помянем, что ли?
         – Давай.
         Выпили, немного помолчали. Девушки с интересом слушали разговор, неторопливо потягивая ликер. Опять заиграла медленная романтическая музыка.
         – Аня, можно вас…
         – Да… – ее явно заинтересовал молодой человек, и в танце она уже смелее прижималась к нему.
         – Пойдем, Оля? – Дима поднялся, поцеловал ее.
         Пары очарованно кружились, послушные плавному ритмичному узору. Тягучие струи тумана вырывались из спрятанных в полу отверстий и, медленно опускаясь, клубящимися облаками закрывали танцующих волшебной пеленой. Ольга плавно скользила, положив руки ему на плечи, и зачарованно вглядывалась в его лицо. Их удивительное знакомство вырастало во что-то большее. Она так до конца и не смогла разобраться в своих чувствах. С одной стороны она все сильнее ощущала притяжение к нему. Оставаться с щемящей пустотой в душе было выше ее сил. Он все сильнее нравился ей. Его желание любить, быть рядом, делить невзгоды, восхищаться ею, все это не могло не вызвать ответного чувства. Ольга уже не могла замыкаться, жить по-прежнему, не замечая ничего вокруг. Слишком много для нее испытаний, горестных событий и трагических опасностей. И ощущение вины перед погибшими.
         С другой стороны неведомым образом является Антон. Она сходит с ума от безотчетного влечения, каждую ночь ждет его, забывая обо всем. А утром, глядя на Диму, бесконечно винит и укоряет себя. Когда она узнала, что он все видел в ту бурную ночь, ей захотелось убежать, провалиться от стыда, собственной несдержанности и неуправляемости. Будто она на его глазах изменяла ему. А ведь в жизни у нее, кроме Антона, никого не было! Ольга хотела любить и быть любимой, быть кому-то нужной. Дима возвращал ей вкус к жизни, желание начать все заново, оставить прошлое памяти. Не уходить в потусторонние миры и не замыкаться в себе. А идти навстречу, открывая свою любовь, свои переполняющие чувства. Ему, живому человеку. Но будущий ребенок? Ведь это есть продолжение Антона, его воплощение...
         Музыка удаляясь, стихла. Они вернулись за столик. Сидели, обнявшись, наблюдая, с каким восторгом забавляется Анюта, закружившая кавалера в темпераментном танце.
         – Мне кажется, он хороший парень, – Ольга с материнским вниманием следила за резвящейся сестрой.
         – Хороший, – он долго и чувственно целовал ее. – А я? Хороший?
         – Нет, – она нежно обнимала его. – Ты хочешь свести меня с ума?
         – Да, Оленька, – вновь слились в поцелуе.
Подошли Виктор и Аня, опустились в мягкие кресла. Он подозвал официантку:
         – Девушкам «Б-52», а нам коньячку. Дима, ты как?
         – Ладно, давай. Хотя, я за рулем…
         – Уезжаете? – Виктор неподдельно удивился.
         – Надо ехать, Витя. Я ведь, как ты понимаешь в гостях.
         – Эх, жаль, конечно. А то бы посидели, я вам гостиницу сделаю?
         – Спасибо, друг. Родители волнуются, – Дима кивнул в сторону Ани. Та услышала, отвернулась, надув щеки.
         – Анечка, а где вы живете? – Витя взял ее за руку. – Где, в каких краях искать мне такую красавицу?
         – Я живу в Знаменском, а Оля и Дима к нам в гости приехали.
         – Какой взгляд у вас, Анечка! Признайтесь, немало разбили мужских сердец?
         – Немало, – она перестала дуться и весело рассмеялась. – И ваше разобью.
         – Уже разбили. Я такого не ожидал… – он засмотрелся в ее близкие колдовские глаза. Принесли пылающие огнем коктейли и Аня отвлеклась на горящий «Б-52». Следом подали рюмки с коньяком.
         – Предлагаю тост за замечательных девушек. – Почему-то не могу отделаться от мысли, что видимся с вами не в последний раз.
         С удовольствием выпили, помолчали немного. Витя мигнул официантке, и та быстренько подскочила, готовая исполнить любое желание.
         – Скажи Роме: для Анечки и моих друзей из Новосиба…
         – И счет, пожалуйста, – добавил Дима.
         Принесли счет. Виктор, не глядя, положил его себе в карман, не принимая никаких возражений
         – На меня запиши, – велел официантке. – Вы же у меня в гостях, – кивнул Диме.
         – Хорошо, Виктор Александрович, – та с поклоном удалилась.
         – Неплохо вы их подготовили, – Дима позвал девушку обратно. Кинул на поднос три сотенные бумажки американских денег:
         – «Carlsberg» омской братве, – повернулся в сторону веселящихся за соседними столиками парней.
         – Ну, Летяй! – Витя крепко пожал руку. Неожиданно в динамиках зазвучал жизнерадостный голос диджея:
         – Для очаровательной девушки Ани и друзей из Новосибирска, звучит композиция…
         Раздались аплодисменты, многие посетители с улыбкой обернулись в их сторону. Виктор пригласил потрясенную общим вниманием Анюту, и они в медленном движении долго кружились по танцполу.
         К Диме подходили парни, с теплотой жали руку, приглашали к себе за столик, шутили. Некоторых он узнавал, видел на похоронах Черкеса, с другими раньше пересекались в «Парадизе». Дружелюбно и благожелательно перебрасывались новостями:
         – Ты, Летяй, наверно не знаешь, к положенцу вашему вопросы по Калгану и Черкесу возникли у людей. Да и за весь игровой бизнес интересуются. Чего он там себе мутит?
         Вместе смеялись над вводящим в заблуждение телевизионным роликом:
– Там пушка с глушителем была, это все знают. И не «Макар», а «Беретта». Так что, Дима, можешь не грузиться.
         Вернулись раскрасневшиеся танцоры. У Ани потекли слезы, Виктор бережно обнимал ее за плечи.
         – Не хочу никуда уезжать, – кинулась к Ольге. – Он знаешь какой!..
         С трудом уговорили расстроенную девушку. Витя пообещал приехать к ней в гости на день рождения.
         – Таких женщин любить надо! – он серьезно и долго всматривался в обеих сестер, размышляя о чем-то про себя. Затем повернулся к Диме:
         – Когда у вас свадьба?
         Ольга покраснела. Дима смутился, не зная, что ответить на этот прямой вопрос.
         – Скоро, Витя!.. Я сам тебя приглашу, дорогим гостем будешь, Валюху в свидетели.
         – А может не гостем? Может родственником? – прибавил чуть слышно, влюбленно глядя на плачущую Аню. – Пора бы уже определиться.
         У нее расширились глаза, она кинулась ему на шею и едва не задушила в объятиях, покрывая лицо частыми быстрыми поцелуями. Все вместе вышли на улицу, направились к машине. Услужливый смотритель тотчас взял под козырек. Витя шепнул ему что-то, и тот мгновенно исчез. Сзади подбежали охранники:
         – Виктор Александрович, куда ставить?
         – На заднее сиденье давай.
         Ящик шампанского и коробка с шоколадом с трудом протиснулись в салон.
         – Новосибирской братве? – пошутил Дима.
         – Это Анечке.
         Подбежал служитель с роскошным букетом цветов.
         – В машину, – распорядился Витя.
         Аня повисла на нем и ни за что не хотела отпускать:
         – Я буду тебя ждать. Приедешь ко мне?
         – Не могу, Анечка! Пока восемнадцать… Что я скажу твоим родителям?
         – Ну, пожалуйста! Витя-я!
         Он достал ключи от автомобиля. Отсоединил брелок из слоновой кости в виде веселого ежика из мультфильма.
         – На память тебе, Аня! Не забывай Витю-Ежика.
         Со всевозможными уговорами от него оторвали темпераментную девушку. Всю в слезах, невероятно огорченную, кое-как усадили среди цветов и шампанского.
         Двинулись, наконец, к выезду из города. Она, как маленький ребенок прижимала к груди игрушку и смотрела в заднее стекло на прощально машущего ей Виктора, необычного и такого удивительного молодого человека.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2012/11/20/582