1.
После взлёта прошло чуть больше часа . В наушниках тихонько клацнуло. Голос штурмана – навигатора:
- Командир…
- Да .
- Прямо по курсу, удаление 94, коптит небо на большой Тушке генерал Шнуров. Приказано пристроиться левым пеленгом для получения ЦУ.
- Чудеса в решете… Что он тут делает с утра пораньше?
- Мороз - воевода дозором обходит владенья свои,- молодой голос в наушниках.
- Ты его наблюдаешь ? - спросил Александр Романович.
- На индикаторе вижу . Он строго по курсу. Через минуту попадем в его спутную струю – надо бы выше чуть подняться.
- Принято, - Александр Романович плавно взял штурвал на себя. – Когда встреча ?
- Через четыре минуты…
- Скорость цели ?
- 600.
- Добро. Отслеживай Тушку. Приём.
Они подошли сзади и осторожно пристроились слева - крыло в крыло. Было видно, как командующий авиацией Северного флота генерал - майор авиации Шнуров с левого командирского кресла внимательно рассматривает пристроившийся рядом бомбардировщик Ту-22 М3.
- Кто такие ? Откуда, куда и, главное, - почему так спешим ?
- Желаем здравия ! – бодро доложил Александр Романович, - мы - с “ Перекала”, cейчас, временно летаем в Энгельсе – ночь ищем. Летим домой проверить капканы.
- То дело хорошее и нужное… Кто командир экипажа ?
- Капитан Ивушкин Александр Романович !
- Принято... Скажи, Ивушкин, это у вас на “ Перекале” в партучете полка работает красавица Светлана?
- У нас, товарищ генерал.
- Интересно… И что, она действительно такая красивая, как о ней рассказывает молва народная ?
- Красивая - не то слово. Она волшебно прекрасная.
- Ты смотри… Надо же.., - командующий авиацией вздохнул. – Ну, добро. Счастливого пути !
- И вам – удачи !
Александр Романович плавно завалил бомбардировщик на левое крыло, отдал штурвал от себя уменьшая высоту и двинул ручки управления двигателями вперед, – самолет вздрогнул и начал резко набирать скорость. Воздушный Левиафан командующего авиацией Северного флота, стратегический бомбардировщик Ту-95МС качнул им на прощание своими огромными плоскостями и остался далеко сзади.
Ночные полеты – важнейший атрибут подготовки летного состава. Любой летчик должен уметь летать и днем , и ночью. Но в Заполярье летом ночи нет. Круглые сутки светит солнце. Вот и приходится восполнять этот пробел полетами в ночных условиях где-нибудь на аэродромах средней полосы России, на Украине или в Средней Азии. В начале каждого года Главный штаб ВВС отрабатывает план по перебазированию авиаполков в летнее время. Четко указываются сроки, аэродромы временного базирования, расход средств и сил. Среди лётного состава это называлось “искать ночь”.
Летнее перебазирование вносило разнообразие в жизнь полка, волновало кровь переменой мест и возможностью почувствовать настоящее лето. Раз в неделю на аэродром постоянного базирования, в Заполярье вылетал один из бомбардировщиков . Причины были разные: отвезти женам полученные деньги, подарки и письма, из Заполярья привозили недостающие карты, секретные документы, письма от жён и кучи видеомагнитофонных кассет с записью детишек. Всё это укладывалось в пустой патронный ящик, куда во время стрельбы из кормовой двухствольной пушки ГШ – 23 собирались стреляные гильзы. Это мероприятие почему-то называлось странно – “ проверить капканы “. Проверяльщикам капканов завидовали.
2.
У Ивушкина, кроме традиционных заданий по перевозке писем, денег и кассет была и еще одна, важная задача, благодаря которой его экипаж и попал в счастливые проверяльщики. Его помощнику корабля – правому летчику старшему лейтенанту Володе Молодцову истекал срок кандидатского стажа. Через две недели его на общем собрании партийной организации полка должны были принять в члены КПСС, но для этого надо было в начале следующей недели прибыть на парткомиссию авиадивизии. Кроме того, лично командиру экипажа приказано было в полковом партучете получить партийный билет, который через две недели будет торжественно вручен его помощнику.
“Получать партбилет надо будет в партучете полка, у прекрасной Светланы Васильевны”- подумал Ивушкин и одно это разгоняло кровь командира экипажа до скорости стремительного потока воды горной речки. Как и большинство молодых офицеров, Ивушкин был тайно влюблен в Светлану Васильевну и его стремление к необдуманным поступкам сдерживал один, но весомый аргумент – она была замужем. Её мужем был командир эскадрильи, светловолосый, небольшого роста, красиво - молчаливый подполковник Тёмкин.
А в Светлане Васильевне было всё необычно и прекрасно; и матовая кожа, и чуть волнистые темно – коричневые волосы, и тонкая талия, и прекрасные синие глаза и разрез их, и её губы удивительной, но вместе с тем простой формы – полные, без помады, розовые и сухие. И её прямой нос и маленькие, будто испуганно прижатые ушки, и её походка – неторопливая, словно плывущая по водной глади, и её голос – негромкий, грудной, приятной тональности. Её голос напоминал тихую песню над рекой в раннее летнее утро. Она всегда была молчалива, задумчива, иногда чуть рассеянна. Светлана Васильевна никогда не посещала политотдельских или штабных вечерних корпоративов , звала всех на “Вы “ , редко улыбалась и никогда не смеялась.
Все знали, что первый муж её был лётчиком истребительной авиации где-то на Дальнем Востоке. Однажды, при выполнении стрельбы из бортовой пушки по наземной цели на самолете Миг-23 , он поздно начал вывод из пикирования, столкнулся с землей и погиб. От первого брака у неё был сын. А потом, якобы, отдыхая в военном санатории в Паратунке, что на Камчатке, познакомилась с Тёмкиным и вскоре вышла вторично замуж , но уже за лётчика бомбардировочной авиации. Больше детей у них не было. Было ей тридцать пять лет.Она была старше Александра Романовича на девять лет.
Понимая всю безнадёжность своих желаний, Ивушкин любил Светлану Васильевну молча и с какой-то затаённой грустью. Ему нравилось смотреть на неё когда она шла на работу – не спеша и как-то царственно величаво. Её грудь при этом едва заметно шевелилась, но так незначительно, что заметить и оценить это мог только он. А потом, когда она сухо здоровалась с ним и проходила мимо, он смотрел ей вслед, мысленно гладил ее узкие, как будто печальные плечи, поправлял ей на шее косынку, поддерживал на скользком снегу или просто держал под локоть. Он чувствовал запах её волос, и плавный изгиб её талии, и ритм её дыхания, и тихий голос, и тепло взгляда её синих глаз.
Она жила в доме напротив и часто по вечерам он любил смотреть на её окна, но сквозь плотный велюр гардин он ничего не видел. Но он продолжал смотреть, надеясь на чудо. Он долго и молча курил и молил Бога увидеть её хоть на миг, хоть её тень, хоть еле заметное движение ткани от её присутствия рядом с окном. Но всё было напрасно и в этом он видел какой-то особенный, предназначенный только ему, знак.
3.
- До точки девяносто. Доворот на курс 317. Можно начинать снижение – хрипловатый голос в наушниках.
Александр Романович туже подтянул перчатки, утопил кислородную маску в пазы на защитном шлеме и отжав кнопку внутрибортовой связи, скомандовал:
- Внимание экипаж ! Снижаемся. Заход и посадка – с прямой.
И чуть помедлив, добавил:
– Не расслабляться !
Как только они сели и зарулив на стоянку, заглушили двигатели, самолет обступили оставшиеся на аэродроме постоянного базирования офицеры и прапорщики. К корме подтянули стремянку и из патронного ящика достали два туго набитых мешка. Передав мешки заместителю начальника штаба и еле успевая отвечать на рукопожатия, Александр Романович отпустил штурманов домой, а сам, одев лежавшую вместе с мешками фуражку, вдвоем со своим помощником пошли в штаб полка к ожидавшей их в кабинете партучета Светлане Васильевне.
Заведующая кабинетом партийного учета – сама строгость, официальность и сухость. Коротко поздоровались. Александр Романович из нагрудного кармана куртки достал письмо от Тёмкина.
- Это вам, Светлана Васильевна. От Виктора…
Та молча взяла конверт, положила его на стол.
- Спасибо. Как вы там ? – спросила буднично, без интереса и не ожидая подробного ответа на свой вопрос.
- Да все хорошо. Летаем.
- Вам, Володя,- она повернулась к Молодцову, - во вторник надо будет быть в политотделе дивизии. Начало партийной комиссии в шестнадцать часов. Поедем на служебном УАЗике начальника политотдела полка, он звонил - разрешил. При себе иметь билет кандидата в члены КПСС ну, и конечно же, быть в парадной форме одежды с медалями, орденами…
- И с грамотами, вставленными в красивые рамочки - вставил остроту Александр Романович.
Светлана Васильевна долгим взглядом посмотрела на Ивушкина. Её глаза сверкнули темным ультрамарином. Тихо, без улыбки сказала:
- Очень смешно. Вашему юмору я всегда мысленно аплодирую. Интересно, вы сами всё это придумываете или читали где ?
- Читали где, - смутившись тихо подтвердил Александр Романович.
Дальнейшего разговора не получилось. Посидев еще немного, они вышли из штаба.
Володя Молодцов смело взял инициативу в свои руки:
- Вечером я в штабе эскадрильи устраиваю прием по случаю прибытия в родные Пенаты. Вы приглашены в числе первых, товарищ командир. Штурманов не приглашаю - у них жены дома, а мы с Вами по простому, по холостяцки... Начало отвратительно – аморальной пьянки в шестнадцать с нулями. Без вас не начнём, так и знайте.
- Добро. Я дома. По пустякам не тревожь. На пьянь не опоздаю. Что-то купить ?
- Я сам. Это же я, а не вы вливаетесь в стройные ряды членов КПСС…
Дома он заварил поллитровую чашку чёрного чая, в ванной на табуретку положил пачку сигарет и чашку и лег в горячую воду. Лежал долго. Мысленно ругал себя за сегодняшний разговор с Светланой Васильевной.
“ Я – идиот - думал он. – Ну кто же так шутит ? Надо было рассказать что-то веселое, по - настоящему смешное. Сделать ей приятно… Может цветов нарвать – маленьких и невзрачных, заполярных, но все равно цветов… А я полез с солдафонскими остротами. Не умею… Ох, не умею… А она наверное сейчас смеется над ним… Не над его остротами. Нет. А именно – над ним. А ведь я люблю её… Интересно, а если бы я сказал ей об этом… Вот смеху было бы… От души…”
Он представил как она смеётся, как блестят её влажные белые зубы, как розовеют губы и сердце его сжалось. Сильно сжалось и нехорошо. Желая сделать себе еще больней, он с каким-то садистским сладострастием подумал :
- А Витя Тёмкин спит с ней… И она счастлива от этого…
Стало совсем плохо.
Небольшое помещение ванной комнаты заволокло серым сигаретным дымом.
Потом он спал. Тревожно. Любя и безнадежно…
4.
Вечером он зашел в магазин и взял две бутылки шампанского. В кабинете командира эскадрильи был накрыт стол. Чувствовалась уверенная женская рука. Стол был застелен скатертью, закуска лежала на тарелках, чисто вымытые рюмки и стаканы блестели веселыми гранями прозрачного стекла. В углу, возле магнитофона сидел диспетчер по перелетам прапорщик Юра Войтенко, две женщины – делопроизводитель секретной части полка Тамара и машинистка по секретной переписке Валентина хлопотали у стола.
Валентина, протирая полотенцем вилки, сказала, обращаясь к Ивушкину :
- Может пригласишь Светлану Васильевну? Она всё еще сидит в своем партучете.
- А она согласится? - неуверенно спросил Александр Романович.
- Откуда я знаю… Но, попытка – не пытка. Сбегай, пригласи.. А придёт – не придет, то уже её дело.
Ивушкин пошел в рядом расположенный барак – штаб бомбардировочного полка. Постучал. Вошел в кабинет партучета. Светлана Васильевна удивленно посмотрела на него.
- Мы там в штабе второй эскадрильи пьянку начинаем – веселую и безнравственную. Обещаю: утром будет что вспомнить… Приглашаем вас к нам на огонёк…
- А кто у вас там ?
Ивушкин перечислил участников.
- Хорошо,- тихо сказала Светлана Васильевна. – Если будет что утром вспомнить, я согласна. Сейчас сдам кабинет под охрану и приду.
Светлана Васильевна сидела за столом напротив Ивушкина и он впервые видел её так близко. Пила она наравне со всеми, закусывала не спеша, привычно управляясь ножом и вилкой. Он с любовью и нежностью смотрел на её руки – матовые, чуть удлиненные с перламутровыми кончиками ногтей. И её глаза с длинными и густыми ресницами, каждая из которых напоминала лапку шмеля-медовика своей мохнатостью и мелким дрожанием кончиков – иссиня чёрных и чуть закрученных кверху. И её волосы – темными, красивыми густыми локонами падающими ей на плечи.
Она достала из сумочки сигарету.
- Здесь можно курить? - спросила тихо и рассеянно.
Ивушкин поднес ей зажженную зажигалку. Тут же закурили все.
- Без вас,- она посмотрела на Ивушкина,- я имею ввиду полк, здесь невыносимо. На аэродроме отсутствие рева самолетных турбин является знаком беды…Недавно у меня был день рождения, так весь вечер просидела с чашкой молока… Одиночество, тоска, какие-то грустные мысли…
Александр Романович из нагрудного кармана куртки лётного комбинезона достал свой талисман еще со школьных лет, - небольшую бронзовую фигурку головы лошади. Когда-то в детстве, в полуразрушенном и заброшенном сарае он нашел коробку с самодельными шахматными фигурками. Половины из них не хватало. Он взял себе две фигурки золотых голов лошадей, наивно полагая, что они волшебные. Вторая точно такая же фигурка висела у него у изголовья кровати на прочной шёлковой нити из стропы тормозного парашюта. Фигурка была размером с мизинец, имела внизу крохотную шестиугольную подставку и была отполирована до золотого блеска частым касанием его рук.
- Это вам подарок от лётчика Саши Ивушкина.. Эта фигурка принесет вам счастье, здоровье , любовь и удачу. Вот увидите…Пусть он станет вашим талисманом.
Все захлопали в ладоши.
Женщина с интересом рассматривала подарок.
- Спасибо вам, Александр Романович… Так неожиданно и потому особенно приятно. Особенно…
Она поднесла близко к глазам фигурку.
- Тонкая работа… Если не ошибаюсь, это вакуумное литьё, правда ?…
- Ну, что вы...Третий век до нашей эры… Пантикапей… Ольвия… Скифы, печенеги и прочие сарматы. Досталось по наследству… Антик, одним словом.
Светлана Васильевна улыбнулась, посмотрела долгим взглядом на Ивушкина, обогрела его синим пламенем своих прекрасных глаз.
- Я вас попрошу, Александр Романович, - налейте мне водки.
Юра Войтенко включил музыку. Шарль Азнавур. “ Вечная любовь”. Две пары начали танцевать.
Светлана Васильевна подняла рюмку с водкой , тихо, словно острой иглой по телу, прошептала:
- Я бы тебе, милый Саша, многое могла сказать... Очень многое.. Но ничего не скажу… Ничего…
Она медленно выпила, наколола жёлто – круглый маринованный грибок, прожевала и поднялась, абсолютно трезвым голосом попросила:
- Пригласите меня на танец...
Домой шли все вместе. Моросил мелкий, холодный дождь. Солнце исчезло за темными, чернильными тучами. Было сумеречно, зябко и тоскливо. Миновав лётную столовую, на маленьком пятачке пожали друг другу руки и разошлись. Дома Александр Романович долго сидел на кухне не сняв куртку и промокшую фуражку. Что-то изменилось в его жизни. Что-то непознанное и еще не ощущаемое физически. Понять конкретно, что это - было трудно. Мысли путались. Из бара он достал бутылку коньяка, расштопорил её и налил себе полный стакан. Медленно выпил. Закусил пайковым шоколадом.
Потом по привычке подошел к окну, открыл форточку и закурил. Гарнизон спал в мерзкой, слякотной погоде Заполярья. Он поднял глаза на окно Светланы Васильевны. На фоне включенного в глубине комнаты ночника он отчетливо увидел её силуэт.
Она стояла ровно, не двигалась и как ему казалось, смотрела на него…
5.
Двое суток он был один в своей пустой квартире. Телефон молчал. Гости не заходили. Он сходил в магазин , накупил сумку продуктов. Лётно – техническая столовая вместе с передовой командой улетела в Энгельс и питаться было негде. Вечером он зашел в гарнизонный Дом офицеров. Везде были друзья, все радостно с ним здоровались и жали руки. Некоторые из женщин, милые своей молодостью, приглашали в гости. Он шутливо отнекивался. В Доме офицеров он поднялся на второй этаж в кафе. Заведующая, стоявшая за прилавком и официантка радостно вскрикнули. Они присели за столик в пустующем кафе. Ивушкин угостил их шампанским, сам пил пиво с вкусной малосольной сёмгой.
В среду, с утра он пошел в штаб полка, надо было получить партийный билет своего правого лётчика. Из штабников были только заместитель начальника штаба и начальник физподготовки полка. В курилке покурили, поговорили, обменялись свежими анекдотами. Преодолевая внутреннюю дрожь, он зашел в кабинет партийного учета.
- Здравствуйте, Светлана Васильевна… Я за партбилетом Молодцова. Завтра по холодку – колёса в воздухе.
- Билет готов. Распишитесь за получение… Как провели три дня ?
- Да дома просидел. Один раз ходил в кафе Дома офицеров, пива выпил…А вы ?
Она молчала.Потом подошла к окну, её взгляд растворился в мутном, холодном лете Заполярья. Она долго стояла, кутаясь в широкий серый шарф, плотно облегающий ее узкие плечи. Ивушкин душой почувствовал тоску её сердца, её одиночество и холод, обволакивающий её тело.
Светлана Васильевна после долгой паузы протянула ему конверт.
- Письмо Тёмкину… Если не трудно…Привет всем передавайте.
Она взглянула на него и он увидел как из синего – синего глубокого озерка вытекают два светлых ручейка, прозрачных словно хрустальных …
В августе того же года он был назначен командиром авиаотряда и направлен для дальнейшего прохождения службы на Новую Землю.
6.
Он встретил Светлану Васильевну через двадцать лет в начале сентября в аэропорту города Симферополь. К этому времени он был дважды неудачно женат и дважды счастливо разведен. В своей не сложившейся семейной жизни он ни в коей мере не винил своих жен – все они были прекрасными женщинами, хорошими хозяйками и добрыми друзьями. Но увидевший в самом начале жизни хрустальные вершины прозрачных гор и быстрые, чистые, студеные горные реки – всю жизнь будет помнить об этом. Красота и чувства молодости остаются навечно.
В тот день Александр Романович приехал на такси из Коктебеля в Симферополь. До вылета было более трех часов и он сидел в прохладном кондиционированном помещении аэропорта, закинув одну ногу на другую в потертых джинсах и белых адидасовских кроссовках . Была на нем светлая рубаха и солнцезащитные очки. К тому времени он командовал дивизией Дальней авиации в Приморье, носил брюки с голубыми двойными генеральскими лампасами, но в душе оставался всё тем же капитаном - молодым командиром корабля. Его темные волосы еще не тронула седина.
Он увидел её первым. Она сидела в двадцати метрах от него, немного сбоку, на фоне огромного окна, выходящего на лётное поле. Была она в легком белом платье и с небольшой сумочкой через плечо. Он долго зачаровано смотрел на нее. Он понял, что всё еще любит её, такую же прекрасную, молодую и так и не понятую до конца. Она перелистывала журнал, потом , словно почувствовав его взгляд, отложила его и провела взглядом по огромному помещению. Раз, второй… Остановила на нём свой взгляд. Одела очки. Сняла. Долго и пристально смотрела на него. Потом вскочила и стуча каблучками, быстро подошла к нему. Он поднялся, обнял её и поцеловал.
Она беззвучно плакала, её плечи дрожали. Носовым платком он осторожно вытирал её слезы, нежно гладил её узкие плечи и своим телом чувствовал тесно прижавшуюся к нему любимую женщину.
Не переставая плакать, дрожащими руками она достала из сумочки маленькую блестящую шкатулку. Щелкнул запор и он увидел в глубине синего бархата лежавшую бронзовую шахматную фигурку головы лошади. Она заплакала еще сильней.
Потом они сидели в ресторане, пили коньяк и закусывали бутербродами с красной икрой, как дань памяти о молодости, проведенной в Заполярье.
- Как же я тебя любила, милый мой Саша… Как же я тебя любила… Если бы ты знал… Если я тебя не видела сутки – я не могла уснуть, я плакала ночами, я молилась и просила у Бога встречи с тобой. А ты проходил мимо, сухо здоровался и не обращал на меня никакого внимания.
Знаешь, ты был похож на моего первого мужа. Такой же высокий и красивый, такой же острослов и баламут, такой же смелый, прямой и честный. Ты абсолютно не обращал внимания на женщин, но женщин это еще более манило к тебе.
Помнишь, ты прилетал проверять капканы ? Эту встречу я вымолила у Бога. Для себя. Для памяти моей будущей жизни. Я знала – между нами ничего не может быть… Но я хотела этой встречи. И я с радостью и восторгом пошла тогда к вам на пьянку. Только бы быть рядом, только бы почувствовать тебя близко, насмотреться на тебя и надышаться твоим запахом. И это случилось… А большего и не могло быть… Милый мой Саша… Милый Саша… Любимый...
На их столике стояли две шахматные фигурки бронзовых лошадок. Светлана Васильевна повернула их мордашками друг к другу и казалось, что они целуются и шепчут друг другу ласковые слова.
Она позвонила по сотовому и вскоре к ним присоединился муж Виктор, стоявший в очереди за билетами на обратную дорогу. Был он лыс, морщинист и еще ниже ростом. В пригороде Челябинска он разводил нутрий.