Летняя гроза в лесу способна
испугать не только ребёнка.
Всего больше земляники росло на Орсовских полянах. Ребята со всего посёлка лесорубов ходили туда собирать сладкую ягоду. Ходили и те, кто уже немного подрос и собирался в школу. Лес окружал посёлок со всех сторон.
Ягоды можно было собирать и в других местах. Можно было выйти за посёлок по железной дороге километра два в сторону Метила или Поназырево и на южной стороне насыпи собрать земляники не меньше. Но на Орсовских полянах земляника росла густо. Места для неё там было много. Да и ягода была чище, крупнее и слаще. За земляникой все пацаны посёлка ходили непременно на Орсовские.
Почему так непонятно именовались эти поляны, Сенька узнал не сразу. Позже соседние ребята рассказали о происхождении этого названия. А Лёка, даже показал Веньке и Сеньке развалины старых срубов и объяснил, как и что там было раньше.
Времена тогда были послевоенные, голодные. Продовольствия в стране не хватало, а труд лесоруба был тяжёл. Рабочим требовалось хорошее питание. И вот решило руководство Лестранхоза / Лесное транспортное хозяйство / устроить в посёлке свою ферму и огород, в котором выращивать для столовой и магазина своё мясо и овощи. Вопросами снабжения лесорубов товарами и продуктами ведал – Отдел рабочего снабжения. Сокращённо – / ОРС /
Ему и было поручено всё это устроить. На большой поляне, за посёлком срубили свинарник и поставили на откорм свиней. А рядом раскорчевали поляну под огород. И надо сказать лесорубы получили весомую добавку к столу. А поляны, где всё это хозяйство размещалось, получили имя – Орсовские поляны.
Потом, когда снабжение продуктами улучшилось, надобность в подсобном хозяйстве отпала. Оно благополучно кануло в лету. А название полян осталось.
За земляникой ходить посудинка нужна невелика. На одного пацана хватит большой кружки или литровой банки. На двоих – бидончик и кружка - набирушка. А втроём из одной семьи за земляникой редко ходили. Если случалось, брали большую кастрюлю или маленькую корзинку. Но чаще всего ходили с эмалированным бидоном или чайником. Чайник был практичнее, поскольку дно его было шире горловины, и он никогда не опрокидывался с ягодами.
На Орсовские поляны можно было ходить босиком. Братья: Венька и Сенька именно так и сделали, когда во второй половине утра пустились в путь. Впрочем, в ту пору до осени пацаны посёлка обувь не носили. Дорога на Орсовские выходила с северной окраины посёлка.
А до этого надо было пройти по тропинке до главной улицы, поскольку пятиквартирный барак, где жили сегодняшние ягодники, стоял в стороне от главной улицы. Тропинка за домом сразу попадала в низину и вилась в торфянике по корневищам старых пней. После дождя по ней идти было одно мучение. Тропинка не редко тонула в чёрной торфяной грязи. Обходить злополучные места по стороне было – себе дороже.
Кто-то в нескольких непроходимых местах бросил под ноги жёрдочки. Вот и приходилось людям перескакивать с жердинки на жердинку. Не ходьба а порхание какое-то.
А босиком идти можно было свободно. Ничего что чёрная жижа выжималась между пальцев и мазала пятки. Всё равно от «цыпок» не уберечься. Мама снова после бани будет мазать их ноги сметаной и будет заставлять мыть почаще. Сенька и Венька с мамой были согласны, только вот беда – почти всегда про этот наказ забывали.
На главной улице посёлка – тротуары.
По ним ходить – ноги греть. Доски тротуаров раскалялись на солнце и ноги ступали на них словно на тёплые кирпичи зимней печки. Но ходить по ним нужно осторожно. Доски подогнаны не плотно а из щелей торчат огромные занозы. Любому босяку беда, если зазеваешься. Виновниками такого опасного состояния тротуаров были почти все мальчишки посёлка.
А всё оттого, что купить велосипед для развлечения подростка, тогда было не по карману, А больше он ни для чего жителям посёлка не годился, поскольку проезжих дорог из посёлка в другие поселения не было. Все, кому куда надо, ездили на пассажирских поездах. А, следовательно, и потребности в велосипедах взрослое население не испытывало.
У мальчишек на этот счёт было другое мнение…
А когда все старшеклассники школы - семилетки познакомились с творчеством Н.В.Гоголя и положили на ум его крылатое изречение: « Какой же русский не любит быстрой езды?!» – едва ли не каждый подросток взял в руки инструмент.
Самокаты строили из обрезков досок и чурбаков на задворках бараков. На колёса шли старые подшипники от любых механизмов какие были в распоряжении лесорубов. И скоро орава лихачей, обгоняя друг друга, с восторженным гиканьем на деревянных мотоциклах неслась по деревянным тротуарам улиц, наводя на прохожих тихий ужас.
Люди не повредились, а тротуары пострадали. Железные скаты подшипников проваливались в щели тротуаров, кромсали края досок и скоро безупречная гладь тесин, стала представлять определённую опасность для всех кто ступал на них босой ногой. Мальчишки чаще, чем раньше, ковыряли цыганскими иглами подошвы пораненных стоп вытаскивая занозы.
Мимо двух бараков дорога выходила к поселковому клубу а за ним разделялась на большую и малую улицы северного крыла посёлка.
Большая улица с тротуарами поворачивала направо и тянулись дальше к магазину, конторе и другим баракам. Малая улица без тротуаров вела к лесу мимо двух бараков, столовой и домика дяди Васи.
Дядю Васю знали все дети посёлка и все его любили. Любили за ласку, какой он одаривал всякого встречного, а детей встречал как самых закадычных друзей. Радовались встрече с ним и те ребятишки, кто хоть раз самостоятельно прошёл мимо его дома. Ещё издали, заметив ребят, дядя Вася широко улыбался и сняв фуражку приговаривал:
– Здравствуйте ребятушки! Здравствуйте голубчики! Опять за ягодами? Ой, молодцы. И маме с папой поможете и сами полакомитесь… --
Ребята дружно здоровались с дядей Васей и ободренные его радушием и похвалой шагали дальше. Помощниками родителей дядя Вася называл детей потому, что сахара тогда в свободной продаже не было. На человека полагалось выкупить на месяц пятьсот граммов сахара или конфет.
Даже дешёвые карамельные подушечки тётя Галя, продавец поселкового магазина, отвешивала по списку. А всякая ягода в доме была прибавкой, сладкой прибавкой к столу. Поэтому все ребятишки посёлка, едва выглянув выше стола – торопились в лес, едва дождавшись самые длинные в году дни.
Ходили и Венька с Сенькой. Ходили почти каждый день. Ходили как на работу. Собирали ягоды проворно. Каждый старался набрать больше других. Дома похвалят. А на другой день матери, выстаивая долгую очередь за хлебом, будут делиться с соседями, чей ребенок, сколько принёс ягод.
И обязательно все похвалят удачливых добытчиков. И тётя Галя, продавец, похвалит. И дома мама погладит по головке услышав от ближних и дальних соседок добрые слова о нашем старании. Непременно улыбнётся и ласково проговорит:
– Помощники вы мои славные. --
И папа за ужином похвалит. И дядя Вася скажет добрые слова. И соседка, тётя Маруся. Старшие ребята, если встречу попадут, и они удивятся. Одобрят по своему, по уличному:
– Ты смотри, сколько «насакали». Молодцы, пацаны. --
А ягодки крупные да сочные огоньками горят. Светятся. Искрятся. Глаза радуют.
А до той поры ещё надо в лес попасть и бидончик наполнить. Бидон большой. Три литра.
За посёлком дорога сразу ныряет в лес. По ней идти хорошо. Суглинок плотно утоптан и тропка по краю проезда ровная. Ласковая прохлада земли мягко касается босых ног.
Венька идёт впереди, как и положено старшему брату. Смотрит на дорогу и по сторонам – не притаилась ли на придорожном дереве большая лесная кошка – рысь. Хотя уже средина лета и хищники в лесу на человека в это время не нападают. Но Венька сегодня не один. Отвечает за восьмилетнего братишку всем своим двенадцатилетним возрастом. А большие мальчишки столько страшного про эти места рассказывали…
Венька в эти страшилки почти не верит. Могли и с умыслом стращать, чтобы поменьше мелюзга в лес шастала – истопчут больше, чем соберут. Но всё же, сейчас проверить дорогу не мешает. С Виталькой и Лёкой было бы веселее, но они сегодня за ягодами не пошли. Лёку мать взяла с собой чинить загородку у поросёнка, а у Витальки второй день болит зуб. Приставляется наверно? А может быть и не хитрит…
Вот уже дорога спустилась в лощину, плавно сползла в кобылью речку. Почему так звали этот ручей, ребята не знали. Не знали, наверное и взрослые. Кобылья – да и всё…Каждый ручей в лесу, если течёт в низине, да по болотам, называется кобыльей речкой. По берегам их папоротник да багульник растёт. И воздух в тех местах всегда тяжёлый.
Мальчишки говорили что когда-то в таком ручье утонула кобыла…
Верили и этому, поскольку другого объяснения всё равно не было.
Не было через речки и мостиков. На этой тоже. Правда, на левой стороне проезда лежали две, сколоченные скобами, лафетины; оставшиеся тут от старой лежнёвой дороги, по которой десять лет назад возили лес.
Ими и пользовались. Брёвна до другого берега не доставали. Стадо коров вытоптало в этом месте широкий омут. Расковырянную копытами землю умыкнул ручей, а пустое место залила вода. Ребятам пришлось остаток переправы шлёпать по воде. Вода была пронзительно холодная. Обжигала ноги до колен, стискивала дыхание.
Всего три отчаянных шага – и опять сухо!
– Давай попьём, – предложил Венька, когда они перебрались на другой берег. – На Орсовских воды нет, не один раз пить захочется.
Путники сошли с обочины дороги и Венька, достав из бидона кружку, зачерпнул воду из ручья. Во рту вода была не холодной а прохладной.
–Не холодная, а ноги жжёт, – удивлённо проговорил Сенька, допив остатки воды и возвращая кружку брату. – Горло не заболит?
– Не заболит. – Успокоил Венька и добавил, – летом не заболит. А вот зимой, кто знает.
Сенька ещё не знал, что всего через четыре года он насосётся льда, подхватит ангину и она оставит зарубину на клапане его сердца на всю жизнь…
Дорога неторопливо выбиралась из низины. Теперь до самой противопожарной просеки шлёпать по песку. Песок белый и мягкий. Тёплый. Ногам в нём удобно, но идти тяжелее. У Сеньки ноги короче. Ему и так за братом едва угнаться, а тут ещё песку намело. А если ещё сосновая шишка под босую ногу попадёт, а они на бору попадают часто, хоть караул кричи.
От боли ступня свёртывается калачиком и ещё много раз шагнёшь, пока эта нестерпимая боль отступит. Веньке почему-то шишки попадают реже. Вон как вымахивает! Того и гляди бидон потеряет. Эк-как ручищами машет. Руки у брата большие и сильные. Сенька это знает не понаслышке. Особенно когда упрямится…
Вот наконец и просека. Теперь ребятам надо поворачивать на право, а дорога опять нырнёт в лес, по другую сторону просеки и будет петлять там по холмам и низинам ещё шесть километров, до самой реки – Неи. Течёт она уже в другой области. И моста через неё тоже нет. Там и кончается эта дорога.
Нея – река большая. Широкая и глубокая. Не сравнишь с нашей Супротивной. Старшие ребята туда ходят рыбу удить. Ночуют на берегу у костра. Сенька когда подрастёт и научится хорошо плавать, тоже пойдёт на Нею
Просека переползла через низину и устремилась на пригорок. Там за пригорком уже и Орсовские поляны. Там ягоды. Много. Сладкие.
Венька в ягоднике баловаться не разрешает, лакомиться ягодами до поры не велит:
– Наберёшь кружку, тогда и поешь. А сейчас нечего губу раскатывать. Не за этим в такую даль тащились. Успеешь ещё…
Сенька сопит от досады и, сердясь на брата, собирает землянику. А дно в кружке всё никак не закрывается. Он уже знает, что первые ягоды – самые тихие. Сенька слышит, что и у брата дела не лучше. Ягоды падают на дно пустого бидона, откуда доносятся негромкие, мягкие звуки. Пустое чрево посудины усиливает их: « Ой – ой – ой …» – негромко постанывают ягодки ударяясь о эмалированное дно бидона…
Что-то похожее можно услышать, когда мама начинает доить корову. Там звуки резче и громче. Даже сквозь сон слышишь их, когда летом спишь на сеновале. Пустой подойник почти так же отзывается на первые струйки молока. Потом звуки густеют, доносятся глуше; к ним прибавляется ворчание пенящейся струи.
– А у братухи, похоже, в бидоне до пены ещё далеко, – злорадствует Сенька. И тут же замечает, что дно его кружки уже потерялось. Белые края эмалированной кружки уже отсвечивают алым цветом, а дна уже нет. В набирушке одна к одной солидным слоем скопились сочные ягоды.
Они были зрелые сладкие, такие сладкие и сочные, что у Саньки захватило дух от их аромата. Он подумал что уже имеет право попробовать хотя бы одну ягодку. Только одну-единственную? Вон их тут как много! Ничего же не случится… Он же не будет уминать их за обе щёки. Попробует да и всё…
Сенька сорвал со стебелька самую зрелую ягоду и отвернувшись от брата, украдкой сунул в рот.
– Ну, как? Сладкая?... – тут же донеслось из-за спины, когда он ещё только собрался раскусить запретный плод.
Сенька поперхнулся не от испуга, а от неожиданности. Он знал, что брат наводит строгость больше для видимости, чтобы Сенька не разгильдяйничал, а дело делал. Не стал бы он на него сердиться за такой пустяк. Просто у них не принято было до поры растаскивать добро.
– Слад - ка - я - я -… – нараспев проворковал Сенька, рассасывая ягоду и блаженно жмурясь.
– Я уже наверное пяток съел. Поешь и ты. Ягод много. Успеем, насобираем. – Чистосердечно признался Венька и снова принялся собирать ягоды.
Сенька мог съесть и больше и Веня не стал бы на него за это ворчать. Действительно, ягод было много. Но, проглотив несколько маленьких конфеток, он принялся за дело, ради которого они и пришли сюда. Вскоре кружка Сеньки была полной и он двинулся к брату, бережно держа её перед собой.
– Молодец Сеня. Смотри, как скоро насобирал. Если так будешь стараться, мы с тобой сегодня рано вернёмся. Ещё и на речку успеем.
– А возьмёшь?
– Возьму.
Переспрашивать не было необходимости. Брат в таких случаях не обманывал. Сенька не помнил случая, чтобы брат не выполнил серьёзного обещания. Надувал он Сеньку часто. Разыгрывал и хитрил по мелочам. Но обещанное – выполнял всегда.
Веня высыпал ягоды в бидон и в посудине заметно прибыло. Ягоды рассыпались горкой по всей ширине бидона, убавив в нём свободного места. Матово светились из глубины алыми и пурпурными расцветками. Белые стенки окрасились в их цвет и стали алыми. А ягодный дух шёл из бидона такой густой и ароматный, что Сеньке показалось, что у него захватило дыхание.
Они ещё бы полюбовались этой красотой, но ребята вспомнили, что не за этим они сюда спешили. Дома мама высыплет ягоды в большое блюдо, там и наглядятся. Дома они ещё наряднее покажутся.
Сенька подхватил непривычно лёгкую кружку и пустился с новым вдохновением собирать ягоды, чтобы поскорее ещё раз полюбоваться на них когда они насобирают ещё больше.
– Не спеши. Ещё успеешь. Ягод не на один бидон хватит. Лучше переходи на мою сторону, тут самые крупные растут. – Посоветовал брат, кивнув на ягодник за правым его плечом. Сенька перебрался на новое место и с новым вдохновением продолжал свои старания.
Без душевного подъема или хотя бы хорошего настроения никакие ягоды собирать не надо. Даже в лес ходить не стоит. Ничего толкового из той затеи не получится. Устанешь больше, чем ягод соберешь. Да и ягоды попрячутся от тебя. Одни обирки, какие не успели утаиться, тебе достанутся. А потому в лес за ягодами надо вышагивать – как на праздник.
Сеньке сейчас было хорошо. Из леса они сегодня вернутся скоро и пойдут на речку. Это было самое любимое развлечение. Только надо будет поскорее научиться плавать. Веня научит.
Сенька на той неделе чуть не утонул в Супротивной. Хорошо Венька вытащил. Омут там небольшой. И глубина в омуте – чуть побольше Сенькиного роста. В тот злополучный день Сенька у берега плескался; там вода до пояса достигала, а старший брат с большими ребятами на средине омута в пятнашки играл.
Надоело Сеньке в лягушатнике валандаться и решил он подальше от берега зайти. Понравилось. И не страшно было. Не успел он ещё как следует порадоваться этому его новому удовольствию, как ноги его попали в какую-то яму. Сенька ещё не успел испугаться, а уже хлебнул воды и с головой ушёл в омут.
Вода была мутная и он не видел в какую сторону ему следует пойти, чтобы добраться до брата. Наконец он понял, что одна его нога уже стоит на тверди земной и он слегка присел и подпрыгнул. Голова на время показалась из воды и он успел проглотить немного воздуха. И едва он успел это сделать, как снова окунулся в омут. Так и подпрыгивал до тех пор, пока брат не посмотрел в его сторону. А увидев его, вернее круги над его головой, пришёл на помощь.
Вообще Сеньке здорово повезло, что у него есть старший брат. Что бы он без Веньки делал тогда в омуте? Правильно. Другие бы ребята помогли. А если бы не хватились?! Так и прыгал бы до сегодняшнего дня? Нет. Старший брат это в любой беде, как отец.
Венька когда ногу в лесу топором разрубил – кто его домой принёс? Папа и принёс. Подхватил, словно пёрышко и бегом в посёлок. Фельдшер – Зоя Павловна три скобки на разруб ставила и белым порошком присыпала.
У Витальки тоже есть старший брат- Лёня, но он не такой. Только всё командует Виталькой. В армию собирается, вот и тренируется на братишке. А Витальке каково? С Виталькой старший брат не водится, в лес с ним не ходит, и купаться с собой не берёт. Чаще с девушками хороводится, чем с братом. Это очень плохо, когда брат от брата отворачивается.
Тогда бывает грустно и тоскливо. А больше всего одиноко и скучно. Бывало скучно и Сеньке. Когда остаётся один. Мальчишек-ровесников Сеньки в их бараке не было. Дружили с Виталькой. Он на три года старше, с Венькой почти ровесник, но с Сенькой играл, когда оставался тоже один. Так и дружили они время от времени – два одиночества.
Но и брата надо понять. Не всегда же и не по всем местам будет Венька таскаться с мальком. Что скажут старшие ребята, которые на два года старше Веньки. Самого-то его может быть терпят в ватаге ради авторитета Лёки?..
Лёка в их дворе – заводила. Везде первый. Вовка, дяди Сашин – старше Лёки, но вся ватага их дома почти всегда слушает Лёку. Лёка младших пацанов понимает и в обиду не даст.
Вторую кружку ягод Сенька насобирал быстрее, чем первую. И хотя уже начинала ныть спина, он и не подумал признаться. Когда Веня снова высыпал кружку, ягод в бидоне набралось больше половины. Они казались ещё красивей. Потому что виделись не в глубине бидона, а лежали высоко, на свету.
– Отдохни, – разрешил брат и полез в пазуху за хлебом. В лесу хлеб необыкновенно вкусен, если учесть и приварок, каким в те годы судьба их за столом не баловала. А с ягодами он казался сейчас лесным братьям медовыми коврижками.
После обеда ребята устроились на опушке поляны, улеглись на спину и стали смотреть в небо. Работа не тяжёлая, а передохнуть не грех. По синему океану неба проплывали не частые кучевые облака. Они, словно сказочные корабли, выплывали из-за опушки леса. Расправляли белоснежные шёлковые паруса над простором поляны.
Над головой ребят скрывались в сочной хвое сосен и листьях берёз. Если долго смотреть на них, может показаться, что облака стоят на месте, а деревья, покинув настоянные места, начинают шагать им навстречу. Сенька увлёкся до того, что забеспокоился, не наступили бы на него…
– В облаках воды больше, чем в реке, – отвлёк его от тревожного заблуждения старший брат, не отрывая взгляда от плывущих по небу кораблей.
– Река большая, – нерешительно возразил Сенька.
– А в облаках воды больше, – настойчиво повторил брат.
– Почему же не падает? – Всё ещё не соглашался младший.
– Потому, что это пар, потому и плывёт.
– Как из самовара?
– Как из громадного самовара.
– Кто же его кипятит?
– Солнышко.
– А нас не сварит?
– Сварит, если валяться будешь. Вставай уже, самовар, – передразнил брата Венька, которому стали надоедать вечные приставания настырного незнайки.
Наверное напрасно Венька сейчас прервал этот разговор. Всего через пять лет он будет парить в голубом небе под таким же белоснежным шёлковым парусом, восторженно любуясь округой с высоты птичьего полёта. И смотреть он будет уже не с земли на небо, а с неба на землю, присматривая на ней такую же просторную поляну. А приземлившись, соберёт парашют и отправится на доклад к инструктору аэроклуба.
Когда Сенька насобирал третью кружку ягод, бидон был уже почти полный. Свободным оставалась только место под крышкой.
– Ну, ты сегодня молодец… – успел проговорить Веня и не закончив заготовленную для братишки щедрую похвалу тревожно посмотрел на небо за дальней опушкой поляны.
– Слышишь? – Через короткое время обратился он к Сеньке. – Кажется, гремит…
– Может быть поезд?... Послышалось тебе… – с надеждой предположил Сенька, он всё ещё не хотел поверить что с ними будет, если дождь застигнет их на дороге.
– Нет. Гремит. Пошли скорее. – Решительно проговорил брат и заторопил Сеньку. – Собирайся.
– А ягоды? – растерянно пролепетал Сенька, оглядываясь на ягодник.
– Все не соберёшь. Пошли домой – Ещё раз позвал Веня.
– Не полный понесём? – В последней надежде на милость кивнул Сенька на бидон в руках брата.
– Гроза идёт! Будут сейчас нам ягоды… – Решительно оборвал его старший, достал из бокового кармана крышку и закрыв ягоды, строго скомандовал: – Марш домой.
Сенька жалобными глазами ещё раз глянул в приветливые глаза многих ягодок и изумился. Они грустно склонили головки на тонких стебельках, жалобно смотрели на него и словно спрашивали:
– Неужели уйдёшь? А мы как? А нас куда?
Сердце Сеньки жалобно сжалось и он не мог оторвать потерянного взгляда от чарующих глаз лесных крошек.
– Идёшь или нет?! – Вывел его из оцепенения уже сердитый окрик старшего.
Сенька ещё раз виновато взглянул на россыпи земляники и кинулся догонять уже шагающего по поляне Веньку.
До начала грозы они успели добраться только до конца просеки. Первые капли дождя завозились, зашумели в листьях деревьев, когда они свернули на дорогу.
Волна ливня накатилась густо, капли жалили плечи и спину. Заставляли ёжиться от холодных уколов, втягивать голову в плечи. Потом дождь затих. Но через некоторое время словно решив что сделано очень мало, хлынул со всей силой сорвавшегося с неба водопада.
Крупные капли ударили по дороге, зарылись в пыли, свернулись крупными горошинами, выбили первые, едва заметные ямки в песке. Посыпались гуще. Скоро ливень хлестал как из ведра. Струи воды закрыли пеленой придорожные деревья, небо, дорогу. Округу оглушил шум водопада. Десятков водопадов.
Вспышку молнии ребята не видели. А страшный удар грома едва не заставил их присесть. С чудовищным треском пронзительно и сухо над их головами разорвался купол неба и оглушил пушечным ударом. Оглушающий грохот прокатился от края и до края неба.
Испуганным ребятишкам казалось, что над их головами падают на какую-то железную крышу груды огромных камней и раскатываются по сторонам. Сенька боялся, что крыша проломится и эти глыбы сейчас обрушатся на них. При очередном, особенно яростном ударе грома Сенька вскрикнул от страха.
– Я здесь! – Откликнулся старший брат и подхватил его свободной рукой. – Не дрейфь. Елки высокие, по ним попадёт. – С напускным спокойствием успокаивал он Сеньку, стараясь перекричать шум дождя.
– Ух ты… – в ответ ему, выдохнул Сенька.
Сенька понимал, что Вене сейчас тоже страшно. Он тоже боится, но у него сейчас такая обязанность – успокаивать перепуганного братишку. Сенька немного успокоился, перестал вздрагивать и ухватившись за руку старшего брата засеменил рядом.
А по колеям дороги струились, извиваясь змейками, мутные ручейки. Полнились, спрямлялись, и наконец помчались прямо и неудержимо, унося с собой сухую хвою, гнилые листья, ломаные ветки и сосновые шишки. В ухабах дороги набухали и пучились большие лужи.
Крупные дождины густо стреляли дробью по поверхности воды, выбивали на ней водяные гвозди и воздушные пузыри. Гвозди тонули сразу, а пузыри лопались через некоторое время и потом бесследно исчезали. На их месте всплывали другие и так часто, что лица всех луж были сейчас сплошь усеяны этими дождевыми бородавками.
Ливень немного поредел. Ребятишки уже не бежали. Убегать было некуда – дождь накрыл всю округу. Торопиться было незачем, поскольку на них уже ничего не осталось чего бы стоило беречь от дождя. Теперь они молча шагали по дороге время от времени поглядывая по сторонам, а чаще на дрогу, пытаясь определить – сколько ещё им осталось топать до кобыльей речки.
– Далеко ещё? –Разжимая стянутые ознобом скулы спросил Сенька, когда они миновали ещё один поворот дороги.
– Скоро придём. – Поспешил обнадёжить его Венька. – Видишь кривую берёзу? Вот за ней уже и речка. А там до дома всего - ничего останется. Да ты, похоже, закоченел братец? А ну ка, давай греться. – И первым кинулся бежать. Сенька пустился вдогонку.
Вода в речушке на этот раз показалась теплее.
Дождь поутих, но не перестал. Он продолжал сыпаться мелким нудным горохом на плечи ребят. Вода сочилась по рубашке и штанишкам, капала на сырой песок дороги. Сенька сначала замёрз, а теперь обтерпелся и шагал веселее. Сырые штанины болтались на босых ногах и хлопали и хлюпали при каждом шаге. Венька поставил бидон на дорогу и стал закатывать штанины брюк. Сенька тоже закатал до самых колен свои штанишки. Идти стало удобнее.
– Дураки, сразу не догадались, – уронил Венька подхватывая ягоды.
Дождь прекратился так же быстро, как и начался. Туча потянулась дальше на север. Вернулось на небо солнышко и сразу взялось за работу. Разослало по всем местам свои тёплые лучи и принялось греть и сушить всё, что заполоскал ливень. На дороге стало снова светло, тепло и привольно, как летом.
Берёзы, ели и осины стояли вокруг чистые, свежие, умытые. Словно люди, только что вышедшие из бани. Теперь мальчишки уже не пугались луж, а шагали по ним без всякой осторожки, разбрызгивали воду, словно пытались хоть этим отомстить остаткам дождя, так безжалостно хлеставшим ещё совсем недавно.
Туча уползала куда-то на север. Обиженной собакой огрызалась уже далеко за Орсовскими полянами.
Скоро деревья отступили от дороги, а потом и вовсе потерялись в лесу, когда мальчишки входили в посёлок.
Оглянувшись назад, Сенька увидел на небе невиданной красоты радугу. Она была за просекой, высилась над деревьями половиной дуги, и на фоне свинцовой тучи сияла ярким ожерельем красного, оранжевого, жёлтого и зелёного цвета.
От крыш домов и тротуаров поднималась испарина. Воздух на улице посёлка был влажен и свеж. Пахло озоном. Про озон мальчишки ещё ничего не знали, не знали откуда он появляется, но дышалось им сейчас на удивление легко. Они прошагали по улице и скоро свернули на тропинку, ведущую к большому пятиквартирному дому.
Теперь коричневая жижа торфяника не выжималась между пальцами ног. Они по щиколотку тонули в мутном месиве воды и торфа.
Сегодня ещё в одном доме этого посёлка к прозе жизни добавился аромат земляники.