Из воспоминаний детства

Вольфганг Акунов
RLD

Светлой памяти Федора Петровича Космолинского, моего дяди Феди


...наше детство, полное мечтаниями о путешествиях, о героизме, о самоотверженной дружбе, о птицах, растениях и животных, о заветных книгах.

И.А. Бунин. Над городом.


Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Когда бабушка Лиза забирала меня после занятий из школы, мы обычно заходили в расположенную неподалеку кулинарию ресторана "Пекин". Там продавалась, в частности, сельдь рубленая и селедочное масло. Обычно мы покупали их вместе с порцией печеночного паштета. Все это продавщица, отрезав и взвесив, (я очень любил следить за колеблющейся красной стрелкой на голубых весах), заворачивала в промасленную (пергаментную) бумагу. Но гораздо вкуснее рубленой сельди и селедочного масла (тогда продавалось, кстати, сливочное масло с разными добавками - коричневое шоколадное и розовое фруктовое, которое было равно приятно намазывать на хлеб) мне казался селедочный форшмак, которое бабушка готовила бесподобно, с добавлением разных душистых кореньев, пряностей и травок. Очень вкусна была и приготовленная бабушкой свежайшая рубленая куриная печенка.

Вернемся, однако, к селедке нашей молодости (а вернее - наших юных лет). Иногда мы с бабушкой, приходившей за мной в школу, не заходя в кулинарию "Пекина", шли пешком через Патриаршие пруды до Никитских ворот, а оттуда - на улицу Герцена (Большую Никитскую), где за памятником Петру Ильичу Чайковскому перед консерваторией был небольшой одноэтажный магазин "Рыба". Впрочем, я сопровождал туда бабушку и из дома, еще в дошкольном возрасте.

В стеклянных витринах рыбного магазина на улице Герцена лежала свежая и жареная рыба, а сверху, в открытых эмалированных ушатах - жирная соленая сельдь (в том числе сельдь пряного посола, усеянная сверху горошинками черного перца и тмина) - атлантическая и тихоокеанская (особенно я любил селедочную икру и молоки). Мне казалось, что бабушка разделывает селедку как-то по-особенному, аппетитно посыпая ее свежим зеленым лучком или кружочками белого или розового, сладкого (после того, как ошпаришь его кипятком) репчатого лука, полив подсолнечным маслицем (оливковое было в продаже довольно редко), с малой толикой уксуса - для вкуса.

Со временем вошла в моду селедка "под шубой". Количество слоев в этой "шубе" доходило порой до семи или восьми - селедка, лук, картофель, морковь, свекла, майонез. Долгое время в продаже было только два его сорта - майонез простой и провансаль, в одинаковых стеклянных баночках с жестяной крышкой. Горчица долгое время была только двух сортов - "Столовая", с уксусом, и надписью рукописными буквами, и "Русская", без уксуса, более сладкая и крепкая, с надписью славянским шрифтом. Кстати, и хрен тоже был только двух сортов - простой столовый и красный, со свеклой. Но у баночек для горчицы и хрена крышечки можно было отвинчивать, а вот у майонезных банок - только открывать с помощью консервного ножа. Впервые мне довелось попробовать селедку "под шубой" в гостях у Космолинских, в приготовлении Натальи Борисовны - тети Туси - мамы моего любимого друга и кузена Пети Космолинского. Я очень любил бывать у них дома. А папа Пети и муж тети Туси - дядя Федя, Фёдор Петрович Космолинский, по профессии врач, отдавший всю жизнь космической биологии и медицине, один из создателей и член Президиума Российской Академии космонавтики имени Константина Эдуардовича Циолковского, подарил мне первый в моей жизни фотоаппарат "Зенит". Много лет они ездили с моим папой с докладами на Циолковские чтения в Калугу. Вкусно за столом у Космолинских было все, не только селедка "под шубой". А какие украинские борщи варила тетя Туся - не хуже моей бабушки!

Бабушка рассказывала мне о том, что в пору ее молодости была такая пикантная селедочка - "рольмопс". Попробовать эту маринованную сельдь мне впервые довелось, когда я поехал на учебу в ГДР, в виде "еды с колес". По городу Йене в Тюрингии, в котором находился наш старинный университет имени Фридриха Шиллера (он там в свое время подвизался профессором всемирной истории), разъезжали продуктовые автобусы, торговавшие прямо с колес дешевыми закусками - вареными сардельками-боквурствами, бутербродами с маслом и уложенными уже поверх слоя масла тонкими кружочками либо ломтиками разных видов колбас, ветчины и сыров, а также белыми булочками, в которые были вложены завитки маринованной сельди с ломтиком маринованного огурца и маринованного же репчатого лука. В более "престижных" точках общественного питания рольмопс, как и соленая селедка "матьес" (а не "матиас"!), продавался в виде завитка, насаженного на заостренную деревянную палочку, вместе с ломтиком огурца или маринованной маслиной.

Кстати, в отделах соленой, копченой и вяленой рыбы тогдашних рыбных и вообще продуктовых магазинов. вместе с селедкой и килькой, почему-то продавались черные соленые маслины (лежавшие в таких же белых эмалированных поддонах). Я даже запомнил, как кто-то (по-моему, мужчина), спросил бабушку, покупавшую маслины, что это за ягоды такие (факт исторический).

Кроме селедки и кильки, в том же отделе продавалась и соленая хамса - причем, по-моему, продавщицы доставали ее прямо из дощатых бочонков, поставленных за прилавком "на попа".

Однако вернемся к дяде Феде, тете Тусе, моему кузену Пете, его брату Боре ("Бобу") и всей семье Космолинских. Петя, который был старше Вашего покорного слуги на пять лет, всю мою сознательную жизнь был моим старшим товарищем. Не имея родных братьев и сестер, я стремился ему во всем подражать. Петя Космолинский, сколько его помню, всегда был заядлым "солдатистом". Он мастерил солдатиков из самых разных материалов. Поначалу лепил их из пластилина. Затем вырезал из пенопласта. А потом стал вырезать их из плотной бумаги, потом - из олова (точнее, из сплава олова со свинцом, постоянно эксперементируя с соотношениием того и другого металла), потом - опять из бумаги. Мы играли с ним во всех его солдатиков. Солдатиков Петя делал даже во время школьных занятий - иногда по полусотне за урок! Их у него были тысячи - стойких и безмолвных воинов разных стран, времен и народов. Однако более всего Петю Космолинского интересовали солдаты наполеоновской эпохи. Он так живо, красочно и разнообразно воплощал их в своих композициях, будь то в пластилине, пенопласте или олове (точнее - сплаве олова со свинцом), что мне казалось, будто он действительно то и дело совершал путешествия во времени, воочию узрев грандиозные сражения наполеоновской эпохи, шагая в одном строю со "старыми гвардейцами" Наполеона и мчась в стремительную сабельную атаку с русскими гусарами Дениса Давыдова.

Подражая Пете (в период, когда он увлекся бумажными солдатиками), я тоже стал вырезать бумажных воинов (правда, в отличие от Пети, мне, признаться, не хватало усидчивости изготавливать для моих бумажных человечков бумажные доспехи, головные уборы, обувь и доспехи, которые бы надевались на них и, соответственно, снимались с них). Я, вместе с товарищами, игравшими со мной (в школе это был мой одноклассник Олег Гузеев по прозвищу "Гузя", для которого я - прямо на уроках - нарисовал множество воинов разных стран и народов - вырезал их он сам, а на даче в Абрамцеве - мой друг Митя Комиссаров, посвященный автором этих строк в рыцари Ордена Серебряного Орла - филиала Ордена Золотого Орла, учрежденного мной в классе), действуя по "упрощенному варианту". Мама как раз подарила мне "Махабхарату" (естественно в крайне адаптированном варианте, но, тем не менее, страшно меня увлекшую в дебри трудной судьбы брахманов и кшатриев древней Индии), поэтому мы с Митей вырезали из бумаги, разрисовывали простым карандашом и раскрашивали цветными карандашами именно героев (в основном героев мужского пола, хотя было среди них и несколько героинь - например, прекрасные Драупади и Уттара) этого бесподобного эпоса - братьев Пандавов во главе с Юдхиштхирой и их соперников Кауравов во главе с Дурйодханой, Арджуну, Бхишму, Дрону, индийских Диоскуров Накулу и Сахадеву, Дхриштадьюмну, Карну, Крипу, Бхимасену, Ащваттхамана, Кришну, Критаврамана, царей Шалью, Дхритараштру, Друпаду и Вирату, горожан столицы Кауравов Хастинапуры и столицы Пандавов Индрапрастхи, отшельников, демонов - ракшасов и пишачей, антилоп, словнов, львом, тигров, буйволов, обезьян, змеев - и проч. При этом приходилось давать волю фантазии, ибо достоверных данных об одежде, оружии и экипировке индийских кшатриев той древней эпохи Лунной династии - потомков Бхараты - у нас почти что не было (когда впоследствии я попал в больницу с подозрением на желтуху и папа передал мне туда "Рамаяну" - тоже, естественно, адаптированную, но в роскошном издании, с большим количеством мастерски исполненных иллюстраций, ситуация изменилась, но там со мной не было друга Мити). Кое-какие детали мы, естественно, могли почерпнуть и из книжки - там, например, говорилось, что у Бхишмы были серебристые доспехи, белый стяг с золотой пальмой и боевая раковина; у Шальи - щит, украшенный тысячей звезд; у Арджуны - стяг с обезьяной; у Дурйодханы и Бхимасены - огромные палицы; у Карны - щит, украшенный сотней лун и т.д. Вот и приходилось довольствоваться этими скудными данными, предоставляя собственной фантазии дорисовывать остальное. Основное время игры ушло на изображение, раскрашивание и вырезание фигур героев и героинь. Потом началась грандиозная битва на поле Курукшетра и (поскольку мы играли строго по книге) - беспощадное уничтожение сотен бумажных воинов (как известно, в конце этой бойни уцелели только пять братьев Пандавов, а из числа их противников - только трое (Ашваттхаман, Крипа и Критавраман)...

Но мы с Митей недолго горевали над гибелью бумажного индийского воинства (хотя пытались играть тем же манером и в "Рамаяну", изготовив несколько десятков бумажных фигурок - Раму, Лакшману, цариц Каушалью и Кайкейи, Бхарату, красавицу Ситу, царя ракшасов Равану, его сына Индраджита, полководца Пишачу, царя обезьян Ханумана, его злобного брата Валина, царя медведец Джамбавана и кое-кого рангом помельче, но "Рамаяна" у нас как-то "не пошла"), перейдя к устройству боев иного рода, которые сами именовали гладиаторскими играми. Взяв рифленую стеклянную баночку из-под меда (напоминавшую ручную гранату-лимонку Ф-1) и просверлив шилом от перочинного ножа к ее жестяной завинчивающейся крышечке несколько дыхательных отверстий, мы запускали туда, к примеру, муравьев двух видов - черных и рыжих, или двух жужелиц, в скором времени вступавших между собой в беспощадную борьбу не на жизнь, а на смерть, и, подобно зрителям древнеримского цирка, наблюдали за ходом схватки.

ПРИМЕЧАНИЕ

На фотографии запечатлен автор этих строк (в возрасте 10 лет) с мамой и дядей Федей (Федором Петровичем) Космолинским.