" Все лица вымышлены, события и ситуации нереальны. Да и попросту немыслимы. А еще автор - старый дурак, так что придираться к чему - либо глупо. Спасибо!"
Дела семейные.
Услышав возню в квартире, Лена рявкнула, не отрываясь от плиты:
- Стоять! Куда полез?
Неслышно пришедший с работы Пётр, вздумавший покусочничать, пока его не видят, с грохотом посунулся обратно из зала в темную прихожую, тяжело вздохнул там и - делать нечего! Побрёл - таки мыть руки. Оставив доходить выключенный плов Лена, достав блинчики из микроволновки, понесла их на стол, где и была поймана мужем.
- Ну, хватит! Пусти! - взмолилась она через минуту поцелуев с кактусом - муж последние дни стал щетинист - Сейчас дочь придет - будешь потом краснеть.
- Ладно. - смилостивился супруг - Но за тобой должок!
Секундой позже Пётр, вспомнив о чем - то присел, поставив портфель под стол, и уже без задора сказал:
- Лен, а у Лешки сегодня мать померла.
Лешка был их другом еще со школы поэтому супруги отлично помнили Веру Алексеевну - маленькую худенькую женщину. Рак легких съел ее намного раньше срока, поставленного врачами.
- Ой, а как же они там сейчас? -пролепетала наконец Лена. Ответить муж не успел. Клацнул замок и в квартиру ворвалась краса и гордость клана Воробьевых - Ее Величество Окси.
- Привет, ПА! МА! - чмокнув родителей, Оксана воссела на свой трон... И была отправлена в ссылку в ванную. Закон один для всех! Пользуясь случаем, мужчина продолжил:
- Леша с Люсей уже поехали в Питер... Похороны послезавтра. - Пётр помолчал чуть и прибавил - А как хорошо день для них начинался! Кредит получили - как раз хватило бы на покупку дачи. И на тебе!
Муж кашлянул и грузно поднявшись, потопал вглубь квартиры, прихватив портфель. Лена хотела было окликнуть Петю, но раздумала.
Не прошло и десять минут, как отец семейства вернулся. Он успел избавиться от пиджака, портфеля, галстука и пробки в бутылке пятизвездочного коньяка. Окси с недоумением смотрела на две рюмки выставленные на стол. Бутылка заглянула в одну, затем в другую. Супруги выпили не чокаясь. Наконец - таки начав ужинать, Пётр попытался вернуть вечер на рельсы юмора:
- Зато, Ленчик, дачка у них теперь будет - не чета нашей, а?
Петя конечно лукавил. Лена знала - своими руками построенный домик был ему дороже всяких дворцов. Муж любил говорить что нибудь вроде: "Ну, замок и что? Где родился, там и развалится. А где преставится моя будка - знает только Бог!" И действительно, дачка на плавучих понтонах была на удивление мобильной. А уж когда Пётр оснастил ее подвесным лодочным мотором, она стала жемчужиной Онежского озера. Через некоторое время к первому мотору добавилось еще два и штурвальные стали крутить пальцем у виска. До поры до времени. Когда капитан Воробьев, не вылезая из гамака на веранде пообгонял все озерные буксиры, дачку зауважали.
Оксана, как и любая десятилетняя девочка, обожала игры. Куклы, прятки и классики она очень любила, но Барби отводился вечер, а в классики одна не поиграешь. Поэтому перед школой, когда родители спозаранку уходили на работу, дочка с удовольствием играла в папу. Открывала секретер с отцовской документацией и наморщив лоб, начинала важно бубнить что-то себе под нос, перекладывая туда-сюда разную документацию. Вот и сегодня лишь только бухгалтер Пётр Васильевич Воробьев ступил за порог, как начальник пришел проверять его работу. Оксана Петровна Воробьева неспеша перебирала бумаги, охала, ахала и цокала языком, поражаясь некомпетентности своего подчиненного. Наконец она вынесла вердикт: " Явная огромная недостача" и принялась ее искать. Ведь если чего-то не хватает, то это ЧТО-ТО обязательно есть ГДЕ-ТО. Оксана придирчиво осмотрела все полки и потянула наружу черную папку на молнии. Вжикнув замком, девочка завопила:
- Ага! А вот и недостача!
И торжественно ткнула пальцем в стопки крупных купюр.
Лена шла по затемненному вагону в тамбур. Петя с Окси остались спать, не заметив ее ухода.
- И зачем это я на каблуках? - поражалась сама себе женщина. Вагон сильно качало, и передвигаться приходилось буквально по стеночке, хватаясь за все мало-мальски выступающее. Потом поезд вообще поехал по стрелкам. Качать стало так, что Лена даже шагу вперед ступить не могла - просто стояла, держась изо всех сил за поручень. И вдруг увидела перекошенное лицо мужа.
- Лен! Скорее просыпайся! - изо всех сил тормошил ее тот.
- Петь, что случилось? - подскочила Лена, сбросив сон - муж не будил ее по пустякам никогда.
- Лена! Ты брала из секретера деньги? - спросил Пётр.
- Деньги? Какие деньги? Ничего я не брала! - совершенно проснулась Лена - Ничего не пойму. Откуда там деньги?
- Их мне дал Лешка вчера, когда уезжал. В банк то отвозить уже некогда было, - На Петра было жалко смотреть - Пятьсот тысяч... Значит, это Оксана!
И мужчина кинулся в спальню дочери. Дождался, пока та проснется и спросил в лоб:
- Дочь! Ты брала деньги, которые лежали в черной папке?
Оксана, выдернутая из постели, сонно покачивалась несколько секунд с закрытыми глазами, а потом промычала:
- Ну.. Брала...Па, я же только- только засну..
Пётр, схватив за плечи так затряс девочку, что Лене на секунду показалось, что у дочки сейчас оторвется голова. Чудо произошло - Оксана, только что практически спавшая, абсолютно проснулась и теперь смотрела на отца обиженными глазами:
- Да в чем дело, папа?
- Куда ты их дела? - отец перешел на крик - Говори!!!
Глядя на Оксанино лицо можно было с уверенностью сказать, что она по - прежнему ничего не понимает. Уже готовая расплакаться, девочка начала рассказывать:
- Ну я их взяла и отнесла в школу. Папа! Я же никогда не видела столько денег! И Оля с Мариной тоже не видели. Вот я и отнесла им, чтоб они посмотрели! Мы почувствовали себя богатыми-богатыми! А после школы мы пошли в бутики и...
Дальше терпение Петра лопнуло. Схватив дочь за руку, он резко развернул ее и отвесив со всего размаху пару звучных шлепков снова повернул Оксану лицом к себе:
- Сколько ты потратила?! Отвечай! Сколько ты... - и осекся.
Глаза Оксаны... Последние несколько минут в них была только обида и непонимание. А теперь дочь поняв что-то смотрела на него с ТАКИМ укором, что отец остолбенело разжал руки. Проковыляв к своему рюкзачку, девочка вытащила свой кошелек - мешочек на шнурочке и сунула в руку Петру. Потом нырнула в свою кровать и уже из-под одеяла сдавленно донеслось:
- Мы ничего не потратили! Просто ходили, как богачки и представляли, как все покупаем. Я просто забыла положить их на место.
Наступила тишина. Только судорожно тряслось Оксанино одеяло.
" Пётр" - с древнееврейского означает "Камень". Конечно же, к чувствам это отношения не имеет. До самого рассвета Пётр просидел на кухне, не сомкнув глаз. Ему казалось, что некая особая внутренняя связь в семье распалась. Он бы сейчас с радостью сидел возле маленького холмика на детской кровати, но красноречивый взгляд Лены, успокаивающей дочь не сулил ничего хорошего.
Вечером следующего дня супруги сидели рядышком на кухне, ожидая дочку из школы. Но вот стрелка прыгнула с пяти на шесть часов, а Оксана так и не пришла. Мобильный тоже молчал. Первой не выдержала Лена. Но лишь только она протянула руку к телефону, тот дернулся и завибрировал прочь по столу. Женщина недоуменно взглянула на незнакомый номер и поднеся трубку к уху, словно окаменела.
Муж оторопело смотрел, как бледнеет лицо жены, как костенеют пальцы, держащие телефон... Наконец бормотание в динамике утихло и Лена обессилено уронила руку с телефоном на стол. Серая маска повернулась к мужчине и такой же серый, пустой голос прошелестел:
- Петя... Из школы звонили... Нам надо срочно ехать туда... Окси рассказала, что ты отшлепал ее... Понимаешь, что теперь будет? Понимаешь?!
Хлипкая плотина шока в ее горле наконец не выдержала поднявшегося горя и обломками крика разлетелась по квартире. Но в бесцветных соседях, пялящихся в голубые экраны, продолжался штиль. На серый город опускался добрый, мягкий вечер.
Шарлатаны не от Бога.
В молодости Зинаида Павловна слыла первой красавицей Петрозаводска. Но это было очень давно, а сейчас один вид ее желейных рук с сосископодобными пальцами вызывал волну омерзения.
- Хоть бы она перстни не носила! - мелькнуло в голове Петра, сидящего в директорском кабинете. И в самом деле - массивные обручи, туго стягивающие подвижные сардельки, вызывали у окружающих подсознательную тревогу за кровообращение в конечностях Зинаиды Павловны. Но той видимо, было все равно. Прекратив, наконец, стучать ворохом сосисок по массивной столешнице, она перешла к делу:
- Как вы знаете, в нашей школе услуги образования находятся на уровне многих частных школ. Но в соответствии с указаниями правительства мы обязаны помимо... - от долгой речи Менеджер от образования, наверное, утомилась. Правая пачка сосисок метнулась к стакану, робко стоящему поодаль. С хлюпаньем утолив жажду, директор продолжила:
- Помимо оказания образовательных услуг населению мы должны следить за семьей. Точнее, за соблюдением прав ребенка. Которые вы нарушили...
- Где моя дочь? Где Оксана? - Лена, сорвавшись со стула, подступила вплотную к директорской баррикаде - Скажите, я могу увидеть ее? Пожалуйста! Скажите!
Под страхом штурма Зинаида Павлова была вынуждена срочно скривить рыло в подобии улыбки:
- К сожалению, в настоящий момент её нет в школе. Как только наш психолог узнал, что права девочки были нарушены, он незамедлительно отвез её в один из реабилитационных центров.
- В какой именно?! - подключился к атаке Пётр.
Директор была вынуждена дополнительно к улыбке широко развести руки в миролюбивом жесте:
- Ах, если бы я знала! К сожалению, мне это неизвестно. Эдуард Николаевич - наш психолог имеет свои инструкции на такой случай. Одно скажу точно - ваш участковый уже поставлен в известность. На всякий пожарный...
Когда закрытая дверь отсекла хрюканье Зинаиды Павловны, Лена не выдержав, уткнулась в грудь мужа:
- Что же теперь будет? Петенькаа! Что же нам делать?
Чувствуя, как по его груди расползается мокрая теплота, Пётр хотел приободрить жену, но плотина в горле помешала.
Смотря на свое неясное отражение в ночи за окном, Оксана спросила:
- А папа поймет, что меня нельзя шлепать?
- Поймет, Оксана. - улыбнулся ее собеседник.
- И он больше никогда-никогда не будет меня шлепать? Да?
- Никогда-никогда. - человек покачал головой.
Девочка примолкла, задумавшись о чем-то. А потом повернулась к нему:
- А когда я... Когда я вернусь домой?
Человек качал головой.
"Никогда-никогда."
Он держался. Держался из последних сил. А потом умер и полетел вниз. Сухой желтый лист - первая жертва осени. Мужчина не заметил начала засыпания природы. Засунув руки в карманы пальто, он скорым шагом подходил к зданию городского суда. Лена с адвокатом поджидали у входа.
- Ну что, пойдём? - спросил Пётр жену.
- Секундочку! - придержал их за руки адвокат - Вы запомнили, что надо говорить?
Супруги кивнули. А затем Лена задала вопрос, уже неделю мучавший их обоих:
- Скажите... У нас есть шанс?
- Шанс есть всегда. - отвел глаза тот.
Судья бегло просмотрела материалы дела и откинулась на спинку стула с видом, ясно говорящим " Ну и что вы от меня хотите? " Прокурор, дождавшись ее кивка, монотонно начал зачитывать стандартный текст:
- Шестого сентября сего года гражданка Воробьева Оксана Петровна, далее - Истец, обратилась по месту учебы с жалобой на побои. Предварительная медицинская экспертиза, проведенная школьным врачом, подтвердила наличие на ягодице потерпевшей кровоподтека. Потерпевшая до судебного заседания была изъята из семьи, как из места опасного для её физического и душевного здоровья и содержится на данный момент в реабилитационном центре. Следствием было установлено, что побои действительно были нанесены родителями Истца, в чем они сознались. На основании всего этого обвинение ходатайствует о лишении родителей истца родительских прав и о передаче Истца в приёмную семью, где ей будет обеспечен надлежащий уход.
- Считаю нужным заметить, что ответчики характеризуются по месту работы самым положительным образом. - взял слово адвокат- Вдобавок, материальные условия в семье вполне удовлетворительные. Замечу также, что Истец без спроса взял у Ответчиков очень большую сумму денег. Следовательно, это было довольно мягкое наказание..
Судья скучающе взглянула на часы - адвокат понял, что пора закругляться:
- Посему защита ходатайствует о сохранении родительских прав ответчиков и просит суд ограничиться возмещением морального вреда Истцу в размере пяти тысяч рублей.
- Суд удаляется для вынесения вердикта! - завопил секретарь.
Судья отсутствовала всего пять минут. Хотела выйти через десять, но кофе успел остыть, и выпился быстрее. Усевшись на свое место, она скороговоркой начала:
- Петрозаводский городской суд постановил. Признать ответчиков Воробьевых Петра Васильевича и Елену Михайловну виновными...
Лена без сознания свалилась на колени сидящего рядом мужа. Укоризненно посмотрев на неё, судья продолжила:
- Признать виновными и лишить родительских прав! Истца передать органам опеки для последующего удочерения в приёмной семье. А также компенсировать Истцу моральный вред в размере десяти тысяч рублей. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Переложив Лену поудобнее, Пётр вскочил и двинулся на судью:
- Почему? Почему?! - больше цензурных слов у него не было.
- Потому! - заверещала судья со своей трибуны - Детей бить нельзя! Так делают только никчемные и недостойные люди! Таких родителей, как вы и близко нельзя подпускать к детям!
Мужчина опустил голову. Но это было не смирение, нет! Когда он поднял голову, женщина подалась назад, в глубине душе радуясь, что перед заседанием сходила в туалет. Крадучись подходя к трибуне, Пётр начал:
- Любовь Семеновна! Помните меня? Нет? А вот я вас - да... И вашего сына помню. Он на два класса младше меня был. Женька Скоробогатов - как сейчас помню. Вас еще в школу вызывали из -за того что он учебник поджёг.
По-свойски облокотившись на трибуну, он продолжил:
- Вы тогда в частном доме жили. Плохие раньше заборы были, да? Все через них было видно - и радость в семье и горе. И как вы сына своего кипятильником лупили - тоже очень хорошо было видно. И ладно бы кипятильником! Но зачем кулаком-то бить было? Синяк ведь неделю с лица у него не сходил...
И опершись локтями на трибуну, Пётр положил подбородок на ладони и с наивным видом вопросил:
- Ну так что, судья? Какая ТЫ мать?
Секретарь изготовился на всякий случай вызывать скорую, потому как Любовь Семеновна находилась в состоянии, когда Кондратий ЕЩЕ не хватил, но УЖЕ пришел. По синему лицу с выпученными глазами змеились гримасы. Если бы в это мгновение изо рта в форме курсивной буквы "О" вырвалось что нибудь вроде " УРУРУ!" или " ЯХУУУУУ!" никто бы не удивился. А прозвучало банальное:
- Вы не понимаете! Таков закон! И я вынуждена исполнять его! - и наклонившись ближе, она тихо-тихо сказала:
- Я рада бы вас оправдать, да не могу. Со слов вашей дочери было составлено заявление. И она подписала его! Понимаете, на этот случай...
- Существуют подробные инструкции. Знаю! - Оборвал ее Пётр - Но ведь можно что-то предпринять? Может, деньги?
Судья печально покачала головой:
- Вы олигарх? Вот-вот. Мы оба знаем, что в этой стране с деньгами позволено многое. Вы можете пинать беременных ногами прямо при полиции. Потом перечислите энную сумму куда следует и чистенький. Можно даже ходить по городу и стрелять из автомата по прохожим. Но это если у вас генеральный пакет акций Газпрома. Отдадите его, кому надо и по ТВ покажут, как вы мужественно сражались с зомби на улицах. Народ все съест и не поморщится. В вашем случае денег надо поменьше, чем во втором случае, но больше, чем в первом. У вас они есть? Если вы продадите свою квартиру, то девочку все равно заберут опять. Ведь жилищные условия ухудшатся, а вы теперь на особом контроле.
И судья исчезла. В воздухе на секунду осталось лишь последнее " Простите!"
На улице успел подняться сильный ветер. Деревья дергались словно люди, охваченные пламенем. Муж усадил жену на скамеечку, надеясь, что свежий воздух взбодрит её. Лена словно бы выпала из мира с бессмысленным лицом раскачиваясь взад - вперед. Наконец она прошелестела:
- Ты... Это ты... Все это из-за тебя!
На Петра уставились полные холодной злобы глаза. Он попытался было приобнять Лену, успокоить ее... И понял, зачем в палатах для буйнопомешаных такие крепкие санитары. Почему приятнее обниматься с бешеной собакой, чем с разъяренной женщиной? Вроде бы все идентично -царапины, укусы, ярость... Но есть еще ненависть. Страшная ненависть женщины, у которой отняли ребенка. Потом она отвернулась и молча пошла прочь.
Пётр остался один. Да ещё скрип деревьев над головой. Он невольно втянул голову в плечи, потому что вспомнил...
Шел девяносто шестой год. Дряхлая дизельная подлодка, на которой служил матрос Воробьев, шла на малой глубине. Строго говоря, никто из команды, включая капитана, не понимал, ЗАЧЕМ ей вообще куда-то там погружаться. Эту лодку в порту приписки все называли просто: "Пачкунья". И никак иначе. Лодка эта в силу своего почтенного возраста страдала чем - то вроде старческого недержания. Впрочем, дизелисты поговаривали, что у "Пачкуньи" ужасный характер и недержание тут ни при чём. Как бы там ни было хроническая утечка топлива постоянно уведомляла всё и вся о близости лодки. В свое время между капитанами был заключен спор: Первым найти притаившуюся в акватории "Пачкунью" и "разбомбить". Ну, или не найти... И вот глухой ночью старушка ушла в глубину и легла на дно... А с первыми утренними лучами моторки с капитанами вылетели на охоту. Конечно же, они смухлевали - попросили пилота вертолета, пролетавшего мимо, цинкануть, если что. Иначе бы поиски продолжались минимум полчаса, а не позорные для " Пачкуньи " три минуты. И вот все капитаны с гиканьем наперегонки рванули к пятнам дизельного топлива на воде. А потом на подлодку обрушился град гаечных ключей и прочего металлолома. Верная примета - кинешь болт в пятно масла на воде и услышан будешь.
В тот день лодка возвращалась на базу. Ничто не предвещало неприятностей, и вдруг она стала набирать глубину. Балластные систерны были продуты и " Пачкунье" пора было уже выскочить на поверхность, но она продолжала проваливаться во мрак. А до дна в этом месте было очень далеко - более километра. В те минуты у многих появились седые волосы. Тогда Пётр услышал похожий звук - лодка жалобно стонала. Наверное, так и стонет человек, придавленный тяжелым грузом. Лишь миг оставался до того, как стон стал бы криком рвущейся стали. Только перекладка рулей и полный газ спасли людей. Бывают такие особые волны в морской толще... Наверху тишь да гладь, а ниже, там, где лучи солнца начинают слабеть, огромная масса воды низвергается вниз...
Он машинально поправил седую прядку... И понял, что это их брак сейчас погибал под рыдания деревьев.
Пройдя между играющими детьми, воспитатель приблизился к читающей за столом девочке. Конечно, было бы правильнее, если б она резвилась и играла с другими детьми, но уж лучше так, чем постоянно сажать ее под замок. За последние две недели эта девочка сбегала три раза. Уже ставился вопрос о переводе в специнтернат, но тут к девчушке неведомо каким образом попала книжка... Ребенок стал читать и постепенно успокоился. Рука мягко легла на детское плечико:
- Ну, вот и все. Завтра ты поедешь в свою семью... - рука чутким детектором на плече ощутила волну восторга. Сейчас... Сейчас девочка вскочит... - ... Новую семью. Я рассказывала тебе о ней три дня назад.
Напряжение исчезло. И радость тоже. Неторопливо закрыв коричневый томик с золотым тиснением, Оксана подняла голову к воспитателю:
- Хорошо, тетя Маша. Я тогда пойду, попрощаюсь с девочками, хорошо? И можно я возьму эту книжку? Она не библиотечная.
- Конечно, возьми, Оксаночка! - улыбнулась Маша вслед девочке и пошла дальше, думая:
" Откуда она её взяла? И на кой чёрт ей Оруэлл?"
* * *
" Детская ферма". Как еще можно назвать маленький частный детдом? Михаил был незлобным человеком. А еще реалистом, циником и обладал при этом чувством юмора. Исходя из этих соображений, именно такое название для своего дома он и выбрал. И даже увековечил табличкой на въезде. Органы опеки ханжески кривились, минуя её. Михаил сбился бы со счета, вздумай он считать предупреждения и угрозы урезания дотаций...Но дети были сыты, умыты, одеты и обуты. Поэтому всякий раз, посещая дом Самойловых, ювенальщики мученически корчились, всячески отводя взоры от ярко - голубой жестянки. И терпели. Корчились. И терпели. Хозяину это в конце - концов надоело. Пришло время слегка развить шутку.
Приготовив завтрак и накормив детей Лариса вышла во двор и застала мужа за странным занятием... Хотя с тех пор, как она с ним познакомилась, граница странного отодвинулась далеко за горизонт. Миша со старшим сыном бегали туда-сюда по дороге, к чему - то примеривались, приседали, вскакивали, о чем - то жарко споря.
- Это что вы тут творите? - Лариса надеялась на фактор неожиданности - Андрей! Ты же вроде взрослый парень, а ерундой с этим старым хрычом страдаешь! Не стыдно?
И тут Андрея понесло:
- Мам, да ты только представь! Они же всякий раз, как к нам заезжают, так морды забавно корчат! И мы с батей решили в этот момент их заснять.
Ну, заснимут... И что? Лариса по - прежнему ничего не понимала:
- А туда- сюда носиться-то зачем? Встаньте возле дороги да снимайте сколько душе угодно.
Тут вмешался супруг и принялся излагать свой план во всей красе:
- Лара, тут важна правильная точка съемки. Чтобы потом фотошопом вписать костер инквизиции... А машину превратим в повозку осужденных. Я так мыслю, эта картина будет неплохо смотреться в нашей гостиной.
Если ты жена Михаила Самойлова, то ко всему привыкнешь. Лариса только рукой махнула. Сделав пару шагов к дому, она обернулась:
- Ну а чего мудрить? Костер разожги да снимай!
Михаил с видом мудрого стратега изрек:
- Эх, женщина... Во-первых, костер надо разводить на месте таблички, а это неприемлемо. А во-вторых, они будут просто глазеть на него и мы не получим нужной гаммы эмоций. Теперь ты достигла просветления?
Лариса достигла точки кипения. И погнала мужа в дом. А Андрей как в свое время некий Боброк, остался в засаде.
Лена сидела одна в пустой квартире. Конечно, Петя при разводе ничего не взял себе, но как еще назвать место, откуда ушло счастье? Только пустое. Отчаяние плохой наполнитель. Хотя они с мужем и боролись до последнего. Даже подав документы на развод, супруги везде, где только можно пытались отыскать следы дочери. Но все тщетно - в стране властвовала Ювенальная Юстиция. Лена никак не могла взять в толк, что происходит. Вроде бы все правильно- интересы ребенка превыше всего и все такое... Почему же такой чудовищный результат? И с чего вдруг такая забота о детях? Муж наверное, понимал больше... Впрочем, уже не муж... Её с Петей развели три дня назад. И теперь он вообще неизвестно где со своей плавучей резиденцией.
Вечером готовая картина, стилизованная под старинную фреску, была вывешена в гостиной. Вся семья Самойловых наблюдала, как представители органов опеки, сидя в рубище на подстилке из грязной соломы, едут в деревянной повозке на казнь. На лицах жертв инквизиции было неподдельное страдание. Лариса осторожно коснулась Мишиной руки:
- Ты шути, да о деле не забывай. Новенькая вообще никак не хочет встраиваться в коллектив. По ночам не спит. Я боюсь, что она того... Сбежит. И что тогда шутить будешь? Позабирают детей - как за дом будем расплачиваться?
Михаил скривился так, что без потери качества заменил бы любого на картине:
- Ну и что мне, сейчас бежать? Всему своё время. Поговорю с ней позже.
Поздно ночью Михаил осторожно приоткрыл дверь в спальню девочек. Так и есть! Из-под одеяла новенькой выбивались лучики света. Осторожно присев на кровать, мужчина тихонько постучал по одеялу:
- Открывай, Сова! Ты зачем режим нарушаешь?
- Я не нарушаю, дядя Миша, я читаю! - важно заявила Оксана, выбираясь наружу. Михаил покосился на раскрытый томик и вернув на место поползшие вверх брови, спросил:
- Ну и как? Интересно?
- Очень-очень! - с жаром заверила его Оксана. И добавила смущенно:
- Только не все понятно... Дядя Миша! А зачем этот злой свин щеночков у Джесси забрал? Она же их любила!
- Ну, наверное, потому что он злой. - попытался выкрутиться мужчина. Ребёнок пропустил отговорку, продолжая терпеливо ждать ответа. Подбирая осторожно слова, Михаил начал:
- Ну... Понимаешь, если бы они остались с мамой, то их было бы труднее научить гадостям. Мама бы им сказала, что так делать нехорошо. А когда мамы рядом нет, то никто не скажет что плохо а что хорошо. Свин говорил им то, что надо было ему. Поэтому они и выросли плохими. Это была свинская политика...
Девочка внимательно слушала, и похоже, все-все понимала. Как только Михаил вылез из пучины рассуждений и приготовился укладывать Оксану спать, она очередным вопросом опять свалила его в бездну. На этот раз бездну воспоминаний.
- Дядь Миш! А вас папа когда - нибудь бил? - только чистое любопытство в глазах. Верный ключ к правде.
- А то! - сверкнул в полумраке улыбкой Михаил. И уехал далеко- далеко в память. Навстречу детству:
- Батя у меня охотником был. На то время кругом всяких зайцев намного больше бегало. Кабаны проходом бывали. А уж кряквы всякие вообще за дичь не шли. Добыть их совершенно ничего не стоило- попробуй, не попади в эдакую тучу! Ну и как водится, пара ружьишек у отца имелась. Раньше с хранением попроще было - они лежали разобранными на антресолях. Мне разрешалось их чистить и конечно, идя на охоту с отцом, я всегда брал себе одно. Но хотелось знаешь ли, самому. А батя все: «Рано» да «Рано».И как то раз отец пошел к соседям по делам - а сынок на антресоли. Выпер батину вертикалку во двор, там же зарядил, грамотей и... Даже не понял, как выстрелить умудрился... Знатно я в сарае дверь тогда разворотил! Конечно, растерялся - мне ведь всего одиннадцать лет было. Столбом стоял с ружьем этим, пока отец не прибежал. Чудной такой - на колени рядом упал, ружбайку в сторону отшвырнул, щупает меня всего, вертит туда-сюда... А уж когда убедился, что сын живой - здоровый, тогда-то и пошел меня ремнем пороть. Несильно, правда - сам от испуга не отошел. Зато мать вечером добавила! И отцу заодно досталось.
- Дядя Миша! А вы хотели, чтоб вас забрали от родителей, раз они вас пороли?
Последний вопрос девочки остался без ответа. Ступая тяжелее обычного, Михаил вышел, тихо прикрыв дверь. Теперь он ясно понял: Сбежит!
Сильно по этому поводу мужчина не переживал. На дворе стояла уже глубокая осень. Следовало лишь тщательнее следить за теплой одеждой.
Он держался. Держался из последних сил. Они кончились - последняя жертва осени упала бледно - желтым трупом на асфальт.
Константин приближался к гулу двигателей на форсаже, пряча лицо от стылого ветра за торчащим воротником. До комфортного тепла оставались считанные метры, но мужчина сбавил шаг, забыв вдруг о плохой погоде. Девочка в худеньком свитерке мялась поодаль от входа обняв от холода плечи руками, видимо, не решаясь войти. Мужчина шестым чувством уловил контуры ситуации - ребенок далеко от родителей, но почему - то просить помощи у взрослых... Боится? Догадка Константина через полминуты подтвердилась - ребенок смотрел на приближающегося человека с откровенным ужасом. Странно, смотрит не на лицо, а куда - то ниже...
"Форма! Ну конечно!"
Оксана твердо уяснила, что люди в форменной одежде - к беде. Предыдущие три побега провалились только по их вине. Всякий раз дяденьки и тетеньки вдумчиво кивали головой, слушая, как Оксана хочет к маме с папой, которые живут там-то и там-то, а потом сдавали на руки приезжающим воспитателям из реабилитационного центра. А потом наверное, шли домой к своим детям...
Но этот человек, хоть и был в форме почему - то не спешил тащить Оксану за руку в полицию. Чувствуя смутное доверие, девочка начала взахлеб рассказывать ему о всех своих злоключениях. Тот стоял, что - то высматривая в безразличных небесах. Оксана была маленького роста, и лица человека не видела. А если б и увидела, то не поверила. Ребенок еще не знал, что взрослые дяди тоже могут плакать.
Гена, ступив на борт, мельком бросил взгляд в салон, а затем, повернув голову, оторопело вытаращился в кокпит, где в кресле капитана воздушного судна сидела Оксана.
- Она что же, без билета, без ничего? - выдал он через некоторое время. Напарник в его глазах достигал высот безумия.
- Да успокойся ты. Делай, как я. - Константин глубоко вздохнул и с наслаждением выдохнул.
Но Гена успокаиваться не желал. Гена желал вернуть напарнику хоть чуток вменяемости. Добродушно оскалившись на поток пассажиров, начавший втекать в салон, он шёпотом возопил:
- Ты хоть понимаешь, что это? Это же похищение! Ты только что похитил ребенка!
- Гена! Какой ты глупый! - не желал вразумляться Костя - Похитить можно то, что принадлежит кому - то. Единственные, кто хоть как-то может заявить о своих правах на девочку - это родители. Остальные - шарлатаны и не от Бога.
А потом пришла пора самого страшного аргумента. Гена знал, что не сможет ничего ответить на него. Стоя глаза - в - глаза, Константин тихо произнес:
- Ген... А может, мой Алешка сейчас где-то... Так - же домой пробирается...
Дверь за пилотами закрылась. Лайнер, пробежавшись по взлетной полосе, скрылся в плачущих тучах. Где - то там, за ними, светило ласковое солнце.
В это время далеко в Петрозаводске зазвонил телефон... Женщина, поднявшая трубку, после разговора долго плакала. Но ведь слезы - они тоже бывают разные.
Рассвет над Даугавой.
За окном под весенним солнцем оживал Петербург. Лена отдернула занавеску, улыбнувшись своим мыслям. "Нелегальное положение". Раньше это относилось к разведчикам... Ну еще к гастарбайтерам. Теперь же в стране помимо первых и вторых вынуждено скрывались и те, кто посмел вопреки государству воссоединиться с детьми. Встретив в аэропорту дочь, Лена тоже не смогла вернуться в Петрозаводск. Тогда помогли Лешка с Люськой, отдав ключи от квартиры, где раньше жила Лешина мать и обещав присмотреть за Лениной жилплощадью. Радовало одно - ждать оставалось недолго. Набирало обороты протестное движение. Некогда Семья уже показала властям зубы, когда те в бездумном раболепии перед Западом затронули Святое. Правда, тогда это была своего рода качественная реакция - вынув покусанную палку из муравейника, правительство решило, что давить рано и отступило. А сейчас маховик крутился во - всю. И без потрясений остановиться не мог.
- Сноуболл враг, товарищи! Америка готовит нам цветную революцию! Китай наступает! - вопили из - за кремлевской стены, но было поздно - люди уже увидели настоящих врагов. Оставалось совсем чуть - чуть.
Если бы Пётр сейчас находился с ними! Женщина успела тысячу раз пожалеть о своем разводе. Окажись бывший муж рядом, Лена бы вцепилась в него мертвой хваткой и ни за что не отпустила, не дождавшись прощения. Он бы и сам прибежал - ведь Оксана вернулась и тоже безумно скучала по папе. Но не идти же разыскивать мужа в полицию?
Проснувшаяся Оксана подойдя, обняла маму, уткнувшись лицом ей в живот. И протянула изрисованный тетрадный листочек.
Лига скучая, каталась по кровати. Полежала три минуты на правом боку, потом перекатилась на левый. Затем десять минут рассматривала потолок на предмет выявления нового и необычного. Вдоволь належавшись, она уселась на кровати и зло уставилась на Рудольфа, что - то высматривающего в мониторе.
- Что же, какашкин сын, мне одной спать прикажешь? - обиженно поинтересовалась она.
- Сейчас - сейчас, милая! - заверил девушку Рудольф, поглощенный компьютером. И вернул глаза в экран, пробормотав :
- Это же рядом... Совсем рядом.
Онежское озеро, Ладожское... Нева, Балтийское море... И вот теперь край, где течет Даугава. Скажи кто- нибудь год назад, что в следующем мае Пётр будет встречать рассвет между Ригой и Юрмалой, на Лиелупе, то он бы не поверил. Пришвартовавшись в узкой протоке, куда летом приходили купаться дети, Воробьев всерьез начал подумывать о том, чтобы остаться здесь до следующей навигации, платя символическую плату за аренду погонного метра берега под трап. Он отпустил густую бороду и подружился с местными, отплывая иногда рыбачить с ними в рыбные места.
Сняв закипевший чайник с газовой плиты, капитан Воробьев налил себе чашку кофе и потопал с ней на крышу спальни навстречу загорающемуся небу. Придержав левой рукой нахально лезущую в чашку бороду, отхлебнул глоток и приготовился увидеть, как вспыхнут тлеющие облака, но вдруг его окликнули с берега.
- Господин! - махал рукой молодой человек, стоя у трапа на берегу. Заинтригованный Пётр, оставив чашку стоять на перилах, спустился к посетителю. Тот молча протянул ему листок бумаги. Детский рисунок, распечатанный на принтере. Домик на волнах, стоящий наверху мужчина... " Где ты, папа?"
Рудольф тактично отвернулся от упавшего на колени бородача, целующего каракули, и стал рассматривать флаг на крыше хаусбота - трех человечков, держащихся за руки. Ошибиться было невозможно.
Час спустя Пётр, даже не побрившись, покинул свою будку. Теперь в России у него снова появилась семья. А еще появилось желание свести кое - какие счеты. Пётр Воробьев и ювенальная юстиция не уживутся в одной стране. А проиграть он не может.
Стоя на верхней палубе плавучей резиденции, Рудольф помахал вслед бородачу и поднес телефон к уху:
- Лига! Угадай, где мы проведем выходные? Что? Нет, не угадала. У тебя еще одна попытка...
Но все это земная суета. А покой - Настоящий покой! - в голубых небесах. И в душе Константина, сидящего за штурвалом, тоже было спокойно. Он уже видел недалекое будущее - где мелкое и преходящее рассыпается в прах под натиском Великого и Вечного. И больше в этой стране ни одной свинье, заигравшейся с обществом, не будет позволено забирать у Джесси любимых детей.
Никогда!
09.11.2012