Статья с небольшими сокращениями под названием «Эпоха Брежнева»
опубликована в газете «Правда» № 124 (29898), 13-14 ноября 2012 г.,
стр.2-3.
Полный вариант статьи с оригинальным названием опубликован в
журнале «Молодая гвардия» № 5-6 за май-июнь 2013 г., стр. 256-265.
Наступила памятная дата: ровно тридцать лет тому назад, с кончиной Леонида Ильича Брежнева, завершилась целая эпоха в жизни советского народа. Время всё расставляет на свои места: уходят досужие байки, стираются сплетни и домыслы. Остаётся главное, и теперь уже ясно, что связанное с этим человеком время в жизни нашей Родины было едва ли не самым безоблачным и благополучным за всю её тысячелетнюю историю. Пришла пора, наконец, признать очевидное: в череде войн, революций и прочих потрясений восемнадцать сравнительно спокойных лет с 1964 по 1982 годы, связанные с именем Леонида Ильича, остались в памяти современников золотым веком в истории страны – и не только новейшей её истории. Неслучайно даже теперь при многочисленных социологических опросах на вопрос, когда лучше жилось, при Ельцине или при Медведеве, люди часто отвечают уверенно и без колебаний: при Брежневе! И это – несмотря на все усилия официальной пропаганды, старательно вытравляющей из народной памяти исторически недавнюю эру благополучия и процветания. Вот ещё показательный термин, входящий в широкий обиход: «мирное время» – имеется в виду эпоха развитого социализма до начала перестройки. Это было ещё тогда, в мирное время! – приходится порой слышать в разговорах.
Я хорошо помню тот ноябрьский вечер 1982 года, вскоре после праздников. Позвонила испуганная бабушка – ей сказал сосед, что умер Брежнев. Совсем недавно, весной, слух этот уже ходил в народе, но, к счастью, не подтвердился. Как раз начиналась ежевечерняя программа «Время», и мы с родителями с замиранием сердца включили телевизор. Однако никаких траурных объявлений не последовало – программа шла как всегда, своим чередом. Репортажи с заводов, вести с полей, международное положение. Всё шло как обычно, и уже отлегло было от сердца, как мама вдруг заметила: вы посмотрите, они же все в чёрном! Действительно, дикторы сидели за студийным столом с помрачневшими лицами и все сплошь в чёрных костюмах, и даже Нина Ерёмина, спортивный обозреватель, тоже была в чёрном платье. Скорбная весть уже стучалась в двери, но во властных кругах наверху что-то, видимо, ещё не было готово. Лишь назавтра, ранним утром, известие о смерти генсека прогремело по стране пушечным выстрелом. Днём уже по всему Кутузовскому проспекту Москвы, рядом с моей школой, развевались на холодном осеннем ветру непривычные для глаз траурные флаги с чёрными повязками. Действительно, не считая короткого однодневного траура по маршалу Тито, моё поколение пятнадцатилетних подростков никогда доселе не видело траурных флагов. Начались скорбные дни – прямая трансляция похорон по школьному телевизору, потемневшие лица школьных учителей и плакавшая навзрыд старушка-гардеробщица. И вот ещё что осталось в подростковой памяти – моя бурная радость по поводу глазированных сырков, которые нам вдруг дали на школьный завтрак. Сырки эти были в самом далёком детстве, но потом, в середине семидесятых, вдруг пропали – пропали совсем, на долгие годы, как и многое другое. И вот, оказалось, что эти сладкие цилиндрики в шоколадной глазури, обёрнутые в сине-жёлтую фольгу и похожие по форме на уменьшенный в десятки раз футляр старой швейной машинки, неожиданно вернулись из прошлого. Смотрите – сырки, сырки! – воскликнул я громко. Учительница словесности в траурной повязке на рукаве подошла и укоризненно покачала головой – как тебе не стыдно, Миша! Вся страна скорбит, такое горе, а ты радуешься каким-то сыркам! Мне, конечно, стало стыдно, и этот её упрёк врезался в память.
Если теперь оглянуться назад и попытаться вспомнить разговоры и настроения старшего – тогда – поколения, ныне уже почти полностью ушедшего в мир иной, то чаще всего приходилось слышать одно – хорошо, что во главе страны Брежнев! При Брежневе точно не будет репрессий, дай Бог ему здоровья! Нам же и тем, кто шёл за нами, мысль о возможных репрессиях даже не приходила в голову, мы-то ничего уже не боялись, но взрослые, пережившие суровое сталинское время, помнили страх перед грозной государственной машиной. Увы, все великие достижения тридцатых, сороковых и начала пятидесятых годов были в значительной мере омрачены, как писали при Л.И.Брежневе, «грубыми нарушениями социалистической законности». И лишь эпоха развитого социализма по праву знаменует собой вершину славы и могущества великой державы. Забегая вперёд, следует сказать, что опасения старших, к сожалению, оправдались, но беда на этот раз пришла, откуда не ждали. Не прошло и десяти лет после кончины Леонида Ильича, как кровь десятков тысяч людей вновь полилась потоками по всему пространству великой страны, запылавшему горячими и горящими точками. Сумгаит, Карабах, Приднестровье, Абхазия, Таджикистан, Чечня. Сколько их было, убитых по всей стране в конце восьмидесятых и в девяностых годах – в погромах и локальных гражданских войнах? Кто знает, кто считал! Вот он, новый исторический опыт уже моего поколения – не существует никакой принципиальной разницы между государственным террором сверху и националистическим террором снизу. Ослабленное, парализованное государство, анархия и безвластие ведут к столь же трагическим последствиям, как и тоталитарная диктатура.
Эпоха Леонида Ильича, при всех её недостатках, была всё-таки отмечена повышением жизненного уровня, устойчивым развитием промышленности, научным прогрессом, расцветом культуры, науки и образования и, одновременно с этим, – гуманизмом и терпимостью. Миллионы советских людей получили в то время современные и благоустроенные городские квартиры со всеми удобствами, переселившись из бараков. Развитие страны шло вровень с ведущими западными странами – к примеру, цветное телевидение появилось в СССР и во Франции в один и тот же день. Современные автомобили, современная бытовая техника – холодильники, телевизоры и многое другое – входили в обиход практически одновременно в Советском Союзе и за рубежом. Лётчики тогда говорили, что, пролетая ночью над южными и восточными границами Союза, они легко распознавали контуры великой страны по морю огней в советских городах. С нашей стороны светились огни, зримое воплощение электрификации, по ту же сторону границ царила беспросветная тьма.
При Брежневе уже не было политических репрессий. Никто не боялся рассказывать анекдоты про престарелого генсека, которых ходило в народе великое множество – по большей части беззлобных и далёких от политики. Говорят, что сам Леонид Ильич с удовольствием слушал весёлые и искромётные анекдоты про самого себя, смеясь от души. Анекдот, этот вид народного творчества в устной речи, расцвёл в ту пору как никогда ни прежде, ни потом. Прежде боялись, а после стало совсем уже не до смеха.
В этой странной эпохе осталось очень многое – то, что мы потеряли безвозвратно и навсегда. Перерывы между телевизионными передачами заполнялись не бесконечными рекламными паузами, а красивыми фотоэтюдами о природе, дабы развивать у трудящихся чувство прекрасного и радовать глаз. Ныне каждая секунда эфира, как известно, на вес золота, тогда же время на государственном телевидении не стоило ничего, ни копейки. Над фасадами зданий пестрели не рекламные названия зарубежных фирм – Canon и пр., а такие добрые и пронзительные призывы: «Слава нашей Родине!», «Миру – мир!», «Народ и партия едины!» и т.п. Тогда эти лозунги казались навязчивыми и раздражали, теперь же воспоминание о них греет душу. В том странном времени не было ни СПИДа, ни порнографии – да и эротики, впрочем, тоже, ни наркотиков, ни нищих, ни бездомных, ни терактов, ни зачисток, ни спецопераций на беспокойных окраинах. Безмятежный мир царил над огромной страной. Сегодня, оглядываясь назад, особенно остро чувствуешь, как мирное время шестидесятых-восьмидесятых годов несправедливо оболгано и оклеветано нынешней пропагандой.
Что можно поставить этому времени в вину? Очереди в магазины за продуктами? Они казались в то время вполне естественным следствием урбанизации – да, колхозники переселяются в города, сельское население быстро сокращается, и продуктов порой не хватает. Что вы хотите, деревни-то обезлюдели, работать на земле стало некому! – так часто приходилось слышать в те годы, и в этом объяснении была значительная доля правды, хотя и неполная. Действительно, сельское население СССР год от года неуклонно сокращалось, уменьшившись за время руководства Л.И.Брежнева с 48 до 36 % от общей численности, то есть на целую четверть. С одной стороны, видимо, нужны были большие вложения в сельское хозяйство, большее внимание к труженикам села со стороны властей – принятая в 1982 году продовольственная программа, увы, слишком опоздала. С другой же стороны, вчерашнему трактористу или доярке, перебравшимся в город вслед за другими односельчанами и прихватившими вместе с собой последних остававшихся в деревне родственников, было довольно странно и не совсем логично требовать изобилия продуктов в городских магазинах. Да, очереди были, но здесь налицо подмена понятий, лукавый приём новой пропаганды. Очереди-то ведь были в государственные магазины за продуктами по искусственно заниженным ценам! И то, следует оговорить особо – хлеб, фантастически дешёвый, был везде и всюду, безо всяких очередей и ограничений. Никто в Советском Союзе не был голодным. Если хочешь купить мясо по два рубля за килограмм – да, приходилось постоять в очередях. Не хочешь очередей – иди на рынок! На рынках, по рыночным ценам, было всё и всегда, и безо всяких очередей – парная вырезка, домашние молочные продукты, любые фрукты и овощи, всё, что только душа пожелает! Разница с нынешним временем заключается лишь в том, что теперь нет государственных магазинов с неправдоподобно дешёвыми, дотационными ценами. Если бы такие магазины существовали сегодня, то в них тоже стояли бы очереди – иначе и быть не может, иначе не бывает нигде и никогда. У каждого, в конце концов, имелся тогда выбор – идти в магазин или на рынок. Изобилие же, к примеру, мясных продуктов на прилавках в наше время говорит скорее не о росте производства мяса в стране, а лишь о том, что далеко не всем эти продукты теперь доступны.
Пришла, наконец, пора разоблачить мифы об эпохе развитого социализма. Это неправда, будто при Л.И.Брежневе экономика страны была застывшей и косной. При всех недостатках и ошибках были попытки обновления, были поиски новых форм собственности – те же жилищно-строительные кооперативы, появившиеся в середине шестидесятых годов. Не хочешь ждать новую квартиру, стоя годами в очереди за государственным бесплатным жильём – плати деньги, покупай кооператив! Наивно теперь думать, якобы реформатор Косыгин, проводя экономические реформы, противостоял консерватору Брежневу – очевидно, это была одна команда единомышленников. Разногласия могли быть по частным мелочам, в главных же стратегических вопросах тогдашнее руководство СССР было единым.
Термин «эпоха застоя» был насильно навязан обществу в годы перестройки. Но о каком застое можно говорить, если темпы роста ВВП во времена Л.И.Брежнева устойчиво составляли 3-4 %, а в конце 1960-х годов достигали даже 7 %? Советская экономика была в то время второй в мире, уступая только США. Доля Советского Союза в мировом промышленном производстве составляла тогда 20 % – для сравнения, теперь доля новой России составляет едва четыре процента. Это не просто разные цифры, это – настоящая пропасть. По индексу развития человеческого потенциала, согласно официальной статистике ООН, Советский Союз занимал в конце 1980-х гг. 26-е место в мире. Согласно некоторым данным, СССР при Л.И.Брежневе входил по уровню жизни даже в первую десятку стран. Для сравнения: теперь Россия занимает по этому показателю то ли 66-е, то ли 71-е место. Так где же настоящий застой и когда он на самом деле начался?
Ещё один миф, усиленно навязываемый нам либералами – якобы все успехи советской экономики были связаны исключительно с военно-промышленным комплексом. Нет, развитие экономики было многосторонним. Это в СССР был создан и испытан первый в мире сверхзвуковой пассажирский самолёт, это в СССР появился и вошёл в серийное производство первый внедорожник – знаменитая «Нива» Волжского автозавода, успешно экспортировавшаяся в западные страны. Это в СССР были построены первые атомные ледоколы, крупнейшие гидроэлектростанции, Байкало-Амурская магистраль.
Теперь – о культуре. Ниспровергатели социализма всё время талдычат нам о каких-то пресловутых заморозках после оттепели, о засилье дремучей цензуры. Между тем действительность далеко не так однозначна. Это при Л.И.Брежневе увидел, наконец, свет роман «Мастер и Маргарита» Булгакова, вышел в печать «Дом на набережной» Трифонова, была издана замечательная серия памятников философской мысли. Массовыми тиражами издавались произведения самых разных авторов как городской, так и деревенской прозы – произведения о судьбах народа и об отечественной истории, зачастую предельно честные, без лакировки и идеологического глянца. Это при Л.И.Брежневе впервые были изданы лучшие образчики эмигрантской литературы и на государственном уровне отдано должное патриотизму русских эмигрантов в годы Великой Отечественной войны (фильм «Мать Мария» и пр.). Это при Л.И.Брежневе расцвёл жанр авторской песни. Пели свои песни Высоцкий и Окуджава, и множество грампластинок с их записями, подчас критически острыми по отношению к официальной идеологии, издавались государственной фирмой «Мелодия» на Апрелевском заводе. Кто не верит – пусть придёт ко мне домой, я покажу эти самые пластинки. Это при Л.И.Брежневе были осуществлены лучшие постановки в театре на Таганке, в Современнике и во многих других театрах – постановки яркие, новаторские и даже подчас бунтарские. В сценариях многих кинофильмов той поры – например, в комедиях Рязанова и Данелия – сквозила острая сатира на советскую действительность, но фильмы эти, тем не менее, шли в широком прокате. Да и Жванецкий со своими хлёсткими миниатюрами имел доступ и к телевизионному экрану, и к грамзаписи. Тогдашняя власть старалась, насколько могла, понять деятелей культуры и искусства, поддержать, пойти навстречу самым смелым их начинаниям. Границы дозволенного и разрешённого в эпоху развитого социализма были существенно раздвинуты. Может быть, эти границы смещались и не так быстро, как того хотелось отдельным нетерпеливым бунтарям, будущим «прорабам перестройки», но процесс этот шёл и был, безусловно, поступательным. Если же кому-то теперь, с высот нынешнего времени, эпоха «развитого социализма» кажется недостаточно свободной, то следует вспомнить о принципе исторической относительности и сравнить общественную атмосферу при Л.И.Брежневе с грозной предыдущей эпохой, тогда ещё столь недавней. В самом деле, чем грозили обычному советскому человеку открытая словесная критика в адрес Л.И.Брежнева, других советских руководителей, да хоть бы и всей Советской власти? Вероятно, слишком строгий критик тогдашнего общественного строя не стал бы депутатом Верховного совета СССР. Возможно, не смог бы поехать в престижную зарубежную командировку. Может быть, даже не был бы допущен к преподаванию в институтах общественных наук. Разве что. Но, позвольте, я что-то не уверен, что у какого-нибудь американского коммуниста, открыто симпатизировавшего СССР, было в то время больше шансов быть избранным в Конгресс или получить кафедру в Гарварде. Да и нынешние стандарты свободы в ведущих западных странах вызывают подчас недоумение. Если вы в Германии, даже сегодня, открыто симпатизируете нацистам или хотя бы просто сомневаетесь в достоверности фактов о холокосте, вы рискуете реально оказаться за решёткой, причём надолго! В Турции же, ещё одной вполне демократичной по западным меркам стране, тюремным заключением карается уже, наоборот, одно только утверждение о геноциде армян в 1915. Какая же это свобода и демократия? Человек, возможно, искренно заблуждается, но он лишь высказывает свою точку зрения? И западные лидеры ещё имели наглость в продолжение многих десятилетий учить нас правам человека. Разумеется, идеального общественного устройства не существует, всё познаётся в сравнении. Если реальное положение дел с правами человека в СССР во времена Л.И.Брежнева называть авторитаризмом, то следует признать, что столь же или почти столь же авторитарным было общество и в большинстве западных стран – и в то время, да, пожалуй, и ныне.
Да, во времена Л.И.Брежнева в СССР существовала только одна политическая партия – по сути, даже не партия как таковая, а государственная структура. Но в самом этом факте была отражена, в известной мере, историческая случайность. Первый высший орган власти в стране – ВЦИК – был в 1917 году, как известно, многопартийным. И не случись летом 1918 года мятежа, вполне возможно, что какие-нибудь левые эсеры продолжали бы вплоть до 1990-х годов занимать часть мест в Верховном Совете, представляя послушную «системную» оппозицию – как это было в ГДР и в других странах народной демократии, как это есть теперь и у нас. Так что же было делать Л.И.Брежневу – не создавать же партию левых эсеров заново, лишь бы только политический фасад страны выглядел изящнее? Фасад этот достался ему по наследству, так уж сложилось. Да, тогда в СССР не было ни оппозиционных газет, ни оппозиционных телеканалов – телепрограмм в старой терминологии. А что, разве сейчас у нас есть оппозиционные телеканалы? Где, на какой кнопке? Пусть мне подскажут знающие люди – я-то сам, крутя ручку телевизора, что-то их не нахожу. По неведению своему, наверное.
Новая эра наметилась в ту пору и в отношении власти к религии. С приходом Л.И.Брежнева к руководству было остановлено начатое его предшественником массовое закрытие церквей, прекратились гонения на Церковь: тогдашний патриарх Пимен сидел в торжественных президиумах, увешанный советскими орденами. Всякая оскорбительная антирелигиозная пропаганда была на государственном уровне полностью прекращена ещё в 1964 году. Если что-то и писалось про Церковь в официальных советских изданиях, то подчёркнуто корректно, вроде того что «наша Русская Православная Церковь вместе со всем советским народом успешно борется за мир во всём мире!». В международных отношениях при Л.И.Брежневе наметилась разрядка напряжённости и разоружение – во многом благодаря личным усилиям самого Леонида Ильича. После эксцентричных выходок Хрущёва возобладал, наконец, разумный и взвешенный курс на мирное сосуществование с западным миром, был подписан акт совещания в Хельсинки, закрепивший послевоенные границы и давший новые гарантии соблюдения прав человека. Именно в эпоху Л.И.Брежнева Советский Союз прочно и надёжно вошёл в число демократических стран с развитой экономикой. Совершенно необоснованными и несправедливыми видятся теперь нападки на пресловутую социалистическую демократию в СССР. Да, выборы при Л.И.Брежневе во все органы власти были безальтернативными – но это отнюдь не означает, что они не являлись свободными. Никто не мешал простому советскому человеку поставить галочку в графе «против», или просто испортить бюллетень. Условия голосования в то время – закрытые со всех сторон кабинки со столиком и лампой внутри – гарантировали отсутствие внешнего контроля со стороны. Скрытых камер в ту пору, разумеется, не было и в помине. Поэтому те девяносто девять процентов, которые неизменно получал в целом по всей стране «нерушимый блок коммунистов и беспартийных», отражали реальную степень поддержки населением существовавшей власти. Приходится теперь признать честно и откровенно, что столь широчайшей социальной базы, как при Л.И.Брежневе, власть в нашей стране в обозримом прошлом не имела никогда.
Ещё один важнейший вопрос связан с межнациональными отношениями. В стране, где два основных, государствообразующих народа – русские и украинцы – в общей совокупности составляли две трети населения СССР, личность Леонида Ильича с его южным говором, всю жизнь попеременно писавшимся в документах то русским, то украинцем, как нельзя лучше олицетворяла союз братских народов. Работа же его на постах первого секретаря ЦК республиканских компартий Казахстана и Молдавии способствовала тому, что и для этих народов он был своим человеком. «Какой красивый молдаванин!» - кажется, именно так сказал о Брежневе Сталин на XIX съезде партии.
Сам Л.И.Брежнев был наилучшим отражением своей эпохи. Выпускник металлургического института, инженер по образованию. Отважный герой-фронтовик, прошедший через самое пекло «Малой земли» и участвовавший в боях бое о бок с рядовыми солдатами. Выходец из простой рабочей семьи, Леонид Ильич являл собой безусловный образец настоящей интеллигентности и в языке, и манерах, отражал все лучшие черты своего времени. Речи его были проникнуты уверенным спокойствием и неизменной доброжелательностью, интеллигентным мягким юмором – отнюдь не пошлым и не скабрезным, упаси Бог. Л.И.Брежнев никогда бы не договорился до обещаний замочить кого-то в сортире или до хвастливых заявлений, что слова его якобы отливаются в граните. Такого и представить себе было нельзя! Можно, разумеется, в очередной раз посмеяться над чтением заготовленных на бумаге текстов, но, иной раз, слушая современных политиков с их блатным жаргоном, невольно подумаешь – уж лучше бы они читали по бумажке, как Леонид Ильич! Речи Брежнева, если открыть и перечитать их сейчас, поражают своей человечностью и простым душевным теплом. Чуждый позёрству, генсек говорит и печётся в своих выступлениях о вполне обыденных вещах – статистике роста народного хозяйства, числе построенных домов и заводов, о домнах, железных дорогах и кораблях. И ещё – его страстные призывы к миру, к разоружению, к разрядке, выраженные простым человеческим языком. Таким и входил он в каждый советский дом с экранов черно-белых и первых цветных телевизоров – словно заботливый отец и дед, настоящий отец нации, за которого никогда не было стыдно.
Он не держался за власть подобно многим – напротив, как стало известно уже позднее, несколько раз поднимал вопрос о своей отставке, собираясь уйти на покой. Но политбюро и весь государственный аппарат буквально валялись у него в ногах, упрашивая не уходить, продержаться ещё хотя бы немного. Он был нужен своей стране в качестве живого символа стабильности и спокойствия. И этот старый и больной человек держался – повинуясь чувству долга, из последних сил нёс тяжкое бремя высшей власти. И пронёс его до конца, до тех самых ноябрьских дней 1982 года. Низкий поклон его памяти. Очень скоро настанет новое время, когда общество посмотрит на личность Л.И.Брежнева другими глазами, переосмыслив пройденный страной путь под его руководством. Этот человек сделал государственный строй более человечным, приблизил задачи государства к нуждам и чаяниям простых людей. Рано или поздно придётся вернуться ко всему тому, что было бездумно отвергнуто в последующую эпоху – к элементам государственного планирования и регулирования в экономике, к государственной монополии на природные ресурсы страны, к большей социальной защищённости простого человека. Это новое время уже рядом, уже стучится в наши двери.