В начале ушедшего века в бухте под Балаклавой случилось.
Дельфинам, баловням глубин и побережий, бухта однажды привиделась гигантской рыболовецкою снастью.
Встретившись как-то в безмерном пространстве с бесхозными косяками ставриды, красавцы ныряльщики сопроводили рыбёшку к изящной горловине залива.
В тот раз азарт любителей морского сафари взял верх над разумением здравым.
Бухта кишела, бурлила, и ...задыхалась
Но, распалённые безмерной халявой, аборигены и надменные гости даже с соседкой - Европой новостью не делились, черпали «хамсичку» бочками, добродушно глазели за ленивым кувырканьем дельфинов, и раскатывали губища в преддверии запредельных гешефтов.
Очень скоро, однако, от неуёмных желаний приключились у дельфинов изжога, неврозы и нарушения сна.
Встревоженные подобным красавцы, свернули охрану у горловины и понеслись игривым морским променадом возвращать себе былое здоровье.
Пленённой рыбёшке, оставленной без присмотра, выдался таки шанс унестись в безбрежную ширь!
Споро, хаотично, безумно двинула армада к проходу и ..заглушила горловину залива своим невообразимым объёмом.
Непростительно долго туча подоспевших зевак с инфантильным восторгом внимала той безысходной агонии.
Запоздало забили тревогу.
Армады плавсредств аврально прорубали туннели.
Тщетно!
Придавленная толщей собратьев ставрида столь же тщетно сокращала поблекшие жабры и пластами обезличенных тушек устилала измученное балаклавское дно.
Умеренный зной исхода бабьего лета насыщался неслыханным смрадом.
В считанные дни, словно шквалом, с побережья смело отдыхающих.
Серьёзно навьючившись, в горы рванули местные.
Увы, шторма в тот сезон не зашкаливали.
Но ни умеренные ветра, ни отливы не справлялись с вызревающим рыбьим компостом.
Природа, словно проводя показательный мастер-класс, с ухмылкой наблюдала пока.
И лишь в апогее весеннем, измученная отсутствием антибиотиков гавань, извергла в открытые воды биологически чуждый продукт.
Свершившие осенью побег горожане, по завершению полугодового "откоса", спускались в заброшенные жилища.
А тем временем подоспели и антибиотики: – Крабы – санитары просоленных вод – полчищами рванули в залив.
Природа вздохнула.
Но и, вкусившие редкого лиха, аборигены теперь активней шустрили.
Тоннами выуживали они на сей раз уже своих пришельцев-спасителей, и ими же, затем, промышляли.
Докатились, наконец, и до старушки Европы вести об обилии в экономике Крыма сказочной дармовщины.
И цивилизация поспешала вкушать.
В тот сезон взбодрённые койко-места побережья ломились от разношерстья клиентов.
А кабаки, рестораны и лавки – от многообразия членистоногих изысков.
Да что там сезон тот!
Полвека спустя, на фоне пережитых страной революций, свершений, и разрушительных войн, на сирых прилавках социалистических гастрономов громоздились пирамиды экзотических упаковок и баночек – КРАБЫ – со смехотворной для бесценного продукта ценой.
Мелкими буковками скромная этикетка, как бы давая наводку на позывные производителя – развешивала всенародно лапшу.
«Крабы дальневосточные». – Пудрила мозги блеклая этикетка.
Но, пресытившись однажды и впрок, советский народ истинный адресок тот запомнил.
Распухал от лозунгов и подножных кормов, но в пышных застольях накалывал ...кильку в томате.
Европа разводила руками и исходила слюной.
Но на рубежах нашей Великой Державы, гордой и непокорённой тогда, тот ещё замочек висел!