Повесть 11 из книги "Такие разные ягоды" П.Краснощеков.
ОРЁЛ, ЧАЕЧКА И БОЧОНОК КОНЬЯКА
Приближалось семидесятипятилетие Павла Ивановича. За четыре года до этого события, а именно в 1967 году он собственноручно сделал дубовый четырёхведёрный бочонок с дубовым же краником. Получилось на славу, просто загляденье. Перегнал почти всё вино урожая 1967 года на винный спирт и заполнил дубовый бочонок. Четыре года стоял он в подвале – выдерживался, настаивался, каждый год у коньяка прибавлялось по «звёздочке».
В начале лета 1971 года за месяц до юбилея Павел Иванович решил поднять бочонок из подвала, но нужна была помощь. И она пришла в лице рабочих геодезической партии квартировавших в то лето в Нижней Добринке. Они возили и продавали дрова по селу, Павел Иванович и прикупил у них пиленых дубовых дров на зиму. Хороши дрова, тепла зимой дадут много!
- Дед, а у тебя ничего нет … этакого, горячего?
- Ребята вино прошлого года закончилось, а этого года виноград ещё не созрел. А вот вытащите из подвала бочоночек, я из него вам налью.
- Да нет проблем!
И они вдвоём подняли из подвала бочонок, а Павел Иванович налил им коньяка в алюминиевый чайник, почти два литра.
А ночью дед обнаружил в сенцах воришек, четыре молодых геодезиста вытаскивали его бочонок во двор.
- Ребята что же вы делаете, вы же оставляете меня без спиртного перед юбилеем?
- Дед, ты ещё себе сделаешь, а нам так оно пошло в жилу.
- Да-а, был бы я немного помоложе, я бы рискнул с вами «покувыркаться», но… Вы хоть верните бочонок, он вам, же совсем не нужен.
- Вернём дед, обязательно вернём.
Кончался геодезический полевой сезон, а бочонка всё нет. Пошёл дед к ним за бочонком.
- Павел Иванович, мы понимаем, что поступили по-свински, к тебе идти постеснялись, очень уж стыдно было, а бочонок и деньги за коньяк мы отдали председателю сельсовета, он приходил с участковым милиционером прощаться с нами. А что, они ещё не отдали их тебе?
Геодезисты уехали, а председатель с участковым пошли в отказ – ничего не знаем, ничего геодезисты не отдавали.
Так и пропало четыре ведра коньяка и дубовый бочоночек с дубовым же краником.
Олечка всё сокрушалась:
- Не жалко было?
- Нет, Оля не жалко, ведь они меня, четыре ведра моего коньяка и тот бочонок будут всю свою жизнь вспоминать, и я в их памяти буду ещё долго живым.
Шло время, здоровье Павла Ивановича здорово подкошенное Воркутинскими угольными шахтами, Печорской ссылкой, стало сильно пошаливать. В один из приездов дочери Олечки он дал последние наставления о его похоронах, а 4 июля 1971 года его не стало.
Когда над его могилкой поставили дубовый крест, красиво выровняли могильный холмик, а в доме провели поминки, Ольга пригласила всех мужчин, принимавших участие в похоронах отца, в сад под его яблоню, где была оборудована скамейка и столик, за которым любил и подолгу сиживал уже больной в последние годы Павел Иванович.
- Садитесь за столик, и поминайте вином Павла Ивановича, разливая по стаканам из того же знаменитого винного алюминиевого чайника. Пока не запоёте песни, я вас не выпущу, учтите, вина хватит до утра и больше. Такое распоряжение дал мне покойный отец.
Сначала у мужчин пошли весёлые разговоры. Женщины из открытого окна стали возмущаться:
- Ольга, ты что там нам мужчин спаиваешь?
- Не вмешивайтесь, так наказывал мне перед смертью отец. Они поминают папу так, как он этого хотел. Это последняя воля отца.
Уже ближе к вечеру в саду, сначала тихо, потом громче и громче занималась любимая песня отца.
«…Над озером чаечка вьётся
И негде бедняжечке сесть…»
Затем начали петь Пушкинского «Узника», так же его любимую.
«Сижу за решёткой в темнице сырой,
Вскормлённый в неволе орёл молодой.
Мой верный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюёт под окном.
Клюёт и бросает и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно…».
Под конец они начали петь трагическую песню «На главном кавказском вокзале», но переделанную под военную походную песню. Эту песню пели и под неё маршировали новобранцы в 1914 году. В этой песне прощаются перед расставанием на вокзале молодой офицер и его любимая девушка. В итоге молодая дева бросается под поезд, а офицер не выдержав расставания, умирает в вагоне под стук колёс.
«На главном кавказском вокзале
Станционный смотритель прошел,
А над девой под серой шинелью
Там сидел офицер молодой
Перед ним на коленях стояла
Эта дева – уныла краса,
Вся в слезах, её губы дрожали
По плечам распущёна коса
Ты останься, останься служивый,
Я прошу не губи ты меня,
Вспомни первые наши свидания
Говорил – будешь вечно моя…».
Так мужики и расходились по домам под эту походную песню, которая разносилась уже по спящим улицам села Нижняя Добринка, ставшего последним пристанищем Павла Ивановича Скупова, сына младшего из девяти детей деда Семёна Скупова.
* * *
Продолжение в повести 12