9 глава.
С горы скатившись, камень лег в долине.
Как он упал? никто не знает ныне-
Сорвался ль он с вершины сам собой,
Иль был низринут волею чужой?
Столетье за столетьем пронеслося:
Никто еще не разрешил вопроса.
Ф. Тютчев.
А в горнице его ждали, уже давно. Как и во всех горницах, во Вручии, здесь, стоял стол и скамьи, а для ложа место было в одрине. Горожане не скупились на помещения и строили от души. Благо города разрастались, люди прибывали. Только шкурами, возможным оказалось, отличить жилище усмария от других, и то, изнутри. Чем богаты, тем и рады. В доме, на скамье, сидела старуха, опираясь локтями о край стола, свесив голову вниз, словно уставшая от жизни. Злата устроилась в уголке, тихо как мышка, не проявляя той внезапной, страстной энергии, что показалась в ней в княжеском тереме. Только дверь заскрипела, Злата вскочила на ноги, с испугом посмотрев на вошедшего Сругову. Старуха растерявшая свою резвость за годы, повернула голову, сидя спиной к двери. Усмарий перешагнул порог своей избы, не сводя взгляда со Златы.
-Вот ты где, - с чувством облегчения сказал он, - а я по всему городу тебя ищу. Князь наказал...
-Зачем? - спросила старуха, и тогда Сругова обратил на нее внимание.
Она и правда была стара на вид. Старческая кожа и седые космы наглядно показывали, что нет ничего вечного в этом мире. Но голос и темно-синие глаза напомнили о чем-то неприятном.
-Зачем бедняжечке возвращаться в княжеский терем, - продолжила старуха, видя за спиной Сруговы тихо вошедшую Яру, - скажи сынок, что там хорошего ей сделали?
-Я не сын тебе.
-Не сын, - согласилась старая женщина, - но родной, все же, племянник.
-У меня не осталось родных на этом свете.
-Подумай и вспомни, прежде чем сказать, - голос тетки изменился, стал сильнее и моложе, - я та, кого послали тебе боги, и ей, - она указала на Злату, - я встретила бедняжку всю в слезах. Она рассказала мне, как княжич поступает с теми, кто приходит к нему чтобы служить верно, отдавая свою жизнь.
В конце голос тетки совсем окреп. Она встала и выпрямилась, откинув с головы старый кусок ткани. Яра испуганно посмотрела на нее, словно на тень Велеса.
-Прикажи уйти ей, - повелительно сказала старуха, которая на самим деле, не была старухой, - для ее же блага.
Сругова узнал голос, глаза, и отрезанные перед охотой каштановые волосы.
-Уходи, - тихо сказал он жене.
-Как же, ты не ел еще...
-Уходи!
Яра пересилив испуг, глянула на странную тетку с неприязнью и поспешила уйти. Когда дверь за ней закрылась, Сругова шагнул к провидице.
-Ты ли это?
-Узнал. Добрый знак для тебя. Я переоделась старухой и сказалась твоей теткой, чтобы остаться неузнанной для князя и еще для кое-кого...
-Зачем?
-Хочу проверить, кто мне друг. Ибо тот, кто по настоящему ко мне привязан, узнает меня.
-Я не узнала, - с легкой грустью сказала до сих пор молчавшая Злата, - значит не видать мне Аскольда.
-Увидишь. Я для того, это все говорю, чтобы вызволить брата.
-Значит мы спасем его и уедем в Киев! - радостно воскликнула девушка.
Переодетая Герд бросила злой взгляд на болтушку, котрая в своей радости этого не заметила.
-Как в Киев? - удивился Сругова, - ты же хотела служить у нашего князя.
-Как же я буду служить тому, кто хочет осудить моего брата, в угоду новому воину, неизвестно откуда взявшемуся! - потеряла терпение Герд, - Подумай своей дурной головой. Неужели я ничего не сделаю для спасения Аскольда? Ты бы все сделал, если бы Яре угрожала опасность!
Сругова посмотрел на дверь, в которую вышла Яра.
-Сделал бы, - твердо согласился усмарий.
-Вот и делай. От этого будет зависеть и твое будущее. Поверь, жизни людей связаны друг с другом. А твою и Аскольда, Велес держит в одной лапе, за ниточку. Пока он тешится, но потом скинет обоих. И я вижу, если спасется один, он поможет другому.
-Велес справедливый хозяин.
-Справедливый, но дикий. Его жена больше пеклась о своем народе. А он ушел в лес и забыл про вас.
-Не правда это...
-Ты меня слушай. И Велеса, мы попросим вернутся. Но сейчас легче самим спасаться, чем его просить. Скажи одно. Ты поможешь? Или мне идти к князю, молить этого мальчишку. А если он не услышит, то смотреть на гибель родного человека?
В синих глазах Герд появились слезы. С другой стороны, на него умоляюще смотрела Злата. И Сругова уступил.
-Что я должен сделать?
Герд улыбнулась сквозь слезы. Это было странно видеть. Как видом старуха, с очами омытыми слезами, из которых глядела молодость, стояла крепко на ногах и радовалась, словно ей продлили жизнь на земле, и обещали вернуть красоту. И правда, боги сжалились над ней (скорее Чернобог услышал) и послали еще одного простака с открытой душой, которой можно овладеть через посланницу их воли.
-Не бойся сделать хорошее дело. А я спрошу для тебя благословения у Велеса. Мой дедя служит Велесу.
-Но, как спасти витязя? Сам князь лишил твоего брата свободы.
-Князю ты и не будешь перечить. Вернешься и скажешь, что не нашел Златы...
-Как же так! За ворота не выходила, в городе потерялась?
-Вот пусть в городе и ищут другие, а не ты один. Мы пока с ней, у тебя переждем. А если, что спрашивать будут, я твоя тетка... А Злату я переодену. Найдется у тебя еще один брат?
Сругова готов был схватится руками за голову. Вроде ничего плохого он не делал, а сколько всего разного, перед его глазами поплыло: одежды, воины, беготня, хмурый воевода, и Герд, молодевшая с каждой секундой... Он всетаки провел рукавом по лбу, словно стирая пот.
-Найдется одежда. А Аскольда я сам должен освободить?
-Это на крайней случай. Думаю нам Мал поможет, он же сотник...
-Уже нет.
От этих слов Сругова и Герд чуть не подпрыгнули, как заговорщики, подслушанные третим лицом, непосвященным, но все знать, желающим. В полуоткрытую дверь заглядывал Кавырза. Он тихонько, словно угорь, выскользнул из-за княжеского стола и покинул терем, как всегда бывало, когда чувствовал себя обделенным всеобщим весельем и княжескими милостями. Подобно зверю, просунувшему нос в проем двери и принюхивающемуся, Кавырза готовился к тому, как его встретят. Возьмут ли палку, или угостят пряником. Герд подумала, много ли он услышал.
-Что же случилось с сотником? - спросил Сругова, - когда я уходил, Мал сидел за столом.
-Вынесли твоего Мала из горницы, вперед ногами...
-Радимир!.. - не совладав с собой, громко сказала Герд, вскочив с лавки, - он убил Мала!
Кавырза внимательно посмотрел на нее.
-А ты, кто будешь, бабушка?
-Тетка я... его, - опомнившись, проскрипела ведьма, трясущимися руками опираясь о стол, чтобы сесть на свое место.
-Тебя я вроде не знаю.
-Не здешняя я, из лесу пришла...
-А ты, что, всех оповещаешь о смерти сотника? - сказал Сругова, стараясь отвлечь пройдоху от Герд.
-Вся дружина видела. Я, своими глазами, ближе всех стоял... с меча кровь капала, сотник на полу лежал. А потом князь нового сотника хотел избрать, меня...
-Тебя? - удивился Сругова.
-Меня, - с обидой сказал Кавырза, - но тут чужак, как закричит: "Я убил сотника, его и заменю. По силе и росту, мне нет равных!" Да, так взмахнет мечем, что капли крови с него попали мне на лицо. Я их вытер, вставая... князь остановил меня, сказав, что хватит ему людей терять. Так, убившей Мала, стал сотником.
Герд склонила голову, чтобы не видели ее лица, а Кавырза продолжил.
-Уж больно лютый, теперь у нас сотник будет. Сказал, что его служба начнется с избавления князя от варяга - наемника. И голову несчастного просил. Князь согласился. Вот невзлюбил я варяга, а жаль мне его стало...
-Стало быть все решено? - спросила Герд, сидя к Кавырзе спиной.
-Решено, тетенька. Если только, кто нибудь не придет, и не потребует голову киевлянина у князя, убив этого проклятого сотника. Вот такие дела в наших землях творятся. И я рад, что не занял проклятое место сотника. А это, что? Никак догнал таки девку, - сказал Кавырза, заметив Злату в дальнем углу горницы.
-Догнал. Тебе то что, - грубо сказал Сругова.
-Ничего. Раз догнал, веди в терем. Там ее ждут, - усмехнулся балабой.
Но тут Злата вскочила с места.
-Не хочу за древлянина, хочу за витязя!
-Это дело решенное, девица.
-Ни за что! - топнула ногой дочь старейшины, недавний разговор дал ей надежду.
-Ну, ты сам разбирайся со своими девками, - подмигнул Кавырза усмарию, - а я пошел, обрадую нового любимца князя, что нашлась его невеста.
И Кавырза, так и не зайдя в горницу, закрыл дверь. В наступающей тишине было слышно, как муха вьется у окна, затянутого бычьим пузырем. Даже Злата охочая до причитаний, молчала. Сругова понял, что ему теперь не миновать чего-то нехорошего. Так надвигаются грозовые облака. А грому был подобен голос Герд, молнии метали ее синие холодные глаза.
-Промедление смерти подобно, - заговорила она, - Перун карает за нерешительность. Надо действовать, - и обернулась к Сругове,- Теперь все от тебя зависит. Помни, спасешь Аскольда, спасешь себя.
-Но сам князь дал согласие...
-Князь еще мальчишка! - нетерпеливо сказала Герд, - Он привечает чужаков, а своими воинами распоряжается в угоду пришлым. И в один день придет твоя очередь!..
-Не говори так.
-Но у юного князя хороший воспитатель - Вышеслав. И воевода все поймет. Тебя не накажут за то, что ты выпустил из холодной Аскольда. Никто не узнает. Избу в которой сидит мой брат не охраняют, это не византийские темницы. Только открой дверь и разрежь веревки. Остальное он сделает сам. Я буду ждать здесь. И все трое, переодевшись, мы покинем Вручий.
-С ней? - кивнул Сругова на Злату.
-Да.
-Но ты слышала, что сказал Кавырза?
-Слышала. Моя старость для вида, и слух у меня отменный. Забери ее. Но к утру, чтоб обои вернулись.
-Не пойду, - вдруг заупрямилась Злата, - вы обращаетесь со мной, как с куклой. Все решаете за меня. А я живая. У меня сердце есть и ум!
-Волос длинный, ум короткий, - тихо сказал Сругова.
-Это ты своей жене скажи, - разозлилась Злата, - потому, что она выбрала тебя!
-Не ко времени ты стала показывать свой норов, милая, - сказала Герд, - тебе нужно пойти с усмарием...
-Это еще зачем? Ничего хорошего я там не видела.
-Прожила в своей деревне и жизни не знаешь. Не всегда приходится видеть хорошее. А в тереме ты увидишь Аскольда и поможешь ему бежать.
-Тогда ладно, - согласилась Злата, - ты обещала, что я стану его женой, а не вдовой. Но теперь, я все сделаю сама для своего счастья.
-Мне остается ждать вас, - согласилась Герд, - а теперь ступайте... вот, возьми, - остановила она Сругову, доставая из-за пазухи маленький мешочек на веревке, - в нем талисман, который помог мне сбежать от печенега.
-Что внутри?
-Когда-то брат привез мне подарок из Царьграда - колечко с рубином. Этот талисман дорог вдвойне, но я жертвую его тебе. Бывшая хозяйка кольца носившая до меня это украшение, полюбила прекрасного юношу раба. Она сама была наложницей богатого человека и не имела свободы выбора. Всегда послушная, в этот раз она пошла наперекор своему хозяину и дорогие подарки у нее были отняты. Но счастьем с юношей, наложницы не дали насладится, продав обоих другому злому богатею. Скоро юноша умер, а она пройдя через множество мук и унижений вернулась к первому хозяину. Он с трудом узнал в пожилой женщине бывшую любимицу, и то, только по кольцу.
-Не хочу знать, как кольцо попало к Аскольду, - подала голос Злата, стоя у порога.
-Я и не расскажу, - подмигнула ей Герд.
Сругова нащупал через ткань ободок кольца и камень.
-Спасибо тебе за такой подарок.
-Многие называют меня ведьмой, - пришла в хорошее настроение Герд, - но ты зови тетей.
-Какая же ты тетя...
-По опыту жизненному, я тебе в тетки и гожусь. Ну, ступайте. А ты позови мне Яру. Потолкую с твоей хозяюшкой, пока вас нет. Приготовим чего нибудь.
-С тобой только зелья варить, да яды, - сказала Злата открывая дверь.
-Не верь ей, - вдруг серьезно сказала Герд, - за свою жизнь я еще никого не отравила. Я сама пью яд горьких разочарований и потерь.
Добродушный Сругова одел новый талисман на шею, этим признавая его силу.
-Оставайся здесь, я пришлю жену, - сказал он Герд, отправляясь в след за Златой.
Дочь варяга осталась одна.
Она сказала правду. Как ни ядовита оказалась для других, свой яд больше портил жизнь. " Мечь - воину, ведьме - яд" - говорила ее старая родственница - "по нему в старые времена узнавали ведьму, по ее мастерству. Настоящая мастерица своего дела живет ради него. Помни это, когда потеряешь Нигхегг. У ведьмы есть другое оружие..."
-Если бы не ты, - прошептала молодая ведьма, словно обращаясь к тетке через расстояния и время, - не дожить мне до моих лет. Я помню все, что ты говорила и когда придет время, мы с тобой встретимся вновь. Мы будем свободны от всего земного и вольны во всем...
Дверь заскрипела. Герд обернулась к Яре, которая уложила сына спать, чтобы он как можно меньше попадался на глаза ведьме.
-Ну, голубка, не бойся заходи, это чай твой дом. Принеси, ка, медовухи, в горле пересохло. И мы с тобой потолкуем. Я многому могу тебя научить, как старшая...
-Я знаю, что ты не старуха и не тетка Сругове.
-Знаешь? Слышала. Но видно не знаешь того, как наказывают за подслушивание. За подобное в свое время поплатились и не такие, как ты, а много богаче и сильнее тебя.
-А ты не грозись мне, - с легким сомнением сказала Яра, - мой дядя воевода.
Герд от души рассмеялась.
-Хорошие вы люди, что в лесах живете. Кабы мне еще одна жизнь была дана. И блеска золота не знать, и зова власти. Я бы совсем другой была. Такой же простой, наивной и глупой.
-Пришла в мой дом и поносишь всяко.
-Не сердись. Я плохо про вас не сказала. Неси медовухи, поговорим, как равные, не только по возрасту. У меня тоже сын есть...
Эти слова немного смягчили Яру. Одна мать другую всегда поймет.
-Сейчас принесу кувшин, - сказала жена Сруговы, отправляясь за напитком не подозревая, во что это выльется.
*** *** ***
Дни проходили за днями, а Гориславе казалось, что она проводила Радимира только вчера. А может быть не так, и много времени прошло, часы растянулись на дни. Маялась тревогой молодая жена. До Киева путь не близкий. Не за околицей башни возвышаются и ворот не увидеть отсюда. Идти пешим воинам, идти и идти... А в Киеве много чего могло задержать витязя. Представлялось древлянке, словно во сне, как Герд нападает на Радимира в жутком облике громадного чудовища и пронзает метровыми клыками насквозь. Мать не знала, как утешить дочь и помочь, ни чем не могла. И шла Горислава к Маре.
Волга жил у ведуньи пока та лечила его. Волга и Горислава встречались как люди, между которыми выросла поляна с шипастыми растениями. Они разговаривали, но с опаской пройти через поляну, чтобы не уколоться об острые шипы. Ведунья так ничего и не сказала родичам, кто на самом деле убил Торусу. Эти еще больше тяготило Волгу. Торуса снился ему по ночам. Старший воин понимал, что и за молчание Мары придется платить. Она сама не заговаривала пока о цене, но красноречивый взгляд ее, не скрывал ничего. По прежнему ведунья и старейшина не ладили. Но теперь Златогор приходил к Маре для того, чтобы показать как теряет свой ясный ум. В другой раз безумный набросился на нее за то, что она предложила ему какой-то травы от головы. Волга вступился и заметил безумный блеск во взгляде старейшины.
-Это его потери, - сказала Мара, - они отражаются во взгляде и рвутся наружу. Когда он был не один, то думал, как другим сделать жизнь легче или труднее. А теперь, когда пропала Злата, он почувствовал внутри себя пустоту, которая гложет его словно зверь.
-Он старейшина, ему есть о ком заботится, - сказал на это Волга.
-Теперь ему нет дела до нас, - печально ответила ведунья.
-Тогда надо избрать другого посланника Велеса от людей.
-Это лишит Златогора последнего ума. Он станет опасным.
-Еще он лживец и пест, - с горечью продолжил Волга.
-Чужой грех всегда виднее, - спокойно сказала ведунья, - вот ты и не уподобляйся ему. А пока не показывай Златогору, что знаешь о слабости его ума. Но не спускай глаз с безумца.
-Я буду следить за ним. Сегодня ночью мой дозор у избы старейшины.
-А про свою рану забыл?
-Забыл, ведунья, все благодаря тебе, - Волга прошелся по горнице не хромая.
-На холоде и сырости она может открыться, - не соглашалась ведунья.
-А мне все равно, - вырвалось у Волги.
Ведунья покачала головой.
-Велес тебе поможет, ступай, если хочешь, - сдалась Мара.
В это время вошла Горислава неся крынку с молоком. Услышав, что хочет сделать Волга, она забеспокоилась. Воин смел приписать это явное беспокойство на свой счет. С тех пор, как он лежал ослабленный от потери крови, с уходящими силами, ему было одно удовольствие, созерцать Гориславу почти ежедневно и говорить с ней. Старое воскресло. Под пепелом всегда остаются угли, если плохо затушить. Даже Герд с ее "ведром ледяной воды", не удалось. Теперь он по другому смотрел на женщин, вернее на дочерей чужого племени, по достоинству оценив тихую и верную древлянку, да поздно. Помнил Волга обещание Радимиру. Но когда он сидел напротив Гориславы, то такая злость в нем поднималась против витязя, что будь тот здесь, несчастный непременно набросился бы на счастливого соперника. Это черный колдун сжимал сердце Волги в когтях. С мученическим выражением лица Волга бросился из горницы. Горислава неприятно удивилась.
-Что это с ним?
-Страдает.
-От чего? В последнее время он смотрит на меня, что зверь дикий, словно ненавидит.
-Если тебе так легче, то думай, - сказала Мара наливая себе молока.
Горислава укоризненно посмотрела на ведунью.
-Зачем же ты так? Я знаю, он ведьму забыть не может, а не меня. Я опять попалась на глаза невовремя. Правильно говорят: С глаз долой из сердца вон.
-Не любишь, а много о нем говоришь, - усмехнулась старая древлянка повидавшая за свою жизнь многое.
-Злая ты сегодня, - нахмурилась Горислава.
-День обещал быть добрым, а ночь веселой.
Ничего доброго молодая древлянка в этот день не видела (как и плохого). Весь день маялась и думала, как быть. А ввечеру взяла корзинку и отправилась к дому Златогора.
Уже тяжелые сумерки опустились на землю, покрыв все, словно темным покрывалом. И яркие точки - звезды на нем, сияли подобные рассыпанному бисеру на полотне мастерицы. Но любоваться звездами не давал древлянам, ими любимый лес. Они не видели открытого, необъятного неба и только Радимир знает, чего они были лишены. Над Киевом распростерли свою синь-голубизну небесные врата в царство Перуна. А звезды там, были подобны драгоценным камням (не чета мелкому бисеру) по яркости и чистоте своей не уступающие душам великих воинов. То, главное богатство Перуна, а не сундуки с драгоценным металлом в чертогах поклоняющихся ему.
Такие ночи проводить бы с милым, всем сердцем радуясь данному мигу. А Горислава шла не видя звезд и ничего не зная о муже. Слепая в своем неведении. Без факела она видела дорогу. Дома окруженные деревьями казались большими сгустками тени и маленькая фигурка потерялась во мраке. Горислава дошла до избы старейшины и свернула в сторону к старому, заброшенному колодцу, заросшему лопухами. Он находился позади избы. Но спрятавшись за ним, можно было наблюдать, кто выходит и заходит к старейшине. Молодая женщина тихонько подошла к зарослям и шагнула за колодец. Там, примяв траву, прислонившись спиной к начавшими гнить деревянным бревнам, сидел на земле Волга. У него были закрыты глаза, словно молодец спал. И Горислава поставив корзинку рядом, хотела уйти, но услышала стон и слова : "... нет, лучше убейте меня! " в которых было столько боли и отчаяния, что она остановилась.
-Бедный, - тихо сказала Горислава, подходя к нему и садясь рядом, - так мучается. Может и моему Радимиру нужна помощь...
От этой мысли ей сделалось нехорошо. Она и не заметила, как Волга открыл глаза. Он с минуту смотрел на нее, а потом сказав нежно "Горислава" поддался вперед и обнял.
-Ты пришла, - шептал Волга, касаясь губами ее русых волос, - если б ты знала, как я кляну себя... Наказание ношу в себе и только ты держишь меня по эту сторону добра...
А потом Волга крепче сжал ее в объятиях и стал целовать. Горислава задрожала.
-Пусти, - слабо запротестовала она, - у меня есть муж.
-Он не вернется... а любимая жена не ходить в лопухи к молодцу.
Карие глаза Гориславы распахнулись с такой обидой, что Волга остановился.
-Ты не изменился. Только сделался еще злее.
-Зачем же ты пришла? - отпустил ее Волга.
-Меня прислала Мара. Я принесла тебе еду.
Горислава указала на корзинку, вставая на ноги, чтобы быть подальше от воина.
-И только? - он пытливо вглядывался в бледное лицо своей мучительницы в сумерках.
-И этого оказалось слишком много. Зря я пришла. Моя доброта нам обоим сделала хуже.
-Доброта? - нехорошо сказал Волга поднимаясь с земли.
Горислава отвернулась.
-Пойду я.
-Разбередила рану и уходишь. Иди. Но помни, что воин не всегда возвращается к жене, каким был раньше. Иногда по частям...
Это знала каждая древлянка, свыкшаяся с мыслью о войнах, еще в детстве. Иногда молодые вдовы вновь избирали себе мужей. Горислава так мало знала Радимира и была с ним, как в мужем, свего один раз. С его уходом, жизнь древлянки не изменилась, но прежней не станет никогда. Если бы Радимир был родом из этой деревни, Гориславе было бы спокойнее. Сейчас самым страшным, казалась молодой жене, забывчивость и неверность мужа. О другом она пока не думала. Ревность к Киеву с его вольностями, вновь сковала сердце Гориславы жгучими обручами. Не показывая своего отчаяния, она шагнула из-за колодца и увидела, что от дома старейшины пошел человек с факелом. Волга оказался около нее и то же посмотрел на Златогора, бредущего к избушке Мары.
-Иди домой, - сказал воин Гориславе.
-А ты?
-Если Златогор опять нападет на ведунью, я не дам безумного старику причинить ей вред.
И Волга оставив Гориславу поспешил за старейшиной. Молодая женщина подобрала корзинку и сделав несколько шагов, столкнулась с самим Златогором. От неожиданности она выронила корзинку.
-Не ожидала, - улыбнулся старик.
-За тобой пошел Волга, - не подумав сказала жена Радимира.
-Знаю, - по прежнему улыбался Златогор, - я вездесущ.
-Берегись, Велес услышит, - сказала Горислава подумывая, как бы быстро пройти мимо безумца, не вызывая в нем тревоги. Но тут с неожиданной силой старейшина набросился на нее и ударил по лицу. Горислава отшатнулась, слезы брызнули из глаз. Златогор проявил не дюжую силу и быстроту, связав несчастной девушке руки.
-Вот так. И лучше молчи, не буди Велеса, не надо. Он проснется и тебе будет.
Осторожность и надежда, что если не перечить безумному, то можно спастись, заставили Гориславу послушаться. Старик повел не в чем не повинную пленницу к своей избе. Все это случилось в несколько минут. Волга догнал того, за кем гнался. С молодецкой прытью старик хотел скрыться. Но воин схватил его, и клочья бороды остались у него зажатыми в кулаке. Волга встав, преградил путь беглецу и поднял его за грудки над землей.
-Пусти! - раздался в темноте мальчишеский голос, - Я ни в чем не виноват!
Волга опустил того, кого принял за Златогора, теперь не понимая, как мог перепутать высокого худого Брайко с коренастым старейшиной. На голове мальчика, словно седые пряди, висел мох. На плечи Брайко был накинут плащ старейшины. А факел мальчишка затушил раньше, чтобы скрыться в темноте.
-Пусти, - упирался отрок, - я ничего не сделал плохого, старейшина наказал сорвать мох и сделать бороду...
-Зачем? - Волга почувствовал что-то неладное. На этот раз чудачества Златогора перешли все понимаемое.
-Незнаю. Он дал мне плащ и велел с факелом идти к дому ведуньи. А когда я стал спрашивать за чем, пригрозил гневом Велеса.
Волге осталось почесать в затылке и ступать к месту за колодцем, на свой караул.
-Что еще он велел тебе сделать? - строго спрашивал воин у Брайко лишившегося "седых волос и бороды"
-Если я услышу, что за мной гонятся, то мне надо бежать, как можно быстрее и дальше, уводя за собой погоню.
-Не очень ты старался исполнить этот наказ Златогора, - насмешливо сказал Волга.
-Бегут трусы и те, кто сделал плохое дело, - сердито ответил Брайко, - а я не первый и не последний. Я воин!
-Молодец, - похлопал по плечу мальчика воин.
-Подожди хвалить, - смутился от незаслуженного, будущий защитник деревни, что-то вспомнив, - старейшина странно говорил и был весел. А он редко веселился, да же за медовухой. Еще сказал, что сам спросить княгиню Ольгу за гибель его народа, когда она придет сегодня ночью в нашу деревню... Как же так, ведь она давно умерла?
-Еще! Что еще болтал безумный старик? - выспрашивал Волга Брайко, словно тот знал все тайные замыслы Златогора.
-Что-то об огненных птицах над деревней...
Волга бросился проч, как будто уже заметил одну пылающую летунью, прорезающую темноту своими крылами. Брайко догнал старшего воина.
-Куда ты так спешишь?
-Хочу навестить старейшину.
-Ночью?
-Ночью. Чтобы не дай Велес, великая княгиня не взяла в полон нашего волхву, когда он будет выпускать птичек.
-Каких птичек?
-Помолчи лучше или уходи, - недовольно оборвал мальчика Волга, не желая объяснять.
Сначало Брайко молчал, а когда они стали подходить к избе Златогора, хотел и правда уйти. Но что-то заставило его остаться. Он видел, как Волга прошел к заброшенному колодцу и зашел в заросли. Мальчишка этой ночью удивлялся не только старейшине. А когда Волга появился с корзинкой в руках из-за колодца, благодаря темноте, Брайко не разглядел его выражение лица, в котором появилась страшная дикость печенега.
-Он получит, что заслужил, - сказал воин вынимая из-за пояса топор и шагнул к крыльцу. Ноги Брайко приросли к земле. Ему бы позвать народ, чтобы помешали Волге решить расправу над посланником Велеса. Но вместо этого он смотрел, как тот подошел к двери и кулаком распахнул ее. Она со скрипом отворилась. Внутри творилось что-то неладное. Блеск и сполохи проникали через открытую дверь. И Брайко все поняв, подбежал к крыльцу с ужасом замерев перед открывшейся перед ним картиной, которая началась задолго то того, как они с Волгой пришли. Языки пламени набросились на стены и ложе, которое пыталась затушить Горислава, нося из кадушки воду. Но самое неожиданное и не меннее страшное оказалось на полу у ложа. Там лежал Златогор. Брайко не видел и не хотел видеть его лица, понимая, что старика покинула жизнь. В руке старейшины была зажата веревка.
-Чего стоишь! - крикнул оторопевшему мальчишке Волга, - беги, зови, людей!
Брайко как ветром сдуло. Он понимал, что такое пожар и от этого ему стало жарко (а может от того, что долго смотрел на огонь)
Волга вылил остатки воды из бочки, но этого оказалось мала. Становилось слишком жарко.
-Огонь не остановить, идем, - сказал воин Гориславе, оттаскивая ее к выходу.
Но молодая женщина вырвалась и кинулась к старейшине, одежду которого начал лизать огонь.
-Стой, безумная! - в не себя от страха за девушку крикнул Волга.
Горислава быстро выдернула Нидхегг из груди старика и отступила назад потирая обожженную руку. Волга теряя терпение подхватил Гориславу на руки и вынес из горевшей избы.
Древляне просыпались, кто-то уже бежал с ведром, не понимая насколько поздно. Теперь только боги могли спасти деревню пустив реку по новому руслу или послать хороший дождь. Никто не спрашивал что случилось и где Златогор. Огонь завораживал и пугал. Горислава стояла и смотрела на него, сжимая кинжал, сново испившей крови. Она была бледна, круги залегли под глазами, на левой скуле виднелся синяк. В глазах Волги, озаренная отсветами пожара, Горислава была прекрасна и желанна, как никогда.
-Спрячь его, - сказал он тихо молодой женщине, коснувшись ее руки.
Горислава вздрогнула и повернула к воину запачканное сажей лицо.
-Кого?
-Кинжал. На нем кровь.
-Его кровь, - быстро согласилась древлянка взволнованно, - кинжал спас меня. Иначе на месте Златогора сейчас была бы я...
-Ты убила старейшину, - раздался за их спинами голос Мары, - никому об этом не говори.
-Духи рассказали тебе правду? - сухо сказала Горислава ведуньи, указывая на горящую избу.
-Как водится, у тех, кто близок с ними.
-Ты не до конца верила, что старик безумен, а я видела это своими глазами. Он связал меня и взял в руки факел.. Велес своими когтями ослабил веревки и я освободилась и ударила старейшину кинжалом...
-Тише, девочка, тише, - сказала ведунья под грохот падающей крыши. Взвился сноп искр, которые рассыпались по траве. Их тут же бросились тушить. Но где-то еще прогремело. Ночная духота готовилась перейти в гром и молнии, от которых в лесу тоже ничего хорошего ждать не приходилось. Кто-то взмолился Велесу. Горислава вспомнила, что Перун, которого почитал Радимир, повелевает молниями. Тут в пору его молить.
-Златогор, где Златогор? - опомнился один из старейшин, Тучко, - его изба горит, где он сам?
Поднялся шум. Ветер в листве смещался с голосами людей у земли. Стало свежеть. Пламя послушное ветру отклонилось всторону и перекинулось к заброшенному колодцу.
-Боги покарали Златогора, - прозвучал голос Мары, - лишив его ума. И этот жар дело его рук.
Уже совсем близко грянул гром.
-Правду говорю.
-Где он, где? - в испуге спрашивали люди не зная, что делать - молится или тушить ползущий огонь.
-Там - указала Мара на остатки дома.
Над головами прогремело. Горислава зажмурившись, взмолилась Перуну.
-Это знак, начать новую жизнь, - услышала она Волгу, - с тобой. Деревни не будет. Мы уйдем и я построю дом, где ты захочешь. Куда не найдет дороги твой киевский гость...
Его горячее дыхание было подобно горячему дыханию огня. Везде пекло. Помощи оказалось ждать неоткуда. И вот когда последняя надежда уходила, оставляя безразличие, первые капли дождя упали сверху. Теперь гром не пугал. Капли стали тяжелее и гуще падать на людей и в шипящий, "недовольный" огонь. Горислава подставила лицо дождю, наслаждаясь прохладой, закрыв глаза. Не обращая внимание на уже вымокшую одежду. Скоро и лезвие Нидхегга заблестело чистотой. Когда небесные воды отрезали доступ огню к новой "жертве" и стала ясно, что деревня останется целой, народ стал расходится. Только несколько воинов осталось следить за коварным огнем прятавшимся за завесой дыма.
-Идем, милая домой, не то заболеешь, - сказала ведунья Гориславе.
-Я провожу ее, - вызвался Волга.
-Нет. Ступай домой. На сегодня довольно тебе сторожить. Отдохни, не мочи рану. Я провожу Гориславу, - сказала Мара.
Волга смотрел, как они уходят, вымокший и недовольный. А Горислава скользя по мокрой траве и волоча мокрый подол платья, ежилась от холода. Но все же она радовалась. Радовалась дождю, радовалась грому и спасению деревни, своей молодости и даже холоду, пробирающему через мокрую одежду. Это была жизнь и многое ждало впереди. А дождь все лил, и за его стеной ничего небыло видно.
*** *** ***
Утро выдалось туманным. Лес стоял погруженный в тишину, только изредка черный дятел с высокого ильма давал о себе знать. Его стук раздавался в тумане оживляя округу. Дремал Вручий. Народ еще спал. Скоро пойдут мужики косить сено и откроются ворота города. А пока дятел будил своих лесных соседей. Вот показалась из дупла резвая векша. Черный взъерошенный ворон чистил свои перья сидя на ветке березы. На листьях стояли капли после вчерашнего дождя, вода собралась в ложбинках и в углублениях коры деревьев. Трава пуще поднялась и зеленела, сочная на радость оленям, лосям и косулям - травоядной братии, легкой на ноги и трусливой в сердце. Но сейчас они могли пастись спокойно, их враг человек спал. Только Аскольд не мог уснуть. Кроме тревожных мыслей варягу мешали веревки опутывающие руки. По слову Радимира он оказался пленником. Не было суда, но скорый приговор ждал витязя, "приговор Перуна" - кто правый тот и выживет. Не привыкать варягу к этому, ожидание оказалось самым жестоким наказанием. И потому когда за дверью послышались шаги, Аскольд напрягся, но душа возликовала, что скоро кончится плен тела. Дверь открылась и в холодную вошел один древлянин, ничего не представляя собой, на взгляд Аскольда. Варяг успокоился принимая хладнокровный вид. Зашедший осторожно приоткрыл за собой дверь и направился к пленнику на ходу вынимая из-за пояса нож. Мышцы на руках варяга опять напряглись.
-Вот как Радимир хочет расправится со мной, - смело глядя на предполагаемого убийцу сказал брат Герд вставая на ноги, - и меня наказывают за нарушение клятвы.
-Я послан твоей сестрой, - сказал древлянин с ножом в руках.
-Герд... Где она?
-В моем доме. Нет времени на разговоры, скоро сам увидишь ее.
Глядя прямо в глаза неожиданному спасителю Аскольд поднял связанные руки к лезвию ножа и Сругова перерезал путы.
-Меч, - не сказал, а потребовал варяг.
-Твой меч у воеводы, - ответил усмарий.
-Это насмешка? - зло прищурился варяг, - ты пришел поиздеваться на до мной?
-Не сердись. Но сам знаешь хороший меч нынче дорог и не у каждого есть.
-Только у древлян нехватка.
-Я сам древлянин, - с обидой сказал Сругова, - и ты поберегись обделять родичей...
План Герд затрещал по швам.
-Ладно я сам добуду его себе, - сказал Аскольд направляясь к выходу.
-Это другое дело. Провидица говорила, что ты все сам сделаешь, тебя только освободить надо.
Аскольд усмехнулся такой позиции спасителя. Но тот еще дал варягу кинжал. Так освобожденный с кинжалом вышел из холодной. Снаружи было сыро. Потухший факел у избы, воткнутый в кольцо, эта обгоревшая головешка напоминала роковой перст, указывающий в небо. Двор был пустым. Только у клетки стояли две лошади.
-Вот, что надо, - сказал Аскольд.
-Раз все так гладко складывается, пойду теперь за Златой, а ты ступай со двора, пока тебя не увидели, - Сругова думал, что ведьма Герд своим колдовством помогает им.
-И куда мне идти? - усмехнулся варяг.
-К моему дому, - не задумываясь ответил Сругова.
-Я не знаю, где твой дом. Вот что. За Златой пойду я. Скажи мне, она в горнице Мала?
-Да.
-Туда я знаю дорогу. А ты сторожи лошадей.
-От кого? - удивился усмарий.
-От их хозяев, - усмехнулся Аскольд.
-Ты безумец. Лучше оставь девку здесь и поторопись, скоро откроют ворота...
-Нет, - сказал, как отрезал варяг, - без нее я не уйду.
-Тогда я с тобой. Одень вот шлем. В переходах темно, будем надеятся, что не узнают, - Сругова протянул варягу остроконечный шлем, взятый им из меховой сумки, притороченной к седлу.
Аскольд одел его и тогда спросил усмария.
-Что тебе пообещала Герд за мое избавление?
-Это мое дело, - сухо ответил Сругова.
Варяг кивнул, как бы соглашаясь.
-Надеюсь все стоит того, чтобы изменить своему слову, - и не давая подумать над вырвавшимися у него словами Аскольд шагнул в переход. Они рисковали, но не боялись. Недаром другие народы замечали за русичами такую способность : необычайную стойкость в купе с силой и храбростью. Это вызывало уважение и страх. Надо ли боятся тех, кто не очень ценит жизнь? Вопрос в том, чью жизнь. На первый взгляд ничего страшного, но на примере это выглядело впечатляюще, завораживая своей первобытностью и пронзая холодной неотвратимостью ухода из жизни. Можно ли попенять это народу, которому никто не обещал загробных благ, как египтянам или новая вера? Так куда спешило это племя? На встречу чему? Живя по принципу: Раз ничего нет, то и не жалко терять - уходили славные сильные мужи в забвение. И только может быть через много столетий кто-то вспомнит про них и напишет. Поведает без дуды и гуслей сеи истории.
Отблески от света факела скользили по шлему Аскольда, когла он быстро шагал по деревянным доскам, ожидая встретить кого нибудь из дружины князя. Но как говорится Один не оставил (а другого Велес). Только раз им навстречу попался человек и то не воин, а служка. Вздохнуть бы спокойно, да удача, как векша, по веткам может ускакать. Сругове был наказ навещать Злату и он с полным правом подступил к двери горницы, но тут заметил, что крючок, который прибил после того, как вернули беглянку, откинут из петлице. Не успел Сругова остановить варяга. Тот толкнул дверь и она открылась показывая то, чего они не ожидали. Аскольд застыл на пороге, за ним усмарий. А в горнице находились двое. Сругова узнал в молодце нового любимца князя. А Аскольд никого не знавший из деревни, не испытывал к Савате ничего, кроме легкого презрения в силу его простого происхождения и образа жизни. Но сейчас за секунды в нем поднялась ревность. Древлянин держал Злату за руку и она внимала ему благосклонно, не дичась юношу, как когда-то самого Аскольда. Варяг влетел в горницу, молнии Перуна подобный. А Сругова боялся грома, на который могли прибежать воины. Лесные привычки заставили Савату отреагировать раньше, чем он понял все сам. Хотя это уже не спасло его. Выпустив руку Златы, древлянин отступил на шаг вперед от нее, словно защищая собой девушку от неожиданного нападения. С той же быстротой Аскольд подлетел к молодой паре и вонзил в грудь Саваты кинжал. Злата вскрикнула. Предварительно Сругова закрыл дверь поняв, что просто так им не уйти, благодаря злополучному появлению влюбленного у прекрасной пленнице. На глазах усмария, варяг расправился с молодым воином, на днях пришедшим из леса. Будь тот жителем Вручия, Сругова не закрыл бы на это глаза. Но неизвестный деревенский юноша, нисколько не потревожил его совести. Кинжал в сердце дело смертельное. В последнем порыве жизненных уходящих сил, Савата хотел достать врага голыми руками. Но варяг взялся за ручку кинжала и с силой выдернул его из юноши... Злата закричала. Аскольд метнулся к ней и схватив за руку, потащил за собой. Савата повалился навзничь, на пол, с последними словами, летевшими во след убийце.
-Будь ты проклят!..
Почему-то проклятие больше всего потревожило Сругову, которому, как на яву привиделась хохочущая Герд. Ее смех стоял в ушах, когда он быстро шагал впереди варяга и Златы в переходах. Бежать значило признать себя виновным. Но он ничего не сделал... или сделал?
-Быстрее, - шипел позади Аскольд, крепко сжимая руку пленнице.
Тяжелых шагов в переходах не слышалось, значит еще никто ничего не слышал. И погоня будет, когда обнаружат, что "клетка" раскрыта, "птичка" упорхнула, а у ее двери юношу с раной в сердце. Стены и двери из крепкого дерева хранили все, что в них происходило. Мода на тайные ходы войдет во вкус позже, в местах западнее от древлянских лесах. Где будет за кем следить. Однако не надо приписывать древлянам такое простодушие. Своему времени они отлично соответствовали. Тогда не проповедовались нравственные ценности. Каждый понимал их по своему. А говорить "Не ходи в чужой монастырь со своим уставом" будут позже. Устав уставом, но перед ним или после, стоит хаос. Есть такое слово... Хаос первобытности, хаос дикости и жестокости. По летописям монахов, в те времена, такое творилось в русских землях. Но хочется с ними поспорить...
А Сругова, Аскольд и Злата вынырнули из перехода с лицами потревоженных приведений. У тех было расплывчато, а у наших героев это читалось при свете нового дня.