В гостях у младшей сестры Валентины. Как всегда после шопинга, она, не переставая, стрекочет у массивного зеркала. Переезд в Берлин совсем не сказался на ее страсти к спонтанным покупкам.
– Правда, ведь красотища? – пальчики-непоседы со всех сторон ощупывают цветастую блузку, торопливо приглаживают непокорные складочки. Курносый носик морщится от счастья, а глазки – невероятно живые и искристые – юрко снуют по всей комнате в ожидании высоких оценок.
Если бы пришлось выбирать между этой тряпкой и кружкой пива, пенистый напиток был бы у меня в неоспоримом фаворе. С задумчивым видом разглядываю витиеватый рисунок на обоях: молчание сейчас – дороже золота. Зато жена в поросячьем восторге.
– Ну, еще бы! Четыреста евро за нее отвалила! – от важности сестра прибавляет на глазах в росте еще сантиметра три – до полутора метров в прыжке. – Уже шестой десяток разменяла, могу и шикануть разок в жизни! А, Нинок?
Жена не скупится на эпитеты – с удовольствием поддакивает золовке. Каждое ее слово – словно ложка меда на горячий блин со сковороды.
– Все. Осталось завтра на ногти сходить, а послезавтра – за волосами, – родственница с театральной усталостью валится в кресло. – У нас, немцев, с этим строго: прием только по записи! – В переводе на обычный язык это означает визит к специалисту по наращиванию длинных коготков, а также поход за пышной прической с новым колором.
Вдруг лобик немки-хохлушки подергивается частой рябью морщинок.
– Только вот что мне муженьку доложить…? – скребется она пальчиком в озабоченное темечко. – Он может и не одобрить такие расходы. Вы же знаете, мы сейчас коттедж строим, в последнем себе отказываем, – горестно вздыхает Валентина. Преувеличивает, конечно, но все же ее озабоченность вполне понятна: четыре сотни евро – деньги очень даже приличные.
– А ты скажи, что за тридцать евро купила! Все равно твой Вовчик в бухгалтерии ни бум-бум, – подсказывает моя смекалистая супруга и, вспомнив о моем присутствии, тут же спохватывается: – Не то, что мой муженек!
«Заливай, заливай, дорогуша, – похохатываю я про себя. – Вернемся домой – сделаем небольшой «променадик» по шифоньерам. С калькулятором наперевес».
– Не-е, что ты! Мой Володя штучную вещь вмиг определит! – словно игральные карты перетасовывает Валюша мысли в хитрой черепушке. – Циферку утроить треба.
Тренькает дверной звонок: на пороге зять. Сестрица летит по воздуху, нежно слюнявит щеки своему любимому добытчику материальных ценностей и игриво передергивает плечиками в обнове.
– Володенька, ну как, ничего не замечаешь?
Тот беспомощно крутит шеей по сторонам, улавливает мои подмигивания.
– Что, Сашка пивка притарабанил? – радостно выдвигает он первую пришедшую на ум гипотезу.
– Вовочка, посмотри же внимательно. Как ты можешь думать о пиве, когда перед тобой такая красавица стоит? – Валя обиженно надувает губки. – Да разуй ты глаза! В новой кофточке я! Всего за стольник отхватила, на распродаже, представляешь?
Вовчик прохладно рентгенит женину покупку и выносит безаппеляционный приговор:
– А я бы больше тридцатки не дал. По мне, так лучше сотни три добавить да купить настоящую брендовую вещицу. А в этой китайской распашонке даже и по дому ходить стыдно. Когда ж я тебе вкус-то привью…
Исполнив обязанности оценщика, Володя направляется к холодильнику с напитками. Я икаю от смеха и с трудом сдерживаюсь, чтобы не подколоть сестру. Локоть жены как всегда наготове – толкает в бок: даже и не мылься, мол, – и так неудобно. Сестра в полной растерянности – не может определиться с эмоциями: то ли осерчать на мужнин вердикт, то ли порадоваться нужному исходу. Наконец решительно голосит на всю квартиру:
-И правда что, Вов! Не такие уж мы богатеи, чтобы дешевку носить, да? Завтра же исправлюсь и куплю себе что-нибудь стоящее!