И проснулся с первой мыслью об Адели. Сегодня снова увижу её. Придёт или нет, неважно. Главное — она есть. Сделал лёгкую разминку, растянул связки. Для более основательной зарядки не хватало времени. Всё кляну себя, что буду вставать на полчаса раньше, но утром так сладок сон!
Снова душ. Плотный завтрак с аппетитом, доел остатки вчерашнего роскошного ужина. Чашка кофе. Минута для беглого осмотра квартиры. Краны выключена, конфорки холодные, форточки закрыты. Потолки сухие, никто сверху не заливает.
Ещё минута ожидания под салатовыми листочками липы возле дороги, и Костя подъехал на «Порше». Короткий непринуждённый разговор в оживлённом потоке машин, и мы только успеваем отвечать на приветствия коллег.
До десяти утра еле сдерживал себя, чтобы не снять трубку.
— Привет.
— Лерик?
— Угадала. Ты свободна?
— В каком смысле? И когда?
— Вечером.
— Тебе было мало?
— Я полгода постился.
— А мне, бедной, отдуваться?
Лёгкий трёп двух влюблённых в пересказе выглядит идиотским бредом. Ни глубины суждений, ни философских рассуждений. Главное — интонация милого голоса! Уломал и на сегодняшнее свидание. Не очень-то и сопротивлялась.
— Ты влюбился? — спросил Костя. — Сияешь, как медный пятак.
— Где ты его мог видеть? Давно уже вышли из обращения.
— Посмотри в зеркало, и ты увидишь. Кто она? Я её знаю?
В столовой я сел за стол так, чтобы видеть всех входящих, и дождался. На этот раз она была в тёмной юбке, светлом бежевом пиджаке с большой ниткой жемчужного ожерелья. Она тоже заметила меня, это я понял, как быстро отвела свой взгляд и коснулась рукой пряди волос надо лбом. Своего рода тайное приветствие. Я протёр свой лоб, приводя себя в чувство. Надо же, веду себя как влюблённый мальчишка. Мой малыш при её появлении сразу же зашевелился, припоминая вчерашние приключения. Сегодняшние — будут не хуже, заверил я его.
И точно, сейчас мы были гурманами, дорвавшихся до любимого блюда.
Отыграв, смотрели друг на друга с лёгкой полуулыбкой всевластия, и это всё, на что ты способна? Нет-нет, не сегодня! Завтра. Лучше — послезавтра. Тебе хорошо — ты женщина, не нужно ни о чём думать, само получается.
Мы стали регулярно встречаться. Лишь иногда вмешивались её праздничные дни. Я не возражал против её отлучек. Три-четыре дня вполне можно перетерпеть, переносил и больше.
Наши отношения переходили в спокойную фазу медового месяца. Чуть ли не каждую неделю она делала мне, точнее, не мне, а приносила в мою квартиру, то комплект дорогого постельного белья, то керамическую сковороду, то соковыжималку, мол, люблю после занятий акробатикой выпить свежий апельсиновый сок. И отныне я к её приходу закупал апельсины. Вино приносила она, не позволяя мне тратиться, мол, у меня и без того много расходов, алименты на дочку, квартира не обставлена.
Как-то заикнулась:
— Ты не будешь против, если привезу чешскую «стенку»? Мне больно смотреть на твои голые стены.
— А ты смотри на меня. Нечего стены разглядывать. Я разрешу, если согласишься выйти за меня замуж.
— Дурачок! Тебя не образумили шестнадцатилетние брачные узы с Верой?
— Я хочу с любовью, надеждой и Аделью.
— Не хочу с кем бы то ни было делить твоё ложе.
— И не надо. Ты лучше любой троицы. Скоро я получу отпускные и куплю эту злосчастную стенку.
— Весьма кстати ты вспомнил про отпуск. С четвёртого июня я с мужем отправляюсь в турне по странам Азии. Дней двадцать-тридцать, не больше. Продержишься без меня? Замену не найдешь?
— Будет трудно, но я выдержу. Спортом займусь. Волейболом. У нас хорошая дворовая команда. Только последнее время я часто из-за тебя пропускаю игры.
— Вот и хорошо. На спорт я согласна. Сама когда-то занималась гимнастикой.
— Это заметно. Растяжка у тебя отличная. И что помешало стать чемпионкой?
— Травма. Неудачно спрыгнула с турникета.
— Переживала?
— А то? Переключилась на танцы, а там свои заморочки — наряды больно дорогие, а нас оставил отец. Мама едва вытягивала моё обучение.
— Знакомая ситуация.
— Ты же сказал, что тебя жена оставила?
— А суть? Осталась прежней.
— Ну, твоя-то Наталья с тобой выросла. Ты почти её на ноги поставил. Видишься с нею?
— Очень редко. То мне некогда, то ей. Дело молодое, понимаю.
— Но подарки-то принимает.
— Куда без этого? Все любят подарки.
— Кроме тебя.
Перед своим отъездом она участила свидания, основательно выдоив меня за неделю, чтобы я легче перенес разлуку. Я даже был рад, когда она улетела. Второго такого марафона я бы не выдержал. Это хорошо в 18 лет, но не в мои 38. Тогда, в юности, я с Верки не слезал. Старость не радость. А что дальше будет? Олег уже начал лечиться у уролога. Говорит, с женой проблемы начались, а ему всего 35.
И я тоже взял отпуск. Первым делом купил «стенку». Не чешскую, но тоже ничего, по моим деньгам. Комната сразу приобрела вид, особенно, когда я убирал из ящика постельные принадлежности, а сам ящик выставил на улицу, и ничто уже не напоминало о спальной комнате. Ноутбук заменял телевизор.
Досадовал, что Аделька не может найти возможности связаться со мной по скайпу, но ей виднее, то ли муж плотно её опекает, то ли забыла. Не хочется думать о нём, и что она с ним делает, как с мужем? Знал, на что шёл.
После прилёта в тот же вечер Адель была у меня. Я не дал ей пройти в ванную, сразу же опрокинул на заранее приготовленную простыню на разложенном диване. Она не возражала. Но после первого захода сразу же ушла мыться. Дурочка! Меня её запах с ума сводит. Не надо никаких духов. Наполеон был тонким ценителем. Не зря Жозефине писал письма, чтобы прекращала намываться перед его приездом.
И снова потянулись рабочие будни, перемежаемые редкими встречами. Где-то в мире творились дела, рушился мост на остров Русский, потом вблизи случился оползень, строители сэкономили на водоотводах. Фёдор Емельяненко убедительно победил японца и объявил о прекращении спортивной карьеры. Актёр Пороховщиков требовал от молодой жены родить ему ребёнка — голова с разумом не дружит, вскоре он умер. Учёные отликовали по поводу открытия бозона Хиггса. Чиновники всех рангов втихую воровали миллиарды долларов, и никто этого не замечал. Террористы взрывали дома, людей, в Москве отшумели удальцовые митинги.
А у меня с Аделью наступила фаза семейного привыкания. Через три дня на четвёртый. Самый оптимальный вариант для меня. Иногда промежуток удлинялся за счёт непредвиденных обстоятельств, то Адель уезжала с мужем в Москву, то уходила на званые вечера.
На работе мы не встречались, чтобы не давать повода для сплетен. Мне было достаточно, что я мельком видел её, то в столовой, то идущей по территории завода к проходной. Это была моя женщина! С трудом сдерживался, чтобы не прокричать всем.
Как-то в столовой я, испросив разрешения, сел за стол Варвары Сергеевны, замглавбуха — толстенная бабища предпенсионного возраста. Заметив, что я посмотрел на Адель, она, зачерпнув ложкой борщ, произнесла:
— Наша Гридина нового любовника завела.
— Кого же? — удивился я, думая, что назовёт моё имя, и как потом оправдываться, лгать?
— Местного футболиста Кирпичёва. Слышали о нём?
Я покачал головой.
— Он на пять лет моложе её. Впрочем, она из себя тоже ничего, умеет себя подать. Небось, о своём былом женихе и думать забыла.
— Каком женихе?
— А Вы и не знаете? Тот, который покончил с собой, когда она ему отказала, буквально перед самой свадьбой — бросился с крыши своей шестнадцатиэтажки. И тут же выскочила за Гридина. Ну да, тот был заурядным инженеришкой, а Гридин уже звучал.
— Может, это только разговоры про футболиста? Чего не наговорят?
— Их много раз видели вместе, даже целующимися.
Она ещё что-то говорила, но я не вслушивался, думая о своём. Вот как. Нашла замену. Не прошло и полгода. Да нет, как раз полгода и есть со дня нашего знакомства. То-то в последнее время замечал на себе её задумчивый взгляд, не обо мне думала, о нём.
До конца рабочего дня был не в себе. Костя даже рассердился, что не реагирую на его шуточки:
— Валера, что с тобой?! Проснись! Третий раз спрашиваю: Ты знаешь, зачем женщины поливают себя духами? Ровно затем, как в мышеловку прикрепляют кусочек сала. Ты принюхиваешься и идёшь, как заворожённый, а там тебя и прихлопывают со всего размаха.
— Очень смешно.
— Да ну тебя! Выключай свою железку, и поехали домой.
Всё на автопилоте. Очнулся в машине Кости от его толчка в бок.
— Ты опять задумался? О чём? Скажи, вместе поломаем голову. Ремень пристегни. Штраф за тебя платить не буду. Может, в бар зайдём? Согреемся. Бабье лето кончилось. А то ты, как примерный семьянин, сразу домой спешишь, будто тебя там кто-то ждёт. Завидую тебе — никаких забот, сам себе хозяин. Никто не приказывает: Пойди туда, возьми это, да не так, а другим концом.
— Разводись, — равнодушно произнес я.
— Ага! И что хорошего? Ты много выиграл? Баб приводишь?
— Зачем? Сами приходят.
— Да ну?! Наверное, какие-нибудь шалавы? И поэтому ты так задумался? Наградила? Не кручинься, сейчас все болезни лечатся. Есть и частные врачи. Адресок дать?
— Не надо. Кошелёк потерял. Всё пытаюсь вспомнить, где же я мог его оставить? Наверное, в магазине. Больше негде.
— И много там было?
— Тридцать тысяч.
Костя присвистнул.
— Не хило. А что же ты, как лох, в кошельке такие деньги таскаешь? На карточке надо держать.
— Карточка тоже легко теряется.
— Заблокировать можно. Ты эту хохму слышал? В Москве негритосов задержали. Одурили наших бизнесменов на миллиард долларов. Продавали им синенькую жидкость под видом волшебной, мол, смажешь свою пачку долларов, и она тут же удваивается. Я удивляюсь, как они вообще стали бизнесменами?! Вроде бы, там головой надо думать. А они чем? Я туда даже соваться не хочу, враз обманут. Ну вот, и им тем же концом обернулось. Есть справедливость на этом свете. Молодцы, африканос!
— Здесь останови, в магазин зайду.
— Тебе хоть кто-то готовит, или в сухомятку питаешься? Гляди, язву заработаешь.
— Соседка готовит.
— Молодая? Ночью обслуживает? А то, может, я загляну к ней?
— Не про твою честь, распутник! Спеши к жене. Пока!
— Может, к нам зайдёшь? Посидим, как встарь, бутылочку раскупорим.
— Спасибо, потом как-нибудь.
Разговор с другом немного развеял неприятные мысли. А что, в сущности, случилось? Заурядное событие. Кто-то теряет, а кто-то находит. Гридин, небось, тоже не в восторге от того, что кто-то пользует его жену. И я уже с одной потерей смирился, привыкну и ко второй.
Снял костюм, и сразу, чтобы не терять время, зашёл в душ на пару минут. Всю дневную тяжесть снимает с плеч.
Неожиданно раздался требовательный звонок в дверь. А я едва успел вытереться. Обвернул полотенце вокруг бёдер и прошел к двери. Заглянул в глазок. Адель!
Открыл дверь.
— О-о! Ты уже готов! Приятный сюрприз. Ты такой мачо! Особенно, в этом виде.
Она отбросила моё полотенце в сторону и опустилась на колени, впиваясь ногтями в мои ягодицы. Чертовка, знает, чем подкупить! Через некоторое время я её поднял, опустил руки к её трусам, которых не оказалось, лишь влажная промежность, куда и отправил пылающий стержень, то ли на закалку, то ли остужать. Одновременно скинул с неё плащ, пиджак, и всё остальное.
Она уже царапала мою спину.
— Не так сильно, — произнес я ей в шею. — В последний раз вся рубашка была в крови.
— Прости, милый.
Ага — милый. Кирпича ты тоже называешь милым? Нахлынувшая злость помогала контролировать себя. Не снимая с себя, внёс её в комнату к дивану, поставил на колени, дотянулся до тумбочки, где лежал крем, смазал её анус и осторожно ввёл. Она не возражала. Не особенно часто, но иногда мы это практиковали, чтобы разнообразить привычные действия. Кончиками пальцев с силой разминал её соски. Адель уже стонала от боли и наслаждения. И я отпустил себя.
Чёрт! Мне жаль отпускать её. Второй такой не найду. У нас полное совпадение желаний и предпочтений. Зачем только она с ним связалась?! Я в последний раз притянул её ягодицы к себе, погладил и отстранился.
Адель поднялась с пола и села на диван.
— Что это было? — спросила она, прикрыв руками эротический треугольник.
— Ты первая начала.
Она усмехнулась.
— Да, в сущности, я не против. Можем и повторить. Ты по мне не соскучился? Давно не виделись.
— Почему? Что тебе мешало прийти?
— Ну, ты же знаешь.
— Нет, не знаю.
Адель поднялась и начала одеваться.
— Холодно у тебя. Отопление едва работает. Ты не в настроении. Какой-то не такой.
— А ты такая?!
— Что за тон?! Можно подумать — я твоя жена!
— А чья?! Кирпича?
Она застыла, застёгивая бюстгальтер, трусы уже успела натянуть.
— Что ты ещё знаешь?
— А что я должен знать? Как он пользует тебя во все дырки?!
— Помоги. Видишь же, не могу справиться.
Помог. Не удержался, чтобы не огладить её плечи, прикоснулся губами к её коже, вдохнул пряный запах женщины.
— Зачем он тебе нужен? Чего тебе не хватает? Моложе меня на тринадцать лет, вот и все его преимущества.
— Он страстен. Берёт меня, как зверь, кусает, а ты ласкаешь, целуешь. Не спорю, это тоже приятно.
— Почему же ты молчала? Могли бы договориться.
Она повернулась ко мне лицом.
— Он со мной не разговаривал, а просто взял, как свою вещь, и мне это понравилось. Ты не мог промолчать о своём знании? — с упрёком произнесла.
— Это многое меняет?
— Всё меняет.
— Прости. Не уходи. Останься.
— Думаю, мы от друг друга уже устали, — сказала она и открыла дверь. — Не провожай, дорогу знаю. И не звони.
Проследил через открытую дверь, как она стояла в ожидании лифта, потом вошла и даже не оглянулась на меня. Это был конец.
Ставрополь-на-Волге