Первая Жрица Востока сидела в непривычном, но вместе с тем довольно удобном кресле, стоящем в тесной рубке маленького шаттла пришельцев.
Взгляд женщины был устремлён вперёд, но ничего не видел, тело не ощущало удобства, нижняя пара рук бессознательно стискивала подлокотники, верхняя сцепилась в замок. Если бы не давно укоренившаяся привычка, превратившаяся в рефлекс, она вряд ли вспомнила бы, что следует раскинуть крылья в стороны, прежде чем садиться.
Чудеса корабля пришельцев не слишком взволновали Жрицу, даже когда она увидела их впервые, а теперь и вовсе выпали за поле её зрения и сознания.
Перед глазами стояла только одна картина — Мёртвые Посёлки. Жрице казалось, что ничего другого ей уже не суждено увидеть в этой жизни, да и в будущей — тоже, раз она это допустила.
Этот кошмар зародился, развивался, он рос и ширился, пожирая всё новые и новые жизни, а она… она просто ничего не знала… Как просто и как удобно… Она должна была знать!
И что удивительного в том, что гибнут священные цветы, поражённые неведомой болезнью. Удивительно, что они не погибли раньше.
Она не знала… Как это могло произойти?! Ей казалось, что всё распадается на куски — Азза и её народ, и Служение, и её собственная жизнь… Целое — разваливается, и это началось давно. Разваливается, распадается… Распад — это и есть смерть.
Страх, боль, непонимание, боль, отчаяние, боль… на всё это она отвела себе столько времени, сколько нужно для утреннего обхода храма, то есть не многим более пяти минут.
Они истекли, и Первая Жрица Востока приказала себе вернуться к исполнению своего долга. До сих пор она исполняла его непростительно плохо — как оказалось. Но раз уж теперь она знает об этом, то… возможно, ещё есть шанс что-то изменить.
"Думай… Думай! Старый ты дырявый кувшин!"
Почему не подняла тревогу Первая Жрица Запада? Это важно. Объяснение должно быть, и теперь она готова узнать его, каким бы оно ни было.
"Надеюсь, что готова", — мысленно поправилась Жрица.
Она осмотрелась, только теперь осознавая, что не одна, — раньше её это не интересовало. Поблизости сидела одна из Трёх, Танцующих в Воде, как мысленно называла их Жрица. Две другие тоже были неподалёку, но той женщины, с которой она разговаривала в храмовом подземелье, нигде не видно.
— А где ваша… — Жрица помедлила, не столько подбирая слово, сколько рассчитывая, что они сами подскажут нужное, но Иллана молчала.
Она, как и её сёстры, была довольно злопамятна, когда дело касалось Лоры, и не забыла, как подруга стояла, едва держась на ногах, обессиленная (из-за того, что ей дважды пришлось вытаскивать с того света их принцессу!) а Жрица всё упиралась и мучила её своим бессмысленным упрямством.
Глаза намиянки были холодны, а у её сестёр они и вовсе заледенели. В отличие от живущей, они не могли ощутить, что творится в душе жиззеа, а по внешнему виду Жрицы невозможно было догадаться, какая мука разрывает её изнутри и сколько сил и мужества ей нужно, чтобы сдержать эту боль и заставить себя думать, говорить, двигаться, дышать…
Жрица не могла читать по лицам пришельцев — у них не было ни усиков, ни хоботка, а движения всего двух рук не отличались выразительностью, — но их молчание показалось ей враждебным, а интуиция подсказала, что в странных глазах, устремлённых на неё, произошла какая-то перемена, словно вода в синей чаше подёрнулась льдом, — иногда в Аззе случались непродолжительные заморозки.
Как ни странно, это наблюдение расположило Жрицу скорее в пользу чужаков, чем наоборот. Если бы они преследовали собственные цели, враждебные Аззе, то скрыли бы до времени свою неприязнь и обиду, они были бы сама любезность и обхаживали её… как Азур королеву.
Мысль заработала быстро и чётко. Если всё так, как представляется ей теперь, то пришельцам, безусловно, есть на что обижаться, а нам, жиззеа, есть за что их благодарить.
— Простите меня, — сказала Жрица, глядя в холодные глаза намиянки.
— Я благодарю вас за всё, что вы для нас сделали. Нам никогда не отплатить вам за спасение принцессы и её детей и… за правду, за ту страшную правду, которая открылась мне только теперь.
— Нам ничего и не надо, — буркнула Иллана, — а благодарить следует Лору. Ещё Кенура и Мррума — они едва живы остались…
— Я не могу выразить, как мне жаль, что они пострадали, — Жрица с удивлением наблюдала, как оттаивают прозрачные глаза морских дев, так похожие на синие озерца. — А Лора — она как себя чувствует?
— Немногим лучше трупа. Все силы она отдала вашей принцессе.
— Я сожалею…
— Мы понимаем, — прервала её Иллана, — просто вы должны знать, что Лора не сможет вам ничем помочь в ближайшие несколько дней. Кстати, в эти ближайшие несколько дней Поле начнёт пылить.
— Да, да, я помню…
— Наверное, пора возвращаться в столицу. Теперь у вас с королевой есть о чём поговорить.
— Да, да… — машинально согласилась Жрица, думая о своём.
Но как только Командир, молча сидевший поодаль, шевельнулся в кресле и протянул руку к пульту, Служительница встрепенулась, словно просыпаясь.
— Нет. Если бы вы согласились ещё немного помочь мне, то я хотела бы отправиться к Западному Храму. Мне совершенно необходимо встретиться с Первой Жрицей Запада. Ведь это несложно для вас?
— Это просто, если, конечно, знать, где он находится — хотя бы приблизительно. Однако… стоит ли терять драгоценное время? Разве эта встреча может что-нибудь изменить? Насколько мы поняли, решения принимает королева, или мы ошибаемся?
— Вы правы, но… Поверьте, это не пустая трата времени. Если мы решили выяснить, что происходит, нельзя останавливаться на полпути. Да и королева сразу же спросит меня о том, почему молчит Первая Жрица Запада, если положение действительно так серьёзно. Я должна знать, что ей ответить. В противном случае…
— Неужели недостаточно свидетельства Первой Жрицы Востока??
— Возможно… Да, думаю, да, в этом случае — недостаточно.
— Ну что ж, — вздохнула Иллана, — как будет угодно Служительнице.
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/10/22/1686