Мачеха для Альки

Елена Полякова 2
1.
Алька без матери росла. С папкой только. Мамка  у них давно померла, Алька тогда ещё грудной была. Не помнит. Только на старой фотографии и видела, где весь папкин класс сфотографирован. Там мелко, плохо видно.

Вместо матери у неё баба Нюра. Баба Нюра не родная бабушка - соседка. Просто дом у них на две семьи. Место в Чернухово, где они живут, называется громко – коттеджный посёлок. А уж какой там коттеджный…  Построили шесть домов  на две семьи каждый, самые обыкновенные, без выкрутасов всяких. Два крыльца, два палисадника, да гараж – вот и все. Эти дома раньше дорожным рабочим принадлежали. А они выстроили дорогу и  уехали. Вот и дали эти дома совхозным. А до этого они с папкой в общежитии жили. Там Альку все нянчили, всем хотелось на ручках подержать, да потискать. А потом многие замуж повыходили, женились, своих Наток да Вовок  завели. 

А у бабы Нюры, соседки, как раз все дети выросли, разъехались кто куда, вот и скучно ей одной стало. Да и жалела она Альку, что уж говорить.  Помогала, чем могла. Ну, и Альку выучила. Теперь Алька сама и стиральную машину зарядить может, и дома убрать. Даже обед приготовить. Не-е-ет, теперь на Альку можно уже положиться, не смотря на то, что ей десять лет только. Хозяюшкой стала. Так папка и говорит – «хозяюшка моя».
Правда, иногда, когда баба Нюра думает, что Алька не слышит, она говорит отцу вполголоса, что мол жениться ему нужно, хозяйку в дом.

Алька тогда про себя хмыкает. Какую ещё хозяйку? Тётку чужую? Так она сама всё может. Вон баба Нюра уже и тесто её  ставить учит, и пирожки с картошкой да луком печь… И вязать она уже носки умеет. А там и шапки с шарфами, и свитера  научится. А уж пуговицу пришить или там заштопать что – это она ещё в семь лет умела. Нет, не нужна им с папкой никакая другая хозяйка.
Да и папка вертел головой.
- Мне Анна Егоровна, дочери мать нужна, не мачеха…  Желающих много. Ну, не много, есть, - сознавался он. – Только ни к чему они нам с Алькой.
« Правильно, папка», - думала тогда Алька. « Никто нам не нужен. Нам и самим неплохо…»
- Вырастет скоро Алька-то твоя. Улетит, как мои. Бирюком останешься, - вздыхала баба Нюра.
« Никуда я от папки не уеду», - хмуро думала Алька.

А этим летом папка письмо получил от родственницы дальней. Сестры что ли троюродной. От той, что у Чёрного моря живёт. Приглашает папку с Алькой погостить, да на всё лето! Только у папки страда – он ведь бригадир механизаторов, папка. Не получится никак…  Алька расстроилась было – на море-то не бывала никогда. А и тут баба Нюра помогла. Медсестричка в поселковой больнице, где баба Нюра  убирала, как раз собиралась в отпуск на юг. И Альку обещала доставить в лучшем виде.

Вот так Алька и попала на море. Впервые. Всё ей понравилось – и тётка хорошая, добрая, и сыновья её, Саша и Алёша. Старше Альки, казалось бы, что им с малявкой… А и на море вместе ходили, и с ребятами, девчонками местными познакомили. И муж тёти Маши, дядька Степан, понравился. С виду суровый, а на самом деле добрый-предобрый…

Море… Огромное-огромное! И вовсе не чёрное, а голубое, бирюзовое… А плавать как легко! Не то, что в их Чернушке. Прямо сама вода держит! Песочек нежный-нежный, горячий.  А абрикосы какие у тети Маши во дворе растут! Ароматные, таких в их посёлке не купишь. Да, что в посёлке, в городе-то нет! Хорошо отдохнула Алька, даже заскучала по дому, по папке. Хотя он и звонил почти каждый день, беспокоился.

А обратно домой её тётя Маша сама повезла. Говорит, мол, мало у нас родни-то осталось, совсем мало… Негоже друг друга не знать. Отца Алькиного ещё в далёкой молодости видела, лет тринадцать ему тогда было.

Приехали запоздно. Поезд вечером приходил. А ещё ведь и до посёлка добраться надо. Алька так по папке соскучилась, прямо повисла на нём. Всё родное – и запах масла машинного, и щека колючая… Тётя Маша тоже рада была. Всё с папкой друг друга разглядывали – ой, возмужал, ах, красавицей стала…

Сумки из-за позднего времени разбирать не стали. Только фрукты выгрузили. И сразу в доме югом запахло – абрикосами, дыней, арбузом… Алька всего  кусок арбуза и съела – чуть не заснула за столом.
- Иди-ка, ложись, доча… - сказал папка. – Утром всё расскажешь.  А мы пока с тетей Машей поговорим.

Алька только кивнула. Заснула сразу, лишь голова подушки коснулась. Правда, спустя некоторое время проснулась – арбуз съеденный покоя не дал. Тихонько прошлёпала в туалет, да и скоренько обратно. На кухне ещё свет горел, папка с тетей Машей о чем-то вполголоса разговаривали.  Про своё, наверное, взрослое…

2.
… не говорил Альке? – спросила Мария.
- Нет. Мала ещё. Да и не знаю, говорить ли вообще.  Надо бы, конечно… Не сейчас.
- Хорошая девчонка… Молодец ты, Коля, что ни говори…- тихо проговорила Мария.
- Не хотели отдавать. Мол, холостяк, молодой… То да сё. Еле-еле убедил. Не мог я её в это же лукошко отправить, откуда все мы.
- Да… Хорошо, что мы вместе держались. Есть родня, нет ли…Да и какая там  родня… Как кличка – интернатские, - горько сказала Мария.
- Это вы нас со Степкой под крыло взяли, - усмехнулся Николай.- А то бы доставалось нам…
-Вы с Лёшкой такие потешные были, - улыбнулась Мария. – Взъерошенные, испуганные…
- А когда Степан уехал, ты нам вместо сестры старшей стала… А потом Стёпка вернулся и забрал тебя. Мы даже на вас обиделись,- улыбнулся Николай. – Решили, что мы-то уж ни за что не расстанемся. И не расставались… Он первый женился. Хорошая свадьба была, - грустно добавил Николай. - И мне Наташа  нравилась… Как-то нелепо всё!- пристукнул он кулаком. – Понимаешь, не-ле-по! Мы уже здесь жили, в совхозе работали. Ну, в выходной поехали они в город, купить кое-что. Альку в общаге оставили – нянек-то было, хоть отбавляй. А автобус… Автобус их прямо на переезде грузовой состав протаранил… И было-то шестнадцать человек  вместе с водителем. И… никого живых…

Николай замолчал надолго.
- На опознание я ездил…  - глухо сказал он. - Что там опознавать… Нечего. Альку решил не отдавать. Моя она, понимаешь?! Лёшка мне братом, считай, был. Ну, про всё, что мне пройти пришлось, говорить не буду. Отстоял всё-таки. Девчонки, молодцы, помогали. Да и сама Алька, как понимала, что надо взрослеть быстрей.  Баба Нюра помогала здорово. И теперь ещё… Цены ей нет.  Хорошие люди мне, Маш, попадались…
- Тебе самому цены нет, Коль… - тихо проговорила Мария. – С детства ты такой.
- Я ей сказал, что ты сестра моя… Троюродная.
- Так я и есть сестра… - проговорила Мария. – Ближе-то родственников у меня нет. Ну, Степан, дети – это же отдельный разговор…

3.
Когда Алька проснулась утром, тётя Маша уже хлопотала на кухне.
- Давай-ка, племяшка, сумки разберём, да на кладбище сходим. Ужин я приготовила, пообедать нам найдётся что.  Батька-то в поле обедает?
- Ага… А зачем на кладбище?
- Друг там один похоронен. Давнишний дружок…

Кладбищ Алька не любила. Чего там хорошего? Тишина и печаль одна. Поэтому с тетей Машей на само кладбище не пошла. Рядом играла. Машины проходящие разглядывала, цветы собирала, венок плела, пела потихоньку…
Тётя Маша скоро появилась. Вздохнула, посмотрела на Альку внимательно, только ничего не сказала…

Погостила ещё два дня и уехала. Дела дома.  Баба Нюра подарила ей банку варенья из морошки, а тетя Маша, посовещавшись с Алькой  – банку абрикосового. Много же привезли.

4.
Остаток лета пролетел так, что Алька и не заметила. По дому хлопоты – надо же папке помочь. В магазин сходить надо? Надо. Обед приготовить? Надо. Ну, пусть не обед – ужин, но папка же поздно приходит, уставший. Поест и спать, даже телевизор не смотрит… С ребятами надо тоже погулять, поиграть, пока ещё лето. Особенно, когда Лёнька от бабушки приехал.

Ой, он выдумщик такой, Лёнька, с ним всегда интересно! Ну, да, тот самый Лёнька, с которым они два года назад в лесу потерялись. Хотели за грибами сходить, да, видно зашли далеко.  К вечеру только дорогу нашли, выбрались. Папка тогда её не ругал. Только бледный-бледный был и руки дрожали.  Прижал  её к себе крепко-крепко. И вздрагивал… Алька поняла тогда, что папка плачет… И сама заревела в голос.

Тогда и  поняла, что никого у них с папкой больше нет. Она у папки одна  и он у неё один. Единственный родной человек.

А с Лёнькой ей за одну парту сесть не разрешили. Татьяна Петровна сказала, что мол, опять болтать будут, а четвёртый класс – это уже не шутки, это ответственно.  Пришлось с Венькой Морозовым сидеть рядом – молчуном и троечником.

5.
Сегодня у Альки удачный день. Во-первых, за диктант «пятёрку» получила. А во-вторых, у папки назавтра выходной.  Ему дядя Гриша, начальник папкин, так и сказал:
- Давай, отдохни дёнёк. Уборочная почти закончена. Благодари погоду… А то почти полгода без отдыха, смотреть на тебя страшно.
Алька ничего страшного в папке не видела. Ну, похудел немного, загорел, обветрился. А как же – в поле работает. Картошечку-то все любят.
И у Альки завтра выходной. Весь день с папкой вместе будут. А то он уходит, она в школу собирается. Приходит – она уже ложится.
Папка сказал, что они в лес поедут.  Ну, грибочков посмотрят, погуляют просто. Мол,  выспимся, и поедем. Алька спросила про Лёньку. Можно ли его взять. Папка только улыбнулся:
- Ну, давай и Лёньку твоего…
Лёнька, тот, конечно, с радостью.

В лесу так хорошо! Денёк тёплый, солнечный. Листвой опавшей пахло, а какие деревья красивые! У клёна листья и красные, и жёлтые, и зелёные … Березки уже вовсю желтели. А у осинок листья краснеть начали.

Папка не велел им далеко расходиться, сказал: «Держаться в пределах моей видимости! А то было уже дело…». Вот, зачем напомнил?  Пришлось ходить почти что рядом . Аукались так, для интереса… Всё равно грибов немного насобирали – подберёзовиков и подосиновиков.  Папка даже белый нашёл! А чай из термоса и бутерброды такими вкусными оказались, лучше какого-нибудь мороженого.

В машине, когда обратно поехали, Альку разморило. Наверное, от воздуха свежего и леса осеннего.
- Устала, - вполголоса сообщил Лёнька Николаю. – Девчонка… Пусть поспит.
Но когда уже к посёлку подъехали и  первые дома показались, Николай  кому-то посигналил. Алька глаза приоткрыла. Невысокая полноватая молодая женщина обернулась и улыбнулась, а дядька, который с ней шёл, приветливо помахал рукой.
- Кто это?- полусонно спросила Алька.
- Теть Оля из бухгалтерии, - ответил Лёнька. – Она с мамкой моей работает.
- А-а, - равнодушно протянула Алька, и снова задремала.
Совсем проснулась, когда они уже к дому подъехали.


6.
Дни быстро бегут, в годы складываются…
Вот и Алька  с Лёнькой  уже  восьмиклассники. Этим летом они тоже в совхозе работали, в полеводстве. Ну, это только так громко говорится - в полеводстве. А на самом деле – просто пололи  почти всё лето. Морковь, турнепс, картошку… Работали  до обеда, больше им не положено.  А нормы в полеводстве – ого-го! Много не заработали, конечно.
Алька купила себе новый школьный костюм – юбочку синюю в складку и жилетку. Как у старшеклассниц! Ну, и папке новый бумажник, а то старый у него совсем истрепался. Да, ещё бабе Нюре чашку чайную, большую, с блюдцем. На самой чашке рисунок – нежно воркующие  голубки. А больше денег и не было. Лёнька, на неё глядя, тоже купил такую же чашку матери, а отцу – новый ремешок для часов кожаный. А на остальное – всякую ерунду: удочку, какие-то крючки, лески, грузила… Глупости, короче. В их Чернушке и рыбы-то почти нет.

Сегодня нужно с уроками быстрее управиться. У папки день рождения! Вот они с бабой Нюрой и решили пирог затеять. Папка с капустой очень любит. Да и тесто уже подошло… Алька тревожно глянула на часы, дописала упражнение по русскому, а устные предметы решила выучить  потом, вечером. Там и осталось только что  по истории параграф да по биологии две странички.

7.
- Много теста-то поставила, - разглядывая миску с тестом, сказала баба Нюра. – Придётся ещё один испечь, небольшой…  С брусникой что ли испечь? Любит батька с брусникой-то?
- Любит! Папка всё любит… Только успеем ли? – снова глянула на часы Алька.
- Успеем. Чего не успеть.  Он, поди, задержится… Женится скоро твой папка, - вдруг сказала баба Нюра. – Вот, не хотела говорить.  Да что уж скрывать, скоро и сама узнаешь. Скажет…
- Женится?... – потерянно  переспросила Алька. – А на ком… женится?..
- Дак на ком… На Ольге Алексеевой с бухгалтерии… Давно уж женихаются. Ольга-то баба хорошая. Только не везёт ей.  Она сама-то местная, мы приехали, она ещё девчонкой тут бегала. Ну, вот… Родителей у неё нет, не знаю где, врать не буду. Кто что говорит… А только она с сестрой жила старшей, с её семьёй. Сестра-то лет на пятнадцать  постарше, почти мать ей… Ну,  отучилась она в школе, на бухгалтера потом выучилась. А сестра где-то дом купила, не здесь. Хотели и Ольгу с собой взять, да она не поехала, осталась. Влюбилась.   Был тут один, приезжий, не наш. Стали они жить, ну, не расписаны, конечно. А как только ребёночек у Ольги родился – так и нет его, папаши! Фьють, и до свидания.  Вот Ольга одна и  осталась с малышом-то…

Голос бабы Нюры раздавался словно сквозь вату.  Будто кто оглушил Альку… Одно в голове билось: «Женится скоро твой папка… Женится… Женится… Папка твой женится…»

Она повернулась и молча пошла в свою комнату. Села за стол, раскрыла первый попавшийся учебник.   Буквы расплывались… Зажала уши руками.  «Женится… Как он мог? Ничего не сказал… Женится… А я?.. А  я как?..»

Нерешительно заглянула баба Нюра.
- Алька… ты это… Я там пироги вынула. Полотенчиками чистыми прикрыла. Ну, пойду я, что ли? Зачем и сказала, вот дура старая…

Алька кивнула, не подняв головы от книги.

8.
Когда пришёл Николай, Алька так и сидела за столом над книжкой. Только не видела там ни строчки…
- Привет, Аленький! – папка, как всегда, поцеловал её в макушку. – Что, уроков много? Или голова болит? – встревожился он.
- Нет… - выдавила Алька, не отрываясь от книги.
- У-у, как вкусно пахнет! – раздалось через минуту из кухни. – С бабой Нюрой пекла или сама? Молодец, доча, спасибо! Умница!
Папка гремел чайником, доставал чашки…
- Будешь чай пить, Алёк? – позвал он. 
Алька не ответила. «Даже не заметил, что я его не поздравила… Что чайник не готов к его приходу… Ничего не заметил, ничего…»

Она ещё посидела немного, прислушиваясь, как отец  тихонько напевал что-то, мурлыкал себе под нос.  «Не ходить, не ходить», - приказывала она себе. «Не спрашивать ничего!». Не выдержала…

Николай уже допивал чай, когда увидел стоящую в дверях кухни Альку.

- Что, доча? Чай пить будешь? И я с тобой ещё! Уж больно пироги…
- Пап! – перебила его Алька. – Ты что…жениться собрался? Это… правда?
Ей подумалось, что сейчас отец скажет: «Да, кто тебе сказал? Вот глупости…» И рассмеется. Тогда и Алька рассмеётся  и скажет: «Одна сорока принесла…» И они станут пить чай, и Алька расскажет, как она не рассчитала с тестом, и что она ещё плоховатая хозяйка…

Но отец медленно поставил чашку с недопитым чаем, отвёл глаза и негромко произнёс:
- Ну, нам же трудно вдвоём, Алька…  Правда, доча? У тебя много уроков, да ещё по дому хлопочешь… Да и я … Всегда один да один. Все женаты.  А Ольга – она хорошая…

- Один?! – закричала Алька. – Один, да? А я? Я всё дома делаю, всё! Ты у меня спросил, а я хочу? Сам решил! Я не буду жить с мачехой, не буду! Лучше отдай меня в интернат в городе!
Она резко развернулась и побежала в комнату. Там снова уселась за стол и закрыла лицо руками.  Злые, обидные слёзы бежали по её лицу, но она словно и не замечала их.

Не заметила она, что на последних её словах лицо у отца посерело и вытянулось, плечи опустились… Он ещё посидел несколько минут в кухне, потом медленно пошёл в Алькину комнату.

- Доча… - глухо сказал он. – Всё по старому останется… Не буду я … жениться. Не буду. Нам, и, правда, никого не нужно больше…
Он обнял Альку за плечи и поцеловал в макушку. Как всегда.

9.
 Никому Алька об этом разговоре не сказала, никому. Только Лёньке. Лёньке можно.
- Ну, и дура, - сплюнув, сказал Лёнька.
- Это почему? – обиделась Алька.
- Потому. Дура и есть. У всех есть жёны, поняла? Не может мужчина жить один.
- Сам ты дурак! – разозлилась Алька, резко развернулась и пошла прочь.
- Ну, и иди! Не понимает, а лезет, - прокричал ей вслед Лёнька.
- Ты больно грамотный, - повернувшись, крикнула Алька. Всё. Дружба с Лёнькой закончилась!
Два дня они не разговаривали, дулись друг на друга. А потом  как-то снова помирились. И ничего в их жизни не изменилось. 

Дни шли и  шли…  Алька по-прежнему ходила в школу, бегала в танцевальный кружок, в который ещё в пятом классе записалась, учила уроки, возилась по хозяйству, успевала  с подружками погулять  и с Лёнькой поссориться да помириться.  Папка ходил на работу, вечерами смотрел телевизор или читал газеты. Как всегда, спрашивал о её делах, и она  подробно рассказывала, из-за чего с Лёнькой поспорила и как ошибку досадную в контрольной по алгебре пропустила.

Только не замечала Алька, или не хотела замечать, что с работы отец уже не задерживался и шутить стал меньше…
Ольгу в посёлке она не встречала. Избегала встреч. Посёлок большой, дорог много…

10.
Однажды по пути из школы Алька забежала в аптеку. Нужно было кое-что. Народу в аптеке не было, только у окошка фармацевта расплачивалась женщина, а рядом с ней крутился малыш лет четырёх-пяти.
- А мне мама гемагенку купит! – радостно сообщил Альке малыш. Он доверчиво улыбался ей, и  мордашка его светилась радостью.

Женщина обернулась, и Алька узнала Ольгу. Алька торопливо отвернулась и стала подчёркнуто внимательно разглядывать витрину. А что, здороваться с ней, что ли? Так их никто не знакомил. И ничего Алька о ней не знает. Ничего. Вот так.

- Гемагенка!- раздался счастливый голос малыша.  Алька скосила глаза и увидела, что малыш обращается к ней, улыбаясь и протягивая плиточку гематогена.
- Спасибо, - буркнула она, – кушай сам.
- Мишутка, не приставай к людям, - мягко сказала его мать. – Я же тебе говорила, это неприлично…

Взяв малыша за руку, она вышла из аптеки, не взглянув больше на Альку. Алька посмотрела им вслед. Что-то сжималось внутри, неспокойно ей было отчего-то, тревожно…
Провизорша вопросительно смотрела на неё, будет девочка что-то брать, нет?
- Мне… Дайте тоже гематоген, - неожиданно для себя выпалила Алька.- И… зубную пасту.
Выскочив из аптеки, держа в одной руке гематоген, в другой коробочку с тюбиком пасты, поикала глазами удаляющуюся Ольгу с малышом, догнала.
- Вот, это тебе, - она сунула в ручонку малыша плиточку.
И, не глядя на них, быстро-быстро пошла вперёд.
- Аля!- растерянно окликнула её Ольга.
Алька не обернулась, торопливо удаляясь от них всё дальше и дальше.
- Мама, ещё гемагенка! – услышала она счастливый голос Мишутки…

11.
Сегодняшний день  у Альки торжественный. Ну, не только у Альки. У Лёньки тоже. У всех девятиклассников. Впрочем, каких девятиклассников? Девятый они окончили, и экзамены все сдали! А сегодня у них выпускной вечер. Сначала никакого вечера не планировалось, но они уговорили и директора, и завуча Марию Кирилловну. Ну, как же? Ведь многие в десятый класс не пойдут, в городе будут учиться.  И Лёнька вот в ПТУ собрался, на сварщика выучиться хочет.

Конечно, это будет не самый настоящий выпускной, только торжественная часть, где им вручат свидетельства об окончании девятого класса и грамоты, кому положено. И Альке тоже дадут, у неё почти все «пятёрки»! Потом будет небольшой концерт и танцы.

Платье у Альки давно готово – сама сшила. Даже баба Нюра почти не помогала. Ну, разве что  раскроить… Юбка пышная, летящая, лиф тугой, а рукава тоже пышные, «три четверти». Красивое платье. И ткань она сама выбирала – лёгкую, струящуюся… Туфельки папка купил ко дню её рождения – на небольшом тонком каблучке. Прелесть, а не туфельки! А причёска у неё тоже, что надо – недавно новую модную стрижку сделала, «каре» называется. Волосы у Альки густые,  с золотистым отливом, лежат хорошо. Никакой специальной укладки и не нужно. Только шампунем вымыть и всё!

Папке она рубашку выгладила свежую. И галстук сама подобрала. Папка такой красивый в костюме, представительный! Не то, что в спецовке рабочей.

Баба Нюра прямо ими залюбовалась. Алька и её звала на вечер, но та отказалась. После, мол, и аттестат, и грамоту покажешь.

В зале школы было всё торжественно – стол с плюшевой скатертью, кругом цветы, шарики воздушные, стенгазеты… За столом директор и учителя.  Директор приказ прочитал, что выпущены, мол, такие-то учащиеся. И стали их вызывать по одному, аттестаты вручать. Когда директор сказал, что аттестат вручается Захаренко Алевтине Николаевне, она даже сначала не поняла и обернулась. Кто это - Алевтина Николаевна? Поняла только через секунду. Да, это же она сама, Алька! Просто никто так не называл никогда. Алька и Алька…

После концерта, в котором она тоже принимала участие, танцевала задорный русский танец со своим партнёром Юрой, начались настоящие танцы. 

Вальс-то, конечно, только родители умели, да они с Юркой. Зато «быстрые» и «медленные» умели все, даже тесно было!  Родители от них нисколько не отставали. А вот её папка не танцевал. Он как-то потерянно стоял возле стены, иногда поглядывая на часы… «Сейчас приглашу его», -  подумала Алька. «Все родители парами, а он…Только на медленный, он на быстрый не согласится…»

- А твой отец где? – прокричала она Лёньке, танцующему рядом. Музыка уж очень громко звучала. – Уже ушёл, что ли? Не видно…
- Ага… Ему  это,  - прокричал в ответ  Лёнька,- завтра рано вставать. В город поедет. Тетка Оля уезжает, машину заказала.
- Кто… уезжает? Куда?
Алька остановилась, её толкали, но она словно не замечала.
- Тётка Ольга Алексеева, - ответил, тоже остановившись, Лёнька. – Ты что? Не знала? Все знают… Алька! Куда ты?

Никого не замечая, расталкивая всех, Алька выскочила из зала в коридор, толкнула дверь. Где живёт Ольга, она выяснила уже давно. На том конце посёлка… 

Она почти бежала. Вот он, дом. Свет ещё во многих окнах горит. И на втором этаже тоже.
«На кухне», -  определила Алька.  В подъезд не вошла, ворвалась. Взлетела на второй этаж, позвонила. Да, что же это такое, звонок не работает! Заколотила кулаком, изо всех сил заколотила.

За дверью послышались лёгкие шаги, дверь распахнулась. Ольга, одетая в домашний халатик, изумлённо смотрела на Альку. Алька молчала.
Изумление Ольги сменилось тревогой, потом страхом.
- Аля! Что, что случилось?! – громким шепотом прокричала она.
- Теть Оль… Пожалуйста… Не уезжайте! Папка… Он вас любит… Я знаю! Теть Оль…

Ольга стояла, обессилено опустив руки.
- Девочка… Девочка моя, маленькая… Ты меня напугала…
Она шагнула и обняла Альку. Уткнувшись в Ольгино плечо, Алька разрыдалась.
- Теть Оль… Не уезжайте… - прорыдала она.
- Да никуда я не уезжаю… Что ты… Только на недельку к сестре, в отпуск…
- Правда?.. – отпрянула Алька. – Правда?
- Конечно… Куда ты?
Но Алька уже неслась по лестнице вниз и едва не пришибла дверью Лёньку.
- Лёнька, Лёнечка, - схватила она его за руку, нисколько не удивившись его появлению. – Она не уезжает! Не уезжает, понял? Только в отпуск! Скорее, скорее…

Они бежали к школе, когда  на пути увидели мужскую фигуру, торопливо идущую навстречу им. Отец…
- Алька! Ну, разве так можно, доча… Хорошо, Ленька сказал.  И сам умчался…
- Папка! Папа, она не уезжает! Только в отпуск!..

Внезапно успокоившись, она заглянула отцу в глаза.
- Пап… Она не спит. Ты… сходи к ней. А то она волноваться будет… Ладно?
Она снова схватила Лёньку за руку.
- Пошли, Лёнька.

Держась за руки, они торопливо шли по направлению к сияющей огнями школе, где ещё оставалось их детство.

А Николай стоял и смотрел  вслед своей Альке, дочери его лучшего друга,  так внезапно, так неожиданно повзрослевшей…