Путешествие 6 мая 2012 года.
В этот день я решила непременно отыскать деревянную дачу Крона на верхней террасе. Точнее сказать, место, которое после нее оставалось, поскольку само строение сгорело, как пишет Сергей Горбатенко в книге «Петергофская дорога» в ночь с 20 на 21 октября 1995 года. А я уже листала и читала эту книжку не раз, да мне кажется и так, откуда-то уже знала – той дачи Крона нет больше. Но верить в это я не верила - потому что картиночка про дачу Крона висела в моей памяти и эта картиночка была хотя чуть высветленной временем, но все же достаточно живописной.
На самом деле, я уже несколько раз за время наших путешествий пыталась отыскать это место, но мне это не удавалось. Ну, думаю, просто я не очень старалась, потому что должно же оставаться что-то увлекательное еще и на будущее.
В самое наше первое путешествие, 16 мая 2010 года, когда мы с Дианой, погуляв по парку Сергиевка, дошли пешком от усадьбы Собственная дача до станции Старый Петергоф – как я понимаю, мы даже и шли по Собственному проспекту, мы как-то проскочили это место. Вернее, мы прошли мимо детского санатория, который я раньше считала чем-то вроде сельской школы, и как-то быстро оказались у той коттеджной застройки, которая появилась здесь еще в 80 –ые – тогда кирпичные серые двухэтажные дома с высокими фронтонами казались роскошными (впрочем, и сейчас они были неплохи) и направились дальше к станции. По одну сторону дороги были новостройки, потом те самые советские коттеджи, по другую – какой-то бесконечный пустырь, заросший низким сорным кустарником, и заваленный строительным мусором, который уже стал зарастать травой.
Универсам около станции Старый Петергоф был на прежнем месте. А дорога вдоль канала, раньше заросшая старыми липами, была расчищена и совершенно открыта.
Воображение нарисовало мне что-то вроде деревянного коричневого строения на станции, и не случайно, здание, похожее на мое воспоминание, я потом нашла в интернете, должно быть, я в годы моего детства и отрочества видела то, что от него оставалось. Но сейчас ничего подобного не было и в помине. Здания не было вовсе, маленькая платформа была вся закована в решетки и пробираться на нее нужно было через бетонный бункер и турникеты. Понаставили капканов!
Второй раз, во время мартовского путешествия 2012 года, мы почти было дошли до предполагаемого места дачи Крона, но я усомнилась, что мы идем правильно, когда окончилась линия дачных домов. В моем понимании дача Крона располагалась в центре поселка. А тут собственно, и вовсе никакого поселка и не было, да и без того небольшая цепочка домов закончилась. Дальше начинался непроходимый снег, и было неясно, как в нем искать дорогу и спуск вниз, к шоссе, который в моей памяти был широкой аллеей, обсаженной липами.
Но, вернувшись домой, мы отыскали адрес дачи Крона в книге Сергея Горбатенко «Петергофская дорога» – Собственный проспект, 15, и нашли отметку на карте Гугл. Это оказалось совсем рядом с тем местом, от которого я решила повернуть обратно. На карте-схеме были пруды, даже почему-то два, хотя я помнила лишь один, но на карте-спутнике прудов не было видно – сплошные деревья.
Дачу Людвига Ивановича Крона я помню с детства, когда я и не знала ее настоящего названия и кем она была построена и для кого. Тогда она была для меня просто деревянным резным строением с башенкой и флюгером, очень красивым и замечательно интересным, но все же воспринималась мною просто как часть жизни, а не как чудо и памятник уходящий эпохи. Каким она была даже в эту пору, уже став домом, заселенным разными людьми, к Людвигу Крону отношения не имевших. Такой данностью для меня в те годы воспринимались и каменная Голова и парк, и дворцы в нем.
Я помню это так – мы, дачники, шли в магазин на остановку Просвещения, которая, по-моему, даже называлась в просторечьи – к «Учителю», через весь парк Сергиевка, по березовой рощице, мимо желтой церковки, окна которой заложены кирпичом, по мосту с бетонными плитами над оврагом к дворцу Собственной дачи, и дальше по дачному поселку. Этот поселок был очень добротным, дома и заборы в нем казались крепкими и свежевыкрашенными, росло много садовых кустов и цветов. И в этом поселке-то и было замечательное памятное место – деревянный, потемневший от времени двухэтажный дом, с резьбой и высокой башенкой, а на башенке причудливый флюгер. Я всегда любовалась этим домом, но никогда не помню, чтобы мы подходили его рассматривать поближе – видимо потому, что он был многоквартирным, в нем жили люди, и мы боялись вызвать их недовольство своим любопытством.
Это было немного странно для дачного места – деревянные дома, как правило, принадлежали одному семейству, а многоквартирными домами в моем понимании могли быть только каменные солидные дома или многоэтажные новостройки – блочные или кирпичные. Было удивительно, что в деревянном строении тоже может располагаться несколько квартир. Или коммунальных комнат? И там постоянно живут люди, не как горожане летом на даче, а круглый год.
Дом, как мне помнилось, стоял на берегу небольшого темного пруда. Такие небольшие водоемы в дачных поселках встречались часто. Вся та местность, где располагался дом, мне казалась большой и просторной, и дорога поворачивала возле дома вниз, к широкому спуску и к магазину у шоссе, но поворачивала словно бы среди небольшой площади окруженной невысокой травой. И эта картинка в моей памяти всегда озарена солнцем – жаркий дачный солнечный денек, свобода и неторопливость, радость прогулки.
И вот со мной произошло то, что происходит с героями фильма «Назад в будущее», когда они оказываются в своем родном городе в довольно отдаленном будущем. Правда, с героями происходят удивительные приключения благодаря фантастическому скачку во времени, именно из-за него они неожиданно видят привычный мир до неузнаваемости преображенным временем. А со мной все те же удивительные превращения произошли самым обычным образом – просто я не бывала в этих местах больше двадцати лет. И поэтому совершила свой скачок во времени – из картинки в памяти - в реальность. И если еще сказать точнее – из 20 века в 21 век.
И странное дело – если все остальные памятные мне места не так уж и сильно изменились, то это место изменилось до неузнаваемости. Здесь не было ничего, что бы напоминало о деревянном доме, даче Крона, теперь-то название я знала точно. Но называть им было нечего…
Правда сказать, про название я тоже знаю уже больше двадцати лет – это практически первое, что я узнала, придя в реставрационную мастерскую 9 ЛенНИИИпроекта после окончания архитектурного факультета. И я видела обмерные чертежи дачи Крона, вычерченные тушью на кальке и даже перетирала что-то на них бритвой, потому что только таким варварским способом можно было тогда вносить изменения в чертеж! И конечно, разглядывала его – но безо всякого интереса. Нет, я скоро, практически сразу, поняла, что этот проект и та чудесная резная дача из моих детских летних воспоминаний – одно и тоже, и удивилась, но, видимо, не слишком.
Слишком горестны тогда были мои мысли, и далеки от дачи Крона и Сергиевки и Петергофа. А сами они в моей памяти были слишком близко, чтобы я начала скучать о них. И казалось, они будут всегда, и я успею еще ими полюбоваться, стоит только захотеть.
А потом я узнала, что в 1995 году дача сгорела. И ее разобрали вплоть до фундамента.
Так что ее и не успели отреставрировать. А может быть, и не собирались реставрировать.
И чем бы она могла служить, отреставрированная, в середине 90-ых, в отдалении даже от железнодорожной станции – музеем? Но кто бы посещал ее здесь, разве только автобусные экскурсии? Экскурсии, экскурсии, - радостно подсказывало мне воображение, и я видела уже как люди из большого автобуса, остановившегося на шоссе, поднимаются вверх – да ведь недалеко же! Это даже приятно – размяться после сидения в автобусе! И с благоговением входят в этот дом.
Вот как описывал его архитектор Леонтий Николаевич Бенуа: « В тоже лето ( 1892 года) я с делал проект дачи Л.И.Крону. Он купил старый дом доктора Вредена, построенный в мавританском стиле, стоявший на горе, выше деревни Бобыльск. Эта дача значительно больше и затейливее наших. Она построена в характере и с приемами готической архитектуры. Интересно вышла башня и подъезд с крыльцом, исполненные так, как я мечтал, когда строилась башня в Озерках. Выступающие концы балочек обделаны головками на манер готики: их резал А.И.Стюнкель, который был моим помощником на постройке и у Крона и брата Миши. Сад, состоящий и горки и овражка, был несколько переделан Регелем и его помощником, чудаком Редешейдом…».
Как отмечает искусствовед Сергей Горбатенко, из книги которого «Петергофская дорога» (историко-архитектурный путеводитель) я взяла эту цитату, великолепный декор и часть архитектурных элементов дачи были утрачены в результате одного из послевоенных ремонтов – нетронутой сохранилась лишь «готическая» башня, завершенная флюгером с драконом. Горбатенко пишет: «В начале 1990-х гг. здание было расселено, а в ночь с 20 на 21 октября 1995 года в нем случился пожар, который нанес памятнику значительный ущерб. Остатки здания были разобраны местными жителями, которые разрушили даже каменный цоколь. Сохранился лишь запущенный сад с небольшим прудом. Еще раньше, в конце 1970- 1980- х, исчезли две стоящие рядом дачи (Собственный проспект. 17, 19) которые возможно, также принадлежали Л.И.Крону».
Поэтому я надеялась увидеть и узнать место и пруд. Понятное дело, что пруд сгореть не мог, каким бы сильным не был пожар.
Я смутно помнила пруд и вот теперь и книга «Петергофская дорога» прямо подтверждала, что пруд был. Горка и пруд. И даже были дома 17 и 19 по Собственному проспекту, которые окружали дачу Крона, которые, я очевидно тоже помнила как окружение дачи.
Но тут-то меня и ожидало самое удивительное открытие. Не то чтобы все было на месте кроме дома – пруд, площадь, дорога по поселку, а наоборот, начисто исчезла не только дача, но и вообще все место.
Все стало не то чтобы неузнаваемым, а просто даже невозможно было понять вообще где оно, это все, было.
Липовая аллея, ведущая вниз – осталась, но как-то сузилась, хотя, казалось бы, такое невозможно. Мы спустились по ней вниз, к шоссе, и я убедилась, что это тот самый спуск, потому что внизу, на прежнем месте осталось здание магазина, не знаю, что в нем располагалось теперь.
Напротив него, через Ораниенбаумское шоссе, как и прежде, возвышалось большое сооружение красного кирпича. Раньше оно использовалось под склады, сейчас здесь возрождено подворье Серафимо-Дивеевского монастыря.
Спускаясь вниз по аллее, слева заметили приметы былого времени - каменную широкую ступеньку и крошечный горбатый мостик через слабый ручеек. Ручеек внизу, почти у самого шоссе, впадал в небольшой прудик, который был весь завален пустыми пластиковыми бутылками и пакетами настолько, что даже не хотелось его фотографировать.
Прудик у шоссе, ступеньки и мостик я не помнила, так что место для меня казалось еще более чужим от того, что они обнаружились здесь. Хотя маленький полукруглый мостик и был схож с мостиком около Собственной дачи или с руинным мостиком около асфальтированного спуска к шоссе. Этот спуск является продолжением почти незримого Морского проспекта, который здесь проходит маленькой дорожкой позади Гофмейстерского корпуса усадьбы Лейхтенбергских, Сергиевки, и как ни удивительно является границей между усадьбой Сергиевка и усадьбой Собственная дача.
Я не могла поверить своим глазам, но даже от места дачи не осталось вообще ничего – сорный кустарник и свалка. И то, если я правильно смогла определить это место, в чем я сомневалась. Я попыталась, к большему неудовольствию Андрея, пройти подальше, но всюду лежал мусор, росли кусты, торчали какие-то прутья, пройти было совершенно невозможно и главное – впереди ничего другого и не было видно кроме свалки и поросли сорняков.
Где-то в глубине зарослей кустов, казалось, был виден какой-то отблеск воды – но не больше, чем лужа. Может быть, это и на самом деле была лужа. Но даже к этой луже было не пройти сквозь кустарник и не рассмотреть. И всюду мерзость запустения и свалка. И даже странно, что совсем неподалеку летние дачи, где живут люди.
Как раз в этот день многие из них приехали на весеннюю уборку, и у каждого домика кипела работа. Только один из домов был «зажиточный» и обнесен готовым бетонным забором ярко розового цвета странным образом украшенным чем-то вроде крошечных балясинок по верху…
Остальные когда-то были хороши, но время наложило на них свою печать, веранды осели, крыши прохудились, и видимо, у их владельцев не было средств, чтобы основательно заняться их починкой. Однако, все равно в них сейчас кипела жизнь, и люди готовились к приближающемуся лету. И только дача Людвига Крона продолжала жить только в моих воспоминаниях – в солнечной вспышке лета семидесятых.
Все остальное путешествие – а в нем было все-таки много хорошего – поющие лягушки в теплой солнечной запруде Кристательки, и весеннее путешествие по второму рукаву Кристательки, которое мы открыли для себя во всей красе зимой, я продолжала бубнить про пруд. Все более утверждаясь в мысли, что ясно вижу его перед собой на картинке моей памяти, я недоумевала куда подевался пруд, как будто что-то бы так уж существенно изменилось бы, найди я его на прежнем месте. Хотя, наверное, изменилось бы. Было бы не так печально и не казалось бы, что время – даже такое недолгое - может запросто стереть все начисто.
Продолжение во второй части. Я разбила рассказ о даче Крона на две части, чтобы была возможность в начале второй части добавить еще одну иллюстрацию - фотографию дачи Крона 1920 года.