Званное в период немецкой аккупации 1941-1943

Иван Сущенко-Званный
Званное  в период немецкой оккупации во время Великой Отечественной войны

За более чем трехсотлетнюю историю села Великая Отечественная война стала самой трагической страницей в его истории.  Погибло на фронте и умерло в госпиталях около 460 призванных (на стеле, установленной у Дома культуры названы 337 погибших), вернулось с войны 292 человека (со слов Шевченко Марии Васильевны – военно-учетного работника администрации Званновского сельсовета). Почти сорок процентов вернувшихся имели ранения, около тридцати процентов являлись инвалидами (по подсчетам автора по спискам ветеранов Великой Отечественной войны, хранящихся в текущем архиве сельского совета). Сколько мук и страданий перетерпели за 1418 дней женщины и мужчины, дети и старики. Особо хотелось бы сказать о тех, кто побывал в плену у фашистов – как мало мы еще знаем о том, что вынесли эти люди и от немцев, а потом и от своих, а сколько не пришло из плена, став лагерной пылью. Село было под немецкой оккупацией с 6 октября 1941 по 2 сентября 1943 года.
 В это время немцы уничтожали без суда и следствия званновских жителей, множество было угнано на работу в Германию. Оккупанты и полицаи творили бесчинства каждый день: избивали людей,  забирали скот, продукты питания, вещи. Немцы выпилили вековой лес, прилегавший к селу.
Тот негатив, что внесла война в жизнь всей страны и села, продолжался и в мирное время, он аукается до сих пор. Не случайно в Званном Великую Отечественную старшее военное поколение называло «Эта война» - она оставила в их душах  незаживающие раны, эта война была всегда у них рядом, в душе, в воспоминаниях. Так, например, на улице Средней не было ни одной хаты, чтобы в ней не погиб один или несколько человек. Послевоенное поколение выросло на рассказах о войне, оно видело ее глазами дедушек, бабушек, отцов и матерей, других старших родственников, близких людей, соседей.
Очень важно уяснить, как оценивали войну простые жители села. Послевоенному поколению, воспитанному советской системой, к которому принадлежит и автор этих строк, внушалось, что советские люди шли защищать свое социалистическое Отечество, то есть не только Родину, но и социалистический строй. Для жителей Званного это значило, что они шли защищать колхозы, в которые их загнала Советская власть. В настоящее время появилось много разноречивых версий массового героизма советских солдат в ту ужасную войну. Самой подлой и унижающей достоинство героев войны - и  фронтовиков и тех, кто трудился в тылу для приближения Победы – является версия либеральных кругов России, что народ на фронте вынужден был воевать под принуждением загранотрядов и СМЕРШа.
Постараемся честно разобраться в причинах Победы СССР над фашистской Германией на фактах, взятых из истории села Званное. Главное, чтобы читатели знали правду из уст своих односельчан и могли делать выводы сами.
Воевали фронтовики не за страх, а за совесть, никто их под автоматами на передовую не гнал. Ульяна Емельяновна Сущенко, рассказывала, как ее муж Федор Ермолаевич ушел на фронт. В самом начале войны он с другими односельчанами был призван в армию. Мобилизованные и провожающие собрались в Глушково у райвоенкомата, мужиков выстроили, и в этот момент налетел немецкий самолет и начал обстреливать собравшихся, началась паника. Некоторые из мужчин стали прыгать с обрыва и через лозняки в пойме Сейма убегали обратно в село. Ульяна стала настаивать, чтобы и Федор сделал то же самое, кричала, что у него двое детей, но он ответил: «А кто же с немцем будет воевать?» - и остался так же, как и подавляющее большинство тех, кто вместе с ним ушел на фронт, как сотни односельчан.
Часть мужчин, попав в начале войны в окружение, возвращалась в село. Надо сказать, дизертиры то же были среди званновцев. Большинство из них в период оккупации прятались от немцев, так же как и подростки, когда оккупанты прибывали в село: в сараях, копали ямы под хворостом, сеном и даже под навозом и прятались в них. После, когда пришли свои, их призвали в армию, и они воевали на фронте.
Из рассказов тех, кто пережил войну, осмысливавших причины нашей победы, можно сделать вывод, что в первый год войны, когда успех у гитлеровцев  был самым большим, советские солдаты сдавались в плен в массовом количестве, надеясь, что немцы цивилизованный народ и будут с ними обращать по-человечески. Некоторые из фронтовиков говорили, что зверское обращение фашистов с пленными привело к тому, многие бежали из плена, и потом вновь оказывалась на фронте.
Вот небольшие картинки «полевых лагерей», о которых рассказывали очевидцы. Немцы обносили колючкой территорию в поле и загоняли туда военнопленных. Кормили их из свиных корыт очистками от картофеля. Воды почти не было, и, естественно смертность была очень высокой. Местные женщины приносили и бросали через «колючку» сырые овощи, за которые голодные мужчины кидались в драку. Кормили немцы боле-менее приемлемо только тех, кто ходил на работы. Поэтому у ворот таких лагерей за ночь скапливались почти весь контингет, люди лежали друг на друге. Но захватчики брали на работу только тех, кто имел определенную квалификацию: плотников, столяров, каменщиков, печников и т. д.
 У советских солдат в 1942 году желания сдаваться в плен уже не было – так утверждали фронтовики. Статистика это подтверждает: в последующие годы войны сдающихся в плен уменьшилось на миллионы. Освобожденные города и села после битвы под Москвой показали, как немцы жестоко обращаются с мирным населением. Все это сказалось на умонастроении тех, кто еще колебался в начале войны: воевать или не воевать? Что касается идеи борьбы за социализм, то никто никогда среди жителей Званного эту мысль не высказывал, ну, может быть, только учителя в школе, руководители сельсовета и колхоза в докладах на собраниях. Многие из фронтовиков говорили, что и приказ Сталина 28 июня 1942 года №227 «Ни шагу назад» так же сыграл важную роль в нашей победе, добавил дисциплины в войсках. Приказ был суров, но на войне без этого не бывает. У немцев тоже были и штрафные подразделения, и загрнотряды.
Чтобы читатель имел более полное представление о периоде оккупации стоит рассказать о системе управления немецкого «нового порядка».
Низовыми представителями оккупационной немецкой власти на селе являлись сельские старосты. Как все органы административного управления на всей оккупированной территории они прямо и полностью  были подчинены местным германским комендатурам и являлись, как правило, их послушным орудием.
Сельские старосты помогали немцам вести борьбу со всеми антигерманскими элементами и выкачивать сельскохозяйственные продукты. Староста давал письменное обязательство исполнять все распоряжения германских властей, всячески препятствовать каким бы то ни было антинемецким выступлениям и сообщать немецким органам о подготовке таких выступлений. Политическая благонадежность и преданность старосты проверялась жандармерией, тайной полевой полицией или непосредственно комендатурой, и в дальнейшем он находился под постоянным негласным наблюдением этих органов. Старосты обязаны были оказывать помощь комендатурам и другим германским органам при проведении различных мероприятий. Староста был обязан доводить до сведения населения распоряжения немецких властей. Все просьбы и ходатайства на имя германских властей подавались жителями  лишь через  старосту.
Старостам предоставлялось право наказывать жителей, но только за маловажные проступки, которые не носили характера антинемецких выступлений. Староста был вправе налагать денежный штраф до 1000 руб., сажать под арест и отправлять на принудительные работы сроком до 14 дней. В случае каких-либо проступков против немцев наказание определялось германскими органами.
В районах действий партизан старостам выдался пистолет, винтовка или охотничье ружье. Старосты снабжались удостоверениями сроком на 1-2 месяца, по истечении которого удостоверение должно быть продлено или  заменено новым.
За свою работу старосты получали плату до 150 марок в месяц и, кроме того, отдельные вознаграждения за выдачу партизан. Староста являлся не только агентом немцев, но и их заложником. Имели место расстрелы старост, как и других местных жителей, в порядке репрессий за действия партизан в окрестностях данного населенного пункта. Среди старост имелись и честные советские люди, в меру сил и возможностей старающиеся облегчить положение населения. Они предупреждали крестьян о готовящихся реквизициях, обысках, содействовали партизанам, укрывали наших людей и т. п. Но таких, конечно, было мало.
По рассказам тех, кто жил в оккупации в Званном помощниками немцев в селе были Трушко, по слухам связанный с партизанами, и  Михаил Шевцов, впоследствии арестованный и преданный советскими властями трибуналу. Шевцов жил недалеко от шляха. Трушко был старостой, а Щевцов командовал полицаями.
Жители Званного все как один относились с недоброжелательностью к полицаям. Их считали хуже фашистов. Это они приводили немецких солдат к тем, у кого отбирали скот, это они избивали шомполами молодежь, если заставали ее вечером гуляющей возле хат. Это они ходили по хатам и забирали молодежь для угона на работу в Германию, они же участвовали в карательных операциях. После войны, отсидев в лагерях, некоторые из них возвратились домой. Все, от мала до велика, в селе знали, что это бывший полицай. И отношение к ним было у подрастающего поколения презрительным.
Весь период оккупации для жителей села – это период выживания. Еда у всех росла в огороде, хрюкала, мычала  и кудахтала в сараях и во дворе, если ее не забирали немцы. Никаким снабжением товарами первой необходимости оккупанты не занимались. Соль была на вес и по цене золота, мыла и спичек не было. Чтобы растопить печь хозяйки оставляли в ней на ночь тлеющую головешку, рискуя за ночь отравить всю семью угарным газом. К сожалению, такие случаи были. По утрам те женщины, у которых головешка потухла, выходили на улицу и смотрели, у кого из трубы идет дым, бежали к  этой соседке с горшком за угольком. Мужики для закуривания добывали огонь с помощью кремня и кресала (железки), благо табак высаживали испокон веков в огороде.
Сущенко Игнат Яковлевич, инвалид с детства, рассказал один символичный случай, произошедший с ним в то время. Он сидел на улице возле хаты и пытался с помощью кремня и кресала добыть огонь, чтобы прикурить цыгарку. В это время мимо проходил немец. Он подошел к Игнату, забрал у него первобытное орудие добывания огня, забросил его за забор и вручил зажигалку. Показал большой палец и ушел. Дед Игнат прикурил с помощью зажигалки и возвратился во двор, чтобы забрать кресало. Он объяснил: зажигалка – это очень хорошо, но когда в ней кончится бензин – что делать? Бензина  в войну невозможно было достать, а кресало могло служить каждый день.
Нечего было говорить о медицинском обслуживании, впрочем, были случаи, когда немецкий врачи помогали больным званновцам.
Осенью 1941 года после того, как установилась оккупационная власть, гитлеровцы в целях сбора колхозного урожая сохранили принцип коллективного труда. На базе колхоза создали «общий двор». Во главе поставила свое доверенное лицо, управляющего. Военная комендатура издала приказ, что уборку и обмолот хлебов производить существующим до сего времени порядком, т. е. коллективно. Невыход на работу рассматривался как противодействие командованию германской армии со всеми вытекающими последствиями. Посев озимого клина также провели коллективно. В общем «старины не рушили».
   16 февраля 1942 года был объявлен закон об отмене колхозов и новом порядке землепользования. Суть его сводилась к следующему: все законы, декреты и постановления советского правительства, касавшиеся создания, управления и ведения коллективных хозяйств, упразднялись;  земля  переходила  в  ведение германского  сельскохозяйственного   управления и должна была обрабатываться крестьянскими общинами под руководством управляющих.  В общинах устанавливалась круговая порука по выполнению денежных и натуральных налогов. Переход к индивидуальным личным хозяйствам разрешался лишь в том случае, когда выполнялись обязательства по натуральным поставкам сельскохозяйственному управлению.   
   К лету 1942 года в большинстве оккупированных областей введены нормы обязательных поставок, объявлены заготовительные цены, за выполнение норм обещаны боны на закупку промтоваров. Однако согласно донесениям советской зафронтовой агентуры «нормы назначаются в каждой области по произволу местных властей, а плата настолько низка, что не имеет никакого значения. Во многих же областях ни деньги, ни боны вообще не выдаются».  К осени 1942 года произвели раздел земли, однако единый принцип при этом не соблюдался. В некоторых случаях крестьянам давали по две десятины, а остальную землю сохраняли в общинном фонде, из которого «жаловали» лиц, отличившихся перед оккупантами.
   С 1942 года на оккупированной территории России взимались следующие налоги с населения: а) подушный, б) земельный, в) с построек, г) с собак. Изначально они собирались как деньгами, так и продуктами питания. Основным налогом в сельской местности являлся подушный. Его сумма была фиксированной – 120 рублей в год с человека. Лица, использовавшиеся немцами на вспомогательных работах для нужд германской армии, выплачивали более высокую сумму – 180 рублей в год. Он собирался в конце календарного года. Налогом облагались все граждане от 18 до 60 лет. От этого налога могли быть освобождены инвалиды, имеющие соответствующее заключение медицинской комиссии (согласно немецкой инструкции для получения льгот ее нужно было проходить ежегодно), беженцы, не имеющие никаких источников дохода, и безработные. От этого налога освобождались также и фольксдойчи – лица немецкого происхождения. Все собранные налоги сдавались в районную кассу. За их неуплату несли уголовную ответственность, как сами налогоплательщики, так и старосты.
   С 1943 года количество налогоплательщиков  расширили и подушный налог стал взиматься с лиц с 14 до 65 лет. По представлению волостных старшин начальник района мог освободить от налога неплатежеспособных граждан, но это решение вступало в законную силу только с письменного разрешения немецкого коменданта. Каждое хозяйство облагалось налогом в 100 рублей в год. Волостным старшинам предоставлялось право по согласованию с сельскими старостами увеличивать или уменьшать размер налога в зависимости от рентабельности хозяйства. 10% от суммы собранного налога поступало в распоряжение волости. В условиях, когда план молниеносной войны Германии против Советского Союза оказался сорванным, основной упор в налоговой политике стал делаться на различные натуральные сборы, в первую очередь продуктов питания. Это было гораздо ценнее, чем быстро обесценивающиеся деньги.
Поэтому воспоминания тех жителей Званного, что пережили оккупацию полны рассказами о том, как полицаи сами или вместе с немцами ходили по дворам и отбирали продукты питания, яйца, кур, свиней, коров и лошадей. Сельчане за постоянное выражение, которое произносили немцы, заходя в хату : «Матка! Яйка!» - так немцем между собой и звали.
Были случаи контактов с немцами и похуже. Однажды женщина, стоявшая вместе с соседками у ворот, рассмеялась в тот момент, когда мимо проходили солдаты. Один из них подошел к этой молодухе, схватил за руку, заорал что-то и показал автоматом, чтобы она шла в проулок на расстрел. Если бы не соседки, что приподнесли разбушевавшемуся гитлеровцу кусок сала или курицу, то быть бы беде. Существовали отношения и иного толка. На улице Средней  квартировал в одной из хат молодой немецкий офицер, девушки и парни его возраста, жившие неподалеку, вскоре познакомились с ним и ходили по вечерам к нему играть в карты.
Угоняли немцы молодежь села на работы в Германию,  этого все старались избежать, прятались от облав, даже наносили себе увечья. Одна девушка приложила к ноге истолченные цветы купальницы на ночь и получила большой  ожег. Немецкий врач, не установив причину болезни и боясь, что она заразная, «забраковал» девушку и отправил ее домой.
По рассказам стариков перед битвой на Курской дуге летом 1943 года некоторых званновских парней немцы гоняли на рытье окопов в прифронтовую полосу.
О самих немцах мирные жители села плохо не отзывались, в селе они появлялись не часто. В те времена пели вот такой  куплет «Семеновны», он в какой-то степени передает колорит эпохи оккупации:
Ой, Семеновна, баба хитрая –
Любила Сталина, а потом Гитлера!
Немцы открыли в селе церковь, сами иногда заходили в нее во время богослужения.
По воспоминаниям учителей занятия в школе проходили, но по отдельным начальным классам. Постоянного состава учеников не было, так, например, в 4-м классе ходило всего 5-6 учеников.
В Глушковском районе, как и на других оккупированных территориях, действовали партизаны. Мы воспользуемся материалами диссертации Владимира Викторовича Коровина «Партизанское движение на территории Курской области в 1941-1943 гг.». В ней он говорит, что в процессе организации сопротивления оккупационному режиму на территории Курской области четко прослеживается четыре основных этапа. Первый этап, длившийся с августа до конца сентября 1941 г., заключался в проведении организационно-мобилизационных мероприятий по формированию партизанских отрядов, подготовке мест их базирования, созданию запасов продовольствия, медикаментов, вооружения, боеприпасов. В это время была проведена вербовка разведывательно-диверсионной агентуры и резидентуры; началась подготовка кадров для выполнения специальных заданий в тылу врага. Вся указанная работа осуществлялась силами сотрудников органов НКВД.
Новый этап организации партизанского движения начался в октябре 1941 и продолжался до весны 1942 г. Условия оккупации внесли значительные коррективы в планы развертывания партизанской борьбы. Обстановка, при которой из 32 созданных партизанских отрядов смогли начать боевую  деятельность всего 5-7, может быть охарактеризована как критическая.
Причинами сложившейся ситуации стали: отсутствие боевого опыта и связи с «Большой землей», недостаточное количество в области лесных массивов для размещения и маневрирования партизанских сил, успехи вражеской пропаганды и карательные мероприятия  фашистов, трусость, дезертирство и предательство отдельных бойцов и командиров.
Следующий этап организации партизанского движения в регионе связан с проведением комплекса мероприятий по централизации управления партизанскими силами и расширением масштабов вооруженной борьбы в тылу врага.
Весной 1942 г. Курский обком ВКП(б) принял ряд решений об усилении партизанской борьбы путем переброски на оккупированную территорию значительного числа организаторов партизанских отрядов и групп. Передача руководства партизанской борьбой на территории Курской области штабу партизанского движения при Военном Совете Брянского фронта носила формальный характер. Только через 2,5 месяца после создания БШПД, его приказом был сформирован объединенный штаб партизанских отрядов Курской области, которому были подчинены пять отрядов, действовавших в северо-западных районах. Партизанские отряды западных районов были объединены под общим командованием спустя еще два месяца. Руководство их деятельностью со стороны БШПД и ЦШПД сводилось, главным образом, к направлению приказов об организации боевых действий, тогда как регулярное снабжение партизан вооружением и боеприпасами налажено не было, что в свою очередь являлось основным фактором, сковывавшим партизанскую борьбу в регионе.
На заключительном этапе организации партизанской борьбы начали действовать подпольные окружкомы ВКП(б) и ВЛКСМ, развернувшие агитационно-разъяснительную работу с населением и обеспечившие политическое руководство партизанскими отрядами. В связи с началом зимнего наступления советских войск, изменившим обстановку на фронте и в тылу, наблюдался численный рост партизанских отрядов за счет притока в них местного населения, в результате чего увеличилось количество самих партизанских формирований.
Распоряжения и Приказы БШПД командованию Первой и Второй Курских партизанских бригад, передаваемые по радиосвязи, в ряде случаев не соответствовали ситуации, складывавшейся в районе их боевых действий с учетом изменений оперативной обстановки на фронте.
Переподчинение партизанских отрядов командованию войсковых частей и соединений и последовавшее за этим расформирование партизанских бригад оказалось мерой несвоевременной. Овладевшие тактикой партизанской борьбы, бойцы и командиры отрядов могли эффективно использоваться для решения боевых задач на оккупированной территории Курской и соседних областей. Этот вывод подтверждается деятельностью в тылу врага до осени 1943 г. партизанских бригад имени Суворова и имени Котовского, в состав которых вошла часть партизан Второй Курской бригады.
Весной 1943 г. была проведена организационная работа по формированию резервных партизанских бригад и подпольных партийных органов на случай повторной оккупации территории области. Созданные партизанские бригады непереправлялись в тыл противника и прекратили свое существование в августе 1943 г.
Наиболее эффективными действия диверсионных групп партизанских отрядов были осенью-зимой 1942 г., когда им удалось сорвать значительное количество воинских перевозок противника на Сталинградское направление.
К сожалению, отсутствие необходимой документации не позволяет определить абсолютно точные результаты боевой деятельности партизанских отрядов Курской области.
Объективное освещение истории партизанской борьбы в тылу врага нисколько не умаляет величие подвига курских партизан и подпольщиков. 785 человек, сражавшихся в отрядах народных мстителей, отдали свои жизни за свободу и независимость родной земли.
Сразу же после оккупации Глушковского района начал действовать партизанский отряд. Его командиром стал первый секретарь райкома партии  В.И.Филимонов, комиссаром – второй секретарь А.Д.Грайворонский, начальник штаба – И. С. Новиков – третий секретарь райкома. Они все погибли в боях с немецко-фашистскими захватчиками (Книга памяти, Курскинформпечать.Курск, 1993, с.8).
Костяк отряда составляли бойцы и командиры истребительного батальона. Его численность выросла с 30 человек в октябре 1941 года до 140 человек к июню 1943 года. Вначале отряд действовал самостоятельно и подпольно, а в декабре 1942 года вошел в состав 2-й Курской партизанской бригады как отряд им. Щорса.
Партизаны – глушковцы собирали раздевательную информацию и передавали ее армейскому командованию, осуществляли диверсии на участках железной дороги, так же на шоссейных дорогах Рыльск-Глушково, Рыльск-Крупец, Рыльск-Мальцево. Бойцы отряда разгромили гарнизон противника в селе Михайловка Рыльского района и комендатуру в селе Марково Глушковского района. Партизаны взорвали 4 паровоза, пустили под откос два эшелона противника, взорвали водокачку (Указ. соч.,там же).
В ночь с 1 на 2 июня 1943 года одна группа партизан отряда перешла линию фронта у села Кульбаки и соединилась с частями Красной Армии. Остальная часть отряда действовала в тылу противника до сентября 1943 года.
По воспоминаниям председателя колхоза «Имени Жданова» Андриенко Григория Алексендровича (он занимал эту должность в 60-х – начале 70-х), в районе накануне оккупации был создан партизанский, в начале в нем было 21 человек, а на день оккупации (октябрь 1941 года) осталось только 9 человек.  Через некоторое время, после пополнения численность достигла 30 человек, из этих бойцов были созданы группы по 5 человек. В  задачу партизан входило подыскать людей, которые были полны ненависти  к оккупантам и согласны были вести подпольную работу. В лесу имелись спрятанные патроны, боеприпасы, продовольствие.
В феврале 1942 года в отряд прибыл  Синегубов Афанасий Яковлевич. По воспоминаниям самого Синегубова, в этом же месяце во время диверсии в Серпухово на железной дороге его контузило и повредило глаз. Он ушел за линию фронта, добрался до Старого Оскола, где  с 23 марта  по 27 апреля 1942 года находился обком партии. Афанасий Яковлевич пролежал в госпитале, зрение ему там вернули. После выхода из госпиталя  Синегубова на бюро обкома партии утвердили командиром партизанского отряда. Вместе с Синегубовым 10 человек выбросили на парашютах в тыл гитлеровцев на территорию Глушковкого района. После приземленя в  бою с гитлеровцами погибло несколько человек. Оставшиеся партизаны добрались до Глушково и стали активизировать действия отряда, который вошел во вторую Курскую партизанскую бригаду.
  После прибытия Синегубова  в отряд, численность партизан увеличилась до 80 человек. Отряд начал боевые действия. Часть людей работала подрывниками. Мозговому и Омельченко (бывшему директору суконной фабрики) было дано задание прерывать связь немцев и взрывать эшелоны. Они пользовались минами -  липучками. Во Льгове взорвали сразу 4 паровоза. Немцы терялись в догадках, не могли понять, кто совершает диверсии.
Были случаи облав на комендатуры. Например, в с. Марково в 1942 году ночью бойцы отряда Синегубова разгромили комендатуру и убили коменданта. Это был жестокий человек, который зверски расправился с коммунистами. Он просил оставить ему жизнь, но его не пожалели. После этого в Марково  не было коменданта.
 За Марково находилось село Анатольевка,  расположенное у дороги, так что ни один из партизанских отрядов не проходил мимо. Однажды отряд Синегуба утром  занял село. В 2 часа дня из Рыльска подошла  подмога немцам. Командир приказал занять оборону и встретить врага пулеметным огнем. Противника было около 40 человек, почти все вражеские солдаты были убиты, одного удалось взять живым. Ему задали вопрос: «Что бы ты сделал, если бы поймал партизана»? Он ответил: «Я бы ему сначала отрубил руки, ноги, затем выколол глаза, а уже потом отрубил бы голову». После этих слов ему приказали поднять руку, и один из бойцов отрубил ее саблей, затем отрубил другую. Но тут нервы партизан не выдержали, и боец отрубил немцу голову. Этот случай стал легендарным и его рассказывали школьники друг другу после войны.
В Кумовой Яме стоял отряд карателей, он состоял из немцев и полицаев. С ними «синегубовцы» так же приняли бой, в нем потеряли двух человек, но отряд карателей был разбит.
В отряде хорошо была налажена разведка, население всегда оказывало  в этом поддержку, но больше всего помогали подростки. В отряде было два юных разведчика, к сожалению, имена их не сохранились.
В июне 1943 года накануне Курской битвы партизан стали сильно преследовать немцы. Бойцы зашли в Званное, взяли с собой 2 человек и решили перейти линию фронта.  Григорий Андриенко с товарищами был направлен в разведку в село Юрасово и село Кекино, там они выжидали три дня, а затем доложили, что перейти линию фронта невозможно.
Когда разведчики вернулись в отряд, командир приказал пробираться через линию фронта небольшими группами. Синегубов в своих воспоминаниях высоко оценивает Андриенко: «В переходе линии фронта большую роль сыграл Андриенко Г. А. , это боевой и стойкий коммунист».
Немцев в поселке Глушково было очень много. Чтобы перейти линию фронта, нужна была решительность и смелость. 140 человек партизан зашли на Глушковскую ферму и стали дожидаться ночи, чтобы можно было продолжить путь дальше. Днем к этому сараю пришли немцы, чтобы разобрать сарай на дрова. Но местная женщина уговорила их не делать этого, дав им яиц, и они ушли. Ночью партизаны двинулись в путь, недалеко от села Кульбаки они были обнаружены. Началась перестрелка, двух  партизан ранили, но перейти линию фронта все же удалось. После этого отряд полностью распался. Часть людей была послана в город Суджу, а часть осталась в рядах Советской Армии.
Партизаны часто заходили в Званное, оставались на ночлег, получали от населения продукты,  жители снабжали их информацией. Поздной осенью 1942 года два партизана с винтовками зашли в дом Сущенко Ульяны Емельяновны. Они были приняты, накормлены, провели на печи ночь и ушли к вечеру второго дня.
Были случаи, когда в селе происходили перестрелки между партизанами и полицаями. В зиму с 1942 на 1943 год на улице Средней произошла такая стычка. Свидетели рассказывали, что партизаны ехали на санях со стороны ценра села по улице Средней в сторону леса,  им на встречу выехали так же на санях несколько полицаев с винтовками и повязками на рукавах. Возможно, они мирно бы и разъехались, но у одного из партизан не выдержали нервы, он выхватил из соломы винтовку, выстрелил, полицаи ответили залпом. Партизаны заскочили в один из дворов и через огород бросились к реке, перебежали через замерзший Сейм и зигзагами стали продвигаться по направлению к селу Будки. Полицаи по ним стреляли, но промахивались. Партизаны  благополучно скрылись из виду.
Некоторые жители села были связными у партизан отряда имени Щорса, как, например, Александр Максимович Карпенко 1920 года рождения.  В 16 лет он был избран секретарем комсомольской организации в Званном. В 1939 году призван в армию, служил политруком, вступил в ряды КПСС. Когда началась война, ему шел 21-й год. В боях под Смоленском попал в плен, но ему удалось бежать,  пробраться в родное село. Домой он пришел голодный,  настолько худой, что родные его сначала даже не узнали.  Добрые люди помогали ему, прятали от врага. Александр Максимович в родном селе нашел свое место в строю, стал связным партизанского отряда, снабжал его информацией.
По словам Николая Егоровича Завдовьева (выпускника школы 1968 года), его дед Афанасий Петрович в годы войны летом жил на бугре, который находится невдалеке от бывшего кирпичного завода,  ловил в Сейму и протоке рыбу. К нему часто наведывались бойцы партизанского отряда Синегуба, он снабжал их едой и информацией о положении дел в Званном. Его кто-то выдал,  немцы Афанасия Петровича арестовали и  казнили в Теткино. В честь этого смелого человека место, где рыбачил партизанский связной, народ теперь называет «Фанасыв бугор».
Партизанской связной была и девушка Маша, жившая на улице Средней в крайнем доме перед лесом. В послевоенный период, очевидно, за партизанские заслуги, ее назначили заведующей фермой,но особых организаторских способностей у молодой женщины не оказалось и вскоре ее освободили от этой должности.
Воспоминания о партизанах имелись после войны почти в каждой семье села, подавляющее большинство жителей Званного помогали народным мстителям, все хотели победы над врагом.
Рассказ о партизанском движении был бы не полным без трагической и вместе с тем романтической истории о немце Отто Адаме  и русской подпольщице Маше Васильевой.
Немецкому офицеру Отто было меньше тридцати, когда он попал на русскую землю. Красавице Маше, встреча с которой перевернула его жизнь, едва исполнилось восемнадцать. Мы расскажем эту историю, основываясь на материалах, которыми располагает музей Дома культуры села Званное. Здесь имеются воспоминания людей лично знавших Отто и Машу: Марии Захаровны Чихиревой, двоюродной сестры Маши Васильевй; командира партизанского отряда им. Щорса Афанасия Яковлевича Синегуба; партизан этого отряда - Владимира Фомича  Голованова и Татьяны Дмитриевны Тимашовой, а  так  же бывшего следователя Генеральной Прокуратуры СССР Олега Викторова, который допрашивал старосту Ходяковки, выдавшего партизан карателям.  В этих материалах есть противоречия, в частности, есть расхождения в том, как погибли Отто и Маша.
Заведующий складом боеприпасов Отто (в некоторых материалах его называют интендант) влюбился в Машу, которая работала переводчицей в комендатуре города Рыльска. 22-летний офицер предполагал, что она разведчица, и часто как бы случайно, подбрасывал девушке секретные документы, или приглашал на свидания в офицерский клуб. Осоловевшие от шнапса гитлеровцы частенько болтали там лишнее.
В феврале  1943 года уже сдалась южная группировка фашистских войск в Сталинграде вместе с  фельдмаршалом Паулюсом, Курск к этому времени был освобожден советскими войсками. Наиболее здравомыслящим немцам стало понятно, что авантюра Гитлера потерпела крушение, дело поражения Германии – вопрос времени.
Отто решился на отчаянный шаг. В ночь с 10 на 11 февраля 1943 года он вместе с Машей пожег склад и решил бежать к партизанам.
В партизанском отряде немцу, естественно, поверили не сразу. Проверяли, не спускали глаз. А потом из Москвы, из Центра партизанского движения передали, что Отто Адам у себя на родине поддерживал коммунистов, а его дядя, член компартии Германии, сидит в концлагере. Отто и Маше в отряде стали давать совместные поручения. На одном из таких заданий староста Ходяковки заметил парочку в лесу недалеко от села и сообщил карателям. 25 марта 1943 года неподалеку от села Званное каратели настигли Машу Васильеву и Отто Адама. Владимир Фомич Голованов, который был вместе с ними, вспоминает, что они составляли одно звено: Владимир был ездовым, а сзади, на повозке, восседали Отто в форме немецкого офицера с модно одетой Машей. Голованов, утверждает, что он скрылся от преследователей под обрывом реки и слышал, как Отто и Маша подорвали себя гранатой.
Партизанка Татьяна Дмитриевна Тимашова в своих воспоминаниях говорит, что заметив преследователей, Отто и Маша залегли за кучей дров, Отто отстрелавался, а когда осталось два патрона в его пистолете, он убил Машу и себя. Все это произошло недалеко от берега реки Сейм в Карыжском лесу у «Затона». Все званновцы, кто знает об этой истории,  говорили о том, что эта пара убегала от преследовавших карателей от шляха до реки.
Наиболее ценные всведения о гибели этих двух партизан имеются у моего одноклассника Владимира Бондаренко. Вот его почти дословный рассказ:
«Мой отец, Тихон Григорьевич, был организатором захоронения Отто и Маши на месте их гибели в лесу. По его рассказам, они отступали от Ходякивки до Сейма в районе Затона. Отец еще говорил, что если бы он был на их месте, то ушел через реку в Лещиновку: лед в то время хоть и начал таять, но был местами довольно крепкий. Многие из села ходили смотреть на трупы партизан. Отто был убит выстрелом в сердце, а Маша в висок. Сельчане пришли к выводу, что стреляла Маша в Отто, а потом в себя (впрочем, есть мнение, что стрелял все же Отто – И. Сущенко). Когда пришел посмотреть отец, то увидел, что у немца был отрезан палец – кто-то таким способом забрал себе его золотое кольцо, может быть, каратели, что гнались за партизанами.
Отец обратился к Терешко, сельскому старосте (Терентию Магинычеву, он жил так же, как и отец, на улице Средней), с просьбой захоронить трупы, так как вода уже прибывала, и половодье могло их унести. Терешко ему сказал, чтобы это было сделано потихоньку – ночью, чтобы никто не видел. Отец с другими мужиками похоронили партизан возле «Затона». После освобождения села нашими, он показал место захоронения и Отто и Машу перезахоронили в центре села возле сельсовета, а в 1966 году еще раз перезахоронили в Глушково.
В 1969 или 1970 году приезжал племянник Отто Адама из Германии. Отца вызывали в райком партии, и он вместе с секретарем райкома и этим немцем выезжали в лес к Затону, где мой родитель показывал место гибели партизан и их первое захоронение. Там же, на этом месте, героев помянули шнапсом и коньяком».
Один из тех, кто участвовал в первом захоронении - Василий Николаевич Лысенко (Гнатеив) так же утвержает, что следов от взрыва гранаты на убитых не было видно, были следы от пуль. Поэтому трудно поверить в версию о гибели героев, что высказывает  Владимир Фомич Голованов.
 Доктор исторических наук Владимир Коровин, который занимается историей курских партизан, выяснил, что у немца была жена. Семьей Отто успел обзавестись незадолго до войны. От брака с дочерью ювелира у него на родине, в небольшом немецком городке Лансбурге, на свет появилась дочь Рита.
 Тем не менее, вероятно, у Маши и Отто были общие планы. По воспоминаниям товарищей по отряду, они собирались поехать учиться в Москву. Маша намеревалась стать врачом, а Отто мечтал строить мосты, как и его отец. И ещё, поговаривали однополчане, они планировали иметь детей.
Когда в село пришли советские войска, героев-партизан перезахоронили в центре села Званное. Здесь их могила с памятником находилась до 1965 года, а потом их останки были перенесены в районный центр. Здесь в Глушковском краеведческом музее, равно как в музеях Рыльска и Курска, есть экспозиции, посвященные этой паре. Олег Викторов написал про Машу и Отто пьесу "На Курской дуге". Спектакль обошёл практически все сцены России, поставили его курские артисты на импровизированной сцене и в селе Званное летним вечером в середине 60-х годов.
 Автору пьесы, Олегу Сергеевичу, удалось разыскать в Германии мать и отца Адама. У Отто была фотография родителей. Уходя на задание, он вместе с другими документами оставлял карточку в партизанском штабе. В 1963 году Викторов послал это фото с письмом в одну из газет ГДР. Фрау Хельга Адам и её супруг думали, что сын пропал без вести. Они были потрясены, увидев себя на фотографии в еженедельнике. Чета пожилых немцев приезжала в Курск несколько раз. Последний – в 1987 году. Вместе с мамой Маши Васильевой они плакали на могиле своих детей. А на кладбище в пригороде Берлина родители Отто рядом с фамильным склепом Адамов поставили памятник из белого мрамора. Тоненькая юная девушка с длинными пушистыми косами положила голову на плечо немецкому офицеру. Одной рукой она обнимает парня, а во второй держит гранату. На бронзовой доске надпись: «Светлой любви Маши Васильевой и Отто Адама».
Всего в войну погибло 19 глушковских партизан (Указ. соч., с. 9)
 Самоотвержено воевали званновцы на фронте. Бывшие солдаты в своих рассказах о войне никогда не произносили слова «героизм», «подвиг», хотя имели медали и ордена. Типичный пример – Алексей Лукич Шевченко, награжденный орденом Красной  Звезды и орденом Великой Отечественной войны, несколькими медалями. Просто и обыденно он повествовал, что однажды на участке, где находилось его подразделение, неожиданно двинулись наступать немцы. Удар был настолько стремительным, что началась паника, и бойцы бросились отступать врассыпную. Шевченко и шесть его таварищей- минометчиков не растерялись и выпустили из трех минометов минут за десять весь боекомплект по наступавшим немцам, перепахали все картофельное поле, по которому шел противник. В это время командир организовал контрнаступление, линия фронта была удержана. «Ну, что там – 15 минут боя прошло, -  говорил фронтовик, - мы за это время и испугаться не успели. Нас всех минометчиков за это наградили, но какой же это подвиг? Вот в соседнем батальоне один солдат немецкий самолет сбил из винтовки – вот это герой ему и Звезду Героя дали».
Отец Писаного Николая был артеллиритом (Николай выпускник 1967 года Званновской школы). В конце войны шли бои в Берлине, гаубица крупного калибра, в расчет которой входил Писаный, стояла на одной из улиц и расстреливала кирпичную баррикаду, где засели гитлеровцы и не давали продвигаться нашим войскам. Баррикада была уже почти разрушена, как вдруг из-за угла выкатил танк «Тигр» и выстрелил по пушке, она от попадания упала набок. Весь расчет уцелел и заскочил в подворотню. В это время танк развернул башню и стал вести огонь вдоль улицы. В этот момент командир расчета дал приказ поднять гаубицу, и с помощью тягача бойцы быстро поставили орудие на гусеницы. В этот момент танк начал вновь попрачивать башню в их сторону. У бойцов только одно в этот момент было в уме: успеют ли они выстрелить раньше, чем танк? Быстрее успели загнать снаряд в ствол и выстрелить артеллеристы. Башня танка отлетела на десяток метров от корпуса.
За этот подвиг командир расчета получил орден, а рядовые - по медали «За отвагу».
Эти два эпизода, из которых складывалась Победа, как видите, взяты не из кино, так оно и было на самом деле. Из таких фронтовых эпизодов, в которых участвовали солдаты из Званного, можно было бы написать целую книгу.
Приведем неполный список жителей села, получивших боевые ордена: Шевченко Николай Данилович – ордена Славы III степени и Красной Звезды; Дыбленко Михаил Тимофеевич – орден Славы II и III степеней; Орден Славы III степени получили Галич Михаил Маркович, Нестеренко Григорий Федорович, Шевченко Николай Романович;   орденами Красной Звезды были награждны Завдовьев Степан Павлович, Завдовьев Иван Максимович (дважды), Ковалев Петр Ефимович, Ковалев Иван Никитович, Ткаченко Евстафий Егорович; Шевченко Алексей Лукич получил ордена Красной зведы и Отечественной войны (список ветеранов Великой Отечественной войны села Званное в текущем архиве сельского совета).
Глушковский район освобождали от гитлеровцев воины 240-й стрелковой дивизии под командованием полковника П. Ф. Уманского (Книга памяти. Курскинформпечать. Курск, 1993, с.7) . Советские войска вошли в село Званное 2 сентября 1943 года. Перед этим гитлеровцы целый день двигались сплошным потоком по шоссе со стороны Глушково в сторону Теткино. Вместе с ними уходили и полицаи. Все это происходило после поражения вермахта на Курской дуге. Отступающих немцев с будянских гор обстреляли русские артеллеристы, пару снарядов упали в районе улицы, которую с тех пор называют в народе «Берлин», расположенной у леса. Можно сказать, что селу повезло в войну, если, конечно, это можно назвать везением: немцы сбросили пару бомб, пару снарядов - выпустили наши, тяжелые бои Курской битвы прошли севере и южнее села, поэтому в Званном не было больших материальных потерь.
В ту ночь, когда немцев уже не было в селе, а советские войска находились за рекой в Будках и Лещиновке, многие званновцы, мужчины и женщины, взрослые и подростки двинулись через Сейм - кто на лодках, кто вплавь - встречать своих. Все были в нетерпении от радости, всем поскорее хотелось увидеть родную армию. К сожалению, не обошлось без трагедии. Один из званновских парней был глухим, он двинулся ночью через луг по направлению к Будкам, его стал окликать патруль, он не услышал оклика, продолжал идти вперед и был застрелен.
Этим потери среди мирных жителей Званного не ограничились. В первые дни прихода в село советских войск были произведены аресты тех, кто сотрудничал с немецкой администраций и не ушел с отступавшими немцами. Нашу соседку по улице Средней, молодую девушку Татьяну Мозговую, бывшую в сельской конторе при оккупантах писарем, солдаты уже вели на расстрел, но женщинам с кутка удалось военных убедить, и они отпустили ее.
Количество приезжих интеллигентов села в 1944 году пополнилось. Вместе с Тимоновым Михаилом Владимировичем, работавшим в годы оккупации в Рыльской городской управе инспектором начальных школ, за сотрудничество немецкой администрацией была осуждена на 10 лет исправительных работ и учительница Иванова Нина Александровна – жена Вячеслава Петровича Курдюмова. Он вместе со своей дочерью Милицей перебрался на постоянное место жительство в Званное к сестре и брату. О семье Курдюмовых рассказывали легенды, некоторые даже считали их не руссками, но это выходцы из семьи православного священника и крещеные в православной вере. Эта семья была не похожа на всю остальную массу крестьян, братья и сестра учительствовали, распространяли книжную культуру.
В день ухода гитлеровцев и полицаев из села была убита и брошена в погреб женщина на улице Центральной - соседка Афанасия Мищенко. В хате этой одинокой женщины в период оккупации полицаи собирались часто для попоек и обсуждения своих дел. С какой целью они убили женщину – неизвестно. У нее остались двое малолетних детей, которых воспитал и поставил на ноги Афанасий со своей женой Марфой.
Некоторые подростки села пострадали от войны. Один случай связан с попыткой пацанов подорвать найденный снаряд на костре. Костер разожгли в огородах, выходящих на берег Сейма. Снаряд долго не взрывался и один из подростков пошел посмотреть, в чем там дело. Именно  в это время и произошел взрыв...