1.
Дорога к мудрецу не легка. Через дикую пустошь, куда забредали голодными зимами волки, вдоль края дальнего леса, а после по тропке через давно брошеный и заболотившийся корчевник. И только когда до конца пройдешь сквозь сросшийся в колючую стену кустарник, откроется река с осыпавшимся каменным мостом и за ней, вдали, высокая белая башня.
Тяжел такой путь для юнца, особенно когда не сошли еще кровоподтеки со скул и безжалостно свербит разбитый нос – работа пастуха Вольга, да и копчик побаливает – отец, увидев драку, не стал разбираться кто прав и что Вольг на голову выше.
Потому то на следующий день я поднялся до зари и пошел к мудрецу. Дорога заняла весь день, а когда я подошел к реке – понял, что переправиться в темноте не сумею. Наломал веток, захваченным из дому огнивом добыл искру. Вскоре костер согрел меня, а на углях пекся жирный лещ из ближайшей заводи.
На рассвете я предстал перед дверьми башни. Утреннее солнце бодрило, переправа смыла с меня дорожную грязь, да и синяки теперь не выглядели такими уж страшными. Но решимость не ослабела. Трижды я звонко ударил дверным кольцом и, не дождавшись ответа, потянул на себя тяжелую створку. Дверь отворилась.
Мудрец оторвал взгляд от чего-то на своем столе. Стол возвышался на подиуме, прямо под стрельчатым окном, и рост не позволил мне увидеть за чем он так сосредоточенно наблюдал. Чего тебе? - спросил мудрец. Горькие слова потоком готовы были вырваться наружу – жалобы на соседских детей, любивших дразнить меня; на злых собак, которых спускали во двор на ночь; на отцовские розги… Но глядя в черные глаза мудреца, окаймленные седыми бровями, я смог пробормотать только – Почему все так несправедливы?
Причину ищи в себе – буркнул мудрец и вернулся к тому, распластанному на столе и, как мне показалось, еще живому….
На обратном пути, уже знакомом, я размышлял. Глаза мудреца так и остались в моей памяти, и этими глазами я посмотрел на себя. Почему пастух бьет меня? Может из-за тех шуток которые мы, дети, отпускали глядя как он увивается за мельниковой Хельгой. Любому дураку было понятно, что дочь мельника не пара придурковатому Вольгу, но он на что то надеялся. А собаки – может я слишком мал и пугаюсь только услышав громкий лай, а может причина в том, что слишком редко берусь таскать тяжелую бадью с собачьим хлёбовом?
Стану сильным, решил я. И добрым. И еще справедливым.
2.
Дорога к мудрецу не легка. Сначала найти нестёсанный сук в стене амбара, куда бросили нас бандиты, затем перетереть веревку, стягивающую руки за спиной, пролезть через подгнившую солому крыши и нырнуть в лес. До башни я добежал засветло, лишь при переправе слегка побеспокоила меня боль в ребрах. Похоже, одно-два бандиты сломали, когда исхитрились накинуть на меня сеть и пинали сапогами уже лежащего на земле. Но не это меня тревожило, сердце жгли иные вопросы. Как сумели два десятка бродяг захватить врасплох целую деревню, почему никто из трех сотен жителей не посмел сопротивляться? Только кузнец Марк решил было отмахиваться молотом, но тут же получил стрелу в грудь. Да еще я, первый силач, успел уложить двоих подвернувшейся слегой. Почему – повторял я, отворяя уже знакомую дверь, и больше не успел сказать ни слова.
Причину ищи в себе – хриплые эти слова донеслись до меня эхом, отразившимся от стены. Сам мудрец стоял спиной ко мне, правой рукой заталкивая в бронзовую клетку птенца лесного виверна, а на сгибе левой удерживая открытой тяжелую книгу. Кисть же левой руки совершала замысловатые движения, а с кончиков пальцев срывались голубые искры. Поняв, что большего не услышу, я покинул башню.
В деревне бандиты обосновались надолго, я слышал как они обсуждали планы зимовки. И все же больше идти было некуда. Даже силачу не справится с двумя десятками вооруженных людей – размышлял я. Конечно, выходи они драться по одному, победа была бы за мной, но они всегда вместе. Значит и деревенским нужно напасть вместе! Ведь нас много больше. Сначала я освобожу тех, кто лежит связанными в амбаре. Крепкие парни, похоже бандиты собираются продать их. Но прежде чем освободить расскажу, что дальше мы будем биться вместе, я и развяжу только тех кто согласится быть вместе. А после придушим часового и спалим бандитов вместе с домом, где они заночевали. Невеликая потеря, ведь вместе новую избу можно поставить за день.
3.
Дорога к мудрецу не легка. К счастью подземный ход к лесу закончили раньше чем беженцы повалили толпами, затесавшиеся среди них шпионы ничего не знали о нем. Беженцы работали только на строительстве нового частокола, но в этом секрета нет, добротный частокол виден издали, когда подъезжаешь по торной дороге. Вот только сейчас по дороге никто не ездит, заставы королевского войска перекрыли ее в дне пути от города. А передовые отряды вовсе расположились под стенами. Внутри непоеная скотина тоскливо мычала , самим людям едва хватало воды из подземных ключей. А королевские воеводы не спешили идти на штурм, ждали. Присяги на верность, десятины и готовности принять гарнизон, всего-то.
После того, как наша деревня собрала дружину, окрестные банды решили пытать счастья в других местах. Зато потянулись в деревню беженцы – обычные крестьяне и мастеровые, а то и просто вдовые бабы. Слух о нашей спокойной жизни разнесся быстро. Благо, места хватало всем и позабытая богом деревня все вернее превращалась в город. Три кузни, постоялый двор, торжище каждую седьмицу. Еще лет пять – и впору было задуматься о каменных стенах. Да только королевское войско явилось раньше…
Стучать не стал – незачем поднимать лишний шум. Легонько потянул литое дверное кольцо – вроде и не чищено, а не тускнеет бронза на дверях мудреца, и вошел. Стол был все тот же, мудрец гусиным пером водил по свитку, напевая в бороду звучные латинские фразы. В книге же, раскрытой перед ним, были лишь черточки, схожие с птичьими следами. Почему… – голос мой разорвал ритм его пения и больше я не сказал ничего. Почему нас не оставляют в покое - хотел я спросить, но глаза мудреца вновь заставили меня замолчать.
Причину ищи в себе – и вновь гусиное перо заскользило по пергаменту и в такт его взмахам зазвучали слова незнакомого языка…
Обратный путь был легок – поселившиеся в городке беженцы натоптали изрядную тропу, неся мудрецу свои горести. Беженцы – задумался я. От них наши беды, по их следам пришло к нам конное войско. Но и богатство наше от них – возразил сам себе. Вспомни – лучшая кузня у Святача, он пришел в город три весны назад. А Больгор разумеет языки и никогда не оставит город в убытке на торжище. А зверолов Кронот, что в одиночку ходил на тигра – за живого зверя торговцы отдали его вес бронзой. А лекарь Белогром…. И многие иные – крестьяне, охотники, мастера. Что же сорвало с места всех этих людей – опытных, умелых? Выходит лучше у нас, а там откуда пришло войско хуже. Но ведь это не банда разбойников, королевская конница. Выходит мы живем лучше чем все королевство? А стало быть, если впустить войско – хуже станет и у нас.
Положим, сейчас город заперт и войско сторожит дороги. А коли войдут – побегут из города люди, пожитки бросят в который раз и побегут, не удержишь. И достанутся захватчикам голые стены, а мы, мы останемся непобежденными. И станет нас все больше, ибо правда и справедливость будет у нас, и сожмется власть короля до окружности столичных стен, а после и их ворота распахнет нам недовольная чернь. И вынесут навстречу еще теплую корону.
4.
Дорога к мудрецу не легка. Дела империи требуют непрестанного внимания. Мир и благоденствие… кто, кроме правителя, знает, какой ценой они достаются. Казначей при каждой встрече до хрипоты спорит с воеводой со скольки дворов должно кормиться дружиннику, ярмарочный староста корит казначея за пограничные пошлины, а верховный кормчий винит старосту в том, что крестьяне не везут на торг дорогой в заморских странах воск. Судьей в этих спорах быть только мне и судьей справедливым. Стоит лишь на несколько дней оставить двор, и вспомнятся старые обиды или же заслуга останется невознагражденной. И вместо благосклонной улыбки, нужной вчера, завтра будут глашатаи возглашать над плахами « Мы, самодержец и властелин, повелели…»
И все же я сумел найти время, чтобы разрешить терзающий меня вопрос. И это правильно, ведь правитель одолеваемый сомнениями не может быть добрым и справедливым. Небольшой отряд конной гвардии, легкая карета. Через два дня мы достигли башни. Последние шаги я сделал сам, как когда то.
Два гвардейца, ухватившись за дверные кольца в виде кусающих себя за хвосты морских змей распахнули створки дверей. Мудрец, замерший у странной, несхожей с меркаторовой, карты на стене обернулся, услышав звон моих шпор. Изображенная на карте птица Феникс, сжимающая в когтях череп единорога, оказалась как раз над его головой. Взъерошенные седые кудри напомнили языки огня, как их изображают в книгах. Я усмехнулся.
Почему – мудрец начал было говорить, но я властно поднял руку. Почему Мы, самодержец и властелин, каждодневно трудимся на благо людей, и все труды наши бесплодно тают, как песчаные замки в приливных волнах? Почему невозможно убедить или заставить их трудиться во имя общего блага? И почему – тут голос мой сорвался и горло сдавил сухой кашель – почему я, дожив до седин и достигнув вершин власти, все еще нуждаюсь в твоей мудрости!
Причину ищи в себе – внятно сказал мудрец и устало махнул рукой.
Глядя на догорающую башню я размышлял. Мудрец не изменился за все те годы, в которые я из мальчишки превращался в юношу, из юноши в мужа, из мужа в старца. Значит, он воистину владел тайной мудростью. Должно быть, этой мудростью он одаривал и меня, заключая ее в единственную фразу. Но тайная мудрость – плохой помощник в делах мира. Потому владея силой, идеей всеобщего блага мудрец овладеть не смог. Не может ли статься так, что мне, понявшему всеобщее благо, проще будет овладеть тайной силой для его достижения? Первым делом отыскать средство продления жизни, а после употребить бесконечность на созидание. Для этого придется оставить трон и углубиться в сочинения древних. Если сделать так, неизбежна смута и вскоре империя распадется – что ж, пусть, люди получат лишь то, чего хотели.
Жестом я подозвал начальника гвардии, приказал – Пошли людей в ближайший город, пусть приведут строителей и восстановят башню. И подай перо и чернила……
P.S.
Дорога ко мне нелегка. Вдоль мощеного тракта, сохранившегося с золотого имперского века, грызутся армии баронов, а за ними следуют банды мародеров. Давно брошенные поля зарастают колючим кустарником, через два-три поколения поднимется настоящий лес. Дикие звери всякой другой предпочитают двуногую добычу, хотя она и становится все более редкой. И все же дорога к башне мудреца не забыта. Однажды по ней пройдет голодный мальчишка со следами побоев. Я знаю, что скажу ему.