Игрушки
— Сынок! Всё! Хватит играть. Пора за уроки! — резкий мамин голос повторивший просьбу уже в шестой раз наконец-то оторвал сына от игры.
Он нехотя поплёлся в сторону школьного ранца. Делать уроки было скукой смертной. Нет, он не ленился. Первый и второй класс закончил на “отлично”. Но вот потом… Потом пришла другая учительница и началась та самая “скука смертная”.
— Мама! Ну почему мне нельзя ещё поиграть, а? Домашку делать ведь это скука смертная!
— Что?! — мамины глаза округлились от возмущения, — Это что ещё за слова?! Это всё от ваших игр! Хватит! Неделю не будешь играть!
— Ну, мамочка! — у сына тут же хлынули слёзы, — Мамочка! Ведь Джон без меня затоскует! И умрёт! Я знаю, они могут умирать!
Случившаяся с ребёнком истерика мгновенно выбила из мамы воинственный дух. Обняв рыдающее дитя, она долго гладила его по голове.
— Ну, хорошо, хорошо, — будешь ты играть со своим Джоном.
Плачущий сын обнял мамину руку и тихонько всхлипывал.
— Значит твою новую игрушку зовут Джон?
— Ага! Он очень хороший. Но только часто грустит.
Мама устало посмотрела на своего заплаканного дитя и со вздохом сказала:
— Ну, ладно. Играй с ним. Но давай договоримся. Если хочешь играть, то сначала должен будешь сделать уроки. Хорошо? — мама с напускной строгостью посмотрела на спешно кивавшего сына, — И откуда ты взял, что игрушки умирают? Папа сказал?
Сын от испуга разоблачения родителя спрятал лицо в ладошки.
— Ну-ка, расскажи мне, что тебе папа наговорил! — негромко произнесла мама, но за деланным спокойствием ребёнок сразу различил серьёзность и напряжение, и потому перепугался ещё больше.
— Папа сказал, что они взаправду живые. Только движутся медленно и живут в своем мире игрушек, где всё очень скучно. Но на самом деле они живут только когда с ними играют. Они так любят играть! А если с ними не играть, то они могут умереть от тоски. Мама, а что значит “умереть”? Папа сказал, что это когда они совсем пропадают. Но разве такое бывает?
Вернувшийся с работы отец был грозно испрошен супругой на предмет не по годам раннего просвещения сына, что послужило началу длительной вечерней перепалки. Наконец угомонившись и примирившись, родители решили серьёзно поговорить с отпрыском.
— Сынок, видишь ли... — отец старался придать голосу больше вкратчивых оттенков, — ты уже достаточно взрослый, чтобы понять. То, что ты называешь игрушками, это вовсе не игрушки. Это живые существа. Существа иного мира.
— Так они и вправду живые? — изумлённый ребенок переводил глаза то на мать, то на отца.
Но напряженное молчание родителей было красноречивее любых заверений, а во взгляде читалось... Сын отступил на шаг, повернулся и распавшись многоцветным спектром ушёл в разные стороны.
— Постой! — отец тут же закольцевал ближайшие измерения пространства, подхватил сына, на ходу перегоняя непослушного отпрыска из полевой формы в привычную плазму, — Ну, чего ты убежал? Ты ж уже взрослый...
Сын уже и сам всё осознал. Вот так резко и кончилось детство вместе с пониманием нехитрых истин.
Осталось выяснить детали. И он спросил:
— Если они живые, то почему не двигаются?
— Они двигаются, сынок. Просто живут они в столь примитивном мире, что могут по собственной воле перемещаться лишь в трёх измерениях.
— В трёх?! — сын от удивления раскрыл рот.
— Да, только в трёх. А неподвижными они тебе кажутся просто потому, что видеть их мы можем только когда они находятся в особом состоянии. Совершенно непонятно, как они смогли научиться такому в своём жутком мире. Но факт остается фактом — в этом состоянии, они могут выходить за пределы своего мира. Вот тогда мы и можем видеть друг друга. Но общение со взрослыми для них слишком сложно. А вот твои сверстники частенько дарят им небывалые ощущения. Дети порой радуют их, порой пугают. Видишь ли... Мы существа столь разной природы и столь разного уровня развития, что иного общения пока у нас не получится. Они для вас — игрушки. А вы для них — сновидения.