1.
Классик сказал, что в России всего две беды - дураки и дороги. И хотя число этих несчастий совсем невелико, но они настолько всеобъемлющи, так тесно переплетаются между собой, входя в нашу повседневную жизнь, что искоренить их, кажется, практически невозможно. Особенно - дураков, которые, как мутная пена, всегда плавают сверху, объединяются между собой и составляют одну общую российскую коалицию. Удивительно, почему до сих пор не создана партия дураков?
Николай Николаевич Козлов работал начальником охраны деревообрабатывающего предприятия в небольшом городке и воспринимал это обстоятельство как понижение, как личное оскорбление, как крушение всех своих честолюбивых надежд. Ведь пришёл он сюда с большого завода, где трудился в аналогичной должности и отдавал работе все свои силы. Но, ввиду интриг и сложившихся обстоятельств, был уволен, как говорится, по собственному желанию.
На старом месте Козлова за глаза называли не иначе, чем Кол Колычем, на что он просто устал обижаться. Ведь работа у него была поставлена по высшему разряду: между двумя рядами колючей проволоки по периметру завода бегали, лаяли и выли по ночам овчарки, весь персонал, включая собак, был вышколен, на проходной стояли здоровенные бабы с собачьим нюхом и чуткими руками, которыми они выборочно ощупывали проходивших мимо рабочих на предмет проноса алкоголя и воровства с завода всевозможной мелочи. Мужики, в основном, были не против такого фамильярного обращения, женщины же роптали иногда.
Но голь, как говорится, на выдумку хитра. Ходили легенды о том, как работяга по фамилии Сосколок в пику охране на спор вынес через проходную десятикилограммовые тиски. Не перебросил через забор, а именно вынес. Дело было так: тиски привязали у него между ног, закрепив за поясной ремень, нарядили спорщика в широкое длиннополое пальто, а двое здоровых мужиков под руки повели, чуть не понесли его к проходной. Сосколок корчил рожи, стонал, кричал и ругался. Возможно, тиски и в самом деле причиняли ему боль в интимных местах, и потому выглядело всё очень даже натурально. Залетев в помещение проходной, один из сопровождающих с ходу крикнул:
- Бегом! Вызывай скорую! Человеку плохо, не видишь, что ли?
Гримаса боли на лице Сосколка и его жалобный вой окончательно убедили доблестную работницу вертушки в реальности происходящего. Всего на несколько секунд она забыла о своей наиважнейшей охранной миссии и превратилась из каменного истукана в живого человека, которому свойственно чувство сострадания. Но этих мгновений хватило для того, чтобы "артисты" проскочили проходную, даже не предъявив пропусков, сели в ожидавшую их машину и испарились в серой дымке дороги.
Платные сексоты доложили о происшествии куда следует, генеральный подивился изобретательности рабочих, и место Кол Колыча занял его зам, имевший лохматую лапу, если говорить по-старому, или высокую крышу - по-новому. Обычное у нас дело.
2.
Володя подъехал на велосипеде к проходной своего родного «деревянного» завода и направился к вертушке. Но дорогу ему преградил рослый охранник и, как и положено, с апломбом заявил:
- С велосипедом нельзя.
- Да ну, сегодня не первое апреля, - улыбнулся Володя.
- Я серьёзно, - без улыбки парировал страж вертушки. Вышел приказ генерального: транспортные средства без специального пропуска на территорию не допускаются. Велосипеды - тоже. Кол Колыч специально предупредил. Иди к нему, разбирайся.
Володя позвонил своему начальству и направился к кабинету Козлова.
- А чем велосипед не транспортное средство? - орал в трубку, распаляясь праведным гневом, Кол Колыч, - У меня приказ, вы понимаете - приказ! И я не могу его не выполнить!
Увидев Володю, он поморщился, но разрешил проход велосипедиста:
- В виде исключения и только один раз. Оформляйте пропуск, - промолвил начальник, глядя на посетителя, как на пустое место.
Получив у своего начальства «бегунок», Володя метнулся собирать подписи. Зам генерального, подписывая бумагу, проворчал вполголоса:
- Ну Козлов, ну козёл! Сам же готовил приказ, а теперь всё валит на директора! Вот бумажная душонка!
Слава Богу, с утра всё руководство было на месте, и уже минут через сорок Володя снова влетел в кабинет Кол Колыча:
- Вот, все расписались. Теперь можно через проходную на велосипеде?
- Не факт, - поднял на него глаза Козлов, - Это чья подпись? А это?..
- Я уже пятнадцать лет езжу здесь на этом велосипеде и… - начал багроветь и распаляться Володя.
- А ну, выйдите отсюда, - вмешался в беседу здоровенный охранник, сидевший тут же, - У нас совещание!
- Я тоже должен работать, а вместо этого…
Но его оборвали, выставили за дверь и предложили подойти к проходной в конце рабочего дня, чтобы узнать об окончательном решении своего вопроса.
Сослуживцы уже всё знали и встретили Володю хохотом и подначками. Улыбаясь, он подумал о том, как всё же тесно переплелись две наши исконные проблемы – неисправимые дураки и дороги, по которым приходится ездить - и на велосипеде в том числе.
3.
В конце дня Володя позвонил на проходную.
- Разрешено провозить велосипед до первого июля, - сообщил ему охранник.
- Как, мне же зам генерального подписал на летне-осенний период!
- Не знаю, резолюция Козлова – до первого ию-ля, - отчеканил страж.
Пришлось идти к проходной.
- Вот смотри, - раздражённо повторил подчинённый Кол Колыча, - показываю для непонятливых: до певого десятого, то есть до первого ию-ля!
Володя молча смотрел на него, улыбаясь. Напрягши последнюю извилину своих непривычных к мыслительному процессу мозгов, не старый ещё, лет тридцати от роду, работник вертушки медленно производил в уме сложнейшие вычисления. Полученный результат, видимо, удивил его. Но, следуя профессиональной привычке ничему не удивляться, он сделал морду кирпичом и отвернулся.
- Можно я сделаю копию? - спросил Володя.
Но доверить столь важный документ «постороннему», оказывается, было нарушением инструкции, основного закона, по которому живёт охрана во главе с её мудрым руководителем. Да что там – вся страна у нас подчиняется инструкциям, написанным, кажется, дураками и для дураков! Ведь каждому ясно, что очередная кампания закончится, и после первого октября никто даже не спросит Володю, на каком основании он провозит через проходную своего верного железного коня.
4.
Приход Козлова на завод сопровождался весьма заметными событиями. Охрана перестала охранять исключительно проходную и начала курсировать по цехам и отделам, выискивая непорядки и вмешиваясь буквально во всё. Что же, у нас и кухарки управляли государством, и ничего…
В рекордно короткие сроки территория была опутана сетью телекамер. В общем – тюрьма тюрьмой. Пускать на работу стали строго за полчаса до начала рабочего дня, а юмористы уже интересовались у доблестных стражей вертушки, когда, наконец, сделают платным вход на родное предприятие? Выпускать же начали через десять минут после окончания смены, мотивируя это тем, что людям надо умыться и переодеться. (Очень трогательная забота о чистоте и опрятности).
Толпа, осаждавшая проходную утром и вечером, проклинала Кол Колыча, но директор был доволен улучшением дисциплины и, конечно, главным охранником Козловым. Ведь известно, что в нашей стране одна половина населения охраняет другую, а через некоторое время они меняются местами. И правило это справедливо не только для тюрем.
Помнится, ещё Высоцкий пел:
- Хранить - это дело почётное тоже, удачу нести на крыле…
Эх, ошибся классик бардовской песни! Не знал он, до какой степени разрастётся у нас охранный бизнес, который, вполне вероятно, дополнит две основные российские беды. И тогда их число, возможно, увеличится до трёх!
А Козлов пошёл на повышение. Взяли его начальником охраны солидного режимного предприятия в областном центре, где он развернулся по полной программе, без меры плодя байки и анекдоты о себе и обо всей огромной армии молодых и здоровых мужиков, которые тратят свои жизни на такое важное и нужное дело, как охрана…