В одном маленьком, зеленом и уютном королевстве жили-были Король с Королевой. Жили они дружно, как говорится, в любви и согласии, одно только огорчало венценосных особ – не было у них наследника.
- Ээээхх, - грустил вечерами Король, полируя концом мантии игрушечную серебряную сабельку. – Это же надо, Душа моя, вокруг нас простирается целое королевство, а нам совсем некому его оставить.
- И не говори, Друг мой, - привычно утирала слезы Королева. – У меня три больших сундука золотых побрякушек с бриллиантами, а их совсем некому наследовать!
При слове «побрякушки» Король обычно кисло морщился, как от зубной боли, но упреков жене не кидал. Как человек интеллигентный, он понимал, когда женщине совсем некуда надевать и некому показывать бриллианты, они и вправду становятся побрякушками!
Поэтому они оба только тяжело вздыхали, просили лакеев погасить в каминном зале свечи и отправлялись спать. Вернее, не совсем спать, а…а впрочем, чем занимались супруги в спальне после полуночи – совсем не наше дело.
Так пролетело еще пять лет.
И вот в один из серых осенних вечеров, примеряя перед зеркалом новенькую диадему с сапфирами и изумрудами, Королева неожиданно обронила:
- Надеюсь, у нашей доченьки будут каштановые волосы и зеленые глазки, точь-в-точь в тон этим восхитительным изумрудам!
Его Величество при слове «доченька» уронил себе на ногу 1177 игрушечную сабельку из чистого серебра, упакованную в крохотные серебряные ножны, инкрустированные редкими камнями-самоцветами, и подался всем телом к жене:
- Что ты только что сказала, Душа моя? – прохрипел он от волнения. – Я не ослышался? У нас будет…
- Да, - лучезарно улыбнулась Королева, поглаживая идеально плоский живот. – Кажется…нет, скорее, я уверена…словом, мне хочется темного пива и селедки!
Король подпрыгнул на месте, нечаянно зацепил мантией зажженный канделябр, затушил руками вспыхнувшее пламя, отхлебнул глоток бургундского вина из старинного кубка и рывком поднял Королеву на руки.
- Я так счастлив, - зашептал он ей на ушко, скользя в мягких домашних туфлях по блестящему паркету. – Так неприлично счастлив, что готов простить тебе заблуждения, касающиеся пола нашего наследника. Я почему-то абсолютно уверен, что это будет мальчик. Помнится, как матушка говорила мне, если женщине хочется солененького – она носит под сердцем сына.
Он бережно опустил жену в мягкое кресло, нежно поцеловал ее в лоб и приказал королевскому повару заказать для Ее Высочества бочку самой жирной сельди и цистерну самого темного пива, какие только есть в королевстве.
Королева, сказать по правде, и сама сомневалась, что у них с мужем родится дочка, но, как могла, гнала эти мысли прочь.
- Доченька, - мечтала она, засыпая рядом с Его Величеством на пуховых подушках. – Курчавая, зеленоглазая, с крохотными пальчиками и курносым носиком. Я покажу ей наш дворец, научу всем женским хитростям, подарю целый мир! А когда она подрастет и станет прекрасной женщиной, я выдам ее замуж за самого достойного человека на свете. А потом они подарят нам внуков, розовощеких златокудрых ангелов, и нам с Его Величеством совсем не страшно будет умирать…
Здесь следует отметить, что до слова «умирать» мечты Ее Высочества не доходили. Она была молода и слишком любила жизнь, чтобы даже ненароком задумываться о смерти. Поэтому простите нам эту придумку. Забегая вперед в ночных фантазиях Королевы, мы заранее наградили ее с мужем достойным зятем, очаровательными внуками и тем самым довели повествование до логического конца – королевской усыпальницы. Разве знали мы тогда, что ожидание наследника – это только начало целой череды счастливых мгновений, которые предстоит пережить Его Величеству и Ее Высочеству в качестве компенсации за долгие годы зеленой тоски и черной грусти.
Так, на чем мы остановились? Ах, да, Королева ждала ребенка. Из-за этого весь королевский двор был на ногах! По случаю грядущих прихотей, каждый день из дальнего и ближнего зарубежья через центральные ворота приходили тяжелые подводы, с горкой нагруженные всевозможными яствами: красной рыбой и желтой рыбой, жареной зайчатиной и тушеной крольчатиной, вялеными крабами и сушеными осьминогами, копчеными свиными ребрышками и замороженными телячьими отбивными. Поговаривают, что в одном из обозов были даже свежие лягушачьи лапки! Но Его Величество, не сведущий в тонкостях французской кухни, приказал их тот час же выбросить! Мол, что за извращения – лягушек лопать! Еще, неровен час, отравят наследника! Тьфу, тьфу, тьфу!
А Королева и знать не знала, откуда на столе каждый день возникает, ну, очень специфическая еда. Она привычно спускалась в обеденный зал, аккуратно подцепляла вилкой кусочек тушеной свининки или вареной телятинки, принюхивалась, брезгливо откладывала приборы в сторону и уходила на кухню - трескать прямо из бочки соленые огурцы!
- По всему видать, Ваше Высочество, что будет у Вас с Его Величеством чудный мальчик! - осторожно шутила с Королевой прислуга, накладывая для нее в вазочку очередную порцию огурцов.
- Ох, не верю я в суеверия, - упиралась надутая, как шар, Королева, вытирая кружевными манжетами соленый рот. – Кто, как не мать, тонко чувствует своего ребенка, когда он находится там, у нее внутри. Так и я чувствую, как в моем чреве завязывается клубочком хорошенькая смуглая девочка. Которая, как и ее будущая мать, очень любит соленые огурцы. Подумаешь, всего и делов!
Сказав это, Королева, гордо демонстрируя прямую осанку, выходила из кухни, а, как стемнеет, тихонько возвращалась в нее, освещая себе дорогу керосиновым фонарем.
- Еще парочку огурчиков и – спать!
Сказка сказывается, а дело делается. Вот и с того времени, как Королева примеряла перед зеркалом диадему с изумрудами, незаметно пролетело полгода.
Надо отметить, что с тех пор стройная фигурка Ее Высочества заметно округлилась, и королевские портные ночами не спали, чтобы придумать и к утру уже сметать для будущей мамочки новый наряд. Посвободнее.
На примерку накидок и платьишек непременно приглашали Его Величество: только в его присутствии у швей и портных оставался шанс не быть поколоченными Королевой – у Ее Высочества за последние месяцы очень испортился характер: она часто капризничала, много плакала и по-прежнему много ела.
- Богатыря родишь, - сыто улыбаясь, балагурил Король, нагибаясь при виде летящей ему в голову домашней туфли. – Как пить дать!
Королева в слезах выбегала, портные шарахались в стороны, а Его Величество, прыгал в кресло-качалку, смеялся и сучил ножками.
- Эх, сыночек, потерпи там, родной. Бабы – народ вздорный! Уже скоро мы с тобой увидимся! Очень скоро!
Прошло три месяца.
(Продолжение следует)