7
Самый обычный сентябрьский день на острове Маврикий ничем особо не отличался от остальных дней, проведенных генерал-лейтенантом Британской империи Уильямом Мейнардом Гоммом в сонном тропическом рае с момента его прошлогоднего назначения губернатором островной колонии.
Ветеран многих войн, участник битвы при Ватерлоо, никак не мог привыкнуть к размеренной и обыденной жизни на затерянном в океане острове.
Вот уже прошло 37 лет, как остров перешел к Британской короне, но до сих пор ничто особо не напоминало об этом событие. Новый губернатор, со всей присущей ему энергией, взялся за изменение местных порядков, основанных на традициях первых поселенцев. Многое уже было сделано, и большой урожай сахарного тростника с центральных районов острова подтверждал правильность выбранного пути. Но местные устои потомков своенравных пиратов, менялись с большим трудом, постоянно возникали возмущения состоятельных семей колонистов, особенно французских. Нужен был сильный ход в этой игре, призом в которой могло стать назначение в Индию и звание фельдмаршала.
Последний приказ о проведении судопроизводства исключительно на английском языке, давал большие возможности для цивилизованного усмирения недовольных.
Все идет как надо, - рассуждал губернатор, - сегодня леди Гомм узнает в ложе у светских дам все сплетни и настроения в обществе. Да, ограничения значительны, но и взамен дается многое. Блага цивилизации, наконец, достигли острова: дороги, мосты, современное оборудование на паровой тяге, новые здания: общественного собрания, почтамта, театра. Необходимо создавать блага, но все же, нужно давать их в достаточной степени, нельзя идти на поводу у толпы. Должен прививаться великосветский стиль жизни и мнение, что противление властям это просто дурной тон.
Рассуждения губернатора прервал рапорт вбежавшего в кабинет майора Джеймса Тэтчера.
- Сэр, в городе беспорядки. Толпа окружила на соборной площади экипаж леди Гомм, они требуют отмены Вашего последнего приказа, с имеющимися силами конвоя прорваться не удалось.
Губернатор спокойно выслушал доклад и через несколько секунд произнес: - Тэтчер, немедленно ставьте под ружье всю караульную роту. Да, вот еще, максимально исключите применение оружия, крови быть не должно.
Через полчаса леди Гомм уже беседовала с мужем:
– Уильям, это просто ужасно. Местные дикари ведут себя совершенно неподобающе, джентльмены так себя не должны вести, в общественном месте вульгарная речь, крики, гам.
– Элизабет, что требовала толпа?
– Речь шла, по-моему, о суде, но точно не помню, ведь я была страшно напугана, все было так ужасно.
– Вам нужно успокоиться и все подробно вспомнить, это очень важно. Вы можете рассказать о разговорах в ложе, что предшествовало сегодняшним беспорядкам?
– О да, конечно, я все прекрасно помню. Мы разговаривали с дамами о балах, обсуждали музыку и костюмы. Я всем заявила, что при проведении бала, все должно быть как в Англии.
– Да... да! Элизабет, вы правы, нужно выпустить пар, в ближайшее время необходимо провести костюмированный балл. Все должно быть по-английски!
– Прекрасно, Уильям!!! Я всем разошлю приглашения, подготовим конверты с новыми марками. Мы ведь сможем найти триста новых марок?
– Боюсь что не скоро. Но в прошлом году я поручал почтмейстеру изготовить марки колонии.
Через час почтмейстер Джеймс Стюарт Браунригг делал доклад в кабинете губернатора.
– Сэр, марки почти готовы. За основу взята марка с изображением королевы Виктории, на правом поле марки нанесена надпись Маврикий. Я хотел предложить Вам эскиз для утверждения, также прошу Вас уточнить, какую надпись нам необходимо нанести на левом поле марки?
– Браунригг, напишите что-нибудь элегантное. У меня без вас слишком много нерешенных вопросов. Обратитесь к леди Гомм, она большая любительница изящных искусств.
– Сэр, насколько я понял, эскиз марки тоже необходимо согласовать с леди Гомм.
– Да, предварительно с ней. Прощайте Браунрингг.
Полученное почтмейстером Браунринггом поручение по изготовлению новой марки колонии и все необходимые мероприятия согласно прошлогоднего Указу №13 о перевозке и оплате почтовых отправлений, выполнялись им с особым рвением. Дело было важное и многообещающее, под необходимые работы был выделен серьезный бюджет. Для изготовления марки был найден недорогой, но приличный гравер местной газеты Джозеф Осмонд Бернард. Последний оказался волею судеб на острове при попытке добраться зайцем в Австралию из родного Портсмунда. Попав в незнакомую среду в возрасте двадцати двух лет, молодой человек использовал весь имеющийся опыт часовщика, гравера и даже ювелира, полученный в Англии при участии в делах его еврейской семьи. Спустя девять лет с момента появления на Маврикии, Джозефу было предложено настоящее дело.
Получив в качестве образца первую марку Британской империи, опытный гравер потратил полгода на изготовление эскизов и печатной пластины первой марки колонии. Полученный результат, исходя из условий заказа, не должен был значительно отличаться от образца. При этом у гравера, имевшего талант художника, было ощущение работы над обычной копией, без внесения в нее своего видения.
В этом 1847 году леди Гомм, по неумолимому стечению обстоятельств, исполнялось сорок лет. Конечно, никто не давал ей этих лет, так... не более тридцати трех. Но что же будет далее? Остановить время не возможно, поэтому знатные дамы в Лондоне прибегают к услугам художников для сохранения своего прекрасного молодого образа. Но где же найти хорошего художника на тропическом острове?!
Так, волей случая, художник гравер Джозеф Бернар был представлен почтмейстером Браунринггом леди Гомм. Представленную копию первой марки империи все признали очень хорошей, но что-то не нравилось первой леди острова. Что-то, что она никак не могла объяснить. Тогда, находчивый гравер предложил изменить эскиз марки для предания более утонченного стиля некоторым деталям изображения королевы, при этом он сослался на отсутствие у него разращения на работу над ними с натуры. Предложение сразу нашло отзыв в лице леди Гомм, намекнувшей о возможности использования ее услуг в качестве модели для высокохудожественной работы. Почтмейстер при этом диалоге просто впал в ступор. А что ему еще оставалось делать?
Джозеф Бернар продолжил работу над маркой с удвоенной энергией, при этом, результат этой работы все более и более нравился леди Гомм. Оставался не решенным вопрос с надписью на левом поле марки. Почтмейстер с некоторых пор старался подальше держаться от вопросов согласования, а еще более принятия решений по дизайну эскиза, справедливо полагая, что дело попахивает аферой. Инициативному граверу приходилось самостоятельно выкручиваться из сложившейся ситуации. В один из прекрасных тропических вечеров, подогреваемый очередной бутылкой мавританского рома, он вспомнил про письмо от своего кузена, проживающего с некоторых пор в Америке.
– Бенджамен отлично устроился в Бостоне, – размышлял Джозеф Бернар, – вот куда надо было плыть девять лет назад.
После изучения почтовой марки Соединенных Штатов, надпись Post Office нанесенная на ней, вполне пришлась по душе. Почтмейстер несколько не возражал против нанесения в левом поле новой марки названия своей конторы, леди Гомм сочла данное предложение вполне уместным.
Вслед за нанесением на печатной пластине последней надписи, оставался последний шаг - презентация выполненной работы губернатору.
Увидев на оттиске новой почтовой марки профиль королевы, сильно напоминающий родные черты помолодевшей супруги, губернатор остался в недоумении.
Уильям Мейнард Гомм был на двадцать лет старше своей второй по счету супруги. Разница в возрасте со временем привела к своеобразным отношениям, когда авторитет мужа был непререкаем, но при этом некоторые капризы жены всегда достигали своей цели.
– Уильям, все складывается прекрасно! Получились чудные марки, тысяча конвертов уже готова. Все будет на достойном уровне, – радостно сообщила леди Гомм.
Положение губернатора могло серьезно ухудшиться, если досужие сплетни о нюансах создания новой марки дойдут до Лондона. Но круг лиц принимавших участие в разработке эскиза был ограничен женой, почтмейстером и гравером. Последних двух можно было хорошо припугнуть для лучшего сохранения деталей творческой работы. Жена же могла сама, вполне случайно, рассказать о случившимся всей женской половине колонии.
– А что, там с левым полем марки, – вспомнив второй вопрос, спросил губернатор, в надежде зацепится за что-либо для выбраковки печатной пластины.
– надпись Post Office, как на американской марке, быстро доложил почтмейстер.
– что, – взревел губернатор, не любивший наглых янки со времен службы на Ямайке. – на американской? Браунрингг, вы уподобляетесь врагам Британской империи. Это недопустимо. Печатную пластину необходимо срочно уничтожить.
– Уильям!!! Что, ты говоришь? – с мокрыми от недоумения и обиды глазами, воскликнула леди Гомм.
– Элизабет, это государственный вопрос!
Через секунду, жена губернатора, молча, выскочила из кабинета.
Конечно, вскоре спор был решен в пользу искусства, а новые марки нашли распространение не только в колонии, но и в Европе. Так в результате проявления женского тщеславия появился раритет, вошедший в историю появления первых почтовых марок.
Продолжение http://www.proza.ru/2012/09/28/1756