Чего мы только не делаем «за кампанию»!
В щенячьем возрасте мы все вместе скачем на скакалке, прыгаем через резинку, бегаем, поем в хоре, танцуем в ансамблях. Мальчишками вдруг сразу все влюбляемся в Светку или в Таньку, а девчонками – в Виталика или Игоря. Все вместе сбегаем с уроков, в марте, слегка отодвинув лед, бросаемся в ледяную воду тоже все вместе и заразительно все вместе визжим. Потом все сразу выскакиваем из ледяной воды, а полотенце оказывается только у одного. И он не дает всем вытереться! Вот жадная собака на сене, индивидуалист паршивый.
Или вдруг все начинают разгадывать кроссворды. А вот эта Катька не хочет. Представляете, идет пиликать на своей скрипке. Тоже еще, Паганини нашлась!
И вдруг мальчики идут все одновременно в армию, маршируют под бравое «Ать-два-кругом-шагом-марш»…. И вдруг все вместе стреляют, по команде….
Девчонки тем временем все сразу выходят замуж, бог его знает, за кого, рожают детей от этих бог-знает-за-кого и стройными рядами толкают перед собой коляски, о чем-то там все хором говорят, дети хором орут, но мамаши их не слышат. Тоже хором.
И вдруг, на тебе, первая ласточка, Витка расходится. Девчонки собираются и все вместе осуждают ее, но скоро это «все вместе» побеждает, и вот уже идут группки хмурых, озабоченных девчонок, и кто-то перекрикивает «А мой, представляете, мой на суде сказал, что я…». И в садик ведут притихших грустных малышей, которые еще недавно кувыркались счастливые все вместе на траве, мамы смотрели за ними, улыбаясь, потом приходили папы – и общности распадались: «До завтра!»….
…А много ли вы видели кампаний мужчин, идущих в филармонию или театр? Нет, увольте. Это не для сильного пола. Ну, там какой дохляк очкарик промелькнет в толпе феминисток, испуганно шарахаясь, и будет жаться по стенам музейных коридоров или на лестнице в театре, а то и филармонии. Ну, в общем, интеллигентик какой-то. Настоящий мужчина, такой крепкий мачо пойдет в тренажерку, бицепсы-трицепсы накачать, педали покрутить. Это делают в одиночку, хотя в зале есть другие мачо, но это не свои кореша. Потом можно выйти со своими на пляж и уже тогда, в стаде, поиграть бицепсами, покрасоваться перед чужими барышнями и понаблюдать за их реакцией. А еще за кампанию не делают это, ну, то самое, чего не было в Союзе, а теперь навалом. Нет, вру, есть все-таки и в этом деле любители коллектива. Но пока их не большинство.
Мужчины больше всего любят напиваться все вместе. О, это запросто. В одиночку неинтересно, мрачно это как-то и ни к чему. А в кампании можно напиться до чертиков – и никто не осудит. Пили-то вместе. Еще мужчины все вместе любят ходить на футбол, хоккей, баскетбол…. В театры, филармонии, музеи их как-то не тянет, да еще всех вместе. Хватит, что в цирк или там, в концерт какой-то. Но никаких музеев!
Это молодые барышни, женщины бальзаковского возраста и даже старушки, божьи одуванчики, почему-то до одури могут стайками шастать по музеям, филармоническим концертам, театрам…. Или наоборот, могут все вместе отказаться пойти, если одной эта затея не по душе или не по карману. Непонятно, почему бы не пойти самой и не насладиться произведениями искусства без того, кто не хочет идти? Нет, не идут все вместе. Точка.
А вот еще феномен стадности: женщины даже в туалет ходят группками! Почему, спрашивают мужчины? Остается загадкой. Они и сами не знают, что их объединяет в этом интимном процессе. Никогда, ни один мужчина, какой бы ориентации он ни был, не позовет другого вместе пописать или там еще что посерьезней, извините за подробности. А женщины как будто без этого жить не могут. И щебечут там все вместе. Как будто места другого не могли найти для обмена мнениями.
А еще люди за кампанию могут наесться до отвала. Вот представьте, вы идете в кафе или в ресторан в одиночку, предположим, выпить кофе или чай, или пообедать там. Да что угодно. А вам выставляют на стол вашу порцию, верней, точно такую, как вы вчера съели за столом на свадьбе у друга или на корпоративе. У вас глаза выкатываются на лоб, вы умоляете убрать все это. Не потому, что вы все еще сыты после вчерашнего, а просто за кого вас примут, если вы вот так, посреди белого дня в одиночку все это сожрете, извините за выражение? А как иначе это назвать. Подумают, что вы свихнулись, или сбежали из тюрьмы, сумасшедшего дома, от садистки-жены. Короче, в кампании – пожалуйста, сколько угодно, но не один-одинешенек.
Еще у мужчин есть такая забава: гонять на мотоциклах по улицам или шоссе. Рокерами они называются. Правда, уже и женщин рокерш полным-полно. И вот летит это стадо ревущих бизонов, целыми эскадронами мчат они на мотоциклах. Берегись, задавим!
Или еще очень «солидная» забава: на дорогущих машинах с визгом и музыкой на полную катушку мчаться по спящему городу, до одури! Хорошо-то как! Ну, разбудили этих, спящих бабушек-старушек. Зато весело-то как, целым стадом гнать и грузить звуками спящий город!
Мальчишки и даже парни постарше командами или просто кампаниями гоняют со страшным грохотом по улицам города на скейтбордах, самокатах….
Стада людей в выходные дни выходят на улицы, в парки, на пляжи. Нет, не поодиночке, а огромными шумными кампаниями. Да, на пляж, в лес на шашлыки, на дачи, и пр. И вот опять стада однокопытных топчут траву, пожирают все вокруг. Редко мимо промчит какой-то одиночка на велосипеде. Но, глядишь, а за ним уже человек десять несутся на великах по трассе. Пытался оторваться, бедняга. Не вышло!
Или собраться всем вместе и осудить, потребовать, поорать, превратившись в такое огромное ревущее чудовище с тысячами рож….
Короче, этот список стадных занятий, вроде бы существ мыслящих, могущих придумать какие-то иные развлечения и занятия для ума и тела, да, этот список можно длить до бесконечности. Ибо такова сущность человечья.
А вот попробовали бы выйти в одиночку, один на один с толпой хамов или разнузданных негодяев. Слабо. Или к рампе и сыграть соло на скрипке или спеть, станцевать? Или выйти из толпы бесстрашно перед заградительным заслоном со щитами и в бронежилетах?
- Я что, идиот? - риторично спросите вы. И добавите с ехидцей: - Безумству храбрых поем мы песню? Не, эти времена прошли….
Да не прошли эти времена, НЕ ПРОШЛИ! Есть еще такие вот бесстрашные, победившие в себе стадо. Но мало их. Убийственно мало. И все остается по-старому в стране, в дому, в рабской, забитой, стадной душе ….