Вспомнила я тут один случай из моей практики. А напомнила мне его хозяйка персидской кошки двенадцати лет. Вызвали меня к кошке, так как у нее опухоль молочной железы. И хозяйка кошки спросила меня, помню ли я, как спасала 12 лет назад эту кошку еще совсем маленьким котенком.
Как же мне не помнить этого маленького несчастного перса, который лежал пластом у меня в прихожей на моем комоде. Да, да, я не оговорилась. В те далекие годы я вела прием животных у себя дома, как и многие ветеринары. К нам, пионерам частной ветеринарии, выстраивались очереди. Люди стояли в подъезде в ожидании приема. Работы было очень много, так же , как собак и кошек. Я подумала, что в особенно тревожные моменты жизни общества количество животных в домах резко возрастает, как, например, в дни перестройки.
И чем спокойнее становится жизнь, тем меньше становится собак.
Я отвлеклась от моего рассказа.
Котенка мне принёс мужчина. По его словам, малышу было полтора месяца и его две недели назад взяли от мамы. Так вот все две недели котенок ни разу не опорожнил свой кишечник. Что только с ним не делали: и слабительное давали, и клизмы ставили. Ничего не помогло. И вот малыш, измученный всеми процедурами и дикой болью в животе, безучастно лежал и даже не хотел шевелиться.
Выбор у меня был небольшой. Сами понимаете, в таком состоянии операцию делать - это все равно, что просто его умертвить. Я не думаю, что его маленькое сердечко справилось бы с наркозом и полостной операцией.
Мы стояли с хозяином рядом с малышом и грустили. И вдруг мой взгляд упал на коробку с ампулами. На коробке было написано «Убретид». И я ухватилась за этот шанс. Препарат тогда еще только ввели в детской хирургической практике для стимуляции работы кишечника после операций на том же кишечнике. И мне досталась пара ампул с истекшим сроком годности. Сейчас я бы ни за что не стала делать котенку этот препарат, да еще с истекшим сроком годности. Осторожная я стала за 30 лет работы. Перестраховываюсь иногда. А тогда, молодая и горячая, способная на любые эксперименты, я предложила хозяину эту процедуру. Или эти ампулы, или смерть малышу. Хотя и от этого лекарства кишечник мог быть поврежден. Но что мне оставалось делать. Владелец кошечки измученно вздохнул и махнул рукой. Я поняла, что это такой знак согласия. И я набрала и ввела лекарство.
Малышку унесли домой. А я места себе не находила, как любой ветеринарный врач в такой ситуации. Через два дня в моей квартире раздался звонок. Ну конечно, в то время таких звонков в дверь было много и ничего особенного в звуке не было. Но когда я открыла дверь и увидела всю семью с живым котенком на руках, для меня мой звонок звучал как трель соловья. Мы все расплакались. Даже, по-моему, обнялись. Котенок внимательно оглядывал мою квартиру и зашипел на выбежавшего миттельшнауцера.
И вот что рассказали мне мои клиенты. Через полчаса после инъекции котенку стало очень плохо. Он кричал и извивался. Кишечник, видимо, начал сокращаться, и каловый камень сдвинулся с места. Из заднего прохода пошла кровь и кал. Как могло уместиться столько кала в таком малыше, владельцы котенка не могли понять. Но, тем не менее, после этого наш персик встал и пошел пить воду. Я всегда восхищаюсь непредсказуемостью наших питомцев. Вот только что умирал на глазах. А когда стало хоть капельку полегче, то сразу за еду или за игру.
Вот так наша малышка осталась жива. Она много еще нам с хозяевами приносила хлопот. Перс-экстремал это уже диагноз, а если он еще персикового цвета, то это диагноз вдвойне.
Прошло какое-то количество лет, и я потеряла из вида и перса, и его хозяев. А потом меня вызвали к этой кошке. Раковая опухоль молочных желез, подтвержденная гистологией, да еще в таком возрасте не давала шансов на благополучный исход. Но хозяева, как и первый раз, решили бороться до последнего.